Текст книги "Кукла маниту"

Автор книги: Гай Н. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Деревянной куклы под ее анораком Ленденнинг не заметил.

“Инспектор, все-таки тебе надо там побывать”. – “Нет, мне нужно в управление, возможно, там что-нибудь срочное…” – “Трус!”

Он поморщился и быстро зашагал к выходу, где стояла его машина. И вновь ощутил прикосновение страха. “Господи, да перестаньте же пялиться на меня! – взмолился он и тут же одернул себя: – Брось, это всего-навсего деревянные фигуры! Они даже видеть не способны, не то что следить”.

Усаживаясь за баранку, он вспомнил глухую девочку из “поезда призраков”. Странное у нее было лицо. Такое озабоченное… не угрюмое, как у большинства детей, а именно озабоченное. Словно ей необходимо сделать что-то важное.

Он завел мотор и сидел, сражаясь с чувством долга. Сегодня оно не раз досаждало ему. Потому что, испугавшись, он нарушил служебный долг и собственные правила. Своего нынешнего положения Ленденнинг достиг, в основном, благодаря интуиции. Особенно часто она помогала в те годы, когда он был простым констеблем. Пусть версия кажется невероятной, пусть нет фактов, а есть только подозрения – проверь, не поленись… Вот и сейчас у него предчувствие… Хотя чем оно вызвано? Какими-то дурацкими деревяшками.

Зуд со спины перешел на шею, затем на затылок.

“Интуиция тут ни при чем, – убеждал себя Ленденнинг. – Это нервы. Деревянные фигуры слишком сильно повлияли на воображение. Если ты не выбросишь из головы всю эту чушь, тебе прямая дорога в психушку”.

Он натужно рассмеялся, дожидаясь, пока дворники прочистят ветровое стекло. Та девчушка просто отпросилась покататься на “поезде призраков”, пока ее родители пытаются сорвать куш в павильончике бинго. Ничего с ней не случится, разве что малость испугается. А “соглядатаи” – самые обыкновенные деревяшки, так что его тревога беспочвенна. Он обязательно вернется сюда с группой профессионалов из Отдела уголовного розыска, и еще до конца недели убийца Эндрюса попадет за решетку. В сущности, все идет как надо. Наверное, главная доля вины в том, что у него расшатались нервы, – на погоде. И на этой распроклятой музыке. “Посмотрим, – подумал он, выводя машину на дорогу, – может быть, все-таки удастся положить ей конец”.

5. Среда. Полдень

Ровена довольно легко ускользнула от матери. Идя на обман, она не испытывала угрызений совести и не боялась последствий – верила, что Куколка защитит ее.

Папа отправился к машине, а перед тем позвонил из телефонной будки, стоявшей через улицу от гостиницы. Казалось, этим утром телефон был нужен всем на свете – в очереди к будке под проливным дождем стояло больше десяти человек.

Когда Рой ушел, оставив Ровену и Лиз в вестибюле гостиницы, девочка стала думать, как бы потихоньку уйти от матери. Но пока такой возможности не возникало. Лиз глаз не спускала с дочери, словно догадывалась, что у нее на уме.

– Видно, сегодня нам придется весь день гулять вдвоем, – пробормотала Лиз и подумала, что в сущности это не так ух и плохо, – в последнее время общество Роя никак не назовешь приятным.

Она похлопала Ровену по плечу, как всегда делала, когда хотела привлечь внимание дочери к своим губам.

– Ты не против, если мы пойдем в гавань и посмотрим, как разгружаются рыбацкие суда?

Ровена помедлила. В гавань ее не тянуло. Ей хотелось только на ярмарку. Но в гавани, возможно, удастся убежать от мамы. Она кивнула и улыбнулась.

– Не плотив.

– Тогда пошли. – Лиз взяла ее за руку.

Похоже, дождь не собирался утихать. Впрочем, никто и не надеялся на это. Люди ухе смирились с испорченными выходными. “Дикари”, жившие в палатках на берегу, уложили вещи и отправились восвояси, остались только снявшие жилье – они надеялись извлечь хоть какую-то пользу из потраченных денег. Одному лишь Шэферу непогода была на руку – к половине десятого на ярмарке яблоку было негде упасть.

Пробираясь сквозь толпу к пристани, Лиз опустила глаза и увидела в руке дочери деревянную куклу. Вот бы она потеряла эту гадость! Немного слез, зато потом все было бы в порядке. Лиз твердо решила “помочь” Ровене в этом.

Под навесами на пляже сидели курортники. Запахи влажной одежды и пота смешивались с ароматами йода и соли. На поручнях пристани нахохлились несколько чаек; ни одна из них не высматривала в море пропитание. Лиз содрогнулась: чайки выглядели зловеще, чем-то напоминая грифов. Казалось, они чего-то ждут.

Под навесами не то что сесть – встать было некуда. Дети с утра уплетали мороженое и сахарную вату. Одного малыша стошнило, другие дети наступали на рвоту, даже не замечая этого.

Ровена сощурилась, увидев на противоположной стороне Променада кафе – сложенный из камня домик с вывеской: “ЧАЙ, КОФЕ, МОРОЖЕНОЕ”. С тротуара через крыльцо к нему тянулась очередь.

– Моложеное! – Она дернула мать за руку.

– Вообще-то рановато, – нерешительно возразила Лиз. – Может, попозже?

– Мамочка, ну, пожалуйста!

– Ну, так я и знала! Ладно. Но придется постоять в очереди.

Именно это и нужно было Ровене.

Они пересекли улицу и присоединились к плотно сбитой очереди, где каждый пытался укрыться от дождя за телами соседей.

Лиз застонала, вспомнив, что в пятницу сделала перманент – теперь ее прическа превратится в мокрую рыжую копну. Все идет к тому, что эти выходные запомнятся ей надолго. За ремонт коробки передач с Роя наверняка сдерут три шкуры, но самое худшее, если придется расстаться с машиной до конца недели. Тогда они будут вынуждены слоняться по городу, тратя деньги на мороженое в утренние часы или кофе, которого совсем не хочется.

Ее мысли переключились на Роя. До чего же легко он оставил свои мечты и амбиции, пойдя к Бэлфуру и Врену в мальчики для битья! Вот причина разлада в семье.

Глядя в пасмурное небо, Лиз на несколько секунд забыла о Ровене.

Отойдя на цыпочках от очереди, девочка припустила со всех ног, как на пятидесятиметровке в школьном дворе. Она смешалась с толпой понурых курортников и перешла на шаг, пряча Куколку под анораком, чтобы не намок. На него она полагалась почти как на Джейн, которую надо было разыскать как можно скорее. Меньше чем за пять минут она добралась до ярмарки. Скоро мама спохватится. Она знает, где искать Ровену. Но пока разыщет, пройдет время.

Кругом было много полицейских, но девочка не обращала на них внимания, высматривая шатер гадалки. Увидев его, с облегчением вздохнула и снова побежала. Спустя несколько минут она остановилась, наткнувшись на невидимое препятствие – запахнутый, завязанный на ремешки полог. Джейн в шатре не было.

Отчаяние перешло в панику. Ровена беспомощно озиралась; наконец сквозь смятение и страх пробилась спасительная идея. Ровена знала, где живет ее подружка – в доме-фургоне, ярдах в пятидесяти от аттракционов. Должно быть, Джейн там.

Всхлипнув, Ровена побежала и вскоре увидела дом-фургон с обшарпанными, изъеденными ржавчиной стенами и грязными окнами. Поднялась по короткой алюминиевой лесенке, постучала в дверь.

– Джейн! Это я! Я хочу тебе помочь!

Тишина. Слуховые аппаратики не уловили никакого движения за дверью. Ровена подергала дверную ручку – тщетно. Она заплакала.

– Эй! – проник в ее уши гнусавый голос. Она обернулась к высокому угловатому мужчине с сердитым лицом. К его тонкой нижней губе, как раз посередине рта, прилип окурок сигары. – Ты куда?

– К Джейн! – пискнула Ровена. – Я хочу к Джейн!

– Ну-ка, брысь! – Он потряс кулаком. – Джейн здесь нет. Поди прочь!

Ровена медленно спустилась с лесенки. Этот человек ей не нравился, и не только потому, что кричал на нее. Его глаза! По всему видно, он не любит детей. Кроме того, в его голосе и поведении сквозит ревность. Он не хочет, чтобы Ровена встречалась с гадалкой. Как будто Джейн – его собственность!

Отойдя от фургона, Ровена остановилась и проводила Шэфера взглядом. Итак, ясно: Джейн здесь нет. Но где она может быть? Возможно, позже она вернется либо в фургон, либо в шатер. Но до тех пор мать может найти Ровену. Если это случится, ее уведут с ярмарки, не позволив встретиться с индианкой. Остается только одно: спрятаться.

Ровена затравленно огляделась. Наверное, так чувствует себя зверь, на которого идет охота: беда может прийти с любой стороны, при первом признаке погони надо срываться с места и удирать. Но никто, похоже, не смотрел на нее. Никому не было дела до маленькой девочки. Ей стало одиноко.

Через несколько минут она поняла, как непросто спрятаться на этой ярмарке. Карусели для этого не годятся – во-первых, родители первым делом ищут там потерявшихся детей, во-вторых, долго на карусели не прокатаешься, очень ух это накладно.

Ровена шла, оглядываясь по сторонам. По сравнению с обычными, “средними” детьми она была очень впечатлительна и наблюдательна – очевидно, этим природа компенсировала ей заточение в мире тишины. Кроме того, Ровена отличалась сообразительностью, и выражалось это не только в том, что она опережала одноклассников в чтении по губам. Многие взрослые отмечали ее пытливый ум и ненасытное любопытство.

Прочитав вывеску “ПОЕЗД ПРИЗРАКОВ”, она поняла первое слово. Второе не играло роли, как и слова “ВСЕ УЖАСЫ ПОТУСТОРОННЕГО МИРА”. Поезд въедет в ворота, на несколько минут пропадет из виду и появится вновь. Пятьдесят пенсов – это, конечно, дорого, половина ее карманных денег, но ведь и случай особый. Возможно, за воротами ей удастся спрыгнуть на ходу и спрятаться.

Ровена поднялась на деревянную платформу. Больше на ней никого не было, и это показалось странным, поскольку на все остальные аттракционы желающие буквально ломились. Неважно. Чем меньше пассажиров, тем лучше.

Ступни ощутили вибрацию – приближался поезд. От удара переднего из трех вагончиков без крыш распахнулись ворота. Над панелью управления сгорбился машинист с ничего не выражающим лицом. Из-под огромной фуражки, нахлобученной на его уши, выбивались грязные патлы. Пассажиров было пятеро: две девочки лет двенадцати-тринадцати, судорожно вцепившиеся друг в дружку, и пожилая супружеская чета с перепуганным до полусмерти мальчишкой примерно тех же лет, что и Ровена. Зажмурив глаза, мальчик сидел между родителями.

Поезд остановился. Машинист не оборачивался, словно не хотел встречаться взглядом с пассажирами. Держась за руки, девочки вышли на платформу и бросились бежать. (“В туалет”, – решила Ровена). Придерживая сына за плечи, мужчина повернулся к машинисту и открыл было рот, но жена потянула его за рукав.

– Джордж, не заводись, не поможет. Ничего, все будет в порядке.

У Ровены закружилась голова, к сердцу подступил холод. Но она решила сесть на поезд. Это было необходимо.

В одной руке она сжимала пятьдесят пенсов, другой придерживала Куколку под полой незастегнутого анорака. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь его увидел – не дай Бог, украдут. Куколка – ее личный амулет… Внезапно, забыв об испуганных пассажирах и угрюмом машинисте, она уставилась на деревянные ворота. На них было изображено лицо: длинные, спадающие на лоб пряди волос, огромный нос, похожий на ястребиный клюв, щелочка рта. И глаза – темные, жуткие, поблескивающие влагой в глубине черных глазниц.

Ровена похолодела: это лицо она знала не хуже собственного отражения в зеркале. Куколка!

Сзади кто-то прикоснулся к ее плечу, и она подпрыгнула от неожиданности.

– Проснись, малявка. – В грязной руке машинист держал рулончик билетов. – Я не могу торчать здесь весь день.

Он не заметил слуховых аппаратиков. Да если бы и заметил, это не помешало бы ему выдернуть монетку из пальцев девочки и опустить в собственный карман, не дав взамен билета.

– Полезай в последний вагон и смотри не шибко там резвись.

Больше ни единого желающего. Машинист посмотрел на часы, прошел взад-вперед по платформе. Не стоит, Фрэнк, ехать с одним пассажиром, сопливой девчонкой. Подожди. Время терпит.

Деревянный лик притягивал к себе взгляд, пробуждал в душе необъяснимую тревогу. Каждая минута ожидания казалась Ровене часом, хотя она не замечала, что анорак промок насквозь, а по коже бегают мурашки. Это лицо вырезала Джейн! Необходимо ее найти!

– “Поезд призраков”! – выкрикнул машинист. – Кошмары и привидения! Всего за пятьдесят пенсов! Спешите видеть!

Детский билет стоил вдвое дешевле, но об этом машинист не упомянул. Глядя на пустующую платформу посреди заполненных народом аттракционов, он злился. Черт возьми, что произошло? Раньше и в дождь, и в ясный день желающих прокатиться на “поезде призраков” было хоть отбавляй. Уму непостижимо! “Привидения” в пещере все те же, что и прежде. А может, дело как раз в этом? Публике надоели картонные чудища, хочется чего-нибудь новенького, забирающего по-настоящему? Надо будет намекнуть Шэферу. Хотя старый бродяга не любит раскошеливаться.

– Приглашаем на “поезд призраков”! Уже отправляемся!

Частый топот ног, хлюпанье воды под деревянным настилом. Брызги, летящие на брюки. Мужчина косится по сторонам, длинными пальцами убирает с бледно-желтого лба мокрые пряди волос. Пропитанная влагой одежда болтается на его тощем теле, как на вешалке. Тонкая рука с трудом удерживает перекинутый через нее плащ.

– “Поезд призраков” – лучшее шоу на нашей ярмарке! – оживляется машинист.

– Э… годится! – Масляные глазки останавливаются на одинокой девочке в заднем вагоне, костлявые пальцы звенят мелочью в кармане пиджака.

– Спасибо, приятель. – Монета принята, билет на этот раз отдан. – Садись, куда хочешь.

Тощий человек ни секунды не колеблется в выборе, который приходится на последний вагон. Косясь на рыжеволосую девочку, он чуть ли не бегом пробирается между скамьями.

Ровене не по себе. Ей не нравится, когда ее рассматривают. (“Ах, вы только поглядите на это бедное дитя!”). Меньше всего на свете она нуждается в сочувствии.

Смущение уступает место тревоге, когда спутник садится рядом с ней. Ровена кожей ощущает его липкий взгляд. Что ему надо? Хоть бы еще кто-нибудь сел в поезд! Но уже ясно, что других пассажиров не будет – мрачный машинист заводит мотор. Если бы не Джейн, с которой что-то случилось, Ровена спрыгнула бы и побежала прочь.

Лязгнув и содрогнувшись, состав отправился в путь. От рывка сосед едва не упал, и когда ему удалось выправить равновесие, Ровена заметила, что он придвинулся к ней еще на несколько дюймов. Девочка нахмурилась и отвернулась – она всегда так делала, когда ей кто-то не нравился.

Набирая скорость, поезд распахнул ворота и окунулся в полумрак. Что-то мягкое, губчатое хлестнуло Ровену по запястью руки. Она вскрикнула, инстинктивно поворачиваясь к соседу, чтобы схватить его за руку, и лишь в последнее мгновенье спохватилась и отодвинулась.

– Не бойся, – успела она прочесть по тонким губам, прежде чем ворота с грохотом затворились и похоронили поезд во тьме. Фразы “Садись поближе, я не дам тебя в обиду” она уже не разобрала.

Тощая рука легла Ровене на плечи, стащила капюшон анорака. Холодные влажные пальцы стали ласкать шею. Ровена онемела, оцепенела от страха. Незнакомец притягивал ее к себе, оплетал руками, как спрут щупальцами. В голове у нее загремели слова, которые она десятки раз слышала от матери: “Не разговаривай с чужими дядями! Ноги нашей больше не будет на этой ярмарке!”

Слишком поздно!

Поезд замедлил ход на крутом повороте, где до вас, грохоча костями, пытаются дотянуться неуклюжие светящиеся скелеты (если вы в скептическом настроении, они покажутся смехотворными), где, наклонясь над котлом, противно верещат ведьмы в грязном тряпье; где трансильванские вампиры приподнимают крышки гробов, силясь выбраться наружу.

– Не бойся. – Спутник пытался стащить с Ровены анорак, но тот где-то зацепился. – Это все понарошку.

“Джейн!” – полыхнуло в ее мозгу. Но Джейн тоже в беде. Так сказал Куколка. Вспомнив о нем, Ровена немножко воспрянула духом: это он не дает гадкому дядьке снять с нее курточку. Он снова ожил, вырос, как ночью (то путешествие по лесу ей не приснилось) и защищает ее!

Поезд остановился. Кругом – темнота, поглотившая не только людей, но и скелеты, и ведьм, и вампиров. Тьма кишит адскими тварями – настоящими, а не картонными. Умолкли визгливые крики ведьм и стук костей. Появился бог-демон.

Ровена почувствовала, как ослабли руки соседа. Уловила неприятный запах, когда он что-то испуганно выкрикнул ей в лицо. Увидела окутанную тусклым сиянием рогатую фигуру с гримасой дикой злобы на лице. Глаза бога-демона разгорались, как угли костра от внезапного дуновения ветра; из раздувающихся ноздрей валил дым; разверстая пасть исторгала оглушительный рев. Демон видел девочку и тощего мужчину, нависал над ними.

Ровена ощутила слабое шевеление – как будто под рукой закопошился хомяк. Оцепенение исчезло, страх отступил. Куколка жив! Он пытается предупредить ее! Бежать! Все равно куда!

Бог-демон заревел, как рассвирепевший дракон. В ушах Ровены, терзая барабанные перепонки, затрещали аппаратики. Чудовище тянуло к ней руки; оно стояло так близко, что обдавало зловонием из пасти.

Девочка спрыгнула на землю и побежала, спотыкаясь, падая, поднимаясь на ноги и плача. Слабое оранжевое сияние, как пламя ночного костра, обрисовывало силуэты; тени затрепетали, словно картонные демоны-самозванцы дрожали от ужаса, застигнутые врасплох рогатым владыкой ночи. За одним из плоских, ненастоящих деревьев съежилась Ровена, вспоминая индейский стан, высокий столб и птицу наверху, под личиной которой скрывался тогда бог-демон. И еще она вспомнила привязанного к столбу пленника, ожидающего пыток и смерти. Он тоже здесь! Только худой, кожа да кости; буйные заросли черных волос на лице поредели и поблекли. Эта жалкая фигура уже ничем не напоминала похотливого зверя в одежде из бизоньей кожи. Лишь глаза остались прежними – глаза, которых он не мог спрятать. Ровена задрожала и едва не бросилась бежать. Этот человек сделал Джейн что-то очень плохое. Наверное, он хочет причинить зло и Ровене – наказание смертью не сломило его. Он готов повторить свое преступление. И не раз.

Она посмотрела на Куколку, пощупала – он был неподвижен. Безжизненен. Беспомощен перед великим владыкой ночи. Девочку с головой накрыла волна ужаса.

Еще одна тень! Бегущая на четвереньках, припадая к земле. Человек! Но не охотник, а тоже дичь!

Разгневанный бог ревел, картонные джунгли содрогались, призрачный свет разгорался. Два зверя обитали в этих джунглях – смертный и вечный. И на смертного зверя – Ровену – шла охота.

Бог повернулся спиной в девочке. Он тоже из картона! Но он двигается, оглашает пещеру яростным ревом. Он – живой! Все остальные оцепенели при виде его! Трансильванские вампиры застыли в гробах, лица их искажены дикими страхом. Скаля клыки, капающие слюной и кровью, пожиратель мертвечины пятится от недоеденного человеческого трупа. Ведьмы съежились за котлом, гремят кости дрожащих скелетов.

Все кругом ожили, но только для того, чтобы умереть. Они позарились на бессмертие, и за это владыка тьмы подвергнет их суровой каре. Ровена зажмурила глаза, как ночью у себя в спальне, путаясь какой-нибудь тени. Она стучала зубами от холода, мокрая одежда липла к коже. Хотелось плакать. Наконец она осмелилась чуть-чуть приподнять веки, надеясь, что кошмар прекратился. Но не тут-то было! Смердящий пожиратель трупов распластался на земле, вурдалаки попрятались в гробах, скелеты бессильно поникли, как увядшие бледно-желтые нарциссы. Остался только человек. Он метался по “пещере”, пытаясь укрыться от страшных всевидящих глаз, но повсюду за ним следовал мерцающий луч, исходящий, казалось, из врат ада. Человек кричал, молил о пощаде, судорожно хватался за остатки рассудка.

Страх отступил. Ровена не нужна богу-демону, поскольку здесь оказалась случайно, а он желает наказать пленника, совершившего гнусное преступление.

Переставляя широкие ноги рывками, от которых содрогалось хлипкое строение, бог-демон приблизился к своей жертве и навис над ней. Он упивался собственным всесилием; из его разинутой пасти вылетал безумный смех.

Куколка снова ожил – девочка почувствовала, как он шевельнулся. “Тебе ничто не грозит, – проникло в ее сознание, – только не смотри. Отвернись”.

Она обнаружила, что способна повернуть голову – кошмарное зрелище уже не гипнотизировало. Ровена смотрела в бесстрастное лицо Куколки, веря, что он защитит. Все будет хорошо, бояться нечего. Если бы еще можно было приглушить звуки, пронзающие мозг, – звуки расправы бога над человеком, звуки страшного возмездия. Она вытащила из ушей слуховые аппараты, но это ничуть не помогло.

Хриплый звериный рык, частое сопенье. Тяжелые удары обо что-то мягкое и податливое, будто кузнечным молотом о влажный картон. Постепенно затихающие вопли жертвы.

Когда Ровена осмелилась повернуться и поднять голову, было темно, и демоническая фигура исчезла из виду. На ее месте стояла горилла с торчащими клыками и растопыренными лапами – кусок картона, размалеванный каким-то халтурщиком. Оживший, но ненадолго.

Пожиратель трупов снова приступил к своей мерзкой трапезе, вампиры приподняли крышки гробов – все они вновь стали рабами электромотора. Как будто ничего и не произошло.

Двигатель поезда завелся, сцепления вагончиков залязгали, колеса закрутились. Машинист даже не оглянулся – похоже, ничего не заметил. Снова шевеление в руках Ровены: Куколка призывает ее к действию. Озираясь, она приблизилась к поезду, уселась в последний вагончик. Больше в нем не было никого.

Девочка съежилась, когда по лицу хлестнула нейлоновая паутина. На ведьм, вяло тянущих к небу руки, она не обращала внимания, их воплей, записанных на пластинку, не слушала. Все быстрее и быстрее, опасно кренясь, поезд мчался по кругу. Крики учащались, ведьмы мешали поварешками в пустом котле, вампиры подпрыгивали в картонных гробах. Смех, да и только – но никто не смеялся, кроме огромной гориллы с желтыми клыками, оскаленными в вечной ухмылке, и полными ненависти глазами, в которых вспыхивали отблески неоновых лампочек.

“Поезд призраков” с грохотом вырвался наружу, словно спеша остудиться под проливным дождем, и заскрежетал, останавливаясь. Машинист не посмотрел назад, не заметил исчезновения одного из пассажиров. Ровена выскочила на скользкую платформу. Вспомнив, что необходимо соблюдать осторожность, она обвела взглядом море лиц, но не заметила ни одного знакомого. Где-то здесь, в ярмарочной сутолоке, – Джейн. Ровена нужна ей, и она во что бы то ни стало разыщет молодую индианку.

Рой очень удивился, когда через час из переулка появился желтый фургон автосервиса. Он медленно проехал мимо, затем водитель увидел машину Кэтлинов я дал задний ход.

– Ну, что у тебя, приятель? – спросил водитель.

– Похоже, коробка передач. – Рой вышел из машины, забыв натянуть капюшон. Ему было наплевать и на дождь, и на коробку передач. Он вообще на все махнул рукой и ждал субботы, когда придет время вместе с семьей возвращаться домой.

– Сейчас гляну, но если что-то серьезное, придется тащить твою тачку в гараж. – Человек в спецовке пересел в машину Роя, включил зажигание, дважды дернул рычаг скоростей и заглушил мотор. – Похоже, и впрямь коробка.

“Слава Богу, могло быть и хуже”, – подумал Рой.

Через полчаса он брел по Променаду, не обращая внимания на дождь, который очистил улицу от людей и заполнил ими кафе и ярмарку. За ремонт коробки передач в гараже запросили сто пятьдесят фунтов. (“Извини, приятель, сами бы рады побыстрее, но больно уж работы много. Не горюй, самое позднее в субботу утром получишь обратно свою колымагу. Успеешь вернуться домой.”).

Впрочем, он и не горевал – во всяком случае, о том, что до конца недели остался без машины. Только о ста пятидесяти фунтах (тем обиднее, что перед отпуском они с Лиз взяли персональный заем). Впервые в жизни Рою так дорого обходилась нерабочая неделя. Но что делать, если пошла полоса неудач?

И все-таки нет худа без добра. Так рано Лиз его не ждет, а он не знает, где ее искать. Несколько часов свободы: делай что хочешь, иди куда глаза глядят. Хотя куда тут пойдешь? На улице дождь, в кафе давка…

Проникшие в сознание слова и мотив заставили Роя сделать выбор. Он прибавил шагу. Скорее на ярмарку Джекоба Шэфера. Надо быть там. Он не спрашивал себя почему.

Возможно, шум дождя заглушал звуки ярмарки, а может быть. Рой был слишком погружен в себя, чтобы обращать на них внимание. Театр Панча и Джуди был накрыт парусиновым чехлом, и от этого походил на гроб. Звери в клетках не двигались, даже не косились со злобой на зевак. Ярмарка пребывала во власти уныния и подавленности; один лишь Рой не поддался им. Неожиданная свобода подарила ему эйфорию и то, чего он давно не испытывал – приятное тепло, растекающееся по низу живота. Не сразу он понял, в чем тут дело. Джейн, юная индианка! Первобытный призыв порождал в мозгу сладкие, одна смелее другой картины. Рой попытался убедить себя, что все это чепуха, фантазии сексуально неудовлетворенного (по вине

Лиз) мужчины. Вот так и теряют мужей – отравляя им жизнь нытьем и придирками. А что он сам, неужели не может вообразить себя не под каблуком? Может!

Ожидание тайной встречи, пульсация горячей крови в венах, боязнь, что все откроется. Рой вспомнил юность, те беззаботные дни, когда он не думал ни о чем, кроме любви. Неужели это повторится?

Фантастические видения: гладкие руки, нежно ласкающие его тело, влюбленные черные глаза, широкие одеяла, спадающие с плеч, открывая… Господи, как ему этого хочется! С каждой секундой все сильней! Он одернул анорак, прикрывая выступ на брюках, но ему вовсе не хотелось, чтобы желание исчезло.

Вновь ощущение, будто его ждет неотложное дело. Он почти бежал. Увидев впереди грязный пестрый шатер, опять вспомнил смуглую девушку, вспомнил, как она смотрела на него. На Ровену она тоже смотрела по-особенному. “Ничего странного, – подумал он. – Женщине симпатичен мужчина, значит, ей нравится и его маленькая дочь”.

Рой остановился у входа в шатер. Не только потому, что полог был завязан на ремешки, заменявшие собой табличку “закрыто”. Он стоял в нерешительности, врасплох застигнутый смущением, как в тот давний вечер, когда через весь город на автобусе приехал на свидание к Лиз. Увидев ее у ворот парка, он испугался и едва не повернул назад. Точно так же и сейчас. Просто надо постоять спокойно, набраться храбрости.

Но это оказалось нелегко. Он шагнул вперед и принялся развязывать ремешки на парусине. Руки заметно дрожали, но вскоре дрожь унялась, осталось только смущение. Вскоре полог распался надвое, и на Роя накинулась пустота, эхом откликаясь на зов его одиночества. В шатре – ни души, только стул и стол, на котором нет ничего, даже недоделанной деревянной фигурки. Ушла. И кажется, никогда не вернется.

– Кого-то ищешь, приятель?

Рой медленно повернулся и увидел рослого человека с недружелюбно прищуренными глазами и окурком гаванской сигары. Он стоял в угрожающей позе, уперев кулаки в бедра, и ждал ответа.

– Я… Я… – Рой понял, что краснеет, и опустил глаза – убедиться, что выпуклость на брюках не видна под курткой. – Я ищу гадалку.

– Так нет ее здесь. – Губы, сжимающие окурок, растянулись в ухмылке. – Неужто не знал? Шатер ведь закрыт был.

– А вы… не скажете, где она? – отважился спросить Рой и затаил дыхание, боясь ответа.

– Она занята. А чем – тебя не касается.

– Да, конечно… Но я бы хотел с ней поговорить.

– Сейчас, приятель, ты завяжешь ремешки. Если хочешь с ней поговорить, дождешься, когда она выйдет на работу.

Под пристальным взглядом Шэфера Рой завязал ремешки. Затягивая последний узел, сказал себе, что так просто не уйдет.

Шэфер отвернулся и пошел прочь. Предположив, что Джейн работает над одной из деревянных фигур для ярмарки, и хозяин, возможно, направился прямиком к ней. Рой последовал за ним на приличном расстоянии.

Шэфер прибавил шагу. Он не оглядывался – ему и в голову не приходило, что за ним могут следить. Огибая “комнату смеха”, оцепленную полицейскими в шлемах, он довольно пожевал губами. Скорее всего, завтра “комнату смеха” удастся открыть, и тогда можно рассчитывать на хорошую выручку, особенно если останутся кровавые пятна. Публика это любит. Чем быстрее полиция отсюда уберется, тем лучше. Посетителям не нравится, когда кругом шныряют фараоны. Каждому мерещится, будто за ним шпионят.

Увидев, что Шэфер держит путь на пустырь, где стоят фургоны ярмарочной обслуги. Рой упал духом. Теперь придется до вечера слоняться по ярмарке, вымокнуть до нитки и в конце концов вернуться к Лиз. И снова нытье и придирки!

И тут он увидел индианку. Она торопливо уходила прочь от фургона, словно не желала встречаться с Джекобом Шэфером. Если ярмарочный босс и увидел ее, то не подал виду. Нервы Роя завибрировали как туго натянутые струны, и он побежал, открыв рот, чтобы окликнуть Джейн. Но спохватился: не следует привлекать внимание к ней и к себе. Он настиг ее, задыхаясь от бега, боясь, что ее поглотит толпа, штурмующая электромобильчик с резиновыми бамперами и карусели. Настиг, не замечая воды, которая чавкала под ногами, пропитывая носки и наполняя туфли.

– Джейн! – Впервые он называл ее по имени, и это вызвало у него необъяснимую дрожь. – Джейн!

Индианка остановилась и резко обернулась. Как только она узнала Роя, гримаса страха на смуглом лице уступила место приветливой улыбке. Ему показалось, что девушка слегка дрожит.

– Отец Ровены! – Похоже, она и вправду ему обрадовалась. Глядя ей в глаза, Рой судорожно сглотнул. В горле у него пересохло, язык онемел. Он не отваживался даже извиниться.

– Вы искали меня? – Глаза ее впились в Роя, и он понял, что лгать бесполезно.

– Да.

– Пойдемте куда-нибудь, поговорим. Не стоять же под таким дождем.

Они пошли прочь от аркады аттракционов. Желание Роя не угасало. Защищаясь от дождя, Джейн натянула на голову одеяло, и теперь он мог видеть только ее профиль. Но и этого было достаточно. Фантазии внезапно стали явью, и теперь он не знал, что делать.

– Я рада, что вы пришли. – Она свернула в проулок между двумя рядами ларьков и обнажила голову. – Мне не по себе. Более того, мне страшно.

– Почему?

– По многим причинам. В том числе из-за Ровены.

– Из-за Ровены? – Рой похолодел. – Но она… С ней все в порядке. Она где-то на пляже, с матерью.

– Нет. – Джейн отрицательно покачала головой, глаза тревожно блеснули. – Она здесь. Одна.

– О Боже! – Рой огляделся, но многочисленные лица на улочках слились в одно неузнаваемое пятно. – Этого не может быть!

– Она здесь, – твердо повторила Джейн. – Я знаю, хоть и не видела ее. Мы должны ее найти.

Рой растерянно кивнул.

– Вы не догадываетесь, где…

– К сожалению, нет. Она неподалеку. Я уверена, мы ее разыщем, но…

– Но что?

– Тут опасно. Везде. На свободу вырвались силы, непостижимые даже для меня. До сих пор они таились. Ждали. Мы все в ловушке. Волею обстоятельств. Я, вы, Ровена и многие другие. В “комнате смеха” погиб полицейский. Его убийцу никогда не арестуют. Я знаю. Ночью я ощущала дыхание смерти.