Текст книги "Шерлок Холмс. Армия доктора Моро"

Автор книги: Гай Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

– Получилось не слишком вежливо, – попенял я Холмсу, как только мы вышли.

– Вероятно, – согласился он. – Но я не мог больше находиться в таком унылом обществе.

– Я и сам удивился тому, как долго вы продержались, прежде чем вспыхнуть.

Мы пересекли Белгравию и направились в расположенный неподалеку индийский ресторанчик. Холмс упорно молчал. Мы вошли в неприметную дверь и уселись за роскошный стол из красного дерева. Мой желудок требовательно заурчал, когда из кухни донеслись пряные и острые запахи.

– Давненько мы здесь не были, – сказал Холмс подошедшему официанту. – Приготовьте ужин на троих голодных мужчин. Блюда можете выбрать по своему усмотрению.

Официант кивнул, подтверждая заказ, и скрылся в темноте, обходя столы, за которыми сидели обычные посетители ресторана: отставные военные, студенты-медики, а также стесненные в средствах молодые люди.

– На троих мужчин? – удивленно переспросил я.

– Я назначил здесь встречу Шинуэллу Джонсону, – объяснил Холмс. – Трупы были найдены в местности, которую он хорошо знает, так что будет разумно воспользоваться его помощью.

Если не ошибаюсь, я уже упоминал об этом Джонсоне. Он частенько помогал Холмсу в последние годы. Прежде его имя было довольно известно в преступной среде, и он два раза успел побывать в тюрьме Паркхёрст, а теперь работал на Холмса, поставляя ему последние новости криминального мира. Однако он не был стукачом, по выражению уголовников, и никогда не имел дела с полицией. Джонсон держал Холмса в курсе всех перемен, происходящих в окрестных бандах, и, как никто другой, знал жизнь городского дна. Его можно было даже назвать приятным человеком, если не обращать внимания на измятые поля его котелка, сломанный нос и шрам на щеке.

– Вечер добрый, джентльмены, – произнес он, подходя к нам. – Решили еще раз перекусить?

– Я заказал ужин и для вас.

Холмс сделал приглашающий жест, указывая на самый дальний от входа стул. Джонсон всегда проявлял крайнюю осторожность, встречаясь с нами, и предпочитал сидеть в темном углу.

– Должен заметить, что здесь не подают ни одного блюда, которое я не смог бы переварить, – проговорил он. – Если бы вам довелось попробовать стряпню моей матушки, вы бы поняли, что мне не страшна никакая отрава.

Ядовитыми здешние блюда действительно не были, однако мы дружно расстегнули воротники и позволили себе чуть больше кларета, чем обычно, – чтобы хоть немного охладить наши пылающие языки.

– Одному богу известно, как этим можно наесться, – сказал Джонсон, покончив с ужином. – А пока жевал, вроде чувствовал себя сытым.

– Но разве мы не подкрепились немного? – возразил Холмс, отправляя в рот последний кусок чего-то жирного и острого, напоминающего по вкусу баранину.

– Я теперь не буду мерзнуть по меньшей мере неделю, – согласился Джонсон, доставая керамическую трубку. – Полагаю, вы хотели поговорить со мной о тех трупах, что нашли в Ротерхите.

– Вы совершенно правы.

– Я был уверен, что рано или поздно вы об этом спросите. Откровенно говоря, я сам собирался навестить вас. Знаю, что в газетах писали всякую чушь про банду хулиганов. Но не сомневаюсь, что мистер Холмс не настолько глуп, чтобы купиться на эти россказни.

Я не смог сдержать улыбку при виде смущенного выражения на лице моего друга.

– Признаться, я был занят другим делом, когда появились эти сообщения, – сказал Холмс, – поэтому не уделил им должного внимания.

– И весь Лондон вместе с вами, – добавил Джонсон с искренней мягкой улыбкой, которая совершенно преобразила его лицо. – Но у вас, по крайней мере, есть оправдание. Один человек не способен уследить за всем. – Он сделал большой глоток из своего бокала и раскурил трубку. – Наверное, будет лучше, если я расскажу все по порядку. Со всеми подробностями, как вы любите.

Глава 6

– От первого трупа почти ничего не осталось, – начал рассказ Джонсон. – Во всяком случае, так я решил поначалу. Вы же знаете, это порой выглядит как нечто бесформенное, разобрать, что к чему, можно лишь тогда, когда отойдешь подальше и осмотришь тело целиком. А вблизи – просто кровавое месиво. Таким и был этот труп. Мясо почти без кожи, истерзанное в клочья, ну ровно кружева на женском белье. Его нашли у причала, он плавал в воде, словно детская лодочка.

Через несколько минут вокруг собралась толпа бездельников, пришедших поглазеть, как тело достают из воды. Затем появилась полиция, останки упаковали в мешок, и все вернулись к своим обычным делам. Большинство решило, что бедняга просто свалился в воду и угодил под работающий винт катера. Порой такое случается. Кроме того, чтобы тебя так разукрасили в Темзе, много времени не потребуется. Если хотите знать мое мнение, то живности в ней намного больше, чем людей на берегу. Там полно всякой заразы, крыс и хищных рыб, которые тут же вцепятся в вашу руку, как только заметят ее. Это безжалостная река. Стоит вам оказаться в воде, вас уже не выпустят обратно. Так или иначе, полиция увезла труп, и никто не вспоминал о нем, пока не нашли следующий.

Он выглядел так же ужасно, как и первый, но вы бы сразу увидели разницу. Руки и ноги у него были в кандалах. Этого уже никак не назовешь обычным пьяницей, свалившимся с причала. Кто-то столкнул его в воду.

Люди много разного говорили. Пустили слух, что бедолагу сбросили с плавучей тюрьмы. Вроде тех кораблей, на которых каторжников отправляют в Австралию или еще куда-то. Плавучая тюрьма… Клянусь вам, джентльмены, если меня до сих пор что-то удивляет в мире, так это румяные и толстые умники. Если парень был заключенным, значит он сбежал. Но тогда непонятно, как он умудрился в кандалах уплыть так далеко.

Я порасспрашивал кое-кого об этих железяках, джентльмены, и могу сказать лишь одно: в тюрьмах такие не используют. Не сомневайтесь, многие в нашей части города очень хорошо знают, как выглядят тюремные кандалы. И значит, кто бы ни заковал того парня в цепи, это было сделано не по решению суда.

Оттого-то я решил подробнее разузнать о втором трупе.

Его нашла компания ребятишек. Не стоит делать такое удивленное лицо, доктор, детям в здешних местах не впервой видеть покойников. Уверяю вас, главная трудность была в том, чтобы эти маленькие шельмецы не обыскали его раньше полиции. Я бы не доверил им продавать пирожки с мясом. Они так же безжалостны, как и сама река.

Я заглянул к одному знакомому бобби – такое редко случается, но он неплохой парень, и мне всегда приятно поболтать с ним, как и ему со мной. И он рассказал мне все, что знал сам, хотя знал он не очень много. Судебный врач определил, что тот человек умер еще до того, как упал в воду. Кроме того, его покусали хищники или какие-то другие клыкастые твари. На теле остались отчетливые следы острых зубов. И этот бедняга был еще живой, когда звери на него набросились, потому что его руки разодраны до костей – видно, он пытался защищаться.

Тот судебный врач долго жил в Индии, и он клянется, что видел прежде похожие раны. Так выглядел бы человек, на которого напал тигр. Также на трупе остались следы от укусов тропических змей. И снова получается, что земля возле пристани кишит этими скользкими тварями, хотя они должны подохнуть здесь от холода. Помнится, когда я был мальчишкой, мой папаша притащил домой мертвого питона, которого нашел где-то по дороге. По вкусу он напоминал цыпленка.

Как бы то ни было, я никому не пожелал бы такой смерти. Самое первое, что приходит на ум – мне, во всяком случае, – бедолага угодил в трюм корабля, контрабандой перевозившего диких животных. Вы ведь знаете, как это бывает. Если зверинец не предназначался для забавы какого-нибудь толстосума или для опытов ученых джентльменов, которым не удалось получить официальное разрешение, остаются только китайцы с их зельями. Признаться, я ничего не имею против этого. Не знаю, как суп с тигриными потрохами может продлить мою жизнь, но не отказался бы его попробовать, если только будет не слишком противно.

После этого я решил досконально выяснить, кто в округе занимается подобной коммерцией. И должен вам сказать, что все они такие же хитрые бестии, какой была моя бабуля, когда у нее появлялись деньги на выпивку. Притом что ни одному из них я не доверил бы даже фокстерьера, не говоря уже о львах, нашлась все же парочка пройдох, известных умением заключать крупные сделки в обход закона. И они время от времени принимаются за старое. Я готов поклясться своим честным именем – если в деле замешан нелегальный торговец зверьем, то это один из них.

Первый – склочный старикашка-итальянец, его зовут Марио, как и всех прочих макаронников. В основном он подыскивает жилье для состоятельных леди и джентльменов. Но если бы вам понадобилось завести носорога, то это к нему – я точно знаю, что он продал по крайней мере двух. Одного – важной шишке из Бата, другого – какому-то сумасшедшему шотландцу. Как Марио доставил животных сюда и переправил покупателям без посторонней помощи – ума не приложу. Но все так и было, он провернул это дельце. Еще он достает всяких отвратительных тварей для тех придурков, которым нравится с ними работать. Вы ведь понимаете, о ком я толкую, мистер Холмс. О тех худосочных парнях, которые не могут припугнуть клиента, не устроив из этого целое представление. Вплоть до того, что держат в подвале гиен или бассейн с акулами, лишь бы запугать бедных обывателей. В мое время им просто ломали пухлые пальцы, а не засовывали в штаны ядовитых змей. Как же я ненавижу мюзик-холлы, привившие людям страсть к дешевым эффектам. Этот итальяшка вполне может быть тем, кто вам нужен, но я бы поставил на второго.

Второй – родом из Уэльса, кличут его Томас, как и всех прочих валлийцев. Он часто крутит дела с теми ребятами, что работают скальпелем. Поэтому я и решил, что вам нужен именно он. Иногда его зверюшек успевают разрезать на куски еще до того, как он пересчитает деньги. Покупателей у него хватает: врачи, ученые да и все, кто захотел посмотреть, как эти божьи твари внутри устроены. Не могу представить, зачем им это нужно. Когда доктор вскрывает мертвеца, понятно, чему он может научиться. Но пусть он разрежет барсука хоть от задницы до макушки, это ничем не поможет мне, окажись я на операционном столе. Разве нет?

Эти двое – ваши главные подозреваемые, если вы действительно решили пойти по этому пути. Хотя должен признать, что ни тот ни другой не стали бы разбрасывать трупы и привлекать к себе внимание. Я хочу сказать, что если у вас в подвале живет леопард, то вы без хлопот избавитесь от мертвого тела, так ведь? Через пару минут от него останутся только изгрызенные кости. Однако редкие звери тут точно замешаны, как я уже говорил.

Третий труп нашли всего два дня назад. Только он не плыл по реке, а лежал в мешке, растерзанный на куски. Его кто-то положил у стены «Помятой рожи». Конечно, на самом деле трактир называется «Ароматная роза», но большинство посетителей неважно читают, особенно когда выходят обратно. И они слегка изменили название. Оно лучше подходит для этого дрянного местечка. Почувствовать аромат розы здесь можно лишь в том случае, когда за стойкой сидит парень, промышляющий грабежом могил.

Останки обнаружил слепой старик, который просто поднял мешок, перепутав его со своим. Напрасно смеетесь, все так и было. Едва ли в этой части города что-то заставит вас улыбнуться. Разве что мрачно усмехнуться, как усмехнулись бы здешние ребята при встрече с вами. Старик понял свою ошибку после того, как у него промокла спина. Крови было немного, но она просочилась сквозь ткань мешка и его рубашки. Он изрядно перепугал посетителей «Помятой рожи», когда вернулся и с криком «Какой ублюдок пролил пиво прямо в мой мешок?» вытряхнул содержимое на барную стойку. Слепой долго бушевал, хотя ему объяснили, что лежало внутри. Он не был брезглив. Нужно придумать что-то посильнее, доктор Ватсон, чтобы у старого солдата затряслись губы от страха. Бедняга был очень недоволен тем, что так и не нашел свой мешок.

Теперь вы должны понимать, почему эти три трупа кое-кого заинтересовали. Не только полицию, но и бульварных писак. Никакие статейки не расходятся так хорошо, как репортажи об убийстве. Откровенно говоря, если бы можно было писать кровью вместо чернил, газетчики так бы и сделали. Это просто стая стервятников.

Еще до того, как высохли пятна крови на стойке, об этом случае заговорили даже те, кто никогда и на пушечный выстрел не подходил к трактиру. Поползли сплетни, и с каждым пересказом в них оставалось все меньше правды. Они могут запутать даже толкового бобби, если только такие бывают, но я думаю, что должны быть всякие. Как вы собираетесь расследовать это дело, если оно уже обросло слухами? Каждый встречный вам все подробно расскажет, только помните, что половину истории он выдумал сам.

Теперь главное, чтобы об этом деле поскорее забыли. Рано или поздно это все равно случилось бы, люди ничем не интересуются подолгу. Но если болтовня утихнет, паника тоже прекратится, и всем снова покажется, будто городская полиция понимает, что делает. Кроме того, ведь ни один из убитых не был важной персоной? С какой стати поднимать переполох из-за простых людей? В конце концов начнут говорить, что здесь подрались две банды хулиганов, а газетчики отправятся искать новости поинтереснее.

Но банды тут ни при чем, мистер Холмс. Во всяком случае, те, о которых я слышал. А мимо моих ушей, как вы знаете, мало что проскальзывает. За последние несколько месяцев здесь появились два новых человека – ирландец, который, кажется, занимается грязными политическими делишками, стараясь сколотить состояние, и странный тип по имени Кейн, что держится особняком. С ним мало кто сталкивался, но у него крепкие кулаки, и он уже побил двух местных парней. Однако ни тот ни другой, как я понимаю, не связаны с этими убийствами. Такие вещи бесполезны, если люди не знают, чья это работа. Бандиты не станут никого убивать, если в этом нет смысла, а коли он есть, то, разумеется, раструбят об этом повсюду. Повторяю, они ни при чем, готов поклясться своим добрым именем. А это все, что у меня есть.

Как бы то ни было – а я не сомневаюсь, что если кто и доберется до сути, то только вы, мистер Холмс, – это чертовски темное дело, и никакие банды хулиганов к нему и близко не подбирались.

Глава 7

Возможно, я и не утолил до конца голод, но совершенно точно пресытился беседой с Джонсоном. Его манера разговора одинаково болезненно действовала и на слух, и на разум. Одному богу известно, как Холмс, признающий лишь строгую логику фактов, выуживал необходимые сведения из этого сумбура. Тем не менее он справился и с этим.

– Полагаю, на сегодня достаточно, – сказал он наконец. – Возможно, я скоро снова обращусь к вам за помощью. Мне представляется, что в этом деле важно знать местные условия, да и просто сильные кулаки могут весьма пригодиться.

– Будьте уверены, мистер Холмс, я появлюсь сразу, как только вы позовете, – ответил Джонсон.

Холмс расплатился за ужин, а затем объявил, что короткая прогулка пойдет нам на пользу.

– Мы должны обдумать наши дальнейшие шаги, Ватсон, – добавил он. – И свежий воздух поможет нам в этом.

Шинуэлл Джонсон оставил нас, как только мы вышли из ресторана, исчез, не договорив последней фразы, чтобы вернуться в мир, так хорошо знакомый ему самому, но нам абсолютно чуждый. Пока мы прогуливались по улицам Белгравии, Холмс хранил молчание, переваривая новые сведения, а заодно и ужин. Детектив то отбивал тростью четкий ритм по плитам тротуара, то разглядывал витрины магазинов с видом самого беззаботного человека в городе. Однако я знал, что он в эти минуты размышлял так же напряженно, как и работал ногами.

– Мы ничего не узнаем, наблюдая со стороны, – заявил он, всматриваясь в туманное небо у нас над головой. – Необходимо провести вылазку на вражескую территорию.

– Вы хотите отправиться в Ротерхит?

– Разумеется. – Он с улыбкой взглянул на меня. – Вы идете со мной?

– Вы меня спрашиваете? Это что-то новенькое.

Обычно мне оставалось лишь гадать, куда он исчезает среди ночи, выпрыгнув, без особой на то необходимости, из окна спальни и оставив на столе лишь следы пепла и театрального грима.

– Я же знаю, как вам нравится ходить по улицам с револьвером в кармане, – ответил он, косясь на мой пиджак и, вне всякого сомнения, проверяя, прихватил ли я с собой оружие на этот раз.

Однако сегодня я был безоружен.

– В вашей компании у меня часто появляется возможность им воспользоваться.

– Как хорошо, что полиция предоставляет нам некоторую свободу действий.

– А как еще они могут поддерживать свою репутацию?

Я ничуть не сомневался, что значительная часть уголовных дел доходит до суда исключительно благодаря трудам Холмса.

– Едва ли все настолько печально, как вы еженедельно описываете в своих историях, – заметил он. – Я буду откровенно удивлен, если полицейские вскоре не перестанут здороваться с вами.

– Это вы им покровительствуете, а не я.

– Спорный момент. Ваше перо…

– …записывает ваши слова.

– Иногда.

Опять мне приходится препираться с редактором.

– Всегда, – настоял на своем я. – Но не обязательно в том же контексте.

– С искажениями.

– В авторской трактовке, – вздохнул я. – Благодаря моим историям весь англоязычный мир почитает вас как гениального сыщика. Если вы называете это искажениями, в следующий раз я с удовольствием изображу вас более глупым.

– Почему бы и нет? – рассмеялся он. – По крайней мере, наши почтальоны смогут немного отдохнуть.

– Вы этого не перенесете.

– Чепуха! Работа сама по себе приносит удовлетворение.

– Однажды я уже было поверил вам, – возразил я. – Но потом заметил, что вы любите определять род занятий человека, едва взглянув на отвороты его брюк.

– Обычная тренировка наблюдательности.

– Хвастовство, – с усмешкой поправил я.

– Есть некоторое различие между хвастовством и объяснением метода тому, кто не способен сделать самостоятельное умозаключение! – воскликнул он.

Дружеское подтрунивание грозило превратиться в серьезную ссору, и тогда разговаривать с Холмсом станет совершенно невозможно.

– В самом деле, есть, – согласился я. – Второе предполагает скромность и смирение.

Мой друг вынужден был замолчать. Хотя бы на одно мгновение.

– Прекрасно, – объявил он наконец тоном капризного ребенка. – Больше я не стану вам ничего объяснять. И посмотрим, как вы будете выкручиваться.

С этими словами он вышел на дорогу, чтобы остановить кеб.

Глава 8

Это был далеко не первый случай, когда мне доставалось из-за неровного характера Холмса. Его настроение менялось непредсказуемо, от воодушевления, граничащего с одержимостью, до глубокой задумчивости. Как единственный близкий друг Шерлока, я не мог избежать знакомства и с худшей его стороной. Должен сказать, что немногие, окажись они на моем месте, сносили бы так терпеливо все капризы Холмса. На самом деле в своих записках я всячески смягчал их описания, чтобы читатель не придавал им чрезмерного значения. Все, кто когда-либо общался с детективом (а таких было немного, ибо и его порой сторонились, и он сам избегал шумных компаний), воспринимали эту быструю смену настроения как неотъемлемую черту его натуры.

В первые годы нашего брака Мэри часто удивлялась, как я мог выдерживать его общество. «Он, конечно, гений, – признавала она, – но я не понимаю, как ты ухитрялся жить рядом с ним». В действительности это было не так уж и сложно, и со временем Мэри все поняла. Просто некоторые люди устроены иначе, чем мы. Разум Холмса был настолько удивителен, что я не могу его ни с кем сравнить. Но за каждую вспышку вдохновения, за все творческие озарения великому мастеру дедукции и логического анализа приходилось расплачиваться. К тому же любой мудрец иногда ошибается. Он настолько перегружал свой мозг, что тот отвечал ему подобными капризами. Если человек будет непрерывно загонять футбольный мяч в ворота, когда-нибудь он непременно растянет связки и захромает.

Говоря о Холмсе, необходимо помнить, что этот блестящий мыслитель был в то же время лучшим моим другом. То, что ему удавалось совмещать подобные ипостаси, в моих глазах поднимало его над другими людьми на недосягаемую высоту.

Однако не могу не признаться, что временами он меня чрезвычайно раздражал.

Глава 9

– Не понимаю, зачем нам понадобился этот маскарад, – вздохнул я, помогая Холмсу расчесывать длинные седые волосы парика, который он выбрал для меня.

– Я ведь сказал, что не стану больше ничего объяснять, – ответил он. – Хотя очевидно, что вы не продержитесь на улицах Ротерхита и пяти минут, если появитесь там в образе доктора медицины Джона Ватсона. Чтобы тщательно обследовать незнакомую среду, нужно полностью погрузиться в нее, раствориться в ней и стать ее частью.

Это верно, как и то, что Холмс всегда любил переодеваться.

Когда он закончил, мое лицо уже нестерпимо чесалось от фальшивых волос и грима. Поглядев в висевшее над камином зеркало, я увидел грязное, заросшее волосами существо. Это был не я, что бы ни утверждал мой рассудок.

Холмс, конечно же, знал толк в маскировке. Возможно, я уже говорил прежде, что сам он при этом не старался скрыть свои черты под слоями грима, а просто превращался в другого человека. Он менял не только облик, но и жесты, мимику, интонации. Казалось, мой друг не очень-то верил в мои способности, поскольку в моей внешности осталось крайне мало от Джона Ватсона. Должен признаться, что он, вероятно, поступил правильно, когда решил перестраховаться. Когда-то я играл Лаэрта в школьном театре и довел до слез пожилую медсестру, которая едва удержалась от того, чтобы выбежать на сцену и оказать мне помощь. Но не могу сказать, что прежние навыки быстро возвратились. Вероятно, во всем виновата армейская служба, приучающая солдата всегда быть самим собой и больше никем, но необходимость прятаться за фальшивой бородой и париком меня определенно раздражала. Я решил поупражняться в хромающей походке.

– Мой дорогой Ватсон, – послышался из соседней комнаты голос Холмса, – так хромают провинциальные комики из мюзик-холла и бездарные исполнители роли Ричарда Третьего. Будьте любезны ходить нормально, иначе вас за добрую милю уличат в обмане.

Я раздраженно стиснул почерневшие зубы и уже готов был спросить, как он узнал, чем я занят. Но попридержал язык. Будь я проклят, если еще раз доставлю ему такое удовольствие.

Разглядывая себя в зеркале, я решил изменить осанку. Поскольку я теперь выглядел гораздо старше своих лет, было бы естественно сгорбиться и, возможно, чуть склонить голову набок. Однако резкая боль в шее тут же заставила меня отказаться от этой идеи.

– Не делайте ничего такого, что может привлечь к вам внимание, – продолжал поучать меня из-за двери Холмс. – Никто не станет приглядываться к вам, если вы сами не дадите повода. Как известно, люди в большинстве своем крайне ненаблюдательны, положитесь на это обстоятельство. Просто убедите себя, что вы находитесь в своей стихии, вы здесь дома, так что ведите себя как можно естественнее. – Наконец он появился в дверях: лысый, татуированный, в ужасно грязном пальто. – И тогда никто даже не посмотрит в вашу сторону.

– Есть, капитан, – ответил я, старательно подражая грубому ирландскому акценту, чем вызвал у Холмса лишь новую гримасу отвращения.