Текст книги "Как Кузька домовят помирил"

Автор книги: Галина Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 5. Три головы хорошо, а все же одна – лучше

Ранним утром проснулся домовенок, а Змей Горыныч еще с перины подняться не соизволил. Что делать маленькому домовенку? Сидит Кузька, выжидает. Вскоре проснулась правая голова:

– А ну, лентяи, вставайте!

Средняя голова лишь забурчала в ответ, сладко позевывая:

– Ну вот еще. Может, полежим, на перинках понежимся, подремлем?

– Нет, нет, – строго проговорила первая голова. – Вставать пора, по деревням летать, порядок наводить, плюшки таскать. А ты чего молчишь, третья голова?

– Ой-ой-ой, – услышал в ответ Кузька, – что со мной случилось, что произошло! Зубы болят, сил нет!

– Что? – грозно закричала первая голова. – Ах, так у тебя, значит, зубы болят? Неужели опять все плюшки за ночь съела? Ой, и у меня теперь живот заболел. Точно, наша обжора все плюшки-крендели за ночь съела.

Змей Горыныч быстренько спрыгнул с кровати и вылетел на кухню. Наконец-то освободившийся Кузька услышал возмущенный рев. Первая голова обнаружила, что третья, действительно, одна съела все сладости и теперь негодовала по этому поводу.

Домовенок не знал, куда и кидаться. Выбежать из норы, пока Змей Горыныч в ней находился, было невозможно. А оставаться под кроватью не только страшно, но и голодно. В животе маленького домовенка громко урчало – вот уже целый день он ничего не ел. Скорее бы чудище это улетело, тогда бы и домовенок выбраться смог.

Но Змей Горыныч передумал улетать. Две головы между собой поссорились, поругались. Лишь вторая, сонная голова, смогла их успокоить.

– Ах ты злодей! – кричала первая голова. – Зачем все съел? Я на тебя какого-нибудь богатыря найду. Пусть он тебя отрубит! Без тебя лучше. У меня теперь из-за тебя живот разболелся.

– Ой-ой-ой! Как у меня зубы болят! А тут еще ты со своими глупостями. Богатырь меня отрубит, а на этом месте тут же точно такая же голова вырастет. Это я и буду! Так что никуда ты от меня не денешься. Неужели за столько лет не выучила?

– Ну что вы кричите, что ворчите, – неожиданно проснулась средняя, сонная голова. – Зачем так шуметь? Вот лучше пожуй.

С этими словами средняя голова достала из кармана что-то и запихала в рот первой голове. Третья голова сама умолкла – у нее болели зубы.

Тем временем первая голова принялась что-то усердно жевать. Домовенок еще сильнее проголодался, глядя на это. Вскоре он понял, что первая голова жует кусочки вкусной и мягкой смолы. Из этой смолы первая голова даже принялась надувать пузыри. Один большой-пребольшой пузырь лопнул, и все три головы разом перепачкались в смоле.

А тем временем Кузька осторожно полез к выходу. Но вдруг ка-а-ак чихнет! В норе хотя весь мусор и сжигался, все равно пыли много набиралось.

Все три головы подскочили, про все боли-недуги забыли, смотрят, оглядываются: одна направо, одна налево, а одна прямо.

– Кто? Кто здесь? Кто?

Глазами страшными пещеру обводят, врага страшного ищут, зубами большими клацают. Дрожит домовенок, боится, а чихать никак не прекратит – пыли много, и вся Кузьке в рот и нос набилась. В один миг Змей Горыныч углядел маленького беспомощного домовенка. Средняя голова, которая как раз вперед смотрела, лениво пробормотала:

– А вон из-под кровати мышь пузатая в красной рубашонке выползла.

Домовенок еще раз чихнул и обиженно сказал:

– Я не пузатая мышь! У меня хвоста нет.

Теперь все три головы внимательно смотрели на Кузьку. Третья голова категорично заявила:

– Мышь не мышь, да какая разница. Есть надо, что тут раздумывать!

И так зубами голова клацнула, так облизнулась, что домовенок в ту же минуту вновь под кровать залез и в самый дальний угол забился. Три головы переглянулись, а затем в один голос сказали:

– Э-эй, мышь, которая не мышь! Ползи сюда, мы на тебя посмотрим.

Домовенок и не подумал. Только чихнул под кроватью еще раз.

Тогда первая голова добавила грозно:

– А ну вылезай скорее! Или сами тебя достанем!

Высунул Кузька голову из-под кровати, смотрит, ждет, что сейчас Змей Горыныч сделает. А чудище все три своих головы на длинных шеях с кровати свесило, на домовенка уставилось. Глядит – и правда мышь – не мышь, а что-то странное вылезло из-под кровати в клубе пыли. Кругленькое, чумазенькое, пылью все перепачканное, одни глаза блестят пуговками, да зубы стучат.

Третья голова, которая щеку с больным зубом полотенцем перевязала, мечтательно спросила:

– А ты мягонький, наверное, как пампушечка, а сладенький, как ватрушечка? Может, тебя и медом поливать не надо?

Но Кузька как закричит от страха:

– Я не мягонький, я не вкусненький! Меня даже Баба Яга есть не стала!

– Что? Баба Яга? – очнулась вновь средняя сонная голова. – Родственница наша? Как она там поживает?

Но тут вновь нахмурилась первая злая голова:

– А ты не тот домовенок, который, по словам сороки, Бабу Ягу обхитрил?

Кузька и сейчас решил схитрить, время потянуть:

– Я ее не обманывал, не обдуривал, не обмишуливал! Она меня сама плюшками кормила, когда доброй была.

– Все равно неуважение проявил, – довольно заявила первая голова. – А знаешь, что с такими, как ты, обманщиками делают?

Кузька уж и голову опустил. Надежды у него не осталось. Но тут вступилась средняя сонная голова. Она вытащила откуда-то еще одну жвачку из смолы и запихала ее в рот первой головы. А третьей голове потуже повязку сделала, так, что та лишь рот пыталась открыть, да ничего не получалось. Потом средняя голова посмотрела на домовенка:

– Скажи лучше, что ты умеешь, что можешь? Для чего в хозяйстве пригоден, а то они тебя мигом съедят.

– Да я все умею, все! – тут же оживился домовенок. – Мы, домовые, за хозяйством, за скотиной следим, порядок наводим, убираться и чистить помогаем, готовить-выпекать способствуем.

– И плюшки печь умеете? – тут же вмешалась третья голова, наконец-то освободившаяся от плотно стягивающей повязки на щеке.

– Умею! И плюшки, и ватрушки, и крендельки, и леденцы, и пряники медовые, коврижки сахарные…

Долго бы еще перечислял Кузька, но тут у Змея Горыныча вновь живот заболел. Все три головы разом заохали, застонали. Наконец, первая злая голова с сожалением проговорила:

– Ну ладно! Если ты нас вылечишь, то, так и быть, оставим тебя в живых и есть не будем! – Голова немного помолчала, с сожалением вздохнула и добавила:

– Ну, во всяком случае, до поры до времени.

– Как это? – не понял Кузька.

– Ну так! – вмешалась вновь третья голова. – Будешь у нас жить, нам служить, крендельки печь, ватрушки выпекать.

– И перину попышнее взбивать! – пробормотала вторая голова, позевывая.

Кузька подумал-подумал и говорит:

– Нет уж! Я вас вылечу, а вы за это домой меня отпустите.

Головы все разом завозмущались, засомневались, но живот-то болит, да и зубы в покое не оставляют. Вот и заговорила средняя голова, а две остальные закивали, подтверждая.

– Ну ладно, но до весны ты у нас поживешь, порядок наведешь. А потом мы тебя куда скажешь, туда и доставим.

Согласился Кузька, а сам боится: вдруг вылечить Змея Горыныча не сможет? А чудище, словно подтверждая, тут же добавило:

– Только попробуй меня не вылечить, от болезней не избавить! Ну, ладно, не стой, не трясись. Лечи давай.

Кузька осторожненько подошел поближе к Змею Горынычу и дрожащим голосом заговорил:

– Болезнь зубная, болезнь нутряная, уходи-убегай, в лесу пропадай. К Змею Горынычу болезнь приставучая завтра не ходи, сегодня не ходи, приходи только вчера.

– Ну что? – требовательно проговорила первая голова Змея Горыныча. – Чего замолчал? У меня живот еще не прошел.

– А у меня зубы! – тут же добавила жалобно третья голова. – Может, съесть его? А вдруг от этого выздоровеем?

Домовенок опять забился под кровать и кричит оттуда:

– Это же не сразу помогает, подождать надо!

– Не хочу я ждать! – расшумелся Змей Го-рыныч. – Ну-ка, лечи!

А домовенок Кузька еще маленький, неопытный. Не знает, чем лечить, как помочь такому чудищу, как Змей Горыныч. Вот деда Папилу бы сюда. Он бы поспособствовал. Но нету рядом деда Папилы, пропадать, наверное, маленькому домовенку в страшной норе.

И тут вдруг дверь норы заскрипела и приоткрылась.

А Змей Горыныч на дверь уставился, в три голоса сразу говоря:

– Это что же за гость к нам пожаловал? Домовенок из-под кровати будет на сладенькое, а этот гость на первое. С него сейчас трапезу и начнем.

Кузька глаза открыл, на дверь посмотрел и остолбенел. Нафаня! Друг его верный из соседней деревни. Как же он у Змея Горыныча оказался?! Каким ветром его в нору страшную занесло?

А Нафаня смело заходит и зовет:

– Кузька! Ты живой еще?

– Нафаня! – вылетел Кузька из-под кровати. Ножками быстро семенит, к другу закадычному спешит. – Он меня съесть хочет!

Змей Горыныч к разговору прислушивается, деловито подтверждает:

– Не будешь лечить, съем! Как пить дать съем. И другом твоим полакомлюсь.

Нафаня чудище оглядел, сразу же увидел, что Змей Горыныч с подвязанной щекой, руками живот придерживает, лежит постанывает. Нафаня тогда смело поближе подошел, Горынычу что-то на ухо прошептал, да в пасть, на больные зубы посмотрел. Змей Горыныч удивился, в кармашек свой залез и оттуда смолу достал.

Нафаня еще раз Кузькин заговор прочитал, смолу на три части разделил и каждую часть в рот головам Змея вложил.

– Жуй или не жуй, а в зубах держи. Если же целый день смолу из зубов выпускать не будешь, то совсем выздоровеешь. А сладкого ешь поменьше впредь, а то и не так зубы болеть станут.

Змей Горыныч челюстями заработал, зубы быстренько в смоле увязли. А Нафаня Кузьку подхватил и за дверь потащил. Змей Горыныч, может, и хотел чего-нибудь сказать, а не получается – зубы в смоле увязли. Ну ничего! Один день чудище сладкого не поест, зато выздоровеет.

Кузька еще и далеко отойти не успел, как важное вспомнил. Сундучка-то волшебного нет в руках! Где потерял, где посеял? А Нафаня из котомки сундучок достает и домовенку отдает. Когда Кузька в пещере растерялся и про сундучок забыл, хозяйственный Нафаня его и подхватил.

Глава 6. Как Кузька от страхов избавился

Вот Кузька обрадовался! Вприпрыжку рядом со старым другом Нафаней бежит, радуется избавлению. По пути кусок сладкой ватрушки со стола Змея Горыныча подхватить успел – ничего, чудищу она сегодня не понадобится. Скачет радостный домовенок и напевает.

Только за дверь вышел, огляделся – а пурги, мороза, метелицы словно и не было. Солнышко ясное, чистое, словно снежком умытое, лучи свои теплые посылает, Кузьку жаром своим согревает. Снег еще, правда, не растаял, но зато его уже меньше стало.

– Весна идет! – удивился домовенок. А потом обратился к Нафане: – А как же ты меня нашел? Как к Змею Горынычу забрел?

– Как, как! – пробурчал Нафаня. – Белебеня к нам прибежал и сказал, что ты пропал. Домовые мне наказали выручить тебя из беды. Говорят, ты Кузьку лучше всех знаешь. Вместе Дрему победили, да Смерча-Неуча. Вот и спасай своего дружка от новой беды. Ну вот, Белебеня рассказал про деревню, где ты пропал. Это когда тебя дед Скалдыр в дом на мельницу утащил. Потом сорока-белобока всем расстрекотала, что домовенок Кузька попал к Змею Горынычу. А уж путь к Змею Горынычу лиса указала. Она твои следы хорошо запомнила.

– Так я же всего один день в норе был. Когда же ты успел добраться сюда?

– Вовсе не один день. У Змея Горыныча в норе время быстрее летит. То, что там один день, у нас один месяц.

Подивился Кузька, но подумал, что и правда, наверное, не зря же в лес весна идет. Солнышко уже припекает, снежок согревает. Скоро побегут ручейки быстрые, появятся травинки зеленые, набухнут почки и проснется лес. Встанут и лесовики, примутся следить за порядком. А лес, скинув тяжелую зимнюю снежную шубу, оживет, расцветет, преобразится, заиграет красками.

Скачет по подтаявшим сугробам маленький домовенок, радуется. Рядом дружок Нафаня семенит.

Долго ли, коротко ли шли, домовые и сами не знали. Только набрели они на опушку и увидели, что там лес заканчивается, поле впереди расстилается. А за полем стоит маленькая деревушка. Кузька сразу же ее узнал. Та самая деревушка, где Скалдыр жил.

Грустная деревушка. Маленькая. Домишки все стоят покосившиеся, неухоженные. Дворы-огороды травою заросли, сорняками. Не заботятся, видимо, домовые, не помогают. Вот и бедствует деревенька. Наложила Баба Яга заклятие, перессорила всех домовых, довела до беды, поэтому и пропадает деревушка без пригляда, без присмотра.

Посмотрел на это Кузька, закручинился. Упросил Нафаню задержаться в этой деревушке, с Литяней и со Скалдыром повидаться, да и с остальными домовятами познакомиться. Хоть и утащил Скалдыр домовенка в свой дом, да и держал там как в плену, а все-таки жалко Кузьке расставаться не попрощавшись. Вспоминает маленький домовенок все те сказки, которые успел от Скал дыра услышать. Не злой был старый домовой. Просто тоскливо уж очень ему одному, да и с делами не управиться. Говорит тут Кузька Нафане:

– Хороший он, старый дед Скалдыр. Я, как домой попаду, ему Афоньку или Адоньку пришлю. Они малые еще, несмышленые, дед Скалдыр их научит уму-разуму.

А они помогут старому, в хозяйстве подсобят, в доме порядок наведут. Только надо им сказать, чтобы на мельницу не совались, забавляться туда не бегали. Там и водяной обитает, и молотильник поживает.

Кузька подумал немного и сам себе добавил:

– Да, а к Баннику, что в бане у мельника живет пусть иногда заходят в гости. Помыться, чаек попить. Родственники мы все же. Хотя у банников свои повадки. Сегодня с правой ноги встал, вот и добрый. А встанет с левой – берегись, кипятком ошпарит!

Нафаня только хмыкал на слова Кузьки и прибавлял шаг. Маленький домовенок с трудом поспевал за Нафаней. Кузьке два шага приходилось делать всякий раз тогда, как его друг делал один шаг.

Очень скоро домовые оказались в знакомой деревушке. Кузька вначале поспешил к Литяне – первому их знакомому.

Литяня сидел грустный, только что слезы из глаз не катились. Заметив Кузьку с Нафаней, он повеселел:

– Нашелся, пропащий! А его все ищут! Где же ты был?

– Где я только не был! – гордо проговорил Кузька. – Но прежде чем сказ сказывать, гостя надобно напоить, накормить. Спать только укладывать не надо. Я у Змея Горыныча на всю жизнь выспался под его кроватью.

Прошли домовые в избу. Литяня и угощение заготовил – щей немножко да каши ложка. Съел Кузька один все угощение, ложку деревянную облизал и только тут заметил, что На-фане с Литяней ничего не осталось. Застыдился домовенок, но друзья уверили, что и им есть не хочется. А Кузьке после такого долгого пребывания у Змея Горыныча подкрепление требуется.

Погладил тогда довольный домовенок свой животик и принялся рассказывать Литяне о своих приключениях. Только ахал в ответ домовои, слушая о девочках-снежинках, да о походе в нору Змея Горыныча.

А как рассказал Кузька обо всем, поинтересовался:

– А что это ты, Литяня, такой невеселый? Может, подсобить в чем?

Вздохнул только Литяня:

– Завтра праздник. Люди должны весну встречать. Блины печь, солнышко приманивать да потчевать. А у нас опять ничего не будет. Раньше мы тоже гуляли, песни пели, танцевали. А с тех пор, как Баба Яга всех перессорила, да заклятье наложила, так все прекратилось. Сидим все по своим домам, ни общего веселья, ни радости. Да я ж тебе уже рассказывал.

Закручинился Кузька:

– Ох, что за беда такая! Нафанюшка, что же делать, как им помочь?

– Что-то не узнаю я тебя, Кузька, совсем. Какой-то ты неуверенный стал. Хнычешь все время, что делать не знаешь. Видно, захвалил тебя кто-то да и сглазил невзначай. Вспоминай скорей, да избавляйся от беды своей. А потом уж и другим помочь сможешь.

Вышел Кузька из дома, присел на пригретый солнышком пенек и задумался. И вправду, что это он от всех шарахается, всех пугается, да заплакать норовит? А уж про Змея Торыныча и говорить нечего! Как он под его кроватью трясся, вылезать боялся. Что за напасть такая на него нашла, да и когда?

И вспомнил тут Кузька, как они с Белебеней попали в эту деревушку. И как расхваливал его всем братишка, про подвиги рассказывал. А Кузька загордился, заважничал. Так вот, оказывается, откуда болезнь его пошла, в зайчишку-трусишку превратила!

Вскочил Кузька на пенек, три раза на одной ноге покрутился, сказал про себя заветные слова – заговор, которому его еще дед Папила научил. Крепко-накрепко зажмурился, а потом как закричит:

– А вот и я, прежний Кузька! И лес ему эхом ответил:

– Здравствуй, прежний Кузька!

Раз он прежний Кузька, значит, обязательно помочь должен этой деревеньке.

– А сундучок-то мой на что? – сам себя спросил Кузька. – В нем же такая сила спрятана!

И обрадованный домовенок побежал в избу.

Ухватил он сундучок, подумал немножко, да стал кликать взъерошенного воробья, копошащегося в сене за окном:

– Отрепыш, Отрепыш, лети-ка поближе, дело есть.

– Какое, чирик, дело, чирик? – тут же заинтересовался любопытный воробышек.

– Хочешь помирить здешних домовых? Воробей задумался.

– Хочу, чирик! Будут мирно, хорошо жить – больше зерна станет. Больше нам перепадет.

– Тогда полетай по дворам. Если домовые хотят увидеть чудо, то пусть приходят в наш двор как можно скорее. Они от Литяни да от сороки-белобоки знают про мой сундучок.

Воробышек улетел, довольно чирикая. А Кузька принялся ожидать. Через некоторое время за печкой было полно домовых. Даже маленькие домовятки все прибежали. И дед Скалдыр пришел. Ему тоже не терпелось разгадать тайну волшебного сундучка.

И стоят домовые за печкой, и сидят. Друг с другом никто не разговаривает, друг на друга не смотрят. Но всем интересно, что за волшебный сундучок? Какое он чудо сотворит?

Поставил Кузька сундучок на видное место, попросил домовых:

– Клятву сначала дайте, что никаким злодеям-лиходеям тайну не расскажете.

Домовые дружно за Кузькой клятву повторили, ждут-поджидают, что дальше будет.

– Ну а теперь за мной следом пойте:

 
Сундучок наш расписной,
Позолоченный, чудной,
Песенку тебе споем,
Расскажи нам обо всем…
 

Сундучок с тихим перезвоном открылся, и из него полился поток света. Кузька с хитрой улыбкой быстренько положил туда какой-то листочек. Этот листочек он по всей деревушке искал, у девочки из соседнего дома нашел. На листочке девочка свой домик нарисовала-нацарапала и домики своих соседей. Вся деревня поместилась. Как Кузька рисунок положил, так крышка закрылась, и приятный голос проговорил:

– В маленькой деревеньке, далеко от речки жили-были…

И услышали тут домовые рассказ про то, как прилетела в эту деревушку Баба Яга и всех перессорила. Что с тех самых пор не было в деревушке спокойного житья, радостного бытья. Все друг на друга обижаются, друг от друга прячут что-то, показать-рассказать боятся. Домовые дела свои забросили, людям помогать перестали. За порядком уже не следили, не присматривали. Вот беда-то и пришла. Обеднела деревушка, обнищали избушки.

– Не будет склада, если нет лада, – проговорил в конце концов волшебный сундучок и примолк.

Задумались домовые, примолкли. Что-то делать надо. Посмотрели тогда они друг на друга, и засмущались, глаза опустили. После такой долгой ссоры и страшно так сразу руку другому протянуть.

А Кузька и тут не растерялся. Пока все думали да раздумывали, он куда-то убежал, за ним и Нафаня поспешил. Домовые и опомниться не успели, как Кузька вернулся. В руках большущий блин тянет, другой Нафаня несет. Всех они угощают, всех приглашают.

Домовые посмотрели, да за стол-то и присели. Сидят, едят и незаметно разговорились. Про ссоры и обиды уже не вспоминают. Праздник светлый встречают. Солнышко ясное прославляют.

А только поели – в пляс захотели. Кузька вперед выскочил, подбоченился:

– Кто с нами, кто с нами петь да плясать…

Домовые подхватили, во двор вышли, в хоровод встали. Только пыль столбом.

Всем радостно, всем весело.

Так и спало заклятие Бабы Яги, так и исчезло зло. Поняли домовые, что надо держаться всем вместе, дружбу беречь.

И пошла в деревне другая жизнь. Домики все чистенькие стоят, хозяйство наладилось, друг к другу в гости стали ходить, помогать кому надо. И про Кузьку с его волшебным сундучком не забывали. Часто его навещали или приветы ему передавали.

А Кузька вместе с Нафаней до родных своих все-таки добрался. К новоселью, конечно, припозднился, но зато день рождения деда Папилы отметить успел. Погулял, со всеми свиделся, отдохнул, поплясал и попел вволю. А после этого назад, в свою деревушку отправился. Теперь его уже сам Нафаня провожал. Чтобы ничего не случилось, нигде бы Кузька не потерялся.

Вернулся домовенок домой, посмотрел на бабку Настасью, внучку Анютку, на свой родной двор и проговорил:

– Хорошо в гостях, а дома все же лучше! Больше никуда не пойду! Здесь останусь. Пусть гости сами ко мне ходят – и приветим, и приголубим, и накормим, и развеселим.

– Это ты всякий раз говоришь, когда возвращаешься. А сам без приключений не можешь! – засмеялся Нафаня.

– Ладно, – согласился Кузька, – вот поживу немного дома, порядок наведу, а там посмотрим…