Текст книги "Истории из Бедокурии"

Автор книги: Ганс Фаллада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

История про день, когда всё шло шиворот-навыворот

Ранним утром, когда мама проснулась, папа ещё спал. Он лежал, накрытый прикроватным ковриком, а одеяло было аккуратно расстелено на полу. «Ох! – вздохнула мама. – Опять наступил сумасшедший день, когда всё идёт шиворот-навыворот. Надо взглянуть, как там дети».

Она вошла в комнату дочки. Девочка ещё спала. Её ноги лежали на подушке, а голова под одеялом. Когда мама положила её правильно, девочка пробормотала: «А я никакой не огурец!» – рассмеялась и опять уснула.

Одеяло на кровати Кнулли-Булли вздымалось горой, но самого его не было видно. «А-а, – подумала мама. – Мальчик накрылся с головой». Она откинула одеяло – в постели лежала корова!

– Простите, уважаемая корова, вы не скажете, где Ули?

Корова что-то спросонок промычала и снова закрыла глаза.

«Нет, с этим днём навыворот с ума можно сойти, – вздохнула мама. – Присяду-ка и отдохну немножко». Она села на стул, а стул вместе с нею поскакал на кухню. На кухонных часах было восемь.

– Ой! – воскликнула мама. – Пора готовить завтрак!

И она снова взглянула на часы: они показывали десять. Тогда она внимательно присмотрелась и увидела, что на часовой стрелке катается Ули.

– Слезай немедленно! – приказала мама. – Из-за тебя время перепуталось. Лучше помоги мне приготовить завтрак.

Ули сейчас же вскочил на пролетавшую муху, пришпорил её и – р-раз! – опустился на пол.

Мама и Ули поспешно положили на плиту дрова и уголь, налили в печку воды, чиркнули спичкой и зажгли воду. Когда вода и уголь закипели, мама принесла из кладовки лукошко с яйцами.

– Сколько же яиц надо приготовить? – вслух размышляла она. – Значит, так: четверо взрослых и двое детей, четыре и два будет три. – Мама разбила девять яиц и вылила их на уголь.

– Мама, а что у нас сегодня будет? – поинтересовался Ули.

– День сегодня ненормальный, – ответила мама. – Я сделаю глазунью.

– Нет, – сказал Ули, – сделай яичницу.

– Нет, – рассердилась мама, – я сделаю глазунью!

– А я хочу яичницу! – крикнул Ули. – Сделай яичницу!

Растворилась дверь, и в кухню вошла белая лошадь.

– Дети, перестаньте спорить, – сказала она. – А то мне придётся вас наказать. Яичница и глазунья – это одно и то же. Разденьтесь, пожалуйста, потеплее: мы сегодня поедем в гости к тёте в город Фельдберг. Я уже запрягла папу.

Лошадь вышла, и тут раздался тоненький голосок:

– Я тоже хочу с вами! Я тоже хочу поехать!

– Это Мицци! – удивлённо сказала мама и выдвинула ящик кухонного стола. Действительно, там среди вилок, ложек и ножей лежала кошка.

– Ой, как я плохо спала, – зевнула она. – Какая-то вилка истыкала мне бок, а ложка всё время пыталась залезть в рот.

– Надо быть внимательней, Мицци, – строго сказала мама. – Ты ведь положила на свою постель половник, а сама легла с ложками.

Правда, на кошкиной подстилке лежал половник в ночной рубашке и крепко спал.

– Кыш с моей постели! – зашипела Мицци. Половник вскочил, сбросил ночную рубашку, нырнул в умывальный тазик и быстро-быстро начал перечерпывать из него воду в ведро.

– Вот как умываются воспитанные половники! – заявил он, смеясь серебряным смехом.

Лошадь щёлкнула кнутом. Она уже сидела на козлах, а папа, запряжённый в коляску, стоял, уныло понурив голову. Когда все расселись, он повернулся и глянул, сколько народу в коляске. Если бы седоков оказалось слишком много, он просто-напросто отказался бы везти.

– Все сели? – спросила лошадь. – Н-но, папа!

– Стойте! – закричала мама. – А где тётушка Палич?

– Здесь я, – отозвалась тётушка. – Лошадь велела мне висеть сзади и сверкать глазами вместо задних фонарей, иначе в Фельдберге полицейский Хойер нас оштрафует.

– А Пегги где? – продолжала мама.

– Пегги провинилась, – отвечала тётушка Палич, – и я не пустила её.

– А что она натворила?

– Глаза мне тряпочкой не протёрла, очки не втёрла, – рассказывала возмущённая тётушка Палич, – и я в наказание велела ей к нашему возвращению дочиста вылизать пол.

– Н-но! – снова скомандовала лошадь, и папа тронул рысью. Но, добежав до подъёма на Шенфельд, он вдруг заартачился, попятился и вкатил коляску задним ходом обратно во двор.

– Папа, что это ты?! – удивился Ули и схватил его под уздцы. Лошадь снова щёлкнула кнутом, и тогда папа галопом помчался по деревне. Все окна пялились сквозь людей и лопались от хохота, встречные свиньи останавливались и приподнимали шляпы, а старая акация так развеселилась, что встала на ветки и задрыгала в воздухе корнями.

Только они выехали из деревни, как на дороге возле кривой вербы им повстречалась большущая лужа.

– Тпр-ру! – крикнула лошадь и натянула вожжи. Но было уже поздно. Папа растянулся во всю длину и отказывался подняться.

– Худо дело, – сказала лошадь. – Придётся нам поехать шиворот-навыворот. Ну что ж, посадим папу в коляску и повезём его все вместе.

Так и сделали.

В Фельдберг прибежали очень быстро.

У дверей стояла фрау Вендль и возмущалась:

– Ну кто так поздно приезжает в гости? Я уже перестала ждать. А ну, живо мыть посуду.

Не успели они войти в дом, как появился полицейский Хойер.

– А где задние фонари у вашей коляски? – спросил он.

– Извините, господин полицейский, – сказала лошадь, – у нас вместо задних фонарей тётушка Палич глазами сверкает.

– Не вижу, – заявил Хойер. – Сами посмотрите.

Все посмотрели и не увидели глаз.

– Где же они? – испугалась лошадь. – Неужели тётушка Палич их обронила?

Но тут тётушка проснулась.

– Ах, простите, – зевая, сказала она, – было так жарко, меня укачало, я вздремнула и на минутку закрыла глаза.

– Раз глаза у вас были закрыты, значит, никто задних фонарей не видел, а из этого следует, что у вас их не было. Поэтому я вынужден арестовать вас.

– Ладно, – согласились все.

Но фрау Вендль попросила:

– Хойер, позвольте им сначала вымыть посуду.

– Конечно, конечно, пусть сначала помоют, а потом я их арестую. Я, пожалуй, тоже помогу…

В кухне, куда привела их фрау Вендль, на всех столах и стульях, на плите и на полу громоздилась грязная посуда.

– Ой-ой-ой! – ужаснулась мама. – Вот уж тощища перемывать эти горы! Нет, я лучше на радиоприёмнике помузицирую.

– Ничего, – сказал папа, взяв тарелку, – мы с этим быстро разделаемся. Посуда-то из резины, а не из фарфора.

И папа выбросил тарелку в раскрытое окно. Она упала в озеро и поплыла по волнам.

– Мы их все побросаем в озеро, посуда сама вымоется, а потом мы поедем на моторной лодке и соберём уже чистую.

Так и сделали. Тарелки, чашки, блюдца и блюда летели в окно, шлёпались в воду, поднимая тучи брызг, а лебеди, которые плавали там, уплыли к другому берегу, потому что кому охота получить по голове тарелкой, даже если она резиновая.

Тут Булли-Кнулли схватил огромную-преогромную супницу.

– Не смей, Ули! – закричала фрау Вендль. – Она же фарфоровая! Она утонет!

Но Ули уже бросил её, да так сильно, что она, перелетев через озеро, понеслась вверх – всё выше и выше, пока не засияла на небе вместо луны.

– Ай! – запричитала фрау Вендль. – Ведь я же предупреждала! Ах, моя любимая супница! В чём я теперь буду подавать суп?

– Видишь, что ты натворил! – возмутился полицейский Хойер. – Сейчас же верни её назад!

Ули, ни слова не говоря, тотчас же прыгнул из окна в озеро прямо на лунную дорожку. Она не разбилась, и Ули побежал по ней наверх. Когда остальные увидели это, то, не долго думая, тоже бросились за ним. Первой бежала сестрёнка Ули, за ней кошка и мама, потом папа, Хойер и фрау Вендль, а позади всех белая лошадь: она задержалась, пристраивая тётушку Палич вместо задних фонарей.

Они поднимались всё выше, и вот уже дом, и большая кирпичная колокольня, и городок Фельдберг стали маленькими, а потом стала маленькой даже Земля. А вокруг сверкали и лучились крупные звёзды.

Наконец все они вступили на луну, то есть на супницу, которая во время полёта так выросла, что в ней хватило места для всей компании.

– А ведь она не очень прочная, – заметил Ули, когда супница зазвенела под его ногами. Все принялись осматриваться и увидели, что супница, оказывается, подвешена на ослепительно белых лучах.

– Давайте покачаемся! – предложила сестрёнка и вместе с Ули стала раскачивать супницу, точно качели. И они качались в небе среди сияющих звёзд, да так, что Земля с городом Фельдбергом и озером то оказывалась совсем рядом, то становилась бесконечно далёкой.

– Не так сильно! – просила мама. – Звезду собьёте!

Но они раскачивали супницу всё сильней и вот сшибли одну звезду, потом вторую, третью, а дальше звёзды посыпались как горох. Сверкая, они летели по небу и исчезали в глубинах ночи.

– Остановитесь! Остановитесь! – в страхе кричала мама. – Господин Хойер, удержите их!

Вдруг серебряные лучи, на которых висели качели, лопнули, и все они: Ули и сестрёнка, папа и мама, кошка и полицейский Хойер, фрау Вендль и тётушка Палич, белая лошадь и супница – полетели вниз и бухнулись в озеро.

– Ух как мокро! – воскликнула мама и открыла глаза. Было раннее утро. Возле её кровати стоял Ули с полотенцем в руках. Оказывается, он нечаянно прикоснулся мокрым полотенцем к её лицу.

– Ой как хорошо, – сказала мама, – что это был только сон. А то уж в этот день всё было слишком шиворот-навыворот.

История про верного ёжика

Как-то один горожанин переселился из города в деревню. Этот человек никогда не видел ежей и не знал, какие они верные друзья. Однажды вечером прогуливался он по саду и вдруг слышит: в кустах кто-то шуршит. Стал человек осматриваться и видит: бежит на коротких лапках серый зверёк с острой мордочкой, бежит и с любопытством поглядывает на человека.

– Эй, ты что тут делаешь? Это мой сад! – крикнул человек.

Остромордый зверёк мгновенно скрылся на грядке с горохом и больше в этот вечер не показывался.

На следующий день человек собирал в саду малину. Вдруг слышит шорох в кустах. Глядь, тот же серый остромордый зверёк прошмыгнул и скрылся на грядке со спаржей.

– Да что же это происходит! – возмутился человек. – Похоже на дикого кабанёнка. Мне в саду только диких кабанов не хватало. Просто безобразие какое-то!

Он прошёл вдоль изгороди из проволочной сетки, огораживающей дом, двор и сад, но изгородь была новая, прочная, дыр в ней не оказалось.

– Нет, это просто безобразие! – снова возмутился человек. – Не хватало, чтобы в моём саду кормились какие-то дикие звери!

В тот же вечер, когда стемнело, вышел человек из дому и видит: на лужайке стоит что-то белое и круглое – он догадался, что это собачья миска, а из неё ест этот остромордый зверёк.

– Невероятно! – гневно воскликнул человек, переехавший из города. – Этот зверь объедает мою любимую собаку Плиши!

Помчался он со всех ног, позвал собаку, но, когда вернулся, незваный гость уже сбежал, а миска оказалась пустой.

«Не нравится мне что-то в деревне, – вздохнул человек. – В городе у меня жила в чулане одна-единственная мышь. А тут голуби общипывают проросший горошек, куры разрывают грядки. Скворцы склевывают вишни, слизни поедают клубнику, а осы высасывают груши. В малине завелись червяки, гусеницы жрут капусту, а какие-то личинки – картофель. Вредителей столько, что перечислить всех невозможно, и все кормятся в моем саду. Так мало этого: появляется какой-то непонятный остроносый зверь и очищает миску собаки. Нет, я этого не потерплю!»

Человек обыскал весь сад, прислушиваясь, не зашуршит ли где-нибудь, но ничего не обнаружил. Усталый, он вернулся домой и лёг в постель, однако заснуть не смог: Плиши лаяла и скулила во дворе как заведённая.

«Что это с Плиши? – удивился человек. – Так бесится, что глаз сомкнуть не даёт. Посмотрю-ка, что происходит». Вздохнув, человек поднялся и вышел во двор в одной ночной рубашке и босиком: ночь была летняя, тёплая.

На небе был месяц, и при его свете человек увидел посреди двора какой-то серый шар. Собака набрасывалась на этот шар, пробовала укусить, но тут же, жалобно скуля, отпрыгивала прочь. Потом снова бросалась, дотрагивалась до шара лапой и опять, скуля, отскакивала.

«Что за странности?» – удивился человек, пнул – босой ногой! – шар и завопил:

– Ай! Какой негодяй подбросил во двор колючую проволоку?

Он схватил шар рукой, тут же бросил и заскулил не хуже Плиши:

– Ой-ой-ой! Послушайте, как вы смеете колоться у меня во дворе?

Вдруг колючий шар зашипел, развернулся – у него оказались четыре лапки – и кинулся наутёк.

– Плиши! – сказал человек собаке. – Я знаю, кто это. Такого зверя я видел на картинке в книге. Это ёж.

Плиши утвердительно тявкнула: дескать, так он и называется.

– Обыкновенный ёжик, обыкновенный колючий ёжик, – продолжал человек. – Но нам он ни к чему: во-первых, он колется, а во-вторых, объедает тебя. Верно?

Плиши, соглашаясь с хозяином, снова тявкнула.

– Пойдём поищем этого дрянного ёжика и вышвырнем его отсюда, – предложил человек, отворил калитку и вместе с собакой прошёл в сад.

Раньше Плиши туда не пускали, потому что она не любит аккуратно ходить по дорожкам, всё норовит бегать по грядкам.

Но в этот вечер человеку было всё равно.

– Ищи, Плиши! Ищи, умница! – приказал хозяин.

И Плиши принялась носиться по грядкам, вынюхивать, искать и при этом затоптала столько растений, сколько десять ежей не затоптали бы и за десять дней.

Наконец Плиши нашла ежа: чавкая, он ел большую перезрелую грушу, которая упала с дерева. Но, едва услышав шаги, он тут же свернулся клубком.

– Видишь, Плиши, – огорчённо промолвил хозяин, – какой вредный этот ёж? Он не только тебя обворовывает, но и жрёт самые лучшие груши. С этим надо покончить. Но как?

Собака Плиши ответа не знала и заскулила: ей очень не хотелось опять натыкаться на ежовые иглы. Хозяину тоже не хотелось, поэтому он долго, сосредоточенно размышлял. Наконец, придумав, как справиться с ежом, радостно сообщил:

– Плиши, придумал! Мы этого ежа уморим голодом! Я схожу в дровяной сарай и принесу старый ящик. Этим ящиком мы накроем ежа, он посидит под ним три дня и три ночи и подохнет с голоду.

Плиши громко тявкнула. Человек решил, что она согласна с ним, и направился в сарай. Но, не пройдя и десяти шагов, обнаружил, что собака бежит следом.

– Нет, Плиши, нет, – велел человек. – Ты оставайся тут и стереги ежа, чтобы он не сбежал, а я пойду за ящиком.

Отвёл он собаку назад, усадил около ежа, а сам поспешил в сарай. Но в тёмном сарае пошли сплошные неудачи: сперва человек уронил ящик на босую ногу и долго прыгал от боли, потом взял следующий и занозил палец, схватил третий – уколол о гвоздь руку.

– Ну до чего зловредное животное этот ёж! – возмутился человек. – Экий колючий свинтус!

Взял человек четвёртый ящик и пошёл обратно в сад, к грушевому дереву. Однако там не оказалось ни ежа, ни собаки. Огляделся человек – пусто. Звал, свистел – всё напрасно.

Поставил человек ящик на землю, тяжело вздохнул и задумался: «Что же произошло? Видно, ёж убежал, а Плиши гонится за ним. Но почему она не лает и не даёт мне знать, где они?»

Принялся человек искать, обыскал весь сад, но безрезультатно. Устал он, ноги вымочил в росе, замёрз, потому что был в одной ночной рубашке, и решил прекратить поиски.

«Пойду-ка лягу, согреюсь и усну, – решил он. – Пусть Плиши пока одна ищет ежа».

А надо сказать, что, выскочив из дому, человек второпях оставил дверь открытой настежь, и теперь, возвратившись, услышал в кухне страшный грохот и звон бьющейся посуды. Зажёг он свет и видит: весь стол залит молоком, на столе Плиши уплетает из миски творог; одной ногой она влезла в кастрюльку с черничным киселём, другой в горшочек с топлёным салом, а к хвосту у неё приклеилась липкая лента от мух. Рядом лежит обгрызенная телячья грудинка, а на полу валяются осколки разбитой тарелки и рассыпана зелёная фасоль.

– Ах ты негодная собака! – грозно закричал человек. – Так вот чему ты научилась у этого дрянного ежа! Ну, я тебе задам!

И, схватив щётку, он бросился на Плиши. Та, поняв, что ей грозит основательная трёпка, и видя, что в дверь мимо хозяина не проскочишь, с жалобным визгом прыгнула в окно. Стекло разлетелось, Плиши выскочила и исчезла в темноте.

Вздыхая и зевая, человек принялся за уборку и при этом рассуждал так: «В сущности, виноват я сам: надо было закрыть дверь. Но если подумать, то окажется, что во всем виноват ёж. Не приди он во двор – собака не залаяла бы. Не залай собака – я не встал бы с постели. Если бы я не встал с постели, то не вышел бы во двор. А если бы не вышел во двор, не оставил бы открытой кухонную дверь. Не останься дверь открытой – собака не смогла бы забраться в кухню. А если бы она не забралась в кухню, не было бы этого разгрома. Выходит, у меня перебита посуда и погублено столько вкусной еды оттого, что ёж пришёл во двор. Ну, погоди, ежище, я до тебя доберусь!»

Закончив уборку, человек лёг в тёплую постель и уснул.

Утром Плиши приплелась домой; опустив голову, пряча глаза и поджав хвост, она слушала, как хозяин ей выговаривает:

– Плиши, я убедился, что ты самая негодная собака на свете!

Потом человек подумал и добавил:

– Но на самом-то деле виноват во всем ёж. Вот кто действительно исчадие зла!

Весь день человек работал и ждал вечера, чтобы пойти ловить ежа. А собака Плиши после бурной ночи спокойно спала в будке и только порой взлаивала во сне: это ей снился остромордый зверёк на коротких лапках.

Вечером, после ужина, когда стемнело, человек сунул в карман фонарик и отправился в сад, туда, где вчера оставил ящик. Наглый колючий зверь уже был там и опять ел грушу!

– Стоп! – сказал себе человек. – Ящик на месте, и ёж от меня не уйдёт, так что я могу понаблюдать, сколько груш съест этот бессовестный обжора.

Человек стоял и ждал, а ёж спокойно ел. Человеку пора было ложиться спать, ну а ежу спешить было некуда – он объедался грушей и чавкал при этом, как поросёнок.

«Ах свинтус! – подумал человек. – Но ничего, недолго ему осталось лакомиться моими грушами».

Покончив с грушей, ёж повалился в траву и задрал все четыре лапы к небу. «Ну и ну! – мысленно возмутился человек. – Неслыханное поведение! Ишь, как ему нравится валяться в моём саду». А ёжик, как будто услышав его слова, принялся кататься по траве и при этом чуть слышно радостно похрюкивал.

«Погоди, погоди, – злорадно подумал человек. – Посмотрим, как ты под ящиком будешь кататься».

Тут ёжик поднялся и собрался уходить.

«Что такое? – удивился человек. – Он на себя не похож. Горбатый стал!»

Человек включил фонарик, направил свет на ежа и приказал:

– Стой, ворюга!

Ёжик мгновенно свернулся в клубок. Человек подошёл поближе, наклонился и обнаружил, что ёж, оказывается, воришка вовсе не мелкий и по траве, оказывается, катался не ради удовольствия: на иголках у него сидели пять превосходных зрелых груш! Он их собирался утащить к себе в нору на ужин.

– Ёжик! – вскричал человек. – Ты ворюга! Гнусный колючий ворюга! Бесчестный похититель груш! За это ты у меня умрёшь голодной смертью!

Человек поднял ящик, добавил:

– Посмотрим, каково тебе будет под ним! – и накрыл ежа.

Затем человек вернулся домой и, довольный, улёгся спать. Но, уже засыпая, он вдруг понял, что совершил ошибку. Ведь у ежа на иглах остались груши, так что он не скоро начнёт голодать.

– Ох, сколько с этим ежом возни! – вздохнул человек, вылез из постели и побрёл в сад.

Из-под ящика доносилось шуршание и пофыркивание. Человек хлопнул по нему ладонью и строго прикрикнул:

– Эй, ты! Арестованному полагается вести себя тихо и смирно! Давай сворачивайся и не вздумай удирать, когда я подниму ящик.

Под ящиком стало тихо. Человек осторожно приподнял его – ёжик лежал, свернувшись клубком.

– То-то же… Смирный стал, – пробормотал человек. – Раньше надо было думать, а сейчас тебе уже ничего не поможет.

Он собрал все груши (две из них уже свалились с иголок), поставил ящик на место, вернулся домой, лёг в постель, погасил свет и заснул, страшно довольный, что всё у него так удачно получилось.

Весь следующий день человек был очень весел и всякий раз, оказываясь в саду, подходил к ящику. Постукивал по нему пальцем и прислушивался. Ящик молчал.

«Видно, ёжик от голода совсем ослаб и обессилел, уже и пошевельнуться не может, – решил человек. – Но лучше пока не буду поднимать ящик.

Со злости ёж может укусить меня за ногу. А вдруг укус у него ядовитый и я от этого умру ещё раньше самого ежа… Нет, лучше потерплю». И человек снова принялся за работу.

Наконец прошли три дня, и человек решил, что ежу пора уже подохнуть от голода. Ступая на цыпочках, человек неслышно подкрался к ящику и тихо, бережно, осторожно, медленно-медленно поднял его. Под ящиком было пусто.

– Вот это да! – пробормотал человек, почесал кончик носа и уставился на траву, где раньше стоял ящик. Но там ничегошеньки не было.

«Неужели от голода ёж растаял в воздухе?» – удивился человек.

Нет, ёж вовсе не таял, и человек, присмотревшись внимательней, обнаружил, что он просто прокопал лаз под ящиком и выбрался на волю.

«Вот хитрюга, – огорчился человек. – То-то под ящиком было так тихо… Выходит, я эти три дня зря радовался. Да, жалко…»

Но потом человек утешился: «Зато он теперь, наверно, убрался из моего сада. Понял, небось, что я не позволю ему тут разбойничать».

Да только зря он надеялся. Он ведь не знал, какие ежи верные и постоянные.

Как-то вечерком посиживал человек на лавочке около компостной кучи и покуривал трубку. Компостная куча у него была засажена огурцами. «Вот бы завтра прошёл небольшой дождик, – подумал человек. – Да и хороший ливень тоже был бы неплох. Огурцам бы это не повредило. Я хочу, чтобы у меня были самые длинные, самые толстые в мире огурцы». Надо сказать, что огурцы, росшие на компостной куче, были и длинные, и толстые, но человеку хотелось, чтобы они стали ещё толще, ещё длиннее.

Пока он так размышлял, на вершине компостной кучи что-то зашуршало и – шлёп! – на землю упал огурец.

– Эй, что вы делаете? – вытащив изо рта трубку, обратился человек к огурцам. – Вы должны расти, а не шлёпаться на землю!

Он наклонился за огурцом, наверху снова раздался шорох, и ещё один огурец – бах! – упал ему на спину.

– Ой! Больно же! – воскликнул человек и потёр спину.

Наверху опять зашумело, но ничего не падало, – шум был такой, будто кто-то убегал. «Воры! – пронеслось в голове у человека. – Огурцы воруют!» Он быстро обежал компостную кучу. Никого не было. Тогда человек крикнул:

– Послушайте! Не смейте трогать мои огурцы, а не то я заявлю в полицию!

С кучи что-то с шумом скатилось, и это что-то оказалось ежом. «Так я и знал! – огорчился человек. – Я собрал груши – он перешёл на огурцы. Огурцы кончатся – он примется за тыквы. Пройдут тыквы – возьмётся за репу. Уберу репу – останется картошка. Выкопаю картошку – как раз начнётся зима и он, чего доброго, захочет поселиться у меня дома в тепле. Нет, с ним надо кончать! Но сажать его под ящик я больше не стану. С ним надо расправиться по-другому».

Взял человек лопату, подхватил на неё свернувшегося клубком ежа и понёс к озеру, где стояла его лодка. Сел в лодку, выплыл далеко в озеро и бросил ежа в воду.

– Всё, конец! – пробормотал человек. – Можешь тут колоть своими иглами рыб сколько вздумается.

Заодно человек решил проверить верши, поставленные на угрей. Подгрёб он к ним, вытащил, а там два здоровенных угря.

– Отлично! – обрадовался человек. – Сперва огурцы, теперь угри… Свежий угорь с огуречным салатом – вкусней этого ничего не бывает!

Страшно довольный, подплыл он к берегу и, взяв в каждую руку по угрю, пошёл домой. И кого же он встретил около дома?

Ежа! Ёж был мокрый, но очень весёлый.

От неожиданности человек выронил угрей, и они тут же расползлись в траве. Ёж хрюкнул и кинулся под розовый куст, а человек, вскрикнув, бросился его ловить, но только исцарапал себе руки шипами. И вот вам результат: угри уползли, ёж убежал, а у человека руки оказались исцарапаны до крови. Естественно, что ночью он спал очень неспокойно.

У этого человека, приехавшего из города, в саду была альпийская горка, за которой он ухаживал даже больше, чем за грушами и огурцами. Он сам её сделал. Привёз на тачке с поля камней, выложил из них горку, а промежутки между камнями заполнил песком и землёй и посадил цветы, которые любят расти на каменистой почве.

У этой горки, на которой не росло ни овощей, ни фруктов, человек любил посидеть, отдыхая от работы, позагорать, полюбоваться цветами и озером, которое сверкало на солнце, словно огромное зеркало.

На следующий день после неудачной попытки избавиться от ежа человек сидел у альпийской горки и блаженствовал. Вдруг он обратил внимание, что один синий цветок, который называется «шлемник», увял и поник, словно его давно не поливали. Человек наклонился над ним и увидел у корней какую-то норку. «Ох эти мыши! – с раздражением подумал человек. – Обгрызли корни, и теперь цветок погибнет».

Он хотел заткнуть норку комком земли, но тут же испуганно отдёрнул руку: раздалось злобное шипение и между камнями показалась змеиная голова. Глаза змеи горели свирепым красным огнём, в разинутой пасти дрожало тонкое раздвоенное жало. А когда змея вылезла целиком, человек увидел у неё на спине тёмный зигзагообразный узор и с ужасом понял: перед ним чёрная гадюка, самая ядовитая змея из всех, что водятся в Германии. Укус её смертелен.

Гадюка, разъярённая тем, что нарушили её покой, подняла голову и стала раскачиваться у ног человека. Язык дрожал у неё в пасти; казалось, она вот-вот кинется на человека и ужалит. А тот в ужасе замер и не знал, что делать. Едва он пошевельнулся, собираясь убежать, гадюка ещё сильней разозлилась и ткнулась головой в ногу, грозя ужалить. В руках у человека ничего не было, а сражаться со змеёй голыми руками – верный способ получить смертельный укус.

И вот человек в страхе стоял, не шевелясь, и думал: «Если я замру, змея, может быть, примет мои ноги за деревья или подпорки для цветов и через некоторое время, успокоившись, уползёт обратно в нору».

Но она всё так же качалась перед ним и не собиралась успокаиваться и уползать. Долго это продолжалось, и наконец человек сказал себе: «Всё, больше не могу так стоять! Ноги онемели, икры болят. Надо хотя бы переступить с ноги на ногу. Но если я шевельнусь, змея ужалит, а это конец. Всё время я только и знал, что злился и огорчался: из-за мух, комаров, ос, из-за ежа, из-за гусениц, из-за лодки на озере, из-за того, что огурцы падали. Все дни у меня проходили в огорчениях. А если бы я каждый день радовался, то жизнь у меня была бы прекрасная и счастливая. Но я только и знал, что злился и портил себе жизнь. Нет, если мне удастся спастись, я больше не стану огорчаться из-за всяких пустяков, а буду радоваться каждому новому дню».

Вдруг раздался шорох, человек скосил глаза и видит: из-под куста вылезает ёж. «Удирай-ка ты лучше, ёжик, – подумал человек, – а то змея и тебя ужалит».

Но ёжик и не думал удирать. Боком-боком подходил он к гадюке и выглядел очень грозно: зубы оскалены, иглы растопырены во все стороны. Он подошёл к ней совсем близко, и гадюка, забыв про человека, с грозным шипением повернулась к ежу.

Но тот ни капельки не испугался, потянулся к ней своим острым чёрным носом и принялся обнюхивать. Гадюка – р-раз! – и ужалила его в нос.

«Бедный ёжик! – вздохнул человек, поспешно отпрыгивая от гадюки в сторону. – Теперь ты погиб».

Но ёжик только потряс головой и стал старательно облизывать укушенный нос. Гадюка – р-раз! – и ужалила его в язык.

– Ох! – воскликнул человек, наблюдавший за всем этим с безопасного расстояния. – Бедный, несчастный ёжик!

Ёж убрал язык, посмотрел на змею и опять начал обнюхивать её, словно перед ним был букет душистых цветов.

Р-раз! – р-раз! – р-раз! – гадюка трижды ужалила ежа в голову.

– Ты всё ещё жив? – удивился человек и пообещал: – За то, что ты спас меня, я похороню тебя в саду под грушей.

Тут ёжик разинул пасть, словно зевая от скуки, которую на него нагоняет эта надоедная змея, умеющая только шипеть и кусаться, а когда закрыл, гадюка была у него в зубах. И как она ни извивалась, ни билась, ёж съел её всю – от головы до хвоста. А после этого улёгся на солнышке и заснул.

Человек подошёл к нему и, не обращая внимания на колючие иголки, взял в руки, принёс в дом, уложил в ящик, выстеленный сеном, а рядом поставил блюдечко с молоком.

– Верный мой ёжик! – произнёс человек. – Сколько раз я хотел погубить тебя, выгнать из сада. Но ты всегда возвращался обратно и сегодня спас мне жизнь. Если ты выживешь, то станешь моим первым другом, будешь жить в доме и получать самые лучшие груши и огурцы.

Но ёж не слышал его: он спал. А умирать он вовсе и не собирался, потому что на ежей змеиный яд не действует.

С этого времени он стал жить у человека в доме и всюду ходил за ним следом, как собака. И человек понял, какие ежи полезные животные: оказывается, они уничтожают не только змей, но и мышей, и жуков, и слизней, и вредных гусениц.

Вот так человек и ёж стали лучшими друзьями. К тому же человек исполнил обещание, которое дал себе: он больше не злился, не огорчался, а старался радоваться всему, и жизнь от этого у него стала куда веселее.

Единственное, чего человек не позволял ежу, – это спать в своей постели. Но на это нельзя обижаться. Ежи, во-первых, колючие, а во-вторых, блохастые.