Текст книги "Гимн лиро-эпический на прогнание французов из отечества"

Автор книги: Гаврила Державин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Ф. И. ТЮТЧЕВ НЕМАН

Ты ль это, Неман величавый?

Твоя ль струя передо мной?

Ты, столько лет, с такою славой.

России верный часовой?..

Один лишь раз, по воле бога,

Ты супостата к ней впустил -

И целость русского порога

Ты тем навеки утвердил…

Ты помнишь ли былое, Неман?

Тот день годины роковой,

Когда стоял он над тобой,

Он сам-могучий южный демон,

И ты, как ныне, протекал,

Шумя под вражьими мостами,

И он струю твою ласкал

Своими чудными очами?..

Победно шли его полки,

Знамена весело шумели,

На солнце искрились штыки,

Мосты под пушками гремели И с высоты, как некий бог,

Казалось, он парил над ними

И двигал всем и все стерег

Очами чудными своими…

Лишь одного он не видал…

Не видел он, воитель дивный,

Что там, на стороне противной,

Стоял Другой-стоял и ждал…

И мимо проходила рать Все грозно-боевые лица,

И неизбежная Десница

Клала на них свою печать…

И так победно шли полки,

Знамена гордо развевались,

Струились молнией штыки,

И барабаны заливались…

Несметно было их число И в этом бесконечном строе

Едва ль десятое чело

Клеймо минуло роковое…

1853

А. Н. МАЙКОВ СКАЗАНИЕ О 1812 ГОДЕ

Ветер гонит от востока

С воем снежные метели…

Дикой песнью злая вьюга

Заливается в пустыне…

По безлюдному простору,

Без ночлега, без привала,

Точно сонм теней, проходят

Славной армии остатки,

Егеря и гренадеры,

Кто окутан дамской шалью,

Кто церковною завесой, То в сугробах снежных вязнут,

То скользят, вразброд взбираясь

На подъем оледенелый…

Где пройдут – по всей дороге

Пушки брошены, лафеты;

Снег заносит трупы коней,

И людей, и колымаги,

Нагруженные добычей

Из святых московских храмов…

Посреди разбитой рати

Едет вождь ее, привыкший

К торжествам лишь да победам…

В пошевнях на жалких клячах,

Едет той же он дорогой,

Где прошел еще недавно

Полный гордости и славы,

К той загадочной столице

С золотыми куполами,

Где, казалось, совершится

В полном блеске чудный жребий

Повелителя вселенной,

Сокрушителя империй…

Где ж вы, пышные мечтанья!

Гордый замысел!.. Надежды

И глубокие расчеты

Прахом стали, и упорно

Ищет он всему разгадки,

Где и в чем его ошибка?

Все напрасно!..

И поник он, и, в дремоте,

Видит, как в приемном зале Незадолго до похода -

В Тюльери стоит он, гневный;

Венценосцев всей Европы

Перед ним послы: все внемлют

С трепетом его угрозам…

Лишь один стоит посланник,

Не клонив покорно взгляда;

С затаенною улыбкой…

И, вспыливши, император:

"Князь, вы видите,-воскликнул, Мне никто во всей Европе

Не дерзает поперечить:

Император ваш-на что же

Он надеется, на что же?"

"Государь!– в ответ посланник. Взять в расчет вы позабыли,

Что за русским государем

Русский весь стоит народ!"

Он тогда расхохотался,

А теперь-теперь он вздрогнул…

И глядит: утихла вьюга,

На морозном небе звезды,

А кругом на горизонте

Всюду зарева пожаров…

Вспомнил он дворец Петровский,

Где бояр он ждал с поклоном

И ключами от столицы…

Вспомнил он пустынный город,

Вдруг со всех сторон объятый

Морем пламени… А мира Мира нет!.. И днем, и ночью

Неустанная погоня

Вслед за ним врагов незримых…

Справа, слева-их мильоны

Там, в лесах…

"Так вот что значит Весь народ!.."

 
И безнадежно
Вдаль он взоры устремляет:
Что-то грозное таится
Там, за синими лесами,
В необъятной этой дали…
 

М. Ю. ЛЕРМОНТОВ
ПОЛЕ БОРОДИНА

1

Всю ночь у пушек пролежали

Мы без палаток, без огней,

Штыки вострили да шептали

Молитву родины своей.

Шумелабуря до рассвета;

Я, голову подняв с лафета,

Товарищу сказал:

"Брат, слушай песню непогоды:

Она дика, как песнь свободы".

Но, вспоминая прежни годы,

Товарищ не слыхал.

2

Пробили зорю барабаны,

Восток туманный побелел,

И от врагов удар нежданный

На батарею прилетел.

И вождь сказал перед полками:

"Ребята, не Москва ль за нами?

 
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали".
И мы погибнуть обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой.
 

3

 
Что Чесма, Рымник и Полтава?
Я, вопомня, леденею весь,
Там души волновала слава,
Отчаяние было здесь.
Безмолвно мы ряды сомкнули,
Гром грянул, завизжали пули,
Перекрестился я.
Мой пал товарищ, кровь лилася,
Душа от мщения тряслася,
И пуля смерти понеслася
Из моего ружья.
 

4

 
Марш, марш! пошли вперед, и боле
Уж я не помню ничего.
Шесть раз мы уступали поле
Врагу и брали у него.
Носились знамена, как тени,
Я спорил о могильной сени,
В дыму огонь блестел,
На пушки конница летала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
 

5

 
Живые с мертвыми сравнялись,
И ночь холодная пришла,
И тех, которые остались,
Густою тьмою развела.
И батареи замолчали,
И барабаны застучали,
Противник отступил;
Но день достался нам дороже!
В душе сказав: помилуй боже!
На труп застывший, как на ложе,
Я голову склонил.
 

6

И крепко, крепко наши спали

Отчизны в роковую ночь.

Мои товарищи, вы пали!

Но этим не могли помочь.

Однако же в преданьях славы

Все громче Рымника, Полтавы

 
Гремит Бородино.
Скорей обманет глас пророчий,
Скорей небес погаснут очи,
Чем в памяти сынов полночи
Изгладится оно.
 

1830-1831

ДВА ВЕЛИКАНА

 
В шапке золота литого
Старый русский великан
Поджидал к себе другого
Из далеких чуждых стран.
За горами, за долами
Уж гремел об нем рассказ,
И помериться главами
Захотелось им хоть раз.
И пришел с грозой военной
Трехнедельный удалец,
И рукою дерзновенной
Хвать за вражеский венец.
Но улыбкой роковою
Русский витязь отвечал:
Посмотрел – тряхнул главою.
Ахнул дерзкий-и упал!
Но упал он в дальнем море
На неведомый гранит,
Там, где буря на просторе
Над пучиною шумит.
 

1832

БОРОДИНО

– Скажи-ка, дядя, ведь не даром

Москва, спаленная пожаром,

Французу отдана? Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!

Недаром помнит вся Россия

Про день Бородина!

– Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя:

Богатыри – не вы!

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля…

Не будь на то господня воля,

Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали,

Ворчали старики:

"Что ж мы? на зимние квартиры?

Не смеют, что ли, командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?"

И вот нашли большое поле:

Есть разгуляться где на воле!

Построили редут.

У наших ушки на макушке!

Чуть утро осветило пушки

И леса синие верхушки Французы тут как тут.

Забил снаряд я в пушку туго

И думал: угощу я друга!

Постой-ка, брат мусью!

Что тут хитрить, пожалуй к бою;

Уж мы пойдем ломить стеною,

Уж постоим мы головою

За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.

Что толку в этакой безделке?

Мы ждали третий день.

Повсюду стали слышны речи:

"Пора добраться до картечи!"

И вот на поле грозной сечи

Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,

И слышно было до рассвета,

Как ликовал француз.

Но тих был наш бивак открытый:

Кто кивер чистил весь избитый,

Кто штык точил, ворча сердито,

Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,

Все шумно вдруг зашевелилось,

Сверкнул за строем строй.

Полковник наш рожден был хватом:

Слуга царю, отец солдатам…

Да, жаль его: сражен булатом,

Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:

"Ребята! не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали!"

И умереть мы обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий

Французы двинулись, как тучи,

И все на наш редут.

Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нами,

Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блестел,

Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

Наш рукопашный бой!..

Земля тряслась-как наши груди,

Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы

Заутра бой затеять новый

И до конца стоять…

Вот затрещали барабаны И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,

Могучее, лихое племя:

Богатыри – не вы.

Плохая им досталась доля:

Немногие вернулись с поля.

Когда б на то не божья воля,

Не отдали б Москвы!

1837

К. К. ПАВЛОВА МОСКВА

День тихих грез, день серый и печальный;

На небе туч ненастливая мгла,

И в воздухе звон переливно-дальний,

Московский звон во все колокола.

И, вызванный мечтою самовластной,

Припомнился нежданно в этот час

Мне час другой,-тогда был вечер ясный,

И на коне я по полям неслась.

Быстрей! быстрей! и у стремнины края

Остановив послушного коня,

Взглянула я в простор долин: пылая,

Касалось их уже светило дня.

И город там палатный и соборный,

Раскинувшись широко в ширине,

Блистал внизу, как бы нерукотворный,

И что-то вдруг проснулося во мне.

Москва! Москва! что в звуке этом?

Какой отзыв сердечный в нем?

Зачем так сроден он с поэтом?

Так властен он над мужиком?

Зачем сдается, что пред нами

В тебе вся Русь нас ждет любя?

Зачем блестящими глазами,

Москва, смотрю я на тебя?

Твои дворцы стоят унылы,

Твой блеск угас, твой глас утих,

И нет в тебе ни светской силы,

Ни громких дел, ни благ земных.

Какие ж тайные понятья

Так в сердце русском залегли,

Что простираются объятья,

Когда белеешь ты вдали?

Москва! в дни страха и печали

Храня священную любовь,

Не даром за тебя же дали

Мы нашу жизнь, мы нашу кровь.

Не даром в битве исполинской

Пришел народ сложить главу

И пал в равнине Бородинской,

Сказав: "Помилуй бог, Москву!"

Благое было это семя,

Оно несет свой пышный цвет,

И сбережет младое племя

Отцовский дар, любви завет.

1844

Е. А. БАРАТЫНСКИЙ Д. ДАВЫДОВУ

 
Пока с восторгом я умею
Внимать рассказу славных дел,
Любовью к чести пламенею
И к песням муз не охладел,
Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в пыл сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашных волновал!
Так, так! покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминанье горделиво
Хранить я буду оный день!
Клянусь, Давыдов благородный.
Я в том отчизною свободной,
Твоею лирой боевой
И славный год войны народной
В народе славной бородой!
 

1825

И. С. НИКИТИН РУСЬ

Под большим шатром

Голубых небес -

Вижу – даль степей

Зеленеется.

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

По степям, в моря

Реки катятся,

И лежат пути

Во все стороны.

Посмотрю на юг:

Нивы зрелые,

Что камыш густой,

Тихо движутся;

Мурава лугов

Ковром стелется,

Виноград в садах

Наливается.

Гляну к северу:

Там, в глуши пустынь,

Снег, что белый пух,

Быстро кружится;

Подымает грудь

Море синее.

И горами лед

Ходит по морю.

И пожар небес

Ярким заревом

Освещает мглу

Непроглядную…

Широко ты, Русь,

По лицу земли

В красе царственной

Развернулася!

У тебя ли нет

Поля чистого,

Где б разгул нашла

Воля смелая?

У тебя ли нет

Про запас казны,

Для друзей стола,

Меча недругу?

У тебя ли нет

Богатырских сил,

Старины святой,

Громких подвигов?..

И давно ль было,

Когда с Запада

Облегла тебя

Туча темная?

Под грозой ее

Леса падали,

Мать сыра-земля

Колебалася.

И зловещий дым

От горевших сел

Высоко вставал

Черным облаком!

Но лишь кликнул царь

Свой народ на брань, Вдруг со всех концов

Поднялася Русь.

Собрала детей,

Стариков и жен,

Приняла гостей

На кровавый пир.

И в глухих степях,

Под сугробами,

Улеглися спать

Гости навеки.

Хоронили их

Вьюги снежные,

Бури севера

О них плакали!..

 
И теперь среди
Городов твоих
Муравьем кишит
Православный люд.
По седым морям,
Из далеких стран,
На поклон к тебе
Корабли идут.
И поля цветут,
И леса шумят,
И лежат в земле
Груды золота.
И во всех концах
Света белого
Про тебя идет
Слава громкая.
Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя,
Назвать матерью.
Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову!
 

1851

А. Ф. ВОЕЙКОВ К ОТЕЧЕСТВУ

О русская земля, благословенна небом,

Мать бранных скифов, мать воинственных славян

Юг, запад и восток питающая хлебом:

Коль выспренний удел тебе судьбою дан!

Твои климат, хлад и мраз, для всех других столь грозный,

Иноплеменников изнеженных мертвит,

Но крепку росса грудь питает и крепит.

Твои растения не мирты – дубы, сосны;

Не злато, не сребро-железо твой металл,

Из коего куем мы плуги искривленны

И то оружие, с которым сын твой стал

Освободителем Европы и вселенны.

Не производишь ты алмазов, жемчугов:

Седой гранит, кремень-твой драгоценный камень,

В которых заключен струей текущий пламень,

Как пламень мужества в сердцах твоих сынов.

О русская земля! ты ввек не производишь

Ни тигров яростных, ни алчных крови львов,

Ни злых крамольников, страшнейших тех чудовищ.

Нет, матерь! не твоей утробою рожден

Сей лютый крокодил, короны похититель,

Чертогов, алтарей, престолов сокрушитель,

Не уважающий законов естества,

Враг человечества, враг дерзкий божества,

Которого рука полмира оковала

И угрожать тебе неволею дерзала,

Которого алчбе подлунный тесен круг! Твой росс есть ада враг, твой росс есть неба друг!

Великосердая решительница споров

Меж царствами земли! тобой рожден Суворов,

Петр-диво, Александр-краса земных владык,

И Задунайский вождь, и Крымский, и Чесменский,

И громом свергший в ад Денницу князь Смоленский.

О, да прильпнет навек к гортани мой язык,

Десная пусть рука моя меня забудет,

Когда не ты, не честь твоя и слава будет

Восторгов, хвал моих единственный предмет!

О русская земля, отечество героев!

С благоговением тебе дивится свет.

Не драгоценностей ты ищешь среди боев,

Не царства, не града прияла мздой побед,

Но благодарность лишь единую стяжала

И, лавроносная! едино удержала

Из прав, присвоенных над слабыми мечом,

Лишь право быть царям и царствам образцом

Великодушия; народам показала,

Как независимость и веру защищать,

Как жизни не щадить, как смерть предпочитать

Ярму железному, цепям позорным рабства.

В сердцах сынов твоих пылает бранный жар,

И пусть пылает, он! еще один удар -

И идол сокрушен, наказано коварство,

И в преисподнюю низвергнуто тиранство!

О росс! вся кровь твоя отчизне-довершай!

Не Риму – праотцам великим подражай.

Смотри, перед тобой деяний их зерцало;

Издревле мужество славян одушевляло;

Царица скифская, рассеяв персиян,

Несытного кровей главу отъемлет Кира;

Опустошителю Персеполя и Тира

Вещают их послы: "Богами скифам дан

Плуг-чтоб орать поля, меч-биться за свободу;

Будь другом, не врагом ты храброму народу,

Женоподобных нет меж нами индиян;

Нет тканей пурпурных, смарагдов, перл и злата,

Стрелами, копьями и бронями богата

Лишь Скифская земля. Мужей увидишь здесь За независимость все, все мы ополчимся,

Или смирим твою неистовую спесь,

Иль ляжем все костьми; тебе ж не покоримся!"

Мамай с ордой татар, как волк на верный лов,

Зубами скрежеща, бежит из нырищ, гладный;

Но, развернув хоругвь свободы, на врагов

Димитрий с громами-и варвар кровожадный

Нашел не добычу, а вечный срам и смерть.

Лев скандинавский, Карл, грозит Россию стерть,

Мечтает увенчать себя бессмертной славой,

Но погребает честь и гордость под Полтавой,

Стремится Фридерик Европу возмутить,

По воле править мнит вселенный судьбою;

Но равновесие меж царств восстановить

С полками Салтыков едва выходит к бою -

И низложен других народов покоритель,

Непобедимости исчезнула мечта.

И се восстал еще ужаснейший губитель!

И вновь обеты всех к тебе: "Гряди, спаситель!

Гряди, о росс! вина такой войны свята;

Но, возвратив покой отчизне, миру кровью,

Над миром царствуй ты не ужасом-любовью".

1812

КНЯЗЮ ГОЛЕНИЩЕВУ-КУТУЗОВУ СМОЛЕНСКОМУ*

Князь славы! именем народов и царей,

Иноплеменничья избавившихся плена,

Объемлю я твои священные колена -

О, будь благословен, верховный вождь вождей,

Завоевавший гроб священныя свободы,

Расторгший рабства цепь и сокрушивший бич!

Тебе со плесками воскликнули народы;

Тебе звук арф, глас труб, торжеств и славы клич:

Ты не отечества – вселенныя спаситель!

Уже, господствуя, Европу зря в цепях,

В цареубийственных вращая скиптр руках,

Играл судьбою царств коварный похититель;

Уже, пронырствами и дерзостью велик,

На троны возводил.и низводил владык;

Безверный потоптал законы и святыню,

Мнил мир весь положить в безлюдную пустыню,

Мнил видеть славы храм вдали уже отверст,

Мнил свой поставить трон высоко, выше звезд,

И тьмы тем, всадники, кони и колесницы,

Тристаты и пешцы по манию десницы

Готовы ринуться. Как сонмы вешних вод,

Свирепые, сломив спасительный оплот,

Уносят хижины и затопляют нивы,

Пастух, оцепенев, зрит прежде край счастливый

И плод рачения лет многих и трудов

Добычей жалкою свирепости валов, Так галлов полчища несметны, нечестивы,

В Россию хлынули и полились в Москву,

Успехом упоен, враг верит горделивый:

"Росс склонит под ярмо позорное главу!"

Но гибельны пути лукавы и строптивы;

И справедливый бог не тако совещал;

Он перстом на тебя монарху указал.

О, вид торжественный! о, зрелище прекрасно!

Доверенностию полсвета окружен,

Поник седым челом, коленопреклонен,

Не в лыстех мужеских, не в силе войск ужасной,

Не в конской крепости-слезящий взор простер,

Ты в боге положил сердечно упованье

И молишь, в бой идя за веру, за царя,

Благословить твое святое начинанье.

И не умедлил бог! кто сильный постоит?

Ты стал в лице врагам, как ангел-истребитель:

Все вспять! полки, вожди, сам мира победитель…

Вослед им мразы, глад, отчаяние, стыд

И твой губящий гром – посол твоей десницы,

Как вышнего глагол, несущий казнь для злых,

От коего дрожит в основах мир своих;

И где Сеннахериб? где кони, колесницы?

Проклятый господом, исторгнут корень злых;

И на распутиях их трупы воссмердели,

Как жабы мерзкие, излезшие из блат.

И россы цепи рвать германцев полетели:

Ликуют небеса и стонет мрачный ад.

Теки, о исполин! рази, карай злодейство;

Мир миру славными победами даруй

И раны сограждан спокойством уврачуй.

Да будет целый мир-единое семейство!

Да обнимаются, как братия, цари!

Да встанут новые для Феба алтари!

Под Александровой счастливою державой

Дадут науки плод, искусства процветут;

Тебе обязаны спокойствием и славой,

Отчизне и тебе дань сердца принесут.

Уже бессмертие от муз тебе готово:

Векам провозгласит дела твои Платон,

Хвалами возгремит об оных Цицерон,

Созвездье в небесах откроет Гершель ново

И именем твоим великим наречет;

Рафаэль оживит твой образ на холстине,

В меди и мраморе твой вид – гроза гордыне.

Я зрю: твой обелиск до облак восстает,

И восседит орел полночный на вершине.

Я слышу гласы лир: славнейшие певцы,

Державин, Дмитриев, плетут тебе венцы;

Коломбы росские вкруг света обтекают,

Дела твои в концах вселенной возвещают,

И имя славное твое из рода в род

В благословениях к потомству перейдет.

1812-1813

* Написано до получения плачевного известия о кончине великого нашего полководца.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ О ВОЙНЕ 1812 ГОДА
ЗАПЛАКАЛА РОССИЯ ОТ ФРАНЦУЗА

Как заплакала Россиюшка от француза.

Ты не плачь, не плачь, Россиюшка, бог тебе поможет!

Собирался сударь Платов да со полками,

Со военными полками да с казаками.

Из казаков выбирали да есаулы;

Есаулы были крепкие караулы,

На часах долго стояли да приустали:

Белые ручушки, резвы ножечки задрожали.

Тут спроговорил-спромолвил да князь Кутузов:

"Ай вы вставайте ж, мои деточки, утром поранее,

Вы умывайтесь, мои деточки, побелее,

Вы идите, мои деточки, в чистое поле,

Вы стреляйте же, мои деточки, не робейте,

Вы своего свинца-пороха не жалейте,

Вы своего же французика побеждайте".

Не восточная звезда в поле воссияла -

У Кутузова в руках сабля заблистала.

КАК И ПИШЕТ ПИСЬМО ФРАНЦУЗСКИЙ КОРОЛЬ

Ой как и пишет письмо

Вот французский король,

Пишет-то он ко российскому:

"Ой ну прошу я тебя,

Прошу тебя, российский царь,

Прошу не прогневаться, Ой распиши ты мне

В своей кременной Москве

Квартирушки на семьсот тысяч, Он господам-то моим,

Моим генералушкам,

Квартирушки что ни лучшие,

Ой ну как мне-то, королю,

Квартирушку самолучшую Во царских твоих палатушках!"

Ой как и тут-то был царь,

Крепко царь наш призадумался,

Да повесил буйну голову.

Ой вот Кутузов-генерал,

Сам он вышел, речь возговорил,

Ровно, братцы, во трубу трубил:

– Ой ну мы встретим его,

Французского императора,

Середи поля Можайского,

Мы поставим ему

Столы – пушки медные,

Скатерочки – востры шашечки;

Мы пошлем-то ему

Наедочки дюже горькие Ядрочки ему чугунные;

Ну еще-то мы пошлем

Напиточки дюже крепкие -

Вот пулечки ему быстрые;

Ой на закусочку ему -

Донских-то казачушков

Да со пиками длинными!

РАЗОРЕНА ПУТЬ-ДОРОЖКА

Разорена путь-дорожка от Можая до Москвы, Разорил-то путь-дорожку неприятель вор-француз.

Разоривши путь-дорожку, во свою землю пошел,

Во свою землю пошел, ко Парижу подошел.

Не дошедши до Парижа, стал на месте, постоял,

Стал на месте, постоял,-сам головкой покачал;

Покачавши головою, стал он речи говорить,

Стал он речи говорить, стал Париж-город хвалить:

"Ты Париж ли, Парижок, Париж славный городок!" -

Не хвалися, вор-француз, своим славным Парижем!

Как у нас ли во России есть получше города,

Есть получше, пославней, есть покраше, почестней,

Есть получше, есть покраше, распрекрасна жизнь-Москва,

Распрекрасная Москва – Всему свету голова,

Всему свету голова – все земельки собрала!

Распрекрасная Москва в путь-дорожку широка,

Диким камнем выстлана, желтым песком сыпана,

Что приют-город Москва – всей России честь-хвала!