Текст книги "Дорога во тьму. Часть 10. Перемены(СИ)"

Автор книги: Гай Северин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 04.

С тех пор, как в мою жизни вновь вернулся родной брат, неожиданностям, связанным с его присутствием и «заботой» обо мне, не было конца и края. Я не успевала привыкать или хотя бы смиряться с новыми способами моего истязания, которые Тирон придумывал с завидной регулярностью, называя это этапами моего эльфийского обучения. Но я думаю, он просто мстил мне за случай в парке Кливленда. Убедившись, что моя добрая наставница ведьма Моник по мере своих возможностей объяснила мне азы тех способностей, которыми должна обладать женщина нашего вида, Тирон взялся за меня всерьез.

Я тогда часто сожалела, что не выросла в эльфийской семье. Может быть, тогда мне проще было стать той, кем меня хотел видеть брат, и должное воспитание с раннего детства под чутким родительским присмотром оказалось бы куда полезнее и не вызывало во мне такого сопротивления. Тирон больше ничего не рассказывал мне о наших родителях, а я вообще старалась лишний раз не задавать вопросов, чтобы не вызвать очередную вспышку гнева. Он любил повторять, что все, что мне нужно знать, он и так сообщит.

Возможно, я боялась услышать от него, что наша мама была великолепной охотницей, кем-то наподобие него, в отличие от меня. Не оттого, что опасалась сравнения, а потому, что, как и каждая сирота, с раннего детства хранила в душе во многом придуманный образ ласковой и прекрасной женщины – своей родной мамы. Пусть я ее никогда не видела, но осталась твердо уверена, что она была очень доброй, и никогда не позволила бы брату так со мной обращаться.

А может быть, существовали для эльфиек какие-то другие возможности и предназначения, если были такие, как я, никчемные охотники? Может, они могли становиться, к примеру, целительницами, а не только убийцами? Или делать еще что-то полезное, о чем я даже не догадывалась? Но, если и были такие возможности, то лишь родители могли бы помочь, а Тирон видел меня только в одной роли.

В перерывах между охотой он без устали, по-прежнему с садистским удовольствием лепил из меня, как он выражался, жалкое подобие истинного эльфийского охотника. Ладно, всевозможным оружием, преимущественно деревянным, я худо-бедно овладела, несмотря на внутренний категорический протест против любого насилия, который никто и не думал брать в расчет. Со временем и руки перестали трястись от тяжести арбалета, и пули из модифицированной винтовки летели в цель, и остро заточенный кол входил в область сердца на манекене, как нож в масло.

С рукопашными тренировками, где Тирон учил меня молниеносно уклоняться от бросков и захватов, делать подсечки и атаковать голыми руками и холодным оружием, обстояло, конечно, хуже. Он и не думал использовать обучающие приемы, бил по-настоящему, нападал всерьез, демонстрировал со злорадной ухмылкой, как и сколько раз я могла умереть от рук вампира, не умея защищаться. Слезы боли, как и стоны, вызывали вместо жалости обратную реакцию – злобные ругательства и удвоенный напор. Ну, да и это оказалось не самое страшное. Со временем, пусть и не так быстро, как он хотел, но я все же становилась сильнее и быстрее, и училась не попадаться ему в руки.

В чем-то, к своему удивлению, я была даже более ловкой, чем он, помогала моя скромная комплекция, что тоже подвергалось его постоянной злобной критике. Зато за время этих тренировок я почти в совершенстве научилась лечить свои синяки и вывихи, сращивать переломы и снимать боль. А вот отбирать силу у Тирона я больше не решалась, хотя теперь знала, что у меня есть против него средство. Пусть мне это и не помогало, но служило некоторым утешением. О своей жизни у Моник я старалась вспоминать пореже, чтобы попусту не расстраиваться. Грело лишь то, что у меня все же были счастливые воспоминания. А впереди ждали лишь новые переезды, съемное жилье на городских окраинах и ночные охоты.

По бульварам гуляли нарядные девушки. Они могли иметь подруг и друзей, ходить на свидания и в кафе, учиться и читать интересные книги, жить своей жизнью, а не навязанной суровым братом. Я же могла теперь только мечтать о подобном. Хотя Тирон не жалел денег на мою одежду, но где и кому могла бы я продемонстрировать модный наряд, если бы и приобрела его? К тому же, помня о случившемся с Чарли, я вынуждена была пресекать любые попытки молодых людей познакомиться со мной. Как, например, в читальном зале местной городской библиотеки, куда я несколько раз забегала на часок-другой, пользуясь отсутствием брата, чтобы почитать любимые мною дамские романы.

Однажды Тирон, внезапно решив уехать в другой город, вынудил меня оставить в квартире книгу, взятую в библиотеке. Я считала это очень нехорошим поступком, и вся надежда у меня была лишь на хозяев квартиры, которым я оставила записку с просьбой сдать ее обратно. А в другой раз, проигравший в карты, подвыпивший и бывший потому злее обычного, он застал меня читающей романтическую историю. Я устроилась на краешке табурета за кухонным столом, и просто потеряла счет времени, увлекшись сюжетом, вместо изучения эльфийской мудрости, в то время, как обед еще не был готов, хотя все уже стояло на плите. Он просто швырнул библиотечную книгу в дровяную топку, заставив меня глотать слезы.

С тех пор я и старалась, если появлялась возможность, пользовалась читальным залом, а не брать книги на дом. Симпатичный улыбчивый молодой человек за соседним столиком, встретив меня там второй раз, попытался негромко заговорить со мной о литературе. Чтобы уберечь его от беды, мне пришлось извиниться и уйти, сославшись на сильную занятость, хотя он мне и показался хорошим и неглупым, а я, как никогда, нуждалась в друзьях.

Пожалуй, кроме чтения украдкой, у меня и не было другого досуга. Тирон считал, что я и так мало тренируюсь, а, главное, делаю это без энтузиазма и без желания, что сердило его больше всего, хотя, наверное, угодить ему вообще нереально. В тот период жизнь казалась мне серой и беспросветной, я не смела мечтать о каком-то будущем для себя, как могут обычные девушки, даже из самых бедных семей. Разве только о том, что когда-нибудь брату надоест тратить на меня свои бесценные силы и время, и он просто забудет меня, перебравшись в другой город. Но, похоже, это слишком несбыточная мечта.

Не давая времени для отдыха, Тирон придумал другой, новый способ свести меня с ума. О, в этом он был большим специалистом, едва ли не большим, чем в науке убивать вампиров! Как будто специально учился на Истязателя. Несмотря на жестокость урока, как я узнала в дальнейшем, подобное умение являлось одним из основных для эльфиек, и мои предки занимались этим повсеместно, принося огромную пользу.

Началось все в обычный, ничем не примечательный вечер в конце первой недели нашего пребывания в городе Джонсборо, штат Теннесси, недалеко от границы с Арканзасом. Насколько я знала из уроков истории, во второй половине прошлого века, там то и дело вспыхивали пожары, подозрительно похожие на поджоги, в которых погибла значительная часть горожан. А в 1878 выгорел весь деловой центр. Но чего я никак не могла узнать из учебников, что причиной этих бедствий являлось большое количество расплодившихся вампиров, приспособившихся скрывать таким образом свои преступления. Как рассказывал Тирон, вампиры со временем стали вести себя тише и сдержаннее, но уходить с облюбованных мест не спешили, поэтому охотник и направил свой Взор карающий на этот город.

Теперь, помимо тренировок, он поставил передо мной новую задачу – научиться чувствовать присутствие вампира на расстоянии, что и требовал от меня, еженощно заставляя отправляться с ним на охоту. С этим у меня, как нетрудно догадаться, тоже возникли большие сложности. Отличить вампира от обычных людей я умела. Это было даже не каким-то особенным талантом, а скорее врожденной способностью. Находясь поблизости от кровопийцы, я буквально кожей чувствовала различие между ним и живым человеком.

Даже в детстве, когда и понятия не имела ни о том, кто я, ни о существовании сверхъестественного мира вокруг, я четко видела разницу между некоторыми жителями нашего маленького городка. Теперь-то я понимала, что среди нас в Титусвилле тоже обитало несколько вампиров и других существ. Это почти невозможно объяснить, но я видела каждого будто в определенном цвете, отличающимся от других существ, хотя воспринимала это, разумеется, не глазами, а внутренним чутьем.

Люди ощущались блеклым светло-серым цветом, таким обычным, спокойным, ничем не примечательным. Ведьма Моник была другой – сиреневато-бирюзовой с переливами. Она говорила, что это из-за присутствия магии в крови. Тирона я чувствовала сильнее всего, вероятно, из-за кровного родства, он, к моему удивлению, был светлым, очень приятного золотистого цвета, из чего я сделала вывод, что к содержанию души это никакого отношения не имеет, ведь душа у него точно черная. Вполне вероятно, что и я такого же цвета, хотя видеть этого, конечно, не могла.

Вампиры же отличались от людей лишь более темным оттенком, грязно-серым, пасмурным, бывшие люди, поменявшие сущность, обретя вечность, сгустили в себе и цвет. Хотя, как выразился Тирон, презрительно кривя губы, все это бабья чушь и никакого цвета нет, нужно просто чувствовать. Видя перед собой снег, не обязательно его трогать, чтобы знать, что он холодный, так и с эльфийским чутьем. Просто знаешь и все. Ну, в общем, я давно убедилась, что делиться чем-либо с братом, значит лишь вызвать очередную порцию презрения и грубой критики.

Пусть он чувствует, как хочет, а я – как могу, главное, что получается. Другое дело с расстоянием. Тирон уверял, что, как охотник, может распознать вампира за десяток метров, а то и больше, в чем я и сама не раз убеждалась во время наших совместных охот. Но как выработать подобное в себе я не знала, а Тирон, как ни бесился, а объяснить, что нужно делать, не мог. Для него это было так же естественно, как дышать, возможно, это тоже врожденное качество, которое мне не досталось, по поводу чего он не уставал осыпать меня проклятиями и руганью.

Глава 05.

Одним ничем не примечательным вечером я вернулась из хозяйственного магазина, купив несколько кусков мыла и с тоской думая о том, что, вероятно, мне полночи придется провести за стиркой одежды брата и своей. Сегодня я точно знала, что охота не состоится, ведь предстояла ночь полной луны. А это, как ухмыляясь говорил Тирон, был его традиционный ежемесячный выходной. Ко мне это, естественно, не относилось, и от дел по хозяйству меня никто не освобождал. Скорее наоборот, именно на эти дни обычно и приходились самые большие хлопоты. Но хотя бы не нужно было слушать предсмертные стоны кровопийц, когда в их сердца втыкался кол. Сколько их трупов мне пришлось уничтожить, а я все никак не могла к этому привыкнуть. В эту ночь, как говорил брат, он дает возможность поохотиться другим. Жаль, что полнолуние происходит только раз в месяц.

Последняя наша охота выдалась весьма бурной. Погода стояла по-осеннему отвратительная, почти беспрерывно несколько дней подряд накрапывал мелкий противный дождь, окраинные районы города утопали в липкой жидкой грязи. Вампир, выслеженный нами, поджидавший в подворотне дешевого кабака припозднившихся гуляк, перед тем, как Тирон вонзил в него кол, успел громко заорать, чем привлек в темноту подворотни несколько подвыпивших громил, у которых от самопального виски разыгралось любопытство, а может, просто захотелось почесать кулаки. Не обращая ни на что внимания, Тирон заканчивал разбираться со своей жертвой, а именно, обшаривал карманы на предмет денег или других ценных вещей. Он никогда не гнушался подобным, заявляя, что ему не платят за работу, а упырям наследство оставлять некому, да и плевал он на этих тварей.

Я же тоскливой тенью замерла неподалеку, ежась от холода и неприятных капель дождя, стекавших с капюшона габардинового плаща-тренчкота мне прямо на нос, и дожидаясь своей очереди действовать. Моя роль, как обычно, заключалась в заметании следов, и я прикидывала удастся ли в такую сырость поджечь тело, поможет ли в этом керосин, покупать который и носить с собой в бутылке входило в мои обязанности, или придется темными закоулками тащить останки вампира аж до реки, а это без малого несколько миль. Та еще перспективка на ночь.

От Тирона помощи ждать – не дождешься, он свою миссию выполнил, мусор убирать не его забота, и чихал он на то, что я до утра могу не управиться и насквозь промокну, а то и заблужусь в незнакомой местности. Он с чувством выполненного долга отправится спокойно домой и, прикончив бутылку самогона, которую он всегда без проблем находил, где приобрести, несмотря на "сухой закон", и уснет довольный в тепле, забыв о моем существовании.

Но его планы нарушила группа из четырех дюжих заводских работяг, разумеется, возмущенных представшим перед ними в тусклом свете лампочки освещавшей черный вход кабака, зрелищем. Это были не вампиры, поэтому я ни понять, что сейчас произойдет, ни опомниться не успела, как меня просто смели, не заметив. Отлетев к кирпичной стене подворотни, я упала в грязную лужу из воды и отбросов. Ревя как раненые носороги, мужики набросились на Тирона, не разбираясь ни в чем, а, вероятнее всего, собираясь на месте устроить убийце суд Линча. Драка была недолгой, взбешенный Тирон, вдвое легче и стройнее любого из громил, быстро раскидал их в разные стороны. Он никогда не убивал простых людей без веских на то причин, поэтому прежде чем мужчины затихли в грязи, ему пришлось повозиться. Выпивших, как известно, бог бережет, а алкоголь силы и храбрости добавляет, поэтому и оказался Тирон, как и я, весь перепачканным в грязи и даже, кажется, чьей-то блевотине. Черный вход в кабаках, часто используют как отхожее место. Надо ли говорить, что настроения ему это не прибавило?

– Почему не задержала их? – рявкнул он, поднимая меня на ноги за шкирку. – Бесполезная дрянь.

Я уже давно уяснила, что отвечать или оправдываться в таких ситуациях – лишь вызвать новую волну гнева. Поэтому молча, оскальзываясь в грязи, принялась за выполнение своих обязанностей. К моему счастью, заколотый в сердце, а значит высохший после смерти вампир, несмотря на сырость, вспыхнул, как обычно всегда бывает, благодаря керосину и, наверное, моими мольбам, и домой я в эту ночь попала вместе с братом.

На следующий день Тирон пропал с самого утра, и я, несмотря на обилие дел, дерзко воспользовалась моментом тишины и спокойствия, чтобы хорошенько выспаться. Это было столь редким удовольствием, что я просто не смогла преодолеть соблазн понежиться в кровати дольше обычного. Зато потом мне пришлось спешно наверстывать упущенное, так как обед или ужин сами не приготовятся, а вернется Тирон наверняка голодным и, соответственно, злым. Хотя, впрочем, злость его не зависела от наполненности желудка, как утверждают женщины о нормальных мужчинах, это было его естественное состояние.

Кулинарный талант во мне, к сожалению, тоже так и не проснулся, несмотря на то, что это было моей постоянной ежедневной обязанностью, наряду со стиркой, покупкой продуктов, уборкой, чисткой оружия и заметанием следов во время охоты, не считая, разумеется, тренировок и изучения древних книг. Я вообще отчаялась обнаружить в себе хоть какой-то талант, кроме дара выведения Тирона из себя. Но Тирон хотя и не требовал от меня свыше того, чему успела научить Моник, сама не сильно убежденная повариха, зато он постоянно настаивал, чтобы я усиленно питалась, считая мое хрупкое телосложение неприемлемым для охотника. А так, как и сам не был обделен аппетитом, то и провозилась я у плиты почти до самого вечера. В хозяйственный магазин я попала уже почти перед закрытием, а ведь мне еще предстояла утомительная стирка. Однако, как оказалось, несмотря на полнолуние, а точнее, как раз из-за него, у Тирона в этот раз на меня были совсем другие планы.

Вернувшись домой, я застала брата не одного, а беседующим за ужином с незнакомым мне мужчиной. Хорошо хоть вовремя управилась, иначе бы мне потом не поздоровилось, – отметила я. Представительного вида джентльмен – хорошо одетый, в очках, и с аккуратными усиками – никак не был похож на обычных приятелей-охотников брата, в большинстве своем простых и грубоватых. К тому же, не успев вежливо поздороваться с поднявшимся со своего места в приветствии мужчиной, я почувствовала, что никого подобного ему еще в своей жизни не встречала. Это относилось, как я поняла, к тому, что он показался мне совершенно другого цвета, если судить по внутренним моим ощущениям, – коричневатый, землистый, не похожий ни на кого из ранее виденных мною существ. Я недоуменно замерла, неловко топчась на месте, пытаясь разобраться в том, что вижу.

– Моя сестра Эль, – небрежно махнул в мою сторону Тирон.

Мужчина заинтересованно смотрел на меня сквозь стекла очков, как мне показалось, с некоторым сомнением.

– Очень приятно, мисс Эль, – слегка поклонился он, как того требовали приличия.

Живя с братом, я успела подзабыть все, чему учила меня Моник, но, опомнившись, сделала легкий реверанс и поздоровалась наконец.

– Тирон, я знаю, что тебе можно доверять, ты давний друг нашей семьи, как и твои предки, но скажи честно, ты уверен в том, что это хорошая идея? – обратился незнакомец к развалившемуся в кресле брату, который ухмылялся той самой неприятной улыбкой, обычно не предвещавшей для меня ничего хорошего. По спине у меня пробежал холодок плохого предчувствия.

– Уверен, не уверен, один черт, – растягивая слова, процедил Тирон, из чего я сделала вывод, что он успел немало выпить и сейчас пребывал в одном из тех состояний, которые я очень боялась; в такие моменты Тирону обычно бывало скучно, и он становился особо жестоким и нетерпимым. – Ей давно пора уже принести хоть какую-то пользу, потому что я уже начинаю отчаиваться добиться того, на что рассчитывал, взваливая на себя такую обузу.

– Но ведь раньше твоя сестра с подобным не сталкивалась, к тому же, она еще очень молода, – продолжал сомневаться незнакомец.

Они говорили обо мне в третьем лице, будто меня и не было рядом, и это мне не понравилось еще больше. Создавалось впечатление, что мне сейчас выносят какой-то приговор, вероятно, даже смертный, судя по озабоченному лицу мужчины и холодному, безразличному взгляду брата.

– Ну, вот и возможность проверить ее инстинкты, разве нет? – ответил Тирон. – Силы у нее есть, я на себе проверил, да и с кровопийцами справлялась. Сделай мне одолжение по старой дружбе, – Тирон заговорщицки подмигнул собеседнику и загоготал.

Нехорошее предчувствие превратилось в страшную уверенность, что любимый брат нашел-таки способ извести меня.

– Ну, что же, – вздохнул мужчина, вновь поднимаясь. – Она твоя сестра, и решать, конечно, тебе. Мы у тебя в долгу, так что, безусловно, я не откажу тебе в этой просьбе. Но нужно сразу условиться, что за результат я не отвечаю, вся ответственность лежит на тебе, друг мой.

Тирон кивнул с убежденным видом. По всему было видно, что он очень доволен. И что же это все значит, мне-то кто-нибудь объяснит? Я испуганно переводила взгляд с одного мужчины на другого.

– Я заеду с наступлением темноты, – откланялся так и оставшийся незнакомым мне мужчина. – До встречи, мисс.

Едва за ним закрылась дверь, я с колотящимся от волнения сердцем, не глядя на садиста-брата, попыталась улизнуть в ванную комнату, чтобы успокоиться и подумать за работой, потому что по опыту знала, что задавать вопросы Тирону бесполезно, а в таком его состоянии даже опасно. Но он меня окликнул, не успела я и пару шагов сделать.

– Садись, ешь, давай, – рыкнул он. – Да как следует ешь! Силы тебе сегодня понадобятся. Я, с одной стороны, наверное, вздохну с облегчением, если к утру от тебя останется лишь неприятное воспоминание, а с другой, все же, лелею крошечную надежду, что из тебя можно выжать хоть что-то эльфийское. Должен же быть предел моему разочарованию, в конце концов!

Не смея ослушаться, я положила пакет с покупками на стул, сняла, наконец, пальто, и побрела мыть руки. Открутив вентиль, я долго стояла в задумчивости, глядя невидящим взором, как струйка желтоватой ледяной воды бьет в старую покрытую ржавыми потеками раковину. "Надо бы ее оттереть, – машинально отметила я. – Хотя вряд ли получится, эмаль содрана до основания".

В голове роился миллион вопросов, а сердце все больше сжимала тревога, и накатывал страх перед неизвестностью. Что же все это значит? Очередной урок? Наверняка. Но кто этот странный мужчина, и почему я не смогла понять, к какому виду существ он относится? Зачем ему заезжать сегодня ночью? Осознав, что стою так довольно долго, вцепившись руками в оббитый край раковины, я стала быстро намыливать руки. Не хватало еще заставлять брата долго ждать себя.

Вернувшись к столу, я все же рискнула поднять на Тирона глаза. Он шумно пил из бутылки, кажется, красное вино, возможно, принесенное гостем, и не обращал на меня ни малейшего внимания. Надо ли говорит, что мне кусок в горло не лез? Давясь и не чувствуя вкуса пищи, я затолкала в себя несколько кусков остывшей курицы.

– Кто это был? – все-таки не удержалась задать я тихий вопрос.

Тирон оторвался от горлышка бутылки, и с наслаждением рыгнул.

– Очень старинный знакомый. Уже много поколений наши семьи тесно взаимодействовали друг с другом. Пришло время и тебе внести свой вклад, – снизошел он до ответа. – Узнаешь вечером, ешь молча.

После ужина (виданное ли дело!) Тирон запретил мне мыть посуду и, тем более, стирать, приказав отдыхать и набираться сил. Не представляю, чем он мог напугать меня еще больше. Что же за ужасы он приготовил мне этой ночью, если даже жестокость по отношению ко мне замолчала, и он дал мне отдых? Мысли, одна страшней другой, роились в голове, не давая расслабиться, не говоря уже о каком-то отдыхе. Наоборот, чем больше темнело, тем напряжённее я становилась, слоняясь по комнате из угла в угол, не находя себе места, а когда, выглянув в окно, я поняла, что наступила ночь, меня пробрала сильная дрожь.

Возле дома остановился конный экипаж, и вскоре хлопнула входная дверь нашей квартиры.

– Ты не передумал? – послышался голос недавнего посетителя, и меня заколотило еще сильнее.

– Забирай ее, – ответил беспощадный Тирон. – И помни уговор: ничего не говори ей до определенного момента.

– Странные у тебя методы обучения, – в словах мужчины слышался укор. – Если бы она знала на что идет, возможно, она была бы готова.

– Если бы она знала, на что идет, она бы все испортила, устроив истерику. Поверь мне, девчонка хлипкая и бесхребетная, – авторитетно заявил брат, тем самым полностью убедив меня в том, что сегодняшняя ночь будет самым большим кошмаром за всю мою жизнь. "Может быть, сбежать? – мелькнула в голове спасительная мысль. – Или из окна спрыгнуть, всего-то второй этаж, или, когда выйдем, рвануть от этого незнакомца? Тирон найдет меня, конечно, и наверняка убьет, но лучше так, чем неизвестность. С другой стороны, мужчина казался мне более человечным, чем брат, может, я смогу как-то с ним договориться?".

В любом случае, времени рассуждать у меня уже не осталось. Тирон лично пришел в комнату, ухмыльнулся, глядя в мои глаза, полные ужаса, и, схватив за локоть железной хваткой, потащил вниз, во двор. Сопротивляться сил не осталось, душа, кажется, давно провалилась в пятки, ноги будто налились свинцом, сердце трепыхалось где-то в горле, а на глазах выступили слезы, которые, как я хорошо знала, никого не разжалобят.

У дома, не освещенного, разумеется, дворовыми фонарями, так как наш район был очень далек от культурных центральных районов города, высилась громада какой-то кареты, запряженная тройкой крупных, спокойных лошадей. На козлах темнел силуэт возницы, такой же неподвижный и молчаливый. Распахнув дверь экипажа, Тирон силой втолкнул меня в его черное нутро.

– Сделай милость, не опозорь меня хотя бы в этот раз, сестренка, – рявкнул он, – но, если не вернешься утром, поверь, горевать не стану, – и с силой захлопнул тяжелую дверь кареты, будто крышку гроба на мне, а наступившая полная темнота лишь усилила сходство с могилой. Изо всех сил стараясь не разреветься, я наощупь отыскала обитую кожей скамью и забилась в угол салона. Уличные звуки совершенно пропали, кажется, в экипаже была полная звукоизоляция.

Но вот дверь снова распахнулась, и внутрь запрыгнул таинственный и пугающий незнакомец. Как только мы тронулись с места, в салоне замигал, а вскоре и загорелся электрический светильник, работающий, как мне тут же объяснил хозяин транспортного средства, от небольшого генератора движения, приспособленного под днищем кареты. Наверное, в другое время его объяснение нашло бы во мне живой отклик, ведь я всегда интересовалась чем-то новым и необычным, чего мне раньше видеть или знать не доводилось, но сейчас я с трудом поняла, о чем он вообще говорил.

– Позвольте, мисс, наконец представиться, – вежливо начал разговор мужчина. – Я Бенедикт Огастос Саммерфилд-младший. Принадлежу к старинной английской семье, еще в годы большого переселения в Новый Свет обосновавшейся в одном из тихих красивых уголков материка, ставшего впоследствии штатом Арканзас, совсем неподалеку от этих мест. Занимается наша семья выращиванием хлопка, у нас довольно обширные плантации и прибыльные предприятия. Но мне кажется, Вас это сейчас не очень интересует, правда?

По-прежнему испуганно забившись в угол кареты, я кивнула, не сводя с него настороженного взгляда. Сейчас, наедине, в отсутствии Тирона, в мерно покачивающейся карете я чувствовала себя почему-то намного спокойней и уверенней. Этот вежливый и воспитанный мужчина не вызывал такого уж большого страха, хотя и доверия особого к нему я тоже не испытывала. Вскоре карету начало трясти сильнее, и Бенедикт объяснил, что мы за пределами города, на тракте, направляемся в сторону леса, подальше от человеческого жилья.

– Зачем нам в лес? – непонимающе спросила я.

– Видишь ли, Эль, – погладил свой подбородок мой спутник. – Хотя брат и предлагал оставить приготовленное для тебя испытание в секрете до начала, я считаю, что будет справедливее все же объяснить суть происходящего. Тем более, времени почти и не осталось, луна вот-вот взойдет, я уже чувствую ее, и мысли начинают теряться. Поэтому слушай внимательно, я постараюсь вкратце изложить.

В это время мы остановились, дверь экипажа распахнулась, в свете лампы, начавшей тускнеть и мигать из-за остановки, я увидела высокого мужчину, в надвинутом на глаза капюшоне.

– Все готово, Грегор? – спросил Бенедикт, как я догадалась, у возницы.

– В порядке, хозяин, – глухо ответил ему слуга. – Лошадей я отведу подальше и привяжу.

– Запирай, – скомандовал Бенедикт.

Дверь снова громко лязгнула, захлопнувшись, заставив меня вздрогнуть, снаружи что-то заскрежетало, будто задвинулся железный засов. В карете наступила темнота и тишина, нарушаемая лишь моим шумным от страха дыханием и тихим стоном Бенедикта на противоположном сиденье. Потом он завозился, мне показалось, расстегивая ремень, похоже, он собирался раздеться. Что происходит?! Мне отчаянно захотелось выбраться наружу, но, нашарив ручку двери, я, разумеется, сразу поняла бесполезность своих желаний. Неужели Тирон снова проигрался в карты и отдал меня в уплату долга, как уже однажды пытался?