Текст книги "Ричард Длинные Руки – ландесфюрст"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

По ту сторону стенки шатра голоса стали громче, донесся мощный рык Барбароссы, топот и звяканье оружия, широкие ладони распахнули полог перед приближающимся королем.

За Барбароссой вошел сэр Уильям, сразу сказал успокаивающе:

– С вашими лордами… гм, они уже ваши?.. никак не могу привыкнуть… все в порядке. Их угостили вином, они пройдут через наши порядки беспрепятственно.

– Спасибо, сэр Уильям.

Он отмахнулся:

– Да это вам спасибо. Может, и хорошо, что такая масса хорошо вооруженных и боеспособных людей покидает наши земли. А может, и плохо. Пусть король решает.

Барбаросса со вздохом разочарования сел за походный стол, слуга пробежал вдоль стены как чучундр, собрал пустые кувшины, а взамен поставил полный.

Сэр Уильям сам наполнил три кубка, кивнул на свободный мне.

– Спасибо, сэр Уильям, – сказал я снова.

Он с видимым наслаждением осушил кубок, подумал и налил себе еще. Барбаросса потягивал вино мелкими глотками, на меня поглядывал исподлобья.

Сэр Уильям посопел с глубокомысленным видом, наконец сказал с подчеркнутым разочарованием:

– Так что все-таки делать, Ваше Величество?

Барбаросса хрюкнул:

– Не знаю.

– Этот ваш вассал, – проговорил сэр Уильям, – ухитрился увести у вас не только две трети Турнедо, но еще и отступающую армию перехватил и так ловко перевербовал, что я даже и не знаю…

Барбаросса прорычал:

– Может, прибить, пока он нам самим на шеи не сел?

– Хорошая идея, – согласился сэр Уильям. – Но тогда не увидим самое интересное…

– Что?

– Как он сам шею сломает.

– Это да, – сказал Барбаросса кровожадно. – Я такое пропустить никак не могу! И хочу посмотреть, на чем!

– Я тоже, – согласился сэр Уильям. – Так что, пусть живет?

– Пока пусть, – сказал Барбаросса. – Он же такой дурак, что везде носится один, кто-то да пырнет ножом. А я охранять не собираюсь…

– Как хорошо очутиться среди друзей, – сказал я с чувством. – Чего только о себе не услышишь! Как же вы меня любите…

Барбаросса зло зыркнул из-под насупленных бровей.

– Еще не то услышишь!.. А вот что делать, раз уж армия вдруг из лютого врага в одну минуту стала дружественной армией нашего… гм… союзника и вассала… в самом деле не знаю. Но раз уж мы приперлись на край света, то нужно обозначить свое присутствие и показать, что отныне это не турнедские земли, а фоссановские…

– Это еще не турнедские, – напомнил я. – Здесь пока Армландия! Турнедо начнется миль через сорок…

Он отмахнулся:

– Привыкай мыслить масштабно.

– Лучше так не ошибаться, – напомнил я, – мы, армландцы, очень ранимы и обидчивы…

Барбаросса фыркнул:

– «Мы, армландцы»… Давно ты им стал?.. В общем, там дальше уже не турнедские земли, а фоссановские… понятно, в составе Армландии. Как пересечем границу, так сразу везде поднимем наши знамена на всех башнях, поставим гарнизоны во всех крупных городах и замках…

Сэр Уильям бросил на меня беглый взгляд.

– Какие флаги? Королевства Фоссано или Армландии?

Барбаросса скривился.

– А какие они у Армландии? Этот хитрый жук везде поднимает знамена Фоссано и везде кричит, что он-де коннетабль фоссановской армии, я уже и не знаю, кто я сам! Надо бы в зеркало посмотреть.

Уильям улыбнулся мне, подмигнул.

– Понятно, поднимаем знамена Фоссано. Хотя сюда попасть можно только через Армландию… Но, возможно, сепаратизм Армландии уже малость поугас? Сэр Ричард?

Я вздрогнул, очнулся от государственных дум.

– Я его гасил всеми доступными фибрами, благородный сэр Уильям!.. В разобщенности ничего хорошего, я за общий рынок, за интеграцию, за перераспределение функций и спасение редких животных на островах. Кстати, до них еще очередь дойдет, дойдет…Так что да, ни малейших попыток воспрепятствовать в посещении принадлежащих вам фоссановских земель на турнедской территории! Клянусь, я буду этому следовать. И карать тех, кто посмеет чинить вам препятствия.

Король прогрохотал с подозрением в голосе:

– Ишь какой честный, благородный и как распинается в верности!.. Сэр Уильям, держи карманы. Хоть ворует больше целыми полками, но и кошель не побрезгует стянуть, он уже настоящий политик. Знает, в нашем деле нет мелочей.

Я заверил клятвенно:

– Вот увидите, Ваше Величество! Никаких помех, только содействие. Любое, какое понадобится. Только свистните! Я не забываю тех, кто пришел ко мне даже не на помощь, а на спасение!

Его взгляд смягчился, он пророкотал благодушно:

– Какая это помощь, это моя обязанность. Если я сюзерен, мой долг – защитить вассала… Хотя странный какой-то вассал, однако тут сэр Уильям недавно сообщил, что благодаря торговле с Сен-Мари мы получили неплохое пополнение государственной казны, так что да, ладно… Жаль только, что многие мои видные рыцари бегут к тебе, предатели…

Я сказал виновато:

– Ваше Величество, они не ко мне бегут! Одни – к удивительному южному морю, другие жаждут посражаться с варварами Гандерсгейма за церковь и веру, третьи мечтают сесть на корабли и двинуться на таинственный Юг… Я ни при чем.

– Ну да, – сказал Барбаросса саркастически, – как же, ты в стороне, безобидный зайчик. А кто дирижирует всем этим безобразием? Смотри, чтобы не захлестнуло тебя самого.

– Сам боюсь, – признался я. – Одно радует, Ваше Величество, в ваших мудрых и даже мудрейших распоряжениях…

Он рыкнул подозрительно:

– Только одно?

Я спохватился:

– Что это я несу, меня все радует в ваших мудрых и даже правильных распоряжениях.

Он посмотрел исподлобья.

– Это каких?

– Насчет знамен на башнях, – напомнил я. – Все эти ваши распоряжения исполнены глубинной мудрости, понимания и величия! Редко кто может охватить всю вашу грандиозность, ибо любой другой дурак ринулся бы насаждать свои порядки, а вот вы… нет, вы просто приказали сменить занавески, а бл… гм… благие дела оставить в неприкосновенности. Народу какая разница, кто на троне? То, что сделал Гиллеберд хорошо, зачем ломать?

– Хорошо?

– Ну да, – сказал я. – По крайней мере армия хороша? С экономикой, как я понимаю, тоже, иначе бы и армию не собрал, и народ бы не ходил с такими сытыми мордами.

Он хмыкнул.

– Ах да, теперь и похвалить можно. Сэр Уильям, что теперь на наших новых границах?

Сэр Уильям пояснил:

– Если с севера, то наши земли плавно переходят в земли сэра Ричарда, что вроде бы тоже наши, чему просто поверить не могу.

Барбаросса поморщился.

– Что ты мне про этого прохвоста, что только и смотрит, что бы еще украсть или выпросить?.. Меня интересуют настоящие соседи… К счастью, слева сосед, о каком только мечтать можно, король Роджер Найтингейл, мы с ним за это время сдружились еще больше. Справа, правда, королевства Бурнанды и Мезина, у меня с ними никаких контактов. От Мезины отделяла Армландия, а от Бурнандов – турнедские земли. Но, думаю, с сокрушителями самого грозного Гиллеберда никто задираться не посмеет, так что нерушимость границ подтвердим еще раз, мол, чужого не хотим, но кто возжелает потоптать наши земли без спросу, то догоним и прибьем в собственной норе, как сделали с Гиллебердом, что был куда сильнее.

Сэр Уильям кивнул.

– Сделаем, Ваш Величество. И дадим понять, что не шутим. Воинский пыл не угас, а только разгорелся.

– Но не перегни, – предупредил Барбаросса, – а то испугаются и начнут вооружаться. А нам чем меньше у соседей войск, тем спокойнее.

– Это точно, Ваше Величество!

Барбаросса вдруг ехидно улыбнулся.

– Да, кстати, хочу вам, дражайший сэр Ричард, показать одного из моих лучших полководцев, что умело разгадывал почти все маневры Гиллеберда!

Я сказал настороженно:

– Я рад, что у вас такие военачальники…

Он кликнул громко в сторону стенки шатра:

– Пригласить сэра Мэтью!

Через некоторое время послышался топот ног, голоса, полог откинулся, и в шатер вошел граф Рейнфельс. Он мазнул по мне острым взглядом, коротко поклонился королю.

– Ваше Величество…

Барбаросса сказал с удовольствием:

– Я тут рассказываю сэру Ричарду, как умело вы разгадывали ловушки Гиллеберда. У вас меньше всех потерь, а результаты выше.

Он сдержанно поклонился.

– Я польщен столь высокой оценкой Вашего Величества.

Барбаросса прогудел благодушно:

– Да бросьте, вы с самом деле показали себя лучше других. Что значит старый волк знает все хитрости и уловки молодых волчат… Вы, как мне почему-то кажется, знакомы?

Рейнфельс дернул раздраженно щекой, как конь, которого куснул слепень.

– Ваше Величество!

– Да знаю-знаю, – сказал Барбаросса, – это я шутю так по-королевски. У короля все шутки смешные, вы не знали?

– И сейчас что-то не вижу, – отрезал Рейнфельс.

Барбаросса посерьезнел, сказал уже другим тоном:

– Дорогой друг, могу я просить вас об одолжении?

Рейнфельс ответил с настороженностью:

– Если только оно не заденет мою честь.

– Не должно бы, – ответил Барбаросса, но без особой уверенности. – Трудность в том, что сэр Ричард привел всех, кого сумел поднять с постели, из Армландии, но ему нужны люди как в Турнедо, так и в том непонятном Сен-Мари, где тоже что-то горит…

– Откусил слишком огромный кусок, – определил со знанием дела Рейнфельс, – не проглотит, подавится.

– Скорее всего, – согласился Барбаросса, – но это не в наших интересах. Так что будем бить по спине, как только закашляется. Долго и больно. Я хочу вас оставить под рукой сэра Ричарда в Турнедо… или в Сен-Мари, на его выбор. В зависимости от того, где он попытается гасить пожар в первую очередь.

Рейнфельс не ответил, повернул голову, его глаза смерили меня с головы до ног.

– Ваше Величество, – проговорил он тем же ровным голосом, – этот ваш вассал ведет себя достаточно независимо. Некоторые его распоряжения противоречат нашим строгим нормам… в том числе и морали.

Барбаросса кивнул, на лицо легла тень печали.

– Но в целом он же на той стороне, где и мы?.. Молодые на многие вещи смотрят по-своему. Вон Альвар Зольмс, которого вы считали своим лучшим военачальником, предпочел остаться с нашим коннетаблем?

Рейнфельс произнес глухо:

– Я не берусь его осуждать.

Барбаросса напомнил:

– Я жду вашего ответа, сэр Рейнфельс. Если не хотите, я вас оставлю там, где вы желаете.

Рейнфельс снова покосился на меня, мне показалось, что хочет услышать мое отношение, но я закрыл рот и не двигался.

– Ваше Величество, – ответил он вежливо, – я точно же предпочел бы остаться… однако, учитывая, что здесь мы уже завершили операцию… столь неожиданно…

– Благодаря вмешательству сэра Ричарда, – напомнил Барбаросса раздраженным голосом, – что лишил счастья гнать и бить в загривок…

– В спину, – уточнил я.

Он нахмурился.

– Да какая разница! Гнаться за убегающим – это лучше, чем напиться!.. Даже лучше, чем к жене соседа. Так что вы решите, граф?

Рейнфельс снова посмотрел в мою сторону.

– Очень уж не хочется разводить розы, Ваше Величество. Потому предпочту выполнять приказы вашего коннетабля, даже если они и пойдут вразрез с вашей политикой, что случится наверняка, если мы правильно понимаем натуру сэра Ричарда.

– Это вы его понимаете, – сказал Барбаросса, – а я вот совершенно… ничуть! Но я ему почему-то доверяю, хотя, конечно, зря, сам знаю. Хорошо, так и порешим. Вы со своим десятитысячным отрядом поступаете в полное распоряжение сэра Ричарда. Если, конечно, он не против. Я могу добавить вам еще тысячу арбалетчиков и две тысячи лучников.

Я тихонько охнул. С таким войском английские короли одержали победы при Креси, Пуатье и Азенкуре, а у Вильгельма Нормандского было вдвое меньше, но он захватил всю Англию…

– Премного благодарен, Ваше Величество, – сказал я и, преклонив колено, поцеловал Барбароссе руку. – Вы увидите, ваш коннетабль победно пронесет ваше королевское знамя все выше и все дальше!

Он вздохнул.

– Вот этого и страшусь.

Я поднялся, сказал смущенно:

– Ваше Величество, это всего лишь фигура речи. На самом деле все мои усилия в ближайшие годы и столетия будут направлены только на то, чтобы удержать то, что нахапал! И – ни пяди чужой земли.

Граф Рейнфельс поклонился мне:

– Ваша светлость, располагайте мною.

– Спасибо, граф, – сказал я. – Мне хотелось бы, чтобы наши старые разногласия остались позади.

– Я буду только счастлив!

– Вот и ладно, – сказал я, – впереди такая интересная жизнь… зачем цапаться?

Глава 16

Я некоторое время ехал во главе первой северной армии, ревниво поглядывая, чтобы никаких утеснений со стороны разочарованных фоссанцев, но, как мне показалось, разочарование больше напускное, все же больше обрадовались такому скорому и внезапному окончанию войны.

Позади двинулась, не соприкасаясь, группировка войск под началом графа Рейнфельса.

Я уже намеревался оторваться от войска и ринуться к Тоннелю, как едущий рядом стальграф Филипп Мансфельд сказал несколько напряженным голосом:

– Нас догоняют люди короля Барбароссы…

Я оглянулся, за нами во весь опор несется граф Рейнфельс, на моих спутников посмотрел с неудовольствием, а я сказал любезно:

– Граф!.. Пользуюсь случаем представить вам рейнграфа Чарльза Мандершайда, командующего левым крылом северной турнедской армии, а также стальграфа Филиппа Мансфельда, он командовал правым, а когда Его Величество король Гиллеберд, к которому я питаю искреннее уважение, срочно отбыл в столицу, управлял и центром.

Рейнфельс приложил пальцы к шлему.

– Приветствую, – произнес он холодновато. – Должен сказать, вы оба показали высочайшее искусство управления войсками.

Рейнграф коротко поклонился.

– Похвала столь именитого полководца, как граф Рейнфельс, приятна вдвойне…

Рейнфельс обратился ко мне.

– Ваша светлость, хотя вы и декларируете верность и вассальную зависимость моему королю Барбароссе, но все мы знаем, что это только слова. Тем не менее я просил бы вас перед Тоннелем убрать знамена Его Величества, а поднять прапора сэра Ричарда.

Стальграф Филипп догадался первым:

– Чтобы не подумали, что вторгаются войска Фоссано?

Рейнфельс кивнул.

– Да. Вы, очевидно, не знаете, что сэр Ричард захватил это богатейшее и могучее королевство хитростью, прикинувшись местным лордом, что в некоторой части является правдой, он в самом деле сын одного из местных герцогов! Так что лучше, если над нами будут реять стяги с его странным гербом…

Они переглянулись, рейнграф сказал первым:

– Спасибо, сэр Рейнфельс, вы уберегли нас от возможных неприятностей.

Граф вежливо поклонился.

– Я уберегал от них и себя, доблестные лорды.

Я в нетерпении скоблил задом по седлу, Бобик смотрит на меня с таким недоумением, что вот-вот заговорит как буриданова ослица, даже арбогастр косится огненным глазом, уши как у эльфа, с кончиков срываются искры, вот уж нетерпение так нетерпение.

– Дорогие друзья, – сказал я с подъемом, – мне так радостно видеть ваш братский порыв добраться до берега последнего моря и омочить ваши копыта… в смысле конские копыта, в океанской пене… и сразиться с пиратами островов, захватить гигантский архипелаг Рейнольдса, что принадлежит мне, но временно вот уже тысячу лет оккупирован чужаками… переплыть океан и помочь там угнетенным народам в их справедливой войне! И как жаль расставаться с вами даже на время, но меня труба зовет, я помчусь вперед и организую вам достойную встречу в Сен-Мари!.. Прощайте, друзья, мы расстаемся всего на несколько дней или недель, все зависит от скорости вашего продвижения!

Я обнялся со всеми тремя, не делая различий, развернул Зайчика, Бобик посмотрел на меня и чуть не бросился на шею, все поняв.

Отъехав чуть, я повернул арбогастра, поднял его на дыбы и помахал рукой – недавно научился, очень красивый жест, еще порепетирую и буду выпендриваться перед дамами.

В Тоннеле, где раньше было не протолкнуться, наконец-то упорядочили движение: справа в одну сторону, слева в другую, под копытами время от времени звонко звякает металл рельсов, а когда мы выметнулись на ту сторону, увидел длинную, почти бесконечную насыпь, прямую как стрела, что в конце концов уперлась в широкий разлапистый холм, прорезала узким ущельем и понеслась дальше, гордая и прекрасная, как сам технический прогресс…

Я некоторое время мчался вдоль насыпи, прикидывая, сколько сумели уложить за это время, в любом случае монахи уже возят грузы на платформе, а то и сами ездят, а вот простой народ еще долго будет креститься и плеваться…

Затем я свернул в сторону и взял курс прямо на Геннегау, великий стольный город королевства Сен-Мари.

Зайчик несся по бесконечной равнине, где мимо проскакивают небольшие леса, иногда села и города; наконец вдали возникла покатая гора из старого серебра, затем под лучами солнца вспыхнула розовым огнем, теперь это уже роскошный торт с множеством башенок.

Мы резко сбросили скорость до простого галопа, город исполинский, Савуази поражает только северян, кто пусть и объездил соседние королевства, но не был за Большим Хребтом, а здесь даже я ощутил странный трепет по нервам, когда город приблизился и показался во всем величии и царственной мощи.

За стеной из розового камня видны расположенные на возвышении прекрасные здания, дворцы, а на самой вершине дворец всех дворцов – немыслимая красота и утонченность, дивное умение архитекторов и строителей, создавших не только ажурные и безумно высокие башни-шпили, но и висячие мостики между ними, ажурные переходы, снова башенки, уже другой формы, но безукоризненно вписанные в общую композицию.

Копыта прогрохотали по великолепной дороге, вымощенной плотно подогнанными один к одному булыжниками.

Геннегау и по размерам, как три Савуази, я еду по нему как по целому королевству; наконец по ту сторону центральной площади выступила из пространства исполинская громада королевского дворца, в комплексе его зданий можно разместить столицу Фоссано, еще останется место и для Дартмуда, столицы Шателлена…

Стражи узнали меня издали, хотя скорее всего по Бобику, что, как всегда, впереди. Радостно улыбаясь, распахнули ворота, надо бы въехать красиво и царственно, уже умею, но мы ворвались в нетерпении, как юные и дикие готы в дряхлый Рим.

Я соскочил с коня перед ступенями дворца. Из окон сразу повыдергивались наружу головы, возникла заметная метушня, зазвучали взволнованные голоса.

– Приветствуем, ваша светлость!

Я оглянулся на сильный жесткий голос, на меня в упор смотрит барон Торрекс Эйц, начальник охраны дворца.

– Ты что подкрадываешься? – сказал я весело. – Как тут?

– Без происшествий, – доложил он. – Как вы?

– Придешь на Большой Совет, – сказал я, – узнаешь.

– Я не состою…

– Уже состоишь, – сказал я. – У меня слишком мало людей, чтобы перебирать.

В холле прибавилось стражи, все в красочных накидках поверх доспехов, а на головах особые головные уборы, похожие на береты с приподнятым верхом. Похоже, у этих людей особый статус, на него указывают, как догадываюсь, и вон те крашеные перья на макушках.

Я пошел через большой зал, совсем недавно же видел эти рожи, а как будто целая вечность прошла, все одеты пышно, и все стараются попасться на глаза, и все играют короля и вообще абсолютного властелина.

Не добежав до кабинета, я увидел сэра Жерара Макдугала, по-прежнему угрюмого и в том же темном костюме с белым воротником, но при виде меня лицо его расплылось в непривычной для него широчайшей улыбке.

– Сэр Жерар? – сказал я на ходу.

Он поклонился.

– Ваша светлость… с возвращением?

– Еще нет, – сказал я, – хотя не знаю, не знаю… Сэр Жерар, срочно собирайте Большой Совет!

– Уже делаю…

– А пока вкратце самое главное, что с Тарасконом?

Опережая стражей, он распахнул передо мной дверь в мой кабинет, я перешагнул порог, пахнуло таким родным, словно я здесь и родился.

– Ну, – сказал я в нетерпении, – говорите же!.. Можете сесть.

Садиться он не стал, – очень правильный и соблюдающий все тонкости придворного этикета, – посмотрел на меня строго.

– Положение, – сказал он, – тревожное. И даже шаткое. Пираты появились, но их кое-как отбили. Как мы понимаем, это была разведка. Они ушли, но пригрозили, что, если не прекратим строить порт и корабли, они явятся с огромными силами и сметут не только Тараскон, но и все Сен-Мари…

Я нахмурился.

– Так-так…

Он поинтересовался с тревогой:

– Неужели в их словах есть доля правды?

– Есть, – согласился я. – Но только доля. Какая – не знаем. Но что острова совсем близко от побережья, это верно. И силы у них есть, есть… Только не знаем какие. Что насчет Сулливана? Вы же знаете, этот вопрос не давал мне покоя все время и в Турнедо!

Он сдержанно улыбнулся.

– Вы просто чародей, ваша светлость.

– Ну еще бы!

– Все получилось, как вы и рассчитывали.

– Говорите, не томите!

– Может быть, – сказал он со значением в голосе, – даже больше.

– Что значит больше, – сказал я уязвленно. – Что он сделал такого, что я не предусмотрел?

Он сказал гордо, словно сделал все сам:

– Сулливан понимал, что вызвать свои войска не успевает, они у него, как вы помните, в труднодоступной горной местности, где ни дорог, ни даже тропок…

– Да, помню, – сказал я в тревожном и радостном возбуждении, – как не помнить! Но у меня вообще тут не было войск!

Он сказал таинственно:

– Потому он обратился к своему знакомому.

Он сделал нарочитую паузу, я спросил в нетерпении:

– Ну-ну, к кому?

– Вот-вот, – сказал он, – вы этого не предусмотрели, верно? Но если предусмотрели, даже я буду считать вас гением, хотя, конечно, когда вижу, как вы колупаетесь в носу…

– Придушу, – пригрозил я. – Я же не на людях там роюсь?

– Он обратился, – сказал он с торжественностью, – за помощью к герцогу Вирланду Зальскому!.. Тот в свое время собрал в своей крепости Аманье достаточно большое войско…

Я сказал пораженно:

– Вирланд Зальский… Ну да, как я не подумал! Честно говоря, я про него вообще забыл, как про что-то активное. А для него призыв Сулливана самый удачный шанс спасти лицо…

– Ваша милость?

Я пояснил:

– Что ему оставалось, когда Сен-Мари в моих руках, а он поклялся блюсти верность Кейдану?.. Сидел в своей неприступной крепости как сыч, а его люди постепенно разбегались. Сперва просто ходили за продуктами, а потом уже не возвращались. Думаю, у Вирланда осталась под рукой совсем горстка…

Он кивнул.

– Именно. Но на его клич, как и в прошлый раз, моментально собрались отряды его вассальных лордов. Им, в отличие от сулливановских, идти к Тараскону всего сутки-двое. Он в самом деле тут же, не мешкая, повел их на помощь барону Сулливану. Если бы не Вирланд, пираты все-таки захватили бы порт.

Я сказал встревоженно:

– Значит, силы у них даже для разведки выделяются весьма, весьма…

Он снова кивнул, наконец сказал просительно:

– Ваша светлость… но что там… как повернулось?..

Я посмотрел на него со снисходительным удивлением.

– А вы, сэр Жерар, сами как думаете? Или хотите меня обидеть сомнением в моих талантах полководца, дипломата, стратега, тактика, знатока бабочек и вообще, мать вашу, культурного эстета?

– Судя по вашему лицу, – сказал он, – и ребячьему подпрыгиванию на месте… в кресле гвоздь?.. то все как-то разрешилось. Но… как?

– Весьма, – ответил я уверенно, – и зело. Давайте пожрем чё-нить перед Советом. Заодно и подумаем. И врут те, кто говорит, что во время еды кровь отливает от головы и приливает… к желудку.

Он почтительно наклонил голову.

– Золотые слова, ваша светлость. На пиру приходят самые здравые мысли. Конечно, когда еще не слишком весел.

Слуги заносили в кабинет еду и вино, я ел демонстративно жадно, это всегда воспринимается хорошо, сэру Жерару все-таки в общих чертах рассказал, что и как случилось в Турнедо и даже в Варт Генце, должен знать, как реагировать, затем по ту сторону двери послышались шаги, ее распахнул слуга в строгой темной одежде с белым воротником, через порог перешагнул высокий человек в сером, лицо тоже серое, даже глаза умело сделал оловянными, но в них заблистала жизнь, когда я обратил на него взгляд.

– Ваша светлость, – сказал он и низко поклонился. – С прибытием.

– Спасибо, Куно, – ответил я. – Есть хочешь?

– Спасибо, ваша светлость, – ответил он, – я как раз очень хорошо пообедал, как будто чуял, что вы нагрянете и мне держать ответ.

– Много наворовал? – спросил я.

– Мог бы больше, – ответил он, – но тревожусь насчет другого…

– Ну-ну?

– Приходилось делать всякое-разное, на что лучше бы спрашивать у вас разрешения…

– Зачем?

– Ну, чтобы не виноват в случае чего. Если виноваты вы, то как бы никто не виноват. Вы ж не бываете виноватым по определению…

Я в нетерпении отмахнулся.

– Я тебе разрешил даже вешать. Простолюдинов – просто так, благородных – с письменным обоснованием для объяснений перед родней. Мне главное – здоровая экономика.

– Уже выздоровела, – сообщил он. – Очень хорошие доходы приносит торговля с варварским Севером. Простите, так у нас называют все королевства по ту сторону Большого Хребта. Налоги поступают регулярнее, чем при прошлом короле. И в большем количестве. Хотя ваши новые хозяева, которым вы раздали владения, еще не полностью освоились…

– Значит, – сказал я с удовлетворением, – будут еще больше. Хорошо. Ты как, наворовал и на покой или будешь пахать дальше?

Он скромно улыбнулся.

– Мне нравится пахать. Это интереснее, чем вино и женщины.

– Тогда тебе работы будет больше, – сообщил я.

Сэр Жерар вышел на голоса в коридоре, отсутствовал некоторое время, потом явился уже ровный и бесстрастный, словно копирует нового посетителя.

– Альбрехт Гуммельсберг, – произнес он бесцветным голосом, – барон Цоллерна и Ротвайля.

Барон вошел быстро и порывисто, как всегда щегольски одет, весь в новеньком, только что с иголочки, быстро и весьма изящно поклонился, но довольно дежурно – к своим можно и без поклона, но здесь канцлер по хозяйству из местных, потому вот так, с полупоклоном…

На меня быстро и остро взглянули серые глаза, очень живые и моментально все схватывающие, барон тоже явно не тратит лишнее время на вино и женщин. Какое-то тратит, но не лишнее.

Он остановился, соблюдая этикет, я произнес:

– Барон?

Он поклонился еще раз, уже рассматривая меня в упор.

– Ваша светлость?..

– Садитесь, барон, – пригласил я. – Раз уж Куно настаивает на выстаивании как слуга. Боится, что если посажу, так уж посажу.

Барон чуть отодвинул кресло и сел, на Куно взглянул с одобрением.

– Правильно делает. Это вообще жук: еще ни у кого из наших не вызывает антипатии, а это удивительно. Судя по вашему лицу, сэр Ричард, у вас есть… новости.

– Некоторые, – ответил я скромно, едва не лопаясь от гордыни, прости мня господи, слаб человек, а уж человечек так и вааще, – сейчас соберется Совет, сразу уж выложу. А то охрипну всем повторять одно и то же.

Он сказал наставительно:

– Верно делаете, мой лорд. Иначе поймать на брехне могут, сравнивая разные варианты.

Я хлопнул в ладоши, явился слуга, я кивнул на стол.

– Убери все.

Появились еще двое, унесли прямо со скатертью, через минуту появился сэр Жерар и остановился, глядя, как мне всегда кажется, с укором, хотя это у него такое сочетание генов.

– Ваша светлость, Тайный Совет собрался в большом зале.

Я изумился:

– Что, все пришли?

– Все не могут, – ответил он, – вы же ввели даже таких, как Норберт Дарабос, а его даже в Гандерсгейме найти трудно…

Я пробормотал:

– Так чего в большом зале, тут проще… Ну да ладно, кворум есть?

Он вряд ли понял, что это такое, но ответил правильно:

– Для выработки решений людей достаточно. Вам ведь и одного себя хватает, не так ли, сэр Ричард?

Я проворчал недовольно:

– Не обвиняйте меня в тоталитаризме, сэр Жерар! В переходные периоды крепкая авторитарная власть – благо.

– Особенно, – сказал Альбрехт елейно, – если ваша, сэр Ричард.

Я посмотрел на него исподлобья.

– Не вижу повода для шуточек.

Он выставил перед собой ладони.

– Я совершенно серьезно!.. Это же так естественно. Еще бы иначе! А ну, кто там против?

Я буркнул:

– Решения принимать могу я и один, подумаешь!.. А вот претворять их в реальную жизнь должны весьма многие. Чем больше, тем лучше. Потому и Совет…

– Может быть, – спросил он деловито, – как-то назвать иначе? Зачем вам советы, вам нужны исполнители…

– Можно бы, – согласился я. – Например, Высший Исполнительный Комитет… но лучше оставим прежнюю вывеску, всем льстит быть советчиками в великих делах. И всегда можно сказать «это я посоветовал» или «я был против» в зависимости от того, что получилось.

Он пропустил меня вперед и плотно закрыл за нами дверь. Стражи придвинулись и закрыли спинами, хотя вообще-то надо бы поставить хороший замок, а то шпионаж никто еще не отменил, и, почему-то кажется, отменят не скоро.