Текст книги "Ты у него одна"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

– Проходите, девушка, проходите, – сзади ее подтолкнули и все тот же недовольный голос потребовал. – Или отойдите, в конце концов, не создавайте очередь.

Эмма якобы заторопилась, споткнулась, выронила сумочку. Затем быстро за ней нагнулась и огляделась по сторонам. Так и есть. Та неподступная продавщица в парфюмерном отделе, что не захотела даже взглянуть на нее, наконец-то заинтересовалась ее скромной персоной и сейчас очень пристально ее разглядывает. Эльмира подобрала сумочку и принялась неловко рассовывать по ее отделам кошелек, складной зонтик, косметичку и прочую мелочевку, которой она набила сумочку, заранее готовясь разыграть эту сцену.

Особенно она не торопилась, подолгу отыскивая место в своей сумке для той или иной вещи. Девушке из парфюмерного надоело созерцать ее суетливые хлопоты. Она перегнулась через прилавок и громко прошипела:

– Да давайте же скорее. Придет завсекцией, попадет нам за вашу неловкость.

– Ох, простите, я не подумала, – залопотала Эльмира, виновато улыбаясь продавщице. – Я так растерялась. Пришла к своей подруге, а тут такие новости…

Та клюнула молниеносно. То ли долгое стояние без дела за прилавком – что и неудивительно – цены на косметику были ломовые – смягчило немного ее неприступность, то ли загадочность фразы, сказанной Эммой как бы вскользь, разожгла ее любопытство, но она навострила ушки с мерцающими в них искусственными изумрудиками и спросила:

– Какая подруга? Какие новости?

Эльмира, к тому времени уже справившаяся с разбросанными по полу вещицами, застегнула сумочку, повесила ее себе на плечо и, делая один шаг в направлении выхода, будто бы нехотя ответила:

– Да про Ленку Талыкову. Я просто офонарела от такого… Кто бы мог подумать. Меня долго не было в городе, а когда приехала и узнала, чуть сама коньки не откинула.

– Да! А мы?! Мы сами еле-еле отошли. – Едва не брызжа слюной, подхватила девушка, делая ей знак отойти чуть в сторону и сама отодвигаясь в глубь отдела. – Говорила ей: не связывайся с этим плейбоем. Говорила… А она словно с катушек сорвалась. Не могу: люблю, хочу, рожу. Дура-дурой просто.

Девушка сделала паузу, набрала было в грудь побольше воздуха для очередного броска, но тут отчего-то насторожилась и, подозрительно прищурившись, впилась в Эмму взглядом:

– А вы откуда Ленку знаете? Что-то она мне про вас ничего никогда не говорила…

– А про кого она вообще с кем говорить могла? – совершенно искренне возмутилась Эмма, вспыхнув до корней волос. – У нее как мужик появлялся очередной, так остальной мир переставал просто существовать! Договаривались же с ней этим летом махнуть куда-нибудь, а она…

Это был чистой воды блеф, и человеку, обладающему мало-мальской проницательностью, сразу все стало бы ясно. Но девушка смачно проглотила наживку, оглушительно зашептав:

– Поняла, кто вы! Она мне говорила и про отдых, и про байдарки, и про турбазу где-то в зарослях лесных. Поняла…

«Пронесло!» – мелькнуло в мыслях у Эммы, когда она уже было совсем собралась сделать ноги. Девица оказалась мало того что не в меру любопытной, но и из разряда чересчур болтливых. С умом тоже, очевидно, был напряг. Чего, спрашивается, болтать об отдыхе, когда могла забросать ее наводящими вопросами, Эмма сразу бы и села в калошу, потому как заготовленная ею легенда о планируемом отдыхе с Ленкой на море провалилась бы мгновенно.

Она отчаянно закивала головой в знак согласия, и почти тут же колени ее едва не подкосились от того, как моментально окаменело лицо продавщицы.

– Ты его жена, да?! Можешь не отвечать, и так вижу…

Эльмира стиснула зубы, чтобы удержать нижнюю челюсть, которая норовила отвиснуть. Потом попыталась выдать что-то вроде улыбки, но та скорее была похожа на болезненную судорогу. И, наконец, обретя некое подобие дара речи, пробормотала почти испуганно:

– Чья жена?

– Ладно мне дурочку тут ломать. – Девушка понимающе хмыкнула и продолжила с заметным холодком в голосе: – Того кожаного пижона, из-за кого Аленка на тот свет загудела. Я тебя, между прочим, сразу приметила. Хоть ты и тряпки почти тинейджеровские на себя напялила, но стать под ними не спрячешь.

– Какую стать? – Эмма готова была сквозь землю провалиться от стыда. Разыграла тут, идиотка, неудавшееся театрализованное представление. Срам-то какой!

– Твою стать, твою! – повысила голос девица и тут же испуганно оглянулась. – Ты же идешь, как королева, елки… У Ленки отродясь таких подруг не бывало. Кто она и кто ты…

– А кто я? – почти машинально поинтересовалась Эмма, устало опираясь о прилавок. – Я всего лишь обманутая глупая жена, от которой загулял мужик. Которая сиднем сидела дома, ждала его, а он, скотина, в это время трахал молоденькую наивную девчонку, влюбившуюся в него с первого взгляда. С первого?..

– А черт его знает. – Голос у девушки чуть потеплел да и взгляд изменился. В нем теперь отчетливо читалось что-то похожее на сочувствие. – Она ведь, Ленка-то, мутная тоже была. Все у нее смешком да отговорочками.

– Послушайте. – Эмма умоляюще посмотрела в лицо девушки. – У вас когда обеденный перерыв? Может быть, перекусим где-нибудь? Заодно и поговорим. Тошно мне, понимаете? Так тошно… Насчет денег не беспокойтесь – я угощаю, а?

– До перерыва – как раком до Пекина, но если угощаешь… – Девица покрутила носиком, размышляя, и наконец махнула рукой. – А, ладно, черт с ней, с работой. Один хрен никто ничего не покупает. Идем.

Она натянула бечевку, преградив путь к отделу. Повесила на нее дежурный лист бумаги с надписью черным маркером – «ЗАКРЫТО». Шепнула что-то коллеге, сидевшей за кассой продовольственного отдела. И вскоре они вышагивали по улице к небольшой частной закусочной с заманчиво-сладким названием «Шоколадница».

Внутри было прохладно, чистенько и аппетитно пахло ванилью и какао. Эмма со своей спутницей прошли в дальний угол и заняли столик за широкой колонной, обвитой искусственным плющом.

Молодая девушка принесла им меню и застыла чуть в отдалении, дожидаясь, пока вновь прибывшие посетительницы сделают заказ. Эльмира остановила свой выбор на шоколадном пирожном и фирменном коктейле. Ее новоиспеченная знакомая оторвалась на полную катушку. И клюквенный мусс, и половинка пирога со взбитыми сливками, и мороженое.

– Еще кофе, парочку таких же вот пирожных и… – Она оторвала свой взгляд от официантки, наткнулась на удивленный взор Эльмиры и понимающе закончила: – И, пожалуй, хватит.

Девушка упорхнула выполнять заказ, а продавщица, вытянув узкую ладошку над столом, со всевозрастающей симпатией произнесла:

– Вера. Меня зовут Вера. А ты, насколько мне известно, Эльмира. – Она еще пару раз повторила ее имя, словно пробовала его на вкус. – Красиво… В тебе все красиво. Имя, походка, фигура, лицо…

– Спасибо. – Эльмира смутилась. Подобное признание редко услышишь из уст женщины.

– Да ты не смущайся. – Вера вытащила салфетку из подставки и тщательно вытерла накрашенные губы. – Я ведь что вижу, то и говорю. А в тебе стиль за версту определяется, хоть ты пугалом вырядись. А Ленка… Она… Как бы это выразиться поудачнее. О покойниках ведь или хорошо, или ничего, но… Дешевка она была против тебя, понимаешь. Я пока тебя не видела, то и голову особенно не ломала, отчего да почему. Однажды она мне тебя со спины показала. Ты из машины своей выходила у своего подъезда. Лица я не видела, но и того, что увидела, оказалось достаточно. Я у нее и спрашиваю: как он, мол, такую королеву на такую швабру, как ты, поменял.

– Обиделась?

– А то! Надулась, покраснела вся, как рак вареный. Хотела мне гадостей наговорить, а она на них мастачка была, не сомневайся. Да тут твой благоверный из подъезда вырулил, она быстренько со мной распрощалась, улыбочку на физиономию нацепила и поплюхала к нему.

Они на время прервали беседу, потому что к столику спешила официантка. Уставив его яствами, она получила по счету и быстренько ушла, пожелав им приятного аппетита. Вера накинулась на угощение, и Эмме пришлось долгих десять минут просидеть в ожидании продолжения разговора. Ее пирожное и коктейль так и остались нетронутыми. Аппетит пропал напрочь. Чего нельзя было сказать о ее собеседнице. Та уплетала за обе щеки большие ломти пирога, пирожные, запивала все ароматным кофе и время от времени вставляла реплики типа «Какая вкуснятина», «Обалдеть можно» или что-то в этом роде. Эмма особо не вслушивалась, пытаясь сгруппироваться и преодолеть нарастающее внутри неприятное ощущение. Она понимала, что это глупо – ревновать к покойнице. Понимала, что все в прошлом, что это никогда-никогда больше не повторится, но внутри все замирало. Она тонула в вязком неприязненном чувстве ненависти к погибшей. За что она ее ненавидела? За то, что та смогла завладеть вниманием ее мужа, или за то, что с ней он обрел долгожданный покой и даже собрался завести ребенка? Или, может быть, за то, что вся эта история отчего-то казалась ей насквозь надуманной и фальшивой? Или ей просто хотелось так думать? Эмма не знала ответа на эти вопросы. Не знала и мучительно искала возможное решение, пока ее спутница с завидным аппетитом наворачивала мороженое.

– Все! Классно! – насытилась наконец Вера и, отодвинув от себя пустые вазочки и тарелочки, погладила себя по животу. – Люблю сладкое. Говорят, кто любит сладости, тот добрый. Враки все это.

– Почему вы так думаете? – вежливо поинтересовалась Эмма, понимая, что нужно поддержать беседу для того, чтобы девица вновь сделалась словоохотливой.

– Потому что я злая. Сижу сейчас, жру, смотрю на тебя и не могу удержаться от соблазна, чтобы не начать говорить гнусности в Ленкин адрес.

– Вы так не любили ее?

– Да не то чтобы… Просто она удачливее меня была, что ли. Я даже не знаю, как это выразить словами. Только стоило мне подумать, а у нее это уже на ладошке лежит. А ведь на одной улице росли. И папаши наши в одной луже в день зарплаты кувыркались с сизыми носами. С Ленкой мы вместе училище закончили. Вместе пришли в этот магазин работать. Все вроде бы поровну, а приглядишься – нет. Ее в продовольственный отдел поставили, а меня на косметику. Кто ее купит? Только люди обеспеченные, а они в наш район почти не заглядывают. Ты вон наверняка первый раз зашла.

– Ну… не первый, допустим. – Эмме стыдно было признаться в том, что сама она предпочитала отовариваться в фирменном магазине «Калинушка» в самом центре города, где витал европейский дух – и в обслуживании, и в выборе товаров, предлагаемых покупателям.

– Ладно, не это важно, а то, что у нас зарплата от выручки. Ленка целый день как заводная крутилась, денежки ей и текли, а я стою как оловянный солдатик, и все бестолку. И вот с мужиком твоим…

– А что?

– Тут целая история вышла. – Вера заозиралась по сторонам и, не заметив поблизости никого из обслуживающего персонала, вытащила из кармана пачку сигарет. – Он же мне больше понравился, чем ей. Она поначалу на него и внимания не обратила, а уж когда я ей на него кое-какую информацию скачала, то аж загорелась вся. И начала… Начала, сука, его обхаживать. Даник, Данюшка! Тьфу, до того противно было, так бы и дала в морду… Ты извини, конечно, но мне даже позвонить тебе хотелось однажды. Так сказать, глаза открыть на правду. Но потом передумала.

– Почему? – Эмма не сразу поняла, что так неприятно поразило ее в словах Веры. Что-то царапнуло и исчезло, а ощущение осталось. И оно беспокоило и беспокоило, мешая сосредоточиться. – Почему передумали?

– Жалко тебя стало, может быть. – Вера глубоко затянулась и выпустила затем струю дыма под столик. – А вру я все! Не думала я в тот момент о тебе. Просто знала, как Ленка хотела твоего мужика заполучить и всячески стремилась обнародовать их отношения, вот и смолчала. К чему мне ей помогать?! Пусть сама выкручивается. Так она что, сука такая, удумала!.. Взяла и залетела от него. Я еле-еле выдержала тогда, чтобы ей в волосы не вцепиться. Еле-еле… И самое поганое во всем этом знаешь что?!

– Что? – помертвевшими губами прошептала Эльмира, изо всех сил борясь с желанием закрыть уши и бежать, бежать отсюда, от этой грязной, болезненной правды, щедрыми порциями которой ее сейчас потчуют. Но почему-то сидела на месте и, не сводя глаз с привлекательного личика девушки, продолжала ее слушать.

– Она, тварь эта, беременность Даниле так вовремя подсунула. – Вера в две затяжки вытянула полуистлевшую сигарету и, швырнув окурок на пол, придавила его ногой. Из-за колонны вынырнуло озабоченное личико официантки, вопросительно захлопавшей глазками. Вера помахала ей рукой и примирительно оскалилась в улыбке. – Все нормально, подруга…

– Как это – вовремя? – Эльмира насторожилась.

– Он начал от нее вилять. Ну, может быть, захотел завязать с отношениями. Может, на самом деле был занят, как пел ей по телефону. Я не знаю. Но Ленка сделалась вдруг нервной, угрюмой. Однажды даже плакала, а это, милая моя Эльмира, уже ЧП. Потому как заставить плакать эту сучку было делом почти пропащим. И тут вдруг повеселела. Расцвела прямо на глазах. И Данила вновь замельтешил на горизонте. То с работы встретит, то на работу привезет. Я к ней с расспросами, а она – у нас перемены. Спрашиваю – какие. А она мне про дитятко под сердцем. Вот тут, скажу тебе, я начала рыдать. Нет, конечно, не на ее глазах. Дома в подушку. Но прорыдала целую ночь…

«Подумать только! – Эмма просто диву давалась, слушая пылкую речь „верной“ подруги покойной. – Просто шекспировские страсти полыхали в этом треугольнике. Чем не повод для убийства…»

– А я знаю, о чем ты сейчас подумала! – обрадовалась непонятно чему Вера и припечатала ладошку к столу. – Только мне это было ни к чему. Я ее не убивала. У меня и пистолета-то нет.

– Это сейчас не является проблемой в нашем городе, – холодновато прервала ее Эльмира.

– Пусть так, но убивать ее… это было бы слишком мелковато для меня. Вот отбить его у нее, когда пупок у нее на нос полезет, – это был бы кайф. А так бы и было, поверь.

– А что же сейчас? – вкрадчиво начала Эмма, уже почти ненавидя эту девушку, выворачивающую перед ней сейчас все самые низменные стороны своей души. – Что же сейчас вас останавливает? Лена мертва. Данила свободен.

Подбородок у Веры вдруг задрожал. Она повернула хорошенькую головку к окну, представив ей на обозрение свой точеный профиль. И Эмма отчетливо увидела в ее глазах заблестевшие слезы.

Что за дерьмо?! Ей захотелось вдруг вскочить на ноги, сдернуть со стола эту белоснежную накрахмаленную скатерть. Начать колотить тарелки и вазы, крушить все до изнеможения, чтобы заглушить яростное желание ударить эту, в общем-то невиновную девушку. Разве виновата она в том, что полюбила Данилу? Хотя скажи ей кто-нибудь год назад, что из-за ее супруга будут разгораться такие вот страсти, со слезами на глазах и пулями в башке, не поверила бы. Сердцеед чертов! Подумаешь!..

Ей впору было присоединяться к хлюпающей носиком Верке, и поплакаться на ее плече о горькой бабьей доле, и попроклинать козлиное мужицкое семя, так было погано у нее на душе. Но тут она опомнилась. А чего это Верка вдруг рыдает? Может быть… Уж не из-за того ли, что ее Данила навострил свои стопы в сторону бывшей теперь уже супруги? Тогда это очень даже… утешительный фактор и повода для расстройства у нее, Эммы, быть не должно. Но Верка вновь ввергла ее в пучину желчной ревности, пробормотав сквозь слезы:

– Он теперь птица другого полета. И дамочки вокруг него порядков на несколько выше. В мехах, бриллиантах и на «Ягуарах».

– Кто?! – только и сумела выдавить из себя Эльмира, лишившись всех надежд на благополучный исход дела.

– У него и спроси, – категорично отрезала Вера и засобиралась. – Пора мне, а то уволят, а мне мать больную кормить надо.

Они вместе вышли из кафе и вместе пошли в направлении магазина. Вера почти все время молчала, угрюмо разглядывая тротуар под ногами. Чему-то ухмыльнувшись уже у самых дверей универсама, она подняла на Эмму глаза и с болезненной какой-то гримасой произнесла:

– Не хотелось тебе говорить, да уж скажу…

Внутри у Эммы все сжалось в предвкушении новых «утешительных» новостей, но Верка в который раз удивила ее, брякнув:

– А беременности-то и не было никакой. Ленка была бесплодной. Это я уже потом узнала… После ее смерти.

– А зачем же тогда?.. – пораженно пробормотала Эмма, зная, как не прощал Данила все лживое в личных отношениях. – Как бы она потом все смогла ему объяснить?!

Вера отвела от нее глаза, насупилась, словно раздумывая о чем-то, и молчала. Складывалось такое ощущение, что она стоит перед выбором. Словно силится о чем-то рассказать и боится. А вот что является истинной подоплекой ее боязни, пойди разберись. То ли опять из природной вредности не хочет сделать кому-то хорошо, то ли причина в чем-то более серьезном.

– Вера, – как можно мягче обратилась к ней Эмма и тронула девушку за руку. – Ведь вы что-то знаете. Не таите от меня, пожалуйста.

– Ничего я не знаю! – категорично отрезала та, но тоном, не оставляющим никаких сомнений по поводу ее осведомленности.

– Ну, может быть, это какая-то деталь, поначалу показавшаяся вам незначительной, а на самом деле…

– Ну что на самом деле?! Что?! – грубо оборвала ее Вера и отдернула свою руку. – Я и так много чего выболтала, чего мне говорить не следовало. Ты уйдешь сейчас и забудешь обо мне, а мне жить.

– Ну зачем вы так?

Эмме сделалось неловко. Не столько от внезапной агрессии, с какой Вера сейчас смотрела на нее, сколько от того, что та в общем-то была права. Она поговорит с ней и уйдет, забыв, быть может, через неделю-другую, а девушке жить. И где гарантия, что их незапланированное знакомство не отзовется эхом для нее. Ведь тот, кто убил Елену и ее брата, уже успел зарекомендовать себя жестоким и скорым на расправу человеком.

– Ладно, – она примирительно улыбнулась насторожившейся донельзя новоиспеченной знакомой. – Видимо, вы правы. Всего доброго… Пока…

Эльмира повернулась и пошла прочь, не оглядываясь. На душе было мерзко. Все ее вопросы так и остались без ответов, к тому же к ним прибавились новые. Зачем было Елене врать про беременность, заведомо зная, что обман раскроется, возможно, через пару месяцев? Пускаться на такое можно было лишь по двум причинам: либо она готова была душу дьяволу заложить из-за самоотреченной любви, либо перспектива развития их отношений ограничивалась именно таким вот сроком – месяц-другой. Но если так, то чего именно она хотела от Данилы? Он не был идиотом, обмануть его было сложно. Если только это ему не было выгодно. А это может означать только то, что и он преследовал какой-то интерес, поддерживая эти отношения…

«Господи! Какая же я дура! – одернула себя Эльмира, не в меру увлекшись. – Накрутила бог знает чего вокруг самых прозаичных и незамысловатых отношений между ним и ею. Как не хочется мне признавать, что все было построено именно на чувстве и сексуальном голоде! Спаси и помилуй! Нужно обязательно криминальный подтекст во всем отыскать. Не было там ничего, кроме постели и развлечений. Не было! И нечего засорять мозги ни себе, ни добрым людям…»

Она уже почти скрылась за углом магазина, понося себя на чем свет стоит, когда сзади послышались чьи-то скорые шаги.

– Эльмира! – окликнула ее Вера и, тяжело дыша, резко притормозила за ее спиной. – Эльмира! Постойте!

Эмма остановилась и с интересом уставилась на девушку. Что ей вдруг могло понадобиться? Решилась наконец рассказать ей что-нибудь? Или нечаянно вспомнила какую-нибудь несущественную деталь, которая могла иметь для нее значение?

– Эльмира, – в третий раз повторила Вера, Эмме очень нравилось, как та произносит ее имя. В ее устах оно звучало необыкновенно певуче-красиво, возможно, оттого, что Вере просто нравилось его произносить. – Я хотела вам кое-что сказать… Может, я зря это делаю, но не могу… Ваши плечи сейчас, они такие понурые. Вам нельзя так ходить. Ваша походка – это девяносто процентов вашей красоты. А сейчас вы просто плететесь по этой улице. Нельзя так! Возьмите себя в руки!

– Спасибо. – Эмма коротко улыбнулась, окончательно расстроившись и утратив надежду приобщить к имеющимся у нее сведениям хоть какую-нибудь новую крупицу. – Спасибо вам, Вера. Вы хорошая девушка и никогда больше не говорите, что вы злая. Может быть, вы озлобленная, это да. Но не злая.

– Какая, к черту, разница, – обреченно махнула рукой Вера. – Что злая, что озлобленная…

– Злая – это навсегда. А озлобленность… она пройдет, поверьте. Спасибо вам и до свидания.

Эмма снова повернулась, чтобы уйти, но девушка опять остановила ее, вцепившись в рукав ее рубашки.

– Найдите ту даму, которая нанимала ее на работу, – быстрым шепотом пробормотала Вера и тут же отпрянула от Эммы. – Непременно найдите. Когда найдете, то, вероятно, сможете понять что-нибудь. Я, честно, не поняла.

– Спасибо. – Эмма с немой благодарностью посмотрела вслед удалявшейся от нее девушке. Но тут вдруг, опомнившись, окликнула ее: – Вера, а как все же она стала бы ему объяснять потом про то, что ребенка нет и не может быть?

Та, на мгновение приостановившись, слегка повернула головку в ее сторону и тоном битого жизнью человека произнесла:

– А никак! Потому что «потом» у них бы не случилось…