Текст книги "Иисус. Тайна рождения Сына Человеческого (сборник)"
Автор книги: Гастон Чемберлен
Соавторы: Джекоб Коннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Галилеяне
Если б я послушался внушения своего сердца, я провел бы здесь заключительную черту этой главе. Но в интересах позднейших объяснений необходимо рассматривать явление Христа не только во всей Его чистоте, освобожденной от всего окружающего, но также и в Его отношениях к этому окружающему. Иначе будут непонятны многие важные явления из прошлого и настоящего. Вовсе не безразлично, получим ли мы путем строгого анализа точное понятие насчет того, что в этом образе заключалось еврейского и нееврейского. На этот счет с самого начала христианской эры и поныне всюду, от низших слоев интеллектуального мира и до самых высших, царила страшная путаница. Людям было трудно постигнуть столь возвышенный образ и обозреть его органические отношения к среде. Но, кроме того, все сходилось точно нарочно, чтобы стереть и подделать его истинные черты: этому способствовали особенности еврейской религии, сирийский мистицизм, египетский аскетизм, эллинская метафизика, затем также и римские государственные и жреческие предания, к тому же еще суеверие варваров, всякие недоразумения и всякие недомыслия. В XIX веке много занимались распутыванием этого вопроса, однако, насколько мне известно, никому еще не удалось выделить немногие важные пункты из массы фактов и выяснять их перед всеми. Мы попытаемся здесь – правда, без учености, но беспристрастно – исследовать, насколько Христос принадлежал к своей среде и ее воззрениям, насколько Он разнился от нее и высоко парил над ними. Только таким путем удастся высвободить от всяких случайностей личность Христа в ее цельном, независимом достоинстве.
Итак, прежде всего возникает вопрос: был ли Христос евреем по принадлежности к племени?
Этот вопрос на первый взгляд представляет что-то мелочное. Перед подобным явлением все особенности рас обращаются в ничто. Возьмем для примера Исайю. Как бы высоко он ни стоял над своими современниками, он остается неизменно евреем с головы до пят– всякое его слово, так сказать, вытекает из самой истории и духа его народа; даже в тех случаях, когда он обличает и клянет что-нибудь характерно еврейское, он все-таки остается евреем. У Христа нет ничего подобного. Или возьмем еще Гомера. Он впервые пробуждает эллинский народ к самосознанию; чтобы быть в состоянии это сделать, он должен был таить в собственной груди своей квинтэссенцию всего эллинизма. Где же тот народ, который, будучи пробужден Христом к жизни, приобрел себе этим самым драгоценное право – хотя бы он жил на антиподах – считать Христа своим? Во всяком случай, не в Иудее! Для верующих Христос есть Сын Божий, а не человеческий; для неверующего трудно найти формулу, которая бы так выразительно и сжато определила неоспоримый факт этой несравненной личности в ее неизъяснимости. Бывают явления, которые нельзя определить без символа. Вот все, что я хотел сказать о принципиальном вопросе, чтобы очистить себя от всякого подозрения, будто я плыл на буксире той плоской «исторической» школы, которая берется объяснить необъяснимое. Другое дело – изучить историческую среду личности, для того чтобы еще ярче выступила эта личность. Когда мы это сделаем, то все-таки ответить на вопрос, был ли Христос евреем, будет отнюдь не легко. По религии и воспитанию Он, несомненно, был евреем; по племени же, по всей вероятности; Он не быль евреем в точном смысле слова.
Название Галилея (от Gellil haggoyim) означает «языческий округ». По-видимому, эта часть страны, столь отдаленная от интеллектуального центра, не сохранила полной чистоты даже в древние времена, когда Израиль пользовался могуществом и единством и когда она была уделом колен Невфалимова и Завулонова. О колене Невфалимовом говорится, что оно с самого начала было «очень смешанного происхождения», и если где-либо сохранилось в Палестина первобытное, неизраильтянское население, то нигде в таком количестве, как в северных областях. К этому надо прибавить еще одно обстоятельство. Между тем как остальная Палестина по своему географическому положению была, так сказать, изолирована от света, уже в то время, когда израильтяне заняли страну, существовала дорога от Генисаретского озера в Дамаск, и оттуда легче было добраться до Тира и Сидона, чем до Иерусалима. Так, мы видим, что Соломон уступил значительную часть этого «языческого округа» (как он уже назывался в Книгах Царств) царю тирскому Хираму – двадцать городов, в уплату за поставку на сооружение храма кедров и елей, и получил от него 120 талантов золота – не лежало сердце царя израильского к этой области, наполовину населенной чужеземцами! Тирский царь Хирам, очевидно, нашел ее малонаселенной, ибо воспользовался случаем, чтобы поселить в Галилее какие-то чужестранные народности. Затем наступило, как известно, разделение на два царства, и с этих пор, то есть уже за тысячу лет до Христа[2]2
Грец История еврейского народа.
[Закрыть], лишь по временам мимолетно устанавливалась более тесная политическая связь между Галилеей и Иудеей, а такая связь обыкновенно более, чем общность религии, способствует слиянию народов. Также и во времена Христа Галилея была в политическом отношении оторвана от Иудеи, так что стояла по отношению к ней на положении чужого края[3]3
Грец соч. I, 567. «Галилея и Перея имели одного общего правящего тетрарха, между тем как Иудея, Самария и Идумея подчинялись римскому прокуратору». Грэц прибавяет: «Вследствие враждебности самарян, земля которых врезывалась клином между Иудеей и Галилеей, отношения между двумя разделенными областями были еще более стеснены». Кроме того, вообще нет основания отожествлять истых «израильтян» севера с собственно «иудеями».
[Закрыть]. Между тем случилось нечто, почти совершенно уничтожившее навеки вечные израильский характер этой северной области: за 720 лет до Христа (следовательно, около полутора веков до вавилонского пленения евреев) северное царство Израильское было опустошено ассириянами и население его, по-видимому, во всей его совокупности, во всяком случае, в большинстве переселено в различные отдаленные части государства, где израильтяне в короткое время слились с остальными жителями и вследствие этого исчезли бесследно[4]4
Так окончательно исчезли, что многие богословы, располагавшие досугом, ломали себе голову в XIX столетии над вопросом: куда давались израильтяне? Ученые не могли понять, как 5/6 народа, которому Иегова обещал всю землю, могли попросту исчезнуть. Одна изобретательная голова даже заявила, что десять колен, считавшихся пропавшими, суть не кто иные, как нынешние англичане! Он не затруднился даже вывести мораль из этого открытия: поэтому-де бриттам принадлежит по праву около % всей поверхности земли, а остальная 1/6-евреям (См.: Lost Israel-where are they, to be found. Edinburg, 1877). В этой брошюре упоминается еще другое сочинение Вильсона: «Our israelitish origin». Согласно этим авторитетам, есть англосаксы, ведущие свое происхождение от Моисея. Каких только глупостей не говорилось в этом милом XIX веке!
[Закрыть]. В то же время из отдаленных местностей были переселены в Палестину иноземные племена. Ученые предполагают, конечно, не представляя ручательства, что значительная часть прежнего смешанно-израильского населения осталась в стране; во всяком случае, этот остаток не держался особняком от переселенцев и был поглощен смешанным населением[5]5
Как изгладился отличительный характер израильского народа, повествует Робертсон Смит (Robertson Smith. The Prophets of Israel. 1905).
[Закрыть]. Итак, судьба этих земель была совсем иная, чем судьба Иудеи. Когда позднее евреи были уведены, то земля их оставалась, так сказать, незаселенной, обитаемой лишь немногими, притом туземными, земледельцами, так что по возвращении из плена вавилонского, где они, кроме того, соблюдали свою плененную чистоту, евреям нетрудно было и далее сохранить эту чистоту. Галилея и граничащие с нею области, как сказано, были, напротив, систематически колонизованы из Ассирии и, как видно из повествований Библии, из различных частей исполинского царства, в особенности из северной гористой Сирии. В века черед Рождеством Христовым туда, кроме того, выселилось много финикиян, а также и греков[6]6
Альберт Ривель Иисус Назаретский. I, 116. Не надо также забывать, что Александр Великий после восстания в Македонии в 311 г. до Р. X. населил близлежащую Самарию македонянами.
[Закрыть]. На основании этого факта весьма вероятно, что в Галилею занесена была чисто арийская кровь; несомненно, однако, то, что там происходило пестрое смешение самых разнообразных рас и что чужеземцы в большом количестве селились в доступной и плодородной Галилее. Ветхий Завет с прелестной наивностью рассказывает, как эти чужеземцы первоначально начали поклоняться Иегове: в опустевшей стране размножились хищные звери – это нашествие сочли карой за пренебрежение к туземному богу; но в стране уже никого не было, кто научил бы новых жителей, как он желает, чтобы ему поклонялись. И вот колонисты послали к царю ассирийскому и просили его отпустить из плена израильского священника. Тот прибыл и научил их поклоняться «туземному богу». Таким образом жители Северной Палестины, начиная с самарян, стали евреями по вере, даже и те, которые в жилах не имели ни капли еврейской крови. В позднейшие времена там, впрочем, может быть, поселялись и чистокровные евреи, но уже исключительно как чужеземцы, в больших городах, ибо одна из замечательнейших особенностей евреев – а именно после их возвращения из плена, где и сначала резко ограниченное понятие «еврей» служило для обозначения религии, – была забота сохранить свою расу в чистоте, и брак между иудеями и галилеянами был немыслим. Однако и эти еврейские элементы среди чужеземного населения совершенно исчезли из Галилеи незадолго до Рождества Христова. Симон Фасси, один из Маккавеев, после удачного похода Галилеи против сирийцев собрал всех живших там евреев, убедил их эмигрировать и всем поселиться в Иудее[7]7
Грец. Указ. соч. I, 400. См. также I Кн. Маккав. V, 23.
[Закрыть]. Предубеждение против Галилеи сохранилось у евреев до такой степени, что когда во времена юности Христа Ирод Антиппа построил город Тивериаду и хотел заставить евреев поселиться там, ему не удалось склонить их к тому ни обещаниями, ни силой[8]8
Грец. Указ. соч. I, 568. См. losephus, книга XVII, гл. 3.
[Закрыть]. Итак, нет ни малейшего повода предполагать, что родители Иисуса Христа были по племени евреями.
Далее произошло нечто, чему можно бы подыскать не одну аналогию в истории: у жителей расположенной южнее и непосредственно примыкающей к Иудее Самарии, которая, бесспорно, и по крови и по отношениям была гораздо ближе к истым евреям, чем галилеяне, сохранилась преемственная североизраильская антипатия и зависть к евреям; самаряне не признавали церковного главенства Иерусалима, а евреи ненавидели самарян как еретиков до такой степени, что не дозволялось даже поддерживать с ними отношения: правоверный еврей не смел брать из их рук ни куска хлеба – это считалось таким же грехом, как есть свинину[9]9
Из Мишны цитировано Ренаном: Изд. 23, С. 212.
[Закрыть]. Галилеяне же, напротив, считавшиеся у евреев «чужеземцами» и как таковые призираемые и даже исключавшиеся из многих религиозных обрядов, были, однако, правоверные и зачастую даже фанатичные «евреи». Но выводить из этого заключение об их происхождении от евреев было бы просто смешно. Это было бы то же самое, как если бы захотели исконное население Боснии или чистейшее племя индоарийцев Афганистана отождествить с турками только потому, что они строго правоверные магометане и гораздо фанатичнее, чем истые османы. Название «еврей» обозначает прежде всего определенную, сохранившуюся в удивительной чистоте расу, а уже потом людей, исповедующих известную религию. Точно так же совсем невозможно равнять понятие «еврей» с понятием «семит», как это часто делают в последнее время.
Национальный характер, например, арабов совершенно иной, чем характер евреев. К этому я вернусь после, а теперь только обращу внимание на то, что национальный характер галилеян также существенно разнился от еврейского. Разверните любую историю евреев – Эвальда, Грэца или Ренана, – всюду вы найдете, что галилеяне отличались своим характером от прочих обитателей Палестины: они считались горячими головами, энергичными идеалистами, людьми дела. В долгих распрях с Римом до и после времен Христа галилеяне всегда были беспокойным элементом, людьми, которых могла укротить одна лишь смерть. В то время как многочисленные колонии чистокровных евреев в Риме и Александрии жили на превосходной ноге с языческой империей, где они процветали в качестве снотолкователей[10]10
Ювенал рассказывает: «Евреи истолкуют тебе любой совет за какую хочешь плату».
[Закрыть], старьевщиков, квартирохозяев, ростовщиков, актеров, торговцев, ученых и т. д., в отдаленной Галилее еще при жизни Цезаря Езекия Галилеянин осмелился поднять знамя религиозного восстания! За ним следовал Туда Галилеянин с его девизом: «Един Бог-владыка, смерть – ничто, свобода – все»[11]11
Момзен Римская история. V, 515.
[Закрыть]. Затем возникла в Галилее партия сикариев (людей ножа), несколько сходных с современными индийскими «тугами»; их главный вождь, галилеянин Менахем, во времена Нерона истребил римский гарнизон Иерусалима и в награду за это был казнен самими евреями – по обвинению, что он выдавал себя за Мессию; сыновья Иуды были распяты на кресте как опасные для государства (еврейским прокуратором); Иоанн из Гишалы, города, лежащего на крайней северной границе Галилеи, руководил отчаянной обороной Иерусалима против Тита; и ряд галилейских героев замыкает Елеазар, который еще долгие годы после разрушения Иерусалима держался с маленьким отрядом в горах, где он и его приверженцы, потеряв наконец последнюю надежду, умертвили сперва жен и детей, а потом и самих себя[12]12
В позднее жители Галилеи образовали особую расу, отличавшуюся своей силой и мужеством, чти и доказывается их участием в походе под предводительством перса Шарбарца, и взятием Иерусалима в 614 году.
[Закрыть]. Во всем этом, каждый с этим согласится, проявляется особый отличительный национальный характер. О женщинах галилейских неоднократно упоминается в Писании: они славились особенной, только им свойственной красотой. Христиане первых веков рассказывают, кроме того, об их необыкновенной доброте и предупредительности к людям других вероисповеданий – в противоположность надменно-презрительному обращению истых евреев. Этот своеобразный национальный характер нашел еще другое безошибочное выражение: язык. В Иудее и пограничных областях во времена Христа говорили на арамейском языке: еврейский язык был уже мертвым языком, продолжавшим существовать только в Священном Писании. Рассказывают, что галилеяне говорили на таком своеобразном, чуждом наречии арамейского языка, что их можно было узнать с первого слова. «Речь твоя обличает тебя», – заметили слуги первосвященника ап. Петру. Еврейскому языку они не в состоянии были выучиться, так как гортанные звуки составляли для них непреодолимую трудность; галилеян не допускали к публичному чтению молитв, так как «их выговор возбуждал смех»[13]13
Об особенностях галилейского наречия и неспособности галилеян произносить семитические гортанные звуки см. у Ренана: «Langues semitiques».
[Закрыть]. Это доказывает физический недостаток в устройстве гортани и дает повод предполагать, что у них была действительно сильная примесь несемитической крови, ибо богатство гортанных звуков и виртуозность в произношении их составляет черту, общую всем семитам[14]14
См. сравнительную таблицу у Max Muller'a в «Science of language» и в отдельных томах «Sacred Books of the East». Санскритский язык знает только шесть чистых гортанных, еврейский – десять. Самое поразительное – это различие между гортанным придыхательным h, для которого в индогерманских языках известен только один звук, а у семитических языков– пять различных. Напротив, в санскритском имеется 7 различных язычных звуков, в еврейском – всего 2.
Как невероятно трудно совершенно изгладить такт особенности расы, выражающиеся в произношении, известно из примеров нынешних евреев: совершенно чистое произношение наших язычных звуков им так же трудно, как нам овладеть их гортанными.
[Закрыть].
Этим вопросом – был ли Христос евреем по племени? – я счел нужным заняться подробно, потому что ни в одном сочинении я не нашел ясно сопоставленных фактов, касающихся этого предмета. Даже в объективно научных сочинениях, свободных от богословских предвзятых мыслей, таких как сочинение Альбера Ревиля[15]15
Albert Reville. Jesus de Nazareth. Etudes critiquessur les antecedents de I'histoire evangelique et la vie de Jesus. V 2 v. 1897.
[Закрыть], известного профессора сравнительного изучения вероисповеданий при College de France, слово «еврей» употребляется то по отношению к еврейской расе, то по отношению к еврейской религии. У Ревиля мы, например, читаем следующее: «Галилея была населена большей частью евреями, но там встречались также и сирийские, финикийские и греческие язычники». Следовательно, здесь под евреями подразумеваются те, кто поклонялись туземному богу Иудеи, безразлично к какому бы племени они ни принадлежали. А на следующей странице идет речь об арийской расе в противоположность еврейской нации; следовательно, здесь под названием «евреев» подразумевается определенное, тесно ограниченное племя, в течение веков сохранившее свою чистоту. И вот следует глубокомысленное замечание: «Вопрос о том, был ли Христос арийского происхождения, есть праздный вопрос. Человек принадлежит той нации, среди которой он вырос».
И это называлось наукой в благословенном 1896 году! В конце XIX столетия ученый еще не знал, что форма черепа, строение мозга имеют решительное влияние на форму и строение мыслей, так что как бы велико ни было влияние среды, но этот главный факт физического строения связан с известными способностями и возможностями, другими словами, указывает этому влиянию известные пути; он не знал, что строение черепа принадлежит именно к тем характерным особенностям, которые с неискоренимым упорством передаются по наследству, так что посредством кранометрических измерений различаются расы, и в смешанных расах даже по прошествии веков исследователь может открыть атавистически сохранившиеся составные элементы; этот ученый, видите ли, мог думать, что так называемая душа имеет местопребывание вне тела и водит его за нос, как марионетку! О Средневековщина! Когда же наконец поймут люди, что тело не есть безразличная случайность, а выражение внутреннего существа?! Что именно здесь, в этом пункте, соприкасаются оба мира – внутренний и внешний, видимый и невидимый! Я назвал человеческую личность mysterium magnum бытия; и вот в ее видимом образе глазам и пытливому уму представляется это непостижимое чудо. И подобно тому, как возможные формы здания в значительной степени определяются и ограничиваются свойством строительного материала, так и возможный облик человека, его внутреннее и наружное существо в главнейших пунктах определяется унаследованными строевыми камнями, из которых составлена эта новая личность. Конечно, иногда понятию о расе придают слишком большое значение, этим умаляется значение отдельной личности и отвергается великое значение силы идей; кроме того, весь этот вопрос о расах гораздо запутаннее, чем думает человек непросвещенный, – он всецело принадлежит области анатомической антропологии и не может быть решен по произволу исследователей языка и истории.
Все-таки не годится бесцеремонно отодвигать расу в сторону в качестве обстоятельства, которое можно не принимать во внимание; еще менее высказывать о расе что-нибудь прямо ложное и допускать, чтобы такал историческая ложь кристаллизовалась в непогрешимый догмат. Тот, кто утверждает, что Христос был евреем, или невежестен, или неправдив: невежествен, так как он смешивает религию с расой; неправдив, если он знает историю Галилеи, а ее в высшей степени запутанные дела частью замалчивает, частью искажает в пользу своих религиозных предубеждений или даже чтобы угодить могущественному еврейству. На это нельзя ответить положительно. Вероятность того, что Христос не был евреем, что в жилах Его не было ни капли еврейской крови, так велика, что почти равняется уверенности.
К какой расе принадлежал Он?[16]16
Как, напр., объяснить, что Ренан в своей «Жизни Иисуса», появившейся в 1863 г., говорит о невозможности даже догадываться, к какому племени принадлежит по крови Христос, а в V т. своей «Истории Израиля» категорически заявляет: «Христос был еврей» и с необычайной силой набрасывается на тех, кто смеет в этом сомневаться. Уж не повлияло ли тут Alliance Israilite, с которой Ренан в последние годы жизни поддерживал тесные отношения? В наш век мы столько слышим прекрасного о свободе слова, о свободе науки и т. д., а на деле еще более порабощены, чем в XVIII столетии; к прежним повелителям, никогда, в сущности, не слагавшим оружия, прибавились еще новые, гораздо худшие. Прежний гнет, по крайней мере, закалял характер, а новый, исходя из денег и направляемый к деньгам, унижает, обращая в низкое рабство.
[Закрыть] На это нет точного ответа. Так как страна лежала между Финикией и Сирией, которая в своей юго-западной части была насквозь пропитана семитической кровью и к тому же еще, может быть, не совсем была очищена от своего прежнего смешанно-израильского (но ни в какое время не еврейского) населения, то является наибольшая вероятность семитического происхождения. Но кто лишь вскользь заглянет в племенное вавилонское смешение Ассирийского царства[17]17
См.: Winkler Hugo. Die Volker Vorderasiens. 1900.
[Закрыть] и затем узнает, что из различных частей этого царства переселились колонисты в это прежнее отечество евреев, тот подумает с ответом. Ведь возможно, что в некоторых из этих групп колонистов было в обычае заключать браки в своей среде, вследствие чего племя сохранилось чистым; но чтобы это могло соблюдаться более полутысячелетия – почти немыслимо; именно благодаря переходу в еврейскую веру постепенно изглаживались племенные различия, которые первоначально (4 книга Цар. XVII, 29) поддерживались путем отечественных религиозных обычаев. В позднейшие времена, как слышно, туда переселились и греки; во всяком случае, они принадлежали к беднейшим классам и, конечно, сейчас же начинали поклоняться «туземному богу».
Итак, на здравом историческом основании мы можем сделать лишь один вывод: во всей той части света существовала лишь одна чистая раса – раса, которая путем строгих предписаний ограждала себя от смешения с другими народностями; эта раса – еврейская. Что Иисус Христос не принадлежал к ней, можно считать несомненным. Всякое иное утверждение принадлежит к области измышлений.
Этот результат, хотя и чисто отрицательный, имеет, однако, большое значение; он составляет ценный вклад к правильному уразумению явления Христа, а вместе с тем объясняет, почему оно так сильно действует до нынешнего времени и помогает распутать страшно запутанные клубки сбивчивых и ложных представлений, обвившихся вокруг простой, ясной истины. Но далее мы должны заглянуть еще глубже. Внешняя принадлежность менее важна, чем внутренняя; теперь только мы подходим к решительному вопросу: насколько Христос, как моральное явление, принадлежит еврейству и насколько нет. Чтобы установить это раз и навсегда, нам придется сделать ряд важных сопоставлений, и для этого я требую полного внимания читателя.
Религия
Обыкновенно, почти без исключения, дело представляется так, что Христос был довершителем еврейства, то есть религиозных идей евреев[18]18
Похвальное исключение составляет Игеринг (Igering), который говорит в своей «Vorgeschicht der Indoeuropaer», с. 300: «Учение Христа произросло не из почвы Его народа; наоборот, христианство представляет собою преодоление еврейства; в корне его скрывается нечто арийское».
[Закрыть]. Даже правоверные евреи, хотя и не считают в Нем довершителя, однако видят в Нем ответвление своего древа и с гордостью смотрят на все христианство как на придаток еврейства. Это заблуждение, в этом я глубоко убежден; этот унаследованный нами обман – одно из тех мнений, которые мы всасываем с молоком матери и о последствиях которых люди свободомыслящие так же мало думали, как и правоверные церковники.
Несомненно, Христос находился в непосредственных отношениях к еврейству, и влияние еврейства ближайшим образом на склад Его личности и еще в гораздо большей степени на возникновение и историю христианства так велико, что всякая попытка опровергнуть это должна была вести к парадоксам; это влияние было, однако, лишь в слабой степени религиозное. В этом-то вся суть заблуждения.
Мы привыкли считать еврейский народ религиозным по преимуществу; в действительности же, по сравнению с индоевропейскими расами, у еврейского народа религиозность захирелая. У евреев по части религии случилось то, что Дарвин называет «arest of development» – оскудение способностей, омертвение в самой почке. Все отрасли семитического племени, в разных отношениях богато одаренные, искони были удивительно бедны религиозным инстинктом; это та «жесткость сердца», на которую всегда жаловались выдающиеся люди из их среды[19]19
«У семитов много суеверия, но мало религии», – говорит один из авторитетов по этому вопросу Robertson Smith («The Prophets of Israel»).
[Закрыть]. Другое дело ариец! Уже по свидетельству древнейших источников (древнее всех еврейских) мы видим, что ариец, повинуясь какому-то смутному побуждению, пытливо старается разобраться в собственном сердце. Этот человек весел, жизнерадостен, честолюбив, легкомыслен; он пьет, играет, охотится, грабит; но вдруг он задумывается: великая загадка бытия захватывает его целиком – и не в качестве только рационалистической проблемы «откуда мир? откуда я сам?» (на это можно было бы получить чисто логический (и потому недостаточный ответ), а как непосредственная, жизненная потребность. Не понимать, а быть – вот что его притягивает. Не прошлое с его сцеплением причин и следствий, а настоящее приковывает его пытливый ум. Он чувствует, что только тогда, когда он перекинет мосты ко всему окружающему, когда он самого себя – единственно ему непосредственно известное – будет узнавать в каждом явлении, каждое явление будет находить в самом себе, только тогда, когда он, так сказать, приведет самого себя в гармонию с миром, – тогда только он может надеяться уловить собственным ухом тканье вечной ткани, услышать таинственную музыку бытия в собственном сердце. И для того чтобы найти это созвучие, он сам издает голос, пробует петь на все лады, упражняется во всех напевах; затем благоговейно прислушивается. И зов его не остается без отклика: он слышит таинственные голоса; вся природа оживляется, всюду в ней подымается все родственное человеку. С молитвой он падает на колени; он не мнит себя мудрым, он не считает себя способным познать источник и конечную цель мира, но чувствует, что нашел в самом себе высшее назначение, зародыш великих судеб, «семена бессмертия». Это не простое мечтание, а живое убеждение, вера, и, как все живое, опять творит жизнь. В героях своего народа, в своих святых он видит «сверхчеловеков», по выражению Гёте, парящих высоко над землей; на них он хочет походить, ибо и его тянет в высь, и теперь он знает, из какого глубокого колодца они черпали силу, чтобы стать великими… Вот это заглядывание в непроницаемую глубину собственной души, этот порыв ввысь и есть религия. Религия не имеет ничего общего ни с суеверием, ни с моралью: она есть состояние духа. И по тому, что религиозный человек находится в непосредственном соприкосновении с миром, стоящим вне области рассудка, – по тому самому он поэт и мыслитель; он сознательно действует творчески; он бесконечно трудится над неблагодарной сизифовой работой сделать невидимое видимым[20]20
Гердер прекрасно выразился по этому поводу: «Один человек находится в противоречии с самим собою и природой; существо, самое развитое из всех организмов, в то же время наиболее неразвитое в своем новом назначении. Он представляет, следовательно, собою два мира, и в этом сказывается кажущаяся двойственность его существа».
[Закрыть], немыслимое возможным; никогда мы не находим у него завершенную хронологическую космогонию и теогонию: для этого он унаследовал слишком живое чувство бесконечного, его предоставления вечно идут вперед, никогда не замирают; старые заменяются новыми; боги, в одном веке высоко чтимые, в другом едва известны по имени. И все-таки великие познания приобретаются прочно и никогда не пропадают, и прежде всего основное познание, которое уже за несколько тысячелетий до Христа Ригведа пытается выразить так: «Мудрецы находили корни бытя в своем сердце». Это убеждение в XIX веке выразил Гёте почти в таких же словах:
Разве сущность природы не заключена
У человека в сердце?
Вот это религия! Именно этой способности, этого состояния духа, этого инстинкта, заставляющего искать сущность природы в своем сердце, поразительным образом недостает у евреев. Они прирожденные рационалисты. Рассудок у них сильно развит, воля развита в громадной степени, напротив, сила фантазии страшно ограничена. Свои скудные мифически-религиозные представления, даже свои заповеди, обычаи, религиозные предписания – все без исключения они заимствовали от чужих народов, сократили их до минимума и с тех пор сохраняли в окаменелом, неизменном виде; творческий же элемент, в сущности внутренняя жизнь, здесь отсутствует почти вполне; к бесконечно богатой религиозной жизни арийцев религиозная жизнь евреев относится так же, как вышеупомянутые звуки языка (см. примеч. выше), а именно как 2 к 7. Вспомним, какие роскошные цветы дивных религиозных представлений и понятий, какое искусство и какая философия благодаря грекам и германцам выросли на почве христианства, а с другой стороны, зададим себе вопрос: какими образами и мыслями мнимо-религиозный еврейский народ между тем обогатил человечество? «Геометрическая этика» Спинозы (фальшивое мертворожденное применение гениальной и творчески продуктивной мысли Декарта) представляется мне кровавой иронией морали Талмуда и, во всяком случае, имеет еще менее общего с религией, нежели десять заповедей Моисеевых, вероятно, заимствованных у египтян (или вавилонян)[21]21
См. гл. 125 «Книги Смерти».
[Закрыть]. Нет, возбуждающая уважение сила еврейства лежит в совершенно иной области. Об этом я намерен говорить сейчас. Но каким образом удалось, однако, отуманить наш рассудок до такой степени, чтобы заставить нас считать евреев за религиозный народ?
Прежде всего сами евреи искони уверяли с крайней горячностью и развязностью, что они «избранный народ Божий»; даже такой свободомыслящий еврей, как философ Филон, смело утверждает, что одни евреи – «люди в истинном смысле слова»[22]22
У Герца без указания места.
[Закрыть]; добрые, глупые индогерманцы поверили им! Но как тяжело им пришлось, доказывает ход истории и суждения их выдающихся людей. Такая блаженная уверенность стала возможна единственно благодаря христианским толкователям Писания, которые всю историю Иудеи перестроили в какую-то теодицею, в которой распятие Христа образует конечную точку. Даже Шиллер («Ниспослание Моисея») поясняет: «Провидение сломило еврейский народ, лишь только он исполнил то, что ему предназначено было исполнить». Притом ученые не замечали странного факта, что еврейство не оказало появлению Христа ни малейшего внимания, что древние еврейские историки даже не упоминают Его имени. Надо заметить, что история этого своеобразного народа после двух тысячелетий не пресеклась: он продолжает жить и даже процветает в высокой степени; никогда еще, даже в Александрии, судьба евреев не была так блестяща, как в настоящее время. Вдобавок существует еще третье предубеждение, очевидно, исходившее из софистических школ Греции, что монотеизм, то есть представление о едином нераздельном боге, должен быть симптомом высшей религии, но это, безусловно, рационалистическое умозаключение, арифметика не имеет ничего общего с религий; монотеизм может означать обеднение, равно как и облагораживание религиозной жизни. Помимо того можно двояко ответить на это роковое предубеждение, более чем что другое способствовавшее обманчивому представлению о религиозном превосходстве евреев: во-первых, евреи, покуда они составляли цельную нацию и их религия еще обладала искрой живой жизни, были не моно-, а политеистами: каждая область, каждое мелкое племя имело собственного бога; во-вторых, индоевропейцы на их чисто религиозном пути пришли к гораздо боле возвышенным представлениям о едином божестве, нежели жалкое, неказистое представление об еврейском Творце вселенной[23]23
Мне нет надобности приводить доказательства о политеизме евреев: их можно найти в любом ученых сочинениях и, кроме того, чуть не на каждой странице Ветхого Завета. Даже в псалмах Давида призываются «все боги» к поклонению Иегове; Иегова является «единым Богом» для позднейших евреев лишь настолько, насколько евреи (как мы узнаем от Филона) суть единственные люди в истинном смысле слова. Робертсон Смит, сочиненю которого «Religion of the Semites» считается самым основательным в научном смысле, говорит, что монотеизм проистекал не из первоначальной религиозной склонности семитического духа, а главным образом являлся политическим следствием (!!). По отношению к монотеизму индоевропейцев я замечу вкратце следующее. Брама индийских мудрецов, бесспорно, высшая религиозная идея, какая когда-либо существовала; о чистом монотеизме персов можно справиться у Дармштетера; но и греки находились на том же пути, по крайней мере, об этом свидетельствует Курций (Ernst Curtius): «Я узнал много нового, а именно – каким храмом монотеизма был Олимп и какой нравственной мировой силой был Фидиев Зевс». Впрочем, в этом отношении можно сослаться на позднейших из свидетелей: апостол Павел говорит (Рмл. I, 21), что римляне звали, что Бог один. Отец Церкви блаж. Августин доказывает в своем сочинении «De Civitate Dei», что, по взглядам образованнейших римлян его времени, Юпитер есть единый Бог, а все остальные боги лишь воплощение его «virtutes». Августин пользуется случаем, чтобы пояснить язычникам, что им не будет стоить никакого труда перейти к вере в единого Бога и отречься от всех других божеств. И то, что говорит Августин для ученых язычников, свидетельствует Тертуллиан и по отношению к народу вообще: весь свет верит, говорит он, только в единого Бога и никогда не слышно, чтобы кто-нибудь взывал к богам во множественном числи, а всегда только так: «Боже мой! Боже праведный! Как угодно Богу» и т. д. В этом Тертуллиан видит доказательство, что душа по природе монотеистична. Чтобы не. осталось ничего неясного в таком важном вопросе, надо прибавить, что Курций, ап. Павел, блаж. Августин и Тертуллиан – все ошибались в основе, усматривая в этих признаках доказательство монотеизма в смысле семитического материализма. Их суждение затуманено здесь влиянием христианских понятий. Представление о «божестве», которое мы находил в санскритской Браме и в греческом деЯпн, также в германском Gott в среднем роде, которое лишь в позднейшие времена под влиянием христианства перешло в слово «Бог» мужского рода (см. Этнографический словарь Клуге), отнюдь не может быть отожествлено с еврейским Творцом вселенной. То, что пишет проф. Э. Роде об эллинах, относится здесь ко всем арийцам, еще не тронутым семитическим духом. Ошибочно думать, что у греков была склонность к монотеизму в еврейском смысле… Греки признавали не единство божеской личности, а единство божеской сущности, единство божества, воплощаемого во многих богах. Чрезвычайно характерны в атом отношении слова Лютера: «По творению и по делам мы, христиане, одно с турками; мы тоже говорим, что Бог один. Но мы говорим также: недостаточно, чтобы мы только варили, что Бог один».
[Закрыть].
К этим вопросам я буду иметь случай возвращаться не раз, а пока, надеюсь, мне удалось хоть немного пошатнуть предвзятую мысль относительно исключительной религиозности еврейства. Мне кажется, отныне всякий, кто будет читать сочинения правоверного христианина Неандера, скептически покачает головой, встретив такие уверения, что явление Христа образует центр религиозной жизни евреев; оно было подготовлено во всем организме этой религии и народной истории как внутренняя необходимость; читая риторические фразы вольнодумца Ренана: «Христианство есть шедевр еврейства, его слава, резюме его эволюции…», «Иисус весь целиком повторяется в пророке Исайе…» и т. п.; этот же читатель только улыбнется с некоторым негодованием[24]24
История Израиля. Вся нелепость этого мнения относительно Исайи еще ярче выясняется из того, что сам Ренан называет этого пророка «литератором» и «журналистом» и хвалит его, пространно доказывая, какую чисто политическую роль играл этот выдающийся человек. «Нет ни единой строки, вышедшей из-под его пера, которая не служила бы злобам дня или интересам данной минуты». И в этом-то человеке будто бы заключалась личность Христа? Точно так же неосновательно (и не у одного Ренана) цитируют известные стихи из Исайи с целью показать, будто иудаизм стремился к универсальной религии. Напр., приводится стих XLIX, 6, где Иегова говорит Израилю: «Я сделаю тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли»; но при этом умалчивается, что далее в этой же главе сказано, что язычники будут рабами евреев, что их цари и царицы падут перед евреями ниц и будут лизать прах под ногами их. И это возвышенная универсальная религия! Точно так же и в постоянно цитируемой главе LX; там сперва говорится: «Придут народы к свету твоему», а далее прибавлено с похвальной откровенностью: «Народы и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся». Далее язычникам повелевается все золото и все сокровища свезти в Иерусалим, ибо евреи «навыки наследуют землю». И подобные-то политические подстрекательные памфлеты осмеливаются ставить в параллель с учением Христа!
[Закрыть]. Но я боюсь, что он разразится гомерическим хохотом, когда правоверный еврей Грец станет уверять его, что учение Христа есть старое еврейское учение, только в новом облике, что тогда наступило время, когда основные истины еврейства, вся полнота возвышенных мыслей о Боге и святой жизни для каждого человека и для государства должны были хлынуть в пустоту других народов и принести им богатое содержание[25]25
Часто говорили о том, что у евреев слабо развить юмор; может быть, это правда по отношение к единичным личностям; как вам нравится эта «полнота» возвышенных идей у невежественных, лишенных фантазии толкователей Писания и «пустота» хотя бы эллинов! Личность Христа Грец оценивает слабо, высшая его похвала сводится к следующему: «Иисус, вероятно, был симпатичной, пленительной личностью, и оттого Его слово производило впечатление». Распятие ученый бреславльский профессор считает «недоразумением». О евреях, перешедших позднее в христианство, Грец говорит, что они это сделали ради материальных выгод и потому, что веру в Распятого они взяли в придачу при купле, как нечто несущественное. Неужели это так и до сих пор? Что «Бунд» заключил с Иеговой контракта с обоюдными обязательствами, это мы уже знаем из Ветхого Завета, но что можно купитьу Христа, мне неясно, так как Его пример исключительно служит примером внутреннего, душевного перерождения.
[Закрыть].
