Текст книги "Проклятье волшебной воды"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ухожу-ухожу, мистер Уильямс, – в тоне девушки не было ни намека на подобострастие или почтительность. – Я за образцами приходила! Счастливо оставаться, парни!

Ловко наклонилась, подхватила валявшийся у мостков узелок Джонса и устремилась к выходу. Управляющий долго смотрел ей вслед.

– Стервятница, – сплюнул зло и презрительно. – Феминистка чертова! Нацепила мужские штаны и думает, что ей все позволено!.. А вы чего встали? За работу! Две платформы придется до конца смены разгрузить, иначе вовсе за этот день ничего не получите!

            ГЛАВА 3.

Свою дочь Розу сэр Генри любил той полуслепой отцовской любовью, какой только и можно любить единственную наследницу состояния, имени и титула. Правда, к этой любви примешивалась немалая толика горечи – из шести детей, которые подарила ему леди Элинор, его драгоценная супруга, выжила только одна девочка. Все остальные, как назло, мальчики, отошли в мир иной, не прожив и полугода. Последним случился выкидыш, после которого врачи заявили, что леди Элинор больше никогда не сможет иметь детей. И пятнадцать лет, миновавшие с того рокового падения с лестницы, убедили супругов в том, что чудес не бывает.

До определенного момента сэр Генри относился к единственному ребенку с известной долей грусти и даже горечи – ему нужен был сын во что бы то ни стало! – мать, старая леди Патриция Фрамберг, даже поговаривала о разводе. Но в четырнадцать лет Роза Фрамберг неожиданно похорошела, расцвела, обнаружила живой ум и некие таланты в музицировании, живописи и составлении букетов. А в шестнадцать лет, дебютировав в своем первом сезоне, произвела настоящий фурор. Не прошло и двух месяцев, как лорд и леди Фрамберг получили шесть заявок от претендентов на руку и сердце их дочери. К концу сезона таких соискателей было уже четырнадцать, и сэр Генри взглянул на дочь другими глазами. Кроме того, Роза в беседах обнаружила живой ум, готовность учиться, и хотя порой задавала вопросы, какие юным леди задавать не положено, все же отец полюбил разговоры с дочерью. И порой укорял себя за то, что пренебрегал ее образованием прежде. Отчасти этим и объяснялась причина того, что, вопреки ожиданиям, Роза Фрамберг в неполные девятнадцать лет не вышла замуж и даже не была помолвлена в конце своего первого сезона. Сэр Генри не мог допустить мысли, что ему так скоро предстоит разлука с дочерью. Если бы не правила приличия, он бы всюду ездил только в сопровождении Розы – так ему хотелось быть рядом с ней.

Но, прекрасно отдавая себе в этом отчет, сэр Генри считал правильным скрывать свои чувства и часто бывал с дочерью строг, немного стесняясь этой привязанности. Ах, если бы у нее был родной брат! Тогда привязанность к Розе не так бросалась бы в глаза в обществе, и ее не было бы нужды скрывать. Отчасти, чтобы компенсировать это, он и согласился взять на себя заботу о воспитании беспутного племянника.

И сейчас отцовское сердце невольно дрогнуло, когда он заметил идущую навстречу девушку. Услышав, что вернулись отец и кузен, Роза проворно сбежала по ступеням парадной лестницы.

– Папенька, вы уже вернулись?

– Да, моя дорогая, – скинув пальто на руки лакею и, не глядя, сунув еще в чьи-то услужливые руки цилиндр, трость и перчатки, сэр Генри подставил дочери щеку для поцелуя.

– Я вас ждала. Здравствуйте, Джеймс.

– Кузина, – шутливо расшаркался молодой человек, – рад вас видеть.

Девушка ответила ему улыбкой.

– Ты одна дома? Где леди Элинор? – сэр Генри прошел в малую гостиную.

– Мама уехала с визитами, а я сказала, что у меня мигрень и осталась ждать вас, – дочь, как примерная девочка, встала перед креслом, в которое уселся ее отец.

– Это не слишком хороший поступок с твоей стороны, милая, – сдвинул брови тот. – Эти визиты нужны для поддержания доброго имени и нужных связей. Связи – все в нашем мире! Без рекомендаций, без связей ты ничто. Не помогут даже богатство и имя… хотя то и другое могут помочь в их установлении. Тем более, для тебя. В скором времени ты займешь достойное место в свете. И тут все эти визиты, которыми ты столь легкомысленно пренебрегаешь, могут усложнить или, наоборот, облегчить тебе жизнь!

– Но папенька, – Роза присела на подлокотник его кресла, ластясь к отцу, – все эти визиты мы уже наносили вчера, позавчера и третьего дня. А завтра у нас самих приемный день, и я выздоровею от мигрени и буду принимать гостей, как и положено! Но сегодня мне хотелось побыть с вами…Мы так редко видимся… а когда займу, по вашему мнению, свое место в свете, мы будем видеться еще реже… Даже не каждую неделю!

Лесть заставляла дрогнуть и более черствые сердца, но сегодня сэр Генри был настроен мрачно.

– Скажи сразу, кокетка, сколько фунтов ты намерена из меня вытянуть?

– Вы о чем, папенька?

– О твоих расходах на булавки, разумеется! Говори прямо, сколько стоит та безделушка, которую ты возжелала?

– Но папенька…

– Как? Ты не собираешься просить у меня денег?

– Берите, кузина, пока дают! – рассмеялся Джеймс. – Меня бы кто так уговаривал…

– Это потому, что все знают, на что ты готов их потратить! – парировал сэр Генри племяннику.

– Ну и что? Хорошие лошади никому не мешали.

– В наш век?

– Во все века и времена! Ваши хваленые паровые движители еще не скоро заменят лошадей. Они дымят, скрипят, лязгают… вы-то сами, дядюшка, не торопитесь пересаживаться из обычной кареты в механическую!

– Просто потому, что покамест не вижу достаточно удобных экипажей. Но как только в них достигнет необходимый мне уровень удобства и комфорта…

– А, – отмахнулся молодой человек с видом: «Все вы так говорите!»

Пользуясь паузой, Роза позвонила, чтобы принесли чай, бренди и легкие закуски, которые помогли бы господам скоротать время до обеда. И когда горничная принесла требуемое, сама вызвалась обслужить отца и кузена.

– Спасибо, милая, – улыбнулся сэр Генри, принимая их рук дочери чашку сдобренного бренди чая и тарелочку с канапе*.

(*Канапе – здесь разновидность бутербродов. Прим.авт.)

– А куда вы ездили, папенька? – Роза устроилась на кушетке, тоже взяла чашку. – Только не говорите, что с визитами!

– С деловыми визитами, милая. И поверь, что там для юной леди нет ничего интересного!

– А где вы были? – Роза улыбнулась той милой умильной улыбкой, которая, как она успела усвоить, способна растопить сердце любого из ее семьи.

– Роза, это была деловая поездка! Неужели ты думаешь, что мы с твоим кузеном только развлекаемся и посещаем клубы? Поверь, там не было ничего такого, что интересно юным леди!

– Ну, одной-то леди там точно было интересно, – внезапно мечтательно протянул Джеймс.

– Вот как? – девушка мигом пересела ближе к кузену. – Расскажите, Джеймс! Кто это? Я ее знаю? С кем она была? Чем она там занималась?

– Роза! – сэр Генри резко выпрямился. Как ни любил он свою дочь, но приличия есть приличия. – Немедленно прекрати. И ты, Джеймс Фицрой, тоже замолчи. Я не желаю это обсуждать.

– Эта женщина была… непотребной? – голосок девушки чуть дрогнул.

– Она просто там работала, – брякнул Джеймс прежде, чем сэр Генри поинтересовался, откуда его дочери известны такие слова.

– Где? – загорелась она.

– Прекратить! – сэр Генри стукнул ладонью по подлокотнику. – Вы забываетесь, мисс Роза! Девушке из приличного общества, светской леди, не пристало интересоваться подобными вещами и обращать внимание на неприличное поведение других людей. Если кому-то угодно позориться и выставлять себя напоказ, это их личное дело. Но вы, моя дочь, обязаны держаться от подобных мест и подобных девиц подальше, дабы не пострадала ваша репутация!

– Но папа, если я не буду знать, от чего мне надо держаться подальше, как я пойму, что такое хорошо, а что дурно? Вы с маменькой мне внушали только благие мысли, я же хочу знать, какие мысли не-благие и не-правильные!

– Все, которые не приняты в нашем доме, – сказал, как отрезал сэр Генри. – Мы с матерью пытаемся привить тебе не только хорошие манеры и дать приличное образование, достойное леди Фрамберг, но и оградить от всего пустого, порочного и…лишнего. Мы закладываем основы. Когда вы выйдете замуж, вашим развитием будет заниматься ваш супруг. Вам надлежит лишь подчиняться, ясно?

Роза сидела, как парализованная. Отец давно не говорил с нею таким тоном. Последний раз подобный разговор состоялся, когда девушка высказала сомнение в том, что именно в умении вышивать и музицировать состоит главное отличие образованной девушки от деревенской дурочки.

– Эх, кузина, – нарушил неловкую паузу Джеймс, – будь я вашим мужем… даже женихом, уж я бы взялся за ваше образование.

В его тоне Розе послышался намек, и девушка одарила молодого человека еще одной улыбкой:

– Тогда, может быть, вы мне скажете, что это было за место, и что там делала та женщина?

– Она там работала. На фабрике, – быстро сказал тот.

– На прядильной? – еще быстрее воскликнула девушка. – Она…

– Роза Фрамберг! – гаркнул сэр Генри. – Хватит, мисс Роза! Я приказываю вам прекратить. В своем любопытстве вы переходите границы! Ступайте в свою комнату и не выходите оттуда, пока я вам не разрешу… Немедленно! А с вами, сэр Джеймс Фицрой, мы побеседуем отдельно… когда милая леди изволит нас оставить наедине, – добавил он таким тоном, что Роза похолодела.

Девушка медленно встала и направилась прочь. На негнущихся ногах добралась до своей комнаты, где почти без сил упала в кресло, кусая губы. Страх наказания и гнев на отца боролись в ней. Папа никогда не смел так с нею разговаривать. С тех самых пор, как она перестала быть ребенком и стала девушкой. Что же его так испугало и разозлило?

Она просидела в своей комнате, не смея высунуть оттуда и носа, больше двух часов, пока из гостей не вернулась мама. Пробовала читать – буквы прыгали перед глазами, а смысл слов ускользал. Пыталась музицировать, но фальшивила так, что самой было противно. Хотела закончить вышивку, но нитки рвались и путались. Перебирая драгоценности, уронила на пол сережку, и пришлось звать горничную, чтобы та ее подняла.

Горничная и сообщила девушке, что ее маменька вернулась, нанеся все визиты, какие только планировала, и сейчас о чем-то беседует с сэром Генри. Это известие повергло Розу в шок. Наверняка, отец обо всем рассказал матери, и теперь они придумывают наказание для нее. Что ее ждет? Только ли домашний арест? Или суровая необходимость повсюду следовать за мамой, привязанной к ее юбке? А может быть, ее сошлют в деревню к старой тетушке Агнесс, глухой, набожной ханже, не одобряющей все и вся? Она там зачахнет с тоски!

Роза так живо представила себе мрачный дом с вечно опущенными шторами, запах пикулей и ладана, шепот читающей Псалтырь старухи и многочасовые посиделки в церкви, что заранее готова была согласиться на что угодно, лишь бы ее не отсылали из дома. И когда родители пришли к ней через некоторое время, встретила их как приговоренный к казни посланца королевы – а вдруг его жалоба удовлетворена и вместо виселицы его ждут всего-навсего галеры?

Однако отец смотрел на нее как обычно – внимательно, чуть тревожно и как-то странно, словно первый раз увидел после долгой разлуки.

– Дочь моя, – начал сэр Генри, – нам необходимо с тобой поговорить.

«Они меня отсылают», – обреченно подумала девушка и сделала все, чтобы не побледнеть.

– Я слушаю, – пролепетала она, усаживаясь на кушетку, поскольку боялась, что ноги откажутся ей служить.

– Роза, – мать подошла, присела рядом, взяла ее ладони в свои, – я сегодня все утро ездила с визитами и… у леди Мортимер… ты ведь знаешь леди Мортимер? Вы с ее Элис были вместе в пансионе… Так вот, у леди Мортимер зашел разговор о тебе. Ты слышала, что на днях приехал старший брат Элис, сэр Реджинальд Мортимер? Он много наслышан о тебе. Оказывается, Элис частенько писала о тебе в своих письмах, отзываясь в высшей степени положительно. И сейчас он мечтает познакомиться с тобой. Да, понимаю, что сезон только-только начинается и рано еще принимать решения, но сэр Реджинальд Мортимер – наследник состояния, имени и титула. И, судя по отзывам, весьма и весьма порядочный молодой человек.

– И как раз в таком возрасте, который нужен юной неопытной девушке твоих лет, – добавил сэр Генри. – Ему недавно исполнилось тридцать, он полковник и вышел в отставку ради того, чтобы вступить в права наследования и заняться, наконец, семейными делами.

– Мы хотим познакомить вас, – улыбнулась леди Элинор. – На днях он приезжает из поместья, куда отбыл по делам на несколько дней. И ради этого леди Джейн Мортимер устраивает большой прием. Мы приглашены. Ты, разумеется, тоже.

– Вы собираетесь выдать меня замуж за Реджинальда Мортимера? – пролепетала Роза.

– Пока еще не выдать, пока только познакомить… – начала мама.

– Помолвку можно совершить быстро, если сумеем договориться, и если не возникнет других кандидатур, – решительно перебил отец. – Сэр Реджинальд военный человек. Он привык командовать подчиненными. С таким супругом ты, моя милая, будешь как за каменой стеной. И он лучше нас с матерью сумеет о тебе позаботиться…

«И выбьет всю дурь из твоей хорошенькой головки!» – эти слова сэр Генри, конечно, не произнес вслух, но они прозвучали в душе Розы, как смертный приговор. Не то, чтобы она вообще не хотела замуж – она не хотела замуж так быстро и на таких условиях.

– Но… я не знаю…– еле выдавила она. – Это так неожиданно…

– Не беспокойся, дорогая, у вас будет время познакомиться, – заявил ее отец, которому в глубине души тоже не хотелось торопиться с браком, тем более, что инициатива исходила от жены, а в таких вопросах женщинам не стоит доверять. – Собственно, это все, что мы хотели сказать! Элинор? – кивнул супруге, он направился к выходу.

Женщина встала, напоследок потрепав Розу по руке.

– Мы тебя очень любим, девочка моя, – сказала она и вышла вслед за супругом.

Девушка осталась одна. Она сидела, как парализованная. Страх, гнев, тоска и отчаяние сменялись в ее душе. Да, она знала, что должна выйти замуж. Да, она знала, что отец и мать найдут для нее самого лучшего, самого подходящего жениха. Да, она знала, что обязана подчиниться их выбору – в этом состоит ее долг, как дочери. Но она не предполагала, что это случится так скоро! Она может стать невестой еще до начала нового сезона! И будет танцевать на балах исключительно со своим женихом. И вести себя подобающе. И…

Стук в дверь.

– Роза? – это был голос кузена Джеймса. Голос был какой-то виноватый. – К тебе можно?

– Да-да, – она постаралась придать своему лицу и позе ту спокойную небрежность, которая отличает каждую леди. Девушка из высшего света обязана уметь владеть собой в любых жизненных ситуациях.

Кузен проскользнул в дверь.

– Я думал, тебя заперли и посадили на хлеб и воду, как часто поступала моя маменька, если я слишком шалил… – он хихикнул. – Ну, что они тебе сказали? Леди Элинор была так взволнована…

– Меня хотят обручить с сэром Реджинальдом Мортимером! – выпалила девушка. – И вообще выдать за него замуж!

– Уф, напугала, – подмигнул кузен, как ни в чем не бывало устраиваясь в кресле. – А я-то уже себе напридумывал… Если это из-за меня, то прими извинения. Я не думал, что до этого дойдет.

Роза вспомнила, чем закончился их разговор с отцом, после которого ее отправили к себе.

– Сильно тебе досталось?

– А, ерунда, – к Джеймсу вернулось хорошее настроение. – Ну, выслушал я от дядюшки нотацию по поводу того, как должен себя вести настоящий джентльмен. Ну, покаялся… И что? Наследства он меня лишить не может, поскольку я старший сын, а у Фицроев майорат. И помолвку нашу растрогнуть тоже не в состоянии, ибо ее не было. Другой вопрос, что может отослать обратно матушке, но тогда выяснится, что как воспитатель он никуда не годится, а этого сэр Генри принять не в состоянии. Так что все ограничилось уменьшением моих карманных расходов… как будто я от матушки ничего не получаю «на булавки»! – он проказливо усмехнулся. – И еще какое-то время придется изображать раскаявшегося пай-мальчика… Но это всего на недельку-другую.

– Послушай, – поколебавшись, промолвила Роза, – а скажи, раз уж мы все равно оба наказаны, где вы были? И что это за странная женщина, которая там работала? Что это за фабрика?

– Да та самая, «Макбет Индастриз», – отмахнулся Джеймс. – Ты что, ничего о ней не слышала?

– Э-э… немного. Там производят какой-то эликсир?

– Топливо для движителей. Новое слово в паростроении. Уже проектируются новые паромобили, будут переделывать паровозы и пароходы. А в воздухоплавании вообще намечается прорыв – теперь дирижаблей станет намного больше, летать они станут чаще и вообще… Знаешь, какие слухи ходят! Новая эра! Твой Реджинальд, если он не полный болван, непременно захочет завести себе паромобиль… Это скоро станет модно.

– А ты – нет? Не хочешь паромобиля?

– Нет. Мне лошади больше нравятся. Породистые. К тому же там с этой живой водой много непонятного… – он сделал паузу, но, поощряемый неподдельным интересом в глазах кузины, продолжал. – Говорят, что там, на фабрике, люди заболевают.

– Как?

– Ну… по всякому. Вредное производство.

– А та женщина? Ты говорил, что там и женщины работают…

– Ну, какая она женщина… примерно твоих лет. В штанах ходит…

– В штанах? – изумилась Роза. – Это что, прямо как… как мужчина, да? – как ни старалась, девушка покраснела. Конечно, она слышала о существовании каких-то блумерсов, но никогда их не видела.

– Ну да. Выглядит, конечно, экстравагантно, но… знаешь, что-то в этом есть. Среди среднего класса и низших слоев в последнее время частенько попадаются такие особы. Особенно среди тех, кто вынужден работать. Я уже несколько раз таких встречал, – похвастался он.

– Как я тебе завидую! – вырвалось у Розы. – Ты мужчина, ты намного свободнее. Можешь выходить из дома и видеть… всякое… Боже, как бы я хотела…

– Быть мужчиной?

– Ну, – Роза смутилась, опустила глаза, – конечно, нет. У вас, мужчин, так много обязанностей… все эти сложные дела, в которых мы, женщины, не понимаем ничего… Но зато у вас другие развлечения. Все эти скачки, клубы…

– Злачные места… – подхватил Джеймс.

– Вы имеете столько прав, – продолжала Роза, вздыхая. – Можете ходить, где хотите и когда захотите. А мы, женщины, вынуждены сидеть дома или наносить скучные визиты. И то все время с кем-либо и никогда в одиночестве! А мне так хочется посмотреть на мир бы хоть одним глазком! Но – увы! – леди не стоит появляться там, куда ходят джентльмены.

– Что ж, если не испугаешься, это можно устроить, – подмигнул Джеймс.

От изумления Роза не смогла вымолвить ни слова.

– Но кузен, – выдавила она, как только смогла говорить, – ты ведь это не всерьез?

– Почему: Очень даже всерьез. Ты права – леди не стоит появляться там, куда ходят джентльмены, да еще и в одиночестве. Но если ты будешь не одна, да и как бы не ты сама, а… кто-то, на тебя похожий, то… почему бы и нет!

– Что? – Роза вскочила. – Это правда? И когда?

При виде ее загоревшегося лица Джеймс напустил на себя важный вид.

– Ну, не знаю, – протянул он с напускной строгостью, – эти дела так легко не устраиваются… Может, сегодня, а может, на той неделе… Мне же надо все подготовить. Ты подождешь?

– Конечно, подожду, – закивала девушка. Ей вдруг стало так легко и весело. Жизнь снова заиграла яркими красками в ожидании самого большого приключения за все восемнадцать лет.

Сигнала к окончанию смены умаявшиеся парни не услышали. Каждый успел оттащить по одной бочке прежде, чем явился мистер Уильямс и заорал на весь цех:

– Кончай работы! Гаси костры! Прибирай все до завтра!

– Ох, наконец-то! – Сэм с трудом выпрямился, упираясь кулаками в поясницу.

– Эй, ты! – тут же настиг юношу окрик. – Команда не для вас! Бочки в сторону откатить, краны проверить, патрубки завернуть…

– Но, – Сэм оглянулся на Виктора, пожал плечами.

– А, вы новенькие! Вспомнил, – управляющий обреченно махнул рукой. – Иди за мной. Гляди. Один раз показываю, завтра то же самое сам делать будешь!

Сэм и Виктор, оставив бочки, поднялись по сходням вслед за мистером Уильямсом и через его плечо внимательно наблюдали, как тот заворачивает все краны, щелкает тумблерами и закрывает задвижки, попутно комментируя свои действия:

– Котлы за ночь остывают, так что назавтра надо все начинать с начала. Фильтры извлекаются вот отсюда и выкидываются. Раньше Джонс за этим следил, бедняга. Теперь это твоя забота, – ткнул не глядя в сторону парней. – Смотреть в оба. Этот вот рычаг должен находиться либо в горизонтальном положении, либо в вертикальном, как сейчас. Поворачивать по часовой стрелке. Ясно?

– Ага…

– Фильтры в подсобке. Заменяете вот так – этот противень выдвигаете, все из него выгребаете и на тачку. Промываете и новый фильтр вставляете. Аккурат по центру. Поняли?

– Да.

– После чего все задвигаете назад и откручиваете краны, чтобы вода пошла. Поняли?

– Поняли.

– Раз так, то сейчас марш по домам, а назавтра сразу сюда. Пока поработаете вдвоем, позже может быть, напарника вам какого-нибудь из новичков подберем.

Юноши направились к выходу. Пока мистер Уильямс учил их, как обращаться с котлами, часть рабочих уже успели покинуть фабрику. В их цеху вовсе не осталось никого, кроме них самих.

Ворота, через которые они входили утром, были распахнуты не настежь, а только на одну узкую щель, в которую могли одновременно проходить двое-трое. Из-за этого на дворе все еще оставались люди.

Причина такой задержки была понятна – на воротах стояли чистильщики, досматривая каждого выходящего.

– Долго еще? – Сэм привстал на цыпочки, пытаясь высмотреть, что там происходит. – Мамка будет волноваться…

– Подождет твоя мамка, – буркнул стоявший рядом рабочий. – Никуда не денется.

– А почему досматривают? Случилось что-нибудь?

– Новенький? – рабочий покосился на Сэма. – Оно и видно. Тут такое чуть ли не каждый день. Мутантов ловят.

Юноши переглянулись. Каких еще мутантов? Одного, Джонса, уже поймали сегодня с утра. Неужели он был не один?

– А хрен его знает, – рабочий зло сплюнул. – Мутанты – они прячутся. Кому охота на Нездешние Равнины уходить?

Сэм вздрогнул, невольно схватил Виктора за руку. Именно так: «Отправлен на Нездешние Равнины!» – им сказали про Майкла.

– Т-там их… лечат? – осторожно поинтересовался он.

– А хрен его знает, – повторил рабочий и склюнул еще раз. – Одни говорят одно, другие – другое. Пока сам не попадешь – не узнаешь. Только не поймешь.

– Почему?

– Да мутанты – они ж не люди. Они… да не знаю я. Отвяжитесь!

Зло махнул рукой, стал протискиваться в первые ряды, чтобы поскорее быть досмотренным и уйти домой. Впереди возникла потасовка – первым пройти желал каждый. Спор и начавшуюся драку разрешили чистильщики, просто за руку выдернув из толпы нескольких человек.

– Эй, парни! – их с двух сторон хлопнули по плечам – Виктора по левому, Сэма по правому. Обернувшись, юноши уставились на мисс Смитсон. Она была по-прежнему в штанах и рабочей блузе, только вот волосы вместо кепки с козырьком и очками прикрывал выцветший платок, куртка была другая, кожаная, с вытертым мехом ворота и мелкими трещинками на локтях. Да и сумки тоже не наблюдалось.

– Ждете? – усмехнулась девушка. – Долго ждать придется. Айда за мной!

И зашагала куда-то вдоль стены, в сторону от ворот. Переглянувшись, приятели последовали за нею.

– Там своей очереди ждать – до ночи простоишь, – на ходу говорила мисс Смитсон. – И так почти каждый день. Поэтому те, кому ждать неохота, через ограду выбираются. Опасно, конечно, да рисковать приходится.

– А чем опасно? – заволновался Сэм. – Охрана нагрянуть может?

– Охрана – само собой. Но таким образом и мутанты могут ускользнуть. На воротах чистильщики подозрительных выявляют и наблюдают за ними, чтобы вовремя успеть остановить. Ну, когда превращение вступит в активную стадию. Это обычно быстро происходит, но не сразу.

– Откуда знаешь?

– У меня брат заболел, – дернула плечом мисс Смитсон.

– У меня тоже, – выпалил Сэм. – Майклом его звали. Майкл Петерс. Может, слыхали, мисс…

– Маргарет. Мэгги Смитсон.

– А меня Сэмом звать. А его – Виктором Чесом.

– А что, – Мэгги остановилась, повернулась и в упор уставилась на Виктора, – он сам сказать не может?

Ее круглое лицо с вздернутым носиком, конопушками по щекам и с ямочкой на подбородке оказалось так близко, что Виктор задохнулся. Ему пришлось пойти зарабатывать деньги с восьми лет и времени на то, чтобы встречаться с девушками, не оставалось. Пожалуй, единственной таковой могла считаться Джоанна Петерс, младшая сестренка Майкла и Семми Петерсов, но они были соседями, выросли вместе, и как девушку Виктор ее не воспринимал. Мэгги в этом отношении оказалась первой встречной, и он неожиданно смутился, чувствуя, что еще немного – и покраснеет.

– Он… то есть, я хотел… я просто, – забормотал он. – Задумался. Вот. Ты где работаешь?

– В лаборатории. Живую воду анализируем и изучаем ее свойства в зависимости от того, какие в нее потом добавляются примеси. И как она реагирует на внешние раздражители. Живая вода – это ведь не просто особым образом очищенная и заряженная вода. Ее обрабатывают, иногда добавляя примеси или облучая… но это нудно и скучно. Я только анализы воды провожу, а работают с нею другие.

– А кровь мутантов, она…

– А это, – девушка внезапно рассердилась, – мое личное дело. И ты в него не суйся, понял? Все, пришли!

За разговором они отошли довольно далеко от ворот, углубившись в лабиринт каких-то складов и старых построек. Свернули за угол, оказавшись в узком проходе между забором и глухой стеной одного из складов. Тут был свален кучами мусор – разбитые бочки, ветошь, невесть откуда попавшие сюда прошлогодние листья, камни, палки, гнутые ржавые железки, среди которых узнаваемыми были только проволока и лошадиные подковы. Ширина прохода была всего в три локтя, и пробираться приходилось с трудом.

Забор тут тоже был каменным. Найдя выщербленный кирпич, Мэгги отсчитала от него несколько вниз, потом в сторону и, привстав на цыпочки, потянула на себя один из слагавших стену булыжников.

– Помогайте!

Втроем они легко и быстро вынули несколько камней, проделав проход, в который пролезли один за другим. Друзья оказались в тесном проулке между домами. Судя по всему, сюда выходили задние дворы и чья-то конюшня. Нырнув в щель, Мэгги повозилась, подтаскивая камни так, что снаружи мало, что можно было рассмотреть.

– Завтра утром буду возвращаться и на место поставлю, – сказала она. – Тут место глухое, почти не бывает никого.

– Ты здесь часто ходишь? – Виктор осмотрел кладку. Если не знать, что камни не закреплены раствором, ничего не заметишь.

– Я? Часто. И не только я. Все, кому с чистильщиками встречаться неохота, здесь лазают.

– И мутанты?

– Бывает, что и мутанты. Превращение ведь не сразу начинается. Какое-то время заболевший просто человек. Только чувствует себя странно – вроде как простудился или устал. Изменения начинаются потом. Сначала – внутри. У кого-то резь в животе днями не проходит, кто-то задыхается на ходу. Только потом снаружи. А чистильщики это заранее чувствуют и хватают всех подозрительных. Бывают, что и ошибаются, да. Только кто ж проверять-то будет…

– Проверяла?

– Я? – фыркнула девушка, но тут же сникла. – И моего брата никто проверять не стал. Забрали – и все.

Юноши переглянулись, пораженные приоткрывшейся им тайной.

Мэгги не стала дожидаться, пока они заговорят. Она тряхнула выбившейся из-под косынки косой и уверенно зашагала по проходу до поворота, где махнула рукой:

– Ну, бывайте. Вам налево, мне направо.

И зашагала прочь, не дожидаясь ответных слов от юношей.

            ГЛАВА 4.

Прошло несколько дней, и Роза уже успела увериться, что Джеймс все забыл. Кузен вел себя так, словно между ними не существовало негласного договора. Каждый день он ездил куда-то – либо один, зачастую возвращаясь очень поздно, либо с сэром Генри. Куда отправлялся отец – все в доме знали. Лорд Фрамберг жил не только на доходы от поместья, но и, вопреки традициям своего сословия, не гнушался тем, что в высшем обществе презрительно называли дополнительным заработком. С одной стороны, служить короне было почетно, но с другой стороны, если ты не заседаешь в парламенте, принимая законы, или не воюешь за империю, то уж лучше больше ничем не заниматься. Только это и считалось достойным для представителей высшего света. Заботы о поместье, охота, управление страной и война – вот все, чем должен интересоваться истинный саксонский лорд.

Лорд Фрамберг в этом отношении несколько отличался от остальных. Шерсть с его предприятий большими партиями расходилась не только по Британскому острову, но и далеко за его пределами. В обмен на нее из Вест-Индии везли хлопок, табак, сахарный тростник и прочую мелочь. Все это либо продавалось, либо перерабатывалось. Дел было много, работа требовала внимания, и сэр Генри редко, когда проводил дома весь день. Вечерами он отправлялся либо в клуб, либо на званый ужин. В такие дни его сопровождали супруга и дочь. Днем же леди Элинор писала письма, наносила визиты, посещала модисток и портних, готовясь к началу нового сезона. Роза была вынуждена помогать матери – как-никак, это ее второй сезон, ей придется конкурировать с дебютантками, а также, что еще важнее, с теми, кто в прошлые годы потерпел неудачу на матримониальном фронте и готов ради выгодного брака пуститься во все тяжкие.

С одной стороны, девушке нравилось перебирать образцы тканей, рассматривать альбомы с модными фасонами и часами бродить по магазинам. Но с другой стороны она не видела во всем этом особого смысла. Зачем покупать ей горы нового белья, зачем заказывать шесть шляпок самых причудливых фасонов и целых ворох платьев, если она почти помолвлена?

– Официально – нет, – говорила леди Элинор в ответ на робкие возражения дочери. – На первый бал сезона вы, моя милая, отправитесь как все. Мы с сэром Генри решили, что именно там вас и представят сэру Реджинальду.

– А сам сэр Реджинальд знает? – поинтересовалась девушка.

– Да, – заявила мать с такой уверенностью, что дочь почувствовала неладное. Неужели ее помолвка под угрозой? Нет, лорд Мортимер не был пределом ее мечтаний и героев сладких грез, как пишут в романах. Но знать, что тебя могут отвергнуть – это для любой женщины самое тяжкое оскорбление.

– Ну, во всяком случае, он прекрасно осведомлен о твоем существовании, о том, что ты – богатая наследница и о том, что его земли граничат с нашими.

– Даже так?

– Сэру Генри удалось кое-что купить этой зимой, – уклончиво ответила леди Элинор. – И наши новые угодья расположены весьма удачно для того, чтобы их можно было объединить с землями Мортимеров.

Час от часу не легче! Выходит, подготовка велась уже давно, просто Розе сообщили обо всем в самый последний момент, когда отступать было поздно.