Текст книги "Скажи боссу «нет», или Секретарша на батарейках"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Вот видите, – сказали дружинники. – Мы даже не можем уйти!

– Подите прочь через окно, – предложил Аркадий.

Те потрусили обратно в разгромленную Маринину спальню, а он повернулся к ней и спросил:

– Где ваш брат?

– Ну… Возможно, он где-то здесь, – пробормотала Марина, вылезая из сапог и засовывая обратно в кладовку рыболовную амуницию. – А возможно, его тут нет.

Высказав столь глубокомысленное замечание, она вопросительно уставилась на Аркадия. После длительного сидения в душной кладовке вид у нее был далеко не романтический. Волосы под шапкой свалялись, юбку перекосило, пижамная кофта выбилась наверх. Впрочем, сам Аркадий тоже не тянул на Луиса-Альберто. У него болел прищемленный палец, кружилась голова и слегка мутило после побоев. Однако отказаться от того, за чем он пришел, было как-то стыдно. Не по-мужски.

– А который сейчас час? – светским тоном спросила расхристанная Марина, входя в спальню и оглядывая руины, в которые та превратилась за короткое время.

– Не рано, – коротко ответил Аркадий, изо всех сил стараясь не свалиться к ногам объекта страсти.

– А… вы зачем пришли? – От пережитого потрясения Марина сделалась простодушной, как дитя, получившее домашнее воспитание.

Начиная всерьез опасаться, что его сейчас вывернет прямо на коврик перед кроватью дамы сердца, Аркадий с трудом выговорил:

– Мне бы… Извините… В туалет сходить, а?

– Вы пришли именно за этим? – изумилась Марина. – Как-то вы не очень уверены…

– Нет, вообще-то я пришел… за поцелуем, – разбитыми губами с трудом выговорил Аркадий.

– И какова будет очередность ваших действий? – Марина попыталась добавить светской игривости их ставшей столь приземленной беседе.

– Если вы не сочтете меня неучтивым… – произнес Аркадий из последних сил.

– Не сочту. Вам – прямо по коридору.

Аркадий удалился нетвердой поступью и, закрывшись, пал на колени перед унитазом.

Тем временем Дима Куманцев обнаружил его ежедневник, приклеенный скотчем к обратной стороне секретера.

– Удача! – шепотом воскликнул он и начал чтение с конца.

Через пару минут Дима убедился, что ежедневник содержит невероятно глупые замечания. Например, вчера Аркадий накорябал через весь лист: «Ходил на чай к Л.К. в желтых брюках. От меня все дохли». А позавчера ограничился короткой записью: «Сонька – дура».

– Что за черт? – возмутился Дима и быстро перелистал страницы. Нашел нужное место и едва не завопил от досады – лист был вырван с мясом.

Интересно, что же он там написал накануне трагедии? Какой-нибудь выпад в адрес папы? Жаль, что медсестра ничего не поняла, когда подслушивала! Могла бы быть посообразительней. Для порядка Дима еще полазил по комнате, ознакомился с гардеробом Аркадия, который показался ему невероятно вычурным, обследовал карманы, сунул нос в корзинку для мусора и вынужден был признать, что время потрачено зря.

Ему удалось благополучно избежать встречи с шатающимся по участку Юрием, он просочился в калитку и бодрым шагом отправился восвояси. Каково же было его изумление, когда, приблизившись к своему временному жилищу, он увидел, что окно в комнате Марины освещено и распахнуто настежь, а оттуда лезет здоровенный мужик в белых кроссовках.

– Что это? – испугался Дима.

Мужик спрыгнул на землю, а из окна полез следующий.

– Я сплю? – вслух спросил Дима и ущипнул себя за руку. – Нет, я не сплю.

С резвой рыси он перешел на мягкую поступь леопарда и стал подбираться к коттеджу со стороны зарослей кустарника. Пока он крался, из окна показался третий мужик. Первые два предложили ему руку, но он отказался от помощи и с грохотом спрыгнул с подоконника. После этого троица быстрым шагом вышла на дорогу и направилась в сторону реки.

«Насилие! – ужаснулся Дима. – Убийство!» Неужели эту дурочку, которую он обещал своему брату держать под присмотром, укокошили в первую же ночь? Или она еще жива? Трясущимися пальцами Дима достал из кармана ключ, повернул его в замке и, стараясь не дышать, осторожно приоткрыл входную дверь.

В это же самое время Аркадий вышел из туалета, кое-как умылся и прополоскал рот. После побоев все его тело болело так, словно состояло из одного сплошного синяка. Никаких других порывов, кроме того, чтобы лечь и умереть, у него не было. Желание целоваться пропало, едва родившись.

Марина стояла возле кровати и стряхивала с одеяла осколки люстры. Аркадий подошел к ней гусарским шагом и сказал в затылок:

– Я сожалею.

О чем он сожалел, было неясно, но по крайней мере прозвучало это благородно. Марина вздрогнула и обернулась, прижимая подушку к животу.

– Спасибо, – пролепетала она, тоже не вполне понимая, за что она его благодарит. – Вам, наверное, пора?

Аркадий ничего не ответил. Глаза у него сделались стеклянными, как у чучела бобра, которое Марина видела однажды в охотничьем магазине. Внезапно «чучело» накренилось и начало падать вперед. Оно сбило Марину с ног, уронило на кровать и навалилось на нее сверху. Марина истерически взвизгнула.

В тот же миг Дима Куманцев, словно Чапай, ворвался в спальню. В руках у него вместо сабли была клюшка для гольфа. Дима проскакал к кровати, легонько замахнулся и аккуратно чпокнул Аркадия по макушке. Тот хрюкнул, вздрогнул всеми членами и затих. Дима схватил его за шиворот и стащил с Марины, которая лежала на спине с зажмуренными глазами.

– Эй! – позвал Дима, до смерти боясь, что она подверглась насилию и он во всем виноват. – Ты живая? Марина! Ты как?

Марина открыла глаза и ответила голосом Настеньки, которую злая мачеха оставила зимой под елкой:

– Очень хорошо.

– С тобой никто ничего не сделал? – продолжал допытываться Дима, не обращая внимания на Аркадия, который бесформенной кучкой лежал у него под ногами.

– Нет-нет, – все так же лежа ответила Марина. – Это просто гость.

– А те три типа, которые вылезли из окна?

– Наверное, они тоже приходили в гости, – с некоторым сомнением сказала она. – Впрочем, я не знаю точно. Надо спросить у Аркадия.

– А где он? – удивился Дима, радуясь, что обошлось без всяких ужасов.

Марина села, посмотрела на пол и сказала:

– Вот.

– Это – Аркадий?! – Дима так искренне изумился, как будто у лежавшего на полу человека был собачий хвост. – А что с ним?

– Не знаю.

– Ну хорошо, – задумчиво сказал Дима. – Что у вас тут случилось, когда он пришел?

– Его рвало.

– И это все?!

– А что еще надо?

– То есть ты хочешь сказать, что он приходил сюда специально, чтобы его тут вырвало?

– Мы не успели в подробностях обсудить его намерения.

– А кто устроил погром?

– Я не видела, – пожала плечами Марина. – Я перебирала одежду. В кладовке.

– Пожалуй, нам стоит немного подкрепиться, – пробормотал Дима, перепрыгнул через Аркадия и вышел.

Вернулся он с бутылкой коньяка и двумя стаканами. Налил и залпом проглотил свою порцию. Марина долго нюхала свою, потом собралась с духом и расправилась с ней мелкими глотками. Сначала стало хорошо ее животу, потом блаженное тепло растеклось по всему телу.

– Что мы будем с ним делать? – неожиданно разволновавшись, спросила она, показав носком ноги на Аркадия.

– Надо отнести его домой.

– Опять?! – возмутилась Марина. – Мы что, будем таскать этих братьев до посинения? У меня от первого чуть грыжа не вылезла.

– Ну, хорошо. Он тут очнется, и как мы ему объясним, что случилось?

– Скажем, что ему стало плохо, – с отвращением сказала Марина. – Да и черт с ним, ничего мы ему не скажем! Почему мы вообще должны ему что-то говорить?

– Нет, мне что-то не хочется ждать, пока он придет в себя и начнет задавать вопросы. Давай его все-таки оттащим. В дом не понесем, оставим возле входа. От нас до дома Девелей гораздо ближе, чем от реки.

– Ну, хорошо, – буркнула Марина. – Будете платить мне за пробег, как грузовому такси.

Они перевернули Аркадия на спину, подвергли беглому осмотру и схватили за руки – за ноги.

– Будет очень плохо, если нас кто-нибудь увидит, – сказал Дима, кряхтя, словно портовый грузчик, придавленный мешком.

Он спиной вышел в дверь и спиной же двинулся к калитке.

– Может быть, пройдем через участки? А не по дороге? – предложила Марина.

– У Девелей крыжовник вдоль забора. Мы через него ни за что не перелезем. Давай, давай, держи его как следует.

– Что, если у Аркадия сотрясение мозга? – неожиданно озаботилась Марина.

– Это все фигня, – выдавил Дима, пытаясь дышать ровно. – Главное, не попасться его родственничкам. Там, в саду, всю ночь бродит его брат.

– Откуда вы знаете? – с подозрением спросила Марина. – Что вы там делали?

– Ничего особенного. Я прогуливался мимо.

– Но если он бродит, тогда он нас сразу увидит!

– Значит, надо его чем-нибудь отвлечь.

– Чем? – спросила Марина. – Мной?

– Согласись, что это логично. Ты можешь поговорить с ним о том, как пахнет клевер, о божьих коровках, да хоть о хрене лысом – он целиком сосредоточится на тебе.

– Ничего подобного! – запальчиво возразила Марина. – Я… не произвела на него впечатления. Он на меня даже не смотрел!

– Ого! – пробормотал Дима. – Женские обиды.

Они как раз дошли до края участка, и он прошептал:

– Дальше я потащу его волоком, а ты войди в калитку, разыщи Юрия и займи его разговором.

Сообразив, что спорить бессмысленно, Марина подтянула юбку повыше и поплелась вдоль забора. Под босые ноги попадались камушки, но она не обращала внимания, понимая, что эту ночь нужно пережить как стихийное бедствие. «Интересно, где этот тип? – подумала она, вглядываясь в сумрак сада. – Может, он уже давно спит, а я буду тут курсировать, как трамвай?»

Впрочем, искать Юрия ей не пришлось. Как только она вошла в калитку, он немедленно подал голос:

– Алло! Кто это?

– Это я, – откликнулась Марина. – Марина.

– Марина? – удивился ее невидимый собеседник. – Вы одна?

– Разумеется, – ответила та и покосилась влево, потому что Дима, тащивший Аркадия по траве, производил некоторый шум. – А с кем я должна быть?

– Гм, – сказал Юрий. – А отчего вы не спите?

– Как можно спать, – с чувством вопросила Марина, – когда так потрясающе пахнет клевер?

За забором что-то хрустнуло, крякнуло и зашелестело.

– А вы? – еще громче спросила Марина. – Вы ведь тоже не спите!

– Тоже, – согласился Юрий, пробившись через темноту и вынырнув прямо возле нее. – Боже! Вы что, с кем-то сражались?

– Какие глупости! – Она замахала руками, услышав, как скрипнула калитка.

Юрий тоже услышал и повернул голову. Недолго думая, Марина схватила его за локоть цепкими пальцами и сказала:

– Знаете что? У меня появилось дикое желание прогуляться за сарай. Там, наверное, необыкновенный вид на звездное небо.

«Вот черт побери! – подумал Юрий. – Неужели Аркадия ей оказалось мало и она пришла сюда специально для того, чтобы сделать мне непристойное предложение?»

– Э-э-э, – протянул он, размышляя, как поступить.

Пока он размышлял, со своей длительной и очень волнующей прогулки домой возвратился Барон. Подбежав ко входу и обнаружив там Диму, он ткнулся ему носом в коленку, потом облизал хозяйскую физиономию и просочился в калитку.

– А! Так вот кто это шумел! – сказал Юрий, заметив тень, двигающуюся по траве. – Надеюсь, Марина, вы больше не полезете на дерево? Обещаю вам, что я сразу же возьму Барона за ошей…

Договорить он не успел, потому что Марина оглянулась, увидела позади себя два желтых круглых глаза и, ни слова не говоря, рванула с места, как пришпоренная лошадь. Барон радостно гавкнул и помчался следом.

– Барон! – закричал Юрий. – Скотина ты безрогая! Фу! Ко мне!

Барону было глубоко наплевать на его призывы. Он превратился в охотника и мчался за добычей. Дело должно было закончиться валянием по земле и облизыванием жертвы. Пожалуй, жертва об этом не догадывалась. Она летела по участку, словно пушечное ядро, и в ушах у нее мощно гудела кровь. Обежав вокруг сарая, она понеслась в обратную сторону, зацепилась за куст и – хрясь! – осталась без юбки.

– Барон! – снова крикнул Юрий.

Барон задержался ненадолго, решив, что юбка – это его трофей, и немного потерзал ее зубами. На первом этаже дома между тем зажегся свет. Темнота отшатнулась к дальним деревьям, и Юрий увидел, что Марина несется к зеленому ограждению, служившему забором между участками. На ней были очаровательные розовые подштанники, плотно сидящие на круглой попке. Юрий подумал, что она ослеплена ужасом и не видит препятствия, поэтому не нашел ничего лучшего, чем громко крикнуть:

– Барьер!

Как только он крикнул, Марина взвилась высоко в воздух, перелетела через кусты, бесшумно приземлилась и подрапала в глубину соседнего сада. Навстречу ей невесть откуда выскочила болонка с бантом на голове и отрывисто затявкала. Марина резко затормозила и злобно крикнула:

– И ты еще?!

От неожиданности болонка попятилась.

– Если ты за мной погонишься, у тебя будут большие собачьи неприятности, – пообещала Марина и потрусила к воротам. Они оказались заперты, и ей пришлось лезть через забор. Проклятый Барон отвязался, но вторая встреча с ним наверняка стоила ей пары седых волос.

– Что, видал? – спросил Юрий, потрепав Барона по холке. – Ее никто не дрессировал, а как она берет препятствия!

– Юрочка! – раздался от двери голос Дарьи. – Что тут у вас происходит? Почему Барон сходит с ума? Почему… – Она прервалась на полуслове и ахнула: – Боже мой! Аркадий!

Аркадий сидел на крыльце, спрятав лицо в коленях, и стонал. В голове у него звенели бубенчики, перед глазами бегали черные пауки, а в желудке каким-то образом оказалась пригоршня репейника. Он не мог вспомнить, где был и что с ним случилось. Не мог и не хотел. Ему казалось, что если он вдруг вспомнит, то ему станет еще хуже, чем сейчас.

Глава 4

Обед подавала экономка Люба – сдобная и душистая, с короткой толстой косой, обвязанной красной лентой. Такие ленты заставляют вплетать в волосы официанток в трактирах, чтобы придать им русский колорит. У нее была кофточка в горох, распираемая пышной грудью, и руки в ямочках. Еду она обильно сдабривала собственным жизнелюбием, поэтому все ели с аппетитом, несмотря на то что настроение за столом не у всех было хорошим.

Анисья Петровна цвела и пахла, словно маргаритка, высаженная из горшка в открытый грунт. Непонятно, как ей удавалось убеждать домашних, что ее смертный час не за горами. Возможно, родственники просто пользовались предлогом для того, чтобы бросить дела и побыть на воздухе. Кроме нее довольством лучился только Роман: он то и дело поправлял усы мизинцем с криво обрезанным ногтем и вообще изображал из себя эдакого ухаря. Возможно, дело было в том, что на этот раз его посадили рядом с Мариной.

Саму Марину в ее нынешнем состоянии можно было смело не принимать в расчет. Прошедшая ночь подарила ей не только синяки под глазами, она окончательно и бесповоротно выбила почву у нее из-под ног. Дима еле-еле уговорил ее пойти к Девелям на обед.

– Ты обещала меня всячески поддерживать! – сердился он. – Что я буду делать там один? Я никому не интересен!

– Я тоже! – воскликнула Марина, задрожав нижней губой.

– Не говори глупостей! Ты отлично играла свою роль.

– Нет, не отлично! Я взялась соблазнять мужчин, а на самом деле могу соблазнить только собаку!

– Ну, не знаю… Лично мне ты очень нравишься! – сообщил Дима, искренне считая, что привирает в интересах дела.

Марина посмотрела на него исподлобья. Всего несколько дней назад она сидела в приличном офисе за приличным компьютером и занималась чистой и важной работой. И в кого она превратилась теперь?

Однако Диме все было нипочем. Он резал жаркое на длинные полоски, засовывал их в рот и жевал с таким видимым удовольствием, что экономка Люба должна была раздуться от гордости.

Софья и Дарья сидели рука об руку и зыркали по сторонам, точно две галки на заборе. Обе все еще носили траур, хотя Анисью Петровну это раздражало.

– Вы похожи на обгоревшие елки! – сердилась она. – И я не верю, что это дань памяти моему сыну! Вам просто нравится, когда вас жалеют посторонние люди.

Валерий Леопольдович, который со дня на день собирался отчалить из родного дома, презрев приличия, перелистывал невзрачную брошюрку, нашпигованную умными рассуждениями. Наука манила его к себе даже в те моменты, когда он испытывал голод.

– Африка – это особо опасное место, – заявила Анисья Петровна, кинув взгляд на углубившегося в чтение сына. – В Африке водится такая дрянь, которая в нормальном климате погибает в течение часа. Там все кусается, и в каждом рту полно яда!

Валерий Леопольдович поднял голову и рассеянно спросил:

– Я должен расценивать твое заявление как проявление любви и заботы обо мне?

Старуха надулась и тут же потребовала, чтобы медсестра принесла ей витамины.

– Ты совсем не следишь за графиком приема мною предписанных препаратов! – сердито заявила она.

Катя молча поднялась и отправилась в комнату за витаминами. Старуха тотчас повернулась к Диме и сказала масленым голосом:

– Дмитрий, не хотите ли маринованного огурца? А то я велю открыть для вас банку!

– Что вы, что вы, Анисья Петровна! Я и так сыт сверх всякой меры!

– А ты, Аркашка?

Аркадий сидел с таким видом, точно ему предстояло съесть жабу, он знал об этом и морально готовился. Палец на его руке был перевязан бинтиком, на щеке запеклись три кровавые царапины, будто его драл медведь. Остальные следы бурного ночного времяпрепровождения скрывались под одеждой.

– Не хочу, – равнодушно ответил он.

Медсестра Катя, занимавшаяся накануне его ранами, с самого утра поглядывала на него с сочувствием, но помалкивала. Впрочем, старуха вряд ли поощрила бы ее вести себя слишком вольно. В ее табели о рангах медсестра входила в графу «прислуга» и за общий стол ее сажали только потому, что Анисье Петровне могло стать плохо где угодно и когда угодно. Когда Катя вернулась с витаминами и подала ей коробочку, она пробурчала:

– Все так и ждут, когда я отброшу копыта, чтобы распилить бриллиант моей прабабки!

– Успокойтесь, мама, – подала голос Дарья. – Нас слишком много, чтобы делить на всех столь скромный камень.

– А ты его прямо уже и оценила! – откликнулась та.

– Можно подумать, что кроме этого бриллианта у вас ничего больше нет, – хихикнул Роман.

– Слухи о моем богатстве сильно преувеличены. Просто не понимаю, почему вы продолжаете упорствовать!

– Не обращайте внимания, – сказала Софья, обращаясь к Диме и Марине. – В нашем доме любят поговорить о деньгах.

– Ты могла бы предсказать, – укорил ее Роман, – где находится наше фамильное богатство. Дед же обещал богатства!

– Так это нашдед обещал, – пробормотал Аркадий. – Поэтому ты тут совершенно ни при чем.

– Скоро поднимется ветер, – довольно равнодушно напомнила Софья. – И все тайное станет явным.

Дима ел и исподтишка разглядывал собравшихся. Самым важным событием дня стало появление двух новых персонажей – жены Аркадия и его шофера, здорового неповоротливого типа по имени Володя. Несмотря на то что он был еще довольно молод, голову его рассекала блестящая лысина, похожая на желтую борозду. Впрочем, все, что росло на «обочине», тоже не заслуживало внимания. Володя был молчалив и оттого казался неприветливым. Его фотография хранилась у Димы в «деле» – Анисья Петровна снабдила ее короткой надписью: «Темная лошадка». Вероятно, она неоднократно пыталась вытрясти из шофера душу, но не преуспела в этом. Впрочем, никаких видимых мотивов расправиться с Иваном Леопольдовичем у Володи не было.

Все, что удалось Диме заблаговременно узнать об этом парне, выглядело невинным и не заслуживающим внимания. Никаких особых поручений для Аркадия он не выполнял и служил тем, кем и нанимался – извозчиком. Он был холост, не имел детей и особых материальных затруднений, поскольку не играл в азартные игры и не таранил на дорогах навороченные тачки.

Супруга Аркадия, которая то и дело брала у мужа шофера «в аренду», оказалась самой сложной фигурой на шахматной доске. У нее было бурное прошлое и насыщенное событиями настоящее. Она использовала людей в своих интересах так легко и непринужденно, что это вызывало зависть, и не видела в этом ничего особенного. Алла уже несколько лет занималась дизайном дамских сумочек, чем обеспечивала себе материальную независимость и возможность ругаться с мужем, когда захочется.

– Как там в городе, Аллочка? – спросила Дарья невестку, которая не носила траура и явилась в деревню в красных бриджах.

Марине она не понравилась. Жена Аркадия была хороша собой и высокомерна, как какая-нибудь королева красоты местного розлива. Ее лицо «делали» раскосые карие глаза и крупные выставочные зубы. Волосы, скрученные в небрежный узел, блестели так, словно им обещали рекламную съемку.

– В городе тоже можно жить, – ответила Алла, наливая морс в свой стакан.

Потом она стала пить этот морс, поставив локти на стол. Марина обратила на это внимание, потому что локти та расставила слишком широко. Кажется, никого это не заинтересовало, и Алла, делая мелкие глоточки, начала медленно придвигать к себе салфетку, лежавшую возле соседней тарелки. Тарелка принадлежала шоферу Володе, который скорбел над стоящим рядом с ним блюдом жареной картошки – ему очень хотелось съесть ее всю, но было неудобно.

Марину разобрало любопытство: чего, собственно, добивается эта дамочка? Локти сближались, и салфетка – сантиметр за сантиметром – подъезжала к Алле. Наконец она посчитала, что все в порядке, протянула руку и как бы между прочим взяла свернутый в несколько раз кусок ткани. Промокнула губы, а затем положила его на колени. Марина немедленно уронила вилку и полезла за ней под стол. Она увидела, как Алла поспешно скомкала в руке листок бумаги. «Неужели в салфетке была записка? – удивилась Марина. – Но кому она предназначалась? Володе? Или это он сам положил ее в салфетку с тем, чтобы Алла взяла и прочитала?»

Последнее предположение выглядело сомнительным. Эти двое только что приехали сюда в одной машине, и у них было время обсудить любые вопросы. Выходит, записка все-таки предназначалась Володе. Кажется, сам он ее даже не заметил, а вот Алла заметила и зачем-то прикарманила.

Как странно – записка! Встав из-за стола, можно взять за руку кого угодно, отойти в сторонку и наговориться всласть. К чему писать записки?

– Принесите мне пепельницу! – потребовала тем временем Алла, отодвинув от себя пустую тарелку.

– Может быть, лучше выйти на веранду? – спросил Дима голосом, похожим на сахарный сироп. – Табачный дым может повредить здоровью Анисьи Петровны!

– Ах, молодой человек! – растроганно воскликнула старуха. – Вы такой милый! Я определенно от вас без ума.

Валерий Леопольдович немедленно вскинул голову и с мрачным вниманием посмотрел сначала на мать, а потом на предмет ее тайной страсти. Предмет выглядел полным идиотом и улыбался, как Пьер Ришар в комедии «Невезучие».

Марина заметила, что Алла, на одежде которой отсутствуют карманы, продолжает сжимать записку в кулаке. Сейчас они выйдут на веранду, и ей станет трудно ее прятать. Делая вид, что увлечена беседой с распавлинившимся Романом, она краем глаза следила за женой Аркадия. Той записка явно мешала и, проходя мимо напольной вазы, она незаметно бросила комок бумаги внутрь. Он застрял между сухими ветками и остался лежать на самом виду.

Марина немного отстала и, повинуясь порыву, сунула руку в вазу, схватила записку… и увидела, что Алла обернулась и смотрит на нее. У Марины немедленно вспотели ладони, а сердце подпрыгнуло в груди, словно мячик для пинг-понга. Вот черт! Как неудачно получилось. Когда они вышли на веранду, Алла немедленно приблизилась к ней и сказала:

– Значит, вы сестра Дмитрия. – И сощурилась: не то от дыма, не то оттого, что приценивалась к Марине.

За обедом она обращала на нее не больше внимания, чем на плетеную корзинку для хлеба. Когда их представили друг другу, она даже не кивнула. А вот теперь – пожалуйста! – завела разговор. Может, пойти и бросить записку обратно?

– Ну да, – неуверенно ответила Марина, пытаясь держаться уверенно. – Мы с ним родные сестры. То есть – братья. То есть родственники.

– Моему мужу вы понравились, – приподняла уголки губ Алла. – Он сказал, что вы очень забавная. Теперь я вижу, что это действительно так. Вы забавная. Хотя в вашем возрасте это немного неудобно.

Марина немедленно ощетинилась. Ей редко приходилось сталкиваться с таким вежливым хамством. Она соображала, что бы такое ответить, когда Алла снова подала голос:

– Кстати, лапуся, я ничего не обронила, когда выходила из-за стола? Вы не поднимали?

Она предлагала мирный путь разрешения конфликта. Сейчас можно сказать: «Да, да. Вы обронили вот это!» И протянуть ей записку. Если бы Алла не назвала ее лапусей и не сказала, что она забавная, Марина так бы и сделала. Но пойти на мировую теперь? Ну уж нет! Лучше она съест записку, но этой мымре ее не отдаст!

– Я не видела, – ответила она и поглядела на Аллу ясными глазами.

Тут к ним подошел Валерий Леопольдович и сказал:

– Мариночка, вы ведь еще не видели мою коллекцию? Хотите посмотреть?

– Хочу, – кивнула Марина.

– Имейте в виду, – попыталась задержать ее Алла. – Это всего лишь пара скальпов и гора черепков.

Марина немедленно сделала умное лицо:

– Думаю, они представляют немалую научную ценность. Кроме того, Валерий Леопольдович наверняка хороший рассказчик.

– А критически настроенным личностям с нами лучше не ходить, – холодно заметил тот.

Марина потупила глазки и потрусила за ним к лестнице на второй этаж. Валерий Леопольдович резво взбирался по ступенькам, перешагивая сразу через две. Возможно, хотел показать свою молодецкую прыть. Алла поглядела ему вслед и подошла к Анисье Петровне.

– Обратили внимание, что ваш сын решил уединиться с этой Мариной?

– Ничего удивительного, – парировала старуха. – Она очень хорошенькая. Вчера с ней уединялся твой муж.

Раздосадованная Алла подошла к Аркадию и сказала:

– Вот, значит, чем ты занимаешься в мое отсутствие!

– Чем? – мрачно спросил тот.

– Ставишь меня в глупое положение!

– Я не собирался этого делать, – признался Аркадий. – И вообще, говоря по правде, о тебе я думал в тот момент меньше всего.

Алла злобно поджала губы и удалилась. К Аркадию тут же подошел Юрий и после некоторого раздумья произнес:

– Вот ты хвалился, что легко завоевываешь женщин…

– Я не хвалился, – через силу ответил тот. – Я их действительно легко завоевываю. – И с отвращением посмотрел Марине вслед.

– Тогда скажи: как поступить, если мне понравится… какая-нибудь?

– Сразу выложи ей все, что чувствуешь. Можешь даже приукрасить. Больше всего они любят, когда с ними разговаривают. Без разговоров вообще ничего не получается. Если ты будешь разливаться о своих чувствах, то победишь всех соперников и попадешь в первые строчки хит-парада.

– Ага, – сказал Юрий. – Понятно. Я попробую.

Тем временем Марина расположилась в уютном кресле, занимавшем довольно много места в кабинете Валерия Леопольдовича. Кабинет вообще казался тесным из-за обилия книг, загромождавших все свободное пространство. Пока хозяин суетился возле шкафов и доставал самые интересные экспонаты, Марина протянула руку и сняла с полки толстую книгу под названием «Страна филателия». Раскрыла ее посредине и, быстро расправив записку, вложила ее между страницами.

– Вот, Мариночка! – подскочил к ней Валерий Леопольдович. – Талисман одного из древних племен…

Марина быстро перевернула страницы, не успев прочитать записку. Она видела ее лишь мельком. Записка была написана от руки печатными буквами и начиналась словами «За мое молчание…». И еще там были цифры и крупно начертанный значок $. Марина не успела разглядеть, кто и сколько требовал за свое молчание. И чем угрожали адресату – тоже.

– О! – сам себя перебил Валерий Леопольдович, увидев, что за книгу Марина держит в руках. – Если вы интересуетесь филателией, я могу порадовать вас кое-чем. У меня целый кляссер марок с изображениями экзотических рыб. Есть редкие – японские. Они даже внесены в каталог, сейчас я вам покажу.

Он зашел сбоку, присел на ручку кресла и, одной рукой обняв Марину, другой стал листать страницы. Марина поняла, что сейчас он найдет записку, спрятанную ею где-то в конце. Но в этот момент в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошли. Это была целая делегация, которую возглавляла Алла. Она привела с собой Дарью, Софью и Романа – всех, кто согласился ее сопровождать. Тотчас из-за их спин выглянула медсестра Катя и смущенно окликнула:

– Валерий Леопольдович! Ваша мама просит вас срочно к ней зайти.

– Боже мой! – раздраженно воскликнул тот. – Она же видела, что я ушел с нашей гостьей!

– Знаете, я посмотрю коллекцию в другой раз, – поспешно сказала Марина и захлопнула книгу. – Когда выдастся спокойный вечерок…

– Скоро поднимется ветер, – принялась за старое Софья, – и ни у кого уже не будет спокойных вечерков.

Сунув «Страну филателию» обратно на полку, Марина поспешно ретировалась, провожаемая подозрительным взглядом Аллы.

– Мариночка! – догнал ее Софьин муж.

Роман передвигался мелкими шажками, и создавалось впечатление, будто он лебезит перед тем, с кем идет рядом.

– Вам, наверное, скучно в этой деревне! Почему брат не повез вас на Канары или на Мальдивы?

– На Канарах и Мальдивах мне уже надоело, – заявила Марина противным тоном. – Захотелось чего-нибудь посконного – на реку с дикими берегами, где квакают лягушки и плещутся караси. Где лодки поскрипывают уключинами.

– Ну да, – сказал озадаченный Роман. – А я думал, что вас манят экзотические страны. Сам я в следующем году собираюсь побывать в Канаде. Может быть, даже присмотрю себе там работу и уеду насовсем. Говорят, русских профессионалов там отрывают с руками и ногами.

– А какая у вас профессия? – заинтересовалась Марина.

– Свободная. Я многое умею! Кроме того, у меня практически уже в кармане приличная сумма на обустройство.

– Ваша жена тоже поедет?

– Жена? – переспросил Роман с таким удивлением, как будто вообще не подозревал, что это за зверь. – Не знаю, не знаю. Софья – очень сложный человек…

Между тем Дима Куманцев, воспользовавшись случаем, нарабатывал оперативный материал. Он посетил кухню, где близко познакомился с экономкой Любой, от которой узнал, что Софья накануне трагедии предостерегала Ивана Леопольдовича.

– Она заявила, что ему не стоит ходить на реку, – сообщила Люба, оглядываясь на дверь. – Что вода ему сейчас не пойдет на пользу. А потом все и случилось!

– А когда случилось, – немедленно заинтересовался Дима, – она напомнила о своем пророчестве всем остальным?

– Я не знаю, кто напомнил. Но все об этом говорили.

– Так, может, эту вашу Софью вообще должно охранять государство? Вот она сегодня сказала, что поднимется ветер и все умрут. А никто не пакует чемоданы и не бежит на все четыре стороны.

– Понимаете, – перешла на шепот Люба, – ей нравится привлекать к себе внимание. Катя говорила мне, что есть даже такая болезнь… не помню, как называется. Когда хочется постоянно быть на виду.