Текст книги "Выстрел из бумажного пистолета"

Автор книги: Галина Полынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава тридцать четвертая

Артур принес катушку скотча и ножницы. Сначала он заклеил рот обезумевшей от ужаса Таиске, затем принялся за меня. Только он поднес к моему лицу свою гадостную лапу, я изловчилась и впилась ему зубами в палец. За это на меня обрушился град затрещин и пощечин. В голове загудело, как в колоколе. Пока я моргала глазами, пытаясь придти в себя, эта сволочь залепила мне рот и принялась выворачивать руки за спину. Обмотав мои запястья липкой лентой, он оставил меня лежать на полу, и занялся Тайкой. Подруга отбивалась, как дикая лошадь, но Артур с Константином быстро ее заломали и так же связали за спиной руки.

– Чертовы сучки, – Ольга перевела дух и глотнула виски. – Тащите их в подсобку, а я открою подвал.

Она скрылась из поля зрения, а братики принялись решать, стоит нам связывать ноги или нет.

– Да куда они из подвала-то денутся, – отмахнулся Артур, – хватит и этого. Давайте, вставайте.

Пинками нас заставили подняться на ноги и помогли проследовать в нужном направлении.

Нас завели в небольшое помещение, оборудованное под кладовую со стеллажами, уставленными различными банками, ящиками, коробками и еще бог знает чем. В углу располагался подвал. Его крышка была гостеприимно поднята.

– Давайте их туда, – раскомандовалась гадина именинница, – сверху на всякий случай поставим эти коробки.

Она кивнула на пару деревянных ящиков с банками краски. Видать осталось после ремонта… Господи, да о чем же я думаю? Не успела я хорошенько поразмыслить над этим вопросом, как меня столкнули вниз. До дна было, наверное, метра полтора-два, но когда падаешь со связанными за спиной руками очень проблематично приземлиться так, чтобы не свернуть себе шею. К тому же еще пол оказался забетонированным… Пребольно ударившись головой и всем остальным организмом, я постаралась поскорее откатиться в сторону, чтобы сверху меня не добила Тая. Через мгновение подруга совершила посадку в опасной близости от меня. Она лишь совсем немного ударила меня затылком по зубам, совсем чуть-чуть. В сущности зубы – это мелочь, в случае чего, их можно вставить…

На головы нам полетели наши сумки, крышка с грохотом опустилась, тут же послышался характерный для передвижения ящиков звук. И воцарилась тишина. Нас связали и фактически замуровали. Поели шашлычков, едрен батон. Раздался тихий щелчок, это в диктофоне закончилась пленка, и он отрубился. Тая о чем-то скорбно замычала и задвигалась, завозилась в кромешной темноте. Опасаясь, что сейчас мне в лицо прилетит ее нога или голова, я попыталась отползти в сторонку, насколько это, конечно, было возможно со связанными руками. Пока глаза привыкали к темноте, я попробовала подвигать руками, пошевелить пальцами, но это плохо получалось. А Тайка все мычала и мычала, видать хотела сообщить какую-то важную информацию, хотя чего она могла знать, что было неизвестно мне? Вроде бы и так все было предельно ясно. Очень неожиданно захотелось жить, и это большое, сильное чувство стало приподнимать меня с пола. Худо-бедно я смогла подняться и сесть. Как глаза не привыкали к темноте, все равно ничего не было видно, и я стала двигаться на ощупь, пытаясь нащупать в этом бетонном мешке хоть что-нибудь, способное помочь освободиться. А Тая все мычала, как обезумевшая корова, решившая научиться разговаривать на человеческом языке. Я пару раз ей сердито мыкнула в ответ, надеясь, что она поймет меня правильно и заткнется. И так на душе тяжело, еще это тут в темноте разоряется.

Передвигаясь на ягодичных мышцах, я потихоньку обследовала окрестности и неожиданно, мои уже начавшие неметь пальцы, наткнулись на какой-то небольшой штырек, торчащий из пола. Я так сильно обрадовалась, что едва не повалилась на бок. Пододвинувшись к нему поближе, я просунула штырек под скотч и попыталась разорвать путы нечеловеческим усилием воли. Не тут-то было, чуть руки себе не выломала вместе с плечевыми суставами. Завывая от боли и злости, я принялась дергаться, то так, то сяк стараясь раздраконить скотч об штырек. Видеть чем я занимаюсь Тайка не могла, но по звукам она должно быть поняла, что я затеяла в этом подвале что-то страшное, возможно даже беспощадное и благоразумно замолчала. Вдруг отчего-то стало легче дышать, и я почувствовала себя гораздо свободнее. Я притихла, осмысляя этот факт, и до меня дошло, что от моей страшной старой рубахи отлетели пуговицы, ко всему вдобавок, идиот Артур намотал липкую ленту на рукава и теперь, плотно зацепившись за штырь, я со всем усердием, на которое только была способна, вылезала из своей рубашки. Какие скрытые резервы высвобождает в человеке жажда жизни, это никакими словами не передать. Я корячилась так, что никакому Коперфильду и с бодуна не присниться, но я все-таки сделала это! Освободившись от рубашечно-скотчевого плена, я издала надрывный стон счастья и кое-как распрямила многострадальные руки. «Да здравствует жесткая эпиляция», – подумала я и решительным движением сорвала с лица кусок липкой ленты.

– Ай-яй! У-у-у-у!

Перед глазами засверкал салют, но мне некогда было наслаждаться фейерверками, еще нужно было освободить подругу.

– Таечка, дружочек, где ты тут?

Я шарила в потемках, передвигаясь на карачках. Где-то совсем рядом раздалось скорбное мычание, и я двинулась на звук. А вот Тайкины запястья оказались замотаны скотчем на славу, прямо по голой коже. Но тут уже, как говориться, не до розовых соплей, и я принялась отдирать эту гадость изо всех сил. Подруга все мычала и мычала, меня прямо это раздражать уже начало. Потом дошло, что рот у нее до сих пор еще заклеенный.

– Извини, дорогая, сейчас все поправлю.

И я произвела ей такую же мощную эпиляцию. Она тут же заорала, засквернословила, изрыгая проклятия.

– Тише ты, тише! – испуганно забормотала я. – Еще услышат, не дай бог!

– О, как больно! У меня, наверное, все губы оторвались к чертям собачим!

– Сиди спокойно, не ерзай, я пытаюсь тебя освободить.

Она замерла, сопя и вздыхая, а я тем временем терзала скотч.

– Слушай, а как тебе удалось освободиться?

– Из рубашки вылезла.

– Как так? – удивилась подруга.

– Сама поражаюсь. Неизученные возможности организма. Готово!

Я отбросила в сторону обрывки ленты, и поползла обратно к спасительному штырьку, возле которого осталась моя рубашка. Пребывать в подвале в полуголом виде с болтающимся на пузе диктофоном, удовольствием являлось весьма сомнительным. Выпутав рукава из скотча, я оделась и обнаружила, что пуговиц осталось крайне мало и те держались на одном не очень честном слове. Завязав рубашку на животе, я поползла обратно к Тае.

– Как ты, дружок?

Она ответила, как на духу, коротко и емко.

– Эти твари тебе ничего не сломали?

– Да вроде нет, – она завозилась, ощупывая себя. – Ребра, кажется, целы, а вот лицо раскрасивое сильно болит.

– У меня тоже. Ничего, синяки это еще не самое страшное, главное теперь выбраться отсюда.

– Сена, честно тебе признаться, я даже представить себе не могу, как мы это сделаем.

– А ты хочешь, чтобы нас тут раствором залили? – изумилась я.

– Ну, радости, наверное, будет мало, – вздохнула она, – но только как мы выберемся?

– Полдела уже сделано.

Я приподнялась, уперлась ладонями в шершавую деревянную крышку и поднатужилась. Нет, этот путь был наглухо отрезан…

– Давай вместе попробуем, – предложила Тая.

– Даже вместе не откроем, сверху стоял эти ящики с краской. Давай повнимательнее изучим сам подвал.

– Зачем? Подкоп будем делать? Узники замка Иф, хреновы!

– Не ругайся, мон шери, помогай мне лучше обследовать этот паршивый подвал.

Глаза мои наконец-то адаптировались к потемкам, и я уже стала различать смутные очертания светло-серых стен. В высоту подвал был около двух метров, в длину метра три, а вот, сколько в ширину, это еще предстояло выяснить.

– Тут какие-то ящички, – раздался Тайкин голос, – и коробка с пустыми банками. Еще всякая дрянь… Сена, похоже, тут какая-то заслонка!

– Какая еще заслонка? – я заторопилась к подруге.

– Погляди зажигалку у себя в сумке.

– В сумке точно нет.

– Тогда поищи по карманам! У тебя же сто пятьдесят карманов!

Дельная мысль, как она мне сразу в голову не пришла? В карманах у меня оказалась не только зажигалка, но и тоненькая пачка ментолового «Вога». Чиркнув пару раз, я осветила маленьким огоньком небольшой склад какого-то дачного барахла и прочную на вид металлическую дверку-заслонку со щеколдой и навесным замочком.

– Что это еще такое? – Тая схватилась за замочек и попыталась его сорвать. – Куда ведет эта дверца?

Я не знала, но узнать страх, как хотелось. При свете зажигалки, Тайка принялась искать в подвальном хламе хоть что-нибудь, годящееся на роль примитивного орудия. Отыскался большой старый молоток с треснувшей ручкой, увесистый, на совесть сработанный.

– Так, Сена, отойди, сейчас я буду корежить эту дверцу.

– Давай, – я с опаской посторонилась, – только постарайся потише, вдруг…

– Да никто нас тут не услышит, эти гаденыши наверняка вовсю празднуют, шашлычками свои брюшки набивают!

В ее голосе прозвучал весь яд, вся классовая ненависть голодного гражданина по отношению к своим безобразно сытым тюремщикам.

Пока подруга ожесточенно ломала щеколду, я боролась с приступами клаустрофобии. К тому же в голову полезли всякие нехорошие мысли про похороненных заживо, крысы стали мерещиться, пауки, всякие там членистоногие…

– Тая, давай я тебе помогу! – взвыла я, вскакивая с места. – Надо хоть чем-то заняться!

– Не надо, – с натугой произнесла она, окончательно выламывая дверцу. – Посвети, чего там такое?

Я подобралась поближе и чиркнула зажигалкой. Дрожащий огонек осветил какие-то казематы, заваленные песком, щебнем и прочим строительным мусором.

– Похоже, подвал идет под всем домом, – сделала вывод Тая, вглядываясь вдаль. – Полезли, посмотрим?

Я кивнула и взяла в зубы ремень сумки с драгоценным диктофоном внутри. Тая последовала моему примеру, и мы полезли вперед.

– Стой, – процедила подруга, жуя ремешок сумки, – надо дверку аккуратно прикрыть, а то вдруг жених захочет меня проведать. Пускай думает, куда это мы делись из наглухо замурованного подвала.

– Давай.

Я светила ей зажигалкой, а Тая ловко пристраивала дверцу на место. Конечно, видно будет, что щеколда сорвана, ящики отодвинуты, но это же надо еще рассмотреть надобно.

– Все. Вперед и с песней.

Обдираясь о щебень и наставляя синяков о куски кирпичей, мы потихоньку продвигались, ползли под фундаментом дома, отплевываясь от песка. Здесь, кстати, говоря, оказалось гораздо светлее и воздух был не таким спертым, как в предыдущем подвальчике.

– Чувствуешь? – замерла Таиска.

– Что? – затаила я дыхание.

– Сквознячок-с… Ну-ка, дай сюда зажигалку.

Она пощелкала колесиком, и подняла огонек повыше.

– Если есть движение воздуха, значит, он должен откуда-то поступать, из некого отверстия, правильно?

– Откуда тут могут быть отверстия?

– Вентиляция! – осенило мою гениальную подругу. – Подвальная вентиляция! Вот для чего та дверка, ее открывают, чтобы проветривать погреб!

Я необыкновенно воодушевилась, хотя и слабо себе представляла, что такое подвальная вентиляция. Если хорошенько пораскинуть мозгами, то вентиляция это дырка, а любая дырка это потенциальный путь к свободе!

Глава тридцать пятая

Оживляя подвальную атмосферу ароматом французских духов, моя Таисия бодро ползла вперед, покуда не уперлась в противоположную стену дома.

– Так, а теперь идем по периметру, – заявила она, – ищем вентиляцию.

И мы двинулись по периметру. Интересно, что Тая ни разу не вспомнила ни о крысах, ни о тараканах – вообще ни о ком и ни о чем таком побочном, вот что значит целеустремленный человек.

– Эврика! – послышался тихий радостный вскрик. – Сена, вентиляция!

– Да ты что!

Я усиленно заработала руками и ногами, спеша к подруге. Вентиляционное отверстие оказалось примерно сантиметров тридцать в высоту и чуть меньше в длину, и с уличной стороны прикрыто оно было решеточкой. Насколько позволял угол обзора, мы находились у торца дома. До наших ноздрей долетал дразнящий шашлычный аромат, до ушей доносилась музыка – народ гулял и веселился. Пока я печалилась о людском вероломстве, Тая сосредоточенно ощупывала вентиляцию.

– Решетка – дрянь, – бормотала она себе под нос, – кирпичом вышибу, а вот как расширить дырку… Сена, как расширить дырку?

– Долбить надо, – со знанием дела сообщила я. – Наверное. А как иначе?

– Долбить? – Тайка призадумалась. – Да, ты права. А чем?

Перед глазами у меня возник сияющий образ молотка.

– Можно молотком попробовать, если дом молдаване строили, то мы себе судоходные ворота расковыряем.

– Точно. Давай зажигалку, я пошла.

– Куда?

– Туда. Назад, за молотком.

– Не ходи, – я почему-то нешуточно испугалась за жизнь своей единственной подруги. – А вдруг тебя застукают?

– Теряем время! Гони зажигалку!

Выхватив у меня из рук пластмассовый цилиндрик, она скрылась в подвальных сумерках, шурша по песку, как скорпион. А я притаилась у окна, ловя ноздрями свежий воздух. Вдруг совсем рядом с моей головой раздались шаги, затем голос Артура произнес:

– Кость, а может, не надо?

– А что ты предлагаешь? – кашлянул Костя. – Если мы их выпустим – все погибло, мы все окажемся за решеткой.

Я вынула из сумки диктофон, перевернула кассету, нажала на запись и поднесла его к самой решетке.

– Как только дед окончательно составит завещание…

– А если он составит его не в нашу пользу? – нервно хмыкнул Артур. – Вдруг ему снова захочется поучить нас жизни? Черт возьми, отец так за всю жизнь и не смог из-под него выбраться и отвоевать деньги! А теперь, когда старый пердун в любой момент может склеить ласты, мы должны все трястись и гадать, куда он захочет расшвырять весь капитал!

– А тебе трудно было жениться на этой чертовой Аиде? Что поделать, если старик уверен: до двадцати пяти не женился, все – голубой. Облагодетельствовал бы сироту, а когда дед бы умер, выкинули б назад, где взяли.

– Да ее легче было убить, чем заставить выйти за меня замуж! Она вбила себе в башку, что я не от большой любви зову ее под венец, что за этим что-то кроется! Как я ее ненавидел, ты бы только знал! Певица, блин! До, ре, ми, фа, соль, ля, си!

– А ты не мог сыграть, как следует? Может, и не пришлось бы ее топить.

– Я сделал все, что мог, ей же надо было все усложнять до невозможности! Так хорошо все придумали, статьи газетные – вообще идея гениальная, и вдруг эти сучки как гром среди ясного неба!

– И ты еще сомневаешься в том, что их придется убирать. А куда их девать-то, сам подумай? Хочешь, чтобы в двух шагах от наследства все открылось? Да дед нас сам в СИЗО отправит, из гроба встанет и благословит.

– А вдруг их найдут?

– Да никто их тут не найдет, поверь мне. Исчезли и все, шито-крыто. А ты себе быстренько подыщешь какую-нибудь лохушку и представишь деду как невесту, пусть успокоится. Главное, побыстрее, некогда уже с цветочками-конфетками рассюсюкивать.

– Черт, а как ведь все хорошо складывалось, – тяжело вздохнул Артур, – и Ольга твоя как раз по профессии администратор, взялась продюссировать эту стерву, дед просто счастлив был! Окружили девочку заботой по всем статьям, залюбили, можно сказать, до смерти, чисто и аккуратно, и вдруг на тебе – детективы! Откуда они только взялись, идиотки несчастные! Дай-ка прикурить.

Послышался щелчок зажигалки.

– Так, – продолжил Артур, – что мы делаем сегодня?

– Ничего, уезжаем со всеми вместе, родители ни о чем не должны знать, а завтра вернемся сюда с раствором и кому какое дело, что мы тут хотим сделать у себя на даче. Зальем, забетонируем, сверху ковриком накроем. И все, баста. Пойдем к гостям, и улыбайся. Слышишь? Улыбайся!

– Черт бы побрал этих гостей, говорили же, что хотим посидеть своей семьей, так нет же, мать приперла зачем-то с собой этих теток!

Они ушли, и я выключила диктофон. Минут через пять из темноты вынырнула Тайка.

– Успешно?

– Да, все пучком, – из-за пояса штанов у нее выглядывало орудие для расширения пространства. – У тебя тут все тихо?

– Как в гробу, – кивнула я. – Только что подслушала разговор Кости и Артура, они все-таки на самом деле собираются нас замуровывать, но к счастью, не сегодня, они уедут вместе со всеми гостями и вернутся только завтра. И не боятся нас оставлять в подвале без присмотра, хотя, они могут и не знать, что подвал тянется под всем домом и из погреба можно попасть сюда.

– Конечно, – отдуваясь, Тайка плюхнулась на пол, – зачем золотой молодежи вникать в какие-то подвальные тонкости. Значит, дождемся покуда они свалят и потом уж разворотим фундамент.

– Не представляю, как мы его будем разворачивать одним-то молотком, – честно призналась я.

– Молотком, Сена, вообще много чего можно сделать.

Я не стала спорить.

Мы уселись плечом к плечу и принялись копить силы для дальнейшего штурма крепости.

– Зря сидим, – сказала вдруг Тая, – пока еще на улице более-менее светло и нам сюда хоть сколько-то света попадает, надо бы полазить в окрестностях, вдруг найдем чего-нибудь полезное.

– Например?

– Инструмент какой-нибудь или что-то что можно под этот инструмент приспособить. Давай, Сена, вставай, вставай, нечего сидеть, мы уже не на именинах!

– Смотри, я прямо вот сюда, под вентиляцию кладу сумки с аппаратурой, не раздави.

– Постараюсь.

Изредка подсвечивая себе зажигалкой, мы принялись обследовать подвал. Никаких особых сокровищ я отыскать и не мечтала, как вдруг наткнулась на довольно увесистый кусок арматуры, железный прут являлся близким родственником спасительного колышка из первого подвала. Обрадованная, я понесла трофей к вентиляции. Тае повезло гораздо меньше, она нашла только гнутый мастерок, перепачканный засохшим раствором и больше ничего.

Когда на улице начало смеркаться, мы услыхали звук отъезжающих машин, развеселая компания убиралась восвояси. Мы мигом стряхнули с себя тупое оцепенение, образовавшееся от долгого сидения в малоудобных позах, и прильнули к зарешеченной дырке.

– Как бы соседи не услышали наши каменоломные работы, – Тайка озабоченно ощупывала решетку.

– Не должны, дом на отшибе стоит, да и прилегающая земельная территория здоровенная. Ну, что, приступим?

Подруга кивнула, и мы приступили. С решеткой справились в два счета, она и впрямь была никудышней, так, видимость одна. Затем, орудуя молотком и арматурой, принялись вносить поправки в интерьер. Ломать, как известно, не строить, и минут за сорок мы раздолбали вполне приличную дыру. Дом и вправду только с виду казался роскошным, да прочным, а на самом деле держался на соплях.

– Пролезем? – я высунула голову и посмотрела по сторонам.

– Если башка прошла, значит и задница пролезет, – с уверенностью ответила подруга. – Давай, полезай первой.

Первым делом я выставила на асфальтированную дорожку сумки, следом протиснулась сама. Шла я хоть и туго, зато не застряла, а вот Тайку заклинило аккуратно на пятой точке.

– Вот черт побери! – билась она, пытаясь выбраться из дыры. – Сена, я застряла!

– Вижу, – я жалась к стене, надеясь, что в сгущающихся сумерках нас никто не заметит. – Бога ради, только не ори, я сейчас попробую расширить дыру.

– Чем? Инструментарий остался там, в подвале.

– А что же делать?

– Вылезать, что делать, говорила тебе, худей, худей, так нет же!

– Сена, давай ты не будешь сейчас читать мне морали, – огрызнулась подруга. – Давай руку и тяни меня!

Сказано-сделано. Я взяла ее за обе руки и потащила на себя. Раздался треск материи.

– Мои штаны!

– Черт с ними, со штанами, – сопела я от напряжения, – главное, задницу не оторвать. Выдохни воздух и не дыши!

Тайка добросовестно стала делать дыхательные упражнения, но они помогли как мертвому припарка. Вскоре я выбилась из сил и отпустила ее руки.

– Что же делать? Ты не пролезаешь.

– Сама вижу, – подруга уныло торчала из фундамента дачи. – Я в шоке, неужели я такая толстая?

– У тебя просто кости широкие, – принялась я успокаивать не на шутку расстроенную Тайку. – Ты можешь вернуться обратно и расширить дыру?

– Попробую.

Кряхтя от натуги, она провалилась обратно в подвал. И тут я увидела охранника. Дядя в камуфляже медленно шел по дороге вдоль домов.

– Сиди там, – предупредила я Тайку, – охрана!

Она мгновенно скрылась из вида, а я рухнула в заросли цветущего кустарника и затаилась. К счастью почти совсем стемнело, но, как на зло, в небе висела громадная оранжевая луна и освещала округу не хуже прожектора. Фонарей в этом дачном поселке не было, каждый хозяин сам облагораживал осветительными приборами свой участок. На данный момент освещались всего два дома, и те были довольно далеко от нашего.

Охранник совершил обход и неторопливо пошел в обратном направлении. Как только он скрылся из вида, я вылезла из клумбы и бросилась к развороченной вентиляции. Упав на колени, я заглянула в дыру.

– Тая, ты где?

– Здесь я, – появились ее большие испуганные глаза. – Ушел?

– Ага. Знаешь что, ты давай мне арматурину, я буду с этой стороны кирпичи расшатывать, а ты будешь с той стороны их колоть.

Она кивнула, скрылась на миг из вида и снова возникла с железным прутом в руках

– Держи.

Поминутно озираясь, чтобы не пропустить появления охранника, если вдруг он захочет еще раз прогуляться в нашу сторону, я принялась долбить арматуриной край пролома, всячески стараясь его расширить. С двух сторон дела у нас пошли на лад почти что сразу, и вскоре подруга предприняла еще одну попытку высадиться на землю обетованную. И на этот раз у нее все получилось.

– Чуть туфлю не потеряла, – посетовала она, выбираясь на волю. – Штаны я все-таки порвала!

На попе у нее висели лоскуты, открывающие миру белые трусы в красный горошек.

– А ты блузку выпусти, она как раз прикроет.

Тайка так и сделала.

– Посмотри, не видно?

– Не видно. Все, дорогая моя, пошли отсюда, а то мы что-то сильно задержались на этой веселой вечеринке.