Текст книги "Головоломка"

Автор книги: Гарри Килворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

5 июля, остров Кранту

Я проснулся посреди ночи весь в поту.

Меня тошнило, поэтому я выбрался из палатки, и меня вырвало прямо на землю. После того как я поднялся, стало лучше. Но у меня по-прежнему был жар, я чувствовал это. Все плыло перед глазами. Мир вокруг выглядел каким-то нереальным.

Над деревьями висела огромная оранжевая луна.

В загоне для животных возились цыплята. Я слышал сопение коз. Из тропического леса доносилось фырканье диких свиней. У нас были проблемы из-за того, что свиньи повадились воровать корм у коз. Они крутились у края лагеря всю ночь напролет. Рамбута охотился на них днем. Позавчера отец застрелил одну свинью из ружья, и у нас на столе была свинина, хотя ел ее только я.

– Что-то я неважно себя чувствую, – сказал я сам себе. – Какая-то дурнота…

Я взял большой фонарь и пошел к бочкам с водой, чтобы напиться.

Все остальные спали. Думаю, даже папа спал. Он же должен хоть иногда спать, верно?

Огромное насекомое размером с колибри пролетело прямо возле носа, когда я хлебал из кружки холодную воду. Я инстинктивно присел. У него были длинные болтающиеся лапы, и оно жужжало. Я испугался, что это шершень, но для шершня оно летело слишком медленно.

– Какой-то парк юрского периода, – пробормотал я себе под нос. – Доисторические насекомые вокруг!

Теперь я услышал звук, раздающийся из сарая для вяления рыбы. Какое-то шарканье.

Что-то – я даже полностью не смог понять что – потянуло меня к сараю.

Я слышал, как внутри что-то двигается. Мне и Хассу было запрещено без разрешения входить в сарай.

Послышался другой звук, на этот раз более слабый.

Может быть, они уже поймали носорога? Это была типично отцовская манера – не дать нам, детям, принять участие в таком развлечении.

Я пересек двор, подошел к сараю и открыл двери. Я вошел. Внутри было темно. Я все еще чувствовал головокружение, но в этот момент тошнота отступила. Воздух внутри был ужасным. Запах рыбы так до конца и не выветрился, а теперь к нему еще примешивался запах крупного млекопитающего, запертого в тесном помещении. Вонь экскрементов и застарелого пота.

Меня затошнило, и я сделал шаг назад, налетев на кучу каких-то старых инструментов, которые оставили прежние обитатели острова: тяпки, мотыги, тесла, куски веревок, лопата, грабли. Там еще валялись грязные женские кроссовки без шнурков и небольшая кучка тряпок. Яркие лунные лучи, проникающие сквозь щели в стенах сарая, освещали весь этот хлам.

На крыше было окошко, через которое проникал лунный свет. В глубине сарая виднелся какой-то темный силуэт, хотя света было маловато, чтобы понять, что это за существо. Оно находилось на платформе, частично занавешенной старыми рыболовными сетями. Платформа была обнесена металлическим барьером в виде обруча. Разглядев эту преграду, я заметил, что она соединена проводами с автомобильным аккумулятором, стоящим в углу сарая. Это приспособление напоминало те, которые фермеры используют, чтобы оградить загоны для скота. Возможно, здесь оно служило для того, чтобы непрошеный гость не мог подобраться к животному, находящемуся в сарае. Непрошеный гость вроде меня?

Я поднял большой фонарь, который держал в руке, и включил его.

Я не могу точно сказать, что произошло потом. Яркий луч света вырвал из темноты два огромных глаза. Свет моего фонарика отразился от них так ярко, будто я посветил фонариком в зеркало. Меня ослепило, и я вконец растерялся. Почти в ту же секунду я услышал шум, который издало существо за оградой: нечто вроде тревожного рева, что мог бы испустить перепуганный слон. Я выключил фонарь, решив, что животное испугалось света. В темноте послышалось какое-то топанье, а потом сильный треск. В следующую секунду я увидел, что лунный свет пробился через огромную дыру с рваными краями, образовавшуюся в задней стене сарая. Кто-то, на кого я посветил фонарем, проломил непрочную стенку и убежал в тропический лес, начинавшийся сразу за сараем. Все произошло слишком быстро, чтобы в этом разобраться.

Я был охвачен жутким ужасом и страхом.

Папа меня прибьет.

Внезапно я опять почувствовал приступ тошноты, выбежал из сарая, нетвердой походкой доковылял до тропического леса, где меня снова сильно вырвало на папоротники. Меня выворачивало наизнанку несколько минут, и тут вдруг появился папа.

– Что произошло? – резко спросил он. – Это ты так шумел?

– Нет, я только что встал – буквально минуту назад. Меня тошнит.

Послышался громкий голос Рамбуты:

– Оно ушло! Сломало стенку сарая! Тут огромная дыра!

В лунном свете лицо папы было как будто высечено из камня.

– И кто во всем этом виноват? – пророкотал он. – Ты, Макс?

Теперь появился еще и Хасс. Заспанными глазами он уставился на меня и папу.

Мне всегда было трудно понять, какое же у папы сейчас настроение по-настоящему, но, когда его голос становился резким и холодным, тут уж все ясно – жди беды. Он был не просто зол. Гораздо хуже, у него произошло настоящее крушение всех надежд. Я видел его таким только один раз – когда мама умерла. Я решил, что мне не стоит ни в чем признаваться. Никто не смог бы вытянуть у меня это признание даже каленым железом. Иногда я могу быть таким же упертым, как мой отец. Ни за что. Никогда. Я решил, что ни за что не признаюсь.

– Я? – удивленно переспросил я. – Я ничего не делал! Хасс, это не ты выпустил носорога?

Папа внимательно посмотрел на Рамбуту.

– Что?! – Хасс был так же перепуган папиным поведением, как и я. – Да я спал всю ночь!

– Я тоже! – выкрикнул я. – Я только что проснулся! Я почувствовал, что меня тошнит, и проснулся.

– Кто-то из вас заходил в сарай для вяления рыбы, – сказал папа. – Это был ты, Макс? Лучше признайся сейчас.

Рамбута из-за спины отца тихо произнес:

– Джеймс, уже ничего не исправишь. Оно ушло.

– Но кто-то должен ответить за это! – отрезал папа сухим голосом. – Если я узнаю, что это был кто-то из Портеров…

– Обвинения нисколько не помогут, – настаивал Рамбута. – Мы должны снова поймать его, если сможем.

– Мы поможем! – предложил Хасс. – Правда, Макс?

Меня снова стало мутить. От всей этой ссоры меня просто бросало в жар.

– Да! – Я и сам бы хотел поймать носорога.

– Носорога? – переспросил папа.

– Да, Джеймс, носорога, – быстро сказал Рамбута.

– К черту носорога! – пробормотал папа и быстрым шагом удалился, видимо, для того, чтобы остыть.

Я испустил вздох облегчения. Господи, спасибо Раму! Он спас меня от неминуемой смерти. Я знал, что папа сейчас вне себя от злости и отчаяния. Думаю, он сровнял бы с землей любого, кто выпустил носорога. Какая суета из-за такой ерунды! Да и зачем они вообще держали носорога? Это вовсе не наше дело – вывозить его с острова. Это работа малазийских властей, правильно? Я совершенно не понимал, что случилось. Возможно, Хасс прав. Может, Рамбута не сказал нам всей правды? Должно было случиться что-то очень серьезное, если папа так взбесился.

– Меня снова тошнит, – сказал я. Я упал на колени, и меня вырвало на землю. – Мой желудок…

Рамбута взял меня на руки, отнес в палатку и положил на постель.

– Я принесу тебе попить, – сказал он.

Потом он ушел, и появился папа.

– Тебе и правда плохо? Или это очередная твоя штучка? Ты ничего не добьешься, притворяясь больным, Макс.

В ответ меня снова вырвало, прямо на его ноги.

Рамбута вернулся и сказал:

– Это, должно быть, из-за свинины. Я предупреждал его, что не стоит ее есть.

Рамбута, как и Хассан, не ел свинину. Папа свинину просто не любил. Только я один ел вечером это мясо. А в таком климате оно очень быстро портится. И хотя у нас был холодильник, он работал от генератора, и толку от него было мало.

– Ну, ему крупно повезло, что он заболел, – сказал папа. – Уверен, что это Макс заходил в сарай. Нам нужно починить стену как можно скорее.

Я слушал все это, лежа на походной кровати. Какая несправедливость! Почему он сразу предположил, что это я? Кто-нибудь из Портеров был бы куда лучшей кандидатурой.

9 июля, остров Кранту

– А вот и Джорджия!

Голос слегка задрожал, когда я произнес ее имя. Я почти пропищал его, и это звучало очень глупо. Но она не услышала. Она бежала по мелководью босиком и слушала айпод. Вчера мы поспорили насчет групп. Она никогда не слышала «Стаггер», а я никакого понятия не имел о группах, которые нравились ей. Я очень надеялся, что она забыла, насколько жарким был спор.

– Привет, ребята! – Она вынула из ушей наушники. Как обычно, Джорджия была в футболке и белых шортах. Ее длинные тонкие загорелые руки и ноги, вся ее фигура просто бесподобны. Она потрясающе красива. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Что у вас новенького?

– Да ничего особенного, – ответил я. – А как твои мама и папа?

– Все путем, все путем.

Думаю, этим она хотела сказать, что война с моим папой продолжается.

– Я не понимаю это выражение, – сказал Хассан.

Но у Джорджии, кажется, не было сил или желания вдаваться в подробные объяснения.

– Эй, – сказала она, – вы слышали этот странный звук вчера ночью?

– Какой странный звук? – переспросил Хассан.

– Прямо как в «Парке юрского периода».

– Может, это был кит? – сказал я. – Иногда они всплывают на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и издают такие завывающие звуки.[3]3
  В английском языке слова whale (кит) и wail (выть) звучат одинаково. – Примеч. пер.


[Закрыть]

Вдруг я понял что случайно у меня вышел довольно скверный каламбур, но, похоже, никто этого не заметил. Джорджия покачала головой:

– Мама сказала, что звук доносился из тропического леса.

– Это могла быть свинья, – предположил Хассан.

– Нет, это точно была не она, – сказала Джорджия.

– Возможно, звук все-таки шел с моря. Звуки распространяются в воздухе, и с ними происходят разные забавные вещи, особенно в непосредственной близости от острова. Позавчера я услышал чайку, и мне показалось, что она прямо в нашей палатке, хотя она сидела на крыше сарая для вяления рыбы. Понимаешь, здесь происходят такие странные искажения, особенно когда дует ветер.

– Откуда ты все это выкопал, Макс? – насмешливо спросила Джорджия.

– Я много читаю.

– Что? Комиксы?

– Нет, – сказал я, пытаясь оправдаться. – Энциклопедии.

– Должно быть, энциклопедии для мальчиков?

– Макс и правда много читает, – пришел на помощь Хассан, прервав ее.

Она решила прекратить обсуждение моего крута чтения.

– Ну а я думаю, что там, в тропическом лесу, что-то есть, – продолжала настаивать Джорджия. – И мой папа так считает.

– И что же? – спросил я.

– И ничего. Мы же не настолько глупы, чтобы пойти искать это, так ведь? Хотя, может, мы его и найдем! – рассмеялась она. – По крайней мере так всегда случается в фильмах ужасов. Глупые дети идут искать монстра и заканчивают тем, что умирают. А кто хочет поплавать? Я надела купальник под одежду. Слушайте, а вчера вечером я видела нескольких скатов. Вернее, их было три штуки. Они выплыли прямо из-под яхты! Мы просто сидели и смотрели на закат, а они проплывали под нами, у дна лагуны. Я написала об этом Брэдли сегодня утром по электронной почте. Он будет потрясен!

– Думаю, Брэдли видел скатов в Пхукете. Брэдли, кажется, видел абсолютно все на свете.

– Хватит задираться, Макс. Я уже говорила тебе, что Брэдли – мой бойфренд. Я не собираюсь упоминать его имя при тебе, и все такое.

Хассан из-за ее спины посмотрел на меня и стал покачивать головой. Он предупреждал меня, как будто хотел сказать: «Не лезь, куда не надо, Макс, а то очень пожалеешь». Я прекрасно знал, что он прав, но уж очень трудно было не острить по поводу Брэдли. Я даже подумывал спросить у нее, а не завел ли он себе подружку в Таиланде, так же как и Джорджия. Так сказать, посеять зерна сомнения и ждать, когда они прорастут. Я оставил эту идею и теперь все время опасался услышать это проклятущее имя. Я ни разу не видел этого парня, но ненавидел его до самых печенок. Я бы очень хотел, чтобы его похитили или чтобы с ним случилось еще что-нибудь в том же роде.

Мы пошли купаться. Джорджия болтала, а мы с Хассом слушали и одобрительно мычали.

Позже я рассказал папе, что Джорджия говорила о странном звуке в лесу.

– О, не стоит беспокоиться о странных звуках на тропическом острове, – сказал он. – Здесь полно разных существ, которые могут издавать громкие звуки.

– Но она сказала, что он был по-настоящему громким!

– Сверчки тоже громко стрекочут – иногда просто оглушительно.

Это была чистая правда. Здешние сверчки вовсе не такие, как сверчки в Англии. На острове они иногда стрекочут так громко, что не слышишь своих собственных мыслей.

– Может быть, она слышала того носорога?

Я воспользовался шансом лишний раз напомнить о носороге, потому что папа все еще очень злился на того, кто оставил двери в сарай открытыми.

Папа искоса глянул на меня, потом сказал:

– Просто притворяйся, что ты так же озадачен, как она. И в то же время не кажись слишком уж заинтригованным. Мы с Рамбутой сегодня ее выследили… э-э-э-э… носорога то есть. Мы рассчитывали отыскать ее, несмотря на ее… ее способность маскироваться. Мы ее не видели, но она оставила след, который очень заметен, если, конечно, знаешь, что искать. Должен сказать, что, на наше счастье, Рамбута отлично в этом разбирается. – Голос папы стал чуть выше: – Она потрясающее существо.

Думаю, этой ночью носорог возвращался в лагерь. Я не рассказывал об этом папе, но я проснулся около трех часов ночи. Я услышал какой-то шум во дворе и подумал, что это может быть свинья. Но когда вышел на улицу, то услышал только какой-то треск в лесу. Светила огромная оранжевая луна, и я мог видеть, как качаются верхушки деревьев, как будто внизу кто-то продирается через джунгли. В этот момент я как раз и подумал, что это, должно быть, тот самый носорог. Но зачем было возвращаться в лагерь? Может, сарай стал в какой-то степени домом для носорога и поэтому он вернулся? Это странное поведение для животного, но вообще-то я о них не так уж много и знаю.

Все козы сгрудились в одном углу загона и смотрели на то место, где, очевидно, был носорог. То, как они смотрели, слегка меня напугало. Они как будто застыли на одном месте и даже перестали жевать. Обычно козы не обращают внимания ни на кого и ни на что, если это не напоминает еду. Но сейчас они стояли, сбившись в кучу, и смотрели в ночной лес расширенными глазами. Были ли они испуганы? По крайней мере, они так выглядели. Может быть, такое большое животное, как носорог, напомнило им о существовании хищников, таких как львы или тигры? Это было единственное объяснение, которое я мог дать их поведению.

Все, видимо, так и было, или они увидели привидение.

Утром мы с Хассом отправились на яхту. Грант Портер как будто дожидался нас. Он предложил нам выпить апельсиновый сквош,[4]4
  Сквош – вид фруктового напитка, типа сока из цитрусовых с газированной водой.


[Закрыть] пока мама расчесывала волосы Джорджии.

Джорджия сидела на парусиновом стуле спиной к нам и смотрела на море. Мама стояла за ее спиной, по очереди брала длинные шелковистые пряди и расчесывала их щеткой, от чего волосы начинали сиять золотом в солнечном свете. Я не мог оторвать глаз от этого зрелища, загипнотизированный медленными движениями Лоррейн. Твердые и в то же время нежные прикосновения. Прикосновения любящей матери, которая гордится своей дочерью.

Через некоторое время до меня долетел голос мистера Портера, и я вынырнул из оцепенения.

– Я сказал, что вчера провел небольшое расследование.

– Что? Ой, извините, Грант! – Он разрешил нам называть себя по имени, но и мне, и Хассу было довольно-таки трудно это делать. – Что вы сказали?

– Если ты хотя бы на секунду оторвешься от созерцания спины моей дочери, Макс, то узнаешь об этом.

– Он смотрит на мою спину? – подала голос Джорджия. – У меня кожа облазит или еще что?

– Очень красивая спина, – произнес Хасс. – Великолепная спина.

– Да не смотрел я на ее спину, – ответил я неуклюже. – Я на щетку смотрел, сам не знаю зачем, – скомкал я фразу.

Грант Портер улыбнулся.

– Ну, что бы там ни было, – продолжил он, – сейчас я пытаюсь рассказать вам, что нашел следы в джунглях, – он всегда говорил «джунгли», а не «тропический лес». – Похоже на следы слона. Что мне хотелось бы узнать, так это как слон мог оказаться на маленьком островке?

– Папа говорил, что это носорог, – сказал я.

– Носорог? На таком крошечном острове?

– Эти животные водятся на Борнео, – сказал Хасс. – Так Рамбута говорил. Возможно, кто-то привез его сюда с большой земли. Когда-то люди привезли верблюдов в Австралию, я читал об этом. И теперь там в малонаселенной местности водятся дикие верблюды. Люди разводят животных повсюду, кто с этим может поспорить?

– Тем не менее носорог… – пробормотал Грант. – Зачем бы они его сюда привозили?

– Может, они думали, что смогут дрессировать его, как слона, чтобы он таскал бревна и другие тяжести? – сказал Хасс.

– А чем их не устраивает трактор? – спросил Грант.

Сейчас он коснулся как раз одной из самых любимых тем Хассана. Он всегда очень горячился, когда речь заходила об этом.

– Техника стоит много денег, – сказал он, едва не погрозив Гранту пальцем. – Люди из бедных стран не могут позволить себе тракторы и другие большие машины. В моей стране бедные фермеры используют на полевых работах мулов. Когда-нибудь, в один прекрасный день, у нас всех тоже будут тракторы, но пока мы вынуждены довольствоваться животными.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Грант. – Это носорог или даже слон. Неважно, кто это. Но может быть, мы должны сообщить о нем властям? Мы не можем позволить, чтобы бедное создание утонуло вместе с островом, когда мы уедем. Вы же знаете, что этот остров скоро исчезнет в море.

Представители властей, ведущие поиск в тропическом лесу? Папе это не понравится. Совсем не понравится.

Мы с Хассом наперегонки бросились в лагерь. Это было очень глупо с моей стороны – снова предложить устроить соревнование, потому что он всегда побеждал. Он бегал быстрее газели. А это значило, что он вбежал в тропический лес, опередив меня на добрых десять ярдов. Он исчез на узкой тропинке, петляющей между огромными деревьями с торчащими наружу корнями, когда я еще не достиг и подлеска.

Перед тем как скрыться в лесу, я оглянулся, надеясь еще разок увидеть Джорджию. Но яхта переплывала на новое место, и я увидел только открытое море. И тут я испытал настоящий шок. Я заметил нечто далеко на горизонте. Я остановился и внимательно всмотрелся в неясное пятно. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять, что это. Тогда я бросился вслед за Хассаном. Когда я добежал до лагеря, он уже стоял перед папой и докладывал ему о Гранте Портере.

Но моя новость была более важной. По правде говоря, она была просто ужасной.

– Здесь пираты! – закричал я. – Папа, папа, пираты…

– Ты уже один раз разыгрывал эту шутку, – сказал папа, поворачиваясь ко мне с суровым выражением на лице. – Это не смешно, Макс.

– Нет-нет, теперь они и вправду тут! Черная джонка. Я видел ее далеко в океане, на юге от острова.

– Ты уже говорил это раньше.

Я схватил его за рукав рубашки:

– Пойдем, и ты сам их увидишь!

Папа неохотно последовал за мной на пляж. Хассан смиренно плелся за ним. Тем не менее, когда мы вышли к морю, джонки уже не было. По крайней мере, ее нигде не было видно. Должно быть, она скрылась за горизонтом.

– Если мы залезем на пальму, – предложил я, – то обязательно ее заметим!

– На пальму? – В строгом голосе папы послышались стальные нотки. – Ты думаешь, что я собираюсь лазить по деревьям? Хассан, – он повернулся к брату, – ты видел эту лодку?

Хассан посмотрел на меня. Я знал, что сейчас он просто разрывается между привязанностью к папе и привязанностью ко мне. Но мы оба знали, что он должен сказать правду.

– Я первым прибежал в лагерь, – сказал он. – Макс еще оставался на пляже.

– Ты видел эту лодку? – медленно, делая ударение на каждом слове, спросил папа.

Хасс повесил голову:

– Нет, отец.

– Я не врал, папа! – выкрикнул я. – Я видел пиратов!

– Если ты не врешь, Макс, тогда ты, должно быть, ошибся. – Он оглядел меня суровым взглядом. – Может, это был какой-то старый грузовой корабль, который прошел у самого горизонта. Я оправдываю тебя за недостаточностью улик, Макс. А теперь я больше не хочу слышать ни слова ни о каких пиратах. Понятно?

– Но…

– Ты понял, о чем я говорю, Макс?

Я заткнулся. Когда папа такой суровый, его никак невозможно в чем-то убедить. Он решил для себя, что я не прав. Он по-прежнему считал, что я соврал, но дал мне возможность вывернуться. В любом случае было бесполезно продолжать настаивать, что я видел джонку. Он все равно не станет слушать.

Хасс оставил меня в одиночестве. Это хорошо. Мне нужно было подумать. Я вернулся в палатку и улегся на спину, глядя в потолок. Там повсюду была паутина, в которой сидело несколько не очень больших пауков. Мы оставили их в палатке, чтобы они ловили москитов. Я чувствовал себя по-настоящему расстроенным. Папа предположил, что у меня были галлюцинации. Когда долго смотришь на море или на пустыню, то действительно можешь увидеть миражи. В пустыне это нечто вроде горячего тумана, который поднимается от раскаленного песка. В океане белые гребни пены словно гипнотизируют тебя, пока ты не начинаешь видеть что-нибудь в их мелькании.

Видел ли я плывущую по морю джонку? Я думал, что видел. Черт, да я был в этом уверен! Но ведь недавно мне показалось, что в тропическом лесу я видел тигра. А это была просто игра теней или дикие заросли кустарника, но не тигр. В туманном таинственном свете, заливающем тропический лес, с пылью, переливающейся в лучах солнца и клубящимся над землей паром легко увидеть то, чего вовсе и нет на самом деле. Особенно когда ты один. А я был один на пляже.

Может быть, это и правда была галлюцинация?

Но она казалась такой реальной!

Я решил, что должен все время быть настороже. Не слишком настороже, потому что, когда что-то слишком пристально высматриваешь, и вправду могут начаться галлюцинации. Я должен просто все время внимательно поглядывать на горизонт. Если я снова увижу джонку, то не буду говорить папе. Я приведу Хасса или Рамбуту, чтобы они тоже ее увидели.

Спустя три дня я снова увидел ее.

Хассан был со мной на пляже.

– Хасс, Хасс, смотри! Там! – Я показал пальцем. – Вот он! Пиратский корабль!

Хассан внимательно смотрел, потом покачал головой:

– Я ничего не вижу, Макс.

– Смотри! Да не туда, идиот! Он только что скрылся за горизонтом… Блин, он исчез! – разочарованно воскликнул я.

Хассан был чрезвычайно возмущен:

– Никакой я не идиот, Макс!

– Да он был там! – удрученно выкрикнул я. – Почему ты его не видел?

Но Хассан занял твердую позицию:

– Я ничего не видел. Я смотрел, но ничего не видел. Может, ты видишь призраков, Макс? Может, это корабль-призрак?

Корабль-призрак?

– Да не будь таким тупым, Хасс!

– Я не понимаю это слово.

– Ладно, проехали.

Обиженный Хассан вернулся в лагерь. Я остался на пляже. Я забрался на наше бревно и снова заметил джонку. В этот день море было необычайно спокойным, и я мог видеть достаточно далеко. Рядом с джонкой проходила очень тонкая темная линия. Через несколько секунд я сообразил, что это за линия, – после того как посмотрел на гряду облаков над ней. Рамбута говорил мне, что светло-зеленые лагуны вокруг коралловых островов бросают тень на облака над ними. На нижней кромке облаков вдали я видел то самое отражение. За джонкой находился остров – такой же, как наш. Пираты – или кем там они были – использовали остров как базу для своих операций на этой территории. Это был только вопрос времени, когда они появятся на острове Кранту.

Я спросил себя, а почему Хасс не увидел джонку?

Я оглянулся на то место, где мы стояли. Просто он стоял ближе к морю, а пляж поднимался в сторону тропического леса. А еще я и сам немного выше. Отсюда, с бревна, джонку было отлично видно. Чем выше ты находишься, тем дальше обзор. Даже несколько сантиметров имеют значение. Хассан находился слишком низко, чтобы увидеть джонку, которая была видна мне. Она не галлюцинация. Она не призрак. Пиратский корабль действительно здесь!

Пришлось возвращаться в лагерь через тропический лес одному, так как Хассан оставил меня. В эти дни мне не слишком нравились одинокие прогулки под пологом джунглей. У меня возникало ужасное чувство, что на самом деле я вовсе не один. С тех пор как у меня было это самое пищевое отравление, на острове что-то изменилось. Рядом ощущалось чье-то присутствие. Никаких привидений, скорее, я чувствовал, что кто-то вполне реальный идет за мной или рядом со мной.

Свет дня и всевозможные животные вокруг, конечно же, запутывали еще больше. К тому же в густой части леса всегда царил полумрак с редкими вспышками солнечного света на небольших полянах. Толстые глянцевые листья переплетались над головой в плотное покрывало. Птицы, особенно птицы-носороги, шумели под пологом и внутри него. Внизу вараны проносились через папоротники и похожую на бумагу траву. Некоторые из них достигали метра в длину и производили чертовски много шума, продираясь через ломкую растительность. Однажды прямо перед моим носом большой толстый варан вынырнул из-за дерева и исчез в траве, чуть не доведя меня до сердечного приступа. Мелкие млекопитающие шныряли туда-сюда.

А иногда насекомые переставали шуметь. Тишина. И тогда начинаешь думать: какого черта? Почему они замолчали? Их что-то напугало? Что? Это было очень необычно, когда в тропическом лесу прекращался шум.

А еще иногда, гораздо чаще, чем вы думаете, на землю падало дерево с таким грохотом, что все вокруг вибрировало, как кожа на барабане. Когда-то я прочитал, что в лесах Амазонки из-за упавших деревьев погибло гораздо больше людей, чем по каким-либо еще причинам. Я вполне могу в это поверить. Даже на крохотном островке деревья часто падают. Поэтому нет ничего странного в том, что упавшие деревья убили больше людей, чем акулы. Люди думают, что деревья – это милые и приятные создания, с которыми можно обниматься, но они гораздо опаснее, чем ядовитые змеи. За исключением, пожалуй, кобр, которые в Индии каждый год убивают тысячи людей. Кажется, я слегка увлекся этой темой, так что пора остановиться.

Итак, я шел через лес по узкой тропинке, покрытой обнаженными, переплетенными друг с другом корнями, каждый из которых мог оказаться смертоносной серой змеей. Я хотел быстрее оказаться в нормальной обстановке, в безопасном лагере. Я только что прошел мимо нескольких луж, окруженных ловчими листами, этими вампирами растительного мира. И тут что-то случилось с мерцающим сквозь листву светом. Было похоже, будто кто-то устроил завесу из влажного воздуха. Она не исчезала.

– Что…

Мне показалось, что сердце ушло в пятки.

Цикады замолчали. Их что-то потревожило.

Я в ужасе замер на месте. Меня затрясло.

– Это ты, Хасс? – крикнул я.

Нет ответа. Но несколько секунд я не мог видеть поворота впереди на тропинке. Что-то застило глаза, но, что бы это ни было, я никак не мог определить его очертания. Существо покачивалось и вместе с ним покачивалась воздушная занавесь.

Затем, через несколько секунд тропинка вновь оказалась свободной.

Я вдруг подумал о привидениях. Или злых духах. Может быть, предки жителей деревни не хотели, чтобы мы были здесь? Могли ли они вызвать демонов или кого-то еще в этом роде? Я вспомнил слова, высеченные на камнях разрушенного храма: «Самые почитаемые, самые ужасающие». Мы смеялись над ними, а теперь я понял, что лучше бы мы этого не делали. Я бы отдал все, что угодно, лишь бы мы тогда не потешались над этими словами.

– Мне это не нравится! – закричал я, заставляя дрожащие ноги двигаться вперед. – Отвяжитесь!

Как только ноги зашевелились, я бросился бежать и мчался всю дорогу. И даже тогда чудилось, что кто-то гонится за мной. Но, выбравшись из тропического леса и оказавшись в лагере, я почувствовал себя немного глупо. Я оглянулся. Сзади ничего и никого не было. Может быть, я сам выдумал свой страх? Я всегда это весьма умело делал. Особенно когда я был один. Хасс махал рукой из палатки, но я решил ему ничего не говорить. А то он подумает, что я спятил.

Вместо этого я пошел и нашел Рамбуту.

– У нас с собой есть морские карты? – спросил я. – Или какие-нибудь карты?

Рамбута осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что папы нет поблизости, а потом сказал:

– Об этом тебе лучше поговорить с мистером Грантом. У него есть морские карты. А зачем они тебе понадобились?

Рамбута был вовсе не такой, как папа. С ним я мог говорить, не опасаясь попасть впросак.

– Я снова видел джонку.

Малазийский ученый кивнул:

– А, корабль-призрак.

У меня просто глаза на лоб полезли. Потом я понял, что Хасс уже поговорил с ним.

– Да призраков не бывает, – сказал я.

Рамбута посмотрел мне прямо в глаза:

– Да конечно же, бывают, Макс.

Я уже собирался начать спорить с ним, но тут понял, что это совершенно бесполезно. Папа говорил мне, что все дело в разнице культур. В культуре, к которой принадлежит Рам, принято верить в привидения, а в моей – нет, по крайней мере не при свете дня. Я, не сказав ни слова, ушел, оставив его заниматься своей работой. Это я уже слышал однажды вечером, когда папа и Рамбута спорили о природе сумасшествия. Папа верил, что источник безумия в самом человеке, а Рамбута возражал ему и доказывал, что внешние причины тоже имеют значение.

– Духи предков, – сказал он, – могут свести тебя с ума.

Позже папа говорил об этом со мной. Полагаю, он беспокоился, что идеи Рамбуты могут напугать меня.

– Это одно из многих мелких различий, – сказал он мне. – Предки очень важны для жителей этих мест. Они могут быть и мусульманами, и христианами, но, несмотря на это, сохраняют некоторые древние верования. Так, они верят, что духи их умерших отцов и матерей, дедушек и бабушек постоянно за ними наблюдают. Чаще всего духи хотят им добра, но иногда попадается какой-нибудь негодяй-дядюшка или злобная старая тетушка, которые могут причинить вред.

Папа остановился, подумал и затем продолжил:

– Рамбута – очень умный человек. Хорошо образованный. У него великолепные мозги – честно говоря, во многих отношениях лучше, чем у меня. Ты не должен путать культурные различия с глупостью, Макс. Рамбута придерживается своих верований, но это не значит, что он глуп. Если рассуждать так, то можно назвать глупым человека, который влюбился. Любовь ведь никому не покажешь. Ее не потрогаешь и не положишь в шкаф. Ты можешь только сказать, что веришь в любовь. А есть люди, которые в нее не верят.

Он уставился в пространство, и его глаза стали влажными.

– Запомни, я к ним не отношусь.

Я знал, что в этот момент он подумал о маме и, застеснявшись, отвернулся.

Когда я пришел на яхту, то застал семью Портеров за обедом. Грант Портер, как всегда вежливый со всеми, кто, как он считал, этого заслуживал, пригласил меня пообедать с ними. Обед состоял из морепродуктов: бисквиты, которые Лоррейн испекла сама, вареные морские водоросли и рыба, пойманная Грантом в лагуне с помощью гарпунного ружья.