Текст книги "Рукопашная с купидоном"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Сходите в туалет, – предложил Медведь безапелляционным тоном. – Продвигайтесь прямо и налево. Там я вас перехвачу. Корнеев присмотрит за нашим восточным сокровищем. Надо посоветоваться.

Лайма извинилась перед гостями и сказала:

– Еще несколько минут, и мы можем трогаться в путь.

– Напишите, в какой гостинице мы остановимся, – потребовал Бондопаддхай, доставая из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку.

– А вам зачем?

– Я привык все сверять по карте, – важно заявил он, доставая из внутреннего кармана пиджака карту Москвы, приобретенную, вероятно, в бюро путешествий. Заметил, что Лайма колеблется, и прикрикнул на нее: – Я, кажется, попросил! Почему вы медлите?

Лайма неохотно нацарапала название гостиницы с зарезервированными номерами и быстро двинулась по проходу к выходу из кафе. Сказать по правде, ей было не по себе. Оставить одних двух этих гавриков! Следовало сказать Медведю, что без нее они будут абсолютно беззащитными. О том, как она сама в случае опасности сможет их защитить, Лайма даже не задумывалась. Но уж Корнеев как наблюдатель точно не внушал ей никакого доверия. Он наверняка даже не смотрит в сторону подопечных, а таращится на свою игрушку.

От кафе до туалета было рукой подать. Еще издали Лайма увидела мощную фигуру Медведя, который выделялся среди прочих своей величиной и могучестью. Лицо его казалось рассеянным и глуповатым – вероятно, он изображал послушного мужа, которого жена таскает за собой по всему аэропорту. А может, у него всегда такое лицо – Лайма ведь его почти совсем не знает.

– Их двое, – без предисловий сказал Медведь, когда Лайма подошла поближе. – Они обмениваются знаками, значит, из одной шайки. Но действуют независимо. Вероятно, один страхует другого.

– Покажите, – попросила Лайма, поражаясь тому, как в этой толпе Медведю с Корнеевым удалось вычислить каких-то там преследователей.

– Один в магазинчике покупает журналы – вон тот, в желтой рубашке. А второй вошел вслед за вами в кафе и занял столик неподалеку от стойки. Такой маленький, с мерзкой бороденкой. Не заметно, чтобы они собирались нападать. Скорее всего эти типы в самом деле должны выследить нашего... друга.

– Называйте его Мегхани, – посоветовала Лайма.

– Как только мы поселим Мегхани в гостинице, они начнут действовать.

– Значит, надо не дать им добраться до гостиницы. – Медведь кивнул. – Есть какие-нибудь соображения?

– Вот если бы... – задумчиво протянул он.

– Ну-ну.

– Вот если бы им захотелось в туалет... По очереди... Я бы не сплоховал.

– А в туалете не слишком много народу? – засомневалась Лайма.

– Это не имеет значения, там кабинки есть, – ответил Медведь и посмотрел на нее выжидательно. Командир все-таки, должна что-нибудь придумать.

Командир потопталась на месте и деловито спросила:

– Значит, по очереди? Сколько вам нужно времени на одного?

– Пять минут.

– Ладно, будьте... в боевой готовности.

Она хотела сказать «на шухере», но в последнюю минуту решила, что Медведь ее не поймет. Люди, которые относятся к жизни слишком серьезно, обидчивы, как дети.

Когда она вошла в кафе, то увидела, что рыжая девица с голыми ногами уже сидит за столиком Бондопаддхая и улыбается, как маленькая хищница. Только этого еще не хватало! Если индус станет волочиться за каждой юбкой, забот на них навалится хоть отбавляй. Интересно, на каком языке они общаются?

Как выяснилось через минуту, они общались на языке жестов. Рыжая нахалка едва-едва говорила по-английски, что не мешало ей укреплять знакомство. Оглядев ее издали, Лайма завернула к стойке и попросила стакан томатного сока.

– Я принесу, – пообещал официант, порхая вокруг и гремя приборами.

– Нет, я хочу прямо сейчас, – сказала Лайма вздорным тоном, который отлично знаком всем, кто постоянно работает с клиентами.

– Как скажете.

Он налил ей полный стакан сока и поставил на салфетку. Лайма взяла стакан в руки и громко отхлебнула. Потом повернулась и поискала глазами первого врага – одного из двух неоатеистов, которые охотились за Бондопаддхаем. Как сообщил Медведь, тот сидел за столиком рядом со стойкой. В настоящий момент враг жадно пожирал картофель фри. Бороденка у него в самом деле была мерзкая – узкая, длинная и спутанная, похожая на водоросли из аквариума. Над хитрыми глазками нависал морщинистый лоб, плавно переходящий в обширную лысину. Когда он жевал, кожа на голове двигалась взад и вперед.

«Что ж, – подумала Лайма. – Неприятному человеку всегда приятно сделать гадость». Она двинулась по проходу, зацепилась за ножку стола и, громко ойкнув, вылила на бородача полстакана сока. Вернее, сок попал на стол, отскочил от поверхности и обдал врага веером мелких брызг. Лайма немедленно заверещала, стала приседать и тыкать в бородача салфетками – будто страшно расстроилась.

– Все нормально, все нормально, – забормотал он. Вскочил на ноги, зыркнул в сторону Бондопаддхая и быстро вышел из кафе, бросив на стол несколько купюр.

По тому, как он отряхивался по дороге, можно было не сомневаться, что он прямиком направился в уборную. Лайма довольно ухмыльнулась. Вот как все оказалось просто. Медведь будет ею доволен. Минут через пять она обольет соком второго шпика, хотя стакан и придется тащить к газетному киоску. Но она справится. А пока можно вернуться к индусам и разобраться с рыжей.

– Привет! – сказала Лайма девице, добравшись наконец до своего столика.

И улыбнулась преувеличенно широко – как хозяйка, увидевшая на пороге своего дома табор гостей с чемоданами.

– Добрый день. Я – Ника. – Девица протянула руку, и Лайма вынуждена была ее потрясти. – То есть Вероника Елецкова. Но все зовут меня Ника.

Девица была сильно надушена и озонировала воздух не хуже, чем какой-нибудь освежитель. Ее ищущие любопытные глаза так и шныряли по сторонам.

– Мы подружились, – сообщил Бондопаддхай, не скрывая самодовольства.

– Я так рада! – соврала Лайма. Села на свое место и с неподдельным интересом спросила: – Вы только что прилетели или улетаете?

– Прилетела, – охотно пустилась в объяснения Ника. – У мамы здесь подруга, она обещала поводить меня по магазинам. На самом деле я живу под Ярославлем. Ездила в Египет по путевке. Вот – возвращаюсь домой, отпуск закончился. Так жалко! Хочу заодно Москву посмотреть, мне домашние разрешили на денек задержаться.

На поверку девица оказалась не такой щукой, как Лайме почудилось. Просто дурочка, которая купилась на внимание импозантного иностранца. Для нее индус – экзотика.

– Господин Мегхани в Москве с деловым визитом, – посчитала нужным сообщить Лайма.

Услышав свое фальшивое имя, Бондопаддхай приосанился, а его помощник залопотал что-то нечленораздельное. Поскольку Лайма его вовсе не понимала, то не стала и внимания обращать.

– У меня дома сынишка, – продолжала откровенничать Ника. Вероятнее всего, она чуть-чуть робела перед Лаймой, поэтому хотела снискать ее расположение. – Костик. Ему всего годик. А папы у нас нету.

«Ну, Бондопаддхай вряд ли захочет стать Костику папой, – подумала Лайма. – Впрочем, какое мое дело?» Она посмотрела на часы и встала:

– Нам через пять минут ехать. Вы пока попрощайтесь, а я сейчас.

Магазинчик, где торговали печатной продукцией, находился неподалеку от кафе – как раз на полпути к туалету. Он состоял из стоек и прилавков, на которых были разложены газеты, книги и журналы. И от остального зала был отгорожен металлическими перильцами. Человек в желтой рубашке стоял возле этих самых перилец и копался в стопке брошюрок с кроссвордами. Очень удобно стоял – соком его можно облить даже снаружи.

Лайма огляделась по сторонам и заметила Корнеева, который оказался совсем близко: сидел через столик от них и меланхолично жевал сосиску. «Надеюсь, он начеку», – подумала она. Подошла к стойке и сказала официанту:

– Еще один томатный сок.

– Вам не хватило? – с иронией спросил он.

– Конечно, не хватило! Вы же видели, что я его пролила, – с обидой ответила Лайма. – Дайте мне соку. Сейчас же.

Официант зашел за стойку, вскрыл новый пакет и перевернул над стаканом, не долив примерно на два пальца.

– Лейте до конца, – потребовала она.

– Вам же хуже, – пробормотал он, но приказание выполнил.

– Включите в счет, – гордо сказала Лайма и двинулась к выходу из кафе.

– Эй, вы куда это? – удивился официант.

– Не ваше дело! Что вы ко мне пристали? – она повысила голос. – Туда, куда мне надо.

Официант предпочел с ней не связываться и ретировался, помахивая полотенцем. Лайма вышла из кафе и, держа стакан двумя руками перед грудью, осторожно двинулась вперед. Когда она была на полпути к цели, к ней внезапно подскочил незнакомый испуганный мужчина в сбитом набок галстуке. Глаза у него выкатились из орбит, по лицу градом катился пот.

– Пожалуйста! – закричал он. – Дайте мне стакан! Там моей жене плохо.

Лайма только зубами успела щелкнуть, когда мужчина вырвал у нее из рук стакан и убежал, петляя, словно заяц. Пока он это проделывал, несколько капель сока выпрыгнуло из посудины и шлепнулось ей на туфли. Лайма тоскливым взором посмотрела на человека в желтой рубашке, который по-прежнему копался в газетах, и вернулась обратно в кафе.

– Налейте мне минералки, – обратилась она к официанту, который, завидев ее, сразу же двинулся к стойке.

– А куда вы дели стакан? – подозрительно спросил он.

– Его тоже включите в счет.

– Отлично. Значит, минералки, – пробормотал он. – Вот.

Лайма взяла минералку и тем же путем отправилась обратно. Но не успела сделать нескольких шагов в направлении магазинчика, как к ней подошла маленькая бабушка в сарафане до полу и жалобно попросила:

– Дочка, дай водички! Мне бы таблетку запить...

Бабушка была такая хорошая, чистенькая и несчастная, что Лайма не смогла ей отказать. Вздохнула и молча отдала воду.

«Отлично, – подумала она и посмотрела на мужика в желтом с пронзительной тоской. – Может, подойти и просто плюнуть ему на пиджак? Быстрее получится». Однако плеваться в общественном месте – значит привлекать к себе внимание. Еще скандал поднимется! Это лишнее, решила Лайма и снова отправилась за водой.

Официант, завидев ее без стакана, упер руки в боки и смотрел, как она приближается, чрезвычайно пристально.

– Минералки, – потребовала Лайма, подойдя вплотную к стойке и навалившись на нее грудью. Взгляд ее как бы заранее предупреждал, что спорить бессмысленно.

– Вы разоритесь на стаканах, – предупредил юноша и ухмыльнулся. – Может, вам в одноразовый налить, в пластиковый?

– Все равно, – гордо ответила Лайма, схватила минералку и быстрым шагом двинулась по накатанной дорожке к магазинчику.

Облить этого типа надо во что бы то ни стало! Она сделала один шаг, второй. Люди обтекали ее с двух сторон, дорога была свободна. Не успела Лайма возрадоваться, как неизвестно откуда прямо на нее выскочила перепуганная молодая мамаша со щекастой девочкой на руках и пискнула:

– Моя малышка проглотила пуговицу! Пожалуйста, дайте водички! Скорее!

– Откуда вы знаете, что она проглотила? – мрачно спросила Лайма.

Мамаша сердито засопела, потом протянула руку и вцепилась в стаканчик.

– Дайте же воду! – крикнула она.

Завладела стаканчиком и стала совать его девочке в нос. Девочка смотрела на нее, не моргая, как маленький совенок.

– Пуговицу необязательно запивать, – пробурчала Лайма. – Она и так отлично проскочит.

Оглянулась назад, на кафе. Пропасть какая-то! Идти за очередным стаканом? Уж прямо и не хочется – все равно отберут. Как же загнать этого дядьку в туалет? По собственному почину он неизвестно когда туда отправится. Может, атеисты вообще писают раз в сутки... «Испачкаю его чем-нибудь! – решила она. – Как это я раньше не сообразила?»

Она бегом добежала до кафе и постучала ладонью по стойке.

– Вы что, пожар тушите? – спросил официант, возникая возле нее, словно по мановению волшебной палочки. – Опять воды?!

– Нет, я уже напилась, – обрадовала его Лайма. – У вас есть пирожок с повидлом? – И посмотрела на него с вызовом.

Было ясно, что, если пирожка не окажется, официанту сильно не поздоровится. Он хмыкнул и с большим чувством ответил:

– Есть!

Полез под стойку, добыл симпатичный, с коричневой корочкой пирожок, положил его на тарелку и с ерническим поклоном преподнес Лайме.

– Тарелки не надо, – сказала она.

Завернула пирожок в салфетку и пощупала пальцами. Пирожок был жирненький, упругий, до краев наполненный повидлом, в общем, то, что надо! Если прокусить его где-нибудь сбоку, а потом нажать пальцами, повидло выдавится и им можно будет обмазать типа в желтой рубашке. С довольной улыбкой на лице Лайма вышла из кафе в зал аэропорта. Здесь ничего не изменилось – все та же суматоха, сотни озабоченных людей курсируют в разных направлениях, сидят на скамейках, стоят в очередях.

Тип в желтой рубашке, к счастью, до сих пор не покинул свой пост. Вероятно, оттуда ему удобнее всего наблюдать за входом в кафе. Лайма прижала руку с пирожком к бедру и, упрямо наклонив голову, двинулась в заданном направлении. Всякого, кто проходил слишком близко и случайно встречался с ней глазами, она одаривала взглядом повышенной свирепости.

Однако свирепость не помогла. В паре метров от магазинчика ее остановил неизвестно как проникший на территорию аэропорта чумазый подросток – тощий, словно глист, с огромными глазами, в которых сосредоточилась вся мировая скорбь. Штаны едва держались на выпирающих тазовых косточках, а короткая футболка страшно обтягивала ребра.

– Тетенька! – сказал подросток жалобным голосом. – Пожалуйста...

Он еще не успел договорить, а Лайма уже потеряла над собой контроль. В глазах у нее потемнело от ярости, и, наставив на попрошайку указательный палец, она завопила:

– А-а! Я знаю, что ты хочешь!!! Ты хочешь мой пирожок! Так вот – фиг тебе, а не пирожок! – И она показала мальчику кукиш. – Я его не дам, понятно?! – Лайма затопала ногами, и в уголке ее рта выступила слюна. – Не дам! Это мой пирожок! Я его купила! Он нужен мне!

Люди останавливались и смотрели на нее, кто с изумлением, кто со смехом. Но ее уже понесло.

– Почему всем хочется то, что принадлежит мне?! Я покупаю – и тут же все на это зарятся!!!

Какой-то дядька с журналом под мышкой покачал головой и удивленно воскликнул:

– Бывают же такие жадные люди!

– А если бы у вас отобрали пирожок?! – немедленно набросилась на него Лайма. – Посмотрела бы я, что бы вы сделали! И нечего меня стыдить! Мне не стыдно, не стыдно!

И тут все захлопали, засмеялись, и непонятно откуда появился оператор с камерой в руках. И вышли все, с кем Лайма только что имела дело – мужчина со сбитым на сторону галстуком, бабушка в сарафане, мамаша с девочкой на руках. Невысокая девица в бриджах и огромных очках подскочила и потрясла Лайму за руку.

– Поздравляем! Вас снимали скрытой камерой для передачи «Посмеемся вместе»! – сообщила она таким голосом, точно у Лаймы был день рождения и ей сделали сюрприз. – Все получилось просто замечательно! Вы так вопили – супер! Нам всем очень понравилось.

Лайма некоторое время озадаченно смотрела на девицу, потом сказала:

– Ха-ха! – отступила и спрятала пирожок за спину. – Так это все было не по правде? Класс! Обманули дурочку, как лисицы курочку!

Потом оглянулась и увидела, что все посетители магазинчика, торгующего прессой, улыбаются и смотрят на нее. И дядька в желтой рубашке тоже смотрит и тоже неуверенно улыбается. Тогда она боком-боком подошла поближе и неловко махнула рукой в его сторону. Слетевшее с пальцев повидло попало дядьке точно в глаз. Он не успел даже ахнуть.

– Ха-ха-ха! – громко и ненатурально засмеялась Лайма, и люди вокруг захохотали вслед за ней, потому что думали, будто это очередной трюк, а дядька в желтом – подставной.

Дядька схватился за глаз, испачкал руки и, конечно, заорал:

– Вы что?! Вы в своем уме?! – И помчался в туалет.

– Вас снимала скрытая камера! – крикнула Лайма ему в спину.

После чего попятилась, развернулась и дала деру. Влетела в кафе и первым делом отыскала глазами Бондопаддхая. Он по-прежнему был тут, только придвинулся к рыжеволосой Нике на максимально близкое расстояние. Кажется, они вообще не разговаривали, а только смотрели друг на друга, хихикая и подмигивая. Помощник пророка что-то лопал, низко наклонив голову над тарелкой.

Не успела Лайма сделать и шага в их направлении, как ей позвонил Медведь.

– Уходим, – сказал он тревожным тоном. – Не знаете, что с Корнеевым? Он не отвечает.

Лайма в испуге вскинула голову и увидела, что Корнеев сидит на своем месте и смотрит куда-то в стол. Глаза у него стеклянные, рот приоткрыт, очки съехали на кончик носа.

– По-моему, он в коме, – испугалась она, бросилась было к нему, но тут же заметила, что смотрит Корнеев вовсе не в стол, а на свой микрокомпьютер, и пальцы его, словно бешеные, бегают по клавишам. – Нет, с ним все в порядке.

– Жду вас у выхода. Не медлите!

Медведь отключился, и Лайма промчалась по проходу к своим индусам.

– К сожалению, – громко сказала она, обращаясь прежде всего к Нике, – нам надо ехать. И очень быстро. Время не ждет! – Потом перешла на английский: – Господин Мегхани – прошу на выход.

Бондопаддхай немедленно поднялся, жующий помощник вскочил вслед за ним. Лайма беспомощно посмотрела на Корнеева, не представляя, как же его незаметно оживить.

– Прошу! – Она еще раз показала рукой на дверь.

Бондопаддхай двинулся к выходу, а Лайма подскочила к Корнееву и толкнула его в плечо:

– Уходим!

Ноль эмоций. Лайма наклонилась и заглянула ему в лицо. У Корнеева был вид чучела, которому таксидермист не смог придать осмысленный вид. Она слышала, что некоторые компьютерщики бывают безумно странными и умеют отключаться от окружающей действительности, но своими глазами никогда не видела ничего подобного.

Если попытаться сейчас отнять у него компьютер, можно спровоцировать истерику или припадок буйной ярости. Что же делать? И компьютеры, и компьютерщики оставались для нее тайной за семью печатями. Обучена она была минимуму. Чтобы выйти из программы, нужно нажать кнопку «Esc», а чтобы перезагрузиться, – одновременно «Ctrl», «Alt» и «Delete».

Бондопаддхай обернулся в дверях и удивленно приподнял брови.

– Проходите на выход! – с улыбкой повторила Лайма и прошипела в сторону Корнеева:

– Корнеев, эскейп! Вы меня слышите? Очнитесь! Контрл, альт, делит!

– А? – спросил Корнеев и поднял на нее глаза.

– Уходим, быстро. Бегите в машину!

Когда они выкатились из здания аэропорта, Лайма немедленно увидела своего шофера, который ходил вокруг машины и легонько пинал колеса ногой.

– Туда! – скомандовала она и даже позволила себе подтолкнуть Бондопаддхая под локоть.

Подскочила к шоферу и радостно сказала:

– А вот и я с гостями!

Они загрузили чемодан в багажник и забрались в машину. Довольный шофер, вырвавшись на шоссе, прибавил скорость и стал насвистывать. Лайма понятия не имела, в каком автомобиле находятся Корнеев и Медведь. Надо же – даже не спросила! Начнут догонять, не поймешь – свои или чужие.

– Мы едем в ту гостиницу, название которой вы для меня написали? – неожиданно спросил Бондопаддхай. В его голосе слышалась озабоченность. – Я хочу именно в нее. Устройте это!

– Ладно, – покорно ответила Лайма.

Настоящая Ольга Удальцова была бы, пожалуй, расстроена тем, что пророк не расспрашивал ее о своей «пастве», не беседовал с ней на религиозные темы и вообще вел себя, как обычный турист, – даже засматривался на девиц. Ей-то самой даже лучше – врать приходится меньше.

Когда они подкатили к гостинице, Лайма облегченно вздохнула. Ей казалось, что половину дела они сделали. Разве могла она вообразить, что самое интересное еще только начинается?

5

Иван Медведь всю свою жизнь ходил в подчиненных. В отличие от подавляющего большинства людей командовать он не любил, хотя и дослужился до звания подполковника. Биография его умещалась на одном листке. Он был старшим ребенком в многодетной семье. Отец, отковавший шестерых детей, не вынес тягот жизни и запил. Он окончил свой путь в сугробе, замерзнув насмерть в обнимку с бутылкой. Мать – слабая и болезненно-добрая женщина – осталась с детьми одна. Иван, которому к моменту смерти кормильца уже исполнилось пятнадцать, помогал ей изо всех сил.

Но вот подросли сестренки-близняшки и сняли с плеч подростка заботы по дому. Как раз в это время дальний родственник предложил матери помочь устроить сына в военное училище. Удачнее предложения было и не придумать! В училище Иван, отличавшийся могучим телосложением, чувствовал себя на своем месте. Дальше последовали Военная академия и Афганистан. Повоевать он не успел, получив серьезное ранение в первом же бою.

Возвратившись в Москву, Медведь попал в распростертые объятия службы безопасности и был направлен в Казахстан, где просидел несколько лет на военной базе. Затем его переместили в другой регион, повысив в должности, но оставив на той же рутинной работе. Со сменой руководства о нем вспомнили, призвали в столицу и включили в активно действующую группу. На первой же операции он был ранен вторично и с поврежденным позвоночником попал в госпиталь.

Единственное, что примиряло его с увольнением в запас, – это откровенная радость матери, которая день и ночь молилась о здоровье своего сыночка. Мать Иван боготворил. Каждый вечер он звонил ей по телефону, чтобы узнать, как она себя чувствует и не нужна ли ей помощь. Братьев и сестер любил беззаветно и помогал им всем, чем только мог. Племянники и племянницы могли вить из него веревки.

А вот к врагам родины Медведь был беспощаден. Человеком он вырос невероятно ответственным, и долг перед Родиной исполнял так, как велело сердце. А сердце велело ему нести службу, не щадя себя.

Когда Дубняк только представил ему Корнеева, Медведь невероятно напрягся. Знал он таких парней! Красавчики с завышенным мнением о себе и собственных способностях и с заниженной жизненной планкой. Они ни к чему не стремятся и никогда не добиваются особых высот. Надежды, которые возлагают на них родные и учителя, так и остаются несбывшимися. Им не хватает пороху реализовать свои мечты, и в конце концов они становятся злыми и нервными.

Однако Корнеев оказался совсем не таким. Медведь немного пригляделся к нему и понял, что, пожалуй, они найдут с ним общий язык. А вот сможет ли он поладить со своим командиром? Будь на то его воля, он бы запрещал брать на службу красивых женщин. Она отдает тебе приказ, ты смотришь на нее, а думаешь совершенно не о том.

Нет, конечно, он не собирается флиртовать с командиром группы. Он и вообще-то не умел флиртовать. Как-то так получалось, что женщины сами заводили с ним отношения. Эта Лайма заводить отношений с подчиненными не станет, вот уж точно. Характер у нее не тот. Внутри у таких женщин – стальная арматура, а сердце бьется в раз и навсегда заданном ритме.

Когда Иван служил в Казахстане, он целый год был женат. А потом узнал, что хорошенькая супружница сразу по окончании медового месяца принялась изменять ему направо и налево. Разразился страшный скандал, последовал развод, и жена возвратилась под крылышко к родителям. Иван долго не мог примириться с мыслью о ее предательстве и тяжко терзался. Что в нем было не так? Чем он не угодил Тане?

В конце концов Танины подружки раскрыли ему глаза, сказав, что он слишком хороший и доверчивый, слишком правильный, слишком преданный и что грех было бы ему не изменять. Медведь так ничего и не понял. В конце концов решил для себя, что женщины – существа особые, их лучше держать на расстоянии. Не сближаться. Он заводил себе подружек и очень быстро расставался с ними. Ведь за такого хорошего, доверчивого, правильного и преданного парня всякая девица немедленно собиралась замуж. Но до сих пор ни одна так и не преуспела.

* * *

– Конечно, неоатеисты рано или поздно нас обнаружат, – сказал Медведь, который занял весь диван в апартаментах Бондопаддхая.

Лайма и Корнеев сидели на стульях. Сам пророк скрылся в спальне и хлопал там дверцами шкафов. Вероятно, не доверял горничным развешивать свои костюмчики. Помощник Пудумейпиттан стоял посреди комнаты и разговаривал сам с собой. Причем говорил он взахлеб и так быстро, будто бы кто-то направлял ему в рот струю воды из сифона, а он отплевывался.

– Чего ему надо? – спросил Медведь. – Пудди, чего тебе надо?

Пудумейпиттан повернулся к нему и заверещал еще громче.

– Ну его к черту, – отмахнулся Корнеев. – Кстати, предлагаю перейти на «ты». Боевые товарищи не могут «выкать», это нонсенс.

Сейчас он выглядел, как человек, который утром вылезает из теплой постели, пьет кофе, проглатывает тост, целует в щечку жену, треплет по головке ребенка и отправляется на службу. А не как тот, кто просыпается головой на клавиатуре и, допив глоток вчерашнего кофе, ослабевшими руками запускает компилирование написанной накануне программы на Ассемблере.

– Ладно, – согласилась Лайма. – Переходим на «ты». Я еще хотела спросить, как мне лучше вас обоих называть.

– Петя и Гоша, – немедленно сострил Корнеев и, добыв из кармана сотовый телефон, принялся жать на кнопки.

– Спорим, что он у тебя подключен к Интернету, – сказал Медведь.

– И спорить не надо, – буркнул тот. – Кстати, нам с вами для связи дрянь выдали, а не трубки. Самые фиговые.

– Тогда я буду вас называть Иван и Евгений, – решила Лайма.

Оба повернулись и странно посмотрели на нее.

– Ну, я не знаю... – стушевалась она. – Может, у вас другие пожелания?

– Нет, – сказал Корнеев. – Других пожеланий нет. Вот когда мне было девять лет, я хотел, чтобы меня звали Эдуардом. А потом это как-то само собой прошло.

– Так ты считаешь, – Лайма осторожно опробовала на Медведе местоимение «ты», – что неоатеисты нас вычислят?

– Проще пареной репы. Конечно, у них на это уйдет некоторое время. Что им надо? Проверить все московские гостиницы. Выяснить фамилии иностранцев, зарегистрировавшихся во второй половине дня. Отсеять европейцев. Терпение и труд!

– Значит, нам со временем придется куда-то переехать? – испугалась Лайма.

– Конечно, придется. Не сидеть же неделю на одном месте, если за тобой охотятся со снайперской винтовкой.

– И куда же мы повезем наших подопечных?

Медведь посмотрел на нее недоуменно. Мол, ты начальник, ты должна знать.

– Все решения мы будем принимать коллегиально, – заявила Лайма, испугавшись, что ее авторитет упадет, если она признается, что не владеет ситуацией.

– А-а, – протянул Медведь. – Ладно.

– Мне нужно знать ваше мнение по каждому отдельному вопросу, – чуть более уверенно добавила она.

– Жека, что ты думаешь по этому поводу? – спросил Медведь. – Куда мы их повезем?

– Что? – переспросил Корнеев, с головой ушедший в чтение электронной почты. – Да отвезем куда-нибудь. Не вопрос.

Лайма достала из сумочки распечатку с планом мероприятий, которые предстояло посетить Бондопаддхаю, и, заглянув в нее, сообщила:

– Завтра утром он встречается с верующими в кинотеатре «Спутник». Нам надо подготовиться к этой поездке.

– Нет, елки-палки! – хлопнул себя по коленкам Медведь. – Как это может быть? Парень приезжает в страну под чужим именем, а потом идет встречаться с верующими!

– Он встретится с ними инкогнито, – успокоила его Лайма. – Только самые близкие приверженцы знают о его визите.

– Если неоатеисты следят за этими «Оставшимися», кто-нибудь из них обязательно припрется в кинотеатр.

– Его не пустят.

– Тогда они постараются пристрелить нашу птичку с какой-нибудь прилегающей к кинотеатру крыши.

– Значит, ты поедешь туда заранее и проверишь все подозрительные места.

Прежде чем запустить Бондопаддхая в апартаменты, Медведь опустил жалюзи и обследовал все углы, а Корнеев целых полчаса искал «жучки», разгуливая по комнатам с какой-то усатой дрянью. Затем они вдвоем загерметизировали швы вентиляционных отверстий, с помощью специальных железок укрепили дверь, развинтили, а потом свинтили телефонный аппарат.

Несмотря на уверенный тон, каким Лайма отдала распоряжение, никакой уверенности она на самом деле не чувствовала. Что-то ее напрягало. Но что именно? Она некоторое время смотрела на свои туфли, потом вскинула голову и сказала:

– Подождите. Если неоатеисты знают, что Бондопаддхай прилетел в страну под именем Мегхани, – а они это знают, раз встретили его у трапа! – значит, они вычислят нас прямо сегодня! Обзвонят гостиницы и спросят: не останавливался ли у вас господин Мегхани?

– Жека, объясни, – потребовал Медведь.

Корнеев промычал что-то нечленораздельное.

– Жека!

Корнеев вздрогнул и уронил очки на колени. Поднял глаза и рассеянно ответил:

– Я зарегистрировал пророка и его помощника по другим документам.

– По каким – другим? – опешила Лайма. – Откуда другие документы? Нам же не давали.

– Ну... Я сегодня ночью немного поколдовал...

«Неужели можно сделать фальшивые документы на компьютере? – подумала Лайма. – Похоже, они и людей скоро начнут подделывать на компьютере?»

– Ничего получились книжечки, симпатичные, с визами. Все, как положено.

– Для гостиницы сойдет, – словно подслушав ее мысли, сказал Медведь. – Но кинотеатр меня смущает. Думаю, нужно смотаться туда прямо сейчас. Мне и Жеке. Завтра утром будет уже слишком поздно – не успеем подготовиться.

– А Евгению обязательно ехать? – спросила Лайма, которая не хотела оставаться с индусами одна.

Вот если бы индусы сами ее охраняли – другое дело. Перед ее глазами пронеслись сцены тысяч кинофильмов, просмотренных за последние годы. В комнату врываются люди в камуфляже с автоматами наперевес и – тра-та-та! – укладывают всех, кто в ней находится. Главное, они никогда не рассматривают – не затесался ли кто-нибудь посторонний. А она-то даже не посторонняя, она – спецагент, который должен в одиночку отразить натиск врагов, сколько бы их там ни было.

– Конечно, мне ехать обязательно, – откликнулся Корнеев. – Я отыщу в базах города план застройки, и мы в два счета определим наиболее удачные места для засады. Сообразим, где может спрятаться снайпер. А потом прикинем, как довести пророка до кинотеатра так, чтобы его не кокнули.

– А как это ты прикинешь? – заинтересовалась Лайма.

– Спросим у компа, он рассчитает нам такой путь, по которому можно безопасно попасть в кинотеатр. Куда пули не долетят.

«Спросим у компа!» – восхитилась про себя Лайма.

– Не волнуйся, до утра можно жить спокойно, – заверил ее Медведь, – никто в этот номер не вломится.

– Вы что, до утра не вернетесь?! – в ее голосе послышались интонации истеричной жены.

– Вернемся, конечно, вернемся. Жека, дай «ствол».

Корнеев полез в рюкзачок, который принес из машины, и добыл оттуда аккуратный сверток.

– Возьми, – он протянул сверток Лайме.

Ее первой реакцией было – отказаться. Усилием воли она заставила себя протянуть руку и взять оружие. Вероятно, это все-таки пистолет. Ствол. Естественно, что же еще? И куда его девать?