Текст книги "Роковое кресло"

Автор книги: Гастон Леру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 12
Вежливым следует быть со всеми, особенно с Французской академией

Мадам Гаспар Лалует вовсе не преувеличила, предсказывая своему супругу, что на следующий день он станет знаменитым.

И действительно, в течение двух месяцев в Париже не было человека более знаменитого, чем он. В доме не переводились журналисты, а его фотографии украшали страницы журналов всего мира. Надо сказать, что мсье Лалует принимал все эти почести как должное. Смелость, якобы проявленная им в подобных обстоятельствах, словно освобождала его от всякой скромности. Мы здесь не случайно говорили, якобы проявленная смелость, так как на самом деле мсье и мадам Лалует совершенно успокоились и перестали бояться возможной мести мага. А его визит в лавку, который вначале поверг их в неописуемый ужас, вселил в обоих ощущение безопасности и уверенности в будущем.

И вот это будущее не заставило себя ждать.

Гаспар Лалует был единогласно избран в прославленную Академию, и ни один соперник не явился оспаривать у него лавры мученика.

В течение следующих нескольких недель и дня не проходило, чтобы в комнате за лавкой торговца картинами не появлялся мсье Ипполит Патар. Он приходил обычно к вечеру, стараясь быть не узнанным на улице, крался через маленькую низкую дверцу со двора, торопливо пересекал помещение и запирался с мсье Лалуетом в небольшом кабинете, где никто не мог их потревожить. Здесь они готовили речь. Надо признать, что мсье Лалует вовсе не хвастался, утверждая, что у него отменная память. Она и вправду была замечательной. Будущий академик, без сомнения, будет знать свою речь наизусть. Мадам Лалует сама взялась за дело и велела супругу пересказывать этот шедевр ораторского искусства постоянно, вплоть до отхода ко сну и с утра пораньше. Она же научила его располагать листки речи на столе так, чтобы создалось полное впечатление, будто он их читает, по мере прочтения откладывая в сторону. Наконец, она пометила верх этих страниц красным значком, чтобы мсье Лалует случайно не перевернул на виду у всех эти листки сверху вниз.

И вот наступил канун того знаменательного дня, который будоражил все парижское общество. Газеты сутками держали своих корреспондентов на улице Лаффит. После предшествующего тройного эксперимента не оставалось никакого сомнения в том, что мсье Гаспар Лалует обречен на скорую смерть. Люди желали получать информацию о последних часах жизни великого человека каждые пять минут. И поскольку мсье Лалует, видимо устав, решил отдохнуть и никого не принимал в течение дня, мадам Лалует сама отвечала на вопросы газетчиков. Бедная женщина просто сбилась с ног, но лицо ее сияло. Потому что на самом деле мсье Лалует держался молодцом.

– Молодцом, мсье редактор так и напишите в своих газетах… Он держится молодцом!

На самом же деле в тот день мсье Лалует покинул с предосторожностями свое жилище. Слава только мешала ему, когда необходимо было остаться одному для того, чтобы напоследок еще несколько раз повторить свою речь. Уже с рассвета он, не будучи никем узнанным, отправился к дальнему родственнику жены, державшему лавку на площади Бастилии. На втором этаже был телефон, и только мсье Лалует мог им пользоваться, что позволило ему пересказывать мадам Лалует, несмотря на разделявшее их расстояние, наитруднейшие пассажи блистательной речи, автором которой, заметим по секрету, являлся мсье Ипполит Патар.

Он, как было условленно, пришел к мсье Лалуету в лавочку на площади Бастилии около шести вечера. Все, казалось, складывалось наилучшим образом, как вдруг в беседе между двумя коллегами произошел следующий небольшой инцидент.

– Дорогой друг, – говорил мсье Ипполит Патар, – вы можете радоваться. Никогда еще под нашим куполом не собиралось столь блистательное общество! Там будут все академики. Слышите? Все! Все хотят своим присутствием подчеркнуть особое уважение, которое они питают к вам. Вплоть до мсье Лустало, который предупредил, что придет, хотя его редко видят на такого рода церемониях, так как великий ученый очень занят. Он не соизволил приехать ни ради Мартимера, ни ради д'Ольнэ, ни даже ради Мартена Латуша, прием которого вызвал самое крайнее любопытство.

– Ах так? – произнес мсье Лалует, который вдруг помрачнел. – Мсье Лустало будет на заседании?

– Он взял на себя труд написать мне по этому поводу целое письмо.

– Это очень любезно с его стороны..

– Да что с вами, дорогой Лалует? Вы, похоже, чем-то огорчены…

– Да-да, вы правы! – признал мсье Лалует. – О, это не так важно, конечно.., но я не очень хорошо повел себя в отношении великого Лустало…

– Как это?

– Еще задолго до того, как выставить свою кандидатуру, я поехал к нему в надежде узнать его мнение по поводу секретов Тота и других глупостей по поводу смерти Мартена Латуша. Он был очень категоричен и посмеялся надо мной. Мнение этого великого ученого, хотя и высказанное в шокировавших меня вульгарных выражениях, во многом способствовало принятию мною решения представить свою кандидатуру в Академию.

– Ну и что! Я не вижу, из-за чего вам тревожиться…

– Подождите, дорогой мсье постоянный секретарь, подождите… Официально представив свою кандидатуру, я стал наносить необходимые визиты, не так ли?

– Конечно! Эта традиция, которой нельзя пренебрегать, иначе будет очень невежливо… тем более что сама Академия не колебалась ни минуты, чтобы сделать шаг первой, смею вам напомнить, дорогой мсье Лалует…

– Так вот, ну а я как раз и проявил невежливость в отношении человека, который в общем-то имел право в первую очередь рассчитывать на мою признательность… Я не наносил визита великому Лустало!

Мсье Ипполит Патар так и подскочил:

– Как?! Вы не нанесли визита великому Лустало?

– Честное слово, нет!

– Но, мсье Лалует, вы поступили вопреки всем нашим правилам!

– Я это знаю!

– Удивительно слышать такое от вас! Вы оскорбили Академию!

– О мсье постоянный секретарь, я не собирался этого делать…

– Но почему же, мсье Лалует, вы не нанесли полагающегося визита великому Лустало?

– Я скажу вам, мсье постоянный секретарь… Из-за Аякса и Ахилла, двух огромных псов, напутавших меня. И еще из-за Тоби. Вид у него тоже довольно устрашающий.

Мсье Ипполит Патар ахнул с выражением непередаваемого изумления:

– Вы?! Такой смелый человек!

– Дело в том, – отвечал несчастный, горестно опустив голову, – дело в том, что меня трудно запугать химерами, но.., я весьма опасаюсь реальной действительности. Я видел здоровенные клыки и слышал крики…

– Какие крики?

– Сначала собачий вой, а затем несколько раз что-то похожее на душераздирающий человеческий вопль!

– Душераздирающий человеческий вопль?

– Ученый сказал мне, что это, должно быть, дерутся грабители на берегу Марны. Но, честное слово, мне показалось, что так кричат только люди, когда их убивают… Место там пустынное… Дом на отшибе… Это было так страшно, что я туда больше не вернулся…

Пока произносились эти последние слова, мсье Ипполит Патар, сев за стол, начал просматривать железнодорожное расписание.

– Едем! – сказал он.

– Куда?

– К великому Лустало! Наш поезд отправляется через пятнадцать минут… Так будет еще полбеды, поскольку официально вас изберут только завтра!

– Если так, – ответил Лалует, – не стану отказываться! С вами – пожалуйста! Вы видели этих собак?

– Да, да, и великана Тоби тоже.

– Отлично! А потом поужинаем в ресторанчике в Варенне, рядом с вокзалом, в ожидании обратного поезда.

– Если только Лустало не пригласит нас на ужин, – ответил мсье Патар. – А это весьма возможно, если, правда, он не забудет.

Они уже собрались выйти, торопясь к Венсеннскому вокзалу, который находился совсем рядом. Но в этот момент раздался телефонный звонок.

– Это, видимо, мадам Лалует, – заметил будущий академик. – Я скажу ей, что мы поужинаем за городом. Он подошел к аппарату и, сняв трубку, стал слушать.

Аппарат находился в самой глубине комнаты, которая освещалась тусклой электрической лампочкой. То ли от этой лампочки, дававшей слабое освещение, то ли от волнения, вдруг охватившего его, мсье Лалует казался совсем зеленым. Обеспокоенный мсье Патар спросил:

– Что случилось?

Мсье Лалует склонился к аппарату:

– Не клади трубку, Элали. Надо, чтобы ты повторила это мсье постоянному секретарю.

– Что случилось? – возбужденно повторил мсье Патар.

– Письмо от Элифаса де ля Нокса! – ответил Лалует, зеленея все больше.

Мсье Патар вмиг пожелтел и, издав удивленный возглас, торопливо приложил к уху отводную трубку. Они стали слушать вдвоем.

Они слушали голос мадам Лалует, читавшей текст письма, только что пришедшего на имя ее супруга.

«Дорогой мсье Лалует!

Я рад вашему успеху и уверен, что с таким человеком, как вы, можно не опасаться некоего неприятного переживания, способного прервать нить вашего выступления. Как вы можете судить по марке на конверте, я по-прежнему нахожусь в Лейпциге, но после той встречи с вами я, испытав любопытство, ознакомился с материалами по этому странному делу, связанному с Академией. И теперь, поразмыслив, могу задать себе такой вопрос: так ли это естественно, что три академика умирают один за другим, прежде чем занять кресло магистра д'Аббевиля? Может быть, кому-то было нужно, чтобы они умерли? И вот что я себе сказал: если я сам не убийца, то это не значит в конце концов, что на земле вообще нет убийц! Во всяком случае, надеюсь, эти размышления не остановят вас. Даже если у кого-то и были причины убрать с дороги мсье Мортимара, д'Ольнэ и Латуша, то вполне вероятно, что нет никакой причины для убийства мсье Гаспара Лалуета. Мой привет и наилучшие пожелания мадам Лалует.

Элифас де Сент-Эльм де Тайбур де ля Нокс».

Глава 13
В поезде

Трясясь в поезде Варенна – Сент-Илэр, мсье Ипполит Патар и мсье Гаспар Лалует размышляли.

Их размышления, по-видимому, были невеселыми, поскольку ни тот ни другой не проявляли никакого желания ими поделиться.

Письмо Элифаса было полно жуткого здравого смысла:

«Если я сам не убийца, то это не значит, что на земле вообще нет убийц!» Фраза эта как заноза сидела в их мозгу. Конечно, больше всех страдал мсье Лалует, но и мсье Патар чувствовал себя не намного лучше. Он, естественно, попросил у мсье Лалуета объяснений, и тот в подробностях рассказал о вполне безобидном визите этого самого Элифаса. Впрочем, эта откровенность была теперь уже совсем не опасна. В конце концов ведь мсье Лалуета уже избрали. Но даже если бы его не успели избрать, очень может быть, что после этого письма Элифаса мсье Лалует все равно рассказал бы о визите, так как сам начал сомневаться, есть ли у него основания так уж радоваться своему избранию.

Что же касается мсье Ипполита Патара, то зародившаяся в нем на мгновение мысль о том, что он был старательно устранен осторожным Лалуетом от столь значительного инцидента, каковым стало возвращение Элифаса, быстро исчезла под напором весьма мрачных мыслей, навеянных таким разумным предположением самого Элифаса де ля Нокса: «Если это не я, то может быть другой!» «Так ли это естественно, что три академика умирают один за другим, прежде чем занять кресло магистра д'Аббвиля?» Это была еще одна фраза, которая так и мелькала перед глазами мсье Патара.

А душу несчастного мсье Лалуета особенно терзало последнее предположение:

«Даже если у кого-то и были причины убрать с дороги мсье Мортимара, д'Ольнэ и Латуша, то вполне вероятно, что нет никакой причины для убийства мсье Гаспара Лалуета».

Вполне вероятно.

Мсье Лалует никак не мог проглотить это «вполне вероятно»!

Он взглянул на мсье Патара. Выражение лица постоянного секретаря становилось все менее и менее уверенным.

– Послушайте, Лалует, – сказал он вдруг, – письмо этого Элифаса наводит на мрачные мысли.., но, положа руку на сердце, я думаю, что здесь нет причин для тревоги..

– Да? – ответил мсье Лалует слегка изменившимся голосом. – Однако вы ведь в этом не уверены?

– О! Теперь, после смерти Мартена Латуша, я более ни в чем на свете не уверен… Из-за него меня так мучили угрызения совести… Не хотел бы, чтобы это повторилось и с вами..

– Что? – глухо проговорил мсье Лалует, вытянувшись во весь рост перед мсье Патаром. – Вы что, уже записали меня в покойники?

Толчок вагона отбросил торговца картинами на сиденье, и он со стоном рухнул на скамью.

– Нет, я не записывал вас в покойники, друг мой, – мягко ответил мсье Патар, кладя руку на ладонь своего спутника, – но это не мешает мне думать о том, что кончина тех троих, возможно, не была так уж естественна.

– Тех троих! – вздрогнул Лалует.

– Этот Элифас хорошо сказал. Его выводы наводят на размышления… Вот мне и пришло на ум кое-что из того, о чем я узнал, проведя собственное расследование. Однако скажите мне, мсье Лалует, вы не знали ни мсье Мортимара, ни мсье д'Ольнэ, ни мсье Латуша?

– В жизни в ними не разговаривал.

– Тем лучше! – вздохнул постоянный секретарь. – Вы мне в этом клянетесь? – вдруг спросил он.

– Клянусь головой Элали, моей супруги.

– Это хорошо! – сказал мсье Патар. – Следовательно, вас ничто не связывает с их судьбой…

– Вы меня немного приободрили, мсье постоянный секретарь. Значит, вы все же полагаете, что их судьбы как-то связаны?

– Да, теперь уже я так думаю., после письма Элифаса… Честное слово! Мысль об этом колдуне всех нас загипнотизировала, и, поверив в его невероятное колдовство, никто даже не пытался искать в чем-то другом естественный и, быть может, преступный секрет этой страшной загадки.

«Может быть, кому-то было нужно, чтобы они умерли?» – повторял мсье Патар возбужденно, как бы разговаривая сам с собой. И как бы сам у себя спрашивал: «Может, так?.. Может, так?»

– Ну и что? Пусть так! Что вы хотите сказать? Что с вами? Только что меня немного успокоили, а теперь снова начинаете! Вы что-то знаете? – всхлипнул мсье Лалует, вид которого вызывал жалость.

Постоянный секретарь крепко сжал его руку.

– Да ничего мне неизвестно! – проворчал он. – Однако, если поразмыслить, можно что-нибудь узнать! Эти три человека раньше друг друга не знали, вы понимаете, мсье Лалует, они познакомились во время выборов на место магистра д'Аббвиля… И никогда до этого не виделись! Никогда! У меня есть тому подтверждение, хотя мсье Латуш и солгал мне, утверждая, что они давние друзья. Вот так! Тотчас после выборов они собрались.., тайно встречались, то у одного дома, то у другого… Все считали, что они хотели обсудить угрозы колдуна, придумать, как помешать его планам. И все этому поверили, я тоже… Какая наивность! Они говорили о чем-то другом. Все трое чего-то опасались.., прятались от людей! А их не понимали!

– Вы уверены? – спросил чуть дыша Лалует.

– Уверен, раз говорю! О, я тоже кое-что узнал… Знаете ли вы, где они встретились впервые?

– Конечно, нет!

– Догадайтесь!

– Но как?

– Да здесь! Здесь! В этом поезде, совершенно случайно. Они встретились, когда отправились с визитом перед выборами к мсье Лустало! И возвращались они, конечно, тоже вместе. С тех пор с ними, видимо, произошло что-то ужасное, что предшествовало их таинственной смерти, поскольку они продолжали тайно встречаться.. Вот о чем я думаю – Возможно, так и есть.. С ними случилось что-то неизвестное… Но со мной-то, мсье постоянный секретарь, со мной-то ничего не случилось!

– Нет! Нет! С вами ничего не случилось… Вот почему я и думаю, что если речь идет о вас, то вы можете быть спокойны, дорогой мсье Лалует! Да, похоже, что так.., более или менее спокойны. Я говорю «более или менее», поймите, потому что теперь.., я не могу более брать на себя никакой ответственности, никакой.

В этот момент поезд остановился. Служащий на платформе выкрикнул: «Варенна – Сент-Илэр!» Мсье Патар и мсье Лалует так и подскочили. О! Мыслями они были сейчас очень далеко от Варенны, настолько далеко, что даже забыли, зачем сюда приехали… Тем не менее они вышли из вагона, и мсье Лалует сказал мсье Патару:

– Мсье Патар, вы должны были бы рассказать мне все, что я только что услышал от вас, еще тогда, когда впервые пришли в мой магазин.

Глава 14
Душераздирающий человеческий вопль

На вокзале не оказалось экипажа, по этому пришлось отправиться в Шенвьер пешком в наступающей темноте.

На Шенвьерском мосту, перед тем как спуститься к берегу Марны, к самой короткой тропе, ведущей к одинокому дому великого Лустало, мсье Лалует остановил своего спутника.

– И все же, дорогой мсье Патар, – спросил он глухо, – вы-то сами не верите в то, что они собираются меня убить?

– Кто это они? – нервно воскликнул постоянный секретарь.

– Откуда мне знать? Те, кто убил тех троих…

– Прежде всего кто вам сказал, что они были убиты? – почти пролаял Патар, ответив вопросом на вопрос.

– Вы сами!

– Я ничего не говорил, понятно?! Потому что мне лично ничего не известно!

– Скажу вам честно, мсье постоянный секретарь: дело в том, что я очень хочу стать академиком и быть в Академии…

– Вы уже в ней состоите!

– Да, это так! – вздохнул мсье Лалует.

Они спускались к берегу… Чувствовалось, что мсье Лалуета все еще обеспокоен.

– Но все-таки не хотелось бы быть убитым, – сказал он.

Мсье Ипполит Патар пожал плечами. Этот человек, который не умел читать, прекрасно знал, что, выставляя свою кандидатуру в Академию, он мог вовсе не опасаться всего того, чего опасались другие, не выставившие своих кандидатур. Он считал этого человека героем, а тот оказался всего лишь пройдохой и от этого сильно упал в глазах постоянного секретаря. Патар решил весьма жестко напомнить Лалуету о самоуважении:

– Дорогой мсье, в жизни бывают моменты, ради которых стоит рисковать!

«Вот так! Получай!», – подумал он про себя. Дело в том, что в действительности этот Лалует со своими жалобами был ему просто отвратителен. Конечно, положение представлялось трудным, таинственным и в конечном счете угрожающим. Но, как считал мсье Ипполит Патар, Лалует все равно в выигрыше, ведь он стал академиком.

Мсье Лалует опустил голову. Чуть погодя он поднял ее лишь для того, чтобы обронить в вечерней прохладе поистине мерзкие слова:

– А мне обязательно читать эту речь?

В этот момент они шли берегом Марны. Ночной туман уже окутал фигуры обоих путников. Мсье постоянный секретарь посмотрел на темную воду глубокой реки, а потом на поникшего мсье Лалуета. Он почувствовал желание просто утопить его. Бух! Толчок в плечо и…

Однако, вместо того чтобы пихнуть это рыхлое тело в пучину, мсье постоянный секретарь дружески взял своего спутника под руку.

Мсье Ипполит Патар поступил именно так, потому что меньше всех на свете был способен на преступление, и к тому же он вдруг подумал о том, чего стоила бы прославленной компании четвертая смерть…

Мысль эта бросила его в дрожь. Боже! Ну что же он наделал! Так взволновать этого чудесного мсье Лалуета! Какое-то сумасшествие! Мсье Патар пожал руку мсье Лалуету. Поклялся этому в сущности славному человеку в своей вечной искренней признательности… Попытался снова зажечь в нем академический пыл, который, конечно же по его вине, чуть не остыл. Он расписал своему спутнику его завтрашний триумф, обрисовал опьяненную, очарованную толпу и окончательно растопил лед в сердце мсье Лалуета, нарисовав мадам Лалует, гордую и сияющую супругу героя дня, сидящей в первой ложе и принимающей все поздравления.

В конце концов они обнялись, поздравляя и подбадривая друг друга, смеясь над собой от того, что как дети испугались своих же черных мыслей. Они уже, осмелев, громко смеялись и тут увидели, что подошли к ограде дома великого Лустало.

– Берегитесь, тут собаки! – предупредил мсье Лалует. Однако собак не было слышно. И странная вещь, калитка оказалась незаперта. Тем не менее мсье Ипполит Патар позвонил, чтобы предупредить хозяев, что к ним пришли.

– Где же Аякс и Ахилл? – удивился он. – Да и Тоби? Что-то он не идет.

В самом деле никто не появлялся.

– Пошли! – позвал мсье постоянный секретарь.

– Я боюсь собак! – снова застонал мсье Лалует.

– Говорю вам, что я их уже давно знаю! – повторил мсье Патар. – Они не сделают нам ничего плохого.

– Тогда идите первым, – храбро скомандовал мсье Лалует.

Так они дошли до крыльца. В саду, во дворе и в доме царила глубокая тишина. Дверь в дом тоже была приоткрыта. Они толкнули ее. Наполовину открытый газовый фонарь освещал вестибюль.

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнул мсье Патар тонким голосом.

Но никто не отозвался.

Они подождали еще немного в этой необычной тишине. Все двери, выходящие в вестибюль, были закрыты. Мсье Патар и мсье Лалует в сильном недоумении, держа шляпы в руках, переминались на месте. И вдруг стены дома сотряслись от страшного вопля. В ночной тиши эхом отозвался отчаянный душераздирающий человеческий крик.