Текст книги "Возвращение в Мир Смерти"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Ант Скаландис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Они очнулись вновь на зеленой траве под открытым небом. Язон лежал лицом вниз, поэтому сначала осторожно поднял голову, затем медленно отжался на руках и, подтянув ноги, сел на корточки, принимая позу, из которой одинаково удобно бежать и нападать. Ни того, ни другого явно не требовалось. Рядом, раскинув руки и удивленно хлопая синими глазищами, лежала Мета, а вокруг, до самого горизонта, не видно было ничего, кроме бескрайней степи с колышущейся от легкого ветерка травою. Сероватое небо, затянутое высокими облаками, светилось ровно и тускло – самая противная погода, при которой абсолютно невозможно ориентироваться по солнцу. А сориентироваться очень хотелось. Впрочем, начинать следовало не с этого.

Во-первых, надо оценить, какие из необходимых вещей остались при них после очередного перемещения. Удивительно, но и теперь не пропало практически ничего: пистолет, нож, аптечка, рация, пси-передатчик, фонарь, газоанализатор, магнитометр, то есть универсальный прибор для измерения всех электромагнитных параметров. Полный комплект космонавта остался нетронутым как у Язона, так и у Меты. Более того, скафандры их выглядели теперь как новенькие. Чудес вообще-то никаких: поврежденный металлопласт легко сшивается специальным сварочным аппаратом. Вот только кому понадобилось делать этот ремонт?

– Мета, – спросил Язон, – ты помнишь, что с нами было?

– Помню, но очень немного. Черное существо накрыло нас, пробравшись на корабль, и доставило к себе в подземелье. Впрочем, это мог быть и какой-то межзвездный транспорт, мы ведь не успели понять, где находимся, когда они убили Троу. А потом нас усыпили – и… все. Теперь мы здесь.

Значит, и Мета помнила ровно столько же. Чего и следовало ожидать. Проблему контакта с иным разумом можно было пока отодвинуть на второй план. Первым делом хотелось понять, куда их забросили, а уж потом размышлять зачем. То, что произошло перемещение в пространстве на миллиарды километров, а то и парсеков, сомнения не вызывало. Ведь их окружала природа обычной кислородной планеты, каких немало и в мирах Зеленой Ветви, и в самой Галактике. Не исключено, такие же планеты существуют и в других галактиках, даже в других вселенных. Что стоило этому невесть откуда прилетевшему гостю забрать их обоих к себе «домой». А уж сколько времени потребовалось на подобное путешествие, оставалось только гадать. Часы показывали всего лишь сорок минут с того момента, как он закурил в тесном закутке с шершавыми стенами, но Язон слишком хорошо знал, что такое относительность времени и что такое изменение временных масштабов. Об этом тоже рассуждать почти бесполезно, во всяком случае пока.

– Вставай, – сказал Язон Мете, – нам надо идти. Это – единственная возможность понять, где мы.

Трудно было поспорить с таким утверждением, Мета поднялась, и они пошли. Пейзаж в пути оказался удивительно однообразным: трава и серое небо. Так что, когда вдалеке появилось первое дерево, Язон обрадовался, как ребенок. Такой ориентир позволял, как минимум, определить кривизну поверхности и соответственно оценить хотя бы размеры планеты. К тому же где деревья, там и вода, а где вода – там жилье. Если, конечно, эта планета вообще обитаема. Разумеется, еще раньше он мог рассчитать радиус кривизны, просто попросив Мету уйти за горизонт, но было слишком опасно расходиться на столь большое расстояние. Дело того не стоило. Теперь же эксперимент был проведен без риска и принес небывалый результат. Планетка оказалась крошечная, то есть настолько крошечная, что, будь она хоть вся целиком из платины или урана, масса ее не могла бы создавать тяготения, близкого к одному g. Однако создавала. И, что особенно любопытно, с подобным феноменом они уже познакомились на объекте 001. Оставалось предположить, что их таки занесло в чужую вселенную, где даже законы гравитации отличаются от известных в нашей Галактике.

Они шли уже несколько часов, а вокруг ничего существенно не менялось, разве только равнина сделалась более холмистой да перелески встречались чаще. В одном месте они преодолели вброд ручеек с пригодной для питья водой. Уже неплохо. Язон теперь не сомневался, что и для утоления голода они сумеют найти что-нибудь, когда потребуется. Однако ни температура воздуха – градусов двадцать по Цельсию, – ни сила ветра, ни даже свет местной звезды ни малейшим изменениям подвержены не были. Сплошная облачность по-прежнему размазывала солнце по всему небосклону, и невозможно было даже сказать, утро здесь или вечер. А ведь сутки на этой миниатюрной планетке должны были быть очень короткими. Должны были. Вот именно. Ведь в этом мире все по-другому. Может, здесь и дважды два – не четыре?

Первыми замеченными животными стали насекомые: вполне обыкновенные мухи, бабочки, осы, стрекозы, в траве ползали мирные жучки и муравьишки. Потом обнаружились птицы. Они парили достаточно высоко и могли оказаться хищными. Мета мгновенно насторожилась, готовясь принять бой. В ту же минуту под ближайшим деревом в траве шевельнулась чешуйчатая спина какой-то твари. По такому случаю советоваться с Язоном пиррянка не собиралась. Выстрел грянул едва ли не раньше, чем животное подняло свою грозную голову. И этой головы вместе с огромным шипом не стало. Но они оба успели запечатлеть в памяти знакомый образ. Да и поджаренные останки мерзкого туловища со скрюченными когтистыми лапами узнавались, что называется, сразу.

Это был самый настоящий пиррянский рогонос, ядовитый и агрессивный.

– Неужели нас вернули на родную планету? – выдохнула Мета, удивленно озираясь и замечая все больше и больше знакомых деталей – от «крючковатой травы» и стручков «стреляющего гороха» до примитивно атаковавшего их с воздуха птенца шипокрыла, которого она легко сразила одной пулей.

– Не думаю, – сказал Язон. – С чего бы это планета Пирр могла так сильно ужаться в размерах.

– А не может эта кривизна поверхности быть простым оптическим обманом? – предположила Мета. – Встречаются еще и не такие атмосферные явления.

– Может, – согласился Язон, подумав. – Действительно, тяготение – фактор гораздо более объективный. И все равно это не Пирр. Это…

Он замялся, и Мета продолжила вместо него:

– Это тот самый древний Мир Смерти, который и стал прародителем всей пиррянской биосферы. Я правильно догадалась?

– Да, – задумчиво произнес Язон, – примерно такая гипотеза пришла мне в голову, когда там, на «Арго», мы изучали этот проклятый заледенелый астероид. Но сейчас-то мы вообще неизвестно где…

Он еще не придумал, что сказать дальше. Все было слишком странно. Признаться Мете, что результаты химического анализа взорвавшегося монстра были им придуманы? Глупо. Но еще глупее считать, будто случайная выдумка стала действительным открытием. Поставить на зеро и с первого же кона сорвать банк. Такое у Язона бывало, но не по причине везения. Теорию вероятностей он в свое время изучил хорошо. Нет, что-то здесь не так. В иной вселенной, где даже гравитационная постоянная отлична от нашей, не может быть так много общего с Пирром. Да, и еще: не слишком ли локально расположена тут вся эта нечисть?

Последняя мысль показалась особенно важной, оставалось лишь сообразить, почему рогонос и шипокрыл появились именно здесь, именно сейчас, а не в самом начале, почему, например, не атаковали спящих пришельцев…

Он не успел додумать, так как из-за ближайшего холма появились три всадника с острыми копьями и шипастыми палицами в руках и ринулись им навстречу. Пиррянские рефлексы и на этот раз не подвели. Лишившиеся хозяев скаковые животные недовольно фырчали и рыли когтями землю, а поверженные мертвые воины лежали на траве в нескольких шагах от Язона и Меты. Оба медленно повернули головы друг к другу. Один и тот же вопрос замер у них на губах. Даже не нужно было ничего произносить вслух. Ездовые зверюги, вне всяких сомнений, были моропами с планеты Счастье, с их второй родины, а всадники в легких доспехах – бойцами великого Темучина. Разве могли они не узнать на шлеме каждого из убитых знакомый тотем – череп волка?!

– Итак, теперь, сами не заметив как, мы переместились на другую любимую планету, также уменьшившуюся в размерах, да еще и переместившуюся назад во времени – в тот год, когда по диким степям Верхнего Мира еще носились непобедимые конные варвары.

– Язон, – одернула его Мета, – по-моему, сейчас не время для шуток.

– Ты не права. Чувство юмора – подчас то единственное, что спасает человека в безнадежной ситуации. Впрочем вам, пиррянам, понять такое действительно трудно. А если говорить всерьез, я предлагаю спокойно поискать вокруг нас признаки еще каких-нибудь миров. Думаю, мы сумеем найти их и это поможет сделать окончательный вывод.

– У тебя уже есть новая гипотеза? – поинтересовалась Мета.

– Разумеется, – кивнул Язон. – Давай помолчим немного. Надо подумать.

За холмом, из-за которого выскочили свирепые всадники, пейзаж довольно резко менялся. Сделалось намного суше, травяной покров постепенно вытеснялся песками и россыпью мелких камней, а ветер доносил издалека запах моря. Мгновенная цепь ассоциаций заставила Язона внимательнее смотреть под ноги, и это не было ошибкой. Поиски оказались вознаграждены. Наклонившись и потянув за чахлый хвостик, он быстро узнал съедобное растение и уже через несколько секунд держал в руках настоящий крено с далекой и коварной Аппсалы, куда однажды занесла его судьба. Мета никогда таких корнеплодов не видела, а потому и восторгов Язона разделить не могла, но все же почувствовала, что находка ценная.

– Это с еще одной, уже третьей по счету планеты? – догадалась она.

– Молодец, – похвалил Язон. – Я всегда любил тебя за то, что ты не только сильна, но и необычайно сообразительна для пиррянки.

Столь ироничный комплимент звучал почти как оскорбление, и могучие мышцы Меты инстинктивно напряглись.

– Спокойно, дорогая. Лучше послушай меня. Я как раз готов объяснить, на что это все похоже…

Но объяснить Язон ничего не успел.

Мета начала стрелять раньше, чем он понял, что произошло, а когда осознал, что десятка два всадников окружают их со всех сторон, то сам уже не успел выстрелить, так как стрела с тяжелым наконечником оглушила его даже сквозь шлем скафандра, и Язон почти лишился сознания. Почти. Ведь он еще относительно отчетливо помнил, как их связывали и тащили по земле, примотав к седлам моропов длинными веревками.

Глава 8

От нескольких ударов по голове мысли в ней изрядно путались. Синяки и ссадины также не добавляли ясности в рассуждения. К счастью, хоть кости остались целы. Что же касается Меты, Язон и в этом уверен не был. Ведь ей, похоже, досталось посильнее, так как сопротивлялась она с истинно пиррянским энтузиазмом и врагов поубивала и покалечила существенно больше, чем Язон, который в принципе склонен был сдаться сразу. Просто не получилось: налетевшие на них идиоты тоже любили подраться. А вообще, согласно одной из гипотез Язона, все эти дикие всадники являлись всего лишь сложно сконструированными фантомами. Так стоило ли расходовать энергию фактически на бой с тенью.

Теперь приходилось усомниться в стройности первоначальных предположений. Боль в голове и ногах, кровь, заливающая лицо, и крепкие веревки, врезавшиеся в запястья, лодыжки и ребра, – все это было слишком уж реально для фантомной атаки. Может, все-таки следовало вести себя решительнее? Это ж надо! Прорваться через ледяной кошмар, через контакт с черным монстром, хладнокровно распотрошившим их друга Троу, прошагать многие километры чужой земли, почти разгадать ее тайну и – погибнуть от рук неизвестно как залетевших сюда и уже однажды побежденных варваров с планеты Счастье! Что могло быть глупее?

Когда впереди появились шатры, Язон отметил, что их гораздо меньше, чем было в действительности у крупнейшего племени на Счастье, однако размер и куполообразная форма вполне соответствовали тому, что он помнил о временных жилищах кочевников. Всплыло в памяти даже их название на диалекте – камач. Моропы остановились в самом центре разбитого среди степей лагеря, воины подняли пленников и привязали по отдельности к двум столбам, врытым в землю метрах в трех друг от друга. И ни одна живая душа не вышла встречать их, никто не проявлял любопытства по поводу вновь прибывших. Возможно, здесь расположилось не все племя, а лишь его передовой отряд, поэтому в камачах не было детей и женщин, а воины не выходят без приказа на улицу. Или просто они сейчас отсыпаются после очередного набега. Такое объяснение вполне годилось, но не успокаивало. Ведь странностей с каждой минутой становилось все больше.

Мета до сих пор не приходила в себя, хотя серьезных повреждений на ее теле Язон не заметил. А суровые воины, закончив свое дело, развернулись и ушли, оставив пленников без присмотра. Освободиться от веревок, когда на тебя никто не смотрит, – задача не из самых сложных, и Язон, безусловно, справился бы с нею, но он был не очень уверен, что побег – это сейчас лучший выход. Собственно, никто пока не грозился убивать их. Убить можно было и на месте, здесь же явно хотели предложить нечто иное. Поэтому следовало ждать.

Язон попытался припомнить, о чем говорили доставившие их сюда всадники, и мгновенно облился холодным потом, осознав, что все их ничего не значащие фразы, обращенные друг к другу, произносились на датском (!) языке. Потом он как бы невзначай пригляделся к столбам, заляпанным чем-то белым, и холодный пот прошиб его вторично: ничем они не заляпаны. Это просто береста. Плохо отесанные столбы из настоящей березы. Такие росли во множестве на захолустной планетке со странным названием Поргорсторсаанд, где прошло его детство. Язон хорошо помнил целые рощи этих ослепительно белых, будто излучающих свет стволов с высокими, уютно шелестящими кронами. Ни на Счастье, ни на Пирре подобных деревьев никогда не встречалось. Исследовать и дальше все эти несообразности представлялось малоконструктивным. Легче всего было выдать объяснение происходящему одним коротким словом – бред. А может, и правда? То есть все вокруг элементарным образом не имеет никакого отношения к реальности, и единственное, что можно сделать в таком случае, – взять и проснуться.

Однако проснуться Язон тоже не успел, потому что из-за ближайшего камача появилась целая делегация, состоявшая из пеших воинов во главе с самим Темучином. Язон слишком долго общался с этим человеком, чтобы теперь не узнать его. Никакой путаницы здесь быть не могло. Меж тем в последний раз Язон видел великого завоевателя лежащим на ступенях его собственного дворца в Эолозаре с посиневшим от удушья лицом и сломанной шеей. А воскрешать людей никто в Галактике пока еще не умел.

Заниматься какой-либо дипломатией в сложившейся почти абсурдной ситуации было бы по меньшей мере странно, и Язон сразу выкрикнул то, что думал на самом деле:

– Темучин! Откуда ты взялся здесь? Тебя же убил Керк, вождь пиррян. Ты давно умер, Темучин. Тебя нет!

Язон кричал на понятном Темучину меж-языке, однако на лице великого покорителя племен отражалось полнейшее недоумение.

– О чем вопит этот чужестранец? – поинтересовался он у своих подданных. – Почему недостойный человек позволяет себе так разговаривать со мной?

Слуги вождя с готовностью ринулись вперед, дабы наказать недостойного человека, очевидно, тяжелыми плетьми, которые держали наготове, но Темучин жестом остановил их.

– Кто ты, чужестранец? Откуда у тебя это оружие и как им пользоваться?

Предводитель кочевников держал в руках оба трофейных пистолета и со всей очевидностью не узнавал своих старых знакомых. Он был похож на плохого актера, который решил разыграть историческую сцену первого знакомства Язона динАльта с Темучином, но плохо выучил роль и несет лютую отсебятину. И тогда Язон предпринял последнюю попытку достучаться до сознания настоящего Темучина:

– Неужели ты забыл меня? Ведь я твой давний враг, а после друг и наконец снова враг – Язон динАльт, пришедший с неба. Неужели ты не помнишь меня?

– Как ты осмеливаешься, наглец, задавать мне вопросы?! – таков был резкий ответ Темучина. (Узнал – не узнал? Ни да, ни нет. Обидно.) – В этом мире хозяин – я, а ты – мой пленник. И это ты будешь отвечать на мои вопросы.

– Конечно, о великий Темучин!

Язон все-таки почел за лучшее сменить тон, как бы сделал попытку усыпить бдительность, но тут же исхитрился задать новый вопрос, хотя и в несколько завуалированной форме:

– Я бы только вначале хотел понять, как ты попал на эту планету, великий Темучин, вождь всех племен.

Предводитель кочевников не попался на эту уловку. Слова Язона, несмотря на утвердительную интонацию, привели его в ярость, ведь он действительно не привык отвечать на вопросы тех, кого считал слабее себя, а таковыми он считал всех.

– Мерзавец! – взревел Темучин. – Ты ничего не понял! Ты по-прежнему слишком много думаешь о себе. – И, повернувшись к своим воинам, распорядился: – В темницу его! – Потом подумал и добавил: – Обоих – в темницу.

Этой секундной паузы Язону хватило, чтобы обдумать многое. Темница? Что-то новенькое в цивилизации конных варваров. А потому темница хорошо увязывалась с березовыми столбами и датским языком и скорее всего была тем самым недостающим звеном, которое уже так давно разыскивал Язон. Больше всего на свете он хотел теперь попасть в темницу, особенно вместе с Метой. Поэтому, не давая возможности что-либо сделать или даже сказать своей любимой, как раз очнувшейся к этому моменту, он заорал как можно более визгливым и испуганным голосом:

– Только не в темницу! Не-е-ет! Только не в темницу! Прости меня, великий Темучин! Не надо в темницу! За что такое наказание?! Я на все готов! Только не это!..

Язон кричал до тех пор, пока Темучин со злорадной и презрительной улыбкой на губах не повторил своего приказа коротким выразительным жестом. После чего повернулся и зашагал прочь, не оставляя пленникам надежд и бросив через плечо:

– Пусть их крысы съедят!

Какие крысы имелись в виду, осталось непонятным, ведь на Счастье было такое племя, не отличавшееся, впрочем, людоедскими наклонностями. Однако Язон не боялся никаких крыс, ни тех, ни настоящих. Главное, он сейчас перехитрил Темучина. Вождь всех племен был, конечно, мудр, но на старой шутке про Братца Кролика и терновый куст попался, как мальчишка.

Их отвязали и провели между камачей в другой конец лагеря, где на вытоптанной людьми и моропами земле валялся большой деревянный щит непонятного происхождения, охранявшийся двумя воинами. Дерево, конечно, считалось большой ценностью у кочевников, но не до такой же степени, чтоб приставлять часовых к десятку сколоченных досок. Недоумение Язона очень быстро сменилось удивлением на собственную недогадливость, не иначе, это действовали усталость, побои и отвратительные тугие веревки. Воины подняли щит, и под ним обнаружилась обыкновенная деревянная лестница типа стремянки, ведущая в подземелье. Язона подтолкнули ко входу первым.

Тому, кто хоть однажды пробовал спускаться по лестнице в яму со связанными руками и ногами, не потребуется объяснять, что случилось с Язоном дальше. Он только очень надеялся, что лететь придется не десять метров. А потом, весьма больно, но, кажется, все-таки удачно плюхнувшись в благоухающую гнилью и плесенью лужу на дне подвала, он еще успел перевернуться так, чтобы, напрягши все мышцы, встретить падающую Мету с минимальными повреждениями для них обоих. И это удалось весьма неплохо. Уже в следующую секунду лестницу выдернули наверх, люк над их головами с грохотом захлопнулся, и сделалось абсолютно темно. Неудивительно: Язон успел разглядеть, что крышка погреба отлично пригнана к проему, а также для уплотнения обита толстой кожей.

Судя по звукам, доносившимся сверху, на деревянный щит взгромоздили что-то тяжелое, возможно, камень или железную наковальню. Несерьезный, разумеется, запор для таких, как Язон и Мета, но, очевидно, варвары и впрямь не слишком серьезно готовились к возможному побегу пленников. Что-то такое ждало их здесь – не просто медленная смерть от неподвижности и холода. Не могли же кочевники не знать, что любые веревки рано или поздно развязываются. Не веревки тут были главными. Темница считалась непростым, возможно, заговоренным и, безусловно, очень страшным местом. Он должен понять почему. И как можно скорее.

Фонарик как будто уцелел, но достать его со связанными руками не представлялось возможным. Значит, первое – освободить руки. На худой конец они вполне смогли бы перегрызть веревки друг другу, но Мета придумала лучше. Она дотянулась зубами до не привлекшего ничьего внимания в процессе обыска маленького кармашка, где хранила косметические принадлежности. Было среди них небольшое и вполне мирное на вид женское зеркальце, с которого, однако, легко скусывалась пластиковая оправка, а края стального овала имели заточку хорошей бритвы. Дальнейшее было делом техники. Пришлось, конечно, изрядно вываляться в грязи, покряхтеть от неудобства и даже дважды порезаться, но уже через несколько минут они изучали свою новую тюрьму.

Ничего по-настоящему опасного обнаружить не удалось. Пещера, выкопанная в грунте давно, неизвестно кем и зачем, была укреплена от осыпания могучими просмоленными сваями и толстыми брусьями перекрытий. Тянулась она метров на двадцать от лестницы, в ширину имела метров пять, а потолок высотою в рост пиррянина постепенно понижался и у дальнего конца делался настолько приземистым, что заставлял опускаться на четвереньки. В темных углах под стенами попискивали какие-то испуганные зверушки, но вряд ли это были крупные грызуны, тем более такие, чтобы съели живьем. Единственной неприятной находкой стали два побелевших от времени человеческих скелета, однако по ним трудновато было сказать, останки ли это узников темницы или просто кости, сброшенные сюда с целью устрашения. Ни жутких ядов, ни ужасных змей или насекомых, ни пресловутых крыс – абсолютно ничего, что могло бы угрожать человеку немедленно.

– Не понимаю, – проговорил Язон, – на что же они рассчитывали, бросая нас сюда.

Он уже присел на сухое бревно, прислонившись спиною к стенке, и приложил к предплечью аптечку – давно пора было это сделать. Анализатор тихо зажужжал, и через несколько секунд все необходимые лекарства были введены в кровь.

– А может, они и не рассчитывали убивать нас. Просто какой-то ритуал?

– Не думаю, – возразила Мета. – Темница – страшное наказание у этих дикарей. Скорее всего они панически боятся темноты. И, оказываясь здесь, очень быстро сходят с ума.

Мета иногда поражала Язона нестандартностью мышления. Что-то подобное вертелось и в его голове, но он не успел сформулировать.

– Ты хочешь сказать, что у них здесь не бывает ночей?

– Ну да. Я не слишком сильна в астрономии, но ведь элементарная логика подсказывает. По местным меркам мы провели на поверхности планеты несколько суток, а солнце все время светило без изменений.

– Разумно, – сказал Язон. – Но только это не самая главная здешняя тайна. Гораздо важнее разобраться, каким образом в одном месте и в одно время появились пиррянские твари, Темучин с его племенем, да еще креноджи с той самой планеты, откуда ты меня однажды чудом вытащила. Помнишь, я улетел тогда с этим психом Майком Сэймоном?

– Помню, – кивнула Мета. – Так и откуда же они все, по-твоему? Насчет пиррянских организмов ты, кажется, еще на корабле объяснял. Если они из этого мира и пошли, чего тогда удивительного. А вот Темучин… Ну он же не настоящий, он же нас не помнит, не узнает…

– Правильно, Мета, только смотри шире. В этом мире все не настоящее. Понимаешь?

– Не понимаю. В каком смысле?

– В самом прямом. Все, что мы здесь встречаем, – это продукты нашего разума, нашей памяти. Я поначалу даже решил, что это просто фантомы, сложные галлюцинации.

– Хороши галлюцинации! – проворчала Мета, разглядывая глубокую и еще не зарубцевавшуюся царапину на руке.

– Я тоже об этом подумал, когда они поймали нас. И все равно, пусть овеществленные, материализованные, но это наши воспоминания. Другого объяснения просто не может быть. Кто-то по нашим чертежам строит здесь этот мир, точнее, изменяет его, а с нами при этом не советуется.

– Кто же?

– Условно будем грешить пока на того обезьяноподобного монстра с абсолютно черной шкурой.

– Ну и где же он теперь?

– Мета, я ведь не ученый, который уже решил эту проблему, а ты, насколько я помню, не журналистка, и здесь как будто не зал для пресс-конференций. Что я могу тебе ответить? Давай думать вместе. Давай искать этого шутника. Без его помощи нам никогда отсюда не выбраться.

– Ты уверен?

– Да ни в чем я не уверен! – сказал Язон в сердцах. – Еще никогда в жизни я не знал так мало о мире, в который попал. Нам не дают опомниться, не дают сориентироваться, из чего же мне делать вывод, где именно искать нашего главного врага. И вообще, враг ли он?

– А Троу? – напомнила Мета.

– Да, – согласился Язон. – И что ты предлагаешь?

– Ну, во всяком случае, не сидеть в этом сыром подвале. Надо исследовать планету. Надо удирать отсюда.

– Не горячись, – предостерег Язон. – Прежде всего надо хорошенько все обмозговать. Нам подарили зачем-то такую возможность, и мы должны ее использовать. Удрать успеем. Чем позже, тем неожиданнее будет для них, вроде как мы уже умерли. Тогда и рванем. А пока… Отчего бы не поискать нашего шутника прямо здесь.

– Ты сам решил стать шутником? – поинтересовалась Мета. – Или говоришь это всерьез? Мне казалось, мы осмотрели здесь каждый угол.

– Ну, во-первых, не каждый. А во-вторых, дай-ка я закурю. Помнишь, после чего мы попали сюда? После того, как я закурил там.

– Ты просто жалкий раб своих желаний. Тебе слабо не курить, вот и придумываешь любую несуразицу, лишь бы оправдать вредную привычку. Кури, кури, герой Галактики, если только сигареты не промокли.

Но Язону повезло. Сигареты даже не отсырели. Первые три затяжки он сделал, не сходя с места и напряженно ожидая нового волшебного перемещения. Конечно, он понимал, что это глупость, но каким-то краешком сознания все-таки надеялся. Во что не поверишь после стольких чудес? С другой стороны, никотин реально помогал ему сосредоточиваться. И наконец, не дождавшись особых приглашений, Язон поднялся и, продолжая дымить, обошел еще раз все помещение. Фонарик он закрепил теперь под продольным брусом и при слабом, но ровном свете было удобнее осматривать пол и стены.

Мета со свойственной ей настырностью искала запасный выход в потолке пещеры и просчитывала варианты побега наверх. А Язона гораздо больше интересовал путь вниз. Он с каждой минутой все яснее ощущал: такой вариант выхода существует. И помогла ему все-таки сигарета. Присев на корточки в дальнем углу пещеры и держа уже совсем короткий окурок в опущенной руке, он вдруг заметил, как струйка дыма отчетливо затягивается в щель между старой подгнившей доской и земляным полом. Поднес ладонь. Сквозило как в приоткрытую форточку зимой. Где-то под ними находилась большая и, наверно, холодная полость.

– Мета, – сказал Язон, – подумай, чем нам лучше копать.

Под тонким слоем земли обнаружился круглый и чуть выпуклый люк из нержавеющей стали с вентиляционной решеткой с краю. Ручки никакой не было, но, взявшись за решетку, они легко откинули крышку в сторону и посветили фонариком вниз. Узкий ствол шахты уходил куда-то в бесконечность. Насколько можно было видеть, колодец этот казался идеально прямым, а луч света, поглощаемый его почти черными матовыми стенками, быстро таял во мраке. Движение воздуха теперь почти не ощущалось, а запах, доносившийся снизу, был неожиданным. Они даже не сразу сообразили, что он напоминает. Потом догадались и сразу поняли, почему не испытывают страха. Так пахнет стерильная чистота нового космического корабля.

– Я думаю, надо попробовать спуститься туда. В принципе, по этому стволу можно двигаться упираясь спиной и ногами, но лучше свяжем все остатки веревок, и ты подстрахуешь меня.

Мета не возражала. Она только безумно страдала от своей невооруженности. Но что поделать, если смертью будут угрожать им из этой шахты, Мета готова сразиться с кем угодно голыми руками. И все-таки оттуда веяло скорее спасением, чем гибелью.

Веревка была выбрана уже почти вся, когда Язон сообщил из глубины:

– Вижу боковой проход.

Очевидно, в следующий момент он ступил в этот проход или просто опустил ногу на край перпендикулярной трубы. Во всяком случае, натяжение веревки ослабло, но Мета не успела спросить, какова ширина бокового прохода и что видно в его конце. Все дальнейшее произошло практически одновременно.

Глубоко внизу замелькали зеленые и красные огоньки, в темнице поднялся ветер, как на морском берегу, и все вокруг затопило утробное низкое гудение, сквозь которое прорывался тоненький звон. Затем плотная волна теплого воздуха отбросила Мету от люка, словно чья-то гигантская ладонь. Веревка лопнула, и вместе с удаляющимся криком Язона смолкли и все другие звуки. Только индикаторные лампочки, как определила их для себя Мета, продолжали мигать в глубине, когда она вновь склонилась над краем колодца.

У Меты был второй фонарик, а выбора у нее не было.

Куда бы ни утащило Язона по этому пневмопроводу, она должна последовать за ним. И Мета начала спускаться без всякой подстраховки.