Текст книги "Германский генеральный штаб"
Автор книги: Ганс Куль
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
24 августа наступавшая в западном направлении 3 германская армия встретила лишь отступавшего уже противника.
Теперь Монури должен был защищать линию Верден – Туль, 3 французская армия должна была отойти на Монмеди – Дамвиллер – Азанн, 4 армия на Музон – Стене, 5 армия на Живе – Бомон – Мобеж; в это время англичане задерживали противника, между Валансьеном и Мобежем и в случае необходимости должны были отходить на Камбре.
Ген. Жофр сообщил военному министру о том, что общее наступление потерпело неудачу:
«Наши арм. корпуса, несмотря на численное превосходство, не оказали в открытом поле тех наступательных способностей, которых мы ожидали после начальных частичных успехов. Поэтому мы должны перейти к обороне, опираясь на наши крепости и укрепленные районы».
В соответствующий момент опять предполагалось перейти в наступление. Докладчик вышеупомянутой комиссии замечает:
«Немцы сосредоточили на правом фланге всю свою наступательную силу и располагали там своими лучшими корпусами. Против этого фланга, состоящего из отборных немецких войск, находился французский левый фланг, состоявший из наскоро собранных, не однородного состава французских частей, не объединенный единым командованием и потерявший прочность положения».
Так совершилось неизбежное.
Таким образом, сам противник подтвердил правильность основной мысли нашего операционного плана. Охват оказался лучшей формой наступления, чем прорыв, несмотря на то, что последний, как признает и сам ген. Жофр, был предпринят с превосходными силами.
Остается еще сказать вкратце о событиях на правом фланге французов.
Наступление 7 арм. корпуса от Бельфора на Мюльгаузен началось еще 7-го августа; оно не удалось. Возобновленное позже французское наступление в Верхний Эльзас также не увенчалось успехом. Мы не позволили связать себя этой операцией и бывшие там наши силы были оттуда большей частью уже переброшены.
Наступление левого фланга 1 армии, а также 2 французской армии началось 14-го августа в направлении на Саарбург и Саарбрюкен.
В большом сражении в Лотарингии 20–22 августа французы были разбиты баварским кронпринцем и отошли за Мерту. Несмотря на это, французы все же добились своей цели – оттянуть значительные силы немцев от решающего сражения.
Наши 6 и 7 армии слишком далеко преследовали врага, поставив себе целью атаковать укрепленный район Нанси и прорваться через Мозель между Тулем и Эпиналем. Обе армии были поставлены перед неразрешимой задачей.
Наступление через Мозель между Тулем и Эпиналем было невыполнимо. Этот район не был укреплен французами сознательно. За несколько лет до войны в Главном Штабе по этому вопросу был составлен на основании личных впечатлений доклад, который указывал на следующее: этот район является необыкновенно прочно защищенным. Мозель ниже Эпиналя представляет из себя уже значительную реку, от 40 до 50 метров шириной. Кроме того, проложенный рядом с рекой широкий и глубокий канал является вторым трудно преодолимым препятствием. Долина р. Мозель, шириною от 1 до 2 км., частью совершенно ровная, не имеет укрытий. Левый берег долины благоприятнее для обороняющегося, чем правый для наступающего. Оба фланга обороняющегося примыкают к большим крепостям. Нападающий должен ограничить свои действия только фронтальным наступлением, причем его флангам угрожают крепости. По опыту Русско-Японской войны чисто фронтальное наступление против таких позиций по крайней мере отняло бы очень много времени и война здесь приняла бы позиционный характер. В отношении всего Мозельского района (Бельфор – Эпиналь – Туль) в докладе говорилось:
«Наступление немцев в этом направлении было бы французам на руку. Свойства местности будут иметь значение в полной мере, крепости тоже окажут свое влияние и нападающая сторона неизбежно будет принуждена перейти от маневренной войны к позиционной. Французы же воспользуются этим рубежом, чтобы перегруппировать свои силы и затем перейти в наступление превосходными силами в каком-либо ином месте».
На этом основании предполагалось в случае надобности против Мозельского участка произвести демонстрацию незначительными силами, чтобы обмануть противника и приковать находящиеся здесь его силы.
К сожалению, наступая на Мозель, мы давали французам возможность «маневрировать», как то было указано выше. Противник перебросил с Мозельского участка по железной дороге большие силы и в сентябре в битве на Марне ударил заново сформированной армией Монури от Парижа, во фланг нашего ослабленного за это время правого крыла в то время, когда последний начал свое обходное движение.
Принятие подобных решений – дело высшего командования и Главный Штаб за их последствия не отвечает.
Докладчик следственной комиссии в конце своего доклада говорит о том, что после общего наступления французов дорога на Париж немцам была открыта. В ночь с 24 на 25 августа военный министр потребовал от ген. Жофра присылки в Париж по крайней мере одной армии из 3 арм. корпусов для защиты столицы.
В конце августа обстановка складывалась для нас во всех отношениях благоприятно. Противнику на всем фронте от Эльзаса до Монса было нанесено поражение; наши главные силы левого фланга в Лотарингии, благодаря победе у Саарбурга и отступлению французов, были в безопасности. Если бы мы своевременно отправили и перевезли части 6-й и 7-й армии на правый фланг и если бы мы его не ослабили отправкой двух арм. корпусов в Россию и двух других корпусов к Антверпену и Мобежу, для каковой цели должны были быть наготове другие формирования, то несмотря на численный перевес противника, Марнская битва в сентябре стала бы для нас большой победой.
Предположения, которые делал Германский Главный Штаб в мирное время о вероятных операциях французов (см. выше). оправдались почти по всем пунктам. В особенности оказалось верно то, что противник не предусматривал как раньше наше наступление, чтобы ответить на него контрнаступлением, а намеревался сам начать немедленно стратегическое наступление. Это вполне соответствовало соглашению, установленному франко-русской военной конвенцией.
Наступление через Бельгию ставилось нам в тяжелый упрек. Интересно проследить, что думали по этому поводу французы до войны.
«Германии не только выгодно, но она прямо-таки принуждена вести наступление через Бельгию», писала «Арме э Демократи» в 1911 г. Один из сенаторов в заседании 6/IV 1911 г. высказался по этому поводу следующим образом:
«Сильные укрепления на восточной французской границе и недостаток места для развертывания между Люксембургом и Вогезами побуждают немцев распространиться дальше к северу. Только таким способом они могут развернуть все свои силы и предпринять желаемый ими охват».
В том же смысле высказался 23/I 1908 г. в «Тан» Рейнгольд Канн. Он указывал на то, что восточная граница Франции благодаря укреплениям совершенно неприступна.
«Нельзя допустить, что немцы будут пробовать прорваться через два узких прохода между люксембургской границей и Верденом и между Тулем и Эпиналем, в то время как они могут, пройдя через Люксембург и Бельгию, без труда обойти линию французских крепостей. Стоит только посмотреть на карту, чтобы убедиться в том, что юго-восточная Бельгия является естественным путем наступления для большей части германских корпусов».
Наступление через Швейцарию исключалось ввиду больших естественных препятствий и значительной силы сопротивления швейцарской армии. Наоборот, путь через Бельгию пролегал по богатой стране с хорошо развитой сетью железных и других дорог. (Ген. Метро 1911 г.).
В общем, во Франции упрочилось мнение, что Германия не сможет наступать иначе как только через Бельгию. При этом о бельгийском нейтралитете почти не было и речи, все сводилось только к военным соображениям.
Разница во взглядах французов состояла только в определении численности германских сил, предназначаемых для наступления через Бельгию и как далеко распространятся они к северу, а также в том, как будут действовать немцы в Лотарингии.
До 1909 г. французы определенно ожидали, что они будут атакованы с фронта со стороны Лотарингии и Вогезов. Кроме того, они предполагали, что правый фланг немцев будет наступать через Южную Бельгию и Люксембург. Позже явилась уверенность в том, что через Бельгию немцы будут наступать крупными силами. Об этом заключали по постройке железнодорожной сети в Рейнской провинции.
В последнее время перед войной часто выражалось даже такое мнение, что главные силы немцев пойдут через Бельгию и что их правый фланг захватит, быть может, район севернее Мааса, а в Лотарингии для операции будут оставлены небольшие силы. «На линии Метц – Базель следует ожидать лишь демонстраций или оборонительных действий». («Ля Франс Милитер»). «Сильные крепости Диденгофен и Метц будут служить маневренной осью для германских передвижений, которые будут идти главным образом через Бельгию. Метц является защитой фланга немецкого маневрирования» («Арме э Демократа» 1911 г. и «Эко де Пари» 1912 г.). Являлись ли крепости Лотарингии уже тогда достаточной защитой левого фланга немцев и позволяли ли они произвести переброску всех сил на север,-в этом уверены не были. Ген. Метро в тот момент сомневался в этом, но в будущем был уверен, что это будет именно так:
«Французские мероприятия заставляют немцев переносить, центр тяжести все более к северу. Фронт Верден – Туль неприступен. Шармский проход, бывший первоначально в 65 км. ширины, сократился вследствие расширения Туля и Эпиналя до 40 км.; кроме того, дороги через этот проход преграждены только что возведенными укреплениями у Манонвилье и Пон-С.-Венсеи. Шармского прохода больше не существует. Главные силы немцев в будущем пойдут не через Лотарингию, а по Рейнской области в районе Кельна – Аахена – Трира – Кобленца; в Лотарингии останется только наблюдательная армия».
В начале войны Французский Главный Штаб полагал, что: крупные силы немцев сосредоточатся в Лотарингии и что правый фланг германцев достигнет в крайнем случае Мааса, но никак не дальше.
Наступление нашего сильного правого фланга севернее Мааса застало французов совершенно врасплох и опрокинуло все их планы.
После вышесказанного каждый может судить о том, была ли правильна оценка французов нашим Главным Штабом. Полк. Иммануэль («Победы и поражения в мировой войне») утверждает, что по численности французская армия равнялась приблизительно немецкой, и что Франция упорной работой достигла того, что ее армия стала превосходной; это недостаточно оценивалось даже в кругах Германского Главного Штаба. После сказанного раньше на этом следует остановиться. Он говорит дальше (стр. 6), что с немецкой стороны недостаточно считались с тем, что во французском офицерском корпусе произошло сильное духовное обновление, усиленное боевым опытом, приобретенным в колониальных войнах в Африке и в Индо-Китае. Я же сошлюсь на наше суждение в главе «Отдельные роды оружия». Он повторяет также не раз раздававшуюся жалобу на то, что мы не учли возможности привлечения полмиллиона чернокожих и цветных солдат, в то время как в Германии вплоть до мировой войны думали, что Франция сможет взять из своих колоний только слабые силы второстепенного качества. Я по этому поводу могу отослать к главе «Усиление средств обороны». Профессор Штейнгаузен («Ошибки войны и Генеральный Штаб» Гота 1919 г.) часто опирается на мнение Иммануэля и также полагает, что мы недооценивали французов, тогда как они с самого начала явились наиболее сильным и опасным нашим противником. Эта ошибка впоследствии якобы открыто признавалась в разговорах то тем, то другим офицером Главного Штаба. Такие общие места не могут, однако, доказать неправильности приведенных нами фактов. Он приводит также слышанное им в начале войны «от одного штабного майора» неблагоприятное мнение и французской артиллерии в качестве доказательства того, что «в некоторых высших штабах недооценка французов в начале войны была прямо-таки поразительна». Это следовало опровергнуть.
II. РоссияКартина, изображаемая здесь, передает только те взгляды, которые составились о постановке военного дела в России в Германском Большом Главном Штабе до войны.
Непосредственно после Японской войны боевая готовность русской армии была сильно поколеблена. В первую очередь являлось необходимым пополнить убыль в вооружении, боевых припасах, снаряжении, обозе, железнодорожном материале и т. д., а также пополнить все необходимые для боевой готовности армии запасы. По нашим предположениям это было достигнуто к 1911 г. В дальнейшем требовалось принять ряд решительных мер для того, чтобы создать такую мощь и боевую готовность, какая считалась необходимой для предстоящей рано или поздно европейской войны. Также и в отношении вооружения и снабжения новейшими военно-техническими вспомогательными средствами русская армия должна была быть доведена до уровня армии западноевропейских великих держав.
Быстрое хозяйственное усиление страны давало возможность предоставить военному ведомству финансовые средства, значительно превосходившие соответствующие суммы, тратившиеся для целей обороны другими державами. Хорошие урожаи 1909, 1910, 1912 и 1913 г.г. повлияли благоприятно на русские финансы. Государственные росписи 1910 и 1911 г.г., а также и на 1912 г. не предусматривали дефицита, несмотря на то, что б последний год расходы были на 285 миллионов марок больше, чем в предшествующий год. Оказалось «даже возможным употребить из текущих доходов 110 миллионов марок на досрочное погашение государственных долгов. 1913 г. также не дал дефицита, наоборот, излишки за 1912 и 1913 г.г. были так велики, что правительство могло ими покрыть 800 миллионов непредвиденных, расходов. Бюджет 1914 г. являлся также доказательством быстро растущей финансовой мощи России. Увеличение расходов по сравнению с предыдущим годом достигало 660 миллионов марок, из них около 230 миллионов марок предназначалось для обороны. Всего Россия израсходовала в 1914 г. на армию 2.642 миллиона марок.
Увеличение армии в России происходило совершенно секретно. Пресса не имела права касаться каких бы то ни было вопросов, связанных с организацией армии. Этим объясняется то обстоятельство, что сведения об усилении русской армии получались заграницей только тогда, когда это становилось уже совершившимся фактом. Необходимые сведения черпались большей частью из французской прессы. За шпионажем в России следили очень зорко, особенно последнее время перед войной. В 1912 г. вошел в силу очень строгий закон о шпионах. Путешествие по России германских государственных чиновников было затруднено.
Ежегодный набор 1911 и 1912 г.г. равнялся 455.000 чел. На этом основании мы принимали боевой состав армии мирного времени для этих годов круглым числом в 50.000 офицеров и врачей и 1.225.000 нижних чинов (без пограничной стражи).
В 1913 г. армия была значительно увеличена.
Летом Гос. Дума согласилась на увеличение набора на 25.000 чел. Таким образом, армия мирного времени должна была увеличиться на 75.000 чел. Затем во время политического осложнения 1912–13 г.г., при наборе новобранцев в ноябре, старший год не был отпущен домой, а был задержан под знаменами до апреля, пока обучались новобранцы. Так как в России срок действительной службы был трехлетний, а для кавалерии четырехлетний, то зимой в армии состояло три, а в кавалерии четыре обученных возраста, в то время как мы в период обучения новобранцев имели под знаменами один и в кавалерии два обученных возраста. Поэтому в России при мобилизации как зимой, так и лётом требовалось для пополнения частей одинаковое количество людей, что упрощало мобилизацию. Боевая готовность армии зимой была значительно выше. Наличный состав армии зимой возрастал более чем на 400.000 чел. Это временное сначала мероприятие стало впоследствии законом.
По нашим предположениям увеличение мирного состава армии на 75.000 чел., не считая увеличения штатов вообще и отдельных частей (пулеметных, кавалерийских, легкой и тяжелой артиллерии, технических и т.п.) позволило сформировать 3 новых дивизии. Из них, принимая во внимание имевшиеся сверхштатные формирования, можно было составить 3–4 новых арм. корпуса, но одному на восточно-прусской границе, на австро-силезской, на Кавказе и в Сибири.
Резкий скачок должен был наступить летом 1913 года, вследствие увеличения армии на 136.000 чел. По нашим расчетам общая численность армии мирного времени должна была достигнуть летом 1914 г. 1.581.000 чел. и зимой этого же года 1.981.000 чел. После полного проведения в жизнь увеличения армии, она должна была бы осенью 1915 г. достичь колоссальной цифры в 1.803.000 чел. для лета и 2.193.000 чел. для зимы. В русской прессе приводилась даже цифра в 2.320.000 чел.
Со времени сокращения срока действительной службы значительно возросли ежегодные наборы. В соответствии с этим возрастало число людей, находящихся в запасе, которыми можно было бы располагать при мобилизации. В России, как известно, различали I и II категории службы в запасе (7 и 8 лет) и I и II разряды ополчения (4 г, для служивших и 22 года для неслуживших). Считая, что всего будет выставлено 38 резервных дивизий, потребность в людях в декабре 1913 г. мы определяли в следующих цифрах:
В обоих категориях запасных числилось – 2.292.000 чел. Получался избыток 423.000 чел.
Поэтому призыв в резервные части старших возрастов ополчения I разряда (соответствует нашему ландштурму) не требовался. Для заполнения действующих, резервных и запасных частей достаточно было ограничиться возрастом 1899 г. (35-летними).
Избыток обученных запасных мог идти на дальнейшие резервные или тыловые формирования. Вопрос заключался только в том, найдется ли для этих формирований достаточно офицеров действительной службы и запаса. В ополчении имелось 4 возраста служивших, не служивших и условно годных (22 и 43-летние). Призванные ополченцы 1 разряда предназначались при мобилизации для доведения действующих частей пограничной стражи до штатов военного времени, для пополнения запасных частей и для формирования особых ополченских частей. Численность ополченцев 1 разряда мы принимали в 2.000.000 и полагали, что будет сформировано около 20 ополченских дивизий, хотя число дивизий могло бы быть и больше, если бы нашлось достаточное количество офицеров ополчения.
Ополчение II разряда также могло бы дать 20 дивизий, состоявших из условно годных, не служивших и необученных людей.
Для обучения запасных в последние годы до войны делалось очень много. В то время как с 1905 до 1908 г., вследствие внутренних политических причин вообще никаких учебных сборов не производилось, в 1909, в 1911 и 1912 г.г. они делались в широких размерах. Тогда как раньше сборы были 4 недельные и только для призываемых на осенние сборы продолжались 6 недель, теперь они были увеличены вообще до 6 недель. В 1912 г. должны были призвать на учебные сборы около 370.000 запасных и 360.000 ополченцев, из числа коих неслужившие получали таким образом некоторую военную подготовку.
В 1913 г. в учебных сборах принимало участие 797.000 чел. запасных и ополченцев, то есть на 70.000 больше, чем в 1912 г.
В 1914 г. в учебных сборах должны были принять участие 904.000чел. Из неслуживших ополченцев в 1911–1913 г.г. приняло участие в 4–6 недельных сборах всего 910.000 чел. младших возрастов. Этой хотя и краткой военной выучкой значительно облегчалось использование ополченцев при мобилизации.
Таким образом, категория запасных в русской армии значительно развилась как количественно, так и качественно. громадный людской материал, находившийся в распоряжении военного ведомства, должен был целиком использоваться для будущей войны. Значительное количество призывавшихся на учебные сборы давало средства возмещать убыль, происходившую от роспуска весной по домам старшего возраста.
В случае политических осложнений являлась возможность задерживать под знаменами призванных на учебные сборы.
Недостатки командования были ясно сознаны во время Русско-японской войны. Русские начали изучать иностранную военную литературу и уставы, в особенности немецкие, развивая в себе здоровые военные взгляды. Новейшие русские уставы в общем соответствовали вашим и противодействовали вкоренившимся в армию недостаткам.
О будущих действиях русских мы судили в 1913 г. следующим образом:
«Передвижения русских войск совершаются теперь, как и раньше, крайне медленно. Быстрого использования благоприятного оперативного положения ожидать от русского командования также трудно, как быстрого и точного выполнения войсками предписанного приказом маневра. Для этого слишком велики препятствия со всех сторон при издании, передаче и выполнении приказов. Поэтому немецкое командование при столкновении с русскими будет иметь возможность осуществлять такие маневры, которых оно не позволило бы себе с другим, равным себе противником».
На основании именно этого взгляда ген. Людендорф предложил ген. Гинденбургу операцию, приведшую к сражению у Танненберга. Было крайне смело снять все силы с фронта, против которого в расстоянии 2–3 переходов находилась армия Ренненкампфа (между Мазурскими озерами и Прегелем оставались только две кав. бригады). Немногие вожди отважились бы на это. Но противник был оценен правильно и результатом явилась одна из наиболее блестящих побед всех времен.
Позиционной войне в России придавалось очень большое значение, но в нашем суждении 1913 г. указывалось, что от этого взгляда стали заметно отклоняться. Мы теперь знаем, что железная воля великого князя Николая Николаевича умела вести русских в атаки.
Русская армия была опытна в ночных операциях и достигла в них высокой степени совершенства.
«Русские искусны в выборе места для укреплений и в возведении их». Оборона должна была вестись активно. Русские были, подобно французам и в противоположность нам, ярыми приверженцами демонстраций (см. выше).
Выучка русской пехоты нами рассматривалась, как массовая дрессировка. Мы считали, что для индивидуального обучения, в особенности стрельбе, учебному персоналу не хватает старания и способности. Большое значение придавали русские боевой подготовке, которой помогало одновременное пребывание частей всех родов войск в течение 4-х месяцев в году в лагерях и на маневрах. На первом месте в смысле боевой подготовки мы ставили артиллерию.
