Текст книги "Рассказы. Миры Гарри Гаррисона. Том 14"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Как раз сейчас он обдумывал один из них. Проведя более недели в джунглях, он всласть наохотился и теперь – чистый, свежий и отдохнувший – смаковал мысли о чем-то другом. Продается комната наслаждений, дорогая, разумеется, зато он может получить именно то, что желает. Облаченный в золотой халат, задрав ноги на столик и держа в руке бокал, он сидел в кресле и сквозь прозрачную стену дома любовался на садящееся за джунгли солнце. Он никогда особо не разбирался в искусстве, но лишь слепой не обратил бы внимания на взрывную яркость зелени, подчеркивающую буйство пурпурных и красных оттенков неба. Вселенная – чудесное место.

И тут негромкий звоночек возвестил о том, что чей-то ПМ настроился на аппарат в его доме. Он резко обернулся и увидел шагнувшего в комнату Преследователя.

– Я пришел за тобой, убийца, – произнес робот. Пальцы Джейгена разжались, бокал покатился по инкрустированному паркету, оставляя за собой влажную дорожку. У Джейгена всегда имелось при себе оружие, но осторожность подсказала ему, что лежавший в кармане халата энергетический пистолет бессилен против столь внушительной машины.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – солгал Джейген, поднимаясь. Сейчас вызову полицию, пусть они разберутся.

Он сделал несколько шагов в сторону коммуникатора – и внезапно метнулся мимо него в соседнюю комнату. Преследователь двинулся следом, но остановился, когда Джейген секунду спустя появился в дверях.

В руках он держал крупнокалиберное безоткатное ружье, стреляющее разрывными пулями, – с таким он охотился на местных многотонных болотных амфибий.

В магазине имелось десять зарядов почти пушечного калибра, и он в упор всадил все десять в робота.

От мебели в комнате остались жалкие обломки; пол, стены и потолок ощетинились осколками. Его тоже легко ранило – в шею и в ногу, – но он не почувствовал боли. Машина даже не дрогнула от взрывов, а на золотистом покрытии корпуса не осталось и вмятинки.

– Сядьте, – приказал робот. – Ваше сердце бьется слишком сильно, а это опасно для здоровья.

– Опасно! – Джейген рассмеялся каким-то странным смехом и прикусил губу. Он выронил ружье, проковылял к чудом уцелевшему креслу и без сил свалился в него. – Стоит ли волноваться о здоровье, когда здесь ты… палач?

– Я Преследователь, а не палач.

– Ну, так передашь меня палачу. Но сперва скажи, как ты меня отыскал? Или это секрет?

– Секретны только подробности. Чтобы найти вас, я воспользовался самыми совершенными методами локации и записями в запоминающих блоках передатчиков. У меня безупречная память, а фактов для обработки имелось немало. К тому же, будучи машиной, я не страдаю нетерпеливостью.

Поняв, что немедленная смерть ему не грозит, Джейген тут же задумался о возможности побега. Машину ему не уничтожить, но вдруг удастся снова от нее удрать? Пусть она продолжает говорить.

– Что ты намерен со мной сделать?

– Задать вам несколько вопросов.

Джейген мысленно улыбнулся, хотя выражение его лица не изменилось. Он ясно понимал, что убийце, которого выслеживали двадцать лет, Великий Деспот уготовил особую участь.

– Так спрашивай. Чего тянешь?

– Знаете ли вы имя человека, которого убили?

– Я не признавался в том, что кого-то убивал.

– Вы признались, когда попытались уничтожить меня.

– Черт с тобой. Так и быть, скажу. – Главное – не прекращать разговора. Говорить что-нибудь, но ни в чем не признаваться. Под пыткой так или иначе вытянут все. – Я не знал, кто он такой. Я даже не знал названия планеты. Дождливая дыра, вот и все, что я могу сказать.

– Кто вас нанял?

– Они не представились. Мы лишь обговорили сумму и задание.

– В это я могу поверить. Могу также сказать, что ваш пульс приближается к норме и теперь вашему здоровью не угрожает информация о том, что вы слегка ранены в шею.

Рассмеявшись, Джейген коснулся пальцем тоненькой струйки крови.

– Спасибо за неожиданную заботу. Ранка пустяковая.

– Я предпочел бы видеть ее обработанной и забинтованной. Вы мне позволите ею заняться?

– Да делайте, что хотите! В соседней комнате есть медицинское оборудование.

Если чудище выйдет из комнаты, появится шанс добраться до передатчика!

– Сперва я должен осмотреть рану.

Преследователь навис над ним – до этого момента Джейген как-то не осознавал, насколько тот огромен, – и коснулся холодным металлическим пальцем кожи на шее. Едва это произошло, Джейгена полностью парализовало. Сердце билось ровно, дышалось легко, но глаза смотрели только вперед, ни шелохнуться, ни вымолвить слово стало невозможно, и ему осталось лишь оглашать бессловесными воплями звенящую пустоту своего мозга.

– Мне пришлось обмануть вас, потому что тело перед операцией должно полностью расслабиться. Как вы вскоре убедитесь, сама операция совершенно безболезненна.

Машина вышла из фиксированного поля его зрения, и Джейген услышал, как она покинула комнату. Операция? Какая еще операция? Какую непостижимую пока расплату задумал для него Великий Деспот? Насколько важным был убитый человек? Мысли Джейгена захлестнула волна ужаса и страха – но только мысли. Легкие равномерно наполнялись воздухом, размеренно билось сердце, и лишь сознание, бессильное и истеричное, узником металось в крошечном уголке мозга.

Звуки подсказали, что машина вернулась и стоит позади. Джейген ощутил, что его шевелят и покачивают из стороны в сторону. Что этот робот делает? Краем глаза он заметил, как на пол упало что-то темное. Что? ЧТО?

Еще одна темная лепешка упала прямо перед ним – какая-то грязная пена. Миновало несколько секунд, пока смысл увиденного пробился сквозь охвативший его ужас.

То был большой комок депиляторной пены, заполненной растворяющимися остатками его волос. Должно быть, машина извела на него целый баллончик и теперь удаляет с головы волосы. Но для чего? Паника немного улеглась.

Преследователь обошел кресло, встал перед Джейгеном, потом наклонился и вытер металлические руки о его халат.

– Ваши волосы удалены. – Знаю, знаю! Но для чего? – Это необходимая часть операции, не наносящая вам непоправимого вреда. Как и сама операция.

Пока робот говорил, его торс начал меняться. Оболочка из золотистого сплава, не пробиваемая разрывными пулями, разошлась посередине и развернулась. Обездвиженный, Джейген мог лишь с ужасом наблюдать за метаморфозой, не в силах отвести глаз. Открылась серебристая ниша, окруженная непонятными устройствами.

– Вы не почувствуете боли, – успокоил Преследователь, делая шаг вперед и стискивая обеими руками голову Джейгена. С неторопливой точностью машина стала приближать его голову к нише, пока затылок не уперся в металлический свод. Природа явила милосердие – Джейген потерял сознание.

Он не ощутил, как острые металлические иглы, выскользнувшие из отверстий в металлической чаше, пронзили кожу, потом кости черепа и глубоко погрузились в мозг. Но мысли, ясные и четкие, словно ощущения только что пережитого, тут же заполнили его сознание. Одно за другим всплывали воспоминания, изучались, отбрасывались и сменялись новыми. Его детство, давно позабытые звуки и запахи, комната, прикосновение травы к подошвам, юноша, смотрящий на свое – его отражение в зеркале.

Поток воспоминаний, управляемый механизмом внутри Преследователя, долго проплывал перед мысленным взором Джейгена. В его мозгу скрывалось все, что машина хотела узнать, и она, кусочек за кусочком, сложила из мозаики цельную картину. Когда все кончилось, иглы вернулись в чехлы, а голова Джейгена освободилась. Он снова сидел в кресле, паралич исчез столь же внезапно, как и появился. Сжав левой рукой подлокотник кресла, он провел правой ладонью по гладкой коже черепа.

– Что ты со мной сделал? Что это была за операция?

– Я изучил твои воспоминания. И теперь знаю людей, заказавших тебе убийство.

Произнеся эти слова, машина повернулась и направилась к передатчику. Ее пальцы уже начали набирать код, когда Джейген хрипло окликнул робота:

– Стой! Ты куда? Что ты намерен со мной сделать?

Преследователь обернулся.

– А что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? Неужели ты страдаешь от чувства вины? Я могу тебя от него избавить.

– Не смей надо мной издеваться, машина. Я человек, а ты всего лишь железяка. Я приказываю тебе отвечать. Ты из полиции Великого Деспота?

– Да.

– Значит, ты меня арестовал?

– Нет. Я просто ухожу. Тебя может арестовать местная полиция, однако у меня есть информация о том, что ты для них не представляешь интереса. Однако для частичной компенсации средств, затраченных на твои поиски, я конфисковал все твои денежные средства.

Робот снова повернулся, намереваясь уйти.

– Стой! – взвизгнул Джейген, вскакивая. – Я еще могу поверить, что ты отобрал все мои деньги. Но не смей держать меня за идиота. Не для того же ты выслеживал меня двадцать лет, чтобы просто так взять и уйти. Я убийца вспомнил?

– Я сознаю этот факт. Именно поэтому я тебя преследовал. Теперь я знаю и твое мнение о себе. Ты ошибаешься. Ты ничуть не уникален, не одарен и даже не интересен. На убийство способен любой человек, если у него для этого достаточно сильные мотивы. В конце концов, вы ведь животные. Во время войны славные парни сбрасывают бомбы на совершенно незнакомых людей, просто нажимая кнопку, и убийства их совершенно не тревожат. Люди убивают, защищая свои семьи, и их за это славят. А ты, профессиональный охотник на животных, убил другое животное, на сей раз оказавшееся человеком, когда тебе предложили подходящую плату. В этом нет ничего благородного, отважного или просто интересного. Тот человек мертв, и, если тебя убить, он не воскреснет. Теперь я могу уйти?

– Нет! Если я тебе не нужен, то… зачем было тратить годы на поиски? Неужели ради нескольких жалких фактов?

Робот выпрямился – высокий, словно светящийся неким механическим достоинством, наверняка отражающим достоинство его создателей.

– Да. Фактов. Ты – ничто, и люди, нанявшие тебя, – тоже ничто. Главное в том, почему они на это пошли и как им удалось добиться успеха. Один человек, десять, даже миллион – ничто для Великого Деспота, который считает планеты в своих владениях сотнями тысяч. Для него единица измерения – общество. И теперь будет изучено общество, в котором ты вырос, а особенно то общество, откуда были нанявшие тебя люди. Что заставило их поверить в то, что насилием можно чего-то добиться? Что это за общество, где на убийство смотрят сквозь пальцы, игнорируют – и даже смиряются с ним? Оно не имеет права распространять эту заразу. Убивает общество, а не личности. Ты – ничто, – бросил робот, входя в экран, и исчез.

А Джейген так и не понял, действительно ли он уловил оттенок злобы в последних словах машины.

ТРУДНАЯ РАБОТА

– Но почему именно ты? – спросила она.

– Ничего не поделаешь – такая уж у меня работа. Он защелкнул последнюю застежку на ранце и надел его, стараясь, чтобы тяжесть равномерно легла на плечи.

– Не понимаю, почему те, кто пилотирует посыльные корабли, не могут заодно ознакомиться с обстановкой на месте. Чтобы хоть чем-то помочь тебе – возможно, дать какое-то представление о том, что тебя там ждет. Думаю, это несправедливо.

– Очень даже справедливо, – отозвался он, стараясь сдерживать себя.

Он подтянул чуть туже лямку на левом плече. Ее появление здесь, как раз в последние минуты перед его уходом на задание, не вызвало у него восторга; но уж если она что-либо задумывала, остановить ее было нелегко. Еще раз он терпеливо разъяснил ей положение дел:

– Во время полетов к звездам разведывательные корабли превращаются в ловушки для тех, кто их пилотирует; им с трудом удается хотя бы остаться в живых. У них своя специфика работы. Чтобы выжить в длительных полетах, необходима особая склонность к ним. Немногие обладают ею. В то же время именно те качества, которые помогают приспосабливаться к длительным полетам, оказываются совершенно непригодными для исследования планет. Поэтому все, что требуется от пилотов, – это наладить высокочувствительную аппаратуру и фотореле, а затем обеспечить доставку экранов нуль-передатчиков на беспилотной тормозной ракете в какое-нибудь подходящее место на планете. И еще до того, как нуль-передатчик коснется поверхности и пошлет сигнал о благополучном приземлении, они направляются к другой звездной системе. Так вот, свою работу они сделали. Теперь моя очередь.

– Вы уже готовы, специалист Лэнгли? – спросил человек, заглянувший в этот момент в комнату.

– Почти, – отозвался Лэнгли, ненавидя себя за то, что испытал чувство облегчения при виде нарушителя их уединения. – Механик Меер, это моя жена Кериза.

– Большая честь для меня, супруга Кериза. Вы должны гордиться своим мужем.

Меер был молодым улыбчивым человеком приятной наружности. По одной его улыбке можно было предположить, что он говорит искренне. Чуть сдвинутые наушники и жестко зафиксированный около губ микрофон свидетельствовали о том, что он ненадолго прервал свое общение с компьютером.

– Да, честь, – произнесла Кериза, не в силах удержаться от замечания, – но не вечная. Мы обручены впервые, и срок нашей совместной жизни истекает через несколько дней, во время отсутствия мужа.

– Чудесно, – откликнулся Меер, не слыша горечи в ее словах. – Зато вы с нетерпением будете ожидать той минуты, когда он наконец вернется. Неплохой повод для праздника. Мне начинать, специалист?

– Пожалуй, – согласился Лэнгли и кончиками пальцев приподнял флягу, проверяя, полна ли она.

Чтобы не мешать, Кериза молча прислонилась к стене неуютного служебного помещения. Началась сверка контрольного списка, и мужчинам стало не до нее. Компьютер нашептывал свои вопросы прямо в ухо механику, а тот повторял их вслух, непроизвольно копируя монотонные и бесстрастные интонации механизма. Компьютер, а не она, целиком поглотил внимание обоих мужчин, так похожих друг на друга в своих темно-зеленых униформах на фоне почти таких же зеленых стен. Ее серебристо-оранжевый костюм был здесь как-то не к месту, и она машинально сделала шаг по направлению к выходу.

После быстрого просмотра контрольного списка компьютер полностью одобрил его. Немного больше времени заняла необходимая регулировка снаряжения Лэнгли. Снаряжение состояло из металлической упряжи, снабженной силовым приводом и служащей для поддержки его тела. Упряжь была идеально подогнана по фигуре Лэнгли – нечто вроде гибкого внешнего скелета. Скелет сочленялся с суставами хозяина и мог свободно сгибаться и поворачиваться, следуя любым движениям. Поскольку опорные подкладки были неотъемлемой частью униформы, а тяги, выкрашенные в тон ткани, были достаточно тонкими, упряжь не бросалась в глаза. Запаса атомной энергии в ранце хватало по меньшей мере на год.

– Зачем на тебе эта металлическая клетка? – спросила Кериза. – Раньше ты никогда не надевал ее.

Она была вынуждена громко повторить вопрос, прежде чем мужчины обратили на нее внимание.

– Из-за повышенной гравитации, – откликнулся наконец ее муж. – На этой планете сила тяжести на две целых сто пятьдесят три тысячных g больше земной. Клетка, как ты ее называешь, не в силах устранить гравитацию, но зато в состоянии поддерживать меня и не давать слишком быстро уставать.

– Ты ничего такого не говорил про эту планету. Ты мне вообще ничего не рассказывал…

– Так ведь не о чем и рассказывать. Там, куда я отправляюсь, высокая гравитация, холодно и ветрено. Воздух обычный – пробу его уже брали на анализ, – только кислорода немного больше. Во всяком случае, для дыхания он вполне пригоден.

– А звери, дикие звери – как насчет них? Они не опасны?

– Мы пока не знаем, но, насколько нам известно, планета довольно мирная.

Он солгал ей, но говорить правду он не имел права. На недавно открытой планете были обнаружены поселенцы с Земли; информация об этом сразу попала в разряд засекреченной. Ее решено было предать гласности только после официальной оценки отчета, который он представит по возвращении.

– Я готов, – сказал Лэнгли, натягивая перчатки. – Не хотелось бы задерживаться, а то я скоро начну потеть внутри этого костюма.

– Температура костюма поддерживается на одном уровне, специалист Лэнгли. Вам должно быть удобно в нем.

Он и сам это знал, просто ему не терпелось поскорее уйти. Керизе не следовало приходить сюда.

– Представь, что я отправляюсь просто на периферию, отсюда то место таким и кажется, – успокоил он жену, взяв ее за руки и быстро поцеловав. – Как только появится время, сразу пришлю тебе письмо.

Он безмерно любил ее, но не здесь и не сейчас, когда он собирался на задание. Тяжелая дверь закрылась за спиной, отгородив их обоих от Керизы, и Лэнгли сразу почувствовал облегчение. Наконец-то он сможет сконцентрироваться на возложенной на него миссии.

– Передано сообщение, – сказал механик, когда они, открыв мощную тройную дверь, вошли в забронированное помещение для нуль-перехода. – Нужны дополнительные образцы почвы и растительности. Попросили также привезти образцы воды и форм жизни, но два последних заказа могут и обождать.

– Будет исполнено, – ответил Лэнгли, и механик передал его ответ по микрофону.

– Вам желают успеха, специалист, – бесстрастно произнес механик и добавил дрогнувшим голосом:

– И я тоже. Мне выпала большая честь помогать вам при этом переходе. – Он прикрыл микрофон рукой. – Я изучаю курс специалиста, я прочитал все ваши отчеты. Думаю, что вы… Я хочу сказать: то, что вы совершили… – Он запнулся и покраснел.

Его слова были нарушением установленного порядка, и за это его могли наказать.

– Знаю, что вы хотите сказать, механик Меер, и желаю вам всего наилучшего.

Лэнгли протянул руку, и тот, поколебавшись, пожал ее. И хотя больше юноша не произнес ни слова, Лэнгли был тронут. На него всегда угнетающе действовал казенный холод нуль-камеры, где и шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь телевизионную камеру или на выступающие сопла дроссельных клапанов. И вовсе не потому, что он жаждал торжественных проводов на задание с оркестром и флагами. В такой момент ему было достаточно тепла простого человеческого прикосновения.

– Ну что ж, прощай, – произнес он и, отвернувшись от Меера, тронул переключатель на пульте управления, запуская тем самым намеченную программу нуль-перехода.

Решетчатая конструкция камеры исчезла, а вместо нее возникла серая влажная пустота действующего в рабочем режиме поля Бхаттачарьи. Без всякого колебания Лэнгли шагнул в нее.

С невероятной силой его скрутило, протащило вперед и швырнуло лицом вниз. Он машинально вытянул перед собой руки. Предохранительные тяги на запястьях буквально выстрелили вперед, как бы удлиняя собой руки. При соприкосновении с землей тяги сложились наподобие телескопа, что, безусловно, смягчило удар. Если бы не они, руки в запястьях наверняка сломались бы. И все же, несмотря на их неоценимую помощь, от сильного сжатия опорных подкладок у Лэнгли перехватило дыхание. Стоя на четвереньках, он судорожно вобрал в себя воздух, который оказался настолько холодным, что рот сразу обожгло и заслезились глаза. Однако в униформе было тепло, обогрев заработал тотчас после шокового удара студеной атмосферы по ее термоэлементам. Лэнгли поднял глаза.

На него смотрел человек. Широкоплечий, крепко сбитый мужчина с окладистой черной бородой. На нем была одежда из меха и кожи, бросающейся в глаза красным цветом; пальцы его крепко держали короткий остроконечный дротик – не длиннее предплечья. Человек шевельнулся, и Лэнгли только сейчас понял, что тот стоял, а не сидел, как показалось вначале. Он был до такой степени приземистым и широким, что выглядел каким-то усеченным.

Однако дело прежде всего: руководителям программы нужны образцы. Не сводя с бородача настороженного взгляда, он вытащил из бокового отделения ранца контейнер для образцов и положил его на землю. Земля оказалась твердой, но, к счастью, вся была в складках и бороздах, как засохшая грязь на дорогах. Он отломил изрядный кусок этой грязи и бросил его в середину диска из красного пластика. Через десять секунд, в течение которых протекала реакция химических веществ в составе воздуха и диска, края последнего загнулись внутрь и плотно сомкнулись вокруг куска почвы.

Мужчина перебросил дротик в другую руку и округлившимися глазами наблюдал за происходящим. Лэнгли наполнил почвой еще два контейнера, затем передвинулся на несколько футов и три других контейнера набил травой и ветками, с кустов, на которых слабо трепетали листья. Образцов было вполне достаточно, чтобы считать свою миссию по их сбору завершенной. Стараясь не поворачиваться к мужчине спиной, он попятился, обходя покореженные останки тормозных двигателей ракеты, пока не уткнулся в экран нуль-передатчика. Тот находился в рабочем режиме, но не был сфокусирован: любой, кто в эту минуту вошел бы в экран, попросту распылился бы гамма-излучением в пространстве Бхаттачарьи. Экран не начнет работать до тех пор, пока он, Лэнгли, не прижмет ладонь к специальной пластине на раме, тем самым посылая кодовый сигнал принимающему устройству; никто другой, кроме него, не смог бы заставить экран функционировать. Он коснулся пластины и забросил образцы внутрь. Теперь можно заняться более важным делом.

– Мир, – сказал он, повернувшись к мужчине, и развел руки в стороны ладонями вперед. – Мир.

Мужчина никак не отреагировал на его слова, разве что приподнял дротик, когда Лэнгли попытался было шагнуть к нему. Лэнгли вернулся на исходную позицию, и тот опустил дротик. На всякий случай Лэнгли решил не делать лишних движений.

– Решил применить стратегию выжидания, да? Ведь тебе хочется поболтать со мной, пока мы ждем?

Ответа на обращение он не получил, да и не ожидал услышать его.

– В таком случае чего или кого мы дожидаемся? Наверное, твоих приятелей. А это уже говорит об организации, что само по себе звучит весьма обнадеживающе. Тут у вас невдалеке есть поселение, вот почему нуль-передатчик опустили именно здесь. Вы его, конечно, обследовали, но тем не менее он остался для вас загадкой, и вы решили поставить у него стражу. Предполагаю, что ты уже сообщил своим о моем прибытии, хоть я и не видел этого, поскольку упал лицом вниз.

Окрестности внезапно огласились пронзительным скрежетом, доносящимся из-за уклона дороги. Ужасный скрежет постепенно нарастал. Лэнгли с интересом наблюдал, как словно из-под земли, медленно, с большим трудом вырастала плотно сбитая вместе группа бородатых людей, на расстоянии удивительно похожих на его стража. Все они были впряжены в странного вида повозку на трех парах деревянных колес; их оси – по всей вероятности, несмазанные – издавали невыносимый скрежет. Повозка представляла собой платформу, где на мягкой подстилке восседал человек в одежде из ярко-красной кожи. Верхнюю часть его лица скрывал металлический шлем со смотровыми щелями, на грудь ниспадала длинная седая борода. В правой руке человек держал длинный разделочный нож с узким лезвием. Медленно сойдя с повозки, он направил нож на Лэнгли и хриплым резким голосом произнес что-то неразборчивое.

– Прошу прощения, но я не понимаю вас, – сказал Лэнгли.

Прозвучавшие слова настолько поразили старика, что он невольно подался назад и чуть было не выронил оружие. При этом внезапном движении сопровождавшие его люди присели и угрожающе выставили дротики. Их вождь выразил неодобрение этим их действиям и что-то прокричал – отдал приказ, понял Лэнгли. Дротики немедленно опустились. Убедившись, что приказ неукоснительно исполнен, старик повернулся к Лэнгли и медленно заговорил, тщательно подбирая слова:

– Я не знал… не думал, что когда-нибудь услышу, как говорят на этом языке. Я могу лишь читать на нем.

Акцент был довольно странным, но выражался старик достаточно понятно.

– Чудесно. Я обязательно изучу ваш язык, а сейчас можно поговорить и на моем…

– Кто ты? И что это… за штука здесь? Она упала ночью со страшным шумом. Как ты сюда попасть?

Лэнгли заговорил медленно, четко выделяя каждое слово. Речь его, конечно, была подготовлена заранее.

– Я прибыл сюда с дружеским приветствием от моего народа. С помощью этой машины, которую вы видите перед собой, мы путешествуем на большие расстояния. Мы не из этого мира. Мы будем во многом помогать вам, а как – сейчас я расскажу подробнее. Мы можем лечить больных и исцелять их. Мы доставим вам пищу, если вы голодны. Я здесь один, и без вашего разрешения сюда никто, кроме меня, не придет. В обмен на нашу помощь мы бы хотели, чтобы вы ответили на те вопросы, которые я вам задам. Когда мы получим ответы на вопросы, мы, в свою очередь, ответим на любые вопросы, которые возникнут у вас.

Широко расставив ноги, старик напряженно вслушивался в каждое слово и безотчетно водил по ноге лезвием ножа, будто правил на оселке.

– Что тебе здесь нужно? Каковы твои истинные намерения… желания?

– У меня с собой лекарства, и я могу лечить больных. Я могу снабжать вас пищей. Я только прошу ответить на мои вопросы, ничего больше.

Под густыми длинными усами губы старика сложились в недоверчивую усмешку.

– Понятно. Делай, как сказал, – или ничего не делай. Что ж, пойдем со мной. – Он повернулся и грузно взобрался на заскрипевшую под ним повозку. – Я – Бекрнатус. А у тебя есть имя?

– Лэнгли. Буду счастлив сопровождать вас. Длинной вереницей процессия медленно перевалила через гребень холма и стала спускаться в неглубокую лощину. И хотя пройдено было совсем немного – каких-то четверть мили, – Лэнгли смертельно устал; ведь, сопротивляясь повышенной гравитации, его сердце и легкие работали с двойной нагрузкой.

– Погодите немного, – проговорил он, окончательно выбившись из сил. Давайте передохнем.

Бекрнатус поднял руку и отдал короткий приказ. Процессия остановилась, и люди тут же уселись в густую траву; большинство из них не могли даже сидеть и бессильно растянулись во весь рост, Лэнгли отстегнул флягу и жадно глотнул из нее. Бекрнатус пристально наблюдал за каждым его движением.

– Не хотите ли немного воды? – спросил Лэнгли, протягивая ему флягу.

– Очень хочу, – ответил старик и, взяв в руки флягу, внимательно осмотрел ее перед тем, как отпить из нее. – На вкус вода сильно отличается от нашей. Из какого металла сделан этот… сосуд?

– Думаю, из алюминия или одного из его сплавов. Надо ли было отвечать на этот вопрос? Конечно, вопрос прозвучал вполне безобидно. Впрочем, никогда нельзя предугадать. Возможно, ему не следовало отвечать, но он настолько устал, что эта проблема, честно говоря, его мало волновала.

Бородатые люди внимательно следили за ним, а ближайший к нему даже привстал, не сводя с фляги глаз.

– Простите, – сказал Лэнгли, отметив его покрасневшие от усталости глаза, и протянул флягу. – Не хотите ли тоже глотнуть?

Человек какое-то мгновение колебался, и Бекрнатус что-то хрипло выкрикнул. Тот протянул руку и быстрым движением схватил флягу, но вместо того, чтобы пить, повернулся и бросился бежать. Бегун из него оказался неважным. Лэнгли, совсем сбитый с толку, увидел, как старик кинулся за беглецом и по рукоятку вонзил свой длинный нож в его спину.

Никто даже не шелохнулся, когда тот, с ножом в спине, пошатнулся и тяжело рухнул на землю. Он лежал на боку, глядя в никуда; изо рта ручьем текла кровь, и ослабевшие пальцы больше не сжимали свое нечаянное приобретение. Бекрнатус опустился возле него на колени и забрал флягу, затем одним сильным рывком выдернул из тела нож. Широко раскрытые, глаза остались неподвижны.

– Забери эту штуку для воды и не проходи… не подходи даже близко к другим людям, не вздумай давать им что-либо.

– Но это была лишь вода…

– Дело не в воде. Ты убил этого человека. Обескураженный, Лэнгли хотел было сказать, что уж ему-то совершенно ясно, кто убил его, но, вовремя опомнившись, прикусил язык. Он не имел ни малейшего представления об их обществе и уже успел совершить ошибку. Это факт. В известном смысле старик был прав: он убил того человека. Он нащупал в кармане стимулирующую таблетку, достал ее и запил водой из фляги, послужившей причиной раздора. И вовремя все вдруг разом задвигались, снова трогаясь в путь.

Колония располагалась в долине, у подножия известняковой скалы; и к тому времени, когда они наконец подошли к поселению, Лэнгли совсем выбился из сил. Без специального снаряжения, служащего ему опорой, он не прошел бы и четверти пройденного пути. Лэнгли очутился среди домов, которые беспорядочно лепились к подножию скалы, прежде чем осознал, что находится среди них, – настолько хорошо они вписывались в окружающий ландшафт.

Это были землянки, лишь на одну десятую возвышавшиеся над землей, с плоскими крышами из дерна. Из дымовых отверстий большей части землянок тонкими струйками закручивался дымок. Вереница людей – и Лэнгли с ними – не останавливаясь, пропетляла среди вкопанных в землю домов и наконец приблизилась к скале. Лэнгли заметил в ней множество отверстий, прорубленных на уровне земли; самые большие из них наглухо закрывали бревенчатые двери. Приблизившись, он увидел, что в два очень похожих на окна отверстия вставлены стекла или какой-то другой материал, по прозрачности не уступавший стеклу. Хорошо бы, конечно, познакомиться с этим материалом поближе и, так сказать, пощупать руками – но только не сейчас. Всему свое время. Пока он не отдохнет, не может быть и речи о каких-то исследованиях, а сейчас у него ни на что не осталось сил.

Он стоял, покачиваясь от усталости, пока Бекрнатус медленно сползал со своих носилок на колесах и подходил к бревенчатой двери. При его приближении дверь тотчас распахнулась. Лэнгли двинулся было следом, но слабость в конце концов его доконала: ноги его подкосились, и он почувствовал, что падает. Но прежде чем земля неожиданно вздыбилась перед ним и ударила его, он еще успел удивиться тому, что впервые в жизни теряет сознание…

Теплый воздух приятно согревал лицо, и он с наслаждением ощущал его ласковое прикосновение. Он не сразу понял, где находится, – даже когда открыл глаза. Его не отпускало чувство безмерной усталости, каждое движение давалось с усилием, даже мысли, словно одурманенные, лениво ворочались в голове. В комнате, где он лежал, царил сумрак. Он несколько раз оглядел ее, прежде чем детали обстановки стали приобретать более ясные очертания. Окно в глубине каменной стены. Смутные контуры громоздкой мебели и незнакомых предметов. Тусклый желтый свет от огня в камине. Каменный очаг и каменные стены. Память уже вернулась к нему, и он понял, что находится, по всей вероятности, в одном из замеченных им ранее помещений, вырубленных в скале – в той ее части, которая обращена к долине. Потрескивал огонь, наполняя комнату едким, неприятным запахом дыма.

Позади него послышались шаги. Кто-то приближался, глухо шлепая по полу. Лэнгли слишком устал, чтобы поворачивать голову, но он отогнал эту чересчур себялюбивую мысль и с трудом обернулся.