Текст книги "Ричард Длинные Руки – коннетабль"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Он подумал, развел руками:

– Сэр Ричард, я рос в неплохом окружении и приличном замке, но я с детства видел, что мои родители – полнейшие идиоты и все делают не так, как надо. И говорят не то, и поступают не так! Ну просто кретины, мне за них бывало жутко стыдно. За все стыдно: как говорят, одеваются, общаются с соседями… А уж как ведут себя с моими ровесниками, я вообще сгорал со стыда… Так вот, сейчас у меня трое детей. Я вижу, что я для них полнейший идиот, все делаю не так, как, по их мнению, надо. Ну просто кретин, как им за меня жутко стыдно… И говорю не то, и одеваюсь не так, и соседям брякаю по своей непроходимой дурости не то, что, по их мнению, должен бы изречь…

Я промолчал, горечь в словах барона понятна, хотя я пока в первой стадии развития: для меня родители – дураки, все делают не так, а я вот знаю лучше.

Барон смотрел на меня с ожиданием, я пробормотал:

– Ну, эта… сочувствую.

Он кивнул.

– Я подумываю махнуть рукой. В смысле, перестать их воспитывать. Они каждый мой жест, каждое слово понимают только как тиранию. Пусть еще чуть подрастут, а там выпихну в жизнь. Пусть она их обтесывает, а я уже устал!.. А вот вам так не поступить, сочувствую. Вам придется привыкнуть, что вы в глазах почти всего населения – мерзавец, сволочь. К счастью, это случится не сегодня. Вам надо сперва завоевать трон гроссграфа, укрепиться. Это время вам обеспечено сочувствие. А вот как только взгромоздитесь на трон…

Я вздохнул.

– Ну да, а вы будете во главе оппозиции.

– Люблю критиковать, – признался барон. – Чувствуешь себя таки-и-и-им умным! И, главное, ни за что не отвечаешь.

– Я тоже, – признался я, – особенно чувствую себя волевым и сильным тогда, когда этих качеств от меня не требуется.

– Политики не питают ни любви, ни ненависти, – заметил барон. – Они руководствуются не чувствами, а интересом. Поэтому я полагаю, что у вас есть все шансы…

– Ага, – согласился я саркастически. – Потому что я вот такая бесчувственная свинья?

– Ну почему сразу свинья, – возразил он. – Но надо признать, что вы обычно весьма трезво смотрите на мир.

– Понимаю, – ответил я тоскливо, – понимаю, что такое смотреть трезво. Дипломат вы, барон. Умеете так обгадить, чтобы запах оставался приятный.

Он улыбнулся одним уголком рта.

– Вам придется тоже этим овладеть.

– Я говорю грубо?

– Очень, – подтвердил барон. – Очень, сэр Ричард. Создается впечатление, что вы никого не уважаете. А этого никто не любит. Даже всеми не уважаемые люди и людишки.

А в самом деле, мелькнула раздраженная мысль, дамы и даже рыцари посматривают когда с недоумением, когда с осторожностью. Не понимают, что я тонко чувствую, но грубо выражаюсь. Я такое вот, на лицо ужасное – доброе внутри. Или «слова их порою грубы, но лучшие в мире песни они в рюкзаках хранят». Это вообще свойственно тому миру, из которого меня занесло: там без этого не выжить как личности, давление со всех сторон жутчайшее, как на дне Тихого океана.

А здесь, если говорить чисто и возвышенно, никто не станет гыгыкать и, приставив большой палец к виску, махать остальными. Но я все никак не могу в это поверить и привыкнуть. Вернее, только начинаю вживаться, и даже появляется зуд в спине там, где режутся белые крылья, как спешу над собой похихикать, пока другие не обхихикали.

Пес проснулся, покачался на спине, подошел к барону и подставил ему шею. Барон опасливо поскреб ногтями, я сказал с неудовольствием:

– Мне придется написать табличку и повесить у входа в замок: «Во дворе добрая собака. Не обижайте ее».

– Не думаю, – сказал барон, – что всегда добрая. Я слыхал, вы даже монастырь планируете на земле Армландии?

– Даже такой слух пошел?

– Представьте себе.

– Вроде бы никому не говорил…

– Но слушок есть, есть.

Я пробормотал:

– А может быть, кто-то проверяет реакцию? Подтвердю или опровергну?

Он удивился:

– А зачем это надо?

Я сказал с тоской:

– Ох, барон, не знаете вы еще эти политтехнологии… Иногда не сразу и поймешь иную трехходовку, а то и многоходовку. Ладно, сильному скрывать нечего, а если кто на этом наживется – фиг с ними. Да, в такой огромной области, как Армландия, должен быть свой монастырь. У него будут определенные функции…

Барон посматривал с нескрываемым интересом.

– Не думал, – обронил он, – что вы и в церковных делах сюзерен…

Я отмахнулся:

– Нет, я в религии мало что понимаю, да и не хочу, честно говоря, вникать. Как-то не мужественно это, не находите? Но при монастырях обычно строят школы. Пока только при монастырях, увы. Вот меня эта самая пристройка и весьма интересует. А чем будет заниматься сам монастырь – это их дело.

– А школа?

Я сказал твердо:

– Программу задам сам. И типографию велю создать. Первое, что начну печатать, конечно же, Библия. Таким образом убью сразу двух жирных зайцев: и книгопечатание войдет в жизнь, и церковникам трудно будет возразить против такого богоугодного дела. Главное, барон, даже не то, что читают, а что читают вообще! Понимаете? А за Библией пойдет и другая литература.

– Какая?

– Другая, – ответил я сердито. – Барон, вы меня в самом деле считаете гением? Или как? Я две мысли в одной голове не могу удержать, а вы такое спрашиваете! Я вообще сейчас, можно сказать, в депрессии!

Он сказал участливо:

– Еще вина? Позвать девок?

Я отмахнулся.

– Сами знаете… Зима нагоняет тоску. И черную меланхолию. Мы рождены и созданы для лета. Хорошо бы на зиму впадать в зимнюю спячку, как медведи… Но чтоб все впадали. А то впадешь, а тебя разденут, разуют да еще и… гм… обидят. Мне надо, чтоб птички чирикали! Я мечусь по замку, как зверюка в клетке. Ищу, чем заняться. Прошлую зиму хоть в большом городе, а здесь одни ваши рылы, все примелькалось до тошноты…

Глава 12

На карту Армландии, как понимаю, никто еще не смотрел державными очами. Я вот такой первый, замечательный. Как и карту Фоссано не разглядывали. Думаю, такая же ситуация и в других королевствах, разве что в Турнедо король Гиллеберд крут, держит феодалов в кулаке…

Армландия вся из клочков земли с рыцарскими замками посреди. Подобное унылое однообразие тянется и тянется, переходя в Турнедо, Фоссано и Шателлен, а потом дальше и дальше.

Королевства отличаются только территориями, что удерживает самый сильный из лордов, заставивший себя признать королем. Или которого признали королем, чтобы избежать непрестанной войны за верховную власть.

Никто, как я понимаю, не занимается укреплением государственных границ и вообще стратегией в масштабах королевства. Всяк король озабочен, как удержаться, потому что ни у одного короля нет абсолютной власти, и всяк король больше занят тем, чтобы привести к повиновению очередного лорда, что перестал платить налоги, чем думать о королевстве в целом.

Как сказано в Писании: «птицы имеют гнезда, звери имеют норы, только сын человеческий не имеет логова, и негде ему преклонить голову…» Ну, Экклезиаст забыл, что не фиг было этому сыну человеческому так уж просто поддаваться на провокацию в раю, но раз выгнали – то выгнали, вот и скитайся, населяй землю, плодись и размножайся по всем ареалам. И вообще скитания – залог здоровья, развития, прогресса, начало географии и философского отношения к жизни.

Но я, похоже, обоснуюсь в Армландии. До этого как-то даже не думал о таком варианте. Просто шел по жизни неким… ну, чтоб не сказать кем, прибегну к эвфемизму: странствующим рыцарем, искателем приключений, гулякой праздным… стоп-стоп, а то так и в самом деле брякну, кем я шел, избегая нагрузок, обязанностей, привязанностей, красивых и верных женщин, потому что верность обязывает, а я из мира, где мне подай только права и еще раз права, да побольше.

Сейчас, когда томлюсь от безделья, можно подумать, где устроить резиденцию. На самом деле у всех правителей нет единого места проживания, но у меня вообще пока ни одного. Но мне нужно как раз одну надежную, чтобы туда стащить все нахапанное по дороге, а то, подозреваю, что в моем роду был хомяк: ценные вещи хапать – хапал, но растыкал по дороге в тайных норах, ибо обуревала этого хомяка странная страсть к продвижению на Юг.

Поводом для постройки замка всегда называется необходимость защиты, хотя на самом деле, чего уж скрывать, замки нужны для закрепления контроля над землями и торговыми путями. Когда есть сильная центральная власть, замки вроде бы не так уж и нужны, и потому в французской провинции Пойто было три замка до начала грабительских набегов викингов, но было выстроено еще тридцать шесть для защиты от них.

Только во Франции, как я помню из истории, их было под пятьдесят тысяч, так что не думаю, что в Армландии окажется меньше, чем тысяча. Думаю, намного больше.

Замки строились быстро только в начале эпохи замков, достаточно было холма и леса поблизости. Но когда пришла эпоха камня, редко кому удавалось построить замок за год. А вот десять-пятнадцать лет строительства никого не удивляли. Строители замков нарасхват, как дизайнеры, так и группы умелых рабочих-профессионалов.

К тому же в городах желали строить величественные соборы, народ надо впечатлять, а их возводили те же бригады. Желающие построить замок должны были платить больше. На замок среднего размера требовалось около тридцати кузнецов, четыреста каменщиков и не меньше двух тысяч рабочих. Если учесть, что камень нужно сперва ломать в каменоломнях, поднимать на поверхность и тащить к месту строительства, то такие замки строили лет по пять-десять. Если же разбирали старый и строили на его месте или рядом новый, то можно уложиться и в год.

Но там, где я присмотрел местечко, камня нет и близко. А если и есть, то весьма глубоко. Значит, тоже несколько лет, а мне не дадут и месяца, как только станет известно, что кто-то пытается поставить сторожевую крепость на перекрестке всех дорог.

Потом, насколько помню, замки со временем стали строиться больше похожими на дворцы, что приспособлены для жизни в комфорте, но я в библиотеке Бражеллена рассмотрел чертежи всех возможных замков, подивился наиболее причудливым и все-таки выбрал замок, а не дворец.

Для оценки своего выбора я созвал, втайне гордясь собой, цвет своего рыцарства: Растера, Альбрехта, Митчелла, Макса, а также некоторых из недавно примкнувших, что оставили свои замки и тусуются в нашей группе.

Сэр Растер охнул, бросив на чертеж лишь беглый взгляд.

– Сэр Ричард! Это невозможно!

– Почему?

Он покачал головой:

– Слишком… размашисто. Вы представляете, сколько такой замок строить?

Я кивнул:

– Ладно, я понял. Предположим, я эту проблему решу. Какие трудности еще?

– Если вы сумеете набрать нужное число людей, – ответил он не по-растеровски рассудительно, – для строительства, то… вам не дадут столько времени. Все понимают, что если поставить крепость именно на этом месте, она будет контролировать все торговые пути! Здесь и единственная переправа через реку, и дорога, что проскальзывает между Лесом и пропастью, и перекресток всего-всего, чем сообщаются между собой королевства со стороны севера, с Югом. Я имею в виду, через Перевал…

Я промолчал, есть планы насчет Туннеля. Если удастся дефов заинтересовать или как-то еще принудить к сотрудничеству, то Туннель я открою. Нужно будет только удержать его в руках. Слишком многие захотят захватить его, это же будет дорога, каждый шаг по которой будет приносить золото в мою казну.

Остальные рыцари посматривали на меня нерешительно, но почти все высказались, что такой замок выстроить невозможно. Причина: не дадут. Даже лояльные мне лорды насторожатся, что я буду единолично контролировать все дороги: как торговые, так и военные. Даже король, по мнению лордов, не должен обладать единоличной властью.

– Замечания справедливые, – согласился я. – А как насчет самого замка?

Барон Альбрехт заметил негромко:

– Сэр Ричард, вы вот здесь и здесь нарисовали что-то непонятное… Это для защиты?

– Да, – ответил я небрежно, – дополнительная защита. Но, как вы видите, замок нам построить не дадут, а жаль, жаль…

Я скатал план замка, барон посматривал на меня испытующе. Вряд ли поверил моему горестному вздоху, слишком уж он напоказ, но остальные поверили, на это и рассчитано, я велел подать вина, мы выпили за скорейший приход весны и будущие победы во славу Пресвятой Девы, после чего рыцари ушли продолжать пир.

У политики нет сердца, а есть только голова, это одна из истин, но только после того, как за последним закрылась дверь, я с острой тоской сообразил, как много я набрался, как собака блох, этого самого рыцарства. Как ни изгалялся над ним, как ни топорщил перья, что вот я какой крутой, и все моральные истины мне по фигу, я стою их выше, но как подумаю, что политик должен полностью отбросить понятия верности и чести, мол, устаревшие – становится погано.

Хуже того, вдруг понимаю, что не готов. Одно дело посмеиваться над высокими словами и высокими истинами, это у нас уже в крови, другое дело… гм… Сколько бы ни ржал над тупыми толстыми попами, сколько бы ни говорил, что не признаю всего этого язычества с иконами, хоругвями и просвирками, но как мне было хреново, когда пришлось идти через Перевал и наступать на изображение Девы Марии!

Тогда я сумел это сделать, потому что видел близкий конец Перевала, нужно перетерпеть совсем немного, но здесь не Перевал, должен постоянно наступать на честь, совесть, достоинство, верность слову! А смогу ли? А если смогу – во что превращусь?

С другой стороны – могу увильнуть и не брать на себя бремя власти. Пусть, мол, другой… Но вся фишка в том, что другого нет! А если кто и возьмет власть в Армландии, то это будет море крови. Да и потом, как он будет править? Какие реформы? Не смешите…

Пустая чаша на столе заполнилась черной жидкостью. Я жадно втянул аромат кофе, в голове прояснилось от одного запаха, а после первого глотка я сразу ощутил себя готовым на всякие подвиги.

– А подать сюда Тяпкина… – сказал я громко, – с чертежами вместе…

С первых же дней моего волордвения в замке Эстергазе, Миртус, счастливо роясь в награбленной библиотеке барона Эстергазе, перетаскивал мне, как лорду-воителю, всякую хрень насчет воинского умения, стратегии и тактики, вооружения войск, взаимодействия между различными частями.

Поддавшись его натиску, я даже просмотрел старый трактат знаменитого аль-Кинди «О различных видах мечей и железе хороших клинков и о местностях, по которым они называются», посвященный великому воителю Мутасиму. Аль-Кинди пишет о разнообразных мечах, изготавливаемых на землях от Крайнего Севера до Хребта, дает разъяснение о способах их изготовления, о сортах железа и стали, о способах закалки клинков. Лучшие мечи, по его словам, выкованы из материала, составленного из мягкого железа и стали. Они широкие у рукояти и узкие у острия, имеют широкий дол, «который выглядит как чистый речной поток». Дамаск по рисунку похож «на редкий узор табаристанской ткани». В верхней части этих мечей находятся полумесяцы или кресты, иногда кольца или круги, выложенные латунью или золотом. Кинди сообщает, что лучшие мечи издавна приготовлялись из сварочного дамаска и обладали особыми свойствами, которые так и не разгадали лучшие мастера-оружейники всех известных ему королевств.

Таких мечей сохранилось в мире всего двенадцать, если верить слухам, но отыскать удалось всего три. Два находятся в личной оружейной императора Карла, один у варварского короля Корнуэлла, который ни за какие деньги не отдает императору, тот пытался купить для себя. Конечно, будь король Корнуэлл послабее, или будь его королевство поближе, император Карл обрушился бы на него со всей мощью, дивный меч того стоит: его невозможно ничем разрубить или сломать, а сам он, однажды заточенный неведомым способом, с тех пор рассекает любую сталь…

Я зевнул, захлопнул трактат.

– Миртус, только мне такое не носи. И вообще… я не верю, что в древности может оказаться что-то ценное. Лучше ищи сам. Нет, не в трактатах, а ищи пути… Что там есть насчет катапульт? Тут возникла умная идея за зиму настроить катапульт, хранить в разобранном виде, а по весне на телегах перевезти к осаждаемым замкам! Если установить хотя бы десяток, то это вроде бы может решить исход войны, как думаешь?

– Наверное, – ответил он настороженно, – катапульты… да, это мощное оружие!

– А ты сам с ними дело имел?

– Н-нет, ваша светлость…

– То-то и оно, – сказал я раздраженно.

– А в чем сложность? – спросил он. – Конструкция ясна…

– Это все верно, – согласился я, – да есть один момент… очень неясный.

– Какой, ваша милость?

– Как они стреляли? – спросил я. – Как бросали так далеко тяжелые камни?

Он уставился на меня непонимающими глазами. Потом пробормотал:

– Ну, вроде бы все понятно… Хотя я сам катапульты не обслуживал…

– А видел?

– И не видел…

– То-то и оно, – ответил я, вздохнув, – никто не видел нормальные катапульты… чтоб без магии! Невидимки какие-то! Как женские добродетели. Но все видели людей, которые их видели и чьим словам можно доверять. Или даже видели тех людей, которые видели тех, кто видел катапульты…

Он молчал, стараясь понять, что меня не устраивает, но меня как раз все устраивает, особенно та ужасающая мощь катапульты, которая им приписывается. Настораживает самый что ни есть пустячок: настоящая история катапульт не помнит. И не знает. Конечно, все учебники истории не только обстреливают замки из катапульт, там катапульты даже принимают участие в полевых битвах, забрасывая наступающие ряды врага градом камней или горшками с горючей смесью. И вообще, катапульты – аналог пушек будущих веков, использовались вроде бы так же широко и часто, как потом пушки Наполеоном.

Да и в трудах историков средней руки, особенно для народа, катапульты – основное ударное оружие древности. Они использовались абсолютно во всех крупномасштабных сражениях, как на суше, так и на море. Именно катапульты наносили основной урон, а уж пехота или кавалерия довершали разгром.

Ну, а с легкой руки Голливуда катапульты вообще рулят всегда и везде: всех размеров, видов и разного назначения. И обслуживают их лучшие воины под руководством умелых инженеров. Еще в стратегических играх я старался пораньше настроить катапульт, они успевали горшками с горящей нефтью и камнями истребить половину вражеских рядов, прежде чем начиналась рукопашная.

Но в реале я человек подозрительный, меня смущает то, что ни одной катапульты так никто и не видел даже в древности. Уж Геродот или Ксенофонт в своих трудах обязательно бы написали о них, не говоря уже о римлянах, которые оставили массу томов с пространным описанием всех своих войн, сражений и даже подробнейшим описанием экипировки всех видов войск и даже коней.

Вообще-то решающее слово в истории остается за археологами. У них накопились горы скребков из кремня, костяные иглы, с помощью которых неандертальцы сшивали шкуры мамонтов, залы ломятся от дубин и гарпунов неолита, есть масса мечей из бронзы, но вот ни одной катапульты или хотя ее кусочка!

Насколько помню, когда создавали суперблокбастеры «Бен Гур» и «Клеопатра», то пытались на выделенные миллионы долларов построить настоящие античные корабли и катапульты. Конечно, ничего не получилось, хотя использовали современную сверхлегкую и сверхпрочную сталь, синтетику и прочие навороты. Потом, когда лепили «Трою» и прочие хитовые вещи, вообще ограничились компьютерной графикой, а пипл все схавает, да еще и поверит…

Конечно, те, кто проталкивает эту хрень, мямлят о каких-то секретах, которые знали древние, а мы вот, тупые, никогда не узнаем, но это басня для бедных. Наивным идиотам кажется, что неграмотный кузнец может знать больше коллектива современного научно-исследовательского института металлургии или чего там надо.

Короче говоря, камень из катапульты в лучшем случае шмякнется прямо перед катапультой. А о том, чтобы забрасывать города через стены умирающими коровами – это вообще из сказок. Так что катапульты, несмотря на все их нарисованные прелести, отпадают. Мне нужно только то, что бы работало. И чтоб работало на понятных любому принципу, без всякой магии. Я магией пользуюсь, но не доверяю.

Миртус замер, даже не дышал, чтобы не мешать сеньору мыслить, а я, ничего не намыслив, раздраженно махнул рукой:

– Лады, топай.

Он исчез, я подумал с тоской, что «сокровища Древних Знаний» у многих отбивают жажду доискиваться самим. Зачем изобретать велосипед, когда можно в руинах найти готовый? А то и джинна, который тебе все отыщет сам, только прикажи!