Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 01"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Джеймс Уайт,Александр Громов,Андрей Родионов,Брайан Уилсон Олдисс,Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс,Черри Уайлдер,Марина Арутюнян,Симон Кордонский,Олег Орлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

2

Чарлз Кэртойс приобрел привычку каждое утро после завтрака заходить в оранжерею и угощать белок орехами. Изящным стеклянным куполам оранжереи разительно не соответствовали джунгли проржавевших труб на полу. Но деваться некуда: без системы центрального отопления замерзли бы пальмы и нежный древесный папоротник. Верити развесила в оранжерее клетки и уделяла белкам значительную часть своего времени. Кэртойс удивлялся такой заботливости: белки были симпатичными зверушками, но не более того. Он решил, что девушка, должно быть, старается завоевать расположение отца, демонстрируя преданность науке. Перепады настроения профессора тем временем настораживали: то он был ласков с Верити, хваля ее усердие, то вызывал сердечные спазмы у экономки миссис Фернесс, заявляя, допустим, что у одной из белок будто бы выросла вторая голова. Но, что гораздо серьезнее, он отказался от услуг Эда Грея в качестве лаборанта, хотя работа со сплавами и новым трансформатором приближалась к наиболее ответственной стадии.

Нащупав в кармане орехи, Кэртойс вошел в оранжерею, насвистывая на ходу. Одна из белок оказалась совершенно ручной, и потому Верити выпустила ее из клетки. Сейчас зверек сидел на ветке над головой девушки, глядя, как она страница за страницей печатает отчет о результатах наблюдений.

– Иди к Чарлзу, – ласково приказала Верити, не отрываясь от машинки.

Зверек прыгнул к Кэртойсу и схватил у того с ладони угощение. Кэртойс погладил животное и вдруг заметил, что Верити как-то странно поглядывает на него. Он смутился.

– Что такое, Верити?

– Есть новости, – сказала она.

Девушка произнесла эту фразу таким тоном, что Кэртойсу стало ясно: она собирается сообщить ему нечто экстраординарное, но боится слишком взволновать. Верити забрала у него белку и пересадила в большую клетку, где на толстом суку примостилась другая. Кэртойс достал еще один орех. Зверушка осторожно спустилась, робко приняла лакомство и опрометью кинулась обратно.

– Боязливая, – заметил Кэртойс. – Наверное, самка.

– Они обе самки, – сухо ответила Верити. В ее голосе прозвучали профессорские нотки.

– А я-то считал их доброй супружеской парой, – хмыкнул он. – Думал, сидели они рядышком на ветке, а тут – бац! – метеорит.

Верити перелистала отчет.

– Я подчеркнула отдельные места, – проговорила она. – Когда Эд проводил предварительный осмотр, то не сумел сразу определить пол белки, той, которая ручная. То, что она самка, как и другая, выяснилось уже потом.

– Ты разве их никак не назвала?

– Нет, – сказала Верити. – Чарлз, что сталось с парой кроликов, которых нашли у кратера под номером двенадцать?

– Помнится я отдал их своему другу, местному учителю Дейву Дженкинсону, – отозвался Кэртойс. – На том участке у нас как раз вышло небольшое столкновение с полицией. И не лень, понимаешь, оцепление выставлять! Может, твоему отцу удастся заполучить через Брюстера лицензию получше. О чем бишь я?.. Ах, да. Мы на месте проверили кроликов счетчиком Гейгера, а потом я отдал их Дженкинсону. Он преклоняется перед стариком и помогал нам отбиваться от полицейских.

– Кролики были живы?

– Разумеется. Он отнес их в школу. Обыкновенные кролики, бурые такие… Когда я наткнулся на них, они выглядили точь-в-точь как дохлые. Наверное, долго не протянут. Недавно один из них исчез.

– Меня это не удивляет, – сказала Верити.

– Подожди! – воскликнул Кэртойс. – Не будешь же ты утверждать, что они все-таки облучились?

– Не буду, – подтвердила Верити. – Они оба одного пола?

– Да, – ответил Кэртойс. – Похоже, что так. Дженкинсон надеялся, так сказать, наглядно продемонстрировать ученикам спаривание животных, но кролики оказались Биллом и Бобом, а вовсе не Биллом и Бетти.

Верити сделала пометку и принялась собирать бумаги.

– Чарлз, как бы вы поступили, если бы никто не согласился с вашей гипотезой?

– Наверное, постарался бы доказать ее.

– Если бы вы сделали открытие, в которое трудно поверить, – проговорила девушка нерешительно, – вы бы обязательно его обнародовали?

– Все зависит от ситуации, – сказал Кэртойс. – А то может так аукнуться!..

Он начал понимать, в чем дело. Бедная девочка начиталась сказок об инопланетянах. Обнаружив в своих паршивых белках какую-то крохотную мутацию, какую-то особенность в поведении, она немедленно приписала ее влиянию внеземных сил.

– Верити, – сказал Кэртойс мягко, – я проработал с твоим отцом бок о бок много лет. Я знавал твою матушку. Я часто думаю о том, что ей понравился бы Хьюбри Холл…

Он чувствовал себя виноватым, однако это его долг – отвлечь девушку. Старику сейчас просто не до того. Работа вступила в решающую фазу и требует полной концентрации внимания.

– Я вот что хочу сказать, – продолжал он торопливо. – Я уверен, что тебе не хватает подготовки. Нескольких месяцев с доктором Нгумой в заповеднике недостаточно. По правде сказать, никто из здесь присутствующих не обладает достаточной квалификацией для того, чтобы правильно оценивать поведение животных.

– Я поняла, Чарлз, – проговорила Верити устало.

Она выглядела разочарованной, но отнюдь не удивленной. Странная девушка.

– Почему бы тебе не вернуться к литературе? – спросил он. – Или тебя больше не интересуют монографии семнадцатого века, по которым ты писала диссертацию? А Марвелл, Эндрю Марвелл[2] – разве он не твой любимец?

Она открыла клетку, и белка выскочила наружу. Прыгнув девушке на плечо, зверек удобно устроился в ее длинных, выгоревших на солнце волосах и как будто зашептал что-то ей на ухо. Кэртойсу стало немножко не по себе: где это видано, чтобы белка была такой доверчивой? Надо бы переговорить с Греем, может, он заметил что-нибудь из ряда вон…

– Я попозже выпущу белок в сад, – сказала Верити.

– Значит, конец эксперименту? – обрадовался Кэртойс. – Весьма разумно с твоей стороны.

Он поглядел на часы.

– Мне пора. Время не ждет, и все такое прочее.

– Возьмите папку, Чарлз! – не попросила, а скорее приказала Верити. – Я хочу, чтобы вы прочитали отчет.

Не в силах отказаться, он повиновался.

– Твоя гипотеза как-нибудь называется? – спросил он. – Я имею в виду, к какой области она относится?

Верити погладила белку.

– Я про себя называю ее «теорией мимезиса».

– Что? Это что-то связанное с театром?[3]

– Слово «мимезис» можно перевести как «мимикрия» или, если хотите, как «метаморфоза».

– Изменение формы? – пробормотал Кэртойс. – Боюсь, ты меня окончательно запутала.

Он лгал. Его поразила масштабность идеи. Каковы естественные процессы? Гусеница превращается в бабочку, личинка – в стрекозу, головастик – в лягушку… Инопланетное существо – в белку, белка – в…

– Во что-нибудь органическое, – подсказала Верити.

– Но во что именно? – недоумевал Кэртойс. – Нужно ведь принять во внимание размеры…

– Что есть общего у всех участков падения метеоритов, Чарлз? – перебила девушка.

– Безлюдны, – принялся перечислять Кэртойс, – пустынны, окружены лесом…

– Тот-то и оно, – сказал Верити.

– Деревья! – вскричал Кэртойс, – если только поблизости не было, других форм органической жизни, годных для… для…

– Для копирования, – докончила Верити.

– Ерунда! – сказал Кэртойс. – Оставь в покое белку, Верити, и пойди прогуляйся.

Он поспешно вышел из оранжереи. Да, девочка, вне всякого сомнения, сошла с ума. Он заметил вдруг, что вцепился в ее зеленую папку с такой силой, что заболели кончики пальцев.

3

Лежа на кровати под пологом в своей комнате в восточном крыле здания, Эд Грей говорил в микрофон мини-фона:

– Меня продолжает воротить от того, чем мне приходится заниматься.

С политической точки зрения старик, то бишь профессор, ничего из себя не представляет, если не считать присущего ему стихийного социализма. Он не связан ни с какой подпольной организацией и не является шпионом какого-либо государства, разве что сотрудничает с нашими приятелями из известной вам транснациональной корпорации, которой его теперешние исследования могут принести прибыль. Его интересуют сплавы, а вовсе не шпионаж; можно сказать, он накрепко припаян к своей работе. Он не щадит ни себя, ни Кэртойса вместе с вашим покорным слугой.

Он высоко ценит личную преданность и, если узнает, кто я такой, вышвырнет без промедления. Самое время упомянуть об этих клоунах из СБ: Брюстере и его механическом дружке Адамсоне. Утверждение службы безопасности, будто эксперименты профессора Лэтэма субсидируются правительством, лишено оснований и вызывает у старика приступы бешенства. Он заявляет, что всему виной бюрократы; он потерял право на лицензию А покинув Институт и начав работать как независимый исследователь на средства, полученные им по завещательному отказу имущества де Люши, он привлек внимание СБ тем, что крутился у метеоритных кратеров.

Зачем ему это? Перечитайте условия завещания. Громадная сумма, оставленная вдовой де Люши, может быть израсходована только на исследования, связанные с… цитирую… «инопланетными явлениями и установлением возможности сообщения с другими мирами». Потому профессор лезет из кожи, и, надо сказать, концерн де Люши не ошибся в выборе: их деньги окупаются с лихвой. Стоит лишь упасть очередному метеориту, как старик прыгает в свой драндулет и мчится на место падения; теория решетчатой структуры, которая ныне принята повсеместно, – его рук дело. В сообщениях он указывает название местности, размер метеорита, уровень радиации и все остальное, что мы можем и что нам разрешают зафиксировать. Для независимого ученого он – образец активности. До сих пор мы не обнаружили никаких следов «инопланетного проникновения» – ни тебе лучей смерти, ни зондирования мысли, ни даже пресловутых зеленых человечков.

Однако покрывало секретности (шучу) слишком уж плотное да и шито белыми нитками. Повсюду снуют газетчики; того и гляди, окажешься засвеченным. Если тут происходит что-нибудь такое, что затрагивает меня, – ради всего святого свяжитесь с СБ и дайте мне знать! И отзовите Брюстера с Адамсоном, пока они, сами того не желая, меня не выдали. У того, кто додумался отправить к Сидни Лэтэму робота, видно, семь пядей во лбу. Профессор от Адамсона без ума, раз в неделю приглашает его к обеду и пытается обыграть в шахматы. Но мне-то каково? Я же не деревянный идол… Кстати, о деревьях: пора охарактеризовать Верити Лэтэм.

Насколько мне известно, после возвращения из Кенийского заповедника она не имела никаких контактов со своими соратниками по Зеленой Гвардии. Я знаю, что она по-прежнему разделяет их взгляды, но вот уже три месяца как она не принимала участия в их акциях, разумеется, если не брать в расчет ее разговоры с деревьями.

Мне будет несколько затруднительно говорить о том, чем она занимается изо дня в день. Она красивая девушка, и у нас с ней установились близкие отношения. Я не то чтобы сгораю от любви, но она мне очень нравится. Ее чувств я не знаю. Старик постоянно изводит ее; наверное, в этом причина ее замкнутости.

Вы удивитесь, узнав, что Верити Лэтэм выдвинула довольно-таки бредовую гипотезу, касающуюся метеоритов. Все свои заключения она сделала на основе наблюдений за поведением двух белок, которых оглушило во время катаклизма на участке 14. Я кое в чем поначалу ей помогал, и мне не составило труда снять ее отчет на микрофильм. Передам его в следующий раз. Мои комментарии? Лихо закручено, весьма лихо…

Однако недели три назад она бросила разработку гипотезы и выпустила белок на свободу. Верити много времени проводит в саду, читая вслух поэтов-метафизиков[4] семнадцатого века. Она – самая красивая из всех сумасшедших, когда-либо мной виденных, и мне кажется, я ее люблю. Раз я натолкнулся на нее, когда она читала учебник по ботанике, обращаясь к большому, похожему на дуб дереву, которое растет с восточной стороны здания и достает ветвями до балкона моей комнаты. Она сказала мне, что делает это для того, чтобы «оно поняло, что такое ксилема[5], и наилучшим образом использовало ее свойства при мимезисе».

Когда бы мне повезло поймать Верити после ужина, я не сочинял бы отчет, а занимался бы любовью. Я обшарил весь дом сверху донизу, но ее не нашел. Не думаю, что она отправилась останавливать химический завод. Должно быть, гуляет в саду при луне, читая деревьям Эндрю Марвелла. Из-за нее я выучил наизусть стихотворение этого парня, которое называется «Сад». Он там говорит, что:

 
«… мне бы сей жестокий пыл —
Я б имена дерев чертил»[6]
 

Судя по всему, капитан Марвелл тоже был из «зеленых».

Эд замолчал и прислушался. С улицы донесся тихий протяжный свист. Эд сунул минифон в укромное местечко и выглянул наружу.

– Верити?

Она стояла под балконом, прислонившись к дереву, обхватив рукой его массивный ствол и прижавшись щекой к коре. Лунный свет серебрил ее длинные распущенные волосы.

– Спускаешься?

– Ты уже закончила свои занятия ботаникой? – подразнил он.

Верити рассмеялась и провела ладонью по стволу.

– Изучили вдоль и поперек, – отозвалась она, пародируя его манеру выражаться. – Теперь проходим биологию.

– Я размышлял о твоем приятеле…

Девушка, дерево, лунный свет… Эду хотелось продлить «сцену на балконе».

– О каком таком приятеле? – спросила Верити.

– Об Эндрю Марвелле.

– А, – обняв ствол, она процитировала:

 
«И только зелень, безусловно,
Одна воистину любовна».
 

– Ну, как сказать, – пробормотал Эд.

– Спускайся!

– Лучше ты поднимайся ко мне.

– Мне больше нравится внизу, – сказала она. Спускайся. Возьмись вон за ту ветку.

– Сумасшедшая! – с улыбкой проговорил он.

Грей перелез через балконные перила и протянул руку к ветке.

– Так, – сказала Верити, – дай ей ощутить твой вес.

– Что?

– Повисни на ней, – пояснила Верити. – А теперь…

Очутившись в мгновение ока на земле, Эд обнял девушку. Его вдруг обуяло желание рассказать Верити, кто он такой на самом деле, и попросить прощения, но он переборол себя.

– Эд?… – Девушка погладила его по лицу.

– Я твой друг, – сказал он торжественно. – Даже если наши взгляды расходятся, ты все равно можешь доверять мне. Пожалуй, мне следует объяснить…

Она приложила палец к его губам.

– Не надо, – сказала она, – не надо душещипательных признаний.

Верити всем телом прижалась к юноше; они поцеловались, потом медленно опустились на землю. Трава была сухой и теплой. Серебристыйлунный свет выхватил из темноты разбросанную на земле одежду, однако так и не смог проникнуть в глубокий мрак под кроной. Листья дерева возбужденно трепетали.

4

Профессор Лэтэм серебряным фруктовым ножичком отрезал от яблока ломтик за ломтиком.

– Вам известно мое мнение, – он посмотрел на Адамсона. – Должен упасть еще один метеорит.

– Только один? – спросила Верити у Кэртойса.

– Говори громче! – прикрикнул профессор. – Не изображай из себя мышку, Верити.

– Только один метеорит, отец?

– Согласно решетчатой структуре, да, – ответил Чарлз Кэртойс.

– Иначе решетка начнет расширяться в другом направлении, – пояснил Эд Грей.

– Надеюсь, профессор не ошибается, – заметил Брюстер.

Дело было вечером. В Овальном Зале горели свечи, придавая комнате своеобразное очарование. Адамсон покончил с блюдом, которое по внешнему виду напоминало заливное, и теперь потягивал янтарно-прозрачную жидкость. Профессор наслаждался обществом, но видно было, что ему неймется. Он принялся подразнивать дочь.

– Об этом надо спрашивать не меня, – сказал он. – У Верити лучше налажен контактх… э… инопланетянами.

– Разве что я прочла больше книг, – попыталась отшутиться Верити.

Профессор заметил, как передернулся Чарлз Кэртойс, и удвоил старания.

– Не скромничай! – воскликнул он. – Твоя теория открыла мне глаза!

– Теория инопланетного проникновения? – поинтересовался Адамсон и внимательно поглядел на Верити, которая надела к ужину тыквенно-желтое платье.

– Вовсе нет, – решительно ответила девушка.

– Да! – вскричал профессор. – Не скромничай, детка! Мимезис! Великая теория мимезиса, созданная современным Овидием, насмотревшимся Уолта Диснея!

– Чарлз? – спросила Верити.

– Извини, Верити, – отозвался Кэртойс. – Извини, пожалуйста. Чистая случайность… она… папка лежала на столе, ну и…

– Заметьте, я ничуть не удивлен, – профессор подлил себе вина, – ничуть не удивлен, что мне не хотели ее показывать.

– Я не хочу говорить об этой папке, – сказала Верити. – Я бросила работу на полпути.

– Ну нет! – фыркнул Лэтэм. – Так просто ты от меня не отделаешься. Про мимезис стоит потолковать.

– Мимезис? – переспросил Брюстер.

Он посмотрел на Адамсона: тот возился с манжетой рубашки. Эд Грей не сводил с робота настороженного взгляда.

– Подражание, мимикрия, – объявил Адамсон.

– Способ приспособления к окружающим условиям.

– Одним словом, – заключил профессор, – метаморфозы.

– Отец! – Верити встала. – Я не хочу обсуждать мои заметки!

– Обсуждать? – взревел профессор. – Не смей применять слово «обсуждение» к своим бихевиористским[7] фантазиям! Домыслы не обсуждаются! Они… они из разряда сказок и мифов! Всякие там оборотни да духи…

– Успокойся! – одернула его Верити.

– Белка, которая не белка, – гнул свое профессор. – Сначала внешнее подобие, затем дублирование метаболизма… Вы в этом тоже замешаны, Грей.

– Нет, – с несчастным видом возразил Эд Грей, – никак нет, сэр.

– Что же дальше? – осведомился профессор. – Скалы, деревья… я, кстати, заметил, что ты только не ночуешь в саду, Верити… А почему бы не люди? Но тогда, господа, мы с вами подвергаемся опасности! Зловредный инопланетянин может скопировать любого из нас!

– Нет, отец, – язвительно поправила Верити, – не любого…

– То есть как? – весело спросил профессор. – Или я в чем-то ошибся?

– Адамсону ничто не грозит, – сказал Верити. – Его нельзя скопировать, как нельзя скопировать камень. Он состоит не из органической материи.

– Тем хуже! – рявкнул профессор. – Адамсон у меня в гостях…

– Он офицер службы безопасности, – проговорила Верити. – Он записывает на пленку все наши разговоры. Я не собираюсь излагать свои умозаключения в его присутствии.

– Твои умозаключения, – профессор презрительно покачал головой.

– Когда я сидела в тюрьме, – продолжала Верити, – меня допрашивал Адамсон или кто-то, весьма похожий на него. Их интересовало, чем ты, отец, занимаешься тут, в Хьюбри Холле. Я не сказала ни слова.

– Черт побери, – профессор наконец утихомирился.

– Знаешь, как в Институте называют наш дом? – спросила Верити, не сводя с отца глаз.

Чарлз Кэртойс невольно улыбнулся.

– Хрычли Холл! – воскликнула Верити. – А все из-за твоего интеллектуального высокомерия. Хрычли Холл! Попроси Адамсона, пускай он тебе растолкует, что это значит!

Девушка выскочила из комнаты. Мужчины услышали, как она взбежала по лестнице на второй этаж.

5

Профессор провел пятерней по волосам и осушил бокал с вином. Кэртойс осторожно прокашлялся. Эд Грей считал секунды: бедное старичье! Они до сих пор ничего не поняли.

– Неуравновешенная, – пробормотал профессор.

Брюстер и Адамсон разом поднялись. Брюстер задул свечи и включил электрический свет; Адамсон закрыл двустворчатые, доходившие до пола окна и опустил шторы. Брюстер отрывисто кивнул Эду Грею.

– Иди за ней! – приказал он. – Задержи ее наверху.

– Прошу прощения, – начал было профессор.

Брюстер не обратил на него внимания.

– По-вашему, ситуация настолько обострилась? – спросил Грей.

– Да, – бросил Брюстер. – Тебя разве не проинструктировали? Марш за девчонкой!

– Брюстер, – вмешался профессор Лэтэм, – Грей состоит у меня на службе…

– Не только у вас, – отозвался Брюстер.

Эд Грей бросил на профессора с Кэртойсом исполненный отчаяния взгляд и выбежал в коридор. Нарочито шумно поднявшись по лестнице, он затем на цыпочках спустился обратно, подкрался к двери Овальнрго Зала, достал из кармана миникордер и прислушался.

Профессор бушевал:

– … чертовщина тут происходит?

– Эд Грей – агент ЦРУ? – в голосе Чарлза Кэртойса слышалось вежливое недоумение.

– Объявляется тревога! – рявкнул Брюстер и отчеканил: – Нам нужны материалы мисс Лэтэм о белках! Немедленно!

– Сначала объясните, в чем дело, – потребовал профессор.

– Ваша лицензия, – произнес Брюстер, – не…

– Плевать я на нее хотел! – взорвался Лэтэм. – Вам нужен отчет Верити. Будьте любезны объяснить зачем.

– Только не горячитесь, – неожиданно вмешался Кэртойс. – Профессор – человек науки. Ему невдомек, что означает объявление тревоги.

Наступила пауза. Эд Грей готов был поклясться, что слышит, как щелкают и жужжат электронные цепи в мозгу Адамсона.

– Профессор, – сказал Брюстер, – на четырех участках падения метеоритов произошли документально подтвержденные случаи «копирования», в том числе – человеческих существ.

Профессор рассмеялся.

– Массовая истерия, – хмыкнул он. – Уж от полиции-то я не ожидал. Студенты шутят, не иначе, раздобыли себе роботов и – извините, Адамсон, – забавляются в свое удовольствие.

– На каких именно участках? – спросил Кэртойс.

– Номер три, девять, десять и двенадцать, – ответил Адамсон.

– Участок номер три далеко на севере, – проговорил профессор, – неподалеку от Ламмермура.[8] Что там случилось?

– Человек по имени Рэб Мензис, – сказал Адамсон, – пастух, часто ходил через лес, где был кратер.

– Ну и что? Да продолжайте же! – воскликнул профессор. – Или прикажете клещами из вас слова вытаскивать?

– Его видели в двух местах одновременно, – сообщил Брюстер.

Профессор не то засмеялся, не то застонал.

– А что произошло на двенадцатом участкё? – встревоженно спросил Кэртойс.

– Самый достоверный случай, – сказал Адамсон.

– Дэвид Дженкинсон, местный учитель. Его двойник…

– Кролики! – выдавил Кэртойс. – Верити спрашивала про кроликов с этого участка. Я лично передал их Дженкинсону!

– Помню, – проговорил профессор.

– Один из них удрал, – сказал Кэртойс. – Дженкинсон… он в порядке?

– Расстройства здоровья у объектов воздействия не отмечено, – сказал Адамсон. – Обычно человек на какое-то время засыпает или теряет сознание.

– Профессор, нам нужны материалы, – напомнил Брюстер.

– Хорошо, я отдам их, – вздохнул Лэтэм. – Еще один вопрос. Как ведут себя двойники?

– Они покидают места, где происходит дубляж, – ответил Брюстер.

– Ну разумеется! – фыркнул профессор. – Но как? Каким образом? С помощью машины времени? Или ковра-самолета?

– Чаще всего пешком или на общественном транспорте. Один нанял автомобиль.

Адамсон прочистил горло.

– Участок номер девять, – сказал он. – Госпожа Силия Фармер, вдова сэра Ашера Фармера, местного промышленника. Ее поместье находится в Йоркшире, в двадцати милях от кратера. Видели, как она нанимала автомобиль в Хаддерсфилде.

– Мы заподозрили мошенничество, – добавил Брюстер, – устроили засаду. Но у нас ничего не вышло.

– В операции принимала участие Специальная Служба,[9] – Адамсон слегка выделил голосом последние два слова. – Оба ее офицера потом жаловались на галлюцинации.

– Сущий бред! – воскликнул профессор. – Ну, ну… что же им привиделось?

– Две фермерские повозки, – сказал Брюстер. – А еще карета. Карета, запряженная шестеркой.

– Участок десять? – поинтересовался Кэртойс.

– Самый сомнительный случай, – сказал Адамсон. – Мохаммед Али Дас, пакистанский студент из ливерпульского политехнического института Маккартни. Прогуливался неподалеку от кратера. Свидетели показывают, что его двойник якобы сел в лондонский поезд. Однако особенной уверенности у них нет…

– Потому что все азиаты на одно лицо, – вздохнул профессор.

– Да, – согласился Адамсон. – Профессор, ситуация чрезвычайная.

Профессор развел руками.

– Чего вы опасаетесь? – спросил он. – Адамсон, это полная белиберда!

– А вдруг, – заговорил Кэртойс, – а вдруг мы столкнулись с деятельностью иного разума?

– Который размножается спорами или черенками, – пробормотал профессор. – Нет, не пойдет. Не пойдет! Какие двойникам передаются качества? Какие свойства?

– Вот именно! – многозначительно заметил Брюстер.

– Где материалы лаборатории? – спросил профессор.

– Мне придется обыскать все вокруг, – сказал Адамсон. – Время поджимает.

Эд выключил миникордер и поднялся на второй этаж. Двойники? Чудики из службы безопасности совсем свихнулись. Они доконают старика. А может, речь шла о «зеленых»?

Он нашел Верити в картинной галерее. Девушка нетерпеливо мерила шагами длинный зал. В своем желтом платье она казалась сошедшей с одного из холстов.

– Ты в порядке?

Она кивнула.

– Эд, тебя не удивило, что службу безопасности заинтересовала моя теория?

– Не особенно, милая, – ответил он. – Должно быть, у Адамсона просто что-то внутри разладилось.

– Не доверяю я агентам СБ, – проговорила Верити.

– Не заводись.

Он легонько подтолкнул девушку к выходу из галереи. Пока все идет неплохо. Она ни о чем не догадывается. Надо проследить за Адамсоном, а потом сочинить отчет. Представив, как СБ гоняется по саду за белками, Эд едва удержался от смеха.

На пороге комнаты Верити он остановился.

– Мне надо возвращаться, – сказал он печально. – Я кинулся за тобой, забыв про все на свете.

– Не волнуйся за меня, – сказала Верити.

Он огляделся. Ее комната казалась меньше той, которую отвели ему. В помещении было темно. Окно выходило на огороженный кирпичной стеной дворик позади дома. Эд спросил девушку, не принести ли ей теплого молока или валерьянки, но она отказалась, улеглась на постель и застыла в позе Спящей Красавицы.

– Как бы мне хотелось остаться… – прошептал он.

– Посмотри, что они там делают, – сказала Верити.

Он вышел из комнаты, подержал на ладони тяжелый ключ – и запер дверь снаружи.