Текст книги "Два солнца"
Автор книги: Галия Мавлютова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
А с Настей Лена все-таки подружилась. Она больше не заводила разговоров о масках и тряпках. В основном они разговаривали о работе. Настя охотно посвящала Лену в корпоративные тайны, живописно рассказывала о сослуживцах, давая им подчас смешные и нелестные характеристики.
– Это наш горе-экономист, Анжелика Гарриевна, вот имечко-то выбрали ей предки, хоть стой, хоть падай. Смотри-смотри, маленькая, облезлая, злая. Как будто вечно голодная. Глазки узкие, кровожадные, настоящая крыса. Ты еще с ней столкнешься, мы все через нее проходили, это же самый знаменитый тест «Энтерпрайза», – взахлеб злословила Настя, кивая на проходившую мимо Анжелику Гарриевну.
Девушки сидели за столиком в вестибюле, рабочий день закончился, но они никак не могли расстаться.
– Тетка как тетка, вроде бы на крысу не похожа, – нерешительно возразила Лена.
Анжелика Гарриевна почувствовала, что о ней злословят. У женщин есть вторая кожа, они всегда знают, когда о них плохо говорят. Женщина оглянулась, внимательно всмотрелась в лица двух подружек, покраснела, сморщилась и заторопилась, почти вприпрыжку побежала, скрываясь от злого языка бойкой Насти.
– Видишь, как она весело подпрыгивает, прямо на ходу пятки горят, – засмеялась Настя.
– Далась она тебе, Настя, – сказала Лена.
Ей стало жаль Анжелику Гарриевну.
– Зато у нее муж – редкий красавец, ах, какой мужчина! Видела бы ты его, – прицокнула языком Настя и вдруг покрылась алыми пятнами.
– А где ты его видела? – сказала Лена, хлопая ресницами.
Кажется, Насте активно приглянулся чужой муж.
– На корпоративном сборище, она его притащила, чтобы продемонстрировать свое сокровище, он же у нее – единственное богатство, главный успех по жизни, – сердито буркнула Настя.
– А ты его очаровала, наверное? – не удержалась от смеха Лена.
Она живо представила веселую картинку – Настя тянет к себе чужого красавца мужа, а Анжелика Гарриевна упирается, не хочет отдавать его в чужие руки. Называется эта живописная картинка – «А ну-ка, отними!».
– Было дело, – неохотно созналась Настя, – да он сам навязался. Танцевать пригласил, глазками моргал. Я решила, что он подмигивает, а у него нервный тик. Наверное, от нелегкой жизни с Анжеликой.
– Вот сидим мы с тобой, Настя, сплетничаем, а ведь завтра на работу, я встаю в семь утра, идем домой, а? – сказала Лена. Она почувствовала, что влезла не в свой огород. Насте нравится муж Анжелики, кажется, серьезно нравится. Лучше всего не будировать сложный вопрос, не затрагивать тонкие струны Настиной влюбленной души.
– Идем-идем. А чего ты так рано просыпаешься? – спросила Настя, сдувая со лба вихрастую челку.
– Привычка детства. Мне нравится рано вставать, родители еще спят, в доме тишина, я брожу по квартире, выбираю одежду, не спеша собираюсь, ранние часы – самые прелестные. Лучшее время для отдыха, – сказала Лена, протягивая руку подружке.
Девушки вышли из здания. Внизу копошились автомобилисты, они спешили разъехаться по домам. Анжелика стояла возле черного пикапа. Настя отвернулась, сделав вид, что рассматривает вывеску на здании корпорации.
– Скажешь, когда уедут? – сказала Настя сквозь зубы.
– Уже уезжают, – сказала Лена. Она всерьез огорчилась из-за Насти. Вот это проблема! Работают две женщины в одной организации, и надо же было такому случиться – мужа не поделили. Но он только для Анжелики – муж, а для Насти – просто мужчина. И не только для нее, для всех женщин Анжеликин муж – просто мужчина. Не повезло главному экономисту. Совсем не повезло.
– Тебя довезти? – спросила Настя.
В то время у Лены еще ничего не было – ни квартиры, ни машины. Она жила вместе с родителями.
– Нет, что ты, не нужно, я прогуляюсь, – сказала Лена и поцеловала Настю в щеку. – Не тужи, подружка, все «образумится».
– Как-как ты сказала, «все образумится»? – засмеялась Настя.
– Это моя бабушка в детстве так говорила, чтобы меня успокоить. Я принесу «тройку» из школы, родителям боюсь говорить, ей пошепчу на ушко, а она мне, дескать, не волнуйся, внучка, «все образумится». И как-то все улаживалось. Само собой. До завтра, Настя, – сказала Лена и пошла по аллее, взмахнув рукой на прощанье.
Любой коллектив – это стая, а никакая не ячейка общества. Если бы Настя конкурировала с Анжеликой из-за должности, все было бы ясно и понятно. Но они сцепились не на жизнь, а на смерть из-за мужчины. Смешно и глупо, пошло, в конце концов. Опять-таки, если бы все трое вместе работали, в этом случае было бы какое-нибудь объяснение, а то ведь все трое на корпоративной вечеринке познакомились. Анжелика и Настя из разных отделов. А муж Анжелики вообще не работает в «Энтерпрайзе». Анжелика поневоле притащила его на праздник, наверное, чтобы похвастать перед дамским коллективом красавцем мужем. И почему красивые мужчины женятся на страшненьких? Это что – комплекс особой категории?
В тот же вечер Лене позвонил Олег. Она почему-то знала, что звонит именно он, по звуку определила. Схватила трубку, сначала прижала к сердцу и лишь потом ответила, Лене казалось, что Олег слышит, как бьется и ухает ее сердце. До этого мгновения она не знала, что по звонку можно угадать, кто звонит. Кто-то наверху перемешивает законы физики с мистикой, чтобы получить дьявольский коктейль.
– Олег? – крикнула она, радуясь и обмирая от счастья.
– Да-да, это я, ты забыла, что мы идем на Дворцовую? – спокойно и властно сказал он, словно предупреждал Лену загодя, что он не склонен к проявлениям восторга.
– Нет, не забыла, но я же не знаю, когда состоится концерт, – сказала она, продолжая умирать от волнения. Руки дрожали, Лене казалось, что она держит в руках голос Олега, что трубка вдруг ожила, стала частью его тела.
– Сегодня, в восемь вечера, приходи, не опаздывай, – сказал он, и в трубке послышались короткие гудки.
Лена опрометью заметалась по квартире, она раскрывала створки шкафов для одежды, вышвыривая из ящиков и срывая с вешалок все, что попадалось под руку. Родители благоразумно укрылись на кухне. Отец Лены хитро подмигнул жене, дескать, дождались, в кои-то веки единственная дочка на свидание собирается. И они устроили чаепитие под очередной сериал со спутанным названием. А Лена никак не могла выбрать наряд. Она вспомнила Настины уроки и прокляла тот день, когда возненавидела шопинг, и тут же выяснила, что надеть нечего, а настал именно тот день, когда нужно выглядеть на все сто. И в тот момент, когда все надежды на счастье рухнули, когда шкафы оказались вывернутыми наизнанку, а пустые вешалки напоминали веревочные петли, на помощь пришла заботливая материнская любовь:
– Леночка, надень, детка, красный сарафан, он тебе очень идет.
– Ой, что ты, будет слишком ярко, – горячо возразила Лена.
– Зато своевременно и концептуально, – донеслось из кухни ироническое замечание отца.
Отцовская ирония пришлась к месту. Лена надела сарафан, долго вертелась перед зеркалом, выискивая в отражении мелкие недостатки, но никаких погрешностей не нашла. Она взяла такси, ей не хотелось портить настроение в общественном транспорте и измять изысканный наряд. Но не только наряд и настроение берегла Лена. Еще она боялась растерять по дороге ощущение взаимопроникновения. Истомина обрела это ощущение сегодня и дорожила им, ведь теперь она была не одна. Вместе с ней в такси ехала любовь, взаимная и желанная. Олег встретил Лену на канале Грибоедова, он держался свободно, но не развязно, именно таким представлялся Истоминой любимый мужчина в фантазиях. Говорят, когда мечта исполняется, человек становится несчастным, ведь ему нечего больше желать. Но Лена была счастлива. В красном сарафане она была заметна всем, публика обращала на нее внимание. Олег внимательно оглядел Лену, но вслух ничего не сказал. Концерт захватил Лену целиком. Она слушала дивный голос оперной знаменитости и улетала высоко-высоко, за облака, туда, куда улетали звуки. Олег ревниво посматривал на девушку, он тоже слушал знаменитый голос, но как-то рассеянно, небрежно. Но Лена уже пребывала на седьмом небе, ей было не до земных проблем. После концерта начался дождь. Олег терпеливо ждал, когда схлынет толпа. Лена озябла, она потирала ладонями обнаженные предплечья. «Сейчас я превращусь в мокрую курицу, а мой сарафан намокнет и прилипнет к телу», – подумала Лена.
– Ты на машине? – сказала она.
– У меня больше нет машины, – сказал Олег и накинул на плечи Лены свою куртку, – ты замерзла?
– Нет, не очень, – сказала она, мысленно ругая себя за длинный язык.
У всех сотрудников «Энтерпрайза» есть машины, как у мужчин, так и у женщин. Так вышло, что у Лены нет машины и у Олега нет.
– Смешно получилось, – сказала Лена.
– Не вижу ничего смешного, – сказал как отрезал Олег, – вчера ночью я разбил свою машину.
– А страховка? – выпалила Лена.
– Да не успел я застраховать, – скрипнул зубами Олег. И Лена замолчала, настроение было безнадежно испорчено. Седьмое небо осталось позади. На земле людей ждут смешные и страшные проблемы. Олег не попрощался с Леной, даже не проводил. Она едва с ума не сошла от ужаса. Уже на следующий день Настя посвятила Лену в тонкости автомобильного вопроса.
– Олег взял кредит, большой, лет на пятнадцать, купил машину, но не успел застраховать. Вчера ночью разбил вдребезги. Но это еще не все. Он какую-то женщину сбил, понимаешь, дождь, темень, слякоть, но она жива осталась, только в больницу попала, – сказала Настя и вцепилась зубами в булочку со взбитыми сливками. Лена отвернулась. Вид свежей булочки вызывал в ней нестерпимую оскомину, словно Настя с аппетитом поедала не ароматную сдобу, а лоснящийся жирный лимон. Лена сердилась на себя, ведь Олег скрыл от нее свои неприятности. Ничего не сказал, видимо, не доверяет ей свои проблемы. Считает, что сам справится.
– Ленок, хватит сидеть на диете, покушай, булочки только что из духовки, – предложила Настя и подвинула блюдо под руку подруге.
– Так поступает только заклятый враг, – сказала Лена, отодвигая блюдо с булочками на середину стола, – ты же знаешь. Мне категорически нельзя. Я быстро набираю вес.
– Что – от одной булочки? – удивилась Настя.
Лена промолчала. Почему люди не понимают друг друга? Олег не доверяет Лене, Лена не может понять Олега. Настя не в состоянии понять Лену. И так по кругу. Можно чувствовать человека родным, ощущать его частью своего организма и не быть способной прочитать его мысли? Что должен думать Олег о способностях Лены? Только дурное и ничего больше. Лена встала и вышла из столовой, не сказав ни слова.
– Лен, ты что, обиделась? – крикнула ей вслед Настя.
– Нет, Насть, не обиделась. Потом поговорим.
Нужно обязательно извиниться перед Олегом, но это невозможно, любое напоминание о случившемся инциденте может травмировать его. Ему и без того трудно. В современном мире всем плохо без автомобиля. Мужчинам в особенности. Они привязаны к машине клещами условностей. Совсем разучились ходить ногами. Мужчины способны лишь сидеть и тупо смотреть в чадящий хвост миллионного затора. Олег не может пережить тяжелую утрату. Для него потеря металлического скакуна приравнивается к человеческой смерти. Вот времена настали. Лена посмотрела на стол, заваленный документами и отчетами, поняла, что не сможет работать, пока не услышит родной голос, взяла сотовый и набрала номер. На последней цифре палец задержался. Нет, она не сможет первой заговорить, это очень трудно, почти невыполнимо, лучше послать письмо. С этим она справится. Истомина нашла его адрес и долго возилась с текстом – переставляла, удаляла, вырезала, восстанавливала. Слова не слушались, они упрямо ускользали из подчинения. Наконец что-то прояснилось. «Олег, добрый день! Спасибо за чудный вечер! Мне никогда не было так хорошо, как с тобой! Лена». Она долго изучала готовое письмо, пока оно окончательно не превратилось в абракадабру, а привычные слова утратили всякий смысл. Непослушной рукой Лена отправила письмо адресату. Долго не было ответа, Истомина стиснула ладонями лицо, обхватив его крепким замком. Ей хотелось спрятаться в норку, превратиться в мышку, серенькую, юркую, маленькую. Но ответ все-таки пришел: «Надо повторить…» Лена чуть не умерла от нахлынувшего счастья. Она завертелась на стуле, подпрыгнула, потянулась и с усердием принялась за работу. Именно с этого дня она полностью стала зависеть от Олега. Без его письма, звонка, взгляда, прикосновения она не могла. Смысл жизни заключался в ее чувстве к нему. Лена не знала, что чувствует он, о чем думает, как живет. Олег сделал из своей жизни большую тайну. Нужно было разгадать загадку, проникнуть в тайные помыслы возлюбленного, чтобы обрести его любовь. И Лена поклялась себе, что сделает все, чтобы добиться любви Олега. Через две недели о романе Лены и Олега узнала вся корпорация. Все ждали, затаив дыхание, дальнейшего развития событий. Человеческое любопытство не имеет пределов в своем иезуитстве. Оно всегда будет искать повод для публичного осмеяния. Всегда и во все времена. А событий никаких и не было. Были звонки и встречи, взгляды и совместные обеды, прогулки и разговоры. Дальше разговоров дело не шло. Но Лена никого не хотела видеть, кроме Олега, даже с Настей не встречалась, некогда было. Все свободное время принадлежало теперь только ему. Лена не ходила, она летала, ноги стали легкими и невесомыми, они не чувствовали земли. Иногда Истоминой казалось, что она стала выше ростом. Все земное потеряло значение. Магазины, салоны красоты, спортивные клубы, вечеринки остались в прошлом. Лена боялась потратить даже минутку времени. Желание любви было настолько сильным и безудержным, что иногда она останавливалась на бегу и задыхалась от счастья. И вновь бежала, стремясь догнать: успеть схватить счастье, удержать его в руках навсегда. Редкими днями в отдел заглядывала Настя.
– Лен, тебя подождать? – спрашивала подруга. – У нас сегодня праздник. Зарплату дали и премиальные. Можно встретиться вечером.
– Нет, Настя, не могу, меня Олег ждет, – отнекивалась Лена. И торопила день, подгоняла его, чтобы быстрее закончились дела, звонки, встречи и переговоры. Ведь в конце дня ее поджидала радость. В вестибюле прохаживался Олег – красивый и мужественный, страдающий и тонкий. Мечта всех женщин корпорации. Он не скрывал от сотрудников своих отношений с Леной. И дамский коллектив вынес резюме – быть свадьбе. Так и случилось. Сначала Лена покорилась мужскому напору, она отдалась Олегу в его бедной комнате. Ей было все равно где, лишь бы принадлежать ему. Всегда. До окончательного исхода. Затем, не раздумывая, собрала вещи и переехала к нему, не обратив внимания на бытовые неурядицы коммунальной квартиры. А потом Олег позвал замуж, и Лена согласилась. Они жили славно, без споров и разногласий. Через некоторое время поехали на дачу.
Лена часто видела разные публикации в Интернете, как современные мужья избивают жен, а те все терпят из-за денег или из-за страха одиночества. Но никогда не примеряла ситуацию на себя. Всегда так бывает, если что-то совершается плохое, так это с другими, дескать, со мной подобного случиться не может. Я лучше, выше, стройнее и хитрее других, меня никто пальцем не тронет, этакую принцессу крови в двадцать шестом поколении. И вообще, Лена не думала о плохом, она упивалась своим счастьем. В мире много агрессии. И пусть. Меня это не касается. Ко мне ничего не пристанет. Но пристало, не обошло. Лена никому не рассказала о происшествии. Свадьба расстроилась без видимой причины. Корпорацию окутали сплетни. Сотрудники гадали, что же произошло, но попадали пальцем в небо. Первой о случившемся узнала Настя, она сразу прискакала, громко топая каблуками, явилась, чтобы утешить. Лучше бы стороной обошла отдел планирования.
– Ленка, ты знаешь, что я узнала? – спросила подруга, устраивая блюдо с пирогами в центре стола. Лена спокойно смотрела на пышную и румяную сдобу. Она больше не злилась, рассматривая вкусную еду, она стала равнодушной. Лена Истомина больше не хотела есть. Она не хотела жить. Думать. Дышать. У нее отсутствовали желания.
– И что ты узнала? – бесстрастным тоном поинтересовалась Лена.
– Олег Загорулько играет в казино! Давно играет, он опытный лудоман, заядлый. А когда случилась авария, он в ту ночь проигрался в пух и прах. И вообще, он когда-то метил на твое место. У него же кредит большой, проценты огромные, долги, а вместо него тебя назначили, – сказала Настя и отложила кусок пирога. Не доела такую вкуснятину, видимо, у Насти тоже пропал аппетит. Пироги мигом сморщились, утратив съедобный вид, словно почувствовали, что их отвергают.
– В психологии есть специальный термин – тоннельное сознание. У всех игроков происходит недопустимое сужение жизненного пространства. Для них ничего не существует. Есть только рулетка, карты, фишки. Лен, ты только не переживай, не расстраивайся, – сказала Настя, катая тарелку по столу.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – произнесла Лена. Она уже почти ненавидела подругу. И без Настиных пояснений Лена знала про «тоннельное сознание», оно бывает у многих, даже у трудоголиков. У Истоминой была «пятерка» по психологии.
– Рассказываю, чтобы ты не мучилась. Ленка, кажется, ты потеряла свое лицо, – сказала Настя.
– Мое лицо при мне, и я не расстраиваюсь. Человек не должен расстраиваться в принципе, – так же бесстрастно отозвалась Лена.
То, о чем рассказывала Настя, не имело большого значения. Однажды он пришел к ней возбужденный и сияющий. Олег рассыпал на кровати деньги, много денег. И сказал, что ему крупно повезло. Он выиграл. Наконец-то выиграл. И так будет всегда. У него был безумный отрешенный взгляд, отстраненное лицо. Лена вспоминала Олега, его глаза, подрагивающие руки, пальцы, он делился с ней своими переживаниями и будоражил собственное воображение. Он жил в мире иллюзий. И это была его настоящая жизнь. Лена успокаивала его, гладила волосы, руки, целовала родные губы.
– Ты – везунчик, любимый мой, – сказала она, приникая к нему всем телом. И он обрушил на нее свои эмоции. В ту ночь Олег любил Лену страстно и безумно, будто поставил на карту все свое будущее. Истомина отнеслась к его увлечению спокойно, без рефлексий. Скоро у них будет семья, все лишнее вымоется из головы и сердца Олега. Лена была уверена в себе, в своих силах. Ее хватит надолго, на всю жизнь. Только любовью можно нейтрализовать досвадебные пороки. Любовь способна изменить человека до неузнаваемости. А в свою любовь Лена верила истово, искренне. Страсть к игре – то единственное и сокровенное, во что посвятил Лену Олег. Все остальное он скрыл от невесты, а она не удосужилась проникнуть к нему в душу. Да и как можно заглянуть в чужую душу без позволения?
– Почему человек не имеет права на расстройство? – спросила Настя, вглядываясь в глаза Лены, но та уже спрятала их под густыми ресницами.
– Расстроиться – значит сломаться. А человек – не трактор, не конструктор. И не машина. Его нельзя сломать. Человек может огорчиться, не более того, – сказала Лена и взяла кусочек пирога. Откусила, пожевала что-то безвкусное и пресное. Говорят, от стресса утрачиваются вкусовые качества.
– Ты, Ленка, сильная, – с восхищением выдохнула Настя, – ты ешь, ешь, а то на тебе совсем лица нет. Похудела, бледная, даже смотреть жалко.
После соболезнующих слов Лена тупо и равнодушно доела все пироги и залпом выпила большую чашку чая, но сытости не почувствовала. Она давно жила в состоянии отупения. Дни тащились волоком, будто кто-то придерживал часовые стрелки назло Истоминой. Иногда казалось, что рабочая неделя никогда не закончится. Олег продолжал работать в корпорации, но Лена больше не видела его, она нигде не сталкивалась с ним. Будто умер человек. Кроме Насти, она ни с кем не разговаривала.
Незаметно на работе все устроилось. Лене пришлось заняться сложным проектом. Отделу планирования поручили организацию проведения конференции директоров корпорации. Работы было много. Организационная часть отнимала все время, но Лена радовалась этому обстоятельству. Девушка старалась не думать о произошедшем событии, разделившем ее короткую жизнь на две части. Раньше Лена не предполагала, что душа способна кровоточить. Но Истомина не сдавалась. Она решила для себя, что так и станет жить – с одной половинкой здоровой души. Живут же люди с одной почкой до глубокой старости. Время медленно запускало в оборот свои песчинки, постепенно неделя сменялась другой, третьей, так прошел июнь, белые ночи пошли на спад, стали наливаться густой теменью. Июль на исходе, скоро уже август. А в сентябре отпуск. Лена никуда не хотела ехать, трудно было представить, как она перемещает свое тело в такси, чтобы добраться до Пулково, потом садится в самолет, куда-то летит. Она даже глаза зажмуривала от страха. Придется провести отпуск в родительской квартире. О поездке на дачу не могло быть и речи. Однажды Лену догнала неугомонная Настя. Истомина неторопливо шла по аллее размеренным прогулочным шагом.
– Ленка, а ты опять ворон считаешь! – крикнула Настя нарочито весело и нежно обняла подругу. Но сочувственный жест подействовал оскорбляюще, Лена скривилась, словно съела что-то кислое, противное.
– Настя, ты меня напугала, – вежливо отстранилась Лена.
– А ты что-то не торопишься домой, Ленуськин, время-то позднее для вечерних прогулок, – заметила Настя, пытаясь заглянуть в глаза Истоминой.
– Да родители с дачи приехали, – невольно вырвалось у Лены.
– А-а, теперь все понятно, – протянула Настя, – вот что, Леночка, хватит тебе на родительской шее сидеть. Давай-ка, покупай себе квартиру.
– На что? На мою зарплату можно один раз шопингу отдаться, – рассмеялась Лена, – а потом месяц на бутербродах сидеть.
– Ничего, посидишь… без шопинга нам, девушкам, разумеется, некуда деваться, но квартиру нужно купить немедленно. Сегодня же возьмешь кредит. Сейчас все взаймы живут. Время такое настало, – безапелляционным тоном заявила Настя.
– Не хочу жить в кредит. Лучше пережду лихие времена, – отшутилась Лена, – и потом, ночью ведь кредиты не дают.
– Захочешь, и ночью деньги достанешь. А я от тебя не отстану. Я ведь и сама в кредит живу. Давно и прочно. А для тебя случай отличный представился. Его нельзя упускать. Мои знакомые квартиру продают, они сбегают из страны. Им, видите ли, страшно стало, и они хотят в срочном порядке избавиться от вполне приличной недвижимости. Евроремонт, итальянская мебель, потолки три метра, и это великолепие всего за сто тысяч евро предлагают. Леночка, пожалуйста, я прошу тебя, не капризничай. Больше такого шанса не выпадет, – заныла Настя, теребя Лену за рукав пиджака.
– Ты с ума сошла, Настя, сто тысяч я за двадцать лет не отдам, – испугалась Лена, осторожно высвобождая рукав пиджака из цепких пальцев подруги.
– Заработаешь, какие твои годы, и родители тебе помогут, – сказала Настя, – соглашайся, Лен, а то пропадешь без своего угла. Ты ведь домой не хочешь идти?
– Не хочу, – согласилась Лена, – но это не означает, что я соглашусь на пожизненный срок.
– Дома родители тебя жалеют, но молчат, а это хуже пытки, так ведь? – строго спросила Настя.
– Ну так, – кивнула Лена, внутренне она уже согласилась с Настей. Лучше выплачивать кредит, чем безнадежно влачить ноги по аллее в ожидании, что родители лягут спать, пока она болтается по улицам. Они же не уснут без нее. Ни за что не уснут. Будут ждать возвращения дочери.
И вскоре дело закипело, Лена несказанно обрадовалась новой нагрузке. Она собирала какие-то справки, подписи, документы. Истомина не поехала смотреть квартиру. Зачем? Лена полюбила ее виртуально, без осмотра. Она давно хотела остаться одна, без лишних глаз. Когда хлопоты с оформлением справок остались позади, Лена позвонила Насте.
– Настя, у меня все готово, весь пакет документов на руках, поехали знакомиться с хозяевами.
– А чего с ними знакомиться? – удивилась подруга. – Они уже за кордоном. Месяц назад благополучно отбыли, а мне доверенность оставили. Деньги в банк положим, они перед отъездом счет открыли.
Через три месяца Лена переехала на новое место жительства. Теперь у нее было свое жилье. Все складывалось удачно. Она жила неподалеку от родителей. Через два квартала. Отец не хотел отпускать Лену из родительского гнезда, но потом согласился.
– Ничего страшного, Леночка, с долгами рассчитаемся. Мы не дадим тебя в обиду, – сказал глава семейства и поставил точку в семейном споре. Мать больше не прекословила. Олег смертельно обидел родителей Лены. Они не понимали, почему жених настолько не по-человечески поступил с невестой. На новоселье отец расщедрился и отдал дочери старую «Волгу», которую они с Настей удачно обменяли на подержанный кабриолет. Последнее – заслуга Насти в чистом виде. Так в жизни Елены Истоминой открылась новая страница. В ней больше не было романтических приключений, вздохов при луне, концертов на площади, прогулок под дождем, зато присутствовала стабильность в настоящем и уверенность в будущем. Машина и квартира придавали Лене шарм. Она мигом перешла в разряд выгодных и обеспеченных невест «Энтерпрайза». В корпорации больше не хихикали при появлении Лены, не обсуждали ее незадавшееся замужество. Образ Олега постепенно стушевался в памяти Истоминой. Никто не напоминал о прошлом. Она знала, что Олег всегда рядом, он здесь, стоит за спиной, смотрит на нее, изучает, старается проникнуть в душу, но туда никому не было доступа.
Новая программа упрямилась, не желая подчиняться, ежесекундно выскакивал красный флажок, грозился, пугал, стращал, Лена нажимала на отправную точку, и компьютер тотчас же погружался в глубокое беспамятство.
– Да что же это такое? Издевательство какое-то, – бормотала она, возясь с проводами, – будешь «глючить», поменяю на ноутбук. Давай, просыпайся, хватит бездельничать, у меня срочная работа.
Компьютер вздрагивал, ему явно не нравились ответные угрозы, он категорически не переносил шантаж любого розлива и с перепугу включал зеленый свет. Уже неделю Лена воевала с бессловесным, но все понимающим существом. Она хотела придумать имя этому чудовищу, но оно не отзывалось на клички и прозвища, более того, смертельно обижалось. Его обиды заключались в нежелании работать. Комп мгновенно свертывал программу и не реагировал на прикосновения, даже ласковые и нежные. Пришлось вызвать программиста. Утром явился хмурый и недовольный парень – вихрастый, всклокоченный, небритый. Ленка брезгливо взглянула на него и отвернулась. Вид молодого человека ее не удовлетворил. Неужели ему лень побриться, даже смотреть неприятно.
– У меня аллергия, – пояснил программист, возясь с проводами, – от бритвы раздражение.
– А мне нет дела до вашей аллергии, – вспыхнула Лена. Она отошла от стола, чтобы не нервничать. Вся работа замкнулась на сложном механизме, не желавшем подчиняться нежным женским ручкам. А небритый парень мигом овладел непослушным аппаратом. В компьютере что-то загудело, зашумело, он неистово замигал, зафыркал, подтверждая черные мысли Истоминой. Мужская солидарность, все они друг друга стоят. Истомина откровенно злилась, не понимая, что вызвало такую злость. Кажется, на развинченные нервы дурно подействовал этот лохматый программист, это из-за него у Лены испортилось настроение.
– У вас настроение плохое? – сказал программист.
Парень попал в точку, он что, умеет читать чужие мысли? В «Энтерпрайзе» имеется специалист по человеческим мозгам.
– Какое вам дело до моего настроения? – повысила голос Лена. Она старалась подавить бушующие эмоции, но они пробирались наружу, у них не было плотного заслона.
– Компьютер чувствует ваше плохое настроение, – парень кивнул на разобранные внутренности серого монстра, – он требует ласкового обхождения.
– Послушайте, вы, как вас там, это не ваше дело, – прикрикнула Лена и устыдилась. Уже год она ни с кем не разговаривает толком, в основном обходится междометиями. Даже с Настей потеряла ниточку общения, никак не может найти с ней общего языка. Подруга так много сделала для Лены в трудную минуту, но Истомина не может справиться с внутренним настроением. Не может простить Насте маленькой слабости. Подруга готова в любой момент подставить плечо, но в ответ требует слепой благодарности. Настя живет в ожидании обильных восхвалений, пылких слов, чересчур ласково заглядывая в глаза при встрече, приторно вздыхая во время разговора по телефону. Лена благодарна подруге, но не настолько, чтобы молиться на нее. Настя – не икона, она – обычная девушка. Это ведь она первой произнесла самую отвратительную фразу на свете – «душевная драма», дескать, после душевной драмы нужно жить как прежде, как все люди. Лена продолжала с ней видеться, изредка они ходили в кино и театр, но Лена всего лишь терпела присутствие подруги. Она больше не любила Настю, скорее всего, не любила ее никогда. Пользовалась дружбой, как пользуются вниманием продавщицы в магазине. Люди проходили сквозь Лену, как воздух. Они стали тенями. Нет, они жили и были живы, это она стала тенью. Истомина ничего не чувствовала. Внутри по-прежнему бурлило и кипело солнце, но оно жило само по себе, отдельно, отстраняясь от основного носителя энергии. Если бы нечаянно на пути Лены появился Олег, она бы сама бросилась ему на шею. И Лена боролась с солнцем внутри себя. Эта борьба отнимала силы, не позволяя верить людям, заставляя отворачиваться от жизни. Программист ни в чем не виноват. Вполне симпатичный парень, правда, сильно небритый и лохматый. Его бы постричь да побрить, так у него аллергия на острые предметы.
– Долго еще? – она кивнула на металлическую груду.
– Да нет, немного осталось, – программист засуетился, занервничал.
Лена улыбнулась. Она видела, что парень ходуном ходит, впервые за трудный год Лена обратила внимание на то, что она кому-то понравилась как женщина. И этот «кто-то» оказался системным инженером. Наверное, бродит по офисам корпорации, чинит и исправляет, создает и фантазирует. А сам пребывает в виртуальном мире. Тоже своего рода – капкан. Все системщики – основательно шарахнутые на голову. И они ненавидят лезвие бритвы.
– Константин Власов, Костя, – представился программист.
– Лена, – после недолгого раздумья сказала она. В конце концов, даже в период «душевной драмы» нужно оставаться интеллигентной женщиной. Обстоятельства того требуют. Она же на работе находится. Социум жесток, он не прощает промахов. Этот Власов еще кому-нибудь наябедничает, что Лена ему нахамила с утра пораньше. Придется потерпеть присутствие компьютерного доктора.
– Лена, я буду приходить без вызова, – сказал Костя, – в целях профилактики. Для него. Позволите?
