Текст книги "Анаис"

Автор книги: Галина Полынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Галина Полынская
Анаис

Мы никогда не живем, мы лишь

надеемся, что будем жить.

(Вольтер)

Посвящается не тем,

кого я считала своими друзьями,

а тем, кто в действительности

оказались ими.

Явление первое: Синее

…и планета уничтожила сама себя. Она взорвалась, разлетелась мириадами горящих обломков, несущих смерть и освобождение от гнева. Вселенная замерла, окутанная дымом, засыпанная лохмотьями осыпающегося пепла, зачарованная огнем и тлением, задавленная вырвавшимся отчаянием и болью.

В своей агонии планета все еще пыталась понять, откуда же пришли и кем были те Двое, уничтожившие ее саму и весь ее народ?

Когда планета взорвалась, Первый опечалился, ведь он уже считал ее своей. Каменные слезы застыли на его лице, склонил он голову, увенчанную драгоценным шлемом, и повелел сотворение новой планеты.

Когда родилась новая планета, он дал ей спутники, чтобы вместе они делили гнев войны, и назвал их именами братьев своих – Фобос и Деймос.

Второй же пообещал, что превратит эту планету в величайшую Империю и равной ей не будет.

Первогозвали Марс и он был Богом, а Второй еще не придумал себе имени. Стоя на пустыне новорожденного мира, смотрел он голубыми глазами в пустое беззвездное небо, словно видел там одному ему известные картины. И все это случилось до того, как родилась Система, названная «Солнечной».

* * *

На Дворцовый Космодром почти одновременно опустились два корабля: один с эмблемами Меркурия, другой – Урана. Как только двигатели остыли, на гладкие плиты посадочных площадок вышли пассажиры: низкорослый, коренастый, черноволосый представитель Меркурия и высокий, сухопарый, если не сказать – костлявый, уранец. «Жалкое зрелище!» – одновременно подумали они друг о друге, но, тем не менее, учтиво раскланялись в приветствии. Не торопясь, гости направились к единственному автомобилю, стоявшему прямо на посадочной площадке. Рядом с ним, заложив руки за спину, стоял высокий молодой человек. Несмотря на сильнейшее полуденное пекло, он был в строгом, наглухо застегнутом черном костюме и без солнцезащитных очков, что выдавало в нем коренного марсианина, чьи глаза с рождения привыкли к дикому солнцу Марса. Молодой человек терпеливо дождался, пока гости подойдут к машине, приветливо улыбнулся и открыл дверцу, приглашая в салон, где царил приятный полумрак.

– Уф! – уранец с наслаждением вытянул свои длинные ноги и расстегнул ворот рубашки. – Ну и пекло! Можно заживо зажариться!

– Это точно, – меркурианин с досадой посмотрел на свое одеяние.

Из-за отсутствия застежек, его рубашка напоминала короткий халат, застегнутый на спине.

– Разрешите представиться, мое имя Паргусс-второй, я член совета военных путей сообщения Меркурия.

– А я – Амес Гун, глава Ордена Свободы Урана.

– О! – кивнул Паргусс-второй и чему-то улыбнулся.

Послышался тихий шелест, перед гостями возник инкрустированный поднос, уставленный бокалами с различными напитками.

– А вы раньше на Марсе бывали? – Паргусс взял высокий изумрудный бокал и, понюхав содержимое, сделал небольшой глоток.

– Нет, не доводилось, бывал только на Деймосе, сами знаете, как трудно попасть в Империю без специального приглашения. А вы?

– Бывал, – довольно усмехнулся Паргусс, – но, к сожалению, не встречался с Повелителем, не заходил во Дворец. Я провел здесь некоторое время на одном из собраний, и многое узнал о Марсе.

– Что, например? – Амес Гун отвел взгляд от проносившихся мимо пейзажей, разворачиваясь к Паргуссу.

– О, Марс очень противоречивая планета, его можно изучать до бесконечности. Богаче Марса, наверное, не найти во всей Системе. Как и на большинстве планет, здесь нет городов, он не дробится на страны, Марс – цельное государство. Правда, здесь своеобразный климат, он тяжеловат для приезжих, но коренные жители чувствуют себя превосходно. Такое ощущение, что сама планета не любит чужаков и избавляется от них всеми возможными способами, отдавая все свои силы марсианам.

– Ну-у-у, – разочарованно прогудел Амес Гун, – вы бы мне еще путеводители процитировали. А я вот слышал, что Владыка контролирует своей энергией всё, вплоть до движения машин на дорогах и в курсе любых мелочей, которые происходят на Марсе и его спутниках, так ли это?

– Не знаю, вроде бы да, о нем много всякого говорят.

– Я видел его на портретах, – задумчиво произнес Амес Гун. – Он производит неоднозначное впечатление.

– Пожалуй, да, – согласился Паргусс. – Говорят, он велик…

– Да и еще говорят, что он величайшеечудовище, что настроение у него меняется за доли секунды, и никогда не знаешь, что он сотворит. Вот так.

– Хочу заметить, что благодаря ему, за всю свою историю Солнечная ни с кем никогда не воевала.

– Вы считаете это его заслугой?

– А чьей же еще?

– А Организация Спец. Штата?

– А кем, по-вашему, она была создана?

– Хм-м-м, – Амес Гун, – аккуратно устроил ногу на ногу. – А вы когда-нибудь видели Главу Спец. Штата?

– Офицера Алмона? Нет, не довелось, он не публичная персона.

Миновав границы Дворцовых Секторов, машина въехала на территорию, Дворца. Многоцветие красивейших пейзажей немедленно приковали к себе восхищенные взоры гостей. Лишь только очень внимательный взгляд мог заметить в воздухе желтоватые искры энергетической защиты – больше ничто не указывало на то, что воздух вокруг Дворца наполнен быстрой смертью.

Машина остановилась и, выждав положенное время, въехала в открывшийся невидимый коридор меж защитами, приближаясь к высоченным литым воротам, сквозь рисунок коих виднелась зелень деревьев. Ворота распахнулись, и пришельцы очутились в Дворцовом Парке.

– Какая красота! – восторженно воскликнул Амес Гун. – Невероятно!

Центральная дорога, ведущая к Дворцу, лежала напрямик через Парк, открывая взорам необыкновенный ансамбль безупречных деревьев, цветников, беседок и фонтанов.

– Это и есть знаменитый Дворцовый Парк? – с восторгом произнес Амес Гун. – Какой огромный! Конца и края не видно!

– Да уж, – согласился Паргусс, – с размахом, с размахом…

– А еще я слышал, что где-то здесь есть какие-то совершенно потрясающие фонтаны, просто город фонтанов, ну просто храм воды!

– Понятия не имею, – пожал плечами Паргусс, – здесь, наверное, много чего есть.

– О, смотрите!

Они проезжали мимо хрустального фонтана в виде цветущей ветки дерева, лежащей прямо на траве. Из середины тончайших, искусно вырезанных цветов, били прозрачные струи воды.

– Это что, озерный хрусталь Венеры? – присмотрелся Амес Гун. – Поглядите, это он?

– Не знаю.

– Ну да, это точно он! Я не могу ошибиться, это озерный хрусталь Венеры! Глазам своим не верю! Он же безумно дорогой! Нет, ему вообще нет цены, а он лежит здесь просто так, на траве! Удивительно, вы не находите?

– Я не знаю, – сдержанно ответил Паргусс, – я в этом совершенно не разбираюсь.

– Нет, вы только посмотрите, какие чудные беседки образуют эти цветы и кустарники! – не унимался Амес Гун. – Чего здесь не хватает, так это прекрасных дев!

– Уж кого-кого, а дев здесь, наверняка, предостаточно, – усмехнулся Паргусс.

Завороженные красотою сияющего летнего Парка, они не заметили, как автомобиль замедлил ход и вскоре остановился. Двери открыл все тот же молодой человек. Пришельцы выбрались из машины и остолбенели.

– Значит, это и есть Дворец… – медленно произнес Амес Гун. – Потрясающее зрелище, даже и не подозревал, что можно создать такое огромное сооружение. Как вы думаете, что это за архитектурный стиль?

– Понятия не имею! – плохо сдерживаясь, прошипел Паргусс. – Я в этом не разбираюсь!

– На что же это похоже? – не слушал его Амес Гун. – У него будто собственный стиль, своя архитектура, вы не находите? Погодите, а какого он цвета? Что это за цвет?

– Не знаю.

– То есть, как не знаете? Вы и в цветах тоже не разбираетесь?

Паргусс хотел, было, ответить какой-нибудь гадостью, но сдержался.

Величественная громада Дворца терялась в высоком марсианском небе. К главному входу вела лестница с колоннами, в каждой из которых была вырезана арка с гигантским атлетом в глубине. Атлеты пристально разглядывали каменными глазами всех подходивших к Дворцу, и у пришельцев невольно возникло неприятное ощущение, будто все каменные гиганты, как один, вперили в них свои холодные изучающие взгляды.

– М-да… – посмотрев по сторонам, Паргусс с удивлением обнаружил, что машина вместе с водителем куда-то исчезла, и они остались совершенно одни. – Нас никто не встречает, – констатировал он.

Гости прождали еще немного и, не выдержав палящего зноя, стали подниматься по ступеням.

– Как-то мне не очень хочется врываться без приглашения, – промямлил Амес Гун. – Но, здесь никого нет и это очень странно, вам не кажется?

Паргусс что-то неразборчиво буркнул и толкнул высоченные двери, украшенные искусным литьем. На вид они казались непомерно тяжелыми, но, тем не менее, открылись легко, будто ничего не весили. Паргусс с Амес Гуном переглянулись и шагнули внутрь.

* * *

Гавань оглушала своим шумом и грохотом не только новичков, но и тех, кто провел здесь всю свою короткую жизнь. Она поражала своими размерами: Гавань занимала почти всю подковообразную бухту Торгового Моря, и взгляд не в состоянии был охватить ее всю от края и до края.

Помимо рабов, в порту трудились люди самого разного сорта с различных планет, привлеченные единственной возможностью заработать на Марсе. Коренных марсиан в здравом уме среди рабочих не было и быть не могло. Все, рожденные в Империи, обеспечивались от рождения, и занимались, в основном, интеллектуальной деятельностью. Это давало весьма ощутимый результат – во всей Системе мало кто мог сравниться с марсианами по силе ума и возможностям оперировать энергиями.

Гавань убивала очень быстро. Сначала она превращала человека в глухонемого калеку с поврежденным от непосильного труда рассудком и надорванным тяжелым климатом здоровьем, а потом труп несчастного оставался гнить в каком-нибудь люке или стоке, пока его не подбирала Очистительная Служба. Каждое утро люди Службы, облаченные в темно-зеленые, пропитанные обеззараживающей сывороткой комбинезоны и герметичные шлемы, прочесывали Гавань, собирая свежие и уже начавшие портиться тела. Собирать приходилось быстро, ведь на таком пекле плоть разлагалась стремительно. Персонал Службы сваливал тела в контейнеры, грузил в вагонетки и увозил в крематории.

Должно быть, будущие покойники именно так и представляли себе Ангелов Смерти: мягкие спокойные движения в густом утреннем серо-багровом тумане, тело словно плывет или даже летит, тихий шелест темной одежды и яркий луч света, бьющий из шлема, а кажется, что прямо изо лба…

В приморском тумане звуки почти не слышны и даже самые громкие моментально замирают, словно захлебываются им, но такой туман бывает лишь по утрам. Персонал Очистительной Службы работает в тишине и не сходит с ума, а благодаря шлемам их никто не знает в лицо.

День начинался. Солнце разрывало горизонты настойчивыми малиновыми лапами, вырываясь из холодной воды подальше, в по-утреннему низкое фиолетовое небо. Туман густел, опадал на бетон, металл, камни, песок, покрывал вязкой росой редкие, чахлые кустики травы, неизвестно как пробившиеся в Гавани.

Начинался новый день. Тысячи людей стремились поскорее начать работу, чтобы ухватить пару лишних минут до того, как прорвется беспощадное, всепожирающее Солнце, до того, как оно заставит спокойное темное небо ослеплять резким зеленоватым светом. Иной раз рабочие предпочитали вообще не спать, чтобы успеть выполнить норму до невыносимой жары, разъедающего кожу пота, дикого грохота, лязга, коими с рассветом, наполнялась Большая Единая Торговая Гавань – главная промышленная зона Марса.

Вскоре работа вошла в привычный ритм: подходили и уходили морские корабли, взлетали и садились корабли воздушные, предприятия последними сигналами предупреждали о начале смены, привычную картину нарушило только одно: высокий, болезненный для слуха вой, возвестивший о прибытии рабских кораблей. Они, вроде бы и приходили достаточно часто, что бы быть сенсацией, но все равно привыкнуть к их зловещему появлению никто не мог. Одинаковыми темно-синими носами корабли разрезали вечно штормящие волны и горделиво несли на себе ядовито-желтую Звезду Ахуна – эмблему торговли живым товаром. Один за другим корабли причалили и, вслед за вооруженной охраной, на берег стали выходить пленники, будущие рабы. Пошатываясь от слабости, они поддерживали друг друга, и щурились от непривычно яркого Солнца.

– Земляне… это земляне… бедняги… – прокатился в толпе шепот – вздох.

Земляне слишком быстро умирали, не выдерживая непривычного климата Марса и непосильной работы. Но, хотя они и считались самым быстро гибнущим товаром, все же пользовались хорошим спросом из-за низкой цены.

Обессилевшая после перелета по Космосу и путешествия по морю, кучка людей с голубой планеты, даже не пыталась защититься от ударов охраны.

– Есть ли жизнь на Марсе? – неожиданно громко произнес один из пленников и расхохотался.

* * *

– Ох-х-х… – сдавленно прошептал Паргусс, глядя по сторонам.

В огромном вестибюле раскидывалась белоснежная, с серебряными прожилками лестница. Она не раздваивалась, как обычные дворцовые лестницы, а расходилась на три марша, каждый из которых тоже змеился расходящимися лестничными пролетами. Ступени покрывал белоснежный ковер с длинным ворсом, на конце каждой ворсинки матово светилась продолговатая серебряная капля. По краям ступеней, устремляясь своими вершинами к невидимым сводам, высились дымчато-серые, будто созданные из остывшего пепла колонны. Неосвещенные границы вестибюля терялись в серых сумерках. В слабо пахнущем озоном воздухе, безо всякого крепления, медленно плыли статуи, изображающие вымерших представителей разнообразных миров и цивилизаций. Часть вестибюля у входных дверей заливал неизвестно откуда берущийся прозрачный серебристый свет.

Запрокинув голову, Амес Гун посмотрел на проплывающие над ним скульптуры крылатого юноши и двухголового пса с человеческими лицами. Обе были сделаны из темного камня с зеленоватым налетом древности.

– Такое ощущение, что они живые, вы не находите? – Амес Гун передернул плечами. – Вы только посмотрите, какая удивительная работа. Интересно, а как они крепятся? Не висят же они, в самом деле, в воздухе, это было бы странно, вы не находите?

Амес Гун перевел взгляд, желая получше рассмотреть женщину с развевающимися волосами. Это было изображение мифической черной богини, убивающей поцелуем. Разглядывая скульптуру, Амес Гун не заметил, как проплывающий над его головой юноша с перепончатыми крыльями, медленно приоткрыл каменные глаза и взглянул на гостей.

– Я чувствую себя здесь просто ужасно! – сердито отрезал Паргусс. – Давайте поднимемся по лестнице, возможно, кого-нибудь встретим, не век же тут стоять! Никогда видел дворцов и резиденций без единой живой души при входе! Дикость какая-то!

Амес Гун кивнул, и они направились к лестничному маршу.

– Странный ковер, – Амес Гун наклонился, глядя себе под ноги. – Очень странный… вы не находите?

Не в силах больше слышать эту фразу, Паргусс решительно шагнул вперед. Длинный ворс ковра внезапно ожил, зашевелился и пошел трескучими волнами.

– Паргус-с-с-с… – зашептал он сотней голосов, – Амес-с-с Гун-н-н-н…

Паргусс с воплем отскочил обратно. Его крик в тысячу раз усиленный долгим эхом, понесся, наталкиваясь на невидимые стены, казалось, что вместе с ним зазвучал и чей-то смех…

– Добро пожаловать во Дворец.

Гости вздрогнули от неожиданности и подняли головы. На вершине среднего, самого широкого марша стоял высокий худощавый старик, облаченный в свободные темно-красные одежды. Седые длинные волосы старика редкими прядями были аккуратно разложены по плечам. С бледным до белизны лицом, тонкой бескровной линией губ и колючим взглядом прищуренных глаз, он казался частью интерьера, одной из древних оживших скульптур.

– Владыка ждет вас, – прокаркал он, – поднимайтесь.

– Б-б-благодарим вас, – заикаясь, произнес Паргусс, ступая на край лестницы, не покрытой ковром. Он никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что серебряные прожилки на ступенях и колоннах напоминают вздувшиеся вены.

* * *

Одна из главных достопримечательностей Гавани – сооружение, напоминающее большой железный ящик и именуемое марсианами «Отстой», было переполнено. Люди, словно стадо животных, задыхались в духоте и несусветной вони. Обессилевшие, они сидели или лежали в месиве грязи и испражнений. От сильной жары стены Отстоя раскалились до такой степени, что к ним нельзя было притронуться.

– Не может быть… этого не может быть… – все время повторял один из землян, озираясь по сторонам. – Это бред… все это бред… это не может быть правдой, я сейчас проснусь… проснусь… сейчас… я изучал астрономию, на Марсе нет жизни и быть не может… никогда, ни при каких обстоятельствах… это галлюцинации… это не нормально… бред…

Двери Отстоя дрогнули и разъехались в разные стороны, разрушая спасительную темноту, и вместе с ослепительно ярким солнечным светом, возникли охранники и хорошо одетые люди – представители фабрик, приехавшие за товаром.

– На Марсе жизни нет! – завопил человек. – Нет жизни! Я могу это доказать!

* * *

Казалось, шли они по коридорам Дворца целую вечность. Наконец старик остановился у дверей из темного, почти черного дерева.

– Владыка сейчас придет, – сказал он, приоткрывая их, – подождите здесь.

– Да, конечно, – пробормотал Паргусс, с тоскою глядя, как старик уходит прочь, опять оставляя их в одиночестве. Вокруг царила такая тишина, что можно было подумать, что всё это огромное здание пустое.

Переступив порог, гости оказались в полутемном зале, целиком обшитом бордовым и охровым деревом и освещенным лишь пламенем шести каминов в виде воинов-драконов. Запрокинув головы и выгнувшись, словно в агонии, скульптуры держались за стены руками и касались крыльями. Воины смотрели в залу, и трудно было понять, что же изображено на их лицах: боль или удовольствие от огня, лижущего обнаженные спины? Паргусс и Амес Гун в нерешительности топтались на месте, глядя по сторонам.

– Какой кошмар… – пробормотал Паргусс и ехидно добавил: – Вы не находите?

– Что вы сказали? – Амес Гун с трудом оторвал взгляд от стола, стоявшего в центре залы. Такие же точно воины-драконы стояли на четвереньках и держали на спинах массивную, тускло сверкающую крышку стола. Скульптор так сумел передать сильнейшее напряжение их тел, что казалось, еще немного, и воины либо прогнуться, либо застонут.

– Мне все время кажется, что на меня кто-то смотрит, – сказал Паргусс, переминаясь с ноги на ногу.

– И мне тоже, – признался Амес Гун. – Причем взгляд такой, что от него даже кожа болит, и волоски на теле встают дыбом. Знаете, такое неприятное ощущение, что они поднимаются, шевелятся…

– Да прекратите вы, в самом деле! – раздраженно перебил Паргусс. – Не знаю, как вы, но я здесь с официальным визитом и не думаю, что из-за темы визита меня съест хозяин этого дома! Интерьер необычный, не спорю, но каждый вправе жить так, как ему нравится, особенно, если он Владыка величайшей Империи в Системе, да что там говорить, вся Система принадлежит ему! Так что в своем доме он в праве понаставить всё, что заблагорассудится!

Послышался звук открывающейся двери, и они обернулись. В залу входил уже знакомый старик, следом ступал высокий статный, великолепно сложенный мужчина в черном одеянии похожем на короткий камзол с черными штанами, заправленными в шитые серебром сапоги, доходящие ему почти до колен.

«В жизни не видел такого лица…», – одновременно подумали Амес Гун и Паргусс. Владыка был не просто красив, он был красив особой, холодной Вселенской красотой, она зачаровывала и пугала одновременно. Его кожа золотилась легким загаром, словно беспощадное Солнце Марса было не властно над нею, и не имела права окрашивать лицо Владыки в красновато – коричневый цвет. Густые, абсолютно белые волосы хозяина Дворца были зачесаны назад и создавали иллюзию нимба. Но глаза, его глаза приковывали к себе внимание в первую очередь: казалось, такого пронзительно голубого цвета в природе вообще не должно существовать, они, словно светились изнутри ледяным пламенем, в котором замерли узкие зрачки. В этих глазах никогда ничего невозможно было прочитать определенного, временами они казались совсем пустыми и даже мертвыми но, порою, в них жило нечто большее, чем вся Вселенная.

* * *

Палящий день на Марсе шел на убыль. Сумерки наступили быстро. Краткое вечернее время было особенно прекрасно: вечно штормящие волны Торгового Моря окрашивались во всевозможные оттенки багрянца и золота, яркий, резкий цвет неба стихал, становясь спокойным, бледно-синим. Работа в Гавани замедляла свой темп, Отстой опустел, а Рабские Корабли Ахуна неспешно отходили от причалов, сверкая ядовито– желтыми звездами в лучах заходящего Солнца.

* * *

С появлением Владыки камины в зале вспыхнули ярче, и пришельцы рассмотрели удивительные резные картины, они словно выступали из стен.

– Присаживайтесь, – Повелитель махнул в сторону центрального стола и, обернувшись к старику, произнес: – Дракула, распорядись, чтобы подали вина. Лучше «Бретон-Дорт», оно прекрасно утоляет жажду, – он перевел взгляд на визитеров и добавил: – Общения.

«Дракула… Дракула… – подумал Амес Гун, – где-то я уже слышал это имя…» Он примостился на край черного кресла с резной спинкой и подлокотниками, в соседнем кресле устроился Паргусс. Повелитель Марса сел спиною к огню и без интереса посмотрел на гостей.

– Позвольте вам представиться, Владыка, – меркурианин привстал, кланяясь, – мое имя Паргусс-второй.

Уранец тоже поспешно вскочил и поклонился:

– Мое имя Амес Гун.

– Георг Патриций Арнест, – в голосе Повелителя прозвучала легкая усмешка. – Познакомились. А вот и Дракула.

В залу вошел старик, вслед за ним бесшумно скользнуло трое слуг с подносами в руках. Миниатюрные, хорошо сложенные, они походили на бесполых статуэток в коротких золотистых одеяниях. Наполнив бокалы, слуги исчезли, словно растворились в воздухе. Подав кубок Патрицию, Дракула поставил на стол сигарную шкатулку и присел в кресло рядом с Георгом, чинно расправляя складки красных одежд.

– Я вас слушаю, – Патриций сделал глоток вина и посмотрел куда-то мимо гостей.

– Счастлив, что мне выпала такая честь лично встретиться с вами… – запинаясь, начал Амес Гун.

– Без предисловий, если можно.

– Да, да, конечно… – Амес Гун перевел дух, стараясь не потерять ход мысли. – Я являюсь главою Ордена Свободы Урана, вы, должно быть, слышали об этом Ордене?

– Нет, не слышал.

Патриций открыл шкатулку и вынул тонкую черную сигару. Словно зажженный услужливой рукой, в воздухе вспыхнул огонек.

– Дело в том, что недавно мы разработали сеть программ, совершенно новых, но без вашего одобрения они не могут начать действовать…

– Орден Свободы… – Владыка задумчиво смотрел на ровный дымок. – Что это значит?

– Ну, у нас масса направлений, мы уже помогли многим народам начать жить по-другому, в общем-то, наш Орден, пожалуй, один такой в Системе, в некотором роде, мы уникальны… Мы занимаемся…

– Да я не об этом, слово «свобода», что оно означает? Как вы его понимаете?

– То есть? – в замешательстве Амес Гун смотрел на затемненное лицо Повелителя и залитый отблесками пламени нимб волос.

– Значение этого слова вы мне можете объяснить? Его смысл, что оно значит?

Повисла осязаемая пауза.

– Ну, как сказать… свобода мысли… свобода действия, независимость…

Патриций вздохнул:

– К вашему перечню следует добавить еще анархию и хаос. Но, вы мне назвали лишь понятия, связанные со словом «свобода», а его значения так и не сказали. Ну, напрягитесь, вдумайтесь, какие возникают ассоциации? Делать безнаказанно все что угодно или как?

– Ну, я, право же не знаю… – Амес Гун никогда еще не бывал в таком положении, когда не получалось подобрать простейших слов.

– Вот именно, являясь главою Ордена Свободы, вы даже не знаете, что это такое. Ваша несчастная цивилизация погрязла в рабстве у собственных машин, версов и прочего хлама, как раса вы себя уже практически изжили, превратившись в никчемные аппендиксы у собственных совершенных механизмов, и все притворяетесь, что держите их под контролем. Единственное за что вас можно терпеть в Системе, так это за прекрасное вино, поколения виноделов – вот ваше право на существование. Цивилизация деградантов, вы не помните, как выглядит живой огонь, забыли цвет и вкус энергий, а все создаете абсурдные ордена свобод. Зачем вам нужна эта свобода? Что вы с ней будете делать, если вы даже представления не имеете, что это такое?

Амес Гун молчал, чувствуя, что и стоять не в силах и сесть не может.

– У вас что? – Патриций повернулся к Паргуссу.

– Я министр военных путей сообщений Меркурия, – быстро, будто боясь, что Патриций не станет слушать, выпалил он, – и мое правительство хотело бы заручиться вашим согласием на проведение новой трассы, секретной трассы в Черном Космосе от Меркурия до планеты Долл. Мы хотим сделать там свою базу.

– Торговую?

– Нет, военную.

– А зачем вам столько военных баз? С кем вы воевать собрались? Хотя ладно, это ваше дело. По данному вопросу вам следует обратиться в седьмой отдел Спец. Штата. У вас ко мне всё, я правильно понял? Дракула, проводи гостей. Прощайте, господа.

Патриций отвернулся к огню, а Паргусс с Амес Гуном неловко поклонились и поспешили за стариком.

Оставшись в одиночестве, Патриций некоторое время смотрел на бушующее за спиной воина-дракона пламя, потом взял бокал посмотрел на вспыхнувшее темно-рубиновое вино, наслаждаясь богатством красок и оттенков.

– Свобода… – произнес он с тихой усмешкой, и поднял взгляд на склоненное над ним темное лицо воина. – Свобода… пустота, вечность, не подвластная Времени, лишенная движений и зависимых событий, не имеющая ни границ, ни окончания, нечто похожее на Запредельный Ад, не так ли, мой каменный друг? И эта бесконечность свободно раздавит всякого на кого обрушится, и что тогда?

* * *

Перепоручив гостей слугам, Дракула поспешил обратно. Его свободные одежды кровавым пятном лились по коврам, скрадывающим шаги, казалось, что он не идет, а крадется….

– Дракула, постой!

Старик обернулся. Из частных покоев выглядывал молодой человек с длинными всклокоченными волосами.

– Чего тебе?

– Зайди на минуточку.

– Не могу, меня Патриций ждет.

– Он меня тоже звал, сейчас оденусь, и пойдем вместе.

Старик вошел в покои, притворяя за собой тяжелые резные двери. Молодой человек, пошатываясь, пытался завязать пояс золотого халата. Из роскошного холла, на полу коего то тут то там валялись различные предметы женского туалета, просматривалась одна из спален и пара обнаженных девушек, лежавших на огромной кровати. В воздухе стоял терпкий, устоявшийся запах дурманных курений.

– Выглядишь скверно, Палач, – Дракула укоризненно посмотрел на опухшее, помятое лицо молодого человека.

– Сейчас всё поправлю, – невнятно пробормотал он.

Палач направился в залу, сообщающуюся с холлом, в центре нее умиротворяюще шелестел, разбрасывал прозрачные брызги фонтан со скульптурой какого-то мертвого бога. Молодой человек опустил голову в воду, постоял неподвижно несколько секунд, затем резко выпрямился, и длинные волосы мокрым хлыстом ударили по плечам и спине.

– Фу ты, гадость! – скривился он и отжал воду с волос прямо на пол. – Ну, что там слышно, Дракула?

– В каком смысле? – развалившись на диване, старый вампир разглядывал многочисленные кувшины и бутылки с вином, теснившиеся на столике рядом. Выбрав сосуд, инкрустированный солнечными камнями, он налил вино в чистый бокал и настороженно понюхал – вино оказалось обыкновенным, безо всяких дурманящих примесей.

– Я имею в виду, как там, у Патриция настроение?

– Кажется – в духе, – Дракула пригубил вино и откинулся на подушки.

– К нему кто-то приезжал, что ли? – Палач сбросил халат и с трудом принялся натягивать штаны.

– Да, двое каких-то невнятных.

– Они ему настроение не испортили?

– Вроде нет.

Справившись со штанами, молодой человек надел тончайшую черную рубашку, но все равно, даже в ней ему было душно и плохо.

– Дай-ка мне вина глотнуть.

– А не выдурнит? – Дракула с сомнением посмотрел на него.

– Да нет, все в порядке.

Вампир протянул бутыль, и Палач принялся глотать прямо из горла. Взгляд его постепенно светлел, становясь более осмысленным. Поставив бутылку обратно на столик, он задумался, видимо, пытаясь вспомнить что-то важное.

– Слушай, Дракула, – решил спросить молодой человек, потому что вспомнить не получалось, – а сегодня что-нибудь устраивается в Малахитовой или нет?

– Не знаю, Патриций, кажется, ничего не говорил.

– Да? А мне казалось, что-то должно было… а, ладно, – Палач расчесал пальцами мокрые волосы, высыхая, они свивались в крупные жесткие каштановые кудри. – Пойдем, я готов, досохну по дороге.

– А эти?

– Что «эти»?

– Девушки, у тебя там, в спальне, девушки.

– А, ты об этом… Их уберут попозже. Подожди, я обуться забыл! Вот это был бы номер, явись я к Патрицию босиком, верно? Смех, да и только.

* * *

На Марсе наступала ночь. Вспыхивали и падали звезды, а в Дворцовом Парке светились, улетая в небо струи фонтанов. Многочисленные статуи приоткрывали свои каменные глаза, чтобы насладиться этим восхитительным зрелищем, потому что в сумерках вода меняла цвет особенно красиво.

* * *

– Владыка, не потревожим? – Дракула осторожно заглянул в приоткрытые двери.

– Входите.

Патриций глубоко вздохнул, отводя взгляд от пламени. Дракула с Палачом вошли в залу, и присели в кресла напротив.

– Ну и вид же у тебя, Палач, – усмехнулся Владыка, мельком глянув на молодого человека. – Хватит ли тебя на веселье в Малахитовой?

– Конечно, Георг! – улыбнулся он, демонстрируя крупные белые зубы. – А что… э-э-э-э… сегодня что-то будет?

– Да, сегодня день рождения моей дочери.

– А… мы… я…

– Прекрати.

– Владыка, мы помнили! Мы, правда, не забыли! – зачастил Дракула.

– Перестань, Дракула, невозможно слушать. Налей еще вина.

– Владыка, – он услужливо наполнил бокал Патриция до краев, – а почему вы просто так отпустили тех двоих?

– А зачем они нужны? – взгляд Георга рассеянно витал в полумраке залы.

– Ну, можно было придумать с ними что-нибудь интересное, – Дракула поднес Патрицию кубок и вино, вспыхнув, заиграло живым драгоценным камнем в хрустальной оправе.

– Они скучны, – Патриций пригубил вино. – Ты бы видел, сколько ужаса на них нагнал обыкновенный половик на лестнице и камины.

– Да, но они же не знают, что все это живое, одушевленное, поэтому испытывают безотчетный, подсознательный страх.

– Ты начал брать уроки риторики и психологии? – усмехнулся Владыка.