Текст книги "Сабина на французской диете"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Сабина, вы оделись? Нужна ваша помощь.

Она молниеносно спрятала дневник обратно в пакет, прыгнула к двери и поспешно ее открыла, улыбаясь широко и оптимистично. Однако голос ее подвел, и она тонко проблеяла:

– Чем я могу вам помочь?

Именно так построила бы фразу какая-нибудь иностранка, изучающая русский на вечерних курсах.

Тверитинов смотрел на Сабину сверху вниз, не мигая. Была у него такая привычка. С помощью этого трюка он всегда получал дополнительные очки, потому что под прямым и неподвижным взглядом люди обычно начинают нервничать.

Сабина тоже нервничала. Особенно сейчас. Ведь она только что узнала, что на его фирме творятся страшные вещи – знает об этом Тверитинов или нет?

Впрочем, паниковать рано: Аня Варламова могла и ошибаться. В конце концов, она сама подчеркнула, что никто не произносил слово «убийство». Кроме того, планировать убийство и даже говорить о нем – совсем не то, что отважиться на него. Слишком страшное это дело.

Нет, нужно немедленно дочитать дневник до конца. Сабина чувствовала себя так, словно ей всучили горячий пирожок, а она не смеет перекинуть его из руки в руку. Вероятно, ожог будет сильным, очень сильным.

– Приехал врач, он настаивает на госпитализации, – сказал Тверитинов. – Я помогу Вадиму дойти до машины. Вы можете подержать дверь?

– Разумеется, – засуетилась Сабина. Уложив референта на диван и накрыв его одеялом, она решила, что сделала для него все возможное, и теперь испытывала неловкость.

У нее были и другие причины испытывать неловкость. Она только что ходила перед новым боссом полуголой. Орала на него. Ела продукты из его холодильника. И она подозревает его в ужасных вещах.

– Я тоже уезжаю, – сообщил Тверитинов, оглянувшись на нее через плечо. – На сегодня вы свободны. Отправляйтесь домой. И заберите с собой вашего представителя.

– Да нет же, это ваш представитель! – возмутилась Сабина.

– Но коньяком его поили вы, – парировал тот. – Так что он целиком на вашей совести.

Сабина обреченно вздохнула. Саблуков, воспылавший к ней любовью, по-прежнему обретался на кухне, и выкурить его оттуда наверняка будет непросто. Поймав ее взгляд, Тверитинов ворчливо добавил:

– Я вызвал для него такси, оно уже у подъезда. Когда спущусь, назову шоферу его адрес и оплачу поездку. Ваша задача – спустить канадского представителя вниз. Если не получится, призовите на помощь консьержа – он безумно чуткий.

– Спасибо, – выдохнула Сабина.

К ее великому облегчению, Саблуков безропотно оделся и отправился восвояси, напоследок оторвав этикетку от опустевшей бутылки коньяка. Из окна такси он махал ей рукой и даже завел какие-то стихи, но таксист нажал на газ, и поэтические строки потонули в реве мотора.

Сабина несколько секунд стояла на месте, провожая глазами умчавшийся автомобиль, после чего развернулась и бросилась обратно в квартиру. Там ее ждал дневник Ани. Сейчас самое время присобачить его на место, к дну шкафа. Вначале прочитать и потом присобачить. Может быть, зря она выбросила обложку?

Через несколько минут Сабина поняла, что у нее в любом случае нет шансов. Дверь спальни Тверитинова оказалась заперта. Не закрыта, а именно заперта. На ключ. Она даже вообразила себе этот ключ – длинный и холодный, с затейливой бородкой, покоящийся в глубине кармана вместе с завалявшейся мелочью и чеком с бензоколонки. Все понятно: Тверитинов ей не доверяет. Неужели понял, что она заходила внутрь? Внезапная догадка заставила ее покрыться холодным потом. В спальне наверняка установлены камеры слежения, и новый босс видел, как она валялась на его кровати!

Нет, вряд ли. Тогда бы он уж точно ее уволил. И знал бы про то, что она стащила дневник. А он, конечно же, не знает, раз спокойно уехал.

Наконец-то можно дочитать все до конца, не опасаясь, что тебя схватят за руку. Сабина села на диван, но даже не откинулась на спинку – так была напряжена. Строчки прыгали перед глазами, и ей пришлось прижать нужную указательным пальцем.

«Я рассказала Патрику про кафельную комнату. Он страшно расстроился и целый вечер переживал. Потом предложил мне обратиться в „русскую полицию“. Потому что я дорога ему, и он боится, как бы со мной чего не случилось. Весь следующий день он звонил мне через каждые полчаса – беспокоился. Но мне почему-то не хочется обращаться в органы. Представляю, что будет, когда менты заявятся в офис и начнут всех допрашивать! А я буду выглядеть Павликом Морозовым. Ужасно.

Хотела выложить все С.Ф., но из-за того, что я забыла сообщить ему про какой-то дурацкий звонок из Дании, он на меня злится».

Следующая запись была сделана другой ручкой. И вообще сильно отличалась от предыдущей – почерк изменился, и буквы плясали папуасский танец, наскакивая друг на друга.

«И как я раньше ничего не замечала?! Стоило только заподозрить неладное, как все странности сразу полезли наружу! Здесь происходит нечто нехорошее, я нутром чувствую. С этой эксклюзивной бумагой что-то не так. Теперь я никому не доверяю, даже Эмме, которая обо мне печется. И зачем только меня занесло на эту работу?! Впрочем, в противном случае я бы не познакомилась с Патриком! Мы столкнулись на улице, когда я выходила после собеседования. Тверитинов подписал приказ о моем зачислении в штат, и у меня голова шла кругом. Патрик едва не сшиб меня своим автомобилем. Он был такой шикарный! Они оба были шикарными: и автомобиль, и водитель. Я даже вообразить не могла, что красавчик американец на меня западет! Но теперь у нас все серьезно.

Патрик страшно волнуется за меня. Он живет здесь уже полгода и наслышан о русской мафии. Ему кажется, что мне нужно или написать заявление в КГБ, или уволиться. Об увольнении я и сама подумываю. Но С.Ф. слишком хорошо платит, и другого места с подобным окладом у меня на примете пока что нет. А если я скажу Патрику, что мне не на что жить, он подумает, будто я нацелилась на его деньги».

Когда Сабина прочитала фразу: «С этой эксклюзивной бумагой что-то не так», у нее окончательно испортилось настроение. Вот она, расплата за авантюризм! Петька просто скотина, что заставил ее уволиться из «Альфы и омеги», да еще со скандалом. А она – идиотка, которая пошла на поводу у собственных слюнявых эмоций. Буриманов тоже хорош! Семь лет прятался в своем Медведкове и вдруг – нате вам! – вылез с признаниями. И ее жизнь полетела кувырком.

«ЭТО происходит каждый четверг в одно и то же время – с пяти до половины шестого. ОН целый день отсутствует, а потом приезжает с „дипломатом“ и сразу же уносит его в кафельную комнату. Запирается там и долго не выходит.

Вчера был четверг. Я подготовилась по всем правилам. Самое главное – мне удалось сделать дубликат ключа. Потому что дверь теперь постоянно заперта на замок. Уж не потому ли, что меня все-таки видели тогда на лестнице?

На этот раз я спряталась в нише за металлическими шкафами и просидела там почти час. Неприятный момент: явился Безъязыков и стал копаться в одном из шкафов. Он сначала садился на корточки, а потом принялся искать что-то на самом верху. Я боялась, что он притащит стул или стремянку и ухитрится меня заметить.

К кафельной комнате он не подходил. Ничего не знает? Или наоборот – знает ВСЕ?

Наконец Безъязыков убрался, а я поняла, что сильно замерзла. Да и ноги затекли. Стала себя ругать: и куда я лезу? Мне что, больше всех надо? Но удержаться просто не хватило сил: так хотелось узнать, что творится за этой дверью. Если темные дела, я должна добыть доказательства. Клянусь, что сразу пойду в милицию. Патрику о моем подвиге заранее сообщать не стала.

Постоянно думаю о том, чтобы рассказать обо всем С.Ф. Но Патрик говорит, что С.Ф. доверять тоже нельзя: ведь фирма его! С этим я согласна.

Наконец ОН вышел. «Дипломат» по-прежнему был у него в руках, а из комнаты, которую он за собой запер, доносился какой-то странный запах. ОН поднялся по лестнице и захлопнул внешнюю дверь, которая противно лязгнула. Я некоторое время выжидала, потом достала ключ и подкралась к кафельной комнате. Клянусь, пока я ее открывала, сто раз готова была дать деру.

А какого страха я натерпелась, когда вошла! Пришлось запереться изнутри, чтобы меня случайно никто не обнаружил. Слава богу, что свет можно было включать, не опасаясь: ни одной щелки там нет. Запах сразу ударил в нос. Действительно, омерзительный! Ни с чем не могу его сравнить. Паленая тухлятина? Как только я вспомнила, о чем здесь разговаривали те двое, так меня дрожь пробила до самого копчика. Я стала осматриваться и сначала не заметила ничего особенного. Комната почти пустая: туда складывают свободные емкости и подсобные материалы. А потом я увидела корзину для мусора. В ней был пластиковый пакет, завязанный тугим узлом. Развязала его и увидела жутко неприятные вещи, назначение которых не могу объяснить: хирургические перчатки, респиратор и большой стальной пинцет. Для чего они понадобились? И вообще, имеют ли они отношение к тому разговору об убийстве? Я сложила находки в другой пакет, свой собственный, и принесла домой. Что теперь с ними делать? Улики это или нет? Идти в милицию или не позориться?»

Сабина поняла, что ей нужно выпить воды. В горле пересохло, и язык казался шуршащей пергаментной полоской, прилипающей к небу. На ослабевших ногах она отправилась на кухню. Перед ее мысленным взором кружились хирургические перчатки, скользкие, как слизни, и такого же неопределенного цвета. А еще пинцет – длинный стальной аллигатор, которому все равно, что сжимать в зубах. Респиратор, похожий на собачий намордник. И запах... В кафельной комнате что-то жгли, и там пахло паленой тухлятиной.

Девчонка, которая работала здесь до нее, оказалась очень храброй. Сама Сабина никогда в жизни не отважилась бы забраться в такое место, куда ходит ОН – каждый четверг, в одно и то же время. Кто такой – ОН? Не Тверитинов, это точно. Потому что Тверитинова Аня называла в своем дневнике – С.Ф. И на том спасибо.

Пирогов больше совсем не хотелось. Впрочем, как и яиц, и мяса, и салата. Желудок был полон под завязку этими чертовыми перчатками, респиратором и пинцетом. Они стояли возле самого горла, и даже огромная кружка воды не помогла протолкнуть их внутрь.

Но ведь в дневнике еще оставались записи. Возвратившись в кабинет, Сабина протянула к нему руки...

И в этот момент ее мобильный телефон встрепенулся и заиграл веселую песенку: «Дули-вули– вэли, все мышки запели, дули-вули-вас, они пустились в пляс». Именно эта песенка звучала, когда звонил неизвестный абонент. Абонент, чей номер не занесен в электронную телефонную книгу.

Она нажала на кнопку и тотчас услышала странно знакомый голос, который поначалу не узнала. Мужской голос:

– Алло, Сабина?

– Я слушаю.

– Добрый вечер, это Максим Колодник. Вы меня помните?

У Сабины сразу потеплело на душе.

– Как я могу забыть человека, который спас меня от нападения сумасшедшего?

– Извините, что воспользовался служебным положением, вы ведь не дали мне номер своего телефона...

Вероятно, он узнал номер у Эммы, которой наверняка не понравился подобный расклад. Ну и черт с ней.

– Я просто не успела, – засмеялась она. – Не представляете, что тут было с этим канадским представителем! Он перебрал коньяка и устроил целое представление.

– Может быть, мы поужинаем вместе? – быстро спросил Максим. – И вы мне все расскажете.

Сабина на секунду замялась. Следовало сообразить, достаточно ли прилично она выглядит для ужина с мужчиной. Однако ее собеседник расценил заминку по-своему.

– Это не свидание, – поспешно пояснил он. – Если вам не хочется, чтобы это было свиданием, мы просто вместе поедим, хорошо? По-дружески.

– Хорошо, – тотчас согласилась Сабина. – Но тогда нам придется перейти на «ты».

– Заметано.

– А ты где? – Она осторожно опробовала это новое местоимение, потрогав его кончиком языка и прижав к зубам.

– Вообще-то я под окнами во дворе у Сергея. Здесь, на Огородном. Я знал, что ты еще не уехала. Разговаривал с ним по телефону, и он случайно обмолвился... Вот я и подумал, что ты, наверное, тоже не ужинала...

Сабина мгновенно забыла про дневник, про свои страхи, про все на свете. Она вообразила романтический ужин. Феттучине с сердцевиной артишока, нагретой в оливковом масле; мидии, тушенные в белом вине; коктейль ритц-физз, украшенный лепестком розы, и сабайон на сладкое. Разумеется, они отправятся в шикарный ресторан.

Впрочем, это ведь не свидание! Тогда пусть будет что-нибудь простое. Бифштекс по-гамбургски, чашка кофе и булочка с корицей. Весьма демократично, сытно и не обременительно для кошелька. Главное, что рядом окажется весьма симпатичный спутник.

Максим ей понравился. Из-за Буриманова, вернее, из-за комплексов, которыми Сабина обросла после их разрыва, у нее никак не складывалась личная жизнь. Возможно, теперь она почувствует себя, наконец, свободной и счастливой.

Он ждал ее возле подъезда. На нем был все тот же короткий плащ, но в руке вместо портфеля он держал розу. Одну красную розу на длинном стебле – раскрывшуюся, томную и сладкую.

– Ты же сказал, что это не свидание, – просияла ему навстречу Сабина, – а дружеский ужин.

– Так и есть. Мы отправляемся утолить голод, как друзья. Твою машину оставим здесь, поедем на моей. Я не заказывал столик в ресторане и даже не знаю, какое место выбрать.

– Значит, будем совещаться.

Они долго совещались и решили, что судьба сама должна распорядиться сегодняшним вечером. Купили в киоске старый журнал со списком ресторанов и кафе и, хохоча, попросили киоскершу ткнуть пальцем в какое-нибудь название.

Та высунула руку из своего окошка и ногтем отчеркнула то, что пришлось ей по душе. Рука оказалась большущей, а ногти – накладными, кроваво-красными и блестящими. Сабина не удержалась, наклонилась и заглянула внутрь. Киоскерша улыбалась. Как Сабине показалось, коварно. И похожа она была на цыганку или прорицательницу: полная женщина с кудрявыми черными волосами и пронзительным взглядом. «Она отправит нас в какую-нибудь дыру», – подумала Сабина и ошиблась.

– Ресторан «Пасадобль», – вслух прочитал Максим, поднеся журнал к глазам. – Недалеко от метро «Маяковская», в переулке. Отличный выбор! Будем следовать зову судьбы.

Сабина молча мотнула головой в знак согласия. Она растерялась. Дело в том, что «Пасадобль» находился как раз возле «Альфы и омеги», и, насколько она знала, сегодня там собирался руководящий состав фирмы для того, чтобы отпраздновать юбилей главного бухгалтера.

Сначала Сабина хотела сказать, что им лучше выбрать другой ресторан, но у Максима было такое вдохновенное лицо, что она не посмела. В конце концов, судьба так судьба. Авантюры так авантюры. И они поехали в «Пасадобль».

Ресторан был забит до отказа, и их попросили подождать за барной стойкой, пока освободится столик. Максим заказал выпивку, а Сабина отправилась освежиться.

В туалетной комнате перед зеркалом причесывалась мадам Кологривова. Сегодня она надела открытое платье с блестками на лифе, а на тонкие губы наложила несколько слоев помады, чтобы сделать их более аппетитными. Впрочем, вряд ли кто-нибудь захочет сорвать с них поцелуй. К такому жесткому рту мужчина прижимается только в одном случае – если делает искусственное дыхание.

Прикрыв лицо рукой, Сабина скользнула в кабинку и стояла там целых пять минут, то и дело нервно хихикая. Наконец выбралась наружу, увидела, что горизонт чист, полезла в сумочку за расческой и тут наткнулась на сложенный вчетверо листок. Похолодевшими пальцами она извлекла его из сумочки и развернула.

«Ужин, – было написано там. – Кусок нежирного вареного мяса, листовой салат».

Перед мысленным взором Сабины пронеслось видение Димы Буриманова, который говорил: «Ты не способна на безрассудство». Затем появилась Эмма Грушина со своим коронным заявлением: «Ваша Сабина нам не подходит. Она слишком толстая». Сердитое лицо Тверитинова: «Вы еще не ездили в типографию?!» И корявая строчка из дневника Ани Варламовой: «С этой эксклюзивной бумагой что-то не так».

Что-то не так. А что – не так, она никогда не узнает, если сейчас выпьет коктейль – крошеный лед, кампари, персиковый бренди, яичный белок и лимонная долька, – а потом закажет ужин и съест его. У нее не останется шансов похудеть. Потому что первый день диеты – это первый день проверки характера. И переносить его на завтра просто нельзя.

Сабина поняла, что ей необходим совет. Позвонила матери и в двух словах обрисовала ситуацию. Та неожиданно рассердилась.

– Не выдумывай, – сказала мама. – Стоящий мужчина гораздо важнее диеты. Не забывай, что голод подавляет все остальные чувства, и к концу вечера он решит, что ты обыкновенная ледышка. Женщина должна согревать партнера, а не вгонять его в дрожь.

Сабина отключила телефон и встала перед зеркалом в профиль. Живот выглядел довольно круглым, словно она уже наелась до отвала, а над поясом нависала жировая складка, до того неприличная, что хотелось ее немедленно извести. Но как? Пуститься в пляс и скакать до тех пор, пока живот не подтянется? Скакать придется слишком долго. Она вздохнула и натянула кофточку пониже.

Снова достала телефон и позвонила Тамаре.

– Меня пригласили в ресторан, – сообщила она. – А я на диете. Что делать?

– Откажись от ресторана, – пробормотала та, что-то с аппетитом пережевывая. – Там же невозможно заказать пустую тарелку, верно?

– Но мы уже внутри!

Сабине было так жаль своего романтического ужина, что она едва не расплакалась.

– Я подумаю и перезвоню, – сказала Тамара и отключилась.

Она подумает! Пока она будет думать, их с Максимом проводят за столик, и бесстрастный официант раскроет перед ними меню. Возможно, он даже посоветует какое-нибудь особенное блюдо. «У нас потрясающе готовят индейку, фаршированную каштанами!» Сабина почувствовала, что во рту собралась слюна, и громко сглотнула. После чего вспомнила о собственном братце, из-за которого заварилась вся эта каша, и набрала его номер.

Братец не только слушал ее, но и сопереживал.

– А нельзя попросить отварного мяса? И поужинаешь, и диету не нарушишь.

– Как ты себе это представляешь? – хмуро спросила Сабина. – Что Максим обо мне подумает? Что бы ты подумал о девушке, которую в первый раз пригласил на свидание и решил угостить, а та потребовала бы притаранить ей голого мяса?!

– С салатом, – поправил он.

– Фигня какая-то! А еще, по закону подлости, в этом «Пасадобле» гуляет вся моя прошлая работа! – негодовала Сабина.

– А зачем вы туда поперлись? – удивился Петя.

– Ты владелец фирмы, у тебя двадцать пять человек в штате, ты не можешь говорить «поперлись», – по привычке одернула она. – Как бы то ни было, но мы уже здесь, и скоро для нас освободится столик.

– Послушай, я еду по Тверской и нахожусь неподалеку. Хочешь, заверну к вам и попытаюсь все утрясти? Можешь сделать вид, что мы не знакомы. Так хочешь?

– Хочу, – злобно ответила Сабина.

Она не представляла, как можно все это утрясти. Но пусть помучается. Пусть возьмет на себя ответственность, наконец. Правда, он не поддерживал идею с диетой, но сейчас ей было не до справедливости. Она покинула туалет в отвратительном расположении духа, вернулась к своему кавалеру и попросила заказать ей минеральной воды.

– Вам с газом или без газа? – спросил бармен.

– Без ничего, – отрезала она.

Метрдотель сообщил, что столик освободился и его уже сервируют. Максим улыбнулся и не без внутреннего волнения взял Сабину за руку. У нее даже не участилось дыхание. Мама была права: она не чувствовала ничего, кроме голода.

В этот миг дверь распахнулась, и в ресторан вошел Петя Брусницын. Вероятно, на улице шел мелкий дождь, потому что брат был весь в измороси и принялся отряхиваться, как сенбернар. Окрестные девицы, включая свободных официанток, немедленно подобрались. Отыскав взглядом сестру, он поднял брови и ухмыльнулся. Прямо пятнадцатилетний школьник, которому все парочки кажутся смешными!

Петя скинул с себя куртку, взял номерок и немедленно растворился с полумраке зала. Зал был просторным, с колоннами, с большими окнами. В центре находилась невысокая эстрада для музыкантов – в ресторане танцевали. Инструменты лежали на виду, похожие на волшебные вещицы – лакированные, полные таинственных возможностей. Один синтезатор молодо улыбался во всю пасть.

Сабина воодушевилась. Когда грянет музыка, она закружит Максима в вальсе, потеряет голову и сделает вид, что забыла о еде. Танцевать, смеяться и пить минералку, запрокидывая голову, – совсем не то, что скучно ковырять в тарелке, делая вид, будто презираешь повара. Кроме того, Петька все-таки приехал. Возможно, у него есть собственный план.

Они направились к столику, сопровождаемые официантом – прямым, как шпагоглотатель. Вокруг было сумрачно и душно. В подсвечниках, расставленных на столиках, колебались язычки пламени. Воздух напоминал густую подливку, а соблазнительные запахи лезли в ноздри и щекотали воображение. Желудок Сабины бурно выразил свою радость, ожидая подачки. Она испугалась. До сих пор у нее никогда так громко не бурчало в животе. Тут ириска, там стаканчик чаю, здесь кусочек бисквита – так все и спускалось на тормозах. Сегодня – совсем другое дело. Она честно выпила чашку несладкого кофе, в обед проглотила яйца и помидор. И это все. Вода, разумеется, не в счет.

Как назло, ее кавалер тоже оказался голоден. И поскольку не имел никаких запретов, заказал какое-то немыслимое вино, пообещав, что выпьет лишь полбокала, потому как за рулем, салат со швейцарским сыром и анчоусами, рыбный воздушный пирог и карпаччо из телятины с белыми трюфелями. После чего посмотрел на Сабину ясными глазами и спросил:

– Ну, а что выбрала милая дама?

Милая дама тупо смотрела в меню, где крупными буквами с издевательскими завитушками перечислялись названия пыток.

Итальянские тосты с куриной печенью

Говядина, нашпигованная ветчиной

Ризотто с орехами и грибами...

Даже «Мучная похлебка с фасолью» показалась ей ударом под дых. Не говоря уже обо всяких сладостях, украшенных вишней и мандаринами. Откуда она могла знать, что Петя уже добрался до самого сердца ресторана и в десятый раз повторял персоналу: «Что бы она ни заказала, необходимо подать отварное мясо и зеленый салат без заправки. И минеральную воду. Что значит – если? Разумеется, кавалер будет возражать! За его возражения я вам и плачу».

Из-за отсутствия свободных мест Петю по его просьбе подсадили к трем теткам гремучего возраста «слегка за сорок», которые собрались на плановый девичник. Они уже прилично выпили и свалившегося на них одинокого незнакомца с голубыми глазами восприняли как ответ на свои молитвы. Сабина могла бы позлорадствовать по этому поводу, если бы сама не оказалась прямо напротив длинного стола, за которым «обмывали» главного бухгалтера «Альфы и омеги». Веселье было в самом разгаре. Именинник сидел в центре карнавала и усердно жевал. Его окружали тарелки с нежными рыбными ломтиками, розетки с икрой и вазочки с оливками. Всего один маленький столик, занятый пожилой парой, отделял Сабину от вчерашних коллег, для расставания с которыми пришлось приложить столько усилий.

– Я, пожалуй, съем деревенский салат и телятину по-римски, – сообщила она официанту.

И в ту же секунду встретилась глазами с мадам Кологривовой. Даже не зная о роли, которую та сыграла в ее увольнении, Сабина поняла, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Мадам поджала губы, а вернее, просто проглотила их и медленно повернулась к супругу. Тот ничего не замечал и резвился, размахивая рюмкой, подобно наивному поросенку Нуф-Нуфу, который считал, что его дом из прутьев – настоящая крепость.

Мадам Кологривова была убеждена, что видит перед собой пассию мужа. Она решила, что Сабина пришла сюда не с настоящим кавалером, а с мужниной «шестеркой». И все для того, чтобы ее супруг мог любоваться ею безо всякого стеснения.

Мадам Кологривова ненавидела любовниц мужа. Но больше всего она ненавидела, когда ее выставляли дурой. Не было ни одного человека в штатном расписании «Альфы и омеги», даже самого завалящего уборщика, который бы не знал, что вчера Валерий Федорович катался с Сабиной по полу в гостевом зале и рычал, как суматрийский тигр. Они сломали два гнутых стула в стиле Констанции фон Унрух, оборвали кружевную занавеску, привезенную с Майорки, и выдрали из-под плинтуса половое покрытие.

И после того, как она заставила мужа уволить нахалку, тот нагло притаскивает ее в ресторан! Возможно, этот гад надеялся, что супруга уедет раньше или вообще останется дома, потчевать ватрушками тетку, приехавшую из Твери погостить?

Тем временем «этот гад» после очередной проглоченной рюмки водки, дорогой и чистой, как слеза младенца, окинул взглядом зал и тоже заметил Сабину. Невидимый стрелочник перевел рычаг, и водка отправилась по отводному пути – прямо в дыхательное горло. Валерий Федорович разинул рот и громко каркнул. Водка вылетела обратно, а сам он налился кровью и принялся кашлять, содрогаясь и колотясь грудью о ребро стола.

– Это тебе не поможет, – зловещим тоном прошипела жена, и ее раздвоенный язык на секунду мелькнул во рту. – Немедленно убери девку с моих глаз!

– Но... я... не... могу... – выдавил из себя Кологривов, вытирая глаза и рот целым пуком салфеток, вырванных из подставки.

– Что ты сейчас сказа-а-а-ал?!

Никогда, никогда не видел еще Валерий Федорович такого выражения лица у своей супруги. Это был его личный фильм ужасов, при просмотре которого рубашка прилипает к спине, пропитанная обильно выступившим потом. Мадам Кологривова протянула руку и двумя пальцами взяла мужа за кадык, прыгавший над узлом галстука.

Валерий Федорович рванулся прочь, словно кот, заваливший новогоднюю елку. Вот-вот зеленая красавица во всем своем великолепии рухнет на пол, а хозяева примутся бегать за ним с тапками и кухонными полотенцами, обещая виновнику страшную смерть. Он задрал хвост трубой, а уши плотно прижал к голове.

Мысль о том, что вскоре его шкурку прибьют над камином, заставила Кологривова выскочить из-за стола, выбраться в проход и сделать несколько неуверенных шагов в направлении своего бывшего лучшего проектного менеджера. По дороге он дрожащими пальцами забрался во внутренний карман пиджака и достал деньги. Он не стал их считать, просто держал в руке растрепанной пачкой. Кологривов был искренне убежден, что все самые сложные вопросы решаются с помощью наличных – других способов выкрутиться для него просто не существовало.

Тем временем Сабина делала вид, что у нее хорошее настроение. Напротив сидел симпатичный мужчина и изо всех сил старался ей понравиться. Да что там – симпатичный. Просто мечта, а не мужчина!

– Я очень рад, что мы будем работать в одной конторе, – признался Максим. – Ну, почти в одной. Все-таки Сергей – абсолютно самостоятельная человеческая единица. С ним тебе придется непросто. С другой стороны, он обладает одним несомненным достоинством.

– Каким же? – спросила Сабина, подложив под подбородок ладонь.

Она хотела вообразить себя героиней романтического фильма и прилагала к этому определенные усилия, однако проклятый желудок продолжал ворчать, а в проходе появился Кологривов, который медленно, но неумолимо приближался.

– Мой кузен никогда не заигрывает со своими служащими. Лично мне очень нравится эта его черта. – Максим не сводил с Сабины зеленых глаз. – Особенно теперь, когда мы с тобой познакомились.

– Извините, – раздался у них над головой сдавленный голос. – Могу я к вам обратиться?

– Да-да? – спросил Максим холодным тоном. Ему явно не понравилось, что их перебили.

Тем более что тип, подошедший к столику, выглядел не слишком трезвым. Густые усы торчали в разные стороны, галстук сбился набок, потные остатки волос стояли дыбом.

– Не могли бы вы... это... уйти? – храбро заявил он, кося на Сабину тревожным глазом в красных прожилках.

– Куда уйти? – озадачился Максим, выпрямившись на своем стуле.

Сабина с тоской поглядела по сторонам, отыскивая глазами братца. Как бы он сейчас пригодился!

– На улицу, – пояснил Кологривов. – Домой. В другой ресторан. К черту на кулички!

– Что-то я не понял... Метрдотель! – крикнул Максим.

– Да я же заплачу! – жарко заговорил несчастный Валерий Федорович, переступая с ноги на ногу и тыча в нос Сабининому спутнику пачкой денег. – Буквально сколько попросите. Понимаете ли, ее нужно отсюда убрать во что бы то ни стало! – Одними глазами он указал на Сабину, как обычно указывают на шпиков, следующих за вами по пятам. – Ей здесь нельзя находиться, это грозит мне смертельной опасностью!

– Вы говорите о моей девушке? – Максим ничего не понимал.

Сабина налила себе полный бокал минералки и выпила одним духом.

– Ваша девушка! – передразнил Кологривов, подняв глаза к потолку. – Из-за ее фантастических ног моя фирма терпит убытки, черт бы побрал мою жену.

– Он нализался, – уверенно сказал Максим, обращаясь к Сабине. – Я позабочусь о том, чтобы его отсюда вывели.

Он хотел встать, но тут как раз подоспела команда спасателей, сформированная Петей Брусницым. Все три «дамы за сорок», весело щебеча, налетели на Валерия Федоровича, взяли его в «коробочку» и повлекли к своему столику, не дав бедняге ни шанса улизнуть. Пачка денег, которую он держал в руке, взметнулась вверх:

– Официант, шампанского! – пронзительно крикнула одна из одалисок.

Если бы не музыканты, которые взобрались на свой помост и неожиданно обрушили на зал заводную мелодию, наверняка стало бы слышно, как скрипит зубами мадам Кологривова.

– Забавный дядька. – Максим наклонился вперед, пытаясь перекричать музыку. – Но каков сокол! Ухитрился разглядеть твои ноги.

Часть посетителей ресторана, та, которая уже дошла до нужной кондиции, отправилась танцевать. Вокруг помоста прыгали и подскакивали раздухарившиеся женщины и расхристанные мужчины. Сабина ничего не успела ответить, когда к столику качающейся походкой приблизился главный аналитик Песков. Он остановился рядом с Сабиной, щелкнул каблуками и сказал:

– Как только я вас увидел... Когда я увидел вас... – Он помолчал и сформулировал по-другому: – Моя потрясающая задница в вашем полном распоряжении!

– Чего? – воскликнул Максим и вскочил на ноги. Стул отлетел в сторону и чудом удержался на ножках.

– Брось! – воскликнула Сабина. – Пойдем лучше потанцуем!

Желудок не согласился с ней, глухо заурчав. Он хотел еды, пусть даже вареного мяса. И большую гору салата, можно лежалого.

– Нет, мне нужно кое-что сказать этой заднице! – ершился Максим.

Сабина оттеснила аналитика Пескова плечом, втолкнув его в пляшущую толпу, которая немедленно унесла его куда-то на середину зала. Подошла к своему кавалеру и взяла его за руку. Словно специально для них быстрая мелодия сменилась медленной, и клавишник задышал в микрофон какие-то лирические стихи, задрожал веками и затряс кудрями, имитируя лирический экстаз.