Текст книги "Излом необъявленной войны. Первая чеченская"

Автор книги: Геннадий Алёхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Геннадий Тимофеевич Алёхин
Излом необъявленной войны
Первая чеченская

Предисловие

Читатели, спасибо, что вы раскрыли эту книгу, что читаете эти строки! О чём эта книга? Она не только про историю, хотя именно история стала её главным содержанием. Она про людей, удивительных людей, людей чести и долга, кто в страшные годы безвременья и лихолетья, как метко сказал один из героев тех событий майор Пётр Демчук, «служил России вопреки её желанию». О тех людях, кто смог отразить страшный удар экстремистов, сторонников национализма, нанесённый по России в её трудное время становления в новом статусе.

Сегодня уже выросло целое поколение, для которого война на Кавказе – это понятие из далёкого прошлого, почти такого же далёкого, как походы генерала Ермолова или рейды поручика Лермонтова. Для которых дорога от Минеральных Вод до Махачкалы – это шесть часов комфортной езды по современной трассе с придорожными кафе и селфи на фоне величественных кавказских хребтов. Для которых город Грозный – это современная сказка из стекла, камня и огней. Мир и покой!

А для нас, всех тех, кто на своих плечах пронёс страну через мучительные испытания, сквозь эту мирную идиллию высвечиваются в памяти совсем другие картины: сгоревшая колонна на горном серпантине у Ярышмарды; «крокодил», втыкающий дымные копья «нурсов» в склон горы; российский флаг над Бамутом; страшный, обугленный, истерзанный и почти стёртый с лица земли Грозный; погребальные нефтяные факелы горящих скважин над городом… И перед глазами встают лица погибших друзей, сложивших свои головы в этой жестокой, кровавой междоусобице. Вновь и вновь память рисует пропитанные дождём и предгорным туманом палатки на склонах под Центороем; вечно дымящие буржуйки; чёрные от грязи матрасы да латаные спальники – скудный бивуачный быт. Вспоминается запах горячей тушёнки из сухпая, расклёкшегося сырого хлеба да обжигающего чая.

Не сыскать уже больше тех полевых лагерей. Да что там лагерей! От военной столицы Ханкалы уже ничего не осталось. А ведь целый город выкопали тогда в местном чернозёме. Палатки, землянки, колючка, траншеи, склады, автопарки. Всё – в земле, всё – под землёй. Каждый «квартал» – это полк или дивизия. Между «кварталами» – свои улицы. Теперь только заплывшие землёй квадратные ложбины напомнят, что когда-то тут жили и служили мы.

Для нас – тех, кто прошёл дорогами той войны, путь от Минвод до Махачкалы занял почти десять лет, прежде чем война уползла с этих шоссе и дорог.

Мир изменился! Точнее сказать – сюда, на Северный Кавказ, вернулся мир. И вернулся он благодаря тем, кто с оружием в руках стоял на пути у экстремистов и террористов. Благодаря русским солдатам и офицерам, чеченским милиционерам и бойцам, дагестанским ополченцам. Благодаря этим людям Россия уцелела в 90-е, не распалась окончательно. Не стала добычей боевиков и джихадистов. Ведь именно здесь, на Северном Кавказе, в Чечне, Ингушетии и Дагестане, военный джихад интернационального масштаба нанёс свой первый мощный удар, пытаясь отколоть эту часть территории от России.

Эта книга написана настоящим фронтовым журналистом, военным писателем Геннадием Алёхиным. С его творчеством я знаком больше 20 лет. Судьба свела нас в годы первой чеченской войны. Именно тогда во Владикавказе Алёхин начал выпуск газеты только-только сформированной 58-й армии, которая на многие годы стала ключевой военной силой, противостоящей экстремистам и боевикам. Которая на своих плечах вынесла две чеченские войны и операцию по принуждению Грузии к миру. Героическая армия! Боевая! И историю этой армии начал писать военный журналист Алёхин.

Его яркие, самобытные очерки и рассказы быстро завоевали популярность среди солдат и офицеров. Фронтовые дневники легли в основу книги. А герои тех сражений живут теперь на её страницах. Геннадию Алёхину довелось лично встречаться и работать с целой плеядой талантливых полководцев чеченской войны: Геннадием Трошевым, Владимиром Шамановым, Сергеем Макаровым, Владимиром Булгаковым, Виктором Казанцевым. Он был рядом, когда принимались решения, определившие судьбу этого региона. Но, кроме личных воспоминаний, Геннадий смог собрать рассказы, комментарии и воспоминания многих офицеров и генералов, прошедших вместе с войсками по огненным дорогам Кавказа. Это поднимает книгу над обычными авторскими мемуарами.

«Излом необъявленной войны» – это своего рода антология свидетельств участников тех событий. На её страницах – живые образы и истории встреч с самыми разными участниками тех событий – от гения танца Махмуда Эсамбаева до лидеров экстремистов Ахмеда Закаева и Мовлади Удугова. От собратьев по профессии – военных журналистов и писателей – до политиков, депутатов и министров.

В книге множество фактов и свидетельств, никогда ранее не публиковавшихся и впервые поступивших в открытый доступ.

Прочтя эту книгу, вы, читатели, сможете узнать истинную цену, заплаченную нами за мир на Кавказе, узнать о людях воинского долга, благодаря которым этот мир всё же наступил. Узнать и ответить себе на вопрос, почему Кавказ – это Россия и почему в этом единстве – залог целостности всей нашей огромной Родины…

Владислав Шурыгин,

военный журналист, публицист, эксперт,

член Союза писателей России,

участник двух чеченских кампаний

Часть I. «Мы все войны шальные дети: и генерал, и рядовой»

Глава 1. Экскурс в историю

Уже два века не прекращаются споры о причинах Кавказской войны 1817–1864 гг., её результатах и последствиях для развития народов Северного Кавказа. Однозначного ответа до сих пор не найдено. На каждом историческом этапе развития нашей страны Кавказская война, длившаяся почти пятьдесят лет, трактовалась исследователями по-своему. Зачастую с оглядкой на политические реалии. К примеру, в советский период многие вещи трактовались однобоко или вовсе замалчивались. И наоборот, после развала Советского Союза политика России в этом регионе стала рассматриваться исключительно как захватническая и варварская. Однако это слишком легковесная и не всегда отвечающая исторической правде формула.

Ещё более ошибочным и чересчур упрощённым, на мой взгляд, было бы деление противостоящих сторон (в данном случае русских и горцев) на положительных и отрицательных, на злых и добрых. Не эти ли примитивнейшие трактовки и поверхностные суждения легли в основу принятия политических и военных решений четверть века назад, на рубеже третьего тысячелетия, когда две чеченские войны – одна за другой – ломали человеческие судьбы, невзирая на национальности?

История Кавказской войны XIX века, как и новейшая история чеченского конфликта, имеет много нерешённых вопросов, ответы на которые сложно, а может быть, и невозможно найти. Однако дать оценку тем далёким событиям, не унижая и не оскорбляя национальных чувств потомков, жизненно необходимо. Хотя бы для того, чтобы не допускать просчётов и ошибок в будущем.

На протяжении всей Кавказской войны происходила периодическая смена генеральной линии (политики) действий Российского государства. Можно насчитать пять периодов:

1. 1817–1826 гг. – так называемый ермоловский период;

2. Конец 1820-х – начало 1830-х гг. Период относительно бессистемных и пассивных действий России в условиях становления и активизации мюридистского движения на Северном Кавказе под лозунгами шариата и газавата;

3. Середина 1830-х – 1840-е гг. – период противоборства русской армии и войск Шамиля;

4. Середина 1840-х – 1859 г. – постепенное овладение русскими войсками территорией имамата Шамиля;

5. 1859–1864 гг. – заключительные операции русских войск на Кавказе.

Ключевыми фигурами тех лет, бесспорно, являются яркие и незаурядные личности – генерал русской армии Алексей Ермолов и имам Шамиль. Оценивая действия наместника Кавказа Ермолова и то, какие средства выбирались для покорения горцев, надо помнить и хорошо знать, что русский командующий был сыном своей эпохи и не отличался особой, специфической жестокостью, которая не была бы характерна, например, для других военачальников того же исторического этапа.

С момента своего прибытия на Кавказ он объявил горским народам, что жёсткие меры будут применяться только к тем, кто противится принятию русского подданства. Реалии политики России и её интересы не оставляли А. Ермолову иного выбора. Конечно, Ермолов не вынашивал идеи геноцида. Ни в коем случае! Речь шла только о жёстких правилах ведения войны, с помощью которых он планировал не только достичь поставленных целей, но и принести мир народам, долгие годы раздираемым междоусобицей.

В конце концов генерал добился того, что ни один грабёж, ни один набег не оставался безнаказанным. В своих действиях Ермолов стремился проводить тонкую политику по отношению к мирному населению. Командующий считал, что горцам необходимо ясно показать, что русские воюют не с народом, а с разбойниками и бандитами. А. Грибоедов, взгляды которого на выбор средств и мер для успокоения Кавказа расходились с мнением А. Ермолова, признавал: «По законам я не оправдывал иных его самовольных поступков, но вспомни, что он в Азии, – здесь ребёнок хватается за нож».

Уместным будет и следующее высказывание учёного-востоковеда М. Казем-Бека: «Великодушие, бескорыстная храбрость и правосудие – вот три орудия, которыми можно покорить весь Кавказ, одно без другого не может иметь успеха. Имя Ермолова было страшно и особенно памятно для здешнего края: он был великодушен и строг, иногда до жестокости, но он был правосуден, и меры, принятые им для удержания Кавказа в повиновении, были тогда современны и разумны».

Значимость и величие Шамиля признавали не только сами горцы, но и умудрённые опытом Кавказской войны русские генералы. Ему удалось за сравнительно короткий срок решить задачу по сплочению в единое государство с идеологией и законодательством конгломерат трудноуправляемых общин и племён. Он создал имамат. Фактически монархию тоталитарного характера.

Шамиль не останавливался ни перед чем, в том числе жёстким подавлением любых проявлений неповиновения. Сам имам, уже после того как попал в плен, признавал, что считал свои действия правильными: «Я управлял народом скверным, разбойниками, которые тогда только сделают что-нибудь доброе, когда увидят, что над их головами висит шашка, уже срубившая несколько голов… Если бы я поступал иначе, я должен был бы дать ответ Богу, и Он бы меня наказал за то, что я не наказывал строго свой народ».

Сочетание внутренней стабильности имамата и сильной армии позволили Шамилю сосредоточить в своих руках небывалую по тем временам власть в горной части Северного Кавказа.

В полной мере осознав, с кем пришлось столкнуться русским войскам на Кавказе, Николай I стал искать новые, более продуманные подходы. Решать сложные кавказские проблемы предстояло не безликим служакам, слепо исполнявшим волю государя-императора, а одарённым, опытным и авторитетным военным, способным на принятие ответственных решений в духе политики и времени.

Выбор пал на генералов: вначале на М. Воронцова, затем на А. Барятинского. Во многом они продолжили ермоловскую линию. Как отмечал впоследствии сам имам Шамиль, с 1845 года стратегия войны России вышла на правильный путь. В чём она заключалась? Прежде всего в том, что применялись меры не только военного, но и политического характера. Политика по отношению к рядовым горцам стала более гибкой, расширялись торговые связи. В результате условия жизни социальных низов вне имамата стали намного лучше, чем под властью Шамиля.

В августе 1859 года четырнадцать батальонов окружили дагестанский аул Гуниб. Штурм был жестоким. Шамиль капитулировал. Царь его помиловал. Последние годы своей жизни тот провёл в Калуге. Он никогда больше не сказал о России ни одного плохого слова. Наоборот, призывал горцев никогда не воевать с русскими. А через пять лет после пленения Шамиля закончилась и полувековая борьба за Кавказ. 21 мая русские отряды соединились в горах у посёлка Сигнаха.

И в дальнейшем Россия старалась проводить гибкую политику на Кавказе. В то же время проявлялся особый подход по отношению к населению Чечни ввиду его «неблагонадёжности». Метод кнута и пряника позволил внести раскол в ряды горцев и ускорить процесс стабилизации обстановки на Кавказе. Однако процесс интеграции горских народов в состав России, а затем и СССР носил непростой и даже противоречивый характер. Вспышки сепаратизма, антирусских выступлений вспыхивали периодически, вплоть до начала Великой Отечественной войны. И как только ослабевала политическая система государства, утрачивалась способность обеспечить свою внутреннюю безопасность – наступали времена конфликтов и вооружённого противостояния.

Особое место занимает участие народов Кавказа на фронтах Великой Отечественной войны. Анализ многочисленных архивных документов позволяет сделать вывод, что народы Кавказа проявили массовый героизм и активно участвовали в боевых действиях на фронтах. Однако не стоит забывать и тот факт, что обстановка в тылу советских войск на Северном Кавказе была крайне сложной.

Ещё перед войной германское руководство обращало пристальное внимание на этот регион. Гитлеровцы пытались поссорить народы, населяющие регион. В некоторой степени этого удалось добиться. Активизировались националистические банды, своей деятельностью создававшие благоприятные условия для диверсионных и разведывательных действий немецких войск. Формировались целые роты из представителей коренного населения региона, цель которых сводилась к подрывной деятельности против местной власти и советских воинских частей.

Заброски немецких агентов и парашютистов стали в тот период нормой. Немецкая агентура пыталась координировать бандгруппы, а также спровоцировать вооружённое выступление против советской власти. Активизировалась пропаганда. В листовках, отпечатанных тысячными тиражами, напоминалось об обиде столетней давности. Горцев призывали уничтожать «русских захватчиков» и помогать «великой Германии». Для пресечения деятельности бандформирований советское руководство решило одним ударом максимально сузить социальную базу повстанчества. Была осуществлена массовая депортация чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, когда без малого полмиллиона чеченцев и ингушей были оторваны от родной земли. Они смогли вернуться на родину лишь в 1957 году.

Советское руководство неоднократно предпринимало попытки забыть эту мутную историю с переселением. Из библиотек и музеев изымались книги и документальные материалы о врагах народа. Задним числом менялись даже национальности погибших во время войны чеченцев, Героев Советского Союза. Так, А. Байбулатов был записан кумыком, Х. Магомед Мирзоев – таджиком, Х. Нурадилов – татарином.

Не забыли только чеченцы и ингуши. Приведу лишь два примера. Проходя офицерскую службу в начале 80-х годов в Грозном, 23 февраля решил поздравить своего соседа-чеченца. Знал, что в своё время он проходил службу в рядах Советской армии. Он сразу помрачнел, потом покрутил пальцем у виска и, стараясь сдерживаться, произнёс:

– Геннадий, хороший ты парень, но больше никогда не поздравляй меня с этим днём. Я родился в Казахстане, мою семью депортировали как раз в этот день, 23 февраля 1944 года. Не все выжили… Такое не забывается.

В тот момент я готов был провалиться сквозь землю. Извинился за бестактный поступок. Сосед был продвинутым и компанейским мужиком. Всё понял. Потом мы даже несколько раз выпивали вместе. Но тот случай стал для меня хорошим уроком.

Чеченцы хорошо помнили не только печальную историю недавнего прошлого, но и события вековой давности. Из поколения в поколение передавали. На моих глазах в горных селениях родители пугали своих детей «страшным Ермоловым». И памятник взрывали генералу, установленный в центре города. На месте взрыва оставляли записку, примерно такого содержания: «Пока я жив – стоять не будешь!» Писал кто-то из чеченцев. А затем к разбитым плитам возлагались цветы. Красные гвоздики. От русских. Было и такое. Чего скрывать!

Развал Советского Союза и последующее усиление националистических и сепаратистских движений нанесли непоправимый урон нравственному здоровью российского общества. До сих пор оправиться не можем.

И ещё один сложный момент, о котором я часто размышляю, когда речь заходит о политике нашего государства на Кавказе: если начали войну, надо её завершать, а не приостанавливать, как это произошло в первую чеченскую кампанию, когда были совершены, на мой взгляд, две ключевые ошибки.

Первая – это ввод войск (а не точечные удары спецслужб), позволивший Д. Дудаеву консолидировать вокруг себя основные силы сепаратистов «перед лицом внешней угрозы» и заручиться поддержкой Запада. Вторая – вывод войск после Хасавюртовских соглашений, когда оставленная в покое Чечня лишила этого самого покоя своих соседей, что и подтвердили последующие трагические события 1999 года в Дагестане, а затем и в самой Чечне.

Не всегда, к сожалению, извлекаются уроки из далёкого и недавнего прошлого…

Глава 2. Грозный: между прошлым и БУДУЩИМ

Почти сорок лет назад я впервые оказался в этом городе. Таксист из Орджоникидзе (нынешний Владикавказ) лихо, с ветерком, «по двойному счётчику» домчал меня в столицу Чечено-Ингушской АССР – Грозный. Стояла удушливая, влажная августовская жара. Только что в Москве завершились Олимпийские игры, поэтому на многих остановках общественного транспорта всё ещё красовалась эмблема Олимпиады. В зелёных парках и скверах гуляла молодёжь, мужчины – поголовно в шляпах и кепках-«аэродромах», часто встречались старики в папахах и хромовых сапогах, а женщины носили косынки.

Прибыл я сюда для прохождения офицерской службы в 42-ю учебную мотострелковую дивизию. Её военные городки располагались в разных частях города: 1-й городок – в самом центре, между драмтеатром им. Х. Нурадилова и Домом печати; 2-й – на берегу реки Сунжи, рядом со следственным изолятором; 4-й – за Бароновским мостом, где проходила дорога к аэропорту Северный. А самый большой – 15-й военный городок – расположился за площадью Минутка.

Переночевав в офицерском общежитии, что находилось рядом с автомобильным батальоном, мы с группой товарищей, такими же молодыми лейтенантами, направились «покорять» Грозный. До сих пор согласен с мнением многих, что Грозный считался в советское время одним из красивейших городов Северного Кавказа, да, пожалуй, всего юга страны. Он утопал в зелени, можно было бесконечно любоваться широкими проспектами и магистралями. Современные сооружения хорошо сочетались с архитектурой сталинского периода – монолитными, прочными административными зданиями и жилыми домами.

А ещё сохранились тогда многие исторические места и памятники XIX – начала XX века. К примеру, рядом с домом, где я жил, стоял необычный, сравнительно небольшой по размерам памятник, окружённый высоким каменным забором и колючей проволокой. Соорудили его ещё до революции. В семидесятых годах, уже при советской власти, несколько раз каменный монумент с небольшим бюстом взрывали. А в 1989 году, за два года до распада Советского Союза, и вовсе снесли. Это был памятник легендарному русскому генералу, герою Кавказской войны XIX века, основателю крепости Грозная Алексею Ермолову. Памятник установили на месте землянки, где он проживал полтора века назад.

Именно Ермолову обязан Грозный своим появлением. 22 июня 1818 года в низовье реки Сунжи была основана русская крепость, получившая название Грозная. Она была построена в рекордные сроки, всего за четыре месяца. Пять тысяч русских солдат трудились здесь и днём, и ночью. При строительстве использовали преимущественно саман и дерево. Построенная в шести верстах от Ханкальского ущелья, крепость закрывала горцам выход через ущелье на равнину. Уже вовсю шла Кавказская война.

У многих при слове «крепость» в голове возникает картина средневекового замка. Мне тоже так казалось, пока я не побывал в местном краеведческом музее во время знакомства с городом.

На самом деле ничего похожего с каменными средневековыми сооружениями крепость Грозная не имела. Она представляла собой правильный шестиугольник, каждый угол которого выдавался вперёд бастионом с амбразурами для двух орудий. Валы самой крепости были земляные, укреплённые палисадами. Внутри цитадели располагались хранилища для оружия и боеприпасов, казармы и караульные помещения. Постройки в Грозной были деревянными или турлучными, из вкопанных в землю шестов, обмазанных глиной. Реже саманными, из глинистого кирпича, песка и соломы.

Именно со строительством крепости Грозная можно вести своеобразный отсчёт отношений русских, чеченцев и других горских народов. С того момента им суждено было жить вместе. Разные были времена: и светлые, и трагические. К примеру, даже на протяжении весьма длительного периода Кавказской войны отношения между русскими и горцами не всегда носили враждебный характер. Зачастую казаки и чеченцы встречались неофициально, соревнуясь в искусстве владения оружием и конём. Оживлённо велась торговля.

Народы Северного Кавказа, в том числе чеченцы и ингуши, были присоединены к России насильственно. В течение столетия происходила ломка вековых устоев, традиций и обычаев. Причём далеко не всегда мирным путём. Политика руководства царской России и советского руководства не отличалась разнообразием: всё-таки преимущественно использовались силовые методы.

Такая деятельность государства неизбежно приводила к недовольству, межнациональным конфликтам и вооружённому сопротивлению в регионе. Поэтому народам Северного Кавказа пришлось пережить сложные периоды: и депортацию, и жёсткую борьбу с бандитизмом.

В то же время нельзя отрицать небывалый расцвет в области межнациональных отношений, удалось добиться существенных результатов в вопросах ликвидации неграмотности населения, формирования национальных кадров, искоренения нищеты. Наблюдался подъём культуры, модернизация всех сфер жизни.

Уже в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого столетия Грозный становится поистине многонациональным и даже интернациональным городом. В нём уживались все: чеченцы, ингуши, русские, армяне. И комфортно себя чувствовали! Я как раз и застал это золотое время расцвета республики.

По роду своей профессии военного журналиста я близко общался с коллегами из местных средств массовой информации. Кстати, республиканская газета «Грозненский рабочий» представляла собой мощный интернациональный сплав, состоящий из крепких журналистов – русских, чеченцев, ингушей. Мы часто собирались после трудового дня у заведующего информационным отделом Анатолия Журавлёва. Это называлось «посиделками по пятницам». Пропускали по рюмочке-другой. А когда не хватало, продолжали беседы в ресторане «Океан» или летнем кафе, недалеко от кинотеатра «Космос». Много спорили, шутили.

По мере добавления градусной жидкости переходили к политике. Саламу Мадаев, Ваха Сайдаев (чеченцы), родившиеся в Казахстане, вспоминали депортацию и её последствия. Абу Гадаборшев (ингуш) часто затрагивал тяжёлую тему мирного противостояния ингушей, требовавших прекращения их дискриминации по национальному признаку на площади Ленина в январе 1973 года. А Толик Журавлёв (русский), коренной грозненец, вспоминал, как чеченцы и ингуши возвращались из ссылки в 1957 году. Не все их ждали с распростёртыми объятиями: ведь на тех землях, где жили они прежде, давно поселились другие люди. Возникали споры, драки на почве имущественных и земельных отношений. Обстановка тогда так накалилась, что дошла до трагедии, когда в драке убили молодого русского парня, рабочего химического завода. И на почве межнациональных разногласий возникли массовые беспорядки. Настолько массовые, что пришлось привлекать войска.

Наши журналистские споры под бутылку, впрочем, имели цивилизованный характер. Мы никогда не дрались, а наш спор вокруг этих острых вопросов, как правило, заканчивался мирно. Хотя об этом не принято было говорить вслух, но мы говорили и даже тихо ругали власть, прошлую и нынешнюю, за перегибы и просчёты в вопросах межнациональных отношений. В конце застолья дружески обнимались и расходились.

Кстати, в Грозном я женился. Круг общения расширялся, появлялись новые знакомые среди творческой интеллигенции и молодых чиновников из числа работников комсомола. Моя жена как раз работала инструктором в горкоме комсомола. Регистрировали свои семейные отношения в ЗАГСе напротив площади Ленина. Распорядитель торжества – статная дама в строгом платье – сообщила нам, что семь лет назад она скрепила семейные узы уже известному тогда кинорежиссёру Н. Михалкову, снимавшему в этих местах знаменитый фильм «Свой среди чужих, чужой среди своих». Я даже горд был. На свадьбе у нас гулял грозненский бомонд: журналисты, чиновники, молодые учёные. Ну и, конечно, офицеры, мои сослуживцы.

Позже я познакомился на съезде Союза журналистов республики (куда попал по разнарядке от военных) с некоторыми персонами, которые через несколько лет станут играть ключевые роли в администрации Джохара Дудаева. К примеру, с актёром театра имени Х. Нурадилова Ахметом Закаевым и будущим президентом независимой Ичкерии Зелимханом Яндарбиевым. Последний к тому же считался поэтом, публиковал свои стихи в различных журналах. Например, в журналах «Дон» и «Дарьял». Не гнушался демонстрировать свои поэтические способности в знаменитой грозненской пивной, недалеко от центрального Аракеловского магазина.

В те годы я встретился с великим танцором (таковым он стал ещё при жизни), народным артистом СССР Махмудом Эсамбаевым. Взял у него интервью. Он хорошо относился к военным и охотно согласился ответить на мои вопросы. Беседа длилась час с небольшим. Эсамбаев, не снимая папахи, шутил и на протяжении всей беседы оставался в приподнятом настроении. Он никогда не снимал папаху. Был единственным депутатом Верховного Совета СССР, которому разрешалось сидеть на заседаниях в головном уборе. Рассказывают, что Леонид Брежнев перед выступлением оглядывал зал, а когда видел папаху Эсамбаева, говорил: «Махмуд на месте, можем начинать».

Правда, один раз Махмуд нарушил свою негласную традицию. Проходило торжественное мероприятие, посвящённое героической битве за Кавказ. Махмуд Эсамбаев прилюдно снял папаху и поклонился доблестным защитникам Северного Кавказа и Грозного, в тяжёлую пору не пропустившим гитлеровцев в город.

Связь армии и народа в те годы была очень крепкой. Когда приезжали корреспонденты ведущих газет и журналов страны, обязательно приглашали делегата съезда партии и работницу завода «Красный молот» Сажи Умалатову. Делали постановочный снимок с военными, преимущественно отличниками боевой и политической подготовки. Часто гостями военнослужащих Грозненского гарнизона становились известные спортсмены и актёры. Мало кто знает, что неоднократная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике Людмила Турищева родилась и выросла в Грозном. Из простой семьи, её мама работала уборщицей в средней школе.

В солдатском клубе выступал и актёр театра и кино Евгений Евстигнеев. А после торжественной части плавал в бассейне 1-го военного городка, вместе с заместителем начальника политотдела В. Кравченко. Ответсек дивизионной газеты Толя Виноградов снимал тогда это событие фотоаппаратом, а я, как самый молодой, неоднократно бегал за пивом. Скуластый армянин с золотыми зубами, стоящий на разливе, пропускал меня без очереди. Громко приговаривал: «Это же для известного актёра, профессора Плейшнера». Завсегдатаи пивной относились к его словам с пониманием.

Кто мог подумать тогда, что через несколько лет всё так изменится? В начале девяностых Грозный угасал на глазах. Стремительно.

Всё началось буквально со дня прихода к власти в Москве Б. Ельцина, а в Грозном – Д. Дудаева. Началось какое-то мракобесие. Лозунг нового лидера России: «Берите власти на местах столько, сколько хотите» чеченцы и ингуши восприняли буквально, как им хотелось.

На этом фоне начались массовые митинги на площадях Грозного. Беспорядки, ставшее «модным» свержение коммунистов (даже чеченцев) из обкома, горкома и других властных структур города и республики – в городе творился беспредел. Апогеем стал штурм здания, где заседал Верховный совет республики, во время которого первого секретаря горкома партии Куценко выбросили из окна его рабочего кабинета.

Советы старейшин из чеченских тейпов и муллы, лезгинка и бесконечные костры на площадях города, открытые призывы к переходу всего населения на законы ислама и шариата. Женщины должны носить паранджу, ворам публично отсекать руки, а затем головы…

Приход к власти генерала Дудаева, а затем якобы демократичные и единодушные выборы его же персоны на пост первого президента республики Ичкерия стали началом конца. Выборы прошли под охраной внезапно возникшей чеченской гвардии с автоматами Калашникова в руках на всех выборных участках.

Помнится, в России цены на хлеб «освободили», как и на другие продукты питания первой необходимости. А в Грозном Дудаев цены на хлеб удерживал на горбачёвском перестроечном уровне, ещё доступном для малоимущих и инженеров. Правда, эта «заботливая» попытка остаться островком эдакого исламского социализма среди моря своих же новых чечено-ингушских капиталистов была обречена на провал. Сразу же стали исчезать с прилавков магазинов мука и сахар. Законы экономики приказами не отменишь!

Новоявленный президент Дудаев после своего избрания выпустил из тюрем республики всех уголовников и убийц. Впечатляющее начало работы президента, согласитесь. Начались нападения на воинские части для захвата оружия. На окраинах и в центре города, днём и ночью началась канонада – переклички автоматных и пулемётных очередей. По республике прокатился уголовно-интернациональный террор против всего населения, включая чеченцев и ингушей. Но больше всего страдали русские, украинцы, армяне. Ограбления и убийства в квартирах, на улице, в подъездах домов или транспорте стали типичным явлением для того лихолетья. Люди за бесценок продавали квартиры или дома, а после нотариального заверения сделки в ту же ночь к ним приходили «новые хозяева республики» и изымали деньги.

Владельцы машин под прицелом оружия «добровольно» дарили машины бандитам и тут же заверяли «подарок» нотариально (нотариус предусмотрительно приезжал), чтобы всё было «по закону» и чтобы новым хозяевам, упаси Аллах, не было потом хлопот с перепродажей машины. Затем «новые хозяева» грузили в машину всё, что только можно было увезти. Если жертва не брыкалась и не сопротивлялась, то утюгом не пытали и в лесу не убивали. Обходились «гуманными» методами убеждения – с оружием наперевес.