Текст книги "Лагерь"

Автор книги: Гай Н. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 3

– Я не намерена оставаться в этом чертовом месте ни на секунду! – красивая рыжеволосая девушка раздраженно топнула ногой по полу шале, обведя при этом вокруг себя рукой, что должно было означать, что «место» – это весь лагерь отдыха, затем указала на массу насекомых, копошащихся под дешевыми кухонными принадлежностями. – Чего я не выношу, так это муравьев! Бр-р!

Высокий темноволосый мужчина вздохнул, возвел глаза к потолку. Он был одет в клетчатую рубашку и выгоревшие джинсы, как и большинство отдыхающих в «Раю», в глаза бросалась лишь его коротко подстриженная бородка, не совсем соответствующая длинным волосам. Лицо его было добрым и улыбчивым. Джефф Биби отличался долготерпением; это был всего лишь очередной припадок ярости Джеммы, он пройдет, как внезапный шквал на море, но некоторое время придется потерпеть. Нет смысла ссориться с подружкой, это не поможет, но если поддашься ей, она из тебя веревки станет вить. Компромисс – вот ответ, и он, возможно, кое-что бы придумал, если бы не эти проклятущие муравьи.

– Я пойду схожу в главный офис и попрошу парней из персонала прийти и расправиться к ними, – он говорил мягко, спокойно. – Эти современные препараты против муравьев творят просто чудеса. Полчаса – и все муравьи подохнут.

– И ты думаешь, что после этого я соглашусь здесь спать? – она отшатнулась: один из муравьев отделился от своих сородичей и приблизился с намерением получше разглядеть людей. – Всех они не уничтожат, это точно. Один-два обязательно уцелеют, и когда мы будем спать... – Она замолчала, сердитый румянец сошел с ее щек от одной мысли, что может случиться посреди ночи.

– Хорошо, я попрошу, чтобы нас перевели в другое шале. – Компромисс номер два.

– А как мы узнаем, что и там нет муравьев? – Голос ее звучал все пронзительнее. – Если они есть в одном шале, то и в другом будут. Весь этот лагерь, наверно, ими кишмя кишит. И это пятно так и не высохло!

Джефф простонал про себя. В ночь их приезда разбушевалась буря, и наутро на линолеуме в коридорчике между кухней и спальней они обнаружили лужу. Стена промокла, вода попала внутрь. Это был первый недостаток, который обнаружила Джемма в лагере; служащие лагеря положили какую-то старую мешковину, чтобы остановить стекающую воду; это помогло, но стена все еще была сырая, чтобы высохнуть, потребуется несколько дней. Но на самом деле это не такое уж неудобство для них.

– Я устрою наш переезд, – сказал он мягко. – Никаких проблем.

– Проблема, конечно, возникнет, – ее мягкие алые губы исказились в злобной усмешке. – Разве не все шале заняты на эти две недели, ведь так сказал нам человек в регистратуре, когда мы приехали? Так что свободного шале, куда бы мы могли переехать, нет! Мы пробыли здесь всего три дня, Боже, еще одиннадцать осталось! Иисусе, да как это тебе только в голову взбрело поехать в лагерь отдыха?!

– Во-первых, это ты предложила, – он все еще сохранял выдержку. – Тебе не по нраву отели, потому что там ты связана временем обеда, тебе не подходят домики отдыха, потому что там приходится думать о еде самим, а за границу поехать у нас нет денег. Так куда же ты хочешь поехать? Домой? Но там ты без конца жалуешься то на свою мать, то на мою.

– Ты невыносим! – она повернулась, прошагала в спальню и хлопнула дверью.

Джефф постоял в нерешительности. Вывести Джемму из одного из ее настроений было невозможно, можно было только ждать, и ждать надо не рядом с ней. Самое лучшее – пойти и прогуляться до главного офиса регистратуры, пожаловаться насчет муравьев, тогда или придет кто-то из обслуги и обработает шале специальным средством, или же их с Джеммой переселят. Это уж дело администрации. Его проблема – Джемма.

Он вернулся в шале через три четверти часа. Основная группа обслуживающего персонала ушла по вызову, и регистратору было трудно с ними связаться. «Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Биби, они сразу же придут в ваше шале и займутся муравьями. Боюсь, что мы не сможем переселить вас в другое место, у нас на этой неделе все занято. Я страшно сожалею, что все так вышло».

Он вошел в шале и остановился в изумлении. Было совершенно ясно, что Джемма не собиралась так быстро завершать свой припадок ярости, как он надеялся. Два небольших пухлых чемодана стояли у двери, его подружка была в платье, а поверх она надела легкий замшевый жакет – свою любимую одежду, если она куда-нибудь направлялась. Ее веснушки слились на потемневшем лице в уродливое пятно, а судя по ее покрасневшим глазам, она плакала. Это были слезы ярости – по другим причинам она их не проливала.

– Надеюсь, ты хорошо проведешь остаток отпуска, – она стала натягивать перчатки, что еще очевиднее указывало на то, что она не собиралась оставаться.

– И куда же ты собралась? – он щелкнул замком двери и прислонился к ней.

– Это мое дело. А теперь, пожалуйста, отойди от двери.

– Ладно, мы уедем. Это пара сотен фунтов, выброшенная на помойку, но если ты недовольна, надо ехать. – Он презирал себя за то, что уступал ей, но сейчас выбора у него не было.

– Я не хочу, чтобы ты ехал со мной, Джефф. Я уезжаю, и все тут. Теперь, пожалуйста, дай мне пройти!

– Успокойся, ты не можешь...

– Чего я не могу? – Джемма подхватила чемоданы. – Я могу отсюда выйти, Джефф, и именно это я и собираюсь сделать. Если ты не отойдешь, я закричу, у тебя будут неприятности.

– Как ты уедешь без машины? Куда ты поедешь? – Он чувствовал, что уговоры напрасны, что это не просто угрозы.

– Существуют еще поезда и автобусы, – насмешливо сказала она. – У главных ворот есть остановка автобуса. А вот куда я еду – это не твое дело. Сказать тебе честно, Джефф, ты мне осточертел. Куда бы мы ни ехали, что бы мы ни делали, ты все портишь. Как сейчас. Господи, я устала быть хвостом рабочего-строителя! Ты думаешь только о пристройках и гаражах и... меня от тебя мутит! Так, последний раз говорю: прочь с дороги!

Он отошел в сторону, чувствуя, как дрожат его ноги, ощущая подавленность и страдание брошенного любовника. И во всем этом виноваты чертовы муравьи!

Он не стал открывать перед ней дверь, ей пришлось поставить один из чемоданов и потом снова поднять. Она вышла, не оглянувшись. Сгибаясь под тяжестью ноши, стараясь сохранить достоинство, голова поднята чересчур уж высоко, идет быстро, как только может, может быть, боится, что если приостановится, то может передумать и вернуться. Гордая и злая, на сей раз победил ее собственный характер, решил Джефф. Он просто стоял там, он позволил ей уйти, даже не удосужился закрыть дверь. Если она захочет вернуться, она вернется, а нет – так нет. Он над этим не властен, и нет смысла ломать себе голову.

Это случилось в четверг. Наступила пятница, но Джемма не вернулась, и он смирился с фактом, что между ними все кончено. Муравьи, протекшая стена – это сыграло свою роль, но Джемма итак бы ушла. Ей надоели строительные рабочие по найму.

Два дня он бесцельно прослонялся по лагерю. Он отупел, просто заболел от случившегося. Джемма угрожала уйти от него тысячу раз, она была словно живая бомба с часовым механизмом, угрожающая взорваться без предупреждения. Безобидная шутка могла быть принята ею за оскорбление, и часто положение спасало ненужное извинение с его стороны. Извиняться вошло у него в привычку, и Джемма выигрывала каждый раунд. Он и друзей потерял из-за нее, а теперь она сама его бросила.

В ночь на среду он совсем не спал. Днем же он вдруг почувствовал облегчение и... свободу. Она вернется к нему бегом. Нет, ради Бога, он бы тут же отправил ее назад, если бы она появилась. Он подумал, где она может быть. Дома, вероятно, объясняет своей стервозной матери, что он во всем виноват, что она не думает возвращаться. В своем сознании она победительница.

В среду вечером он отправился в бар «Ямайка», чтобы попраздновать в одиночку. Джемма оказала ему большую услугу, сам бы он никогда не осмелился – прервала их отношения. В его памяти всплыли все ее колкости, все обманы; то, как она использовала его, делала из него козла отпущения. Брак с ней стал бы катастрофой, ему удалось избежать цены и травмы от раннего развода.

Он был голоден, он не ел больше суток. По дороге в шале он купил рыбы и чипсов, съел их с жадностью. Завтра он начнет новую жизнь. И начнет с хорошего завтрака в ресторане, без своей подружки, которая всем недовольна.

После обеда в среду вечером привлекательная инспектор по питанию в белоснежном комбинезоне, с длинными черными волосами, завязанными узлом на затылке, подошла к столику Джеффа Биби. С улыбкой извинилась, что помешала, выдвинула стул напротив него и грациозно уселась. Он прочел ее имя на голубом пластмассовом значке с эмблемой «Рая» – «Энн Стэкхауз».

– Вы довольны вашим отдыхом, – она заглянула в блокнотик на ладони, – ... мистер Биби?

– Спасибо... да! – он знал, что произнес это далеко не с восторгом.

– Хорошо. Ваша приятельница сегодня не пришла на обед. Надеюсь, она не...

– С ней все в порядке, – он ни с кем не разговаривал со вторника, и внезапно им овладело непреодолимое желание выговориться. – По крайней мере, я надеюсь, что это так. Она меня бросила. Она не вернется.

– О! – Энн Стэкхауз попыталась скрыть свое замешательство. – Сожалею.

– А я – нет, – в его голосе послышалась горечь, нарастающая злость, чего раньше за ним не замечалось. – Стерва она, хорошо, что я от нее избавился. Она ушла, и я собираюсь наслаждаться жизнью, чего я уже давненько не делал. О, простите меня, мне не следовало так говорить, просто эти два дня я все держал в себе...

– Ничего, – она улыбнулась, и он почувствовал, что это была не просто вежливость. – Говорите, если хотите. Если это вам поможет.

Он рассказал ей обо всем, о всех трех годах жизни с Джеммой. Она умела слушать, ей хотелось рассказать всю свою жизнь, потому что ей было интересно; для нее это было так же важно, как и для него. Уже потом он почувствовал замешательство, опустошенность. Но ему стало гораздо лучше.

– Из того, что вы мне рассказали, можно понять, что все это к лучшему.

Он подумал, что она могла бы сжать его руку, успокаивая, если бы знала его лучше. Эта мысль взволновала его.

– Конечно, и теперь я буду веселиться, – улыбнулся он. – Ведь все же это мой отпуск, а в отпуске надо хорошо проводить время, не так ли?

– Безусловно, – она захлопнула блокнот, заглянув в него. – Еда вам по вкусу? Жалоб нет?

– Нет, еда просто великолепная.

– Я так рада, – она помедлила. – А что вы больше любите, можно узнать? Каковы ваши привычки в еде?

Он напрягся, попытался подумать о том, что не любит есть, но ему не удалось:

– Я ем все, здоровая это пища или не очень.

– Могу порекомендовать вам заказать на завтра рубленую говядину. Я пробовала ее на прошлой неделе, просто восхитительно, поверьте мне.

– Я запомню, – он не хотел, чтобы она уходила, пытаясь придумать предлог, чтобы задержать ее, но она уже встала.

– Я завтра подойду к вам, чтобы узнать, как вам понравилась говядина, – она улыбнулась, глаза их встретились. – До встречи, Джефф.

Он смотрел, как она шла по залу, не отрывая от нее глаз, пока она не скрылась за крутящимися дверьми кухни. Не обманывай себя, парень, у нее, вероятно, есть кто-то постоянный. Кольцо она не носит, но сегодня это ничего не значит. Он заказал еще чашку кофе, попытался вспомнить все, что рассказал ей о себе. Почти всю жизнь, отметил он. Ей, должно быть, было безумно скучно.

Вернувшись в свой небольшой офис, Энн Стэкхауз начала составлять отчет о Джеффе Биби. Ее рука слегка дрожала, вновь ее начали мучить сомнения. Материал для профессора Мортона должен быть напечатан утром. Она сказала себе, что не станет разговаривать с Джеффом Биби завтра вечером. Это было предательство.

Глава 4

Весь путь от коммуны в Хардфоршире до лагеря отдыха «Рай» Алан Джей проехал автостопом. Путешествие это было длинное и утомительное; вереницы автомобилей, пассажиры которые направлялись на отдых, не обращали внимания на огромного парня в потертых вельветовых штанах, с лохматой бородой, прикрывающей дыру на майке. Он видел выражение брезгливости на лицах водителей и пассажиров, проносящихся мимо его поднятого большого пальца. Да пошли они все!

В одном месте движение застопорилось, образовалась пробка длиной в милю. Когда Алан шел вдоль ряда машин, их водители быстро поднимали стекла, несмотря на удушающую жару. Затем где-то к полудню какой-то грузовик замедлил ход, остановился, водитель просигналил ему – залезай.

– Далеко путь держишь, приятель? – очевидно, водителю грузовика требовалась компания. Наверно, ему очень хочется с кем-то поговорить, подумал Алан, а иначе бы он меня не подобрал.

– Далековато.

Длинная пауза, потом водитель спросил:

– Куда же направляешься?

Пошел он подальше, вот что ему надо бы сказать.

– В лагерь отдыха... как его... «Рай», вот туда.

– Не врешь? – шофер удивленно посмотрел, проверяя, есть ли у Алана багаж.

– Довольно глупо было бы так врать, – в ответе его сквозило раздражение.

Не называй меня вруном, приятель.

– Прости, не обижайся.

Грузовику пришлось сбавить ход, потому что он влился в поток движения. Отсюда до Макинллета путь долгий, будет еще задержка. Алан помнил об этом с детства, когда он приезжал на каникулы в Борт с родителями. Это было в те дни...

– Просто такие места – не для меня. Но у каждого свои вкус, так что я надеюсь, ты хорошо отдохнешь.

Извинение принято.

– Я выиграл поездку туда, победив в конкурсе.

– Да ты что! То есть, Боже, да я просто не встречал никого, кто бы такие вещи выигрывал. Так они, значит, не обманывают.

– Я прочел об этом конкурсе в местной газете, она валялась на полу комнаты, где я жил, – хиппи начал расслабляться, ему стало легче говорить. Беда в том, что он вот уже несколько месяцев мало с кем разговаривал. – Я и решил попробовать. Надо было перечислить в порядке предпочтительности пять самых лучших возможностей отдыха для семьи и обосновать, используя не более двенадцати слов, почему. Ну, я смекнул, что поскольку конкурс организован фирмой, содержащей лагерь отдыха, то такие лагеря и должны стоять под номером один. Я сообщил им, что там отдыхать лучше всего потому, что можно найти кого-то присмотреть за чертовой ребятней, пока сами отдыхаете. Очевидно, я был прав. Я победил.

– Ты чертовски умен, – водитель грузовика хрипло засмеялся. Боже, ну и смердит же этот олух, держу пари, он несколько месяцев не мылся в ванне. Они вышвырнут его пинком под зад, когда учуют эту вонь. – Так ты без семьи едешь?

– Без нее. Оставил хозяйку дома. Хочу один отдохнуть.

Алан погрузился в молчание, вспомнив о Донне. Она уехала из коммуны три недели назад, отправилась навестить своих в Ирландию. Они условились встретиться в лагере отдыха. Она, возможно, приедет. А, может быть, и нет. Небольшого роста, с короткими темными волосами, ее главный интерес в жизни – животные. Алану эти ее идеи были не очень-то по нраву; ладно, не надо быть жестоким по отношению к этим безмозглым тварям, но нечего и с ума по ним сходить. Когда ему было три года, его укусила собака, он никогда об этом не забудет. Помесь восточноевропейской овчарки с колли, огромный черный ублюдок. Он только что играл с ним, но вдруг вонзил Алану в руку клыки, когда тот пытался скормить ему печенье. Пса пристрелили, он бы сам хотел это сделать.

Донна уезжала в Лондон для участия в каком-то чертовски глупом марше протеста. Она должна была вернуться в понедельник, но не появилась до пятницы. Позже выяснилось, что она прохлаждалась с каким-то парнем, которого повстречала во время марша. Алан это из нее вытряс, выбил признание. Теперь она вот опять уехала, может не вернуться, чтобы он не избил ее. Идиот ты последний, Алан Джей, таким и останешься.

После Макинллета его подобрали какие-то туристы в ржавом фургоне. Городских ребятишек везли на уик-энд в горы, эту поездку организовал какой-то фонд. Они трещали друг с дружкой, оставив его в покое.

Войдя на территорию лагеря «Рай», он почувствовал на себе взгляды людей. Сотрудники службы безопасности в форме, стоявшие у главных ворот, не поверили, что у него есть пропуск, пока он не показал бумажку. Тогда ему указали на здание регистратуры, и Алан увидел очередь, выстроившуюся на горячем асфальте. Здесь, видать, за всем надо стоять в очереди, и он пожалел, что выиграл этот конкурс.

Люди расступались перед ним. Он услыхал, как кто-то произнес неразборчивую фразу, и стоящие вокруг негромко засмеялись. Что ж, придется им привыкать к нему, он будет здесь находиться две недели, хотят они того или нет. Он рискнул закурить, ему необходимо было поднять настроение. В таком месте они уж точно не станут искать наркотики.

Девушка-регистратор выдала ему ключ с оранжевой биркой, на которой стояла цифра «24». Он глазел на ключ, пытаясь сообразить, что к чему. Может быть, не стоило ему курить. А, может быть, все это из-за усталости и жары.

Он знал, что Донна в шале, почувствовал это еще до того, как вставила замок ключ.

– Привет! – она вышла из ванной, обмотанная полотенцем, намеренно оставив открытой верхнюю часть тела. Небольшие, упругие груди – они были выставлены напоказ для него. Может быть, она и не спала ни с кем на этот раз. – Я сюда около двух приехала.

– Хорошо, – он уселся на край постели. – Господи, ну и местечко! Это не для нас.

– Нет, но зато бесплатно, и еда тоже. И мы будем так жить целых две недели, Алан.

– Я выбираю жратву, остальное тебе. Кстати, у меня травка кончается, завтра уже не будет.

– О! – улыбка слетела с ее лица. – А я на тебя понадеялась, Ал. Ничего, в таком местечке, как это, что-нибудь отыщется!

Он кивнул, засунул руку в карман брюк и вытащил пачку мятых бумажек по пять фунтов, связанных резинкой. – Отпускные, – он засмеялся. – Двойная оплата за эту неделю.

– Ал, а ты их не...

– Нет, не стибрил, – его усмешка утешила ее. – Родители проявили великодушие. Гордятся, что их сыночек, у которого диплом по физике, может еще и в конкурсе побеждать!

Она облегченно улыбнулась.

– Я верю тебе, Ал. Я бы хотела родиться в сорочке, а не в мешке из-под картошки. Держу пари, в этом лагере никто не поверит, что твой папаша – член совета графства, да еще и тори. Ты чертов лицемер, старик!

– Мне плевать, кто он, пока шлет деньги регулярно, – подмигнул ей Алан. – Он распрекрасно знает, что если он этого не будет делать, я могу сам приехать за денежками, а папочке не хотелось бы, чтобы его приятели-советники меня увидели. Диплом ничего не значит, если ты хиппи с двумя судимостями за наркотики. Не беспокойся, он будет присылать наличными, пока я держусь от них подальше. Это сделка.

– Я бы сказала – шантаж, – она кончила вытираться и стала натягивать джинсы. – Вся эта роскошь – наша, Ал. Не упусти ничего.

– Не упущу, – он прижал ее к себе, губы их встретились. А мысленно он все еще сомневался в ее верности. Если она еще с кем-нибудь переспит, он ее убьет. Чтобы никому не досталась. А пока надо раздобыть еду.

* * *

– Я кое-что достал нам, – Алан Джей вернулся в шале поздно вечером на следующий день. Неподалеку слышался голос бинго-жокея, старающегося заглушить музыку, гремевшую в галерее игральных автоматов. – Чертовски просто все вышло. Я там пооколачивался, и он сам меня нашел.

– Ты уверен, что это не подстроено, Ал? – Донна нервничала, он заметил это за те сутки, что они провели вместе. Нервничает, или чувствует вину? В нем вновь проснулась подозрительность.

– Нет, он был достаточно искренний. Его звать Макни. Самый настоящий фарцовщик. Пользуется бриолином и воняет им, за милю можно учуять. Это обошлось подороже, но травка качественная. Держи! – он бросил ей свернутый конверт. Она ловко, с жадностью поймала его. – Давай, взлетим, детка, на всю катушку!

– У меня будет несварение, – она скрутила сигарету, чиркнула спичкой и глубоко, с удовольствием затянулась. – Десерт был великолепен – киви и крем с хересом. Как и ты, я собиралась заказать сладкий пирог, но тут подошла эта женщина, инспектор, и отговорила нас. Она довольно милая.

– Да, – он кивнул, выпуская дым через ноздри. – И вправду милая. Остальные в этом ресторане делали вид, словно стол номер четырнадцать пустой, а она вот подошла и села с нами. Настоящая леди.

– Я подумала, может быть, тебе стоит переодеться ради отпуска, – сказала она нервно, опасаясь его реакции, и поспешно добавила: – Или, по крайней мере, я могла бы сделать из твоих брюк вполне приличные шорты, если теплая погода постоит, тебе больше не надо ничего надевать. Что ты на это скажешь?

– Я подумаю, – голос его звучал сонно, в темноте шале она видела лишь огонек его сигареты.

Они молча курили.

Алан Джей не мог сообразить, где он находится. Он лежал на покрывале двуспальной кровати, глядя на квадрат окна, освещавшего душную комнатенку оранжевым светом. За окном горели фонари, был слышен смех спешащих прохожих. Звуки музыки раздавались совсем близко, должно быть, там парк аттракционов. Наверно, поздний вечер, стемнело не так давно.

Вдруг он заметил, что рядом с ним лежит спящая девушка. По крайней мере, она казалась спящей – ее обнаженная грудь ритмично вздымалась и опускалась. На ней была лишь узенькая полоска трусиков, словно ее вдруг охватила скромность, и она, ложась спать, оставила их. Но кто она, черт возьми? Какая-то шлюшка, которую он подцепил, это точно. Это не коммуна, столько-то он соображает. Значит, это ночлежка, одна из тех, где женщинам разрешается спать с мужчинами.

Боже, голова его раскалывалась, как при мигрени. Он закрыл глаза, но боль только усилилась. Боже праведный! Он попытался сообразить, сколько же времени прошло с тех пор, как он покинул коммуну; все его воспоминания смешались в кучу. Работа на участке через день в течение нескольких недель; ему приходилось доить эту несносную козу, которая никак не стояла на месте, залезала копытом в ведро и опрокидывала его. К концу дня он выматывался. Да еще эта девчонка, Донна, требующая от него невозможного. Эта сучка ушла, ну и черт с ней!

Он пошарил в темноте в поисках папиросной бумаги и табака, нашел их и начал свертывать сигарету, просыпая на постель сухую табачную пыль. Дрожащими пальцами он зажег спичку. В темноте блеснул сноп искр, пламя охватило сигарету. Он стал гасить горящие искры на постели, прожигая дырки в простыне. Глубоко затянулся, наполнил дымом легкие и подержал его там секунду-две, затем медленно выпустил.

В голове у него быстро мелькали обрывки воспоминаний, словно луч солнца, пытающийся проникнуть сквозь густой туман. Коммуна, там что-то произошло. Из-за какой-то девушки, он не мог вспомнить ее имя, но если она не принадлежала ему, то и никому другому не должна была достаться. Он думал убить ее, задушить, размозжить ей голову всмятку, а потом перерезать себе вены. Нет, этого он не сделал, он в этом уверен. На секунду его охватила паника: а что, если он это совершил? Нет, нет, он ее не убивал. Может быть, это она лежит рядом.

Он снова посмотрел на девушку. Хорошенькая, маленькая, но он ее не может узнать, что-то отдаленно знакомое, как будто он ее где-то видел. Одна из девушек, живущих в коммуне, наверно. Он еще раз затянулся, почувствовал горечь во рту и загасил сигарету в пепельнице, стоящей у постели. Голова болела меньше, он стал получше себя чувствовать. В полутьме он перевел взгляд с девушки на себя и улыбнулся тому, что увидел. У него этого не случалось уже несколько недель.

Медленно он протянул руку, коснулся плоского живота девушки, пальцы его опустились ниже, нащупали резинку трусиков, замерли. Он хотел бы вспомнить, кто она такая. Но разве это так важно? Ее бы не было здесь в постели с ним, если бы она не хотела.

Она пошевелилась, он почувствовал, как задвигались и напряглись ее ноги. Она. открыла глаза и уставилась на него, встретилась с ним взглядом, и на ее лице отразилось удивление. Она принужденно улыбнулась, схватила своими крошечными пальчиками его руку и убрала ее с трусиков – мягко, но твердо.

– Всему свое время, но ты кое о чем забыл, – сказала она.

Он открыл рот от удивления. В одну секунду она стала совершенно чужой. Он, должно быть, ошибся, что видел ее где-то раньше, так какого ж хрена она здесь делает?

– Ты кто? – его голос звучал глухо, это был хриплый, неуверенный шепот.

– Я... Синди, – пауза, как будто ей пришлось выдумывать псевдоним, как будто даже сейчас она не уверена. Девушка с усилием села, осмотрелась вокруг. – Это, наверно, твоя комната, потому что я здесь точно не живу.

– Да, моя, – ответил Алан, потому что так было проще всего. Она не знала, и он не знал, так что отныне это его дыра, это решает все проблемы. – Ты пришла сюда со мной, ты была такая усталая, что сразу заснула, – это прозвучало правдоподобно.

– Наверно, – голос ее слегка дрожал. – Я и вправду иду иногда домой к клиенту, если он хочет.

– О чем ты говоришь? – он всмотрелся в нее. Это или шутка, или зловещая уловка. – Что ты хочешь этим сказать... какие еще клиенты?

– Посетители, – на этот раз ответ прозвучал резко. – Мужчины, как и ты. Ты все еще пьян?

– Нет, – он покачал головой, на похмелье это не походило, более одуряющее чувство, притупляющее мысли. – Мы... мы пошли в ресторан, так? – слабые воспоминания о том, как они сидели в каком-то переполненном зале с девушкой, ели, а потом его сознание снова затуманилось. Ладно, какой-то ресторан, они вместе поели, может быть, даже встретились там, – потом вернулись сюда.

– Я... думаю, что мы должны были где-то есть, – она тоже не была уверена. – Ты, наверно, что-то подсыпал мне в бокал? – на этот раз в голосе ее прозвучала злость, прямое обвинение. Она посмотрела на стул, где была разбросана ее одежда. – Я не люблю подобные штучки, мистер, я ухожу!

– Погоди! – он схватил ее за руку, притянул обратно, почувствовал, как она начала сопротивляться. – Никуда ты не пойдешь. Я хочу знать, что происходит!

– Дурак, – резко ответила она. – Ты думал, что можешь получить желаемое задаром, за цену еды и сонную таблетку! Полиция придет, и тебя обвинят в изнасиловании. Ясно?

Алана слегка замутило, снова сильно заболела голова, в висках у него стучало, возбуждение пропало.

– Только скажи мне, что происходит, – вздохнул он. – Что ты хочешь?

– А что ты хочешь? – она повысила голос. – Что ж, я могу назвать по буквам для тебя, мистер. Поиграем в эту игру. Я – проститутка, если до тебя еще не дошло. Моя цена – тридцать фунтов, и при этом ты должен кое-что надеть! Таковы правила. Понял? Решай, а не то я уйду. Ты отнял у меня время зря.

У него все поплыло перед глазами, комната накренилась, потом снова все встало на свои места. Что-то подсказывало ему, что она не шутила, говорила правду. У нее не было причин врать.

– Понял, – сказал он, закрыл глаза, открыл их снова. Она все еще сидела на постели, вцепившись свободной рукой в трусики. За тридцатку она их снимет... Он отпустил ее, слез с постели.

– Ну?

Он пошел к двери. Ключ все еще торчал в замке, болталась его оранжевая бирка с номером «24». Он мог бы отпереть дверь, велеть ей убираться отсюда к чертовой матери. И через пять минут она вернется сюда с полицией. Тут была какая-то ловушка, он не понимал этой игры, да и не пытался понять. Ему было ясно лишь одно: нельзя ее отпускать. Замок щелкнул, ключ заскрипел, когда он его вытаскивал.

– Эй, ты чего? – девушка, назвавшаяся Синди, вскочила на ноги. Она была явно напугана, оперлась о стену, придерживая трусики, словно опасалась, что он стянет их силой. – Не смей меня трогать, я кричать буду!

– Кричи, сколько влезет! – он указал на окно. – В этом бедламе тебя никто не услышит, а если и услышит, то подумает, что ты визжишь по той же причине, по которой верещит десяток других птичек, у которых дух перехватило на этом чертовом колесе, или как оно там называется. Давай, покричи, сама убедишься!

Господи, он мог бы расквасить ее глупую рожу, вытрясти из нее все внутренности. Она что-то замышляла, а теперь ей же боком вышло. Глупая интриганка, она за это поплатится! Ведь она как-то оказалась здесь, пусть и остается.

– Слушай, вот что я тебе скажу, – она вся дрожала, ее охватила паника. – Можешь переспать со мной бесплатно, если отпустишь. Пожалуйста!

– Не выйдет, – усмехнулся он, подняв кверху ключ и поболтав им, звеня. – Я не уверен, хочу я этого или нет. Подумаю. А тем временем ты никуда отсюда не уйдешь. Ясно?

Она кивнула и заревела.