Текст книги "Газета День Литературы # 149 (2009 1)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Алексей ШОРОХОВ ВЕЛИКАЯ САРАНЧА (Святочный рассказ времён мирового кризиса)
"И из дыма вышла саранча на землю,
и дана была ей власть,
какую имеют земные скорпионы.
И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени,
и никакому дереву, а только одним
людям, которые не имеют печати
Божией на челах своих.
И дано ей не убивать их,
а только мучить…"
Апокалипсис, гл. 9, ст. 3-5.
Никто не знает, откуда она прилетела. Теперь уже точно и не узнаешь, а люди разное сказывают. Одни – что, мол, это Запад нам удружил в который раз, и подпустил её на смену колорадском жуку. Другие же, напротив, говорят, что сами мы её на свет Божий произвели, и даже имя того самого механика приводят. Правда, всякий раз – новое. Третьи вообще кивают на небо, дескать, здесь не обошлось без пришельцев.
Не знаю, лично я больше в механика верю. Будто бы в восьмидесятые годы на одном не то чтобы Подмосковном, а всё же и не совсем далёком от столиц полевом аэродроме этот самый механик работал. Что-то у него то ли в семье не ладилось, или в жизни мечталось об ином, а только он пил. И пил крепко. А так как сельхозавиация – не военная, и куражу поменьше, да и охрана не та, то таскал он время от времени что-либо из ангара. Не то чтобы двигатель там или ещё что такое, без чего самолёт – упаси Бог! – упасть может, а так по мелочам: то горючку, то удобрения какие.
Короче, когда в районе объявилась саранча и, пожирая всё на полях, двинулась к Москве, именно с его аэродрома взлетели те злополучные кукурузники. Лётчики что, они своё дело сделали, полили её, как полагается, и по домам. А вот чем полили, об этом до сих пор люди договориться не могут. Сошлись на том, что пропил-таки механик нужные яды, которые против насекомых-вредителей, а в распылители залил уже совсем другие, когда приказ из райкома пришёл. Те, что на случай войны с Америкой запасены были, и хоть сельхозавиация числилась у нас как гражданская, однако в любой момент по слову Родины должна была и могла преобразиться в военную.
В общем, саранчу остановили. С полей она куда-то пропала, а там и новые напасти земледелам приспели: то сушь, то вёдро, так бы все и забыли про это дело, да только по всей стране вдруг пошло твориться что-то неладное…
И уже много позже, спустя не одно десятилетие, люди стали припоминать, что нет, некуда не подевалась тогда саранча, а наоборот – притаилась в лесах и перелесках, и начала сбиваться в огромные такие рои, наподобие пчелиных. И всё больше рои эти походили на человеческие фигуры, так что издали даже казалось: стоит кто-то на опушке, машет тебе руками, а только начнёшь подходить, вмиг всё рассыпается. «И из дыма вышла саранча…»
Долго ли, коротко, а только вскоре стало бельё со дворов пропадать. Времена, сами помните, простые были, хозяйка постирает бельё, да и вешает во дворе или на балконе сушиться. А тут – стало пропадать.
Оно, конечно, может и в Америке её так выдрессировали, а всё-таки думается – мы это её чем-то не тем полили, вот и пошла саранча в людскую одёжу набиваться. Набьётся она таким макаром в пустую рубаху, брюки, и лезет в автобус без очереди. А если ещё сверху пиджак да шапка какая пирожком или кепка, то уже и вовсе от человека не отличишь! И такая у них мутация развилась – вмиг с полок магазинов накладные носы, брови, парики исчезли. Перчатки телесного цвета тоже. И вся страна зажужжала.
Великое жужжание началось, люди и не заметили, как полстраны – будто не бывало, в тартарары провалилось. А саранча уже так приспособилась, так навострилась, что даже жужжать членораздельно выучилась и только глухое гудение и какая-то неисправимая гугнивость в разговоре выдавали её.
Вскоре саранча смекнула, что есть, есть на свете кое-что поинтереснее, чем поля пшеницы или гречихи, она облепила линии электропередач, нефтяные вышки… и двинулась во власть. Спорить с ней не было никакой возможности, потому что во власть саранча двинулась с площадей – а кто же её на площади перекричит? Никакому человеческому горлу не превозмочь согласное трение миллионов крылышек! Поэтому в политику саранчи набилось больше всего. «И дана была ей власть…»
Пробовали, конечно, и воевать с нею, те, кто раскусил подвох. Но куда там! Крепко спаянная стая саранчи организовала комитеты матросских матерей и устроила по всей стране митинги под лозунгом: «Не дадим наших детей на войну с саранчой!»
Так что единственным местом, где не прижилась саранча, стала армия. То есть пробовала она, конечно, набиваться в комбинезоны лётчиков и танкистов, но от перегрузки или при сильных встрясках всякий раз рассыпалась. Поэтому в армии саранча осела лишь в штабах и на складах.
А в остальном – не было тёплого места в стране, где бы не завелась саранча. Появились писатели-саранченцы и актёры-засарачинцы, врачи-саранчисты и прокуроры-саранчаи. Особенно же прилюбилось саранче телевидение. Отчего прежние голубые экраны как-то очень быстро позеленели. В прямом и переносном смысле этого слова. И замелькало: зелёные деньги, зелёные знамёна шахидов, зелено вино разливанное и просто «зелёные» – против атома, против космоса, против работающих заводов и фабрик. «И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву…»
Но больше всего саранча возненавидела человечью плоть; ведь даже не узнанная людьми, в глухих смокингах и закрытых костюмах, она стыдилась своей, зеленовато-копошащейся плоти. Поэтому и в литературе, и на телевидении саранча принялась изгаляться над человечьей плотью, бесстыдно обнажая её и показывая в самом гадком и отвратительном виде, с самыми мерзкими извращениями.
Люди поверили, и нормальные браки стали редкостью, зато расцвели и умножились такие пороки, каких ранее и не слыхивали.
А ещё повсюду открылись косметические салоны, расцвела пластическая хирургия, потому как не могла смириться саранча со своим уродством, жаждала хоть как-то походить на людей, да и небезопасно это было для неё – быть непохожей.
И вот что обидно, что было-то её, саранчи этой, как потом выяснилось, всего тысяч сто. Ну, переодетой в человеки, разумеется. А ведь чуть не вся страна в услужение пошла. Добровольно, вот что обидно.
Началось с дикторов радио и телевидения, те даже гундеть и бубнить под саранчу выучились. Модным оно стало. Дальше – больше. Что ни актёришка, что ни политик – а говорит он или жужжит, не разберёшь!
Засим и дела долго ждать не заставили, глядишь: то один себе зелёных денюжек нажужжит, то другой нагундосит. И так оно учредилось везде, что если есть стол, гони деньги на стол, а у кого нет стола, у того ствол, а то и сразу два ствола. Врачи, учителя, бандиты, все! Пошла кочевать липкая «зелень» с операционного стола на экзаменационный и обратно! Что уж тут про столоначальников, власть предержащих и им сослужащих говорить! Гаишники, так те даже перелетать по-саранчиному с перекрёстка на перекрёсток усноровились.
В общем, такая забродила на Руси брага, что ни в прошлом веке, ни в будущем расхлебать и не чаяли. Не то зелено вино из одуванчиков, не то каша-мала из кузнечиков. Из саранчёнышей то есть.
Захмелели все и без примесу, и всё, что не деется, всё как будто во хмелю – во хмелю женятся и во хмелю на кладбища хоронятся, во хмелю детишек родят и во хмелю же оставляют. Шибко народец русский убираться со своей земли принялся, кто в неё родимую схорониться поспешил, кто в другие державы перекинулся, а те, что и живут-то на ней, вроде как не живут, а так – ветром колеблются. Одна саранча на это на всё свои зелёные буравчики таращит и, довольная, щурится, шибко ей это всё по душе было.
Что рассказывать, сколько во хмелю да в угаре не ходи, а всё ж Божьего света, тепла и солнышка захочется, тут же – ни конца, ни краю! Совсем приуныли люди русские: рвут друг у друга, а богатства не пребывает, наоборот, всё бедней и бедней становятся. В глаза же – в глаза и вовсе друг другу глядеть разучились, потому как стыдно: может, это я у тебя вчера уворовал, да и ты, знамо дело, с кого-то поиметь собираешься, вот и хоронимся глазами. Что уж тут беспокоить друг дружку, раз жизня такая настала!
Однако всему на этом свете конец бывает, и великой саранче на земле нашей предел подоспел. Как именно пришло избавление от зелёного ига, этого до сих пор толком историки объяснить не могут. Ведь мало кто ведал о переодетой саранче, а и те, что догадывались, – молчали.
Я же думаю, никакой тут загадки нет, а напротив – всё по Евангелью совершилось, и помощь пришла нам, многомудрым и скверным, от малых сих, несмышлёных и чистых, коих, как известно, и Царство Небесное есть. Дело же вот как было:
Накануне Светлого Рождества Христова, в сочельник, саранча, полюбившая пышность и блеск православных богослужений, стекалась, как и весь православный люд, в известные храмы и монастыри, на самые почётные, разумеется, места. Хор послушать, погреть незаметные крылышки в тёплом сиянии восковых свечей, да и просто середь людей с охраной прогуляться, мол, вроде мы такие же люди, да не такие! Так что того, трепещите народы!
И вот в Успенском соборе Кремля на Патриаршем богослужении, когда саранчёвый Предводитель довольно щурился от блеска свечей и вспышек фотокамер, к нему подошёл мальчик.
Мальчик как мальчик, обыкновенный, каких сотни тысяч на Руси: голубоглазый, русоголовый, в синеньком гимназическом пиджачке, с пытливым мальчишечьим взглядом, пообвыкшийся уже с торжеством и многолюдьем собора. Свита было не хотела пускать его, да Предводитель уже представил себе выгодный ракурс для снимка на передовицы всех завтрашних газет и кадров телехроники – он с мальчуганом в блеске и великолепии Патриаршьего богослужения, и велел пропустить.
Но к общему удивлению мальчишка подошёл не к самому саранчёвому Предводителю, а несколько забежал сбоку, к рукаву предводительского костюма и беззастенчиво воззрился туда.
– Здравствуй, мальчик! – как можно ласковее и солидней пророкотал-прожужжал Предводитель и протянул руку к нему. Но тот в страхе отпрянул и с ужасом спросил:
– Дяденька, что это у вас?!
И указал на маленького зелёного саранчонка, выглянувшего в щель между кипельно-белым манжетом рубашки Предводителя и его же искусно сработанной телесного цвета перчаткой, точь-в-точь повторявшей контуры человечьей руки.
Предводитель и свита опешили, а мальчик, уже забыв про испуг, неостановимо потянулся за саранчонком, поскользнулся и, падая, схватился за «руку» Предводителя. О, ужас! Перчатка слетела и из рукава на пол посыпалась саранча: сотни, тысячи перепуганных саранчат!
Весь собор ахнул. Телевидение, передававшее богослужение в прямом эфире, ничего не успело сделать, и вслед за собором ахнула вся страна!
Десятки и сотни тысяч саранчат брызнуло под купол собора и оттуда через отворённые окна – на улицу. Камеры недоумённо показывали пустые, словно сдувшиеся оболочки Предводителя саранчи и его свиты, а огромный зелёный рой уже летел над Москвой. Зелёными фейерверками, чешуйчато-крылыми разрывами ему салютовали банки и телецентр, здание на Лубянке и Белый дом – и новые мириады саранчи присоединялись к этому вселенскому рою!
Саранчу обуял внезапный ужас и отовсюду, где она угнездилась на нашей земле, – вслед пролетавшим устремлялась саранча. Во мгновение ока она облетела всю Россию и, прочертив небо многоокой зелёной молнией, исчезла в страшных космических безднах.
...И вдруг стало тихо. По всей Руси Великой стало так тихо, как бывает только в весеннем прозрачном лесу накануне светлой Христовой заутрени.
Мастер ВЭН ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ЛУННОГО ЗАЙЦА
РЕКОНСТРУКЦИЯ МИФА
Как-то прародительница всего земного Нюйва – богиня с человеческим лицом и руками и туловищем змеи – задумала вылепить из глины человечков. К тому времени богиня вместе со своим мужем Фуси, таким же змееподобным божеством, символизирующим мужское начало Ян, создали моря и реки, животных и птиц. Не было только людей. Она вылепила одну фигурку, другую, третью, как только Нюйва заканчивала работу, фигурки оживали. Потом богиня сорвала длинную лиану, опустила её в жидкую глину, встряхнула, с лианы посыпались сразу сотни человечков обоего пола, и мужчины, и женщины. Первые люди довольно быстро умирали, а создавать новых Нюйве становилось уже неинтересно. Богиня задумала создать человеческую семью, как было и у богов, научила людей любить друг друга, и дальше уже человечки сами успешно продолжали свой род.
Нюйва стала богиней семьи и богиней детей. Будучи всё-таки женщиной, хоть и богиней, Нюйва прежде всего заботилась о женском начале Инь, которое на небе символизировала луна. Солнце она отдала под ответственность своему мужу Фуси. Воздвигла для себя на луне Нефритовый дворец, куда поселила лунных фей и лунного старичка Юэ Лао, которому поручила вместо себя устраивать брачные союзы между людьми. Лунный старичок уже с рождения ребёнка знал, кому какая суженая в жёны годится, кому какой муж достанется, и обвязывал эти пары невидимыми красными ленточками. Перенесла Нюйва на луну и Древо Жизни, на котором росли плоды бессмертия. Подальше от людей, которые, прослышав о богах, тоже мечтали обрести бессмертие. Но для чрезвычайных случаев, когда достойные люди обретали право на бессмертие, для лечения слабых и болезных потребовался Нюйве свой чудесный доктор, лекарь-целитель. Долго думала богиня, на ком остановить свой выбор, ей приходила на ум и черепаха, и обезьяна. Но Нюйве нужен был усердный труженик, готовый кропотливо толочь снадобье для бессмертия и другие целебные составы, знающий все лечебные травы и не способный обернуть свои знания и труд во вред и богам, и людям. Нюйва, прорицающая и предвидящая всё наперёд, увидела такого труженика в белом, похожем на нефрит, зайце.
На земле в те давние времена и люди и животные умели говорить, и все понимали друг друга, потом это время назовут Золотым веком. Хватало еды и пищи для всех, даже бои шли между равными и до первой крови. Смутные воспоминания о том Золотом веке и сейчас живут в умах людей и животных.
Богиня взяла с собой на луну белого пушистого зайца, дав ему бессмертие, но взяв с него клятву верности. Звали того зайца Юэ Ту, то есть лунный заяц. Питался он упавшими на луну звёздочками, и потому свет его виден был даже с земли, а от глаз его лучи достигали любого самого дальнего кусочка земли.
Удостоверившись, что всё необходимое и на земле, и на луне сделано, укрепив небосвод после всемирного потопа так, чтобы вода ушла в глубокие впадины, образовав океаны – на суше вновь зацвели цветы и выросли деревья, – вернув на землю людей и животных, Нюйва удалилась в свои небесные владения, сохраняя за собой лишь общий контроль за женским началом Инь, без которого не было бы никакой жизни на земле, да и на небесах тоже. Изредка она спускалась и на луну, проверяя свои владения. Со временем, полюбив своих человечков, Нюйва и сама сменила облик с полузвериного на человеческий, и стала одной из красивейших богинь на небе.
Прошла добрая тысяча лет. Ушёл из жизни кое-кто из былых богов, лишённые бессмертия. Землей уже больше управляли другие небесные правители, покровители четырёх стран света, небожители, выбравшие для жизни на земле уходящую бесконечно ввысь волшебную гору Куньлунь.
Среди главных земных божеств была и владычица Запада, обладающая своими снадобьями бессмертия, Сиванму. Поначалу это была очень жестокая богиня, которая больше всего любила наказывать и карать, а не приносить дары и помогать людям. Она была вначале просто богиней страны мёртвых, расположенной далеко на западе, откуда никто не возвращался. Естественно, для того грозного послепотопного периода и вид Сиванму имела подобающий. Хоть спереди она и была похожа на женщину, но имела хвост барса и клыки тигра. Видя, что верховная правительница Нюйва удалилась от дел, что самый первый бог, создатель неба и земли Паньгу, завершив построение мира, завершил и свою жизнь, уйдя в мир мёртвых богов, Сиванму решила переустроить мир по-своему, где надо устраивая наводнения, землетрясения, насылая болезни и войны.
Со временем, поуспокоившись, найдя себе достойного супруга Дунвангуна, владыку Востока, с которым богиня встречалась наедине для любви лишь раз в году, на крыльях гигантской птицы; полюбив и оценив жизнь и всё земное, она оценила и красоту человека и достойные качества, заложенные в нём его создателем – богиней Нюйва. Ушла от Сиванму тайная ревность к первобогине и её деяниям. Сиванму поняла, что продолжать её созидание, быть демиургом, творить новые чудеса намного интереснее и радостнее, чем разрушать и убивать.
Богиня, подобно Нюйве, сменила полузвериный вид на человеческий и стала одной из самых красивых женщин-богинь на земле и на небе. Сменила она и своих служанок, вместо зелёных птиц с красными головами стали помогать богине Запада прекрасные небесные девы. Богиня стала одаривать бессмертием самых достойных, святых людей. На горе Куньлунь находился в то время и дворец Жёлтого владыки Хуанди. Богиня с ним ладила, он больше зани– мался обустройством жизни на земле. За дворцом ухаживали красные фениксы. Охраняли сад драконы.
Но самое большое чудо горы Куньлунь – это висячие сады, расположенные так высоко, что можно подумать, они висят в облаках. Были в этом саду и нефритовое дерево, рождающее белый нефрит, и солнечное дерево фусан, на котором сидели девять воронов-солнц, поодиночке каждый день отправлявшиеся на небо, росло там и дерево бессмертия, на котором один раз в три тысячи лет вырастали персики бессмертия. Урожай этот собирала сама Сиванму. Но как бы строго ни контролировала она расход персиков бессмертия, то царь обезьян или ещё кто-нибудь из ловких хитрецов проберётся и украдёт персик, то за подвиги на земле великим героям сама богиня одарит их персиками. А потом жди целых три тысячи лет до нового урожая бессмертных плодов. Для богини это не время, но где же взять персик бессмертия для любимых ею людей? Ведь никто из них без целебного снадобья не проживёт так долго.
Прознала богиня Запада Сиванму про лунного зайца, вечно толкущего на луне под коричным деревом бессмертия своё великое снадобье. Лунный заяц был под покровительством Нюйвы, и хоть удалилась первобогиня от дел, но снадобьем лунного зайца она распоряжалась сама, боясь земного бесправия и несправедливости. Знала богиня Нюйва, как на земле дерутся иные правители и духи за персики бессмертия, как снаряжают целые экспедиции великие императоры в горы Куньлунь и на острова бессмертия Пэнлай. Рада она была, что вовремя отправила своего лунного зайца с земли на луну, туда же переместив и первое бессмертное Древо Жизни.
Сиванму, хоть и богиня, но земная, и не имела права посещать небесные владения Нюйвы. Она послала туда своих небесных дев с просьбой не отказать для добрых и целебных дел на земле в праве на хотя бы часть целебного снадобья, которое неустанно готовит лунный заяц.
Сама богиня тем временем не поленилась наведаться в гости к лунному зайцу. Лунный заяц изредка – и для отдыха, и для неотложных дел, когда надо было срочно помогать страждущему, а времени для общения с богиней Нюйва не было, – спускался по лунному лучику на землю. Нюйва ему доверяла. Встречался со своими собратьями, добирался до гор Куньлунь, сравнивая богатство висячего сада Куньлунь со своим лунным садом. Знал он и про Сиванму, и про её грозное прошлое, и про её новое благорасположение ко всему живому, и радовался этому.
Были времена, когда смелый лунный заяц почти из-под носа у Сиванму перехватывал невинные жертвы, спасая их от болезней и напастей своими чудодейственными снадобьями. Особенно жалел он детей и женщин. Об этом противостоянии знала и Нюйва, оберегала его от коварства богини Запада. Да и та, тоже догадываясь о кознях лунного зайца, не осмеливалась обрушить свой гнев на любимца Нюйва.
И вот лунный заяц Юэ Ту и богиня Запада Сиванму мило сидели под коричным деревом, рассказывая разные дивные истории. Богиня Сиванму вежливо попросила лунного зайца поспособствовать её желанию использовать для добрых дел часть его чудесного лунного снадобья. Заяц, всегда готовый помочь страждущим, согласился помочь богине и попросил у неё взамен право брать, когда это необходимо, травы и коренья, нефриты и каменья их волшебного висячего сада Куньлунь, для улучшения качеств своего бессмертного снадобья. На том и порешили.
Добро на использование снадобья бессмертия богиня Нюйва дала, но, предоставила самому лунному зайцу распоряжаться, сколько и зачем будет он передавать на землю, на гору Куньлунь для богини Сиванму. Гордая богиня Запада пошла и на это. Без снадобья бессмертия терялись и её силы. Терялось её влияние на земле и среди богов и среди людей. Обещала лунному зайцу прислать и помощника на луну.
На луне в это время появились и новые жители. С ведома Нюйвы, для охраны нефритового дворца, лунного старичка и лунного зайца стала захаживать на луну грозная небесная собака, одно из самых серьёзных проявлений в небесном мире, Тянь Гоу, способная при случае расправиться с любым драконом или ещё каким земным или небесным страшилищем. Но на луне грозный небесный пёс превращался в добрую лунную собаку, помогающую всем её обитателям, легко справляющуюся с любыми тяжёлыми делами, и к тому же верно служащую земному добру. С земли время от времени приплывала на небесном плоту по небесной реке мудрая черепаха, любившая побеседовать с не менее умным и мудрым лунным зайцем.
Захаживал с высоких гор, почти дотягивающих до луны, и лунный медведь с белой отметиной на груди в виде лунного полумесяца. Лунный медведь скорее отдыхал на луне от тяжёлых земных дел, и его лишний раз старались не беспокоить. Разве что на приём в Нефритовый дворец, когда туда заглядывала богиня Нюйва, гималайский лунный медведь вынужден был прихо– дить, высказывая владычице своё медвежье почтение.
Перед рассветом забегал на чашку чая и небесный петух, собираясь с духом и силами, прочищая своё горло, прежде чем выйти на самый край небесной зари и прокукарекать земле о приходе нового утра. Уже вослед за ним дружно кукарекали все петухи земли.
Иногда в своём лунном обличии луну навещали земные божества. То русский бог Велес становился на время лунным правителем, то индийский бог Чандра…
Новая жизнь на луне началась внезапно. Однажды рано утром, все десять воронов-солнц, дети богини Сихэ и Небесного владыки, уже многие тысячи лет аккуратно, под наблюдением строгой матери Сихэ по очереди выезжавшие на небесной колеснице на небо, взбунтовались. Им надоел строгий распорядок жизни. Надоела регулярная сменяемость. Шесть запряжённых в колесницу драконов всегда ждали их появления и вывозили одно из солнц на небо. Воронам-солнцам на небе было жить веселее, они смотрели на весь мир, они праздновали праздник жизни. Вот они и решили, обманув мать, все вместе на колеснице взлететь на небо.
Богиня Сихэ упрашивала своих детей вернуться к старому порядку, разгульная воля её детей могла принести гибель всему миру. От десяти солнц на небе на земле установилась жуткая жара, выжжена вся трава, погиб урожай, стали гибнуть люди. Леса горели. Птицы горели на лету, превращаясь в маленькие кусочки пламени. Звери бежали в воду, но вода высыхала, реки мелели и исчезали, моря превращались в пустыни. После всемирного потопа это было второе гибельное нашествие на землю. Ещё немного, и жизнь на земле завершилась бы навсегда. Разгулявшиеся братья-солнца плясали на костях всего человечества.
Мудрый восточный правитель Яо уговорил Небесного владыку послать на землю с неба великого небесного стрелка и охотника Хоу И с наказом усмирить разгулявшихся братьев. Стрелок Хоу И вначале пробовал миром поговорить с воронами, встречался на горе Куньлунь с богиней Сихэ, но мать ничем не могла помочь, дети вышли из повиновения. Охотник понимал, что, берясь за свой знаменитый лук, он будет обречён нести наказание. Хоть и послал его с неба на землю Небесный владыка, но смирится ли он со смертью своих сыновей-злодеев?
Охотник ждал и терпел, сколько мог, но сердце его разрывалось от жалости при виде гибели детей и женщин, животных и растений. Небесному владыке, управляющему всей Поднебесной, до судьбы одной лишь земли не было никакого дела, пусть сыновья порезвятся и успокоятся, новых людишек заведём.
Со стрелком И на землю с неба спустилась и его жена Чань Э, прекрасная небесная фея. Хоть она благодаря своим небесным чарам и не так страдала на земле от жары, как люди и звери, но в этой жаре ей тоже было плоховато. Вернуться на небо без мужа она не могла, не простили бы боги. Чань Э уговаривала мужа не прибегать к своему грозному оружию, а смиренно просить Небесного владыку вмешаться самому или же дать им разрешение покинуть землю и вернуться на небо.
Владыка отмалчивался, покидать землю и бросать всех людей на гибель охотник Хоу И не желал. У него хватало и смелости, и доброты, и мужества. Он, достав свой красный небесный лук и колчан белых стрел, вышел к людям, смотрящим на него с последней мольбой, и натянул тетиву.
Первое солнце разорвалось, во все стороны посыпались огненные искры. Стало чуть прохладнее. Остальные братья спускаться на землю не собирались. Вторая стрела разорвала второе солнце. И так продолжалось до тех пор, пока на небе не осталось лишь одно солнце, последний живой сын богини Сихэ и Небесного владыки. Время подошло к вечеру, последнее солнце, спасаясь от гибели, полетело вниз, упало в колени к матери, прося прощения. С тех пор на небе и живёт лишь одно солнце, на дереве фусан по вечерам сидит лишь один солнечный ворон.
Люди были спасены, земля ожила, полились обильные дожди, вновь заполнились реки и моря. Выжившие люди и звери все сообща помогали друг другу, как в Золотой век. Тигр поил антилопу, зайцы делились своими лекарствами, полученными от лунного зайца, с лисой и волком, люди помогали друг другу.
Небесный владыка за убийство девяти сыновей хотел было уничтожить своего лучшего небесного стрелка, но на совете богов его всё же уговорили сменить наказание, дети Небесного владыки сами были виноваты. Небесный владыка лишь отказал и самому охотнику и его жене в праве на бессмертие и на небесную жизнь, оставив их трудиться до своего последнего часа на земле.
Охотнику было не до переживаний, после жары на землю вылезли небывалые чудовища, быки-людоеды, звери о девяти головах, птицы, приносящие ураганы…
Пока со всеми этими земными чудовищами, рождёнными небывалой жарой, не справился знаменитый охотник, ему было не до раздумий о будущей жизни.
Вернувшийся после своих великих подвигов стрелок Хоу И получил от народа великую и вечную любовь, от правителя Яо уважение и благодарность, от жены Чань Э сплошные упрёки.
Чань Э рыдала и билась в истерике: как это она из небесных богинь и бессмертных фей превратилась в простую смертную женщину. Плевать ей было и на всё человечество, и на своего мужа и его подвиги. Чань Э послала мужа на гору Куньлунь вымаливать у богини Сиванму снадобье бессмертия.
Правитель Яо отрекомендовал охотника Хоу И перед богиней Запада как только мог, рассказал про все его подвиги. Впрочем, бабка Сиванму и без правителя Яо всё знала, а эти десять шалопаев воронов с солнечного дерева, расположенного в её саду на горе Куньлунь, давно ей не нравились.
Приняла она знаменитого стрелка и охотника самым лучшим образом. Как раз у неё гостевал и лунный заяц, помогавший, как мог, своим снадобьем страждущим людям и зверям во время небывалой жары. Все свои целебные запасы истратил лунный заяц, спасая живых. Оставался у него всего лишь один эликсир бессмертия. Когда заяц увидел знаменитого охотника и услышал о его бедах, он, конечно же, отдал этот последний эликсир богине Сиванму, а та передала охотнику. Заяц знал обо всех подвигах Хоу И, о его спасении людей.
– Жаль только, – сказал лунный заяц охотнику, – что это один эликсир бессмертия. И если его разделить на двоих, то оба, стрелок и его прелестная жена, обретут бессмертие, но останутся на земле навсегда. Если же кто-то один выпьет этот эликсир бессмертия, то станет бессмертным и улетит на небо – станет небожителем…
Поблагодарил охотник Хоу И богиню Сиванму и лунного зайца Юэ Ту и отправился радостным домой. Небо ему давно надоело, и он с радостью собирался устраивать с женой свою земную бессмертную жизнь.
Дома рассказал подробно жене, красавице Чань Э, о полученном на двоих снадобье. Охотник был простодушным и открытым человеком, он сообщил и о том, что если кто-то один выпьет всё снадобье, то вернётся на небо, зато двоим на земле обеспечена вечная жизнь. Они решили принять снадобье вместе во время ближайшего праздника. До праздника Хоу И отправился на охоту.
Чань Э, мечтавшая вновь стать небесной феей, не вытерпела, подумала, что обойдётся на небе и без мужа, и, коварно достав снадобье, выпила его в одиночку.
Ей стало легко, она унеслась в небо. Чань Э побоялась сразу вернуться к богам, которые могли её осудить за предательство мужа, и решила остановиться на время на луне, где раньше часто любила проводить время в Нефритовом дворце вечной прохлады. Она представила все наряды, которые вновь оденет на себя на ближайшем приеме у богини Нюйвы. Уже подходя к дворцу, она вдруг почувствовала, что тяжелеет, что исчез её чудный голос, что она уменьшается в размерах. Посмотрев в лунное озеро, она увидела вместо красавицы уродливую трёхлапую жабу. Так наказали её боги за коварство и предательство смелого и мужественного героя. Стрелок Хоу И вернувшись домой сразу понял, что Чань Э в одиночку выпила всё снадобье. Он с гневом посмотрел на луну. Жизнь ему стала противна и не нужна. Его не раз предавали лучшие друзья, предала жена, ему оставалось погибнуть на земле. Вскоре так и случилось. Как водится, лишь после смерти его стали почитать великим героем, пересказывать все его подвиги, почитать его как божество. Но это уже другая история…
А трёхлапая жаба получила от Сиванму наказ помогать лунному зайцу толочь порошок бессмертия. Честно говоря, лунный заяц не обрадовался такому помощнику, но на первых порах жаба старалась усердно помогать, надеясь вымолить у богини Сиванму прощение. Со временем трёхлапой жабе стало понятно, что ей суждена вечная жабья жизнь на луне. Женское коварство Чань Э её не покинуло. Ведь она же толчёт порошок бессмертия, тот самый, который и приняла на земле. А если принять сразу огромный запас этого порошка, может, она получит и величие и могущество пусть не божественное, но какого-то грозного чудовища, и будет управлять луной?
Когда доверчивый лунный заяц вновь отправился на землю со своим снадобьем, жаба достала весь накопленный им запас эликсира жизни, бессмертия и энергии, и от своей вечной жадности выпила целиком. Она раздулась до неимоверных размеров, силы её переполняли, жаба решила проглотить всю луну, пусть люди ночью окажутся в темноте.
