Текст книги "Летят Лебеди. Том 2. Без вести погибшие"

Автор книги: Геннадий Веретельников

АДжимушкай. Крым. 1941–1942

Не стоит верить улыбке русского, даже если у него связаны руки, он всегда найдёт способ всадить вам пулю в лоб, с улыбкой на лице. Русского можно сломать, они люди, поэтому это не сложно. Но сломать – не сломить, сломить их редко удаётся.

Из письма охранника концлагеря – сыну

* * *

Вернёмся в 1941 год. Декабрь. Крым. Севастополь ещё обороняется. И ему на помощь планируют прийти наши войска. Сейчас, с высоты всего пережитого, я пытался разобраться в том, как такое вообще могло произойти, но бросил это гиблое дело и просто изложу это в том виде, как впервые услышал это темной и холодной ночью в бараке концлагеря из уст своего командира …

История тех каменоломен тёмная во всех смыслах, и по праву может считаться достойной памяти вас, наших потомков.

Крым. Близ Керчи был и есть небольшой посёлок Аджимушкай, ныне район того же города-героя Керчь. Вроде бы, ничего необычного, за исключением расположенных рядом каменоломен, где веками добывали ракушечник. Там трудился местный народ и создал сотни, тысячи километров подземных ходов, которые хитрыми многоуровневыми сплетениями уходят под землю, и выходят из неё в самых неожиданных местах. Но жизнь этих подземелий изменила война, в нашем случае, Вторая Мировая.

16 ноября 1941 года Красная армия ушла с Крымского полуострова, но в тылу у немецкой армии оставался ещё и не желавший сдаваться Севастополь, который своим упорством держал у своих стен 11-й армию Манштейна, который с группировкой под сотню тысяч вражеских войск в своем тылу не мог полноценно помогать Гитлеру завоевывать Советский Союз. Наш командир начал военную биографию в 12 лет.[25]25
  Биография Бурмина Г.М. – Красная Армия. Помощник конюха. Воевал на тачанке с войсками Деникина, затем с белополяками. В 14 лет был тяжело ранен. Решил стать военным и поступил в военное училище бронетанковых войск. Войну с фашизмом начал ещё в Испании. В 1938 был награжден орденом Красного Знамени и стал преподавателем в Орловском бронетанковом. На войне с августа 1941 года в качестве командира 108-го танкового полка (Иран). С декабря 1941 зам. командира 24-го танкового полка. С февраля 1942 командир танкового полка. В боях Керченско-Феодосийская десантной операции был. Керченский госпиталь. Звание подполковника ему было присвоено 6 мая 1942 г. (36 лет). В период кровопролитных боев за Керчь в районе Аджимушкайских каменоломен была окончательно окружена группировка войск, прикрывавшая отход и эвакуацию местного населения через пролив частей Крымского фронта. Началась их многомесячная оборона, в которой танковый полк Бурмина Г.М. прикрывал арьергарды пехотных частей. Четверо суток продолжалась кровопролитная битва за оборону завода им. Войкова, не желая сдаваться врагу отошли в каменоломни у поселка Аджимушкай и заняли там круговую оборону. Приказа по отступлению часть не получала, фактически их там оставили умирать, так как в начале сентября 1942 г., когда части 47-й армии были вынуждены отойти с Таманского полуострова на Кавказ, у защитников не было никакой надежды на высадку десанта советских войск в Крыму.


[Закрыть] В 36 лет, в 1942 году уже стал подполковником, командиром танкового полка и был включен в Керченско-Феодосийскую десантную операцию,[26]26
  28 декабря 1941-го – 2 января 1942-го


[Закрыть] по итогу которой планировали освободить Крым и снять осаду Севастополя. Девять дивизий РККА[27]27
  РККА – Рабоче-Крестьянская Красная армия


[Закрыть] высадились в разные точки Керченского полуострова и овладели им.[28]28
  Вот, что увидел знаменитый советский писатель Константин Симонов, который посетил Крымский фронт за два месяца до трагедии: «Катастрофа произошла через два месяца после того, как я уехал отсюда, из Керчи после неё, задним числом, мне можно и не поверить, но тогда, когда я возвращался из армии сначала в Керчь, а потом в Москву после зрелища бездарно и бессмысленно напиханных вплотную к передовой войск и после связанной со всем этим бестолковщины, которую я видел во время нашего неудачного наступления, у меня возникло тяжелое предчувствие, что здесь может случиться что-то очень плохое. Войск было повсюду вблизи передовой так много, что само их количество как-то ослабляло чувство бдительности. Никто не укреплялся, никто не рыл окопов. Не только на передовой, на линии фронта, но и в тылу ничего не предпринималось на случай возможных активных действий противника.
  Здесь, на Крымском фронте, тогда, в феврале, был в ходу лозунг: «Всех вперёд, вперёд и вперёд!» Могло показаться, что доблесть заключается только в том, чтобы все толпились как можно ближе к фронту, к передовой, чтобы, не дай бог, какие-нибудь части не оказались в тылу, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не оказался вне пределов артиллерийского обстрела противника… Какая-то непонятная и страшная мания, с которой мне не приходилось сталкиваться ни до, ни после…


[Закрыть] Партизаны, которые уже немного обжили каменоломни, влились в ряды Красной Армии. В его полку таких было три. Командир рассказывал с болью в голосе, что атаковали ежедневно, но столь бестолкового командования он не встречал ни до, ни после этой операции. По мнению одного из немецких генералов, если бы Керченско-Феодосийская операция не остановилась на отбитой у врага территории, а пошла дальше до Джанкоя (в этом городе находились все продовольственные и оружейные склады Вермахта. Джанкой – самый большой железнодорожный узел в Крыму), то Крым бы пришлось на тот момент вернуть и отступить – воевать было бы не чем. Ведь оголив Севастопольский фронт, (был такой вариант), фашисты сразу бы получили прорыв двух советских армий из осажденного города-крепости.

Последнюю атаку провели двенадцатого апреля 1942 года, но всё было бесплодно – наши войска успехов не добились, но положили половину личного состава. Положили абсолютно бестолково и бесполезно!

История одной фотографии

ОСОБЫЙ ОТДЕЛ НКВД КАВКАЗСКОГО ФРОНТА

21 января 1942 года № 652 гор. Керчь. Сов. Секретно

ВОЕННЫЙ СОВЕТ КАВКАЗСКОГО ФРОНТА

ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТУ – ТОВ. КОЗЛОВУ

ДИВИЗИОННОМУ КОМИССАРУ – ТОВ. ШАМАНИНУ

СПЕЦИАЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ

Нами установлено, что быв. командир 509 стрелкового полка 236 сд 44 Армии – майор ШАКО в результате своей бездеятельности довел полк до неудовлетворительного состояния.

Руководство со стороны командования полка подразделениями почти отсутствовало, т. к. майор ШАКО часто находился в состоянии опьянения. 31.XII.41 г. переход полка из села Саригож в селение Владиславовку прошел неорганизованно, т. к. майор ШАКО в этот день был пьян. За время перехода был убит командир минометной роты. Дисциплина в полку находилась на низком уровне. Командный состав в ночное время спал, где попало, охранения не выставлялось. В полку ощущался острый недостаток продуктов питания, т. к. 5-ти суточный запас продуктов был оставлен на исходных позициях. Благодаря бездеятельности майора ШАКО, полк имел по состоянию на 7.1.42 г. значительные потери: убитых 86 человек, раненых – 3, пропавших без вести – 14, обмороженных 286 человек. До 50 проц. личного состава в связи с наступлением холодов разбежалось. Выставленными Особыми Отделами заслонами было возвращено 97 человек. При наступлении противника 17.1.42 г. полк не выдержал атаки, при первом же соприкосновении с противником дрогнул и панически начал отходить, неся большие потери. Этому способствовало в значительной степени то обстоятельство, что майор ШАКО был сильно пьян и не мог руководить боем. Полагаю необходимым, за преступную бездеятельность, приведшую к дезорганизации полка и значительным потерям, майора ШАКО арестовать.

Прошу Вашей санкции на арест майора ШАКО.

НАЧАЛЬНИК ОСОБОГО ОТДЕЛА НКВД СССР КАВФРОНТА

МАЙОР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ /Р У Х А Д З Е/

* * *

Наступило небольшое затишье.

Разведчики доложили, что седьмого мая 1942 года немцы начнут операцию «Trappenjagd» (с нем. «Охота на дроф»). Так оно и произошло. А пятнадцатого мая пала Керчь. Никто не удосужился подготовиться к обороне, даже не укрепили противотанковый ров в Багерово. Войск было слишком много, поэтому все командиры верховные были абсолютно уверены в своей легкой победе. Олухи царя небесного. Маршал Будённый, глядя на разрозненные действия войск, несущих немыслимые потери, разрешил эвакуацию, и войска ушли на полуостров Таманский. Но были и те, кто принял решение стоять до конца и прикрывать отход основных сил. Вот именно они, самые бесстрашные и опоздали на отходящий поезд. Правда их даже на него и на планировали звать. Переправа была завершена, и было только два выхода плен/смерть или каменоломни без подготовки …[29]29
  Для справки: в ходе операции РККА понесла до ста шестидесяти тысяч безвозвратных потерь, при немецких десяти тысячах. После победы Манштейн заявил о ста семидесяти тысячах военнопленных


[Закрыть]

Тринадцать тысяч человек (воины Красной Армии, треть из которых юноши с военных училищ, партизаны ну и местные жители с детьми) ушли в каменоломни.[30]30
  По немецким данным первое время в каменоломнях находилось тридцать тысяч человек


[Закрыть]

Первое время бойцы совершали весьма успешные дерзкие вылазки в немецкий тыл. По началу руководство вермахта не мог понять, откуда в тылу внезапно объявляются солдаты противника, но вскоре подземное убежище было раскрыто, и красноармейцы были вынуждены перейти к круговой обороне.

Так началась героическая оборона Аджимушкая

Из тринадцати тысяч защитников Аджимушкая сто семьдесят дней обороны пережили сорок восемь человек. Судьба этих сорока восьми тоже крайне трагична. До Победы не дожил никто. Командир последний в этом списке.

Григорий Михайлович рассказывал, что первые дни бойцы даже смотрели в перерывах между боями фильм «Свинарка и Пастух».

Все понимали своё место на фронте. Их сюда послали с целью снятия блокады с Севастополя и вместе с моряками уже освободить Крым. Значит им необходимо укрепиться, закопаться в землю поглубже, беречь силы и ждать подмоги, чтобы потом прорваться через линию фронта в город-крепость и сражаться совместно с бойцами Севастополя, а они знали, что Севастополь удерживает целая Армия, кто говорил сто, кто двести тысяч бойцов. Потому всё было по-военному правильно.

Сначала быт. Потому что солдат на войне должен быть здоровым, отдохнувшим и целеустремленным. Он организовал электричество, которое вырабатывал трактор, опущенный предварительно в катакомбы. Но, через некоторое время, по шуму двигателя (а ночью в тех местах тишина нереальная) немцы догадались о присутствии трактора и его местонахождении. Прорыли яму и совершили подрыв сверху. Трактор засыпало вместе с людьми тоннами земли вперемешку с камнями.[31]31
  Трактор откопали только в 2016 году, вместе с бойцом-трактористом и сейфом с документами


[Закрыть] Свечей было крайне мало, и они быстро закончились, потому было изобретено следующее: передвигались в темноте по веревкам и проводам – привязывали их к стенам. Так по проводам и шли, перебирая его руками чтобы не заблудиться. Узелки были обозначения поворотов, вместо уличных указателей. Один узелок на проводе – штаб, два выход, три госпиталь… Пользовались такими дорогами все: солдаты, матросы, офицеры, лётчики, раненные, женщины, дети, старики и сам командующий обороной Аджимушкая полковник Ягунов. Что входил в их перечень ценных предметов? Первое – это вода, второе – медикаменты, третье – боеприпасы, следом шли продукты питания.

Вода – вот истинная драгоценность в катакомбах, и именно её недостаток снова и снова гнал на поверхность отряды с вёдрами. И всё чаще и чаще никто не возвращался. Каждая вылазка за водой сопровождалась кровопролитным затяжным боем. Командир говорил, что за каждое ведро воды они платили ведром крови.

Неподалёку от каменоломен было два колодца. По-моему, их звали «соленый» и «сладкий», но могу ошибаться. Но колодцы эти хорошо простреливались немцами, потому что они находились на открытом месте. Потери наших солдат при заборе воды были просто катастрофические. Возвращались трое из десяти, если возвращались.

На третий месяц обороны, те, кто шёл за водой уже знали, что шансов вернуться нет, но всё равно шли. Была у них легенда подземелья, как говорил командир, медсестра Мария Молчанова. Наша Мариша звали её раненые. Она несколько раз открыто спускалась к колодцам за водой раненым, держа в каждой руке по ведру. Фашисты, даже какое-то время уважали её беспрецедентное мужество и не стреляли в неё. Но однажды, когда она шла с двумя полными ведрами воды, и ей оставалось всего пару шагов до входа в каменоломни, раздался выстрел. Со слов разведчиков – эта смерть на предателях из батальона «Бергманн»,[32]32
  Бергманн. В октябре 1941 года, в концлагере на территории Польши, был сформирован кавказский батальон специального назначения «Бергманн» («Горец»), предназначенный для подрывной работы на Кавказе, имевший в своем составе штаб пять стрелковых рот (1-я – грузины и немцы; 2-я – северокавказцы; 3-я – азербайджанцы и немцы; 4-я – грузины и армяне; 5-я штабная – около 30 человек из белоэмигрантов всех национальностей). В состав спецподразделения вошла группа грузинских эмигрантов из числа сотрудников Абвера, действовавших под кодовым наименованием «Тамара-2», под руководством Г. Габлиани. Его общая численность достигала 1200 человек, (900 кавказцев и 300 немцев). Униформа «Бергманна» была стандартной немецкой тропической или обычной полевой. Офицерский состав батальона носил знаки различия, разработанные для восточных частей, а на отворотах горных кепи и на петлицах красовалось изображение кавказского кинжала. Командиром батальона (с осени 1941 г. до июня 1943 г.) был назначен профессор Кенигсбергского университета, зам. начальника отдела Абвер-2 при штабе группы армий «Юг», кадровый офицер абвера обер-лейтенант Теодор Оберлендер (после окончания войны до 1960 г. – министр по делам переселенцев в правительстве ФРГ). Назначение этого батальона было ясно выражено в речи Оберлендера перед солдатами: «Бергманн» откроет ворота Кавказа, и будет проводить саботаж и диверсии». Заместителем Оберлендера являлся обер-лейтенант фон Кутченбах, эмигрант из Грузии. После горно-стрелковой подготовки в Миттенвальде (Бавария), батальон в конце августа 1942 г. отправляется на Кавказ, причем при переброске личный состав в целях сохранения тайны выдавал себя за испанских басков. На автобусах по маршруту Варшава-Минск-Харьков-Сталино-Таганрог-Ростов-Пятигорск, батальон 10 сентября прибыл в Моздок и занял оборону в районе реки Терек, станицы Ищерская. Здесь подразделения были распределены следующим образом: 1-я и 3-я роты вошли в 23-ю танковую дивизию и действовали в районе Моздока; 2-я рота – в 13-ю танковую дивизию в районе Майкопа; 4-я рота оперировала в районе горы Эльбрус; перед 5-й ротой ставилась задача по захвату Военно-Грузинской дороги. Кавалерийские эскадроны действовали в тылу советских войск в долине реки Баксан. Из личного состава 2-й и 4-й рот батальона в оккупированных районах Северного Кавказа назначались бургомистры и старосты. Подразделениям «Горца» было предназначено участвовать в разведывательно-диверсионных операциях в ближнем и дальнем тылу Красной Армии для разрушения коммуникаций и создания паники. Бойцы вели активную работу по добыче «языков», разбрасывали листовки за линией фронта, вели радиопередачи с призывом перехода к немцам. В августе 1942 г. после того, как фронт вплотную приблизился к границам Чечено-Ингушетии, немцы делали серьезную ставку на местных повстанцев (северокавказские горцы пользовались особым расположением нацистов: фюрер придерживался «теории», по которой прародиной арийцев считался Кавказ). Абверкоманда «Бранденбург-800» летом-осенью 1942 г. в рамках операции «Шамиль» забросила на территорию Чечено-Ингушской АССР несколько парашютных групп с задачей захвата грозненских нефтепромыслов и организации восстаний среди местного населения. В их составе действовали и бойцы 2-й роты легиона «Бергманн», отобранные в специально сформированную Северокавказскую зондер-команду «Шамиль»». Имя легендарного имама Шамиля в поднятии духа кавказцев пытались использовать и советские власти: в 1942 г. издается книга П. Павленко «Шамиль», на средства (844 887 руб.), собранные трудящимися Дагестана, строится танковая колонна «Шамиль» и др
  Первая группа лейтенанта Прохазки в составе 10 немцев и 15 северокавказцев высадилась близ Грозного. Хотя попытка прорыва немецких танков к объектам нефтедобычи провалилась, диверсанты не только вышли к своим, но и привели с собой несколько сотен дезертировавших из Красной Армии грузин и азербайджанцев, пополнивших ряды батальона. Другая группа, заброшенная в горную Чечню, вошла в контакт с главарями повстанцев – лидером Национал-социалистической партии кавказских братьев Хасаном Исраиловым и руководителем Чечено-Горской национал-социалистической организации Майрбеком Шериповым. Группа капитана Ланге, командира формирования «Шамиль», была сброшена в Атагинском районе, а группа лейтенанта Реккерта совместно с главарем повстанцев Расулом Сахатовым в октябре спровоцировала массовый мятеж в селах на локализацию которого были брошены значительные силы Красной Армии. В сентябре 1942 г. на территории Кабардино-Балкарии при батальоне формируется кавалерийский дивизион из трех эскадронов – кабардинского, балкарского и русского (по 200 чел. в каждом). Чтобы доказать надежность соединения, его роты бросали на самые трудные участки фронта, где, несмотря на отсутствие тяжелого вооружения, они сражались упорно и весьма эффективно. За все это время из перебежчиков, военнопленных и местных жителей удалось сформировать в дополнение к имевшимся, ещё четыре стрелковые роты (грузинскую, северокавказскую, азербайджанскую и смешанную запасную) и столько же конных эскадронов (1 грузинский и 3 северокавказских). Это позволило к концу 1942 г. развернуть батальон «Бергманн» в полк общей численностью 2300 человек (батальоны: 1-й грузинский, 11-й азербайджанский и 111-й северокавказский). Во время отступления германской армии с Кавказа подразделения «Бергманна» осуществляли арьергардное прикрытие отходящих войск и выполняли специальные задачи, включая уничтожение промышленных предприятий и других объектов. В Крыму они использовались на охране южного побережья полуострова в районе Балаклавы и западнее Евпатории, железной дороги Симферополь – Севастополь, а также в борьбе с местными партизанами. В апреле 1943 г. батальон был переформирован в полк, весь личный состав распределен по национальному признаку. В конце 1943 года полк «Бергманн» был переименован в полк «Альпинист», с заменой командного состава офицерами, прибывшими с Таманского полуострова


[Закрыть] который состоял из дезертиров Красной Армии. Ещё была девушка с греческой фамилией Челокиди, она тоже ходила за водой, которую приносила и давала детям. У неё были длинные черные волосы, и когда она открыто шла за водой, повторяя подвиг Маши, то всегда их распускала … фашисты позволили ей семь раз принести воду.

На восьмой её застрелили …

Да и фашисты вскоре обнесли территорию каменоломен рядами колючей проволоки и расставили по периметру пулемёты. Плюс каждую ночь по определенному графику спускали фонари на парашютах, поэтому над каменоломнями и ночью было светло как днём. Вскоре разведка принесла нехорошие вести. Узнали, что на днях, Манштейн, награждённый за успехи званием фельдмаршала, начнет операцию по ликвидации подземного сопротивления. Гитлер очень боялся двух очагов с большим количеством вражеских войск в Крыму (По подсчётам гитлеровцев группировка в Севастополе около 100.000 и в Аджимушкае около 30.000 бойцов), которые могли изменить ход боевых действий на Южном фронте, если бы ими сумели правильно распорядится отцы-командиры. Потому их надо было ликвидировать любой ценой. Штурм каменоломен начали 24 мая, штурм Севастополя – 7 июня 1942 года.

Многострадальный Аджимушкай.

Фашисты сначала провели предварительную подготовку – у многочисленных выходов из каменоломен они соорудили завалы из трупов советских воинов и расстрелянных местных жителей, а сверху накидали обломки военной техники.

Потом нацисты заставляли пленных копать в разных местах глубокие отверстия в земле, закладывали туда взрывчатку и взрывали. В качестве заряда использовали советские авиабомбы, которые находились на многочисленных складах и их не взорвали наши военные при отступлении. Тем самым создавали управляемые обвалы в самое неожиданное время и в разных местах.

Потом начали применять (ежедневно) газовые атаки на обороняющихся.[33]33
  В Аджимушкайских каменоломнях впервые было применено во Второй мировой войне оружие массового поражения. Вторыми ОМП применили американцы, сбросив атомные бомбы на мирное население в японских городах Хиросима и Нагасаки в 1945 году


[Закрыть] Началась массовая гибель героев подземелья: от газовых шашек, отсутствие элементарных медикаментов, пропитания, воды. Вода, её просили все, особенно дети, высасывая из расщелин с водой мельчайшие камушки и песчинки, но воды не было, и дети умирали на руках у мам. Подземелье. Каменоломни. Холод. Иногда температура падала до плюс шести, и никогда не поднималась выше плюс двенадцати. Люди, особенно старики, теряли контроль над собой и выходили на воздух, где и падали замертво от пуль, которых не жалел немецкий пулемётчик (пулемётные расчеты бессменно дежурили у каждого выхода).

Предатели из местного населения позаботились об доносах информации, где находятся секретные лазы.[34]34
  Некто Пирогов в своих воспоминаниях пишет, что он вышел в разведку и попал в плен, но почему его оставили живым, а тот секретный ход, через который поступала вода и еда, пусть в мизерном количестве, но поступала был немцами обнаружен и сразу взорван. Пишет, что он ничего не сказал немцам под пытками. Но факт на лицо – секретный вход-выход они подорвали. На тот момент основные входы в каменоломни немцы завалили, окружили двумя заборами с колючей проволокой, а этот секретный ход выходил за второй забор – в курятник разбомбленный. Вот именно через него советские бойцы и ходили за провиантом, пока из него не вышел Пирогов в разведку. Совпадение? Может быть


[Закрыть] Но несмотря ни на что, со слов командира, в подземелье была железная дисциплина. Все были предупреждены: взял что без спроса, не выполнил приказ, утаил что-то после разведки, вылазки – расстрел. Раненому полагалось по норме две столовые ложки воды в сутки, те же, кто мог передвигаться самостоятельно, добывали себе воду сами. Искали места, где со стен капала вода, и собирали её. Командир создал бригаду «сосунов» – физически крепких бойцов, которые должны были находить холодные участки стен и вбирая воздух в себя изо всей силы высасывать капельки воды из камней, сплевывая их в каски. Главным у них был красноармеец Боровой. Так добывали «аджимушкайскую» воду, которая состояла наполовину из слюны с кровью, которая сочилась из расцарапанного языка и десны, и влаги, высосанной из камней. Далее «аджимушкайская» вода поступала в распоряжение командованию для распределения среди детей и тяжелораненых. В сутки один боец мог собрать до литра воды. Но для тринадцати тысяч жителей подземелья – это была капля в море. Её по каплям и выдавали. Детям сорок капель, раненым тридцать. В сутки.

Один из символов нашей обороны – прирожденный боец старший лейтенант Чиховиев.[35]35
  Старший лейтенант Чиховиев Эристау Данилович, уроженец г. Владикавказ Республика Северная Осетия


[Закрыть] Он возвращался из разведки боем, вылазка за водой, едой и оружием. И во мы видим, что один из десяти бежит, остальные погибли значит, бежит с винтовкой на перевес, с примкнутым штыком бежит, а на винтовке, как на палке одето два ведра. В одном вода, в другом пшеница оказалась. И вот, когда ему осталось уже несколько шагов – его достает очередь из крупнокалиберного пулемёта. Но он настолько быстро бежал и так хотел донести свой драгоценный груз, что даже простреленный десятком пуль, он добежал и со всей силы воткнул винтовку со штыком в камень, да так воткнул, что штык вошел в породу полностью, да так и остался в скале. На винтовке, как сейчас помню, перед моими глазами, покачивается два ведра, одно с водой, одно с пшеницей, и всё это добро прикрывает своим простреленным телом погибший осетин, который тоже повис на винтовке своей …

Рассказывал командир и как по ночи возвращались израненные красноармейцы после разведки боем. Да их особо и не собирал никто, не до них было. Казалось бы, куда ты ползешь, тут ни кушать, ни воды – ничего нет, а ты ползешь. Останься, может быть, случится чудо, и ты останешься живой. А он ползет…

Когда войска покидали поверхность земли, то многие бойцы выбросили противогазы ещё наверху, считая их ненужными.

И вот настал час штурма каменоломен.

В конце мая 1942 года немцы пустили в подземелье отравляющий газ. Газ тёк рекой, длинной бесконечной бело-серой рекой.

Смерть, массовая смерть от удушья, нет нигде спасения, газ был тяжелее воздуха, поэтому опускался в самые нижние ходы подземелья. Спрятаться было просто негде. Началась паника даже среди военных. Люди пытались прятаться в глубине катакомб, но погибали и там. А первыми смерть забрала самых беззащитных – детей и тяжелораненых. Газ шел безостановочно, по крайней мере так думали те, кто находился в каменоломнях. Через неделю в живых осталось чуть более трех тысяч человек. Трупы лежали повсюду, беспорядочно, как попало и везде.

Найти смерть в атаке и бою стало великим счастьем для бойцов Аджимушкая, но было, практически, невозможно, с каждого входа лился газ …

В 1941 году уже были известны факты эпизодного применения немцами хлорных газов против партизан в каменоломнях. Но нашим командованием не был предусмотрен такой сценарий, потому что руководители армии вообще их оставили на верную смерть в бою, как некогда оставили защитников Севастополя умирать на побережье Херсонеса.

Матросиков из брошенного Севастополя у нас тоже было достаточно в нашем концлагере, расскажу их истории, как-нибудь.[36]36
  Цитата из дневника Сарикова-Трофименко, найденном в каменоломнях в 1944 г.:
  «… грудь мою что-то так сжало, что дышать совсем нечем. Слышу крик, шум, быстро схватываюсь, но было уже поздно… Чувствую, что я задыхаюсь, теряю сознание, падаю на землю, кто-то поднял и потащил к выходу. Пришел в себя. Мне дали противогаз. Теперь быстро к делу спасать раненых, что были в госпитале… Вопли, раздирающие стоны, кто может – идет, кто может – ползет, кто упал с кровати и только стонет: «Помогите, милые друзья! Умираю, спасите!»… Я не буду описывать, что делалось в госпитале на Центральной, такая же картина, как и у нас, но ужасы были по всем ходам, много трупов валялось, по которым ещё полуживые метались то в одну, то в другую сторону… Чу! Слышится песня «Интернационала». Я поспешил туда. Перед моими глазами стояли четыре лейтенанта. Обнявшись, они в последний раз пропели пролетарский гимн «За товарища Сталина!». Выстрел. «За Родину! За нашу любимую партию Ленина-Сталина!» Выстрел. Четыре трупа неподвижно лежали. Какой-то полусумасшедший схватился за рукоятку пулемёта «максим» и начал стрелять куда попало».


[Закрыть]

Сейчас, спустя десятки лет после этого ужаса, который пережил мой командир, становится понятно, почему на Нюрнбергском процессе эти преступления не получили наказания, посчитали что в каменоломнях были не боевые действия, а борьба с партизанами. Ну и официально советская сторона не выдвигала обвинений, пытаясь скрыть свои глобальные промахи в этой своей десантной операции.

Григорий Михайлович рассказывал, что не забывало их местное гражданское население близлежащих деревень, спускали дети и старики защитникам нехитрую еду через потайные ходы. Был случай, передали лошадь целиком. Её забили, выпотрошили, отделили копыта, кожу – всё пошло на поддержку раненых и детей. С распределением всегда было строго!

Командир мой, даже в немецком концлагере не смог изменить свой строгий командирский взгляд, был случай, что он рявкнул на фрица-конвоира, и тот стал по стойке смирно! Правда потом избили Григория Михайловича…

Продолжу свой рассказ. После того, как были перекрыты все пути передачи продовольствия сверху, с земли, наступил настоящий голод.[37]37
  Ни одного случая каннибализма за все время осады не было. Моральный дух и воспитание советского человека было на высоте. Умирали, но не сдавались!


[Закрыть] Немцы ведь уничтожили всё вокруг, всю траву сожгли, потому что поняли, что мы её тоже едим … А потом едой, стало всё. Абсолютно всё, кроме людей. Моральный дух был велик. И воины Красной Армии не опустились до уровня зверей. Но голод заставил их идти на лошадиное кладбище и отрывать кости съеденных ранее коней кавалеристов. Сначала их прожигали от гнили огнём, потом перетирали эти жаренные кости в порошок. Потом этот костяной порошок смешивали с «аджимушкайской водой», которую добывали «сосуны» и варили … Получалась похлебка. Так же в неё шли кожаные немецкие ремни и сапоги, летучие мыши, крысы. Правда, врачи предупреждали, чтобы в похлебке не использовали лапки и головы крысиные, в них больше всего трупного яда …

… Я помню эту звенящую, гробовую тишину, когда командир делал небольшие паузы в своем рассказе, чтобы перевести дух или сделать глоток воды. Никто в бараке даже не шевелился и старался не дышать. Ещё командир сказал, что он последний из тех, кто выжил, и он должен, не должен, а обязан рассказать о последних днях подземных героев. Мы, те, кто его слушают, обязаны выжить и рассказать об этом всем. Что я сейчас и делаю. Созирико Газданов написал стих чуть позже. Надо его поискать и обязательно опубликовать. Он стоит того …

Перевод с Осетинского:

 
Аджимушкайская вода
Приснилась мне, пришла беда
Давно пришла, с той стороны
Откуда нечисть вся с рогами
Приходит к нам…
И Александр, князь наш, Невский
Их победил… не навсегда…
Аджимушкайская вода
Из крови, камня и слюны
Но жизнь даёт, и жизнь берёт
У тех, кто воду отдаёт
И детям всё, себе патрон
И вот в атаку, немца-гада, он придушил
Ведь есть одна в войне услада
Увидеть смерть фашистов стада
Теперь вот наш черёд пришёл
Рогатых бесов всех на кол
И в преисподнюю, там им место
Но мы сжимаемся пружиной
Мы отступаем…
теряя лучших из друзей
И наших братьев
Пока в руках у нас наш флаг
Мы живы
И Осетин, и Сибиряк
В одном порыве
Из тысяч тысячных атак
Дойдём мы с флагом
Туда, где бункер и Рейхстаг
Попьём из фляги
Воды простой, но в память той
Что жизнь спасла…
 

В Аджимушкае

В каменоломнях этих самых, до войны были огромные склады. Но на складах хранили только сахар, тонны сахара и немного вина с коньяком. Там же темно, сухо и однообразная холодная температура, потому и хранят в таких местах вино …

А когда люди кушали сахар без воды, то происходила беда. А его запасли много, так его и пекли, и жарили, и варили, но сахар – это горение организма. А гореть-то нечему было. Сначала человек распухал, потом раздувался, потом умирал в муках нечеловеческих. Многие просили пристрелить их …

Потому руководителем обороны каменоломен Ягуновым было принято решение – сахар не раздавать. Напомню, что цель пребывания и смысл всех жертв был в одном – ждать, когда придет помощь, и мы все вместе пойдём на помощь защитникам Севастополя. Мы все для этого сюда пришли вместе с десантной операцией. И вот по радиостанции, а у нас она работала только на прием, что-то там сгорело, и мы не могли передавать информацию, нам сообщили 4 июля 1942 года, что Севастополь пал. Войска эвакуировать не смогли. Аджимушкай погрузился в шок. У всех просто пропал смысл их жизни. С этого момента смерть начала выкашивать в три раза больше людей – уже никто не хотел жить и бороться, как раньше. Понимали, что если бросили Севастополь, то наша подземная армия тоже списана со счетов. Ягунов сначала перестал разговаривать со всеми, а через сутки после падения Севастополя, 5 июля 1942 года в его командирском крыле прозвучал взрыв. Погиб он один. Больше никто не пострадал. Официальная версия, мы её придумали сами, такая была: всё произошло случайно, перебирал оружие и боеприпасы, добытые разведчиками во время удачной ночной вылазки, взял в ослабленные руки гранату, и выронил её случайно. Она упала на каменный пол и взорвалась …

Но мы все понимали, что это не так. В этом мире случайностей нет. Так рассказал нам всем командир в немецком концлагере …

На похороны командира Ягунова собрался весь подземный гарнизон. Григорий Михайлович организовал всё правильно. Гроб сделали из бортов грузовика, который потом закидали камнями в одном из подземных залов. На могилу Григорий Михайлович положил металлический лист, на котором одиночными автоматными выстрелами выбил его имя и фамилию.[38]38
  Ягунов был единственным участником обороны, которого похоронили в гробу, сделанном из досок кузова грузовика. В 1987 году при проведении поисковых работ могила была обнаружена. Останки торжественно перезахоронены в центральном сквере поселка Аджимушкай


[Закрыть]

Похороны проходили в гробовом молчании. В проходах подземелья собрались все, кто мог стоять на ногах. У всех в голове был один вопрос:

– Есть ли смысл вести борьбу, когда бросили Севастополь, когда пала Кубань, Ростов, кто мы и для чего мы здесь, обессиленные, обезвоженные, окруженные?

У каждого защитника Аджимушкая пропало всякое желание жить в уже состоявшемся гробу в виде каменоломен. Шансов на победу не было никаких. И это понимал и командир Григорий Михайлович, поэтому тоже ничего не говорил. Потом пришло известие, что немцы на подступах к Сталинграду … Это было для нас окончательным концом надежды. Неправда, говорил командир, что Надежда умирает последней, тогда, в подземелье, нашу Надежду по имени Севастополь похоронили раньше нас. И мы понимали, что если бросили там около сотни тысяч солдат, то наша группировка, для того же Буденного, не стоит и выеденного яйца. Люди без Надежды начали умирать от малейших царапин. Холод и голод вызывали у ослабленных защитников подземного города воспаление легких и туберкулез. В тех условиях, когда воздух прогревался от дыхания не более чем на двенадцать, иногда на шесть градусов выше ноля, и нет ни воды, ни медикаментов – болезнь убивала за часы. Командир наш говорил, что было много промахов. И от незнания обстановки, и от глупости, и по недосмотру. Предательство тоже было. А последствия от действий последних даже предугадать было невозможно. Когда была первая газовая атака, то погибло много медиков.[39]39
  Из найденного дневника врача: «Доктор, я молодой, я же хочу жить. Дай мне хоть что-нибудь…». А из лекарств ничего же нет абсолютно. Вот я подойду, обниму, поцелую, что-то шепну на ушко. Вот это единственное лекарство. Абсолютно ничего не было из лекарств. Но операции делали. Из сахара и «аджимушкайской воды» делали самогон и давали выпить два стакана бойцу перед операцией. Когда он отключался, то мы ампутировали ему ногу там или руку…»


[Закрыть] Они погибали вместе со своими ранеными, которых бросать было не в русских традициях. Вот их, врачей, не догадались уберечь. В итоге даже сложные операции, например ампутации, (а гангрена начиналась даже после мелкой царапины), бойцы делали себе сами, без наркоза.[40]40
  Цитата из дневника одного из героев Аджимушкая:
  «Ты видала, матушка Русь, как зверски расправился фашизм, до какой степени дошли людоеды? Они не только стреляют, режут, разрывают, они душат газами. Эта ночь была одна из тех, которую вряд ли кто пережил. На каждом квадратном метре можно видеть один-два трупа. Вширь, вглубь, на боку, на спине с открытыми закровавленными ртами и ужасно распухшими лицами, наверх выпученными глазами лежат всякого рода бойцы, командиры и политработники. Рядом с ними дети, женщины, мужчины из гражданского населения… Дышать нечем. Противогаз тоже отказывает – начинает хлор пропускать. Сегодня как никогда усиленно душат. На каждом выходе бросают шашки и гранаты. Вновь раздирающие вопли, зовущие на помощь. Жертвы, жертвы. Смерть так близка, а умирать все-таки неохота – именно вот в этой готовой могиле»


[Закрыть] Истощение к концу обороны было таким, что вот если тебя пуля ранит, то бежала из раны уже не кровь, а чуть-чуть сукровицы …

Но жизнь в подземелье продолжалась, даже и без Надежды. Командир поставил всем цель – убить как можно больше фрицев, чем больше, тем лучше, поэтому вылазки стали ежедневными и многочисленными. Потери тоже. Изобрели новый способ добычи «аджимушкайской воды», теперь сначала проделывали в камне глубокие дырочки (сверлили штыком), вставляли шланг, ртом его тянули и так сцеживали воду. Чуть позже закончили четырнадцатиметровый тоннель к «Солёному» колодцу, который пробили в монолитном камне. Боже, вы себе не представляете, что это такое пить воду столько, сколько хочешь. Это невозможно представить. Даже здесь, в центре Германии, в концлагере, воды вдосталь, пусть грязной, пусть холодной, пусть из луж, пусть с помоями, но это вода, которой можно напиться самому и напоить ей детишек, дать им воды с сахаром,[41]41
  Ещё до войны в штольнях Аджимушкая были оборудованы склады военторга, где к середине мая 1942 года оставались небольшие запасы провианта: немного хлеба и сухарей, крупы, жир, концентрат, табак, чай. Имелись и стратегические запасы сахара. Начальник продовольствия каменоломен А. И. Пирогов в своей книге «В осаде» пишет, что полковник Ягунов приказал ему посчитать все запасы еды и назначить норму пайка: хлеба – 200 граммов, жира – 10 граммов, концентратов – 15 граммов, сахара – 100 граммов на человека. Любопытно, что норма сахара не только не уменьшалась, но и увеличивалась. Это подтверждают и сами участники. Так, один из них сообщает: «Сахар под конец стал основным продуктом питания, и только благодаря ему мы остались в живых». Однако сахар, поднявший дух защитников в первые дни, потом сыграл с ними злую шутку. Из-за отсутствия воды и нормального питания употребление сахара в больших количествах привело к массовому развитию сахарного диабета. И те, кто в начале обороны выжил благодаря сахару, через несколько месяцев погибали от даже самых незначительных царапин и ранений – настолько сильно разрушал иммунитет прогрессирующий диабет


[Закрыть] и дать раненому перед смертью, как они все перед смертью просили воды, лучика солнышка и воды …

Но когда, наконец, появилась вода, совсем не стало еды …

«Сладкий» колодец. Там стояла церковь и на тридцать два метра возвышалась колокольня. Фашисты на ней установили несколько крупнокалиберных пулемётов. Стреляли в основном разрывными пулями, но не чтобы убить, а чтобы покалечить – стреляли по ногам, чтобы люди перед смертью побольше помучились, и достреливали только, если раненый долго не умирал, и не давал своим стоном спать фашистам …

Осада продолжалась пять месяцев – до конца октября 1942 года. Пока не погиб последний, с точки зрения немцев, защитник Аджимушкая, который мог стоять на ногах.

В Керчи, да и в Крыму дислоцировались не только немецкие дивизии, а ещё и румынские.[42]42
  Моя учительница школьная находилась в Керчи в оккупации. Девчонкой тогда была. Рассказала нам в классе интересную историю. Какой-то наш маленький истребитель (возможно речь идет о И-16 прим. автора) сбил Мессершмитт 109. Немецкая пехота побежала помочь своему лётчику. Самолёт упал недалеко от дома, где жила учительница. Там немцы обнаружили румынскую пехоту, которая грабила самолёт, кто-то стаскивал меховые унты с мертвого лётчика. Немцы атаковали мародеров-румын. Забили (почти до смерти, говорила учительница) прикладами (румыны были без оружия). Это был 1942 год. Румыны воровали всё, могли зайти в дом и снять одежду с покойника, например


[Закрыть]

Сорок восемь выжило чудом, спрятавшись в бездне … самый тяжелый из них, взрослый мужчина весил не более тридцати килограмм. Это были комиссар Парахин, подполковник Бурмин, и с ними ещё 46 человек. Именно они и встречали недружным винтовочным и пистолетным огнём гитлеровцев, которые пошли на штурм.[43]43
  Немцы узнали, что защитники обессилены и малочисленны, и с помощью поисковых собак были обнаружены


[Закрыть] Последний короткий бой. Погибли все. Кроме семерых. Семеро бойцов, двое из которых Парахин и Бурмин оказались в концлагере. Пятерых расстреляли чуть позже в Феодосии. Комиссар Парахин был затравлен собаками в Симферопольском гестапо (концлагерь «Красный).

Командир говорил, что, когда его обыскивали, тот немец, кто проводил его личный шмон,[44]44
  Шмон (разговорное) – обыск, досмотр


[Закрыть] потом неделю от его запаха отмыться не мог, жаловался всем, что от него трупом русского воняет.

От всех защитников Аджимушкая на самом деле исходил нечеловеческий смрад. Они гнили все изнутри и снаружи.

Подполковник Бурмин. Мой командир. Мой любимый и всемогущий мыслитель. Бог послал тебя именно туда, где находились в плену мы с Созирико, Матвеем, Георгием и Валентиной – это медсестра-разведчица наша бесстрашная из Севастополя.

Концлагерь в Германии. Он объединил нас в подпольную группу, которая смогла убежать, но Григорий Михайлович Бурмин к тому времени давно уже передвигался на самодельных костылях, поэтому остался прикрывать побег. Когда советские войска подошли с боями к концлагерю, то всех заключенных расстреляли фашисты. Григорий Михайлович не дожил до освобождения всего два дня.

Уже далеко после войны я посетил это ужасное место. Что хочу сказать. Я умею чувствовать и людей, и места разные. Хорошие и плохие. Я был в Освенциме и Бухенвальде. Приезжал в Саласпилс, туда, где был наш приемыш Фёдор. Но то, что я почувствовал в каменоломнях, я не могу передать словами. Ужас смерти, последний вдох и предсмертный крик ребёнка, который застыл в камнях, как в ушах, погибшей вслед за ребёнком, его матери … Понимаю, что прежде, чем всё это состоялось, умные мальчики и девочки выучились в университете и пошли работать в «Байер»[45]45
  Байер – Bayer AG – немецкая химическая и фармацевтическая компания, основанная в Бармене в 1863 году. Её штаб-квартира находится в Леверкузене, Северный Рейн – Вестфалия. Самыми известными продуктами, которые принесли Байеру широкую известность, являются героин и аспирин. Причем героин придумали как лучшее лекарство от кашля. Bayer до 1945 года – дочерняя компания химического консорциума IG Farben, использовали заключенных нацистских концлагерей для проведения медицинских экспериментов над людьми


[Закрыть], потом они придумали всё это дерьмо, гордились этим, придумали оборудование на котором и производили все эти газы-убийцы для Третьего Рейха и получали прибыль … Я ещё могу как-то понять производство железного оружия, его хоть можно использовать для защиты и обороны, но газ! Газ только для убийств беззащитных, и сейчас живя в Германии и понимаю, что смерть каждого ребёнка, каждой матери, каждого старика на руках всех этих недоарийцев и сверхчеловеков и их потомства, которое густо населяет эту часть суши.

В заключении хотелось бы всем посоветовать хотя бы раз побывать в Аджимушкайских каменоломнях – туда сейчас активно водят экскурсии. Каждому стоит на пятнадцать минут окунуться в абсолютную темноту, изредка разрываемую блеском лампочки, работающей от двух старых генераторов. Стоит увидеть обрывки материи и одеял, которыми пытались заткнуть щели во время газовых атак. Страшное, ужасно гнетущее место. Но это часть истории Земли и это одно из лиц войны, потому – это надо знать, особенно современным подросткам. Обязательно отвезу туда свою внучку и её друзей из Германии. Они должны вырасти людьми, а не зверьми, а для этого надо почувствовать ту границу, которая делит людей на части, в которой одни могут называться людьми, а вторых вешают после процесса в Нюрнберге, надо моим внучатам увидеть брошенные каски и автоматы без патронов, детские игрушки, сделанные из копыт и костей съеденных и обглоданных лошадей. Деревянные куклы с руками из гильз патронов и волос из колючей проволоки, к которым их владельцы однажды не смогли вернуться. Десятки тысяч загубленных судеб. Из них немыслимое количество детей и подростков, несколько тысяч юношей и девушек …[46]46
  Запомните эти фамилии: Бурмин, Парахин, Саша Неделько, Валя Валько, Селезнёв, Коля и Оля Проценко


[Закрыть]

И все-таки их смерть не была зря, как не была бессмысленной гибель защитников Бреста, где был принят первый бой. Не сдался Ленинград,[47]47
  Блокада Ленинграда продолжалась с 8 сентября 1941 года и по 27 января 1944 года. За 872 дня блокады при обороне города погибло и пропало без вести около 500 000 бойцов Красной Армии. Около 700 000 гражданских лиц умерло от голода и бомбёжек


[Закрыть] сражалась до последнего Одесса, Севастополь, Сталинград, Аджимушкай, если бы всего этого не было, то мне некому было бы рассказывать историю своей жизни, не было бы ни нас, ни вас, мои замечательные внуки…

История двух фотографий

Однако история не так проста.

Есть кадры кинохроники: по улице идет старик в темном пальто. Позади – красноармейцы с винтовками, у которых примкнуты штыки: конвоиры.

У старика сосредоточенное и отрешенное лицо.

На фотографии – Тимофей Токарев, бургомистр Керчи. Он уже был главой города в далеком 1919-м, а после прихода Советской власти был лишен имущества и избирательных прав.

В 1941-м немцы, занявшие будущий город-герой Керчь, предложили Токареву должность городского головы. Дедушке шел шестьдесят шестой год. Служил он качественно и ревностно: составлял списки предполагаемых врагов оккупационного режима, организовал перепись евреев, которых потом расстреляли в Багеровском рву, обеспечивал изъятие у горожан «излишков» продуктов для немецкой армии.

Из книги Козлова И.А. «В Крымском подполье»:

«На третий день после освобождения города пионеры обнаружили в какой-то квартире под кроватью немецкого городского голову Токарева. Он был арестован. При обыске у него нашли чемодан награбленных ценностей:

золотые часы, бриллианты, золотые брошки».

Были пойманы и другие пособники фашистов, помощники бургомистра. 29 декабря, в день бегства фашистов, комендант предоставил одну грузовую и одну легковую машину «для эвакуации господ из управы и полиции».

Но «у господ» оказалось большое количество родственников, гораздо больше, чем могли вместить эти две машины. Плюс – они уже успели помародёрствовать в багеровском рву, и, имея на руках адреса несчастных жертв, объехали все жилища и забрали из них всё самое ценное. Далее они всё это «добро» попытались захватить с собой в грузовик. В итоге передрались между собой и в конце концов решили погрузить на машины вещи и детей, а самим идти пешком. Выбрались. Но за городом уже были румынские войска, а они, особо не церемонясь, забрали обе машины с вещами, сняли с полицаев теплую одежду, а когда те пообещали пожаловаться «кому надо» – начали их бить, а нескольких, кто сопротивлялся – пристрелили. Уцелевшие убежали обратно в город. Там, где их в итоге и поймали наши.