Текст книги "Американская фантастика. Том 6"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

– Что еще такое? – спросил Барни.

– Не имею представления. Насколько мне известно, она конфиденциальная. Ваша секретарша передала ее мне как раз когда мы отправлялись.

Барни разорвал конверт. Внутри был лист желтой бумаги с коротким машинописным текстом, гласившим:

Л.М. СООБЩИЛ ПО ТЕЛЕФОНУ: ОПЕРАЦИЯ ОТМЕНЯЕТСЯ, ВСЯ РАБОТА ПО СЪЕМКЕ ФИЛЬМА ПРЕКРАЩАЕТСЯ. ПРИЧИНА НЕ УКАЗАНА.

VI

Барни отшвырнул от себя журнал, однако его обложка прилипла к руке и наполовину оторвалась. Он нетерпеливо отодрал от ладони бумагу и еще раз пожалел о том, что у него не хватило времени помыть руки после викингова пива. Надо же – съемка отменяется!

– Мисс Заккер, – сказал он, – Л.М. ждет меня. Он так сказал. Он оставил записку. Я уверен, что он с нетерпением ожидает…

– Мне очень жаль, мистер Хендриксон, но он дал мне самые строгие указания ни в коем случае не беспокоить его во время совещания. – Пальцы секретарши на мгновение замерли над клавишами машинки, и даже челюсти прекратили жевательные движения. – Как только представится возможность, я сейчас же сообщу о вашем приходе. – Стук машинки возобновился, и в такт с ним опять начали двигаться челюсти.

– Вы могли бы по крайней мере позвонить ему и сообщить о моем приходе.

– Мистер Хендриксон! – воскликнула секретарша тоном матери-настоятельницы, ложно обвиненной в содержании публичного дома.

Барни вышел в коридор, выпил воды, затем вымыл липкие ладони. Когда он вытирал руки о лист бумаги, раздалось жужжание интеркома, и мисс Заккер кивнула ему.

– Теперь можете войти, – сказала она ледяным тоном.

– Что случилось, Л.М.? – спросил Барни, едва переступив порог. – Что значит эта записка?

Сэм сидел в своем кресле чурбан чурбаном, а напротив него съежился на стуле взопревший Чарли Чанг. Выражение лица у него было разнесчастное.

– Что это значит, а? Он еще спрашивает, что это значит! Это значит, что ты, Барни Хендриксон, провел меня, за нос. Ты добился от меня согласия на съемку фильма, когда у тебя даже сценария не было!

– Ну конечно, у меня нет сценария! Как у меня может быть сценарий, когда мы только что решили делать фильм? Ведь это же чрезвычайный случай, правда?

– Правда, правда. Но чрезвычайный случай – это одно дело, а съемка фильма без сценария – совсем другое. Может быть, во Франции и делают фильмы по принципу тяп-ляп, так что не поймешь, есть у них сценарий или нет. Но в нашем «Клаймэктике» так дела не делаются!

– Да, непорядок, – согласился Сэм.

Барни изо всех сил пытался сохранить самообладание.

– Послушайте, Л.М. Будьте благоразумны. Ведь это критический момент, вы забыли? Утопающий хватается за соломинку. Особые обстоятельства…

– То есть банк. Называй вещи своими именами. Теперь это можно.

– Не будем уточнять, потому что мы еще можем провести их. Мы можем сделать картину. Вы вызвали моего сценариста…

– У него нет сценария.

– Конечно, у него нет сценария. Только вчера вы и я окончательно договорились об идее фильма. Теперь, когда вы поговорили с ним и объяснили ему свои требования…

– У него нет сценария.

– Ради бога, выслушайте меня, Л.М. Чарли – хороший сценарист, вы сами его нашли и взрастили. Если кто-то может сделать то, что нам требуется, так это старый добрый Чарли. Если бы сейчас у вас в руках был сценарий этого фильма, написанный Чарли Чангом, вы ведь дали бы разрешение на съемки, верно?

– У него нет сце…

– Л.М., вы не слушаете меня. Если. Это важное слово. Если бы я сейчас вошел в кабинет и вручил вам написанный Чарли Чангом сценарий этого эпохального фильма под названием… под названием «Викинг Колумб», дали бы вы разрешение на его производство?

На лице Л.М. застыло непроницаемое выражение. Он взглянул на Сэма, который едва заметно опустил голову.

– Да, – тотчас же ответил Л.М.

– Ну вот, дело пошло на лад, – поспешно подхватил Барни. – Если я передам вам этот сценарий через час, вы дадите добро на производство фильма. Никакой разницы, верно?

Л.М. пожал плечами.

– Ну хорошо, для меня – никакой. Ну а какая для тебя разница?

– Ждите меня здесь, Л.М. – Барни вскочил и, схватив удивленного Чарли Чанга за рукав, стал тащить его в коридор. – Поговорите с Сэмом о бюджете, выпейте по коктейлю. Я вернусь ровно через час. «Викинг Колумб» уже почти готов к производству.

– У меня есть знакомый психиатр, который принимает вечером, – сказал Чарли, едва за ними захлопнулась дверь кабинета. – Поговори с ним, Барни а? Мне приходилось слышать много скоропалительных обещаний в нашем скоропалительном деле, но такого…

– Помолчи, Чарли. Тебе предстоит большая работа. – Барни, не переставая говорить, вывел упиравшегося сценариста в коридор. – Скажи, сколько времени потребуется тебе на то, чтобы состряпать черновой вариант сценария для этого фильма, если работать на полную катушку? Сколько времени?

– Это огромная работа. По крайней мере шесть месяцев.

– Отлично. Шесть недель. Концентрация усилий, первоклассный материал.

– Я сказал не недель, а месяцев.

– Если тебе понадобится шесть месяцев, у тебя будет шесть месяцев. Поверь моему слову, у тебя будет столько времени, сколько тебе потребуется. И кроме того, спокойное, тихое место для работы. – Они проходили мимо висевшей на стене фотографии, и Барни, внезапно остановившись, ткнул в нее пальцем. – Вот здесь. Остров Санта-Каталина. Масса солнечного света, освежающая морская ванна особенно приятна, когда у тебя мозги пересохнут.

– Я не смогу там работать, Барни. Остров кишит людьми, ночью в каждом доме вечеринки с танцами.

– Это ты так думаешь. А тебе понравится работать на Санта-Каталине, если вокруг не будет ни души и весь остров будет принадлежать тебе одному? Подумай только, что можно написать в таких условиях!

– Барни, честное слово, я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Поймешь, Чарли. Через несколько минут все поймешь.

– Пятьдесят стопок бумаги, ящик копирки, стул для печатания – один, стол для машинки – один, пишущая машинка…

– Это допотопный образец, Барни, – прервал его Чарли. – На этом античном чуде приходится самому нажимать на клавиши. Я могу работать только на электрической модели Ай-Би-Эм.

– Боюсь, что в той части острова, где разместится твой лагерь, снабжение электричеством будет не очень надежным. Ничего, ты сам увидишь, с какой быстротой твои пальцы обретут прежнюю сноровку, – утешил его Барни. Когда в кузов грузовика впихнули огромный сундук, Барни поставил галочку в длинном списке. – Один комплект сафари.

– Один комплект чего?

– Один комплект сафари «сделай сам» из отдела бутафории и реквизита. Палатка, складная постель, стулья, сетки от москитов, походная кухня – и все в отличном рабочем состоянии. Ты расположишься с удобствами, как доктор Ливингстон, только в два раза комфортабельнее. Пятидесятигаллонные бочки с водой – три, часы-табель пружинные с набором карточек – один комплект.

Ничего не понимая, Чарли Чанг смотрел на то, как самые разнообразные вещи одна за другой исчезали в кузове армейского грузовика. Все происходившее было бессмыслицей, включая седого старикашку позади всего этого барахла, который колдовал над радиоустановкой из фильма о Франкенштейне. Когда в кузов погрузили древние красного дерева часы-табель с римскими цифрами на циферблате. Чарли схватил Барни за руку.

– Ничего не понимаю, а уж это – и вовсе. Зачем мне часы-табель?

– Профессор Хьюитт объяснит тебе все самые подробным образом через несколько минут, а пока прими мои слова на веру. Часы играют важную роль, ты в этом убедишься. Не забудь пробивать карточку каждое утро.

– Мистер Хендриксон, – послышался голос его секретарши, – вам здорово повезло. – Она появилась в дверях пакгауза, ведя за руку озадаченного негра в белом халате и высоком поварском колпаке. – Вы сказали, что вам нужен повар, только сейчас же, и я тут же отправилась на кухню и нашла там Клайда Роулстона. Оказалось, что он не только повар, но знает стенографию и машинопись.

– Ты настоящий ангел, Бетти. Закажи еще одну машинку…

– Сейчас ее доставят. А как с аптечкой скорой помощи?

– Уже погрузили. Ну, тогда все. Клайд, это Чарли, Чарли, это Клайд. Позже вы сумеете познакомиться поближе. А теперь, пожалуйста, залезайте оба в грузовик.

– Я полезу, как только мне объяснят, что здесь происходит, – заявил Клайд, бросив на Барни вызывающий взгляд.

– Чрезвычайное положение, вы нужны «Клаймэктику», и я уверен, что вы оба, как преданные служащие, поможете нашей компании. Профессор Хьюитт вам все объяснит. Это займет немного времени. Обещаю вам, что мы с вами увидимся на этом самом месте ровно через десять минут по моим часам. А теперь, если вы перелезете через эти ящики, я подниму задний борт.

Успокоенные уверенным голосом Барни, они влезли в кузов, и Хьюитт наклонился через их плечи к Барни.

– Мне кажется, кембрийский период подходит больше всего, – сказал он. – Знаете, ранний палеозой. Здоровый, умеренный климат, тепло и удобно, позвоночные еще не появились, так что опасность не угрожает. Моря кишат простыми трилобитами. Хотя для продолжительного пребывания, пожалуй, слишком тепло. Может быть, немного позже, в девонский период. Достаточно большие позвоночные все еще не появились…

– Профессор, вы специалист, поступайте, как считаете нужным. Нам предстоит масса работы, по крайней мере на нашем конце. Доставьте их на Каталину, выгрузите со всем барахлом, затем передвиньтесь на шесть недель вперед и доставьте обратно. Барахло бросьте на острове, она может нам понадобиться позднее. Отправляйтесь, у нас осталось всего пятнадцать минут.

– Считайте, что фильм у нас в руках. С каждым новым путешествием во времени мне все легче и легче налаживать приборы, так что теперь их точность очень высока, ни одного мгновения не будет потрачено даром, буквально ни одного.

Профессор Хьюитт вернулся к своим приборам, и генератор надрывно заревел. Чарли Чанг открыл было рот, но его слова не донеслись до Барни, так как грузовик исчез. Исчез, а не растаял, исчез мгновенно, как исчезает изображение на киноэкране, когда рвется лента. Барни собрался было поговорить с секретаршей, но только он обернулся, как грузовик появился снова.

– Что случилось? – спросил Барни, как вдруг увидел, что все припасы из кузова исчезли. Клайд Роулстон стоял рядом с профессором у контрольной панели, а Чарли Чанг сидел на пустом ящике, сжимая в руках толстую пачку машинописной бумаги.

– Ровным счетом ничего, – ответил профессор. – Просто я рассчитал наше возвращение с максимальной точностью.

На Чарли больше не было куртки, его рубашка помялась и выцвела, особенно на плечах, где она стала совершенно белесой. Волосы у него отросли, а щеки были покрыты густой черной щетиной.

– Ну, как дела? – спросил Барни.

– Не плохо, принимая во внимание обстоятельства. Правда, я еще не закончил сценария, потому что там в воде плавают эти твари. Такие зубы! Глаза…

– Сколько еще времени тебе понадобится?

– Две недели будет вполне достаточно. Но эти глаза, Барни…

– Там нет таких больших тварей, которые могли бы быть для тебя опасными, – так сказал проф.

– Может быть, они не такие большие, но в океане их столько и у них такие зубы…

– До свидания, профессор. Две недели!

На сей раз путешествие было таким коротким, что если бы Барни в этот миг моргнул, он мог бы совсем не заметить исчезновения грузовика. Однако теперь Чарли и Клайд сидели рядом на другой стороне грузовика, и пачка печатных страниц стала заметно толще.

– «Викинг Колумб», – крикнул Чарли, размахивая сценарием над головой. – Шедевр на широком экране! – Он протянул папку Барни, и тот увидел, что к задней обложке прикреплена пачка карточек. – Это карточки учета нашего рабочего времени, и если ты посмотришь на них, то увидишь, что мы пробивали их каждый день, и мы с Клайдом требуем двойной оплаты по субботам и тройной – по воскресеньям.

– Другой бы стал спорить, – сказал Барни, со счастливой улыбкой взвешивая на ладони пухлый том. – Пошли, Чарли, мы немедленно обсудим твой сценарий.

Выйдя из пакгауза, Чарли понюхал вечерний воздух.

– Какая здесь вонь, – заметил он. – Я никогда раньше этого не замечал. А какой удивительный воздух был у нас на острове! – Затем он посмотрел на свои ноги. – Как непривычно снова ходить в ботинках!

– Странник вернулся, – сказал Барни. – Я пойду отнесу сценарий, а ты тем временем сменишь живописные лохмотья бродяги на что-то более приличное и быстренько побреешься. Когда будешь готов, сразу иди в кабинет Л.М. Как ты думаешь, получился хороший сценарий?

– Может быть, пока еще рано говорить, но я думаю, это лучшее, что мне удалось написать. Работал в такой обстановке, когда тебя ничто не отвлекает – если не считать глаз! Да и Клайд здорово помогал, он печатал чисто и быстро. Ты знаешь, он к тому же и поэт.

– Я думал, он повар.

– Он оказался паршивым поваром, и кончилось тем, что я все стряпал сам. Он работал в кухне студии только для того, чтобы раздобыть денег на оплату квартиры. А вот поэт он действительно отличный и хорошо пишет диалоги. Он мне здорово помог. Как ты думаешь, мы можем упомянуть про его участие в фильме?

– Не вижу, почему бы нет. Не забудь побриться!

Барни вошел в кабинет Л.М. и положил сценарий на письменный стол.

– Готово! – сказал он.

Л.М. осторожно взвесил рукопись на руках, затем отставил ее в сторону, чтобы лучше видеть обложку.

– «Викинг Колумб». Хорошее название. Впрочем, придется его изменить. Да, Барни, ты доставил сценарий, как и обещал. Может быть, теперь ты раскроешь нам секрет, как за один час написать сценарий. Расскажи Сэму, ему тоже хочется послушать.

Сэм, почти неразличимый на фоне темных обоев, стал виден, только когда он кивнул головой.

– Никакого секрета, Л.М., это времеатрон. Вы видели, как он работает. Чарли Чанг отправился в прошлое, в спокойное уединенное местечко, где он и написал сценарий. Он оставался в прошлом столько времени, сколько ему потребовалось, затем мы вернули его в настоящее почти тотчас же после того, как он отправился. С нашей точки зрения, прошло совсем немного времени, поэтому мы и считаем, что на создание полного сценария потребовался всего один час.

– Сценарий за час! – на лице Л.М. появилась счастливая улыбка. – Да это же настоящая революция в кинопромышленности! Давай не будем скупиться, Барни. Дадим этому парню самую высокую ставку, какая у нас есть, а затем увеличим ее в два раза! Я не скупердяй. Мне хочется поступить по справедливости, и уж я позабочусь о том, чтобы Чарли Чанг получил самую высокую почасовую оплату, которая когда-либо была выплачена сценаристу за один час его времени!

– Вы не совсем поняли меня, Л.М. Может быть, это с вашей точки зрения прошел всего один час, но Чарли Чанг трудился как ишак над этим сценарием более двух месяцев, включая субботы и воскресенья, и ему придется заплатить за все это время.

– Он не сможет этого доказать! – Л.М. сделал свирепую гримасу.

– Нет, сможет. Каждый день он пробивал карточку на часах-табеле, и к сценарию приложены все его карточки.

– Тогда пусть обращается в суд! На работу потребовался один час, и я заплачу ему за один час.

– Сэм, – взмолился Барни, – поговорите с ним. Скажите ему, что в этом мире ничего нельзя получить даром. Ведь деньги за восемь недель работы – это гроши за такой великий сценарий!

– Мне больше нравится одночасовой сценарий, – заметил Сэм.

– Нам всем они больше нравятся, только одночасовых сценариев на свете не бывает. Это просто новый метод работы, однако нам придется платить ту же самую сумму за работу, что бы ни случилось.

Зазвонил телефон, Л.М. схватил трубку, приложил ее к уху, несколько раз односложно хрюкнул в ответ, затем бросил трубку.

– Сейчас придет Раф Хоук, – сказал он. – Мне кажется, мы сможем использовать его для главной роли, но я подозреваю, что он заключил контракт с независимой студией на другую картину. Прощупай его, Барни, до прихода его менеджера. А теперь – насчет этого часа…

– Давайте обсудим этот час потом, Л.М. Я уверен, что все уладится.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Раф Хоук. Он замер на мгновение на пороге, повернув голову так, чтобы дать возможность присутствующим полюбоваться его профилем. Он был действительно хорош. Раф выглядел так хорошо потому, что его внешность составляла главное содержание его жизни. И когда во всем мире, в бесконечном количестве кинотеатров миллионы женских сердец начинали биться чаще при виде Рафа, заключающего какую-нибудь счастливую звезду в свои твердые мужские объятия, ни одна из этих миллионов не знала, что ее шансы быть заключенной в эти объятия практически равнялись нулю. Раф не любил женщин. Впрочем, подозрения насчет его ненормальности были тоже безосновательны. Он не любил ни мужчин, ни женщин, ему не нравились ни овцы, ни плащи, ни ветряки, ни любые другие предметы. Рафу нравился только Раф, и отблеск любви в его глазах был лишь отражением самовлюбленного восхищения.

До встречи с продюсером Раф был просто обычным загорелым куском мяса на Пляже Мускулов. Но тут обнаружилось, что Раф может играть. То есть не то чтобы играть, а делать то, что ему говорят. Он точно выполнял все данные ему инструкции, снова и снова повторяя одни и те же слова и жесты с бесконечным терпением барана. В перерывах между съемками он отдыхал, глядя в зеркало.

Полное отсутствие таланта у него так и не было обнаружено, потому что в тех картинах, где он играл, прежде чем кто-либо успевал его раскусить, начиналась атака индейцев, или на экран врывалось стадо динозавров, или рушились стены Трои, или происходило что-нибудь еще, отвлекающее внимание зрителей. Поэтому Раф был счастлив, а когда продюсеры взирали на кассовые сборы, они тоже были счастливы, и все утверждали, что Раф сделает еще немало картин, прежде чем у него отрастет брюшко.

– Привет, Раф, – воскликнул Барни, – вот кого нам хотелось видеть!

Раф поднял руку, приветствуя собравшихся, и улыбнулся. Он не любил говорить, когда ему заранее не подсказывали, что нужно говорить.

– Я не намерен ходить вокруг да около, Раф, и просто хочу сказать, что мы собираемся снимать величайшую в мире картину, и когда зашла речь о главном герое, было упомянуто твое имя, и я сразу сказал, что если мы хотим снимать фильм о викингах, то Хоук – самый викинговый викинг, и лучшего нам не найти.

Раф не выказал признаков удовольствия или интереса при подобном откровении.

– Ведь ты слышал о викингах, не правда ли, Раф? – спросил Барни.

Раф сдержанно улыбнулся.

– Помнишь, – продолжал Барни, – высокие парни с огромными топорами и рогами на шлемах, которые все время плавают на кораблях с деревянными драконами на носу…

– О да, конечно, – оживился наконец Раф, поняв, что к чему. – Я слышал о викингах. Я еще никогда не играл викинга.

– Но где-то в глубине сердца ты всегда хотел сыграть викинга! Я знаю, Раф, иначе и быть не могло. Эта роль создана для тебя, ты себя покажешь, ты будешь просто великолепен перед камерой в костюме викинга!

Густые брови медленно поднялись вверх, образовав морщину.

– Я всегда великолепен перед камерой.

– Конечно, Раф, конечно, именно поэтому мы и собрались здесь. У тебя ведь нет никаких обязательств? Ты не собираешься сниматься в других картинах, а?

Раф еще больше нахмурился, с трудом припоминая что-то.

– В конце следующей недели начинаются съемки фильма, что-то про Атлантиду.

Л.М. Гринспэн оторвал взгляд от сценария, нахмурившись не хуже Рафа.

– Так я и думал. Извинись перед своим менеджером, но нам придется поискать кого-нибудь другого.

– Л.М., – вмешался Барни, – читайте лучше сценарий. Наслаждайтесь им. Но позвольте мне поговорить с Рафом. Вы забываете о том, что в понедельник наш фильм будет лежать у вас на столе, так что у Рафа останется еще три дня для отдыха перед гибелью Атлантиды.

– Хорошо, что ты упомянул про сценарий, Барни, потому что в нем есть грубые ошибки.

– Откуда вы знаете, ведь вы прочитали только десять страниц. Почитайте еще, и тогда мы его обсудим. Автор ожидает в приемной. Все необходимые изменения будут сделаны в одно мгновение, пока вы тут сидите. – Барни повернулся к Рафу. – Твоя мечта исполнится, и ты сможешь сыграть роль викинга. Видишь ли, мы разработали новый технический процесс, при котором фильм снимается на местности, и хотя мы вернемся через пару дней, ты получишь оплату как за полнометражный художественный фильм. Ну, что ты об этом подумаешь?

– Думаю, вам лучше поговорить с моим менеджером. Если дело касается денег, я предпочитаю помалкивать.

– Именно так и следует поступать, Раф, как раз для этого и существуют менеджеры, и я не согласился бы действовать помимо него.

– Нет, это никуда не годится, – сказал Л.М. грустным голосом. – Я ожидал лучшего от Чарли Чанга. Начало никуда не годится.

– Сейчас я приглашу сюда Чарли, Л.М., мы все обговорим, выявим недостатки и устраним их.

Барни взглянул на часы. 8:00. А еще необходимо разыскать менеджера этого мускулистого манекенщика. И бороться за каждое предложение в сценарии. И отправить Чарли обратно на Каталину к этим глазам и зубам – заканчивать работу. И найти актеров для остальных ролей. И подобрать все необходимое оборудование и снаряжение, которое может понадобиться для двух месяцев съемок на местности, затем перебросить всю съемочную группу в одиннадцатый век. И снять картину в этом столетии, для чего потребуется решить целый ряд весьма интересных проблем совершенно иного плана. И доставить отснятый фильм к утру понедельника. А сейчас среда, восемь часов вечера. Масса времени!

Конечно, нечего беспокоиться, еще масса времени.

Тогда почему он весь в поту?