Текст книги "Ганнибал у ворот"

Автор книги: Ганнибал Барка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

(5) Тем временем римский консул Тиберий Семпроний в Синуэссе в назначенный для сбора день сделал смотр войску, принес за него жертву и, перейдя реку Вултурн, стал лагерем около Литерна[402]402
  Литерн – городок (в устье одноименной реки) близ Кум.


[Закрыть]. (6) Свободного времени было много, и Семпроний часто солдат заставлял упражняться, чтобы новобранцы – в большинстве добровольцы из рабов – привыкли ходить под знаменами и знать свое место в строю.

(7) Полководец был особенно озабочен (того же он требовал от легатов и трибунов) тем, чтобы никакие попреки позорным прошлым не поселяли вражды в солдатской среде; старый солдат и новобранец, свободный и раб-доброволец пусть знают – сейчас они уравнены между собой; (8) все, кому римский народ вверил оружие свое и знамена, пусть считают себя достаточно почтенными и благородными.

Этого потребовали и требуют обстоятельства. (9) Эти наставления одинаково строго соблюдались и начальниками и воинами, и такое единодушие вскоре спаяло всех так, что почти забылось, из какого звания кто стал солдатом. (10) Гракх был занят этим, когда послы из Кум сообщили ему, какое от кампанцев посольство пришло к ним за несколько дней до того и как они кампанцам ответили: (11) через три дня праздник – не только весь сенат будет там, но и лагерь кампанского войска.

(12) Гракх велел куманцам свезти весь урожай с полей в город и оставаться в его стенах; сам он накануне установленного у кампанцев жертвоприношения двинулся к Кумам. (13) Гамы отстоят от них на три мили. Множество кампанцев, как и было условлено, там собралось; неподалеку разбил лагерь Марий Алфий, медикс тутикус (это главное должностное лицо у кампанцев), с войском в четырнадцать тысяч человек.

(14) Он был больше занят подготовкой к жертвоприношению и задуманной ловушке, чем укреплением лагеря и вообще каким-либо воинским делом. (15) Жертвоприношение совершали ночью, все заканчивалось до полуночи.

(16) Гракх счел, что это как раз подходящее время устроить засаду; он поставил у ворот охрану, чтобы никто не выдал его планов, собрал около десятого часа солдат, велел им привести себя в порядок и немного поспать, (17) а, как только стемнеет, по данному знаку строиться.

Около первой стражи он построил их, выступил в полном молчании и подошел к Гамам глухой ночью; (18) лагерь после ночного священнодействия не охранялся – Гракх ворвался в него через все ворота, перебил и спавших, и безоружных, возвращавшихся после жертвоприношения.

(19) В этой ночной суматохе было перебито больше двух тысяч человек, убит и сам Марий Алфий, в плен взято ‹…›[403]403
  Текст оригинала испорчен.


[Закрыть] тысяч человек и тридцать четыре военных знамени.

36. (1) Гракх потерял меньше ста солдат, овладел неприятельским лагерем и быстро вернулся в Кумы, опасаясь Ганнибала, стоявшего лагерем над Капуей на Тифатах[404]404
  Тифаты – лесистые холмы к северо-востоку от Капуи.


[Закрыть]. (2) Предусмотрительность оправдала себя: как только в Капую пришло известие об этом поражении, Ганнибал, решив, что победители, новобранцы из рабов, (3) безудержно ликуя, грабят побежденных и собирают добычу, спешно прошел мимо Капуи к Гамам; встреченных им бежавших кампанцев он приказал с охраной сопроводить в Капую, а для раненых дать повозки.

(4) В Гамах он нашел пустой лагерь: только следы недавней бойни и повсюду лежавшие трупы союзников. (5) Некоторые советовали ему сразу же идти на Кумы и осадить город. (6) Этого же очень хотел и сам Ганнибал: овладеть Неаполем он не смог, а были бы у него Кумы, был бы приморский город. Он, однако, вернулся в свой лагерь на Тифатах, потому что солдаты второпях ничего не захватили с собой, кроме оружия.

Кампанцы, не давая покоя, упрашивали его, и он на следующий день вернулся к Кумам со всем снаряжением для осады, (7) полностью опустошил окрестности Кум и расположился лагерем в миле от города. (8) Гракх не двинулся с места: не то чтобы он был так уверен в своем войске, но считал бессовестным оставить в такой беде союзников, взывавших к нему и римскому народу и к их обещаниям.

(9) Консул Фабий, стоявший лагерем под Казилином, тоже не решился переправить войско через реку Вултурн: сначала он повторял ауспиции, а потом приносил искупительные жертвы по поводу страшных знамений, о которых ему непрерывно сообщали (по словам гаруспиков[405]405
  Гаруспики – жрецы, делавшие предсказания на основании изучения внутренностей жертвенных животных.


[Закрыть], отвратить беду было трудно).

37. (1) По этим причинам Фабий задерживался; Семпроний находился в осаде; по городу били из катапульт. (2) Против огромной деревянной башни, подвезенной к городу, римский консул воздвиг на стене башню, более высокую: под нее подложены были мощные опоры, да и сама по себе стена была высока.

(3) Оттуда воины, защищавшие городские стены, бросали сначала камни, колья и прочее; (4) увидев же, что осаждающие придвинули башню вплотную к стене, они забросали ее пылающими факелами и зажгли. (5) Толпа солдат, испугавшись пожара, стремительно кинулась из башни; римляне же, вырвавшись одновременно из двух городских ворот, опрокинули стоянки врагов и прогнали их в лагерь.

В тот день карфагеняне напоминали скорее осажденных, чем осаждающих; (6) с тысячу триста их перебили, пятьдесят девять попали в плен – их застигли врасплох: беспечные, ничем не занятые, они слонялись вокруг города и своих постов, даже не думая о том, что враг может сделать вылазку. (7) Гракх, пока враг еще не опомнился от страха и неожиданности, велел дать знак к отступлению и впустил своих в город.

(8) На следующий день Ганнибал выстроил свое войско между лагерем и городскими стенами, полагая, что консул, обрадованный удачной битвой, захочет сразиться в открытом бою. (9) Видя, что в городе все остаются на привычных постах и не собираются ничего делать очертя голову, он вернулся, ничего не достигнув, к Тифатам.

(10) В те же самые дни, когда с Кум снята была осада, в Лукании, под Грументом[406]406
  Грумент – хорошо защищенный город в Средней Лукании.


[Закрыть], у Тиберия Семпрония, прозванного Долговязым[407]407
  Тиберий Семпроний Лонг (Longus – Долговязый) – консул 218 г. до н. э.; потерпел поражение под Требией. До сих пор Ливий называл его (кроме первого упоминания, где он назван полным именем) просто Семпронием. Однако в 215 г. до н. э. был избран консулом Тиберий Семпроний Гракх, который в тексте называется Тиберием Гракхом, Гракхом или Тиберием Семпронием.


[Закрыть], удачно закончилось сражение с карфагеняном Ганноном: (11) убито было больше двух тысяч врагов, а своих погибло лишь двести восемьдесят; знамен взято до сорока одного. Ганнон, выгнанный из Лукании, вернулся обратно в Бруттий.

(12) У гирпинов три города – Верцеллий, Весцеллий и Сицилин, – отпавшие от римлян, были взяты назад претором Марком Валерием; виновников отпадения обезглавили. (13) Больше пяти тысяч пленных продали с торгов, остальную добычу оставили солдатам; войско увели обратно в Луцерию.

38. (1) Пока все это происходит в Лукании и у гирпинов, пять кораблей, на которых везли в Рим захваченных в плен послов – македонян и карфагенян, вошли из Верхнего моря в Нижнее[408]408
  То есть из Адриатического в Тирренское.


[Закрыть], обогнув почти все италийское побережье. (2) Когда на парусах они шли мимо Кум, Гракх, не зная в точности, враги это или союзники, выслал им навстречу свои суда.

(3) Когда из взаимных расспросов узнали, что консул в этом городе, суда пристали в Кумах, пленных привели к Гракхуи отдали ему письма. (4) Консул, прочитав письма Филиппа и Ганнибала, запечатал их и отправил сушей в сенат, послов приказал довезти морем.

(5) Послы и письма оказались в Риме почти в один и тот же день; слова допрашиваемых совпали с письмами. Сенаторы сначала очень встревожились, увидев, что на них, с трудом выдерживающих войну с Карфагеном, надвигается трудная война с Македонией. (6) Духом, однако, они не пали: сразу же стали обсуждать, как им начать войну самим и не пустить врага в Италию.

(7) Пленных велено было посадить в тюрьму, их провожатых продать с торгов; к флоту в двадцать пять кораблей, которым командовал префект Публий Валерий Флакк, решили добавить еще двадцать пять. (8) Корабли снарядили и спустили на воду, добавили еще пять – те, на которых привезли пленных послов, – и тридцать кораблей отбыло из Остии в Тарент;

(9) Публию Валерию велено было посадить на корабли солдат Варрона, которыми командовал в Таренте легат Луций Апустий, и флотом в пятьдесят пять кораблей не только охранять берег Италии, но и разведать насчет войны с Македонией.

(10) Если замыслы Филиппа действительно таковы, как это следует из письма и рассказов послов, (11) то пусть Публий Валерий напишет об этом претору Марку Валерию, а тот, передав командование войском легату Луцию Апустию, отбудет в Тарент к флоту, сразу же переправится в Македонию и постарается удержать Филиппа в его царстве.

(12) На содержание флота и на войну с Македонией были назначены деньги, посланные Аппию Клавдию в Сицилию для возвращения их царю Гиерону; Луций Антистий, легат, отвез их в Тарент. (13) Тогда же Гиерон прислал двести тысяч модиев пшеницы и сто тысяч ячменя.

39. (1) В Риме были заняты этими приготовлениями, а один из захваченных кораблей, направленных в Рим, по дороге ускользнул и вернулся к Филиппу; потому и узнали, что послы с письмами захвачены. (2) Царь, не зная, как договорились его послы с Ганнибалом и что они ему сообщили бы, отправил второе посольство с теми же поручениями.

(3) Отправлены были к Ганнибалу Гераклит, прозванный Темным, беотиец Критон и Сосифей из Магнесии. Они благополучно выполнили поручение и принесли ответ. (4) Лето, однако, прошло раньше, чем царь успел что-либо предпринять и сделать; так захват одного корабля с послами оказался весьма важным: отсрочил войну, нависшую над римлянами.

(5) Фабий принес искупительные жертвы (были страшные знамения) и перешел Вултурн; теперь оба консула вели войну вокруг Капуи. (6) Города Комбультерия, Требула и Австикула, отпавшие к карфагенянам, Фабий взял приступом, захватил гарнизоны Ганнибала и многих кампанцев.

(7) В Ноле, как и в прошлом году, сенат был на стороне римлян, а простой народ – Ганнибала. Тайно замышляли перебить знать и выдать город. (8) Чтобы к этому даже не приступали, Фабий прошел с войском между Капуей и лагерем Ганнибала на Тифатах и расположился над Свессулой в Клавдиевом лагере, оттуда он отправил пропретора[409]409
  Согласно гл. 32, 2 и 48, 2, он был наделен проконсульскими полномочиями.


[Закрыть] Марка Марцелла с войском, у него бывшим, охранять Нолу.

40. (1) В Сардинии претор Тит Манлий, который теперь ею управлял, вновь взялся за дела, заброшенные тяжело заболевшим претором Квинтом Муцием. (2) Манлий вытащил военные суда на берег у Карал, вооружил моряков для войны на суше и принял войско от претора: двадцать две тысячи пехоты и тысячу двести человек конницы.

(3) С этой конницей и пехотой он вступил во вражескую землю и расположился лагерем неподалеку от лагеря Гампсикоры. Случилось, что Гампсикора отправился на то время к «сардам в козьих шкурах»[410]410
  Римляне считали сардов дикарями.


[Закрыть], рассчитывая вооружить их молодежь и пополнить ею свое войско; начальником лагеря был его сын Гост.

(4) Он, по-юношески горячий, неосмотрительно завязал сражение, был разбит и обращен в бегство. В этом сражении было убито тысячи три сардов, человек восемьсот взято в плен. (5) Остальное войско, сначала скитавшееся по полям и лесам, прослышав, куда бежал вождь, собралось в городе Корн[411]411
  Корн – город на западном берегу Сардинии.


[Закрыть], столице этой области.

(6) Этой битвой и окончилась бы война в Сардинии, если бы пунический флот, которым командовал Гасдрубал, не был отброшен бурей к Балеарам – как раз тогда, когда опасались возобновления войны. (7) Манлий, услышав о появлении пунического флота, отбыл в Каралы[412]412
  Каралы (ныне Кальяри) – портовый город на юге Сардинии. При римлянах – резиденция претора.


[Закрыть]; это дало Гампсикоре случай соединиться с карфагенянами.

(8) Гасдрубал, высадив войско, отослал флот назад в Карфаген. С Гампсикорой, как с проводником, он ограбил земли римских союзников и дошел бы до Карал, если бы Манлий не вышел ему навстречу с войском и не положил конец его широко разошедшемуся грабежу.

(9) Лагеря находились на небольшом расстоянии один от другого; вскоре начались незначительные схватки с переменным успехом; наконец дано было настоящее сражение, длившееся четыре часа, (10) потому, что благодаря пунийцам оно долго оставалось нерешенным (сарды привыкли быть битыми), но наконец, видя бегство сардов и груды их трупов вокруг, пунийцы тоже обратились в бегство.

(11) Их, бегущих, римляне окружили тем флангом, который прогнал и сардов. Началась скорее резня, чем сражение. (12) Перебито было двенадцать тысяч врагов, сардов и пунийцев; в плен было взято около трех тысяч семисот человек; захвачено двадцать семь воинских знамен.

41. (1) Славной и памятной эта битва стала потому, что был захвачен командующий Гасдрубал и знатные карфагеняне – Ганнон и Магон. (2) Магон из рода Барки был связан с Ганнибалом близким родством; Ганнон подстрекнул сардов к восстанию и, несомненно, развязал всю эту войну.

(3) Вожди сардов прославили эту битву своими бедствиями: сын Гампсикоры пал в бою; (4) Гампсикора, бежавший с несколькими всадниками, услышав еще и о гибели сына, покончил с собой – ночью, чтобы никто не помешал; (5) убежищем для остальных беглецов был, как и раньше, город Корн. Манлий, подойдя с победоносным войском, взял его через несколько дней.

(6) Затем и остальные города, отпавшие к Гампсикоре и карфагенянам, сдались и дали заложников. Наложив на них, в соответствии с возможностями и виной каждого, дань деньгами и хлебом, Манлий вернулся с войском в Каралы. (7) Там, спустив на воду военные суда и посадив на них бывшее с ним войско, он отплыл в Рим и возвестил сенаторам, что Сардиния окончательно усмирена; деньги он передал квесторам, хлеб – эдилам, пленных – претору Квинту Фульвию.

(8) В это же время претор Тит Отацилий[413]413
  Претором в провинции Сицилия был в 215 г. до н. э. Аппий Клавдий Пульхр. А Тит Отацилий был начальником флота, облеченным военной властью.


[Закрыть] переправился с флотом из Лилибея в Африку и разграбил Карфагенскую область. Направившись в Сардинию, (9) куда, по слухам, недавно прибыл с Балеар Гасдрубал, Отацилий неожиданно наткнулся на африканский флот; в открытом море завязалось незначительное сражение, и Отацилий захватил семь судов с моряками. Страх, словно буря, разбросал остальные суда.

(10) Почти в эти же дни и Бомилькар прибыл в Локры с воинами, слонами и провиантом, посланными из Карфагена для подкрепления. (11) Аппий Клавдий, желая захватить город врасплох, притворился, будто объезжает свою провинцию, стремительно переправил войско в Мессану, пользуясь и ветром и приливом, и оттуда – в Локры.

(12) Бомилькар же оттуда уже отбыл к Ганнону в Бруттий, а Локры закрыли ворота перед римлянами. После многократных попыток Аппий вернулся в Мессану, ничего не добившись.

(13) Тем же летом Марцелл совершал из Нолы, где он поставил свой гарнизон, частые набеги на земли гирпинов и самнитов; он так опустошил их огнем и мечом, что оживил у самнитов память о старых их поражениях[414]414
  Самнитские войны – серия вооруженных конфликтов между римлянами и самнитами (343 по 290 гг. до н. э.).


[Закрыть].

42. (1) К Ганнибалу немедленно были отправлены послы от обоих племен; они так обратились к Пунийцу: (2) «Мы, Ганнибал, были врагами народа римского сперва сами по себе – покуда мы могли защищаться своим оружием и своими силами. Когда мы в себе разуверились, примкнули к царю Пирру.

(3) Покинутые им[415]415
  Пирр покинул Италию в 275 г. до н. э.


[Закрыть], мы поневоле приняли мир и жили мирно почти пятьдесят лет, пока ты не явился в Италию. (4) Не столько доблесть твоя и удачливость, сколько твоя необыкновенная любезность и благосклонность к нашим согражданам, которых ты отпускал к нам, когда они попадали в плен, так нас расположили к тебе, что, покуда ты здрав и благополучен, нам не то что римляне нипочем, но, если только позволительно так говорить, даже разгневанные боги.

(5) А ведь ты поистине не только здрав, благополучен, увенчан победами, но присутствуешь здесь и, пожалуй что, мог бы сам слышать, как рыдают наши жены и дети, видеть, как пылают наши дома. И все-таки этим летом нас так и столько раз разоряли, как будто при Каннах победил не Ганнибал, а Марцелл; римляне хвалятся, что сил у тебя – на один удар, и вот ты, словно потеряв жало, оцепенел.

(6) Сто лет[416]416
  Преувеличение: от начала Первой Самнитской войны (343 г. до н. э.) до взятия Регия, которым закончилось покорение Италии, прошло 73 года.


[Закрыть] вели мы войну с римским народом, и ни один чужеземный вождь, ни одно войско нам не помогали, кроме разве Пирра, который в течение двух лет скорее усиливал себя нашими солдатами, чем защищал нас своими силами. (7) Не будем хвалиться своим счастьем, но двух консулов и два консульских войска мы провели под ярмом[417]417
  То есть отпраздновали победу в 321 г. до н. э. в Кавдинском ущелье. Консулы, о которых идет речь, – Тит Ветурий Кальвин и Спурий Постумий.


[Закрыть], а были и еще другие дела, славные и радостные.

(8) О бедствиях и тяготах того времени мы можем говорить с меньшим негодованием, чем о том, что происходит сегодня. (9) Великие диктаторы с их начальниками конницы, два консула с консульскими войсками входили в наши пределы; после предварительной разведки они расставляли вспомогательные отряды и в боевом строю вели своих воинов грабить.

(10) А сейчас мы – добыча одного пропретора[418]418
  Речь идет, несомненно, о проконсуле Марцелле.


[Закрыть] и маленького гарнизона, охраняющего Нолу; даже не отрядами, а как разбойники, рыскают они в наших пределах беспечнее, чем по римской земле. (11) И причина этому та, что ты нас не защищаешь, а вся наша молодежь, которая охраняла бы нас, будь она дома, сражается под твоими знаменами.

(12) Мы не узнаем ни тебя, ни твоего войска; а ведь нам известно, что тебе, столько раз разбивавшему и обращавшему в бегство римское войско, ничего не стоило бы покончить с грабителями, которые беспорядочно бродят туда-сюда по нашей земле, напрасно надеясь на добычу.

(13) Они станут добычей нескольких нумидийцев, (14) а ты избавишь от римского гарнизона и нас, несчастных, и Нолу, если людей, которых ты счел достойными союзниками, ты не отвергнешь, как недостойных покровительства».

43. (1) Ганнибал на это ответил, что гирпины с самнитами и объявляют о своих бедствиях, и просят защиты, и жалуются, что заброшены и беззащитны, – все разом. (2) А надо бы сначала сказать о бедствиях, затем попросить о защите и лишь наконец, ничего не добившись, жаловаться, что напрасно умоляли о помощи.

(3) Войско он приведет не в область самнитов и гирпинов, чтобы не стать им, как римлянам, в тягость, но в места, прилежащие к землям римских союзников. Опустошая их, он обогатит свое войско, а от своих союзников отгонит перепуганного врага. (4) Что до войны с римлянами, то если битва при Тразименском озере славнее, чем при Требии, а битва при Каннах славнее, чем при Тразименском озере, то и Каннскую битву затмит он победой большей и более славной.

(5) С этими словами и с богатыми подарками он отпустил послов, а сам, оставив на Тифатах не очень большой отряд, двинулся с остальным войском к Ноле. (6) Туда же пришел из Бруттия и Ганнон с подкреплением из Карфагена и со слонами. Разбив неподалеку лагерь, Ганнибал, дознаваясь, понял, что все совсем не похоже на то, что он слышал от союзнических послов.

(7) Марцелл не давал никаких поводов говорить, будто он доверяет своему счастью и может необдуманно начать бой: он выходил за добычей после разведки с надежным прикрытием, обеспечив себе отход – все делалось осторожно и предусмотрительно, как будто бы против самого Ганнибала.

(8) Узнав о приближении врага, Марцелл задержал войско в городе; ноланским сенаторам он велел делать обходы по стенам и следить за всем, что делается вокруг у врагов. (9) Когда от них к стене подошел Ганнон, для переговоров вызваны были Геренний Басс и Герий Петтий.

С разрешения Марцелла они вышли, и Ганнон обратился к ним через переводчика. (10) Он превозносил доблесть и удачливость Ганнибала, унижал величие римского народа, состарившееся вместе с его силами. (11) Если бы достоинства сторон были даже равны, как некогда, все равно тем, кто сам испытал, как тяжела союзникам власть Рима и как благожелателен Ганнибал ко всем пленным италийцам, следовало бы предпочесть союз и дружбу с Карфагеном, а не с Римом.

(12) Если бы оба консула со своими войсками оказались под Нолой, они так же не могли бы справиться с Ганнибалом, как прежде под Каннами; конечно же, один претор с малым числом новобранцев не может охранить Нолу. (13) Для ноланцев важней, чем для Ганнибала, возьмет ли он Нолу или она ему сдастся. Ведь он овладеет ею, как овладел Капуей и Нуцерией, а какая разница между судьбой Капуи и Нуцерии, ноланцы знают и сами: город их почти посередине между теми двумя.

(14) Он, Ганнон, не хочет предрекать бед, ожидающих город, а лучше поручится: если они выдадут Марцелла с гарнизоном и Нолу, то условия, на которых они заключат дружественный союз с Ганнибалом, продиктует не кто иной, как они сами.

44. (1) Геренний Басс на это ответил: уже много лет существует дружба между римским и ноланским народами, в чем до сего дня ни тот, ни другой не раскаивались. Если бы с переменой счастья надо было менять и верность, то им-то менять ее поздно: (2) разве они собирались сдаться Ганнибалу, прося римлян поставить к ним свой гарнизон? С теми, кто пришел охранять их, у них все общее – так будет и до конца.

(3) Этот разговор отнял у Ганнибала надежду на то, что Нола будет ему выдана изменой. Он обложил город кругом, чтобы напасть сразу со всех сторон. (4) Марцелл, увидя, что Ганнибал подошел к стенам, выстроил в городе войско внутри ворот и с большим шумом вынесся из города.

При первом же натиске несколько воинов было отброшено и убито; к сражающимся сбежались, уравнялись силы, и началась жестокая битва; она осталась бы в числе самых достопамятных, но сражающиеся были разведены страшной бурей и ливнем.

(5) В этот день схватка была небольшой и только дразнила; римляне вернулись в город, пунийцы в лагерь. У пунийцев погибло человек тридцать, смятых при первой вылазке, у римлян – пятьдесят. (6) Ливень продолжался всю ночь до третьего часа[419]419
  Первым часом дня назывался первый час после рассвета.


[Закрыть] следующего дня. Обе стороны хоть и жаждали битвы, оставались в своих укреплениях. На третий день Ганнибал послал часть войска пограбить ноланскую землю.

(7) Марцелл, видя это, тотчас же вывел из города войско в боевом строю. Ганнибал от сражения не отказался. Между городом и лагерем была приблизительно миля. На этом пространстве – вокруг Нолы сплошная равнина – войска и встретились.

(8) Крик, поднятый обеими сторонами, воротил на поле боя, уже завязавшегося, солдат из тех когорт, что ушли пограбить и находились вблизи. (9) Ноланцы добавились к римскому войску; Марцелл похвалил их, поставил как запасной отряд и велел выносить из сражения раненых, но в битву не вступать без его знака.

45. (1) Сражение не давало перевеса ни тем, ни другим, хотя вожди усердно ободряли солдат, а те сражались, не щадя себя. Марцелл велел налечь на врага, побежденного позавчера, бежавшего от Кум несколько дней назад, отброшенного им от Нолы в прошлом году; войско было другое, но командовал он же.

(2) У врагов, говорил он, не все в строю; иные разбрелись и грабят, а те, кто сражается, расслаблены кампанской роскошью: они за долгую зиму растратили на выпивки и на девок все свои силы. (3) Нет у них прежней свежести, пропала та мощь и тела и духа, что преодолела и Альпы и Пиренеи. Остатки прежних мужей, сражаясь, с трудом держат оружие, едва стоят на ногах.

(4) Капуя оказалась для Ганнибала Каннами: там истощилась воинская доблесть, там пришел конец войсковому порядку и повиновению, там заглохла старая слава, там угасла надежда на будущую. (5) Так, ругая врага, Марцелл поднимал дух своих воинов, а Ганнибал на своих накинулся с упреками, еще гораздо более тяжкими: (6) да, он узнает знамена и оружие, которые видел при Требии, Тразименском озере и в последний раз при Каннах, но в Капую на зимовку он привел одно войско, а вывел его другим.

(7) «Вы ли это, напрягши все силы, еле выдерживаете сражение с римским легатом[420]420
  Речь идет опять о проконсуле Марцелле. Упоминание о нем, как о легате, вероятнее всего, следует расценивать как унижение.


[Закрыть], с одним легионом и алой? Вы, перед кем никогда не могли устоять и два консульских войска? (8) Марцелл с новобранцами и вспомогательным отрядом ноланцев уже второй раз безнаказанно будет дразнить нас? И мы не отомстим? Где тот мой солдат, который стащил с коня Гая Фламиния и снес ему голову?[421]421
  В кн. XXII, 6, 4 этот эпизод изложен иначе.


[Закрыть]

Где тот, кто при Каннах убил Луция Павла? (9) Притупились мечи? Отнялись руки? Или какая другая напасть? Вы привычно побеждали: немногие – многих, а ныне вас много, и вы еле сдерживаете немногих. Храбрые на язык, вы хвалились, что возьмете Рим, если кто поведет вас. Так вот, я хочу испытать вашу силу и доблесть на меньшем.

(10) Возьмите Нолу – этот город стоит на равнине, – и ни реки, ни моря. Нагруженных добычей, взятой в таком богатом городе, я поведу вас, куда хотите, и пойду вслед за вами».

46. (1) Ни добрые, ни злые слова ничуть не укрепили дух карфагенян. (2) Их повсюду теснили; римляне становились все смелее; не только вождь ободрял их, ноланцы приветственными криками разжигали воинский пыл; пунийцы повернули вспять и были загнаны в лагерь. (3) Римские солдаты хотели взять его, но Марцелл отвел их обратно в Нолу. Их радостно поздравляла даже чернь, склонявшаяся раньше к пунийцам.

(4) В этот день было перебито больше пяти тысяч врагов, в плен взято шестьсот, захвачено девятнадцать знамен и два слона, четыре слона убиты в бою, римлян убито меньше тысячи. (5) На следующий день наступило перемирие, молчаливо заключенное: обе стороны хоронили своих убитых.

(6) Вражеские доспехи Марцелл сжег, принеся их в жертву Вулкану[422]422
  Оружие и доспехи, захваченные у врага и приносимые в жертву кому-нибудь из богов, сжигались.


[Закрыть]. (7) Через два дня, чем-то раздраженные или рассчитывая на более легкую службу, двести семьдесят два всадника – нумидийцы с испанцами – перешли к Марцеллу; они верно и храбро послужили в эту войну римлянам. За доблесть испанцы получили после войны землю в Испании, а нумидийцы – в Африке.

(8) Ганнибал отправил от Нолы в Бруттий Ганнона с войском, с которым тот и пришел раньше, а сам расположился на зимовку лагерем в Апулии под Арпами.

(9) Квинт Фабий, услышав, что Ганнибал отправился в Апулию, свез провиант из Нолы и Неаполя в лагерь, находившийся над Свессулой, укрепил и оставил гарнизон, достаточный, чтобы удержать это место в течение зимы, а сам придвинул свой лагерь поближе к Капуе и опустошал кампанскую землю огнем и мечом, (10) пока не вынудил кампанцев, хотя и не веривших уже в свои силы, выйти из ворот и расположиться лагерем перед городом на открытой равнине.

(11) У них было шесть тысяч вооруженных: пехота никуда не годилась, конница была лучше, поэтому они беспокоили врага конными схватками.

(12) Среди многих знатных кампанских всадников был и Церрин Вибеллий, по прозвищу Таврея. Гражданин Капуи, он был храбрейшим в Кампании всадником. Во времена его службы у римлян один только римлянин-конник, Клавдий Азелл, был равен ему воинской славой.

(13) И теперь Таврея, подъехав раз к вражеским отрядам, долго их осматривал и, когда наконец все замолкли, спросил, где Клавдий Азелл: (14) ведь они и прежде привыкли спорить, кто из них доблестней, почему бы теперь не решить этот спор мечом – с побежденного снимут тучные доспехи[423]423
  Тучные доспехи – доспехи, снятые полководцем с убитого им в поединке вражеского командующего. Кампанец употребляет этот термин необоснованно.


[Закрыть], а победителю они достанутся.

47. (1) Когда Азеллу сообщил и об этом в лагере, он только спросил у консула, разрешит ли тот ему выйти на вызов врага и сражаться вне воинских рядов. (2) Получив разрешение, он сразу же взял оружие, выехал вперед, окликнул Таврею по имени и предложил сойтись, где тот пожелает.

(3) Римляне вышли во множестве поглядеть на их поединок; кампанцев было полно не только на лагерном валу, но и на городских стенах. (4) Враги уже раньше свирепыми угрозами привлекли внимание к зрелищу, теперь они с боевыми копьями пришпорили коней; забавляясь на свободной площади и не раня друг друга, они будто и не собирались заканчивать поединка.

(5) Кампанец сказал наконец римлянину: «Состязаются лошади, а не всадники. Съедем-ка с ровного места в эту рытвину, по которой проходит дорога, – там не разъедешься и поневоле пойдешь врукопашную». (6) Он еще говорил, а Клавдий уже согнал лошадь вниз. Таврея оказался грознее на словах, чем на деле: «Ну уж нет! Чтобы мерина, да в канаву…» – слова эти стали потом у крестьян поговоркой.

(7) Клавдий проехал всю длинную рытвину, врага нигде не встретил, выехал опять на равнину и, ругая трусливого своего противника, вернулся победителем в лагерь – его встретили громкими и радостными поздравлениями.

(8) К рассказу об этом конном поединке некоторые летописи делают и добавление (а насколько достоверное, пусть сам судит всякий) о некоем чуде: когда Клавдий гнался за бежавшим к городу Тавреей, он въехал в раскрытые ворота неприятельского лагеря и на глазах у врагов, онемевших при виде такого дива, невредимым выскользнул из других.

48. (1) С той поры на стоянке все было спокойно. Консул даже отодвинул лагерь назад, чтобы кампанцы могли заняться севом. Кампанские поля он стал опустошать, лишь когда хлеба подросли настолько, что стали кормом для лошадей. Он свез этот корм в Клавдиев лагерь над Свессулой и соорудил там зимнее жилище.

(2). Он приказал проконсулу Марку Клавдию оставить в Ноле гарнизон, необходимый для охраны города, остальных же солдат отправить в Рим: пусть не обременяют союзников и не заставляют тратиться государство. (3) Тиберий Гракх отвел свое войско от Кум в Луцерию в Апулии, а претора Марка Валерия отослал оттуда в Брундизий с войском, бывшим у него в Луцерии, охранять берега Саллентинской области[424]424
  Часть Калабрии.


[Закрыть] и заранее принять меры касательно Филиппа и войны с Македонией.

(4) На исходе лета, в которое случились описываемые нами события, пришло письмо от Сципионов, Публия и Гнея, об их успехах в Испании. У них, однако, писали они, вовсе нет денег на жалованье, одежду и пропитание войску и морякам.

(5) Что до жалованья, то, если казна пуста, то они придумают, как раздобыть денег у испанцев; остальное все же придется прислать из Рима – иначе не удержать ни войска, ни провинции.

(6) Письмо прочитано было в сенате; не было человека, который не признавал бы, что и написанное правда, и требования справедливые, но задумывались о том, какие большие приходится содержать войска, сухопутные и морские, какой флот вскоре придется строить, если поднимется война с Македонией.

(7) Сицилия и Сардиния, которые до войны уплачивали подать, едва кормят войско, охраняющее эти провинции; на расходы идет налог[425]425
  Это так называемый прямой налог (tributum), который платили римские граждане.


[Закрыть], (8) но налогоплательщиков стало меньше, ведь сколько войска перебито при Тразименском озере и при Каннах. Если немногочисленных уцелевших отяготить во много раз большим налогом, погибнут и они, хоть не от врагов.

(9) Государство устоит, если ему дадут взаймы, своих средств устоять у него нет. (10) Пусть претор Фульвий выступит перед сходкой, расскажет народу, в какой нужде государство, и постарается убедить людей, разбогатевших на подрядах, чтобы они отсрочили платежи – послужили бы государству, которое помогло им увеличить их достояние.

(11) Пусть они возьмут подряды на поставку того, что необходимо испанскому войску с тем, что, как только у государства будут деньги, им первым будет уплачен долг. (12) Это было сказано претором в народном собрании; назначил он и день, когда будет сдавать подряды на поставку одежды, хлеба и прочего, что нужно для испанского войска и моряков.

49. (1) Когда этот день пришел, взять подряд явились три общества[426]426
  Имеются в виду общества, объединявшие вступавших в деловые отношения с государством лиц. Эти лица назывались публиканами и занимались как откупом государственных доходов, так и выполнением подрядов на снабжение войска, строительство храмов и пр.


[Закрыть]– всего девятнадцать человек. У них было два требования: (2) первое – пока они заняты этой службой государству, пусть будут освобождены от военной; второе: поскольку корабельный груз может быть уничтожен врагами или бурей, пусть государство берет на свой страх убытки.

(3) Получив согласие, они взяли подряд; частные средства помогли государству. Таковы были нравы, такова была и любовь к отечеству, охватившая все сословия: (4) все подряды были великодушно взяты и честно выполнены; солдат не урезали ни в чем, словно они получали свой хлеб от богатой казны.