Текст книги "Львы Аль-Рассана. Тигана"

Автор книги: Гай Гэвриел Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 82 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]

Нино увидел, что его заместитель начал сползать с седла. Он уже бежал к нему. Второй разбойник, ожидающий, когда Эдрик упадет, так и не узнал, кто его убил. Нино взмахнул мечом в слепой ярости и снес не защищенную шлемом голову с плеч. Она приземлилась в траву поодаль и покатилась, как мяч. Кровь, фонтаном хлынувшая из обезглавленного тела, обрызгала их всех.

Нино торжествующе взревел. Эдрик рывком вытащил ноги из стремян и свалился с изувеченного коня. Но тут же вскочил на ноги. Двое мужчин обменялись яростными взглядами, потом стали сражаться вместе, бок о бок, в этом темном ущелье, два воина святого Джада против бесчисленных неверных.

В действительности они дрались с бандитами, и снова и снова замахиваясь мечом и стараясь расчистить пространство для прорыва вперед, Нино вдруг вспомнил ту мысль, которая раньше пришла ему в голову и которую он потом потерял.

Его обдало холодом, даже среди тесного, потного хаоса битвы: те, кого видели его разведчики приближающимися с южного конца долины, не могли участвовать в этой засаде. Где был его разум? Никто, устроив такую смертоносную ловушку, не дробит потом свои силы.

Нино силился найти какой-то смысл в происходящем, но узкое пространство между крутыми склонами заставляло вести ближний бой врукопашную и пускать в ход кулаки, плечи и кинжалы не менее часто, чем мечи. Никакого шанса отступить и оценить обстановку. Теперь стрелы им не грозили. Бандиты, ведущие рукопашный бой с джадитами, не могли стрелять.

Мулы! Нино внезапно вспомнил о золоте. Если они его потеряют, все остальное лишится смысла. Он врезался закованным в металл предплечьем в лицо бандита и почувствовал, как треснули кости от удара. Получив секундную передышку, он быстро огляделся и заметил кучку своих людей, окружавших золото. Два мула лежали на земле: эти трусы опять застрелили животных.

– Туда! – крикнул он Эдрику, показывая рукой. – Прорывайся в том направлении!

Эдрик кивнул и повернулся. Потом упал. Кто-то выдернул меч из-под его ребер.

На том месте, где мгновение назад стоял его заместитель, храбрый, ловкий, живой воин, Нино увидел привидение.

Человеку, который убил Эдрика, было по крайней мере лет шестьдесят. Но он был силен, как бык, массивный, с выпуклыми мускулами, широкоплечий, крутолобый, с огромной уродливой головой. С нее капала кровь. Его длинная, спутанная седая борода окрасилась этой кровью и слиплась от нее; кровь струилась с его лысой головы и пропитывала коричневую одежду и кожаные доспехи. Этот человек, глаза которого горели диким боевым огнем, приставил свой красный меч к груди Нино.

– Сдавайся или умрешь! – прорычал он на плохом эсперанском. – Если сдашься, обещаем отпустить за выкуп!

Нино бросил взгляд мимо разбойника. Увидел своих людей, все еще кольцом окружающих мулов. Многие погибли, но еще больше врагов лежало перед ними, и солдаты его отряда были лучшими в Халонье. Старик блефует, принимает Нино за труса и глупца.

– Да сгноит тебя Джад! – крикнул Нино так, что горло заболело. Он яростно рубанул по клинку старика и заставил залитую кровью фигуру отступить на шаг одной лишь силой своей ярости. Еще один разбойник бросился на Нино слева. Нино увернулся от слишком высокого удара мечом и обрушил свой меч вниз и поперек. Почувствовал, как клинок вошел в плоть. Нино захлестнула жаркая радость. Его жертва издала мокрый, хлюпающий звук и упала на промерзшую землю.

Седобородый разбойник замер на мгновение, выкрикнул какое-то имя, и Нино воспользовался его замешательством, чтобы броситься прямо на него и прорваться туда, где большая часть уцелевших солдат отчаянно защищала золото. Он ворвался в их ряды, его приветствовали радостными, яростными криками, и обернулся, скалясь, чтобы снова сражаться.

Сдаться? Этим? Чтобы король выкупил его у ашаритских бандитов, потеряв золото? Есть худшие вещи, чем смерть, гораздо худшие.

«Это не та война, которая мне снилась», – думал Альвар.

Он вспоминал ферму, детство, нетерпеливого мальчика, единственного солдатского сына, у постели которого ночью всегда лежал деревянный меч. Картины героизма и славы, возникающие в звездной темноте за окном, после того как задули свечи. Как давно это было.

Они ждали в бледном, холодном солнечном свете у северного конца долины.

Убивать каждого, кто выйдет, сказал Лайн Нунес. Только два человека вышли оттуда. Они боролись, вцепившись друг в друга, рычали и фыркали, как животные. Схватка вынесла их из ущелья, они упали и покатились по земле, пытаясь выцарапать друг другу глаза. Лудус и Мартин подъехали на конях и умело и точно уложили обоих стрелами. Теперь два тела лежали на покрытой инеем траве, все еще переплетенные.

Не было ничего хотя бы отдаленно героического или даже особенно опасного в том, что они делали. Даже ночной поход в горящую деревню Орвилья прошлым летом нес в себе больше напряжения, больше напоминал настоящую войну, чем это нервное ожидание, пока другие убивали друг друга вне поля их зрения, в темном пространстве к северу от них.

Альвар оглянулся через плечо и увидел, что к ним приближается Капитан вместе с Джеаной и ибн Хайраном. «Джеана выглядит встревоженной», – подумал он. – Оба воина казались спокойными, беспечными. Ни один даже не взглянул на двух мертвецов на траве. Они подъехали к Лайну Нунесу.

– Все идет хорошо? – спросил Родриго.

Лайн, как и следовало ожидать, сплюнул, перед тем как ответить.

– Они убивают друг друга для нас, если вы это имеете в виду.

Услышав его тон, Аммар ибн Хайран усмехнулся. Родриго в упор посмотрел на своего заместителя.

– Ты знаешь, для чего это делается. У нас уже были настоящие сражения, и еще будут. Мы пытаемся здесь кое-чего добиться.

Лайн открыл было рот для ответа, потом решительно закрыл его. Выражение лица Капитана не вдохновляло на возражения.

Родриго повернулся к Мартину:

– Пойди и посмотри, быстро. Мне нужно знать, сколько их там. Мы не хотим, чтобы победили солдаты из Халоньи, конечно. Если они выигрывают бой, нам все же придется вмешаться.

Альвар, напрасно пытающийся понять смысл происходящего, снова занервничал из-за своего невежества. Возможно, Лайн знает, что здесь творится, но больше никто. Неужели на войне всегда так? Разве обычно не знаешь, что твой враг находится перед тобой и твоя задача в том, чтобы оказаться храбрее и сильнее? Убивать, пока не убили тебя? У него возникло ощущение, что Лайн испытывает те же чувства.

– Он уже смотрел, – кисло ответил Лайн. – Я знаю, что делаю. Сейчас их поровну, примерно по тридцать человек с каждой стороны. Разбойники скоро сломаются.

– Тогда нам придется вмешаться.

Теперь заговорил ибн Хайран, глядя на Родриго.

– Солдаты Халоньи дерутся хорошо. Ты говорил, что так и будет. – Он бросил взгляд на Лайна. – У тебя появится возможность поучаствовать в бою, в конце концов.

Стоящая рядом Джеана все еще выглядела озабоченной. Трудно было соотнести выражение ее лица с теми полными пьяной страсти словами, которые Альвар только что слышал звучащими среди деревьев.

– Какие будут приказы, Капитан? – Лайн смотрел на Родриго. Он задал вопрос официальным тоном.

Впервые у Родриго Бельмонте сделался несчастный вид, словно он предпочел бы услышать другие новости о битве в ущелье. Однако он пожал плечами и обнажил меч.

– У нас небольшой выбор, хоть это будет не слишком красиво. Мы потеряем время, если ди Каррера вырвется на свободу или разбойники сломаются.

Затем он повысил голос, чтобы его могли слышать пятьдесят человек.

– Мы скачем в ущелье. Наша задача – встать на сторону бандитов. Ни один человек из Халоньи не должен покинуть ущелье. Никакого выкупа. Когда они увидят нас и узнают о нашем присутствии, у нас не останется другого выбора. Если хотя бы один из них доберется до Эскалау и сообщит о нашем появлении здесь, все наши усилия окажутся напрасными, и даже хуже. Если вам это поможет, вспомните, что они сделали у Кабриса во время Войны Трех Королей.

Это Альвар помнил. Все в Вальедо помнили. Недоумевающим ребенком он видел, как плакал отец, когда до фермы дошли вести об этом. Король Бермудо осадил город Кабрис, пообещал всеобщее прощение после сдачи города, а потом убил всех вальедских воинов, когда они выехали под знаменем перемирия. Не только ашариты отличаются варварскими наклонностями.

Все равно, не такую войну он себе представлял. Альвар снова посмотрел в сторону Джеаны. Она отвернулась. «В ужасе», – сначала подумал он, потом увидел, что она подала знак кому-то в задних рядах. Велас вышел вперед, невозмутимый и бодрый, как всегда, с лекарскими принадлежностями. Альвар почувствовал себя пристыженным: она реагировала не эмоционально, как женщина; она просто готовилась, как лекарь отряда, собирающегося идти в бой. Он, по крайней мере, не должен уступать ей в готовности. Никто не говорил, что жизнь солдата должна воплощать его детские мечты.

Альвар вынул свой меч, увидел, что другие сделали то же самое. Некоторые при этом осенили себя знаком солнечного диска, шепча слова солдатской молитвы: «Джад, пошли нам Свет, и пускай нас ожидает Свет». Лучники вложили стрелы в луки. Они ждали. Родриго оглянулся на них, одобрительно кивнул. Потом поднял и опустил руку. Они выехали из солнечного света в холодный сумрак ущелья, где люди убивали друг друга.

Нино ди Каррера знал, что он побеждает. В каждом бою наступает момент, когда можно почувствовать перемену ритма, и сейчас он ее почувствовал. Разбойникам было необходимо быстро взять над ними верх, воспользовавшись хаосом у ямы с копьями и шоком после залпа лучников. После того как его люди это пережили, пусть и с большим трудом, схватка превратилась в борьбу примерно равных сил и могла привести лишь к одному исходу. Ашариты сломаются и убегут, это лишь вопрос времени. Он был слегка удивлен, что это еще не произошло. Продолжая сражаться плечом к плечу со своими людьми в кольце вокруг золота, Нино уже начал продумывать свои дальнейшие действия.

Было бы приятно пуститься в погоню за этим сбродом, когда они побегут, чрезвычайно приятно было бы сжечь их живьем в отместку за гибель стольких воинов и чистокровных коней. И эту женщину тоже, если ее удастся разыскать на склонах гор. Такое сожжение очень утешило бы его солдат после всех бед нынешнего утра.

С другой стороны, вероятно, он вырвется из этого проклятого места всего с двадцатью воинами, а им еще очень долго ехать по враждебной местности с золотом, которое должно обеспечить будущее Халоньи. Он просто не может себе позволить потерять еще больше солдат. Им придется скакать быстро, понимал Нино; никакого отдыха, кроме абсолютно необходимого; и передвигаться не только днем, но и по ночам. На каждого из оставшихся в живых будет приходиться по крайней мере по два коня, и это позволит щадить хотя бы коней, если не всадников.

Только так следует действовать, пока они не доберутся до земель тагры, где, как он надеялся, им не встретятся достаточно крупные отряды, которые посмели бы напасть на двадцать всадников. «Еще будет время отомстить, – подумал он, сражаясь. – Еще будет много лет, чтобы отомстить». Пусть Нино был молод, но он хорошо понимал значение этой первой выплаты дани. Почти с презрением он парировал удар разбойника и контрударом заставил его отшатнуться назад.

Все начинается здесь, с него и его маленького отряда. Люди из Халоньи будут возвращаться на юг снова и снова. Многовековой отлив закончился, начинается прилив, и его волны прокатятся через весь Аль-Рассан до южного пролива.

Но сначала надо покончить с этими бандитами в ущелье. «Они уже должны были сломаться», – снова подумал Нино. Он рубил и колол с мрачной решимостью; теперь ему стало просторнее, и даже в отдельные моменты можно было сделать несколько шагов вперед. Эти бандиты с юга оказались довольно храбрыми, но железо джадитов и мужество джадитов одержат победу.

Один из воинов рядом с ним со стоном упал. Нино резко развернулся и вонзил свой меч глубоко в живот человека, который только что убил его солдата. Бандит пронзительно закричал, его глаза вылезли из орбит. Нино нарочно повернул клинок, перед тем как вытащить его. Парень прижал руки к мокрым от крови, скользким кишкам, пытаясь не дать им вывалиться наружу.

Нино как раз смеялся над этими усилиями, когда пятьдесят новых всадников ворвались в ущелье.

Они были джадитами, это он понял с первого взгляда. Потом с изумлением увидел – и отчаянно пытался понять, – что они скачут на низкорослых, неприглядных конях Аль-Рассана. Потом он осознал, и ледяная чернота хлынула в его душу, что они явились не помочь ему, а убить.

Именно в это застывшее мгновение прозрения Нино узнал первого из этих всадников по фигуре орла на гребне его старомодного шлема.

Он знал эту эмблему. Каждый боец в Эсперанье знал этот шлем и человека, который его носит. Мозг Нино сковало тяжестью, он не мог в это поверить. На него навалилось ощущение чудовищной несправедливости. Он поднял меч, когда всадник с орлом на шлеме налетел прямо на него. Нино сделал ложный выпад, потом нанес яростный укол, целясь в ребра этого человека. Его выпад был легко отбит, а затем, не успел еще Нино выпрямиться, как длинный сверкающий клинок нанес последний, сокрушительный удар, и Нино покинул этот мир живущих и провалился во тьму.

Идар, сражающийся рядом с отцом, пытался собрать все свое мужество и предложить отступление.

Никогда не бывало прежде, чтобы его отец так долго упорствовал и продолжал это явно неудавшееся нападение. Они создали себе имя, состояние, построили дворец в Арбастро благодаря тому, что знали, когда сражаться, а когда – как сейчас! – отступить, чтобы сразиться в следующий раз.

Идар, яростно работая мечом под натиском врага, думал, что всему виной рана брата. Абир умирал на твердой земле позади них, и отец потерял голову от горя. Один из их людей стоял на коленях рядом с Абиром и держал его голову, еще двое стояли рядом, чтобы защитить его, если кто-нибудь из проклятых джадитов вырвется из плотного круга.

Их отец являл собой дикое, устрашающее зрелище. Его атаки на кольцо врагов были отчаянными, он не думал об обстоятельствах и о необходимости, о том, что более половины их людей уже погибло. Теперь всего человек тридцать продолжали бой, почти столько же, сколько этих грязных всадников. Оружие и доспехи людей из его отряда были хуже, и они еще никогда не участвовали в такой яростной рукопашной схватке.

Западня почти удалась им, но этого оказалось мало. Пора было уходить, бежать на юг, примириться с тем, что их громадный риск чуть было не принес плоды, но все же оказался напрасным. Им еще предстоит ужасно долгий путь до дома в Арбастро, по трудным зимним тропам, по грязи и под дождем, и к тому же с раненым, который замедлит их передвижение. Давно пора выходить из боя, пока еще можно, пока хоть часть из них оставалась в живых.

Будто бы для того, чтобы подтвердить правоту его мыслей, Идару пришлось в ту же секунду быстро нагнуться и уйти в сторону, так как могучий джадит, вооруженный окованной железом булавой, шагнул вперед и с размаху обрушил удар, целясь ему в лицо. Джадит был с головы до щиколоток закован в доспехи, а на Идаре был кожаный шлем и легкая кольчуга-нагрудник. Как вообще они могут вести рукопашный бой?

Уходя от смертоносной булавы, Идар рубанул мечом по щиколотке джадита сзади. Он почувствовал, как его клинок пронзил сапог и плоть. Солдат закричал и упал на колено. Скажут, что это трусливый способ вести бой, Идар это знал. У них есть доспехи и железо. Люди из Арбастро несколько десятилетий приобретали опыт в тактике коварства и устройства ловушек. Когда вопрос стоит так: убить или умереть, никаких правил не существует; его отец с самого начала вдалбливал им это в голову.

Идар убил упавшего гиганта, нанеся удар в шею, туда, где шлем не совсем плотно прилегал к нагруднику. Он подумал, не взять ли его булаву, но решил, что она для него слишком тяжела, особенно если придется бежать.

А им действительно придется бежать, иначе они погибнут в этом ущелье. Он смотрел на все еще охваченного дикой яростью отца, который снова и снова наносил мечом удары по щиту одного из джадитов. Джадит отступил на шаг, потом еще на шаг, но его рука держала щит твердо и упруго. Идар увидел, как совсем рядом с отцом командир джадитов, тот, со светлыми волосами, уложил еще одного из их людей. Они все погибнут здесь.

Именно в это мгновение вторая волна джадитов налетела галопом из-за их спин, и стук копыт внезапным громом наполнил ущелье.

Идар в ужасе обернулся. «Слишком поздно», – подумал он, и перед его мысленным взором промелькнуло яркое видение белолицей, черноволосой девушки, пришедшей за ним. Ее длинные ногти тянулись к его алому сердцу. А потом, еще через мгновение, Идар осознал, что совсем ничего не понимает в том, что происходит здесь сегодня.

Вожак этой новой волны всадников пролетел сквозь ряды разбойников. Он проскакал прямо туда, где светловолосый человек размахивал своим тяжелым мечом. Пригнувшись в седле, он отбил удар, а потом натянул поводья, размахнулся, резко опустил свой длинный клинок и прикончил того джадита на месте.

Идар почувствовал, что его рот широко раскрылся. Он закрыл его. Он в отчаянии посмотрел на испачканную кровью фигуру отца, ставшую олицетворением ярости и горя, и увидел, что его глаза вдруг снова стали ясными и острыми, какими он их помнил.

– Нас использовали, – сказал ему отец тихо, среди оглушительного хаоса, топота новых коней и воплей умирающих людей. Он опустил свой меч. – У меня старческое слабоумие. Я слишком стар, мне нельзя доверять руководство людьми. Мне следовало умереть раньше этого дня.

И он вложил клинок в ножны и отступил назад с равнодушным видом, пока новые джадиты убивали прежних без жалости и без пощады, хотя люди, стоящие вокруг золота, бросали мечи и громко кричали о выкупе.

Никому не позволили сдаться в плен. Идар, который в свое время убил многих, молча смотрел с того места, куда они отошли с отцом, – рядом с умирающим братом.

Воины из Халоньи, которые приехали на юг за богатой золотой данью, а потом по глупости попали в западню и уцелели благодаря общему мужеству и дисциплине, в то утро погибли все до единого в этом сумрачном ущелье.

Затем стало тихо, раздавались лишь стоны раненых разбойников. Идар увидел, что некоторые из только что появившихся джадитов стреляли из луков в раненых коней и те затихали. Вопли животных раздавались так долго, что он почти перестал их замечать. Он наблюдал, как собирали уцелевших коней. То были великолепные жеребцы; ни одна лошадь Аль-Рассана не могла сравниться со скакунами, выращенными на ранчо Эспераньи.

Идар, его отец и другие отложили в сторону оружие, повинуясь приказу: не было смысла сопротивляться. Их осталось не больше двадцати, все были измучены, а многие ранены, и куда бежать от пятидесяти всадников? На земле рядом с ними лежал Абир, голова которого теперь покоилась на попоне коня. Он прерывисто дышал от боли. Рана на его бедре была слишком глубокой, как видел Идар, и она продолжала кровоточить, несмотря на узел, завязанный выше. Идару приходилось прежде видеть подобные раны. Его брат умрет. Поэтому мозг Идара словно опустел, он не мог ни о чем думать. Он вдруг вспомнил, совершенно неожиданно, то видение, которое возникло перед ним, когда появились новые всадники: смерть в облике женщины, готовой вцепиться в его сердце когтями и отнять у него жизнь.

И все же это оказалась не его жизнь. Он опустился на колени и прикоснулся к щеке младшего брата. Он обнаружил, что не может говорить. Абир посмотрел на него. Поднял руку, и их пальцы соприкоснулись. В его глазах стоял страх, но он ничего не сказал. Идар с трудом глотнул. Он сжал руку Абира и поднялся на ноги. Отошел на несколько шагов и встал рядом с отцом. Залитая кровью голова старика была высоко поднята, а плечи расправлены, когда он смотрел снизу вверх на всадников.

Тариф ибн Хассан из Арбастро, взятый, наконец, в плен впервые за сорок лет.

Разбойник, который стал больше королем – и который всегда был больше львом, чем любой из тысяч претендентов на престол со времен падения Силвенеса. По этому поводу Идар тоже не испытывал никаких чувств. Их мир заканчивался в этом ущелье. Новая легенда об Эмин ха'Назаре в придачу к старым. На лице его отца совсем ничего не отражалось. Более тридцати лет множество халифов, а затем полдюжины мелких правителей Аль-Рассана клялись отрезать ему пальцы на руках и на ногах по одному перед тем, как ему будет позволено умереть.

Предводители этого отряда сидели верхом на конях и смотрели на них. Они казались невозмутимыми, словно не произошло ничего важного, достойного упоминания. Их мечи тоже были вложены в ножны. Один из них был ашаритом. Другой – джадитом, как все остальные солдаты. Джадит носил на голове старомодный шлем с бронзовым орлом на вершине. Идар не знал ни того, ни другого.

Его отец сказал, не дожидаясь, когда они заговорят:

– Вы – наемники из Рагозы. Это киндат Мазур все придумал. – В его голосе не было вопроса.

Двое мужчин переглянулись. Идару показалось, что он заметил легкую насмешку на их лицах. Он чувствовал себя слишком опустошенным, чтобы рассердиться на них за это. Его брат умирал. Тело Идара ломило, а сердце застыло в тишине, наступившей после воплей. Но именно в сердце гнездилась настоящая боль.

Заговорил ашарит. Голосом придворного.

– Определенная доля самоуважения требует, чтобы мы приняли на себя часть заслуг, но в главном вы правы: мы – из Рагозы.

– Вы устроили так, чтобы мы узнали о дани. Вы заманили нас на север. – Голос Тарифа звучал ровно. Идар моргнул.

– Это тоже правда.

– А женщина на склоне? – внезапно спросил Идар. – Она с вами? – Отец бросил на него взгляд.

– Она путешествует с нами, – ответил человек с гладко выбритым лицом. В ухе он носил жемчужину. – Наш лекарь. Она тоже из киндатов. Они очень коварны, правда?

Идар нахмурился.

– Это не ее выдумка.

Второй мужчина, джадит, заговорил.

– Нет, эта честь принадлежит нам. Я подумал, что было бы полезно отвлечь ди Карреру. До меня дошли слухи из Эскалау.

Идар наконец понял.

– Вы погнали их на нас! Они подумали, что вы из нашей компании, иначе они никогда не поскакали бы в ловушку. Они выслали шпионов, я их видел. Они знали, что мы здесь!

Джадит поднял руку в перчатке и потрогал свои усы.

– И это правда. Вы хорошо устроили засаду, но ди Каррера опытный воин – был. Им следовало вернуться назад и обойти долину. Мы дали им повод не делать этого. Предоставили шанс совершить ошибку.

– Мы должны были убить их для вас, не так ли? – в голосе отца Идара звучала горечь. – Приношу свои извинения за неудачу.

Ашарит улыбнулся и покачал головой.

– Едва ли это можно назвать неудачей. Они были хорошо обучены и лучше вооружены. Но вы почти добились своего правда? Вы, должно быть, понимали с самого начала, что рискуете потерпеть неудачу.

Воцарилось молчание.

– Кто вы? – спросил отец Идара, пристально глядя на них обоих. – Кто вы – оба? – Подул ветер. В ущелье было очень холодно.

– Простите, – ответил бритый. И спрыгнул с коня. – Большая честь наконец-то познакомиться с вами. Имя Тарифа ибн Хассана известно всему полуострову столько времени, сколько я живу. Оно стало синонимом мужества и отваги! Меня зовут Аммар ибн Хайран, еще недавно я жил в Картаде, а теперь служу эмиру Рагозы.

И он поклонился.

Идар почувствовал, что у него снова открылся рот, и он с усилием закрыл его. Он во все глаза, не таясь, смотрел на этого человека. Это же… это же тот самый человек, который зарезал последнего халифа! И который совсем недавно убил Альмалика Картадского!

– Понятно, – спокойно произнес его отец. – Теперь кое-что прояснилось. – Его лицо стало задумчивым. – Знаете, в деревнях у Арбастро погибли из-за вас люди.

– Когда Альмалик меня разыскивал? Я об этом слышал. Прошу меня простить, хотя вы должны понимать, что я в тот момент не контролировал действия правителя Картады.

– И поэтому убили его. Конечно. Могу я узнать, кто ваш товарищ, который командует этими людьми?

Второй мужчина уже снял свой шлем и сунул его под мышку. Его густые каштановые волосы растрепались. Он не слез с коня.

– Родриго Бельмонте Вальедский, – ответил он.

Идар почувствовал, будто твердая почва внезапно зашаталась у него под ногами, как во время землетрясения. Имя этого человека, этого Родриго, уже много лет проклинали в храмах ваджи. Бич Аль-Рассана, так его называли. А если это его люди…

– Теперь понятно еще больше, – мрачно произнес отец Идара. Несмотря на кровь, пятнами и полосами покрывшую голову и одежду Тарифа ибн Хассана, он держался с достоинством и самообладанием. – И одного из вас было бы достаточно, – пробормотал он. – Если мне суждено потерпеть поражение и быть убитым, то, по крайней мере, пусть потом, в грядущие годы, скажут, что для этого потребовались усилия двух лучших людей из двух стран.

– И ни один из них не может превзойти вас.

«Этот человек, ибн Хайран, умеет говорить», – подумал Идар. Потом вспомнил, что этот картадец еще и поэт, вдобавок ко всему прочему.

– Вас не собираются убивать, – прибавил Родриго Бельмонте. – Если вы не будете настаивать. – Идар смотрел на него, крепко сжав губы.

– Последнее маловероятно, – проворчал отец Идара. – Я стар и слаб, но еще не устал от жизни. А от загадок устал. Если вы не собираетесь нас убивать, скажите мне, чего вы хотите. – Он произнес эти слова почти повелительным тоном.

Идар никогда не поспевал за отцом, не мог сравняться с ним в силе и осознать ее; он давно уже оставил подобные попытки. Он шел следом за ним – с любовью, со страхом, часто с благоговением. Ни он, ни Абир никогда не говорили о том, что произойдет, если их отец умрет. Продолжением этой мысли была пустота. Белолицая, темноволосая женщина с когтями.

Двое наемников, стоящие перед ними, один пеший, второй на коне, долгое мгновение смотрели друг на друга. Кажется, они пришли к согласию.

– Мы хотим, чтобы вы взяли одного мула с золотом Фибаса и отправились домой, – сказал Родриго Бельмонте. – В обмен на это, на ваши жизни и золото, вы позаботитесь о том, чтобы мир узнал, как вы устроили удачную засаду на отряд из Халоньи, всех перебили и увезли все золото в Арбастро.

Идар снова заморгал от напряжения. Он скрестил на груди руки и постарался сделать хитрое лицо. Через мгновение его отец рассмеялся.

– Великолепно! – сказал он. – А кому принадлежит честь изобретения этой части плана?

Стоящие перед ним вожаки переглянулись.

– Эта часть, – несколько грустно произнес ибн Хайран, – как мне ни прискорбно это признать, рождена умом Мазура бен Аврена. Жаль, что я сам до этого не додумался. Уверен, додумался бы, если бы хватило времени.

Капитан из Вальедо расхохотался.

– Не сомневаюсь в этом, – сухо произнес Тариф ибн Хассан. Идар наблюдал, как его отец обдумывает предложение. – Так вот почему вы всех их убили?

– Вот почему нам пришлось это сделать, – согласился Родриго Бельмонте, его веселье исчезло так же быстро, как вспыхнуло. – После того как солдаты Карреры увидели мой отряд, если бы хоть один из них добрался до дома, из этой истории ничего бы не вышло. Все бы узнали, что золото – в Рагозе.

– Увы, я снова должен просить у вас прощения, – пробормотал Тариф. – Нам следовало убить их до вашего появления, а мы так позорно провалились. Как бы вы поступили, если бы мы взяли их в плен ради выкупа? – тихо спросил он.

– Убили бы их, – ответил Аммар ибн Хайран. – Это вас шокирует, ибн Хассан? Вы сражаетесь по рыцарским правилам, как паладины из древних легенд? Разве Арбастро построен на сокровища, добытые в бескровных походах? – Впервые в его голосе послышалось раздражение.

«Ему не нравилось так поступать, – подумал Идар. – Пусть он делает вид, что это не так, но ему это не нравилось». Кажется, его отец чем-то удовлетворен. Его тон изменился.

– Я был разбойником большую часть своей жизни, за мою голову назначена награда. Вы знаете ответы на ваши вопросы. – Он тонко улыбнулся своей волчьей улыбкой. – Не возражаю против того, чтобы забрать золото домой и присвоить себе славу за успешный налет. С другой стороны, когда я вернусь в Арбастро, мне, возможно, покажется приятным разболтать правду и поставить вас в неловкое положение.

Аммар ибн Хайран улыбнулся, но его раздражение еще не прошло.

– Все эти годы многим людям нравилось ставить меня в неловкое положение тем или иным способом. – Он с сожалением покачал головой. – Я надеялся, что забота любящего отца о сыновьях, находящихся в Рагозе, возьмет верх над удовольствием доставить нам неприятности.

Идар быстро шагнул вперед, но его отец, не глядя на него, протянул руку и оттолкнул его назад.

– Вы можете стоять перед человеком, чей младший сын умирает, и угрожать тем, что отнимете у него второго сына?

– Он отнюдь не умирает. Вы знакомы хоть с какой-то медицинской помощью?

Идар резко обернулся. Рядом с Абиром на коленях стояла женщина. Они уже сказали, что их лекарь – женщина. Возле нее стоял ее слуга, и сумка, полная инструментов, была уже открыта. Идар даже не видел, как эти двое приблизились к ним, так он сосредоточился на обоих мужчинах. Она неожиданно оказалась молодой и довольно красивой для женщины киндатов. Но ее манеры отличались четкостью и были резкими, почти грубоватыми.

Она посмотрела на его отца и сказала:

– Я смогу спасти жизнь вашему сыну, но боюсь, это будет стоить ему ноги. Ее нужно отнять выше раны, и чем скорее, тем лучше. Мне необходимо знать время и место его рождения, чтобы определить, можно ли сейчас делать операцию. Вы их знаете?

– Я знаю, – услышал Идар собственный голос. Его отец смотрел на женщину.

– Хорошо. Назови их моему помощнику, пожалуйста. Я сделаю для твоего брата все, что смогу, и буду рада лечить его, когда он прибудет вместе с нами в Рагозу. Если повезет и если он будет стараться, то сможет ходить с помощью палок еще до наступления весны. – Ее глаза были необычайно яркого синего цвета и спокойно смотрели на отца Идара. – Я также уверена, что если рядом будет его брат, это ускорит выздоровление раненого.

Идар наблюдал за отцом. На лице старого воина сменялись облегчение, ярость и постепенное осознание того, что здесь он бессилен. В присутствии этих людей ему оставалось только смириться. Эта роль никогда в жизни не давалась ему легко.

Он выдавил из себя еще одну слабую, волчью улыбку. И повернулся от женщины-лекаря снова к двум мужчинам.

– Прошу вас, помогите старику, который уже неспособен понять все до конца. Неужели этот сложный план действительно стоил задержки на один сезон? Вам должно быть известно, что король Бермудо снова отправит отряд в Фибас весной и потребует дань, почти наверняка удвоив сумму.