Текст книги "Одна на две жизни"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ты сама ответила на свой вопрос, – вздохнула прорицательница. – Не уверена, что это принесет тебе счастье, но ты сама сделала свой выбор… А от меня-то что хочешь?
– Я думала, что… ну, что вы можете призвать дух моего мужа, и он скажет…
– Что?
– Кто его убил, – пролепетала Агния, немного смущенная резким тоном прорицательницы.
– И ты думаешь, что он скажет это мне, если до этого не сказал тебе? – Мадама Ноа уронила голову на грудь и бессильно покачала головой. – Духи капризны и своенравны. Ты не представляешь себе, насколько они меняются. Но, если ты хочешь…
Она взмахнула рукой:
– Аремоханна!
Шар мгновенно погас. На несколько секунд комната погрузилась во мрак. Испуганно заблеяла Лимания. Агния сидела ни жива ни мертва. Ей стоило большого труда не закричать, когда рядом послышался шорох. Какая-то тень промелькнула совсем близко.
Вспыхнул свет. Он шел откуда-то снизу, искажая лица и предметы. Запахло травами. От резкого запаха у Агнии защипало в носу. Она поморщилась, борясь с желанием чихнуть.
Прорицательница в кресле напротив в неверном свете, идущем, казалось, из-под пола, превратилась в какое-то чудовище с бледным лицом и черными провалами на месте глаз. Капюшон сполз с ее головы, обнажая чуть вытянутый блестящий череп шезрула. Зрелище было жутким, но и чем-то привлекательным. Вцепившись скрюченными пальцами в подлокотники, Мадама Ноа покачнулась, запрокидывая голову.
– Духи и демоны! Придите на зов! Придите на зов мой, откликнитесь, духи! Вас призываю! Вам повелеваю! – и добавила несколько отрывистых слов на своем родном языке.
Голос ее становился все громче. Она раскачивалась все сильнее. Ее мотало из стороны в сторону, как будто кто-то дергал за невидимые нити. Выпучив глаза, женщина тяжело, с хрипами дышала, но продолжала выкрикивать: «Придите! Придите!» – сразу на двух языках.
Резкий порыв ветра всколыхнул портьеры. Послышался странный звук – не то слитный вздох множества голосов, не то шуршание оседающей ткани. Где-то завыла собака.
– Они пришли, – замогильным голосом провозгласила пророчица. – Зови его!
Агния растерялась, оглядываясь по сторонам.
– М-марек?
И не сдержала вскрика, когда тьма отозвалась ей пронзительными воплями, стонами, рычанием, визгом и хохотом. Лимания заверещала от ужаса.
– Марек! – громче вскрикнула Агния, уже начиная жалеть, что пришла. Вой и стоны заглушали визг Лимании.
«Дай! Дай!»
– Что?
«Кр-рови!»
Чья-то рука высунулась из-за спинки кресла и крепко схватила ее запястье. Молодая женщина завопила от неожиданности во весь голос, рванулась, но это была всего лишь та девушка, что провожала ее сюда. Она заставила Агнию протянуть правую руку вперед и быстро – был заметен только блеск иглы – уколола ее кисть точно между средним и безымянным пальцами.
Руку обдало жаром и холодом одновременно. Огнем горело то место, где выступила капелька крови, а вся остальная кисть казалась погруженной в лед.
– 3-зови! – низким голосом прорычала прорицательница.
– Марек…
Женщина в кресле напротив вдруг дернулась, подскакивая и выгибаясь дугой. Девушка отпустила руку Агнии, и она отпрянула, сжимаясь в комок и борясь с желанием вскочить и убежать. Вытаращенными от ужаса глазами она смотрела, как Мадаму Ноа корчит припадок.
Он прекратился так же внезапно, как и начался. Женщина выпрямилась, властным жестом провела ладонью по блестящему от пота черепу, словно убирая с глаз несуществующие волосы.
– Агния?
Голос был женский, но вот интонация…
– Марек?
– Агния…
– Марек! Марек, это ты?
– Марек… – Тот или та, что сидел в кресле, повел головой из стороны в сторону, словно осматривая помещение. – Ну да. Это я. Я был Мареком… Что ты хочешь у меня спросить?
– Я… – Агния растерялась. Еще минуту назад на языке были сотни слов – и вот не осталось ни одного. – Я… скучаю без тебя, Марек!
– Я тоже. Тут так пусто и холодно одному…
– И мне тоже… без тебя.
– Иди ко мне!
– Нет, – прошипел на ухо чей-то голос. Две руки легли сзади на плечи, заставив ее остаться в кресле.
– Иди ко мне! – вскрикнул дух голосом пророчицы. – Помоги мне!
– Марек, милый! – Агния рванулась, но девушка держала ее крепко и успела шепнуть:
– Не поддавайся! Просто задавай вопросы, пока есть время.
– Марек… – По щекам потекли слезы. – Марек… Я не знаю, что спрашивать. Марек, Ариэла арестовали! За то, что он убил Фила Годвина…
– Фила. – Голос споткнулся. Прорицательница захлопала глазами, изображая удивление. – Впервые слышу…
– Да! Он убил его этой ночью! Заколол этим своим кортиком. Представляешь! Теперь-то он за все заплатит…
– Заплатит… Заплатит… Заплатит… Ы-ы-ы!
Прорицательницу внезапно скрутило, словно от невероятной боли. Она завыла, забилась в судорогах, глаза закатились так, что стали видны белки, на оскаленных губах появилась пена. Откуда-то выскочила девушка-помощница, всплеснув руками, кинулась к ней, пытаясь удержать припадочную в кресле. Метнула через плечо испуганный взгляд, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Агнию как ветром сдуло. Даже не попрощавшись, она бросилась бежать. Вслед ей неслись дикие вопли прорицательницы и на миг перекрывший их крик девушки:
– Задержитесь!
Сломя голову Агния вместе с Лиманией выскочила обратно в тот проулок и без сил привалилась к стене. В двух шагах от них город жил своей жизнью. По улице ходили люди. Цокали копыта лошадей. Мимо пробежал посыльный-сатир, бросил любопытный взгляд на соплеменницу, но не задержался. Где-то прозвенел колокольчик. Звонко закричал мальчишка-газетчик:
– Свежий номер «Имперского вестника»! Таинственное убийство в доходном доме! Месть или ритуал? Кайтарра снова поднимает голову!
Скрипнула дверь. Выглянула девушка – помощница прорицательницы.
– Что? – вздрогнула Агния.
– Уходите, – быстро промолвила она.
– Но почему? Я только хотела узнать…
– Я бы сама хотела узнать, что произошло, – честно призналась девушка. – Такой припадок с нею впервые… Но она в последнее время работала на износ, так что, может быть, всего лишь совпадение. Когда она придет в себя, я постараюсь ее расспросить, в чем причина. Если хотите, оставьте ваш адрес, я забегу и перескажу.
– Капустная улица, дом шестнадцать. Это в цеховом квартале.
– Я запомню. Кстати, с вас два империала. За визит.
Агния без лишних слов отдала деньги и пошла прочь. Она чувствовала себя странно. Почему Марек ничего не сказал?
Свеча ему не полагалась, и камера постепенно стала погружаться в темноту. Ариэл какое-то время расхаживал по ней из угла в угол, вспоминая свой разговор со следователем и прикидывая, чем ему это грозит. Следствие вряд ли затянется – такая неопровержимая улика, как опознанное орудие убийства, не должна оставить сомнений. Но все равно месяца полтора тут точно придется провести. Потом – суд, короткий и формальный. И… сколько сейчас он получит за убийство, которого не совершал? Если пошлют запрос в канцелярию полка, оттуда может прийти положительный отзыв – лейтенант Боуди был на хорошем счету у сослуживцев, хотя не обошлось и без пары взысканий. Правда, потом, в университете, он не показал себя прилежным студиозусом, но ведь и учился он больше ради Марека, чем ради науки.
Устав ходить, он прилег на кровать. Темнота сгущалась. Из открытого окошка – стекол нет, только решетка, так что зимой тут, наверное, ужасно холодно – доносился тихий шум засыпающего города. Как там Агния? Что делает? Она, конечно, ни разу не навестит его в тюрьме, а вот на суд может и прийти, чтобы полюбоваться на поверженного врага. Эх, если бы знать заранее…
Шорох. Нет, скорее шелест. Крысы? Тут? Так быстро?
Приподнявшись на локте, Ариэл посмотрел в тот угол, откуда доносились странные звуки, и неожиданно почувствовал страх. Тьма в том углу сгустилась так, что казалась каменной. И по ней змеилась белая вязь морозных узоров. Камень на глазах покрывался инеем. И странно, но Ариэл вдруг обрел способность видеть в темноте. Узоры можно было рассмотреть до мельчайших деталей. Но одновременно крепло чувство, что все это – для отвода глаз.
«Догадался, – прошелестел тихий безжизненный голос. – Ты всегда был умным… Умнее, чем хотел казаться…»
– Ты кто? – откликнулся Ариэл. При выдохе с губ сорвалось облачко пара. А тут действительно похолодало.
«Не узнаешь? Да это и не нужно. Я тебя узнал – это главное. Ты ни капельки не переменился…»
– Я могу тебя увидеть?
По голосу определить, кем был собеседник, не представлялось возможным. Мужчина. Не старый. На этом все.
«Смотри».
Во мраке проступил призрачный силуэт, но лица было не разобрать. Впрочем, Ариэлу это особо и не было нужно.
– Я ни в чем не виноват, – сказал он.
«Неправда», – прошелестел тихий голос.
– Я ни в чем не виноват, – упрямо повторил Ариэл. – Ты это знаешь.
«Я много чего знаю. Даже больше, чем ты».
– Агния… – Это имя само пришло на ум. – Где она сейчас?
«Дома».
– С нею… все будет в порядке? Сейчас, когда я и… ну, кое-кто еще… когда рядом с нею никого нет…
«Ты уверен, что никого?»
– Сатирра? Эта трусиха, повсюду рассыпающая свои орешки и не умеющая связать двух слов? У нее даже рогов нет!
«Я говорю о тебе».
Сердце от неожиданности пропустило удар.
– Скажешь тоже! – фыркнул Ариэл, когда снова смог говорить. – Где она – и где я? И потом… она терпеть меня не может!
«И тем не менее…»
– Ей грозит опасность. – Он не спрашивал, он утверждал. – А я сижу тут. И буду сидеть еще несколько лет. Ты… сможешь что-нибудь для нее сделать?
«Все, что мог, я для нее уже сделал. Теперь твоя очередь!»
Камеру окутало волной такого жуткого холода, что Ариэл невольно зажмурился, задерживая дыхание, потому что боялся, что внутри все превратится в кусок льда. Но это продолжалось только несколько мгновений, а потом…
Он открыл глаза и какое-то время просто лежал на койке, завернувшись в одеяло и силясь сообразить, приснилась ли ему ночная встреча или была наяву.
За ним пришли вскоре после завтрака. Два стражника ввели арестанта в знакомый кабинет. Тот же рогач Холодный Туман сидел за тем же столом и что-то писал, тщательно выводя каждую букву. «Отчет за третий квартал», – прочел Ариэл заголовок, написанный вверху крупными буквами.
Следователь был так увлечен перечислением количества принятых посетителей, количества поданных заявлений и описанием того, какая работа проделана и сколько дел раскрыто, а сколько находится в стадии рассмотрения, что не сразу отложил перо. Закончив писать, он переложил отчет на широкий подоконник, придвинул к себе другие исписанные листы и кивнул на табурет.
– Добрый день. Присаживайтесь!
Ариэл сел, тихо звякнув цепочкой кандалов.
– Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить, что некоторое время назад некая молодая дама сделала заявление, обвинив вас в смерти своего мужа, – ровным голосом промолвил рогач и заглянул в разложенные на столе исписанные листы. Вперемешку с перечеркнутыми палочками-резами рогачей там были крупным каллиграфически четким почерком написаны несколько имен. Даже на расстоянии в ярд и вверх тормашками Ариэл смог их все прочесть.
– Понимаю, – промолвил он. – И это…
– Это обстоятельство только запутывает ваше дело, – любезно пояснил Холодный Туман. – По сути, это уже второе обвинение в убийстве. И если первое по отдельности раньше не представляло интереса, то, учитывая несчастный случай с Филом Годвином, первое преступление тоже можно считать доказанным. Хотя бы потому, что становится ясно – человек, убивший один раз, легко может убить и второй.
Пока Ариэл сидел в камере, у него было время подумать. Ночной разговор только дал толчок его размышлениям, хотя мало что прояснил.
– У вас есть доказательства? – поинтересовался он. – Улики…
– Немного, но есть. – Рогач полез в ящик своего стола, осторожно со второй или третьей попытки подцепил копытами два листка. – Та молодая дама передала их вчера. Она уверена, что это – письма с угрозами. Вы вымогали у потерпевшего деньги?
Ариэл с удивлением посмотрел на свои старые записки. «Нужны деньги. Вопрос жизни и смерти…» Ну да, так можно подумать…
– Да. И нет, – сказал он.
– Что вы имеете в виду?
– Да, мне действительно нужны были деньги. Да, я в ту пору находился на мели и не мог позволить себе лишние расходы, а с меня требовали определенную сумму, причем как можно скорее. Я просто не успевал собрать ее к сроку и обратился к Мару по-родственному за помощью. Никто никого не собирался убивать. Мне нужно было заплатить за информацию. Личного характера, – добавил он, давая понять, что распространяться на эту тему не намерен.
– Значит, это не записки с угрозами? – дотошно уточнил следователь.
– Это записки с просьбами брату одолжить денег. К тому, что произошло потом, они не имеют никакого отношения! Меня подставили.
– Кто? – Рогач потянулся к перу и чернильнице, явно собираясь записывать все слово в слово.
– Не знаю. Но, думаю, это тот, кому выгодно, чтобы никто не узнал правду о смерти Марека Боуди. Тот, кому важно, чтобы в этом обвинили именно меня. Как вы сказали: если убил одного, значит, мог убить и другого, чтобы обрубить все концы…
– А вы что? Вы могли убить Марека Боуди?
Ариэл задержал дыхание, бросил взгляд на дверь. Там, у порога, замер конвой. С этим рогатым он может справиться, хотя и с трудом – скованные руки не дают простора движения, рассчитывать можно только на фактор внезапности. Один удар – достаточно оглушить и… Но у рогачей очень крепкий лоб. Тут не кулаком – тут кувалдой бить надо. И как быть с теми людьми, что стоят в трех шагах от него? Они не могут не вмешаться. И наверняка у них есть приказ стрелять.
Следователь-рогач сидел за столом напротив, глядя на Ариэла лиловыми влажными глазами. Сейчас он почему-то напоминал чучела оленей и лосей в музее, в зале естественной истории, только был живым и хлопал длинными ресницами. Но мысль об оленях засела в голове.
– Послушай, что я скажу, – понизив голос, заговорил Ариэл, переходя на «ты». – Никому из них не скажу – только тебе. Ты другой. Ты поймешь… надеюсь. Я хотел его убить. Я могего убить… Я имел право его убить… Ну, ты понимаешь?
Рогач кивнул.
– Но я этого не сделал! Кто-то или что-то сделало это за меня. Я опоздал, понимаешь? Я почти решил это сделать – не мог только решиться действительно отнять у Мара жизнь. Мы же выросли вместе и первые двенадцать лет считали друг друга родными братьями. Это не так-то просто – отнять жизнь у брата, пусть и сводного. Ты понимаешь… по глазам вижу, что понимаешь… Будь это кто-то еще, я бы не колебался и давно все сделал. А с Маром вышла промашка. Пока я думал, пока решался, пока колебался – все и случилось. Я этого хотел, но я этого не делал. Вмешались другие люди и сама судьба. Но это долженбыл сделать я. Понимаешь? И когда это случилось, я…
– Почувствовал себя обесчещенным, – глухо промолвил Холодный Туман, тоже отбросив формальности.
Да, он знал или догадывался о чем-то в этом роде. В его племени, если кто-то бросал вызов на бой ради самки, считалось нарушением всех обычаев вмешиваться в происходящее. Даже самка, из-за которой спорили, не имела права высказывать свое мнение, а должна была спокойно и смиренно ожидать решения своей судьбы. Нельзя было ни отговаривать противников, ни взывать к примирению сторон, ни тем более пытаться спасти жизнь одному из них, убив соперника. Это значило, что второй самец настолько слаб, что не в состоянии даже самостоятельно выйти на бой, и все его притязания – бахвальство и ложь. В прежние времена такого «победителя» казнили – подобный лжепоединок не мог завершиться его победой. Еще хуже, если это было убийство из-за угла. В этом случае смерти подлежал и доброхот, причем убить его должны были собственные родители, как обесчестившего род.
– Да. Но люди не совершают ритуальных самоубийств, если задета честь такого рода. Я мог отмыться только одним способом – попытаться найти, кому и зачем была выгодна смерть Мара. Я сделал вид, что у меня есть важные дела, требующие немедленного отъезда. Сам затаился, стал выжидать, наблюдать, пытался делать выводы. Увы, за три месяца не произошло ничего! Абсолютно ничего, что дало бы мне зацепку. В конце концов мне надоело ждать. И ведь все эти месяцы я не видел свою женщину… Почти три месяца! Это долго. Тогда я решил выйти из подполья и поискать того, кто вместо меня совершил это убийство. Кто так вовремя избавил меня от Марека Боуди, как раз в тот самый момент, когда я был уже готов пойти на крайние меры.
– И оказался здесь, – кивнул рогач.
– Да, и оказался здесь. Агни ненавидит меня, думает, что это я убил Мара. А я просто не успел его убить! Моя вина только в этом! Но я бы мог убедить ее, мог заставить полюбить себя, заставить поверить… Ведь я люблю ее. На самом деле люблю.
Рогач осторожно положил перо.
– Я не буду этого записывать, – сказал он. – Но если ты настолько хорошо знаешь наши обычаи, то должен понять, что настоящий преступник должен быть убит. Если не рукой своего отца, то твоей. И тогда тебе не миновать наказания – уже за это, несомненное, преступление.
– Догадываюсь. Но, – он поднял голову, посмотрел на следователя, – я знаю еще кое-что… Если, например, это будет поединок… Дуэль… Я участвовал в дуэлях, кодекс знаю. Дуэли не запрещены – сейчас нет никакой войны.
– То есть… – Холодный Туман внимательно смотрел на свои записи, и Ариэл много бы дал за то, чтобы понять, какие мысли бродят в этой рогатой голове. – То есть ты хочешь сказать, что, едва очутившись на свободе, кинулся бы искать своего… соперника, после чего провел бы с ним поединок по всем правилам, сохранив свою честь?
– Да. Сохранив свою честь. Именно так. Я офицер в отставке и прекрасно знаю, что такое честь. Лейтенант королевской армии, двадцать шестой линейный гвардейский полк. Я уже говорил это.
Рогач взял-таки перо и сделал несколько пометок.
– Но мы в любом случае не можем вас отпустить… просто так, бывший гвардии лейтенант Ариэл Боуди. – Тон его опять стал сухим и официальным. – Нужны веские причины. Более веские, чем вызов на дуэль. Причины, которые описаны в законах вашего мира, мира человеков. Например, чье-либо поручительство. Или внесенный залог. Вы знаете кого-либо, кто может выступить поручителем или внести залог? Ваша женщина? Ваше начальство? Ваш… э-э-э… другой какой-нибудь родственник?
Ариэл с готовностью ухватился за эту идею. Нет, мастер Молос и тем более ректор университета и пальцем не шевельнут ради его спасения. Агния тем более откажется. Родственники Марека? Госпожа Парата Боуди? Еще чего не хватало! Никто из тех, кто носил или носит эту фамилию, не считает его своим. Разве только…
– Есть одна женщина. Она может… должна захотеть мне помочь. Если не она…
Если не согласится и она, шансов выйти на свободу законным путем практически не остается.
– Это ваша родственница?
– Почти.
– Она влиятельна? Обеспеченна?
Он кивнул, и рогач, помедлив, подвинул ему чистый лист и чернильницу.
Слишком короткая цепочка ручных кандалов мешала. Тщательно подбирая слова, Ариэл написал несколько строк и протянул письмо следователю. Тот внимательно прочел и само послание, и подпись, опять согласно качнул рогатой головой и, сложив лист, капнул воск. Запечатал и протянул.
– Извольте надписать адрес, кому и куда доставить.
– Особняк герцога Ольторн, ее сиятельству герцогине Ларисе Ольторн в собственные руки.
– Ого! – только и вымолвил Холодный Туман, но спорить не стал.
Семейство Ольторн являлось одним из самых родовитых и уважаемых в столице. Сам герцог много лет был посланником империи в сопредельных странах, являлся одним из руководителей разведки, причем не только внешней, но и внутренней. И если у сидящего перед следователем человека там есть связи, то посадить его в тюрьму за убийство будет очень трудно. Нет, рогач не испытывал к человекам особой расовой ненависти, но, чтобы удержать за собой это кресло, ему необходимо доводить до конца каждое из порученных дел. То есть найти виновного во что бы то ни стало и как можно скорее.
Вернувшись в камеру, Ариэл опустился на колени перед койкой, упираясь локтями в тощий матрас, спрятал лицо в ладонях и взмолился Первопредку, чего не делал со школьной скамьи.
«Пожалуйста, пусть будет так, как я хочу! Тебе ведь не трудно – даже пальцем не надо шевелить! Я все сделаю сам. Ты только мне не мешай. И пусть никто не мешает мне! Дай выйти отсюда. Дай найти того, кто меня подставил. Дай доказать Агни, что я ее люблю! Мне больше ничего не надо. Я… я даже не буду его убивать, этого типа. Я даже не нападу на него первым… Но дай мне отсюда выйти».
День тянулся неимоверно долго. Ариэл то мерил камеру шагами, то падал на койку, стараясь не поддаваться отчаянию. Бездействие оказалось утомительным.
Наступило время ужина. В коридоре послышались шаги, лязг задвижек, скрежет замков. Дошла очередь и до него, но вместо тюремного сторожа с миской супа на пороге возникли два констебля:
– На выход. С вещами!
В третий раз переступив порог знакомого кабинета, он увидел следователя. Холодный Туман опять быстро что-то писал.
– Уже явились? – Он оторвал глаза от документа. – За вас внесли залог. Ее сиятельство герцогиня Лариса Ольторн любезно поручилась за вас и внесла некую сумму…
– Спасибо, – пробормотал Ариэл.
– И вы понимаете, что поручительство столь знатной дамы дорогого стоит. Ольторны – фамилия, приближенная к императору. Если окажется, что они поручились за преступника, это будет большой скандал. Это уже будет политика. Причем может быть, что и международная! Не факт, что герцогу не придется подать в отставку, а ведь он много лет был послом империи.
– Я все понимаю, – кивнул Ариэл. – Его сиятельство не будет разочарован… и ее сиятельство тоже.
– Сейчас уже поздно. Вы можете выйти отсюда завтра утром или…
– Сегодня. Сейчас!
– Но…
– Сейчас. Если можно.
– Только что пробило девять часов… Может быть, переночуете здесь?
Ариэл нервно рассмеялся, покачав головой. В камеру он больше не вернется. Ни за что.
– Ну ладно. Как вам будет угодно. В таком случае прошу подписать.
Ариэл поставил размашистую подпись под тем, что нацарапал Холодный Туман, даже не читая внимательно текст. Кажется, там было что-то про обещание не покидать город без письменного разрешения властей, не менять указанного места жительства без объективных причин (пожар, наводнение, стихийные бедствия) и не ввязываться ни в какие посторонние дела.
А через полчаса он, получив назад все свои вещи – и даже деньги уцелели, что удивительно! – шагал по улицам вечерней столицы. До университета, где в общежитии за ним сохранялась комната, дорога была неблизкой, но Ариэл даже не думал туда направляться. Его путь лежал в цеховой квартал. К дому Агнии.
Осенний вечер был прохладен. Резкий ветер трепал полы плаща, приходилось придерживать шляпу рукой. Ариэл преодолел уже довольно большое расстояние, прежде чем сообразил, что может остановить наемный экипаж. Собственные мысли не давали сосредоточиться. В камере было время подумать.
Итак, в дом Агнии за последние несколько дней пытались проникнуть уже дважды. И оба раза что-то искали. Судя по всему, поиски не увенчались успехом, значит, будет третья попытка. Если ее уже не было этой ночью. Этой ночью, которую он провел в тюрьме. И значит, пока он там бредил призраками, ее вполне могли…
Сорвавшись с места, он побежал, одной рукой придерживая треуголку. Спешащие по домам прохожие что-то кричали вслед. Какой-то возница на перекрестке еле успел затормозить, замахнулся кнутом, ругаясь на чем свет стоит. Забыв нанять экипаж, Ариэл промчался мимо.
До Капустной улицы он добежал, задыхаясь и не чуя ног от усталости. К тому времени на город спустилась ночь, прохожих становилось все меньше и меньше. На работу вышли фонарщики, но сюда, в этот переулок, они должны были заглянуть еще не скоро.
Нужный дом он отыскал без труда. Стиснутый с двух сторон каким-то доходным домом средней руки и особняком купца, он казался безжизненным. Но, присмотревшись, мужчина заметил пробивающуюся из-за ставней полоску света. Подойдя к окнам первого этажа, он осторожно заглянул в щель между ставнями и осмотрел кухню. Все было как обычно.
От облегчения ноги подкосились, и Ариэл привалился к ближайшему фонарному столбу. Агния дома. С нею все в порядке. Во всяком случае, вчерашняя ночь прошла спокойно. Конечно, это не повод расслабляться: мол, опасность миновала. Наоборот, она стала еще больше. У врагов молодой вдовы был целый день, чтобы подготовиться к нападению.
Но теперь на сцене снова появился он.
Заняв позицию у дома напротив, втиснувшись в щель между двумя строениями, Ариэл проверил свой арсенал. Оба пистолета, конечно, были разряжены, и он осторожно зарядил их на глаз, в темноте насыпая порох и забивая пули в стволы. Кортик ему, разумеется, не вернули, но офицерская шпага была на месте. Что ж, этого достаточно, чтобы отразить нападение.
Подготовившись, он устроился поудобнее и стал ждать рассвета, не сводя глаз с окон. Через полчаса свет погас. Легкая улыбка тронула губы. Агния легла спать. А ему спать явно не придется.
Ближе к полуночи погода начала портиться. Осень – не лучшее время года для поздних прогулок. Ветер стих, но ощутимо похолодало, а из туч стал накрапывать мелкий противный дождик. Он не усиливался, так и оставаясь дождиком, и не спешил перерастать в ливень, но грозил затянуться до рассвета. Ариэл поглубже надвинул на глаза шляпу, закутался в плащ, прижимаясь к стене. Может быть, сегодня они не придут? Хотя вряд ли. Ночь ненастная. На улицах точно никого не встретишь…
И только он так подумал, как заметил крадущуюся тень.
Понадобилось минуты две, чтобы узнать ликантропа. И еще целая минута, чтобы поверить, что ему не мерещится. Но эти плечи, эта сутулая спина, эти опущенные вдоль тела руки, эта походка, плавная и неуклюжая одновременно, эти блеснувшие странным светом глаза… Что он тут делает?
Пальцы сами сжали рукоять пистолета. Пуля в нем была простая, не серебряная. Она не убьет, а только ранит нелюдя. А противник серьезный. Большинство ликантропов не в ладах с законом. Лишь в деревнях они – добропорядочные фермеры, занимающиеся, как ни странно, скотоводством. В городах это либо торговцы и спекулянты той же самой бараниной или говядиной или воры, грабители, наемные убийцы всех мастей.
Несколько секунд была уверенность, что ликантроп его не заметит – все-таки темно, он стоит в тени, да и дождь отбивает запахи… Но вот взгляд нелюдя скользнул по ряду домов и задержался на человеке. Глаза вспыхнули зеленым огнем. Заметил, но… не подал вида. Неужели принял за такого же представителя «ночного народа», только не домушника, а, скажем, грабителя, поджидающего поздних прохожих с криком: «Кошелек или жизнь!»? Все возможно. Грабители и воры никогда не перебегали друг другу дорогу. Одни работали в домах, другие – на улицах. И ликантропу с Ариэлом нечего было делить…
Если бы нелюдь не остановился как раз возле дома Агнии Боуди.
Но и это была еще не причина для тревоги. Ну мало ли что ему тут надо? Может, остановился дух перевести! Но ликантроп, бросив последний взгляд через плечо на стоявшего на противоположной стороне улицы Ариэла и вроде как кивнув ему головой – заметил, значит, но принял за своего, – подошел к стене дома. Примерился, подняв передние конечности, а потом резким отработанным рывком вогнал когти в деревянные панели, которыми был обит дом снаружи, и сноровисто полез по стене.
То, что ликантропы прекрасно умеют бегать по стенам и даже потолку – почему в городах они быстро переквалифицируются в домушников, – было всем известно. Но за всю свою богатую на события жизнь Ариэл еще ни разу не видел, как это происходит. И потерял несколько драгоценных секунд, наблюдая удивительное зрелище.
Взломщик работал в основном когтями передних конечностей. Он резкими тычками вгонял их до отказа в дерево, дергал раз-другой, проверяя крепость, при необходимости повторял попытку, после чего переносил вес тела на эту руку и повторял маневр для другой, втыкая когти чуть выше. Ноги же его, босые, что было в обычае у этого народа, лишь бессильно царапали по стене. Когти имелись и на тех пальцах, но были короче и тупее, и он вставлял их в дыры, проделанные передними конечностями. Здесь то ли панели были старые, рассохшиеся и не настолько крепкие, то ли взломщик был не настолько опытен, но карабкался он до второго этажа слишком долго. Во всяком случае, Ариэл успел перебежать улицу и, изловчившись, схватил его за заднюю лапу.
– Назад!
– Пр-рочь! – Ликантроп дернулся, стараясь высвободиться. Махнул второй ногой – когти просвистели в опасной близости от лица.
Ариэл отшатнулся, вынужденный разжать руку. Даже молодой полуволк сильнее взрослого человека.
Шуметь и будить весь переулок не хотелось, но другого выхода не было. Изловчившись, ликантроп уже ухватился за ставень. Еще несколько секунд и…
Ариэл выхватил пистолет и выстрелил, не целясь.
Промахнуться даже в темноте на таком расстоянии было трудно. Пуля вошла полуволку в бок. Он содрогнулся, теряя концентрацию, коротко взвыл, и Ариэл, отбросив разряженный пистолет, схватил другой. Простая пуля не остановит ликантропа, только разозлит, но если вторым выстрелом попасть в голову…
Он стрелял снизу вверх, держа пистолет двумя руками, но полуволк мотнул головой, и пуля лишь обожгла ему щеку и порвала ухо. Он уже висел на ставне и торопливо, отбросив осторожность, пытался разломать запор с внутренней стороны. Избавившись и от второго пистолета, Ариэл подпрыгнул и ухватил его за задние лапы.
От резкого рывка когти сорвались, и ликантроп повис только на передних конечностях, отчаянно дергаясь и брыкаясь, пытаясь скинуть человека. Пальцы скользили по мокрой грязной шерсти, но Ариэл сжимал его щиколотки так, словно уже ухватил врага за глотку. Изловчившись, он уперся подошвами сапог в стену, рванул – и ликантроп сорвался.
Падать оказалось невысоко – с высоты ярд или около того. Мокрая мостовая ударила в спину, вышибая воздух из легких, а рухнувшая сверху туша его противника довершила начатое. Ариэл невольно вскрикнул. Перед глазами словно взорвался сноп разноцветных искр. На долю секунды он оказался оглушен, но рук не разжал. Ликантроп проворно извернулся, отмахиваясь передней лапой.
Ариэл успел выставить локоть и взвыл еще раз от сильной боли – вспоров рукав, нелюдь разодрал ему руку до кости. Он разжал пальцы, чтобы тут же, сложив кулак, ударить в ответ. Костяшки пальцев врезались в оскаленные зубы. Он содрал кожу, но даже не заметил этого. Ликантроп замахнулся еще раз. Ариэл успел перехватить его руку, изловчился, сбрасывая волосатую тушу с себя, и человек и полуволк покатились по мокрой мостовой, поочередно пытаясь добраться до глотки противника.
