Текст книги "Послевкусие"

Автор книги: Галина Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава седьмая

Нынешнее лето иссушило землю и всё из неё произрастающее. Пыльная зелень и сухостой вдоль дорог. Только в пойме Ахтубы преобладал зелёный цвет.

Арендованный двухэтажный домик с верандой расположен в тридцати метрах от реки. В нём есть всё для комфортного проживания людей. На территории турбазы ресторан, баня, бильярд, волейбольная площадка, большой теннисный корт, площадка для дискотеки. По дорожкам с брезгливым безразличием вышагивают нелепые страусы, мельтешат декоративные куры, утки и голуби. На них равнодушно смотрят одуревшие от жары коты. Как убитые они валяются повсюду. Пара павлинов, с изрядно потрёпанными веерами хвостов, жмутся к плетёной ограде, там хоть какая-то тень. Ослик пришёл познакомиться с новыми постояльцами. Глаза его, как у актёров в индийских фильмах, очерчены чёрной сурьмой самой природой. Девочки мгновенно в него влюбились и позабыли про всё на свете. Жерар носит сумки в дом, постоянно о чём-то спрашивает мать, а та отвечает радостно. Настроение Бориса Николаевича, изрядно подпорченное новостью Жерара и встречей с бывшей женой, измениться в лучшую сторону не обещало. Не выходя из машины, он разглядывал подругу дочери. Попытался рассмотреть в Хельге, хоть что-нибудь привлекательное. Не вышло. На работе его ждали, и он уехал.

Водная гладь реки неподвижна. Каждый зеркальный кусочек высвечивает бликами поверхность реки. Блики, блики, блики. Задержишь взгляд на воде и начинаешь щуриться. На песок голой ногой ступить невозможно. В тени деревьев печет не меньше. Птиц не слышно. Людей на пляже почти нет.

– Что с тобой, воробышек?

– Грустно.

– Это от неизвестности. Я уеду для того, чтобы приехать. Буду звонить. Я надоем тебе, вот увидишь!

– Неправильно всё это. У нас с тобой родится лилипут.

– Тебя же, мой воробышек, родили на свет. Что мы родим, то и вырастим.

Жерар, стоя по пояс в воде, разговаривал с Хельгой, сидящей в тени дерева. К ним подошла Маша. Брат и сводная сестра захотели поплавать. Хельга не умеет плавать. Побродила в воде, заставила себя окунуться по плечи несколько раз и села на мокрый берег так, чтобы ноги были в воде. Майка и шорты намокли и прилипли к телу. К ней подошла девочка лет десяти. Её сердитая мама занята младшим и постоянно орущим ребёнком.

– Давай поиграем.

Девочка начертила палочкой на мокром песке решётку для игры в крестики и нолики.

– Давай.

Из воды вышли Жерар и Маша и увидели, как на песке у воды играют две девочки, примерно одного возраста и комплекции. Одна из них Хельга. Жерар смотрел на Хельгу с нежностью и заботой. Присел, стал что-то комментировать, забрал её волосы за ушко, пощупал майку и шорты.

– Это не дело. Надо переодеться. Вставай, и пойдём в дом.

Татьяна с веранды смотрела на идущего сына. Красивый у неё сын. Ну а то, что живёт в далёкой и чужой стране, ничего не поделаешь. Случилось так, как случилось.

Хельга зашла в дом переодеваться. Жерар сел рядом с матерью. Плечо к плечу. Оба замерли. Сын высвободил руку и обнял маму. Она тут же положила голову на плечо сына.

– Прости меня.

Эту фразу одновременно сказали и мать и сын.

– Тебя-то за что?! – воскликнула мать.

– В аэропорту я прошёл мимо. Заставил тебя волноваться. Мне так надо было. Мой интерес к Хельге тоже прости. Мне так надо, мама. У меня есть семья, дом, работа интересная. Я не обделён ничем. Ты есть. Благодаря этому факту я прилетел сюда встретиться с тобой и узнал Хельгу. У неё нет ничего этого и никого.

Мать распрямила плечи.

– Встань рядом с ней у зеркала и посмотри внимательно на себя, на неё.

– Всё вижу, мама.

– Не твоё это.

– Время рассудит.

Мать поняла слова сына по-своему, и у неё отлегло от сердца. Чуть-чуть.

Перемена обстановки пошла всем на пользу. Настроение у всех героев замечательное, аппетит нарастает. Маша окинула взглядом стол, накрытый Татьяной. Готовит новая папина женщина отменно. И когда только успевает? Жерар ушёл в дом и утащил за собой Хельгу. Татьяна и Маша остались на веранде одни.

– Маша, надо же что-то делать! Кто она? Кто родители?

Маша ожидала расспросов.

– Отца никогда не видела. Мать, с её слов, ушла из цирка за мужчиной по любви. Хельга росла с бабушкой. Бабушки нет в живых.

– Кошмар. Лилипуты! Это же болезнь роста на генетическом уровне. Они и живут мало! – Татьяна горестно покачала головой.

– Отец у неё не лилипут.

– Да? И кто же он?

– Не знаю. Росла в цирке, они там все родственники.

– Это, конечно, хорошо… – обронила Татьяна и не стала продолжать.

Жерар и Хельга вынесли хлеб на веранду. А вот и Борис Николаевич. Все рады. Из машины выбежал Джеки и полетел к хозяйке стрелой. Поравнялся с осликом, опешил, поджал хвостик, обежал вокруг животного трусцой и снова набрал скорость. Татьяна раскинула руки в стороны и ждёт. Собачка пролетела мимо, заскочила на плетёный диван и залилась яростным лаем. На перилах веранды спал местный кот, успевший первым прийти к новым постояльцам. Все засмеялись, приветствуя героическую защиту хозяйки собакой.

– Вернулся раньше. Не мог спокойно думать о твоей стряпне. – Борис Николаевич обнял Татьяну. – Покушаем и поедем в город. Купим подарок сыну, а то дни пролетят и не успеем.

– Я согласна.

Машина легко бежала в сторону Волжского.

– Жерар больше не спрашивал о сестре? – завёл разговор Борис.

– Нет. И я рада. Во-первых, я не успею за такой короткий срок получить разрешение на свидание. Во-вторых, кого я ему покажу? Она ещё даже внешне не отошла от случившегося. На кого она теперь там похожа? Хотя это может быть и не так. В тюрьме ей лучше и выглядит она лучше, чем на свободе, но всё равно её жаргон и всё остальное может шокировать Жерара. Потом, она не выйдет на свидание ко мне.

– Как это?

– Она больна, больна психически. Она считает, что я увела у неё поклонника.

– Как?

– Мой бывший друг, будучи со мной ещё незнаком, подвез её пьяную или обкуренную домой. Увидел на улице прилично одетую, не в себе девушку и предложил довезти до дома. Привёл прямо в квартиру ко мне. Дочь решила, что за ней приударил состоятельный дяденька с положением и у них могло бы что-то получиться. Возможно, даже и так, тогда она ещё человеческий образ не потеряла. Мы познакомились. Стали встречаться. Она сочла меня разлучницей.

Борис Николаевич слушал и смотрел на дорогу.

– Ты думаешь о том же, что и я?.. – спросила Татьяна. Борис взглянул на неё коротко.

– Могло быть и такое.

– Что делать? Как узнать!

Женщину охватила паника.

– Узнать? Да что с тобой?! Забыть и ещё раз забыть надо! Причём всё до мелочей. Не было его! У тебя с ним ничего не было. У твоей дочери с ним ничего не было.

– А если я виновата перед дочерью?!

– Даже если и так, невольно! Ты же ничего не знала!

– Борис, я не вынесу всего этого!

Собака коротко тявкнула с заднего сиденья и завыла. Мол, я с тобой, хозяйка.

– Давай решим так! Если мы с тобой начали строить будущее, на кой ляд нам люди и их поступки из прошлого?! Ну, согласись ты со мной, женщина!

Голос Бориса набрал обороты. Женщина взглянула на него и осеклась.

– Хорошо, дорогой.

– Хорошо, дорогой, – передразнил Борис Николаевич. – Не кисни! Мы вдвоём горы перевернём! Собаку выпусти…

Они вышли из машины и словно ступили в духовой шкаф, уже выключенный, но остывающий. Пятьдесят на солнце! Тут же забежали в магазин.

– Запонки. Что-то солидное и несверкающее.

– Это такая редкость. Есть два образца, изумруды и брильянты. Итальянская коллекция!

Продавец повёл к стеклянному, залитому светом куполу. Запонки формой своей выглядели космическими пришельцами невероятного размера. Отсюда и цена! Борис Николаевич не смог представить их на рукавах рубашки Жерара. Татьяна так же, как и он, с сомнением смотрела на мужской предмет роскоши.

– Послушай, может быть, браслет? Его отец носит браслет, не снимая причём…

– Где у вас мужские браслеты?

– Сюда… – легким жестом пригласил один из продавцов.

Выбор оказался богатым. Они не сговариваясь указали на один и тот же браслет. Золотые прямоугольники с черным ониксом посередине, один к одному соединялись с внутренней стороны. На чёрном бархате браслет лежал цельной полоской, и только когда его брали в руки, он как бы надламывался на составные части.

– Красивая вещица. Ему понравится.

– Двадцать семь тысяч – не дорого?

– Как раз столько ему лет.

Не станем кривить душой и говорить о том, что только сейчас женщина вспомнила об отсутствии кошелька. Она знала, что за подарок сыну заплатит её мужчина.

– Теперь обручальные кольца. Ты хочешь с камушком или классическое кольцо?

– Классическое… – тут же отозвалась женщина, сердце её замерло на мгновение и затрепетало, как рыбка на столешнице.

У неё никогда не было обручального кольца. Так сложилось. Отец Жерара надел на её палец кольцо своей матери с высоко поднятым небольшим бриллиантом. Он цеплялся за всё и портил вещи, мешал работать, а работала она по хозяйству много. Пришлось снять и положить в шкатулку. Отцу её дочери было некогда о кольцах думать и покупать их. Метался он между двумя семьями, пока каждая не узнала о существовании другой. Две женщины терпели, ожидая решения, но появилась третья, юная дева на высоченной шпильке, в короткой юбочке, и увела его за собой.

– Размер знаешь?

– Нет.

Продавец достала связку металлических колец и быстро определила размер.

– Восемнадцатый. Выбор за вами.

Кольца выбрали быстро. Мужчина попал на кругленькую сумму, но был готов к этому и рад своему поступку и счастливому лицу своей новой женщины.

– Кажется, у меня давление подскочило. – Татьяна села в машину и прижала к горящим щекам ладошки.

– Что так?

– Ты удивишься, но мне никто не покупал обручального кольца.

– Как это? У тебя двое детей!

– Прими как факт.

– Буду просить у Жерара твоей руки.

– С какой радости? – вырвалось у женщины. – Хотя в этом что-то есть. Мамы моей нет в живых, отца тоже. Дочь в тюрьме. Остаётся сын. Да! Я хочу этого.

Собачка не сводила с разговаривающих людей влажных глаз.

– Поздравь свою хозяйку, Джеки! Её замуж забрали навсегда.

Машина бежала в сторону выезда из города.

– Я посмотрю ещё раз браслет и кольца?

– Смотри на здоровье. Это твоё.

Мужчина щедр, мужчина счастлив, мужчина рядом с любимой женщиной.

Половина седьмого. Для лета это ещё не вечер. Для очень жаркого лета – пиковая температура. Молодёжь подремала немного и хозяйничает на веранде. Достали сладкое, заварили чаю, нарезали лимон и ждут, когда чай остынет немного. Плетёное кресло прицепилось к юбочке. Хельга встала и потащила кресло за собой. Вот и повод для безудержного смеха. Жерар пришёл на помощь. Приехала Татьяна и Борис Николаевич. Из машины к веранде со всех ног бежит Джеки. Стремительно обследует веранду на предмет присутствия чужого кота и забегает в дом. Кот наблюдает за его действиями, сидя на толстой ветке старой ивы, свесив вниз голову и уши. Он явно что-то задумал.

– Татьяна, встань рядом со мной.

Женщина послушно встаёт.

– В присутствии наших детей я прошу тебя стать моей женой. Прошу у Жерара руки его матери.

Как и подобает в таких случаях, все сорвались со своих мест и с поздравлениями расцеловали молодую пару. Гвалт стоял несколько минут.

– Это не всё! – заявил Борис Николаевич. Все притихли. – Рассаживайтесь по своим местам.

Он достал обручальные кольца.

– Татьяна! Берёшь ли ты меня в мужья?

– Беру, – пропищала его женщина. Она хотела сказать это громко и чётко, но не вышло. От волнения голос осип.

– Борис! Берешь ли ты меня в жёны? – Эти слова она произнесла более внятно.

– Беру, – ответил Борис Николаевич, и они надели кольца.

Мужчины открыли шампанское. Фужеры в доме нашлись. Волшебное перешёптывание шампанского в бокалах восхитительно для ушей!

– Можно мне сказать? – раздался голос Хельги. В нём слышится властное требование внимания к себе. – Вам всем я чужая.

Стало заметно, что лёгкое спиртное уже подействовало на лилипута. Вскинулись брови на лице Татьяны. Сошлись домиком брови Бориса Николаевича.

– Я человек ненормальный. И внешне и внутренне. Внутри как пружина из-за внешнего вида. Три дня я с вами. Всего-то! А столько всего приключилось. Жерар хочет, чтобы мы были вместе.

– Ну и будьте! Никто вам не мешает. Тем более что быть вместе осталось всего ничего.

Татьяна улыбнулась и обвела глазами всех присутствующих, как бы ища их поддержки.

– Я сделал предложение Хельге. Она не отказала мне. Я женюсь на ней в следующий свой приезд, когда для этого будут собраны все документы. Будь согласна, мама.

– Не разрешаю, – Татьяна насупилась, вся скукожилась и опустила лицо. Она не могла смотреть на уродливую девушку, так уверенно завоевавшую любовь её сына.

– Я буду с Хельгой.

– Будь! На здоровье! Не надо строить планы на такое далёкое будущее и их озвучивать!

– Почему, мама?

– Ну, если вы такие откровенные сегодня, я тоже скажу. У вас родятся дети лилипуты, и у ваших детей будут рождаться лилипуты. Лилипутов так мало, что среди людей они не числятся. Для них нет школ, программ для обучения, их не знают, как лечить. Я могу перечислять до бесконечности… Нет, нет и ещё раз нет!

Татьяна закрыла лицо ладонями. Джеки соскочил с рук на пол веранды. С ветки ивы на головы сидящих за столом людей посыпалась листва. Это кот, заметив, что собака сошла на землю, приступил к плану отмщения и стал спускаться с дерева.

– Я знаю об этом. Это важно, что вы знаете, и нам страшно, как и вам. – Хельга говорила стоя.

– И тебе не будет жаль этих несчастных детей? – воскликнула Татьяна.

– А не родиться совсем, не прийти в эту жизнь, не увидеть и не узнать себя – это не страшно?! Пусть рождаются хоть какими, пусть ненадолго, но придут в наш мир и увидят себя и всё на этом свете. А вдруг он единственный, наш мир, наша земля? Пусть будут! Боюсь небытия!

Наступила тишина. Долгая и просветлённая. Маша вертела фужер на высокой ножке, обдумывая только что услышанное. Борис Николаевич смотрел в сторону реки, и желваки на его щеках так и ходили. Жерар обошёл стол и встал рядом с Хельгой. Матери невыносимо было видеть их рядом.

– Ты, девочка, завела разговор, прося у нас совета и заведомо зная, что будешь отрицать любой совет. Зачем? – Татьяна старалась не смотреть в сторону лилипута.

– Чтобы услышать своё отрицание, чтобы его услышали вы.

– Неправильное решение, – вздохнула Татьяна.

К ней подошёл Борис Николаевич. Проходя мимо дочери, слегка пожал её плечо, как бы прося внимания к себе.

– Горько мне, моя дорогая!

– Что? – переспросила Татьяна.

– Горько! Нам всем горько! Вы что, забыли?! Вы же кольца надели обручальные! – восклицает Маша.

Борис Николаевич поднимает свою женщину со стула и целует. Целует долго. За это время в памяти женщины слайдами промелькнула вся её жизнь. Сколько было в ней отрицания, всего того, что ей советовали родители и близкие! Теперь с Жераром воевать? Нет уж, хватит! Пусть воюют сами, между собой и получат результат. Как хорошо ей целоваться с Борисом, как хорошо быть с ним просто рядом. Она счастливая женщина, она счастливый человек! И не будет она омрачать всё это войной с сыном, признавшим её как мать и приехавшим к ней с другого конца планеты. Не будет!

– Поздравляю, мама! – говорит её сын и разливает по бокалам шампанское.

– Просить прощения за свою реакцию не буду. Сказала как есть. Думайте! Буду помогать, чем могу.

Жерар был рад сбросить с себя напряжение. Он посадил к себе на колени Хельгу и прижал к груди. Её стало не видно за его руками. Только вихор волос торчал, как у воробышка.

– У нас для тебя подарок! Да, Борис? – вспоминает Татьяна.

– Есть. Сейчас принесу.

Борис Николаевич направляется к машине и тут же раздаётся его громкий смех.

– Вы только посмотрите!

Все оборачиваются и видят такую картину. Джеки лежит на спине, сложив на брюшке лапки, язык свисает на бок, хвост вяло виляет из стороны в сторону, а возле него сидит обескураженный кот и не знает, что ему делать с лизнувшей шампанского собачкой. Все смеются.

– Прошу внимания. – Борис кладёт футляр с браслетом на стол. – Кто будет говорить? – спрашивает у Татьяны.

– Ты.

– Хорошо. А что говорить?

Все снова смеются.

– Это ответный подарок Жерару от мамы и от нас с Машей. Расти большой!

Жерар берёт коробочку и открывает. Вещь красивая. Татьяна помогла сыну застегнуть застёжку. Затем заглянула туда, откуда торчит сердитый хохол воробышка. Пригладила его рукой.

– Тебе должно понравиться, посмотри, дорогая.

Воробышек не заставляет себя ждать.

– Красиво и дорого. Мне нравится, – говорит она.

– Не таи на меня зла, Хельга.

– Я понимаю, – отвечает девушка, но с колен Жерара уходить не собирается.

– Спасибо, мама.

Татьяна присаживается рядом и обнимает сына. Впервые это желание возникло в ней, впервые она его исполнила. Сын склонил голову к плечу матери.

Громко закричал страус в загоне.

– О, господи! Что это было? – Хельга выглянула из импровизированного скворечника.

– Это те здоровые птицы, с ногами, как у динозавров. Спать собираются. Я тоже хочу, – сказала мать сыну.

– Можно мне спать вместе с Хельгой?

Татьяна ворошит рукой волосы на голове сына.

– У Хельги нет родственников. Значит, меня должны беспокоить возможные последствия ваших с ней отношений. Ты улетишь, насколько неизвестно.

– Я обещаю тебе… – тихо произнёс сын.

Мать помолчала и ответила:

– Ну, если обещаешь… Спокойной ночи!

И сегодняшний день полон важных событий. Татьяне хотелось остаться одной.

Отец и дочь решили уединиться, поговорить, присели в ажурной беседке за пластмассовый столик местного кафе. Никуда от цивилизации не деться!

– Не быстро ты женился, пап? – Маша с трудом сдерживала в себе раздражение. – И неуместно даже. Сын за столько лет первый раз приехал, а мама именно в этот момент замуж выходит. Интересно, в какой раз?

– В третий, – спокойно отозвался отец.

– Что заказывать будем?

Ни отец, ни дочь в сторону официанта даже не поглядели.

– Два больших капучино и сразу счёт, – сделал заказ отец.

– А чего же с мамой ещё раз не попробовать? Ты же видел, как она на твой приход отреагировала, как к тебе ластилась.

– Ластилась… Слово какое мудреное… Не меньше тебя удивился. Дверь в бывшем доме закрыл навсегда, потому что открывали её не только мне. Ещё не старость. Успею построить новые отношения. – Руки отца спокойно лежали на столе. – Я не хотел расставаться с твоей мамой. Никогда. Она человек с другой планеты, и название этой планеты – она сама. Не как все, не такая, необыкновенная. За то я её и любил. Что же оказалось воочию, ты знаешь.

– Мужчины не лучше. Думаешь, я поверю, что ты никогда не изменял маме?

– Согласен. На вопрос об изменах отвечу – никогда! И убеждать не стану.

Мир между отцом и дочерью восстановился.

– Здорово всё ты придумал. Романтично, – перевела разговор на другую тему дочь.

– У нас-то здорово, а вот что происходит у Жерара и Хельги? Ты прости меня, дочь… его привлекают школьницы?

– Сама в растерянности. Меня это раздражает и даже сердит, а как посмотрю на них, верю. Верю в невозможное. Она тоже не как все. Может, поэтому у неё будет не как у всех?

Отец отхлебнул из чашки. Поморщился.

– После Татьяниной стряпни вкусным ничто не может быть.

– Это точно. Готовит она умопомрачительно, – согласилась дочь. – Мама даже смотреть в сторону кастрюли или сковороды не могла.

– Надо возвращаться. Как бы Татьяна опять не наговорила лишнего сыну по поводу его избранницы.

– Я не против вашего союза и не против отношений Жерара с Хельгой.

– Спасибо, дочь! Выходит, ты у нас одна не в паре. Так?

– Джеки ещё! – пошутила дочь, идя впереди отца по дорожке. Слева и справа сверчки тянули дрожащую звуковую нить.

– А кто звонит из Москвы? Студент?

– Он не студент. Он старше Жерара.

– Ух ты! Это называется нечего рассказать?

– Вот только лишь это. У нас ещё и свидания настоящего не было. Увиделись в метро, потом ещё раз, потом опять увиделись, и я уехала домой, но уже как бы его девушкой. Мне хочется ею быть.

– Что тебе хочется? – не понял отец.

– Быть его девушкой.

– Так… А ему хочется того же?

– Наверное… Он же звонит.

– И только на это можно рассчитывать?

– Нет у меня с ним ничего! Мы даже не целовались. Мне он очень нравится. Красивый! Взрослый! Не один…

– Это как? Женатик?

Отец спотыкается о кота.

– У него племянник от старшего брата. Двух лет нет ещё. Брат с женой погибли в автокатастрофе. Недавно. Они с братом внешне похожи. Вот он и живёт сейчас с Мишкой.

Отецу хотелось сказать то, что мы все сказали бы своим детям в такой ситуации. Сказать или не сказать?! Сказать или не сказать?! Он набирает в грудь воздуха, крякает, качает головой.

– Большое несчастье. Что тут скажешь? Пойдём.

– Пошли, пап.

Отец и дочь идут к домику. Кот бежит впереди, предвкушая и вечер и ночь в доме доброжелательно расположенных к нему людей и прохладе. Тихо вокруг.

– Хозяюшка! Мы вернулись.

– Тише, пожалуйста, дети спят уже! – Им навстречу выходит Татьяна. – Посуду помыли и спят как младенцы.

Борис Николаевич пытливо разглядывает женщину.

– Ты это о чём? Дети, младенцы…

– О Хельге и Жераре.

– И как это понимать? Понятно, что молодёжь сейчас продвинутая, да и мы не хуже с тобой. Только она же наша гостья, ребёнок совсем, мы за неё в ответе.

– Борь, сын попросил меня об этом, обещал, что последствий никаких не будет. Да они в одежде легли и тут же заснули. Я смотрела уже! Что мне оставалось делать?! Ну, Борь…

Женщина допустила оплошность и рассердила мужчину.

– Ушлый у тебя, прости, у нас, сыночек! И девку окрутил, и матери мозги запудрил!

– Он обещал мне…

– Тебе ли верить этому глаголу?! Ты взрослая женщина!

– Прости меня, пожалуйста! Что теперь делать?!

– Будить!

Борис Николаевич расхорохорился и пошёл вверх по лестнице. Женщины остались на первом этаже ждать. Обеим неловко было глядеть в глаза друг друга. Не сговариваясь, Маша и провинившаяся Татьяна присели. Кровь стучала в висках у Татьяны, сердце выскакивало из груди. Неловко вышло. Что теперь будет? В такой момент время останавливается. Наконец Борис Николаевич спустился с лестницы, постоял в раздумье и присел на диван к женщинам.

– Спят. Как убитые, – пожаловался он.

Не смог. Не посмел. И никто ему не судья.

– Хвостатый! Пойдём со мной! – позвала Маша кота.

Того не надо было уговаривать. Входную дверь заперли. Крепко. На засов и цепочку. Чтобы счастье, любовь и покой не вздумали вдруг прогуляться да не заблудились где ненароком.

Борис Николаевич после душа вошёл в комнату.

– Ты представляешь, он нацепил наш подарок ей на щиколотку.

– Зачем? Он ей подарил наш браслет?

– Не думаю. Так, баловство одно.

В дверь постучали.

– Пап, это я. Мама звонит. Она плохо себя чувствует, хочет, чтобы ты привёз меня домой.

У Татьяны сузились глаза, но ласковым голосом она предложила мужу:

– Отвези, дорогой, и возвращайся.

Борис Николаевич долгим взглядом смотрит на Татьяну. Встаёт. Одевается и выходит из комнаты. Вот уж поплачет Татьяна вволю, когда машина уедет! Ну и езжай к своей бывшей жёнушке!

– Надо выключить кондиционер. Как бы нам не простудиться, – раздаётся миролюбивый голос Бориса Николаевича.

Татьяна оборачивается.

– Вы не поехали?

– Такси стояло свободным.

– А вдруг ей нужна помощь?

– Ты намекаешь на высокие отношения? Я против них. Двигайся! Разлеглась, новобрачная, во всю кровать!

Всё разрешилось само собой.

Маша не расплачивалась с таксистом, отец это сделал ещё на турбазе. Ночь, родной двор и невыносимая жара. Бегом из машины в подъезд. Дверь металлическая горячая. Поручни лестницы тёплые. Квартира не заперта. Маша сразу в спальню. Там никого! Она на кухню, там сидит мать, сама на себя не похожая. Она не пьяна, и от неё не пахнет дорогим коньяком. Она мажет кусок хлеба повидлом и ест, запивая холодным чаем.

– Как ты? Что с тобой! Я сразу после твоего звонка на такси приехала.

– На такси? Ну что ж, я же не рожала ему дочь, я же не жена ему теперь!

– Но ты звонила мне и звала меня! Разве не так?

– Так. Но разве непонятно ему?!

Женщина встала, с трудом подняв своё горе со стула, и понесла его в смятую кровать. Легла и сама вся смялась. Стала ждать, когда придёт дочь, но та не шла.

«Неужели ушла! И она…»

Женщина плетётся на кухню. Дочь оборачивается на шаркающие шаги матери.

– Что, мам? Я посуду мою, её тут много.

Мать возвращается на место. Сваливается на кровать и смотрит в потолок, очень пристально, будто там написан ответ на только что заданные вопросы дочери. Там пусто. Ненавистно блистают лампочки по краю натяжного потолка. Сколько их много! Раз, два, три, четыре, пять… Вышел зайчик погулять…

– И не вернулся.

– Что ты сказала, мам? – Маша вошла в комнату.

– Какая ты у меня красивая, Маша! Когда же ты росла…

– Вот тогда и росла, – ответила дочь и тоже посмотрела в потолок.

– Когда тогда? – заволновалась мать, чувствуя недосказанность в словах дочери. Дочь вздохнула, погладила руку матери.

– Когда у тебя на меня не хватало времени.

– Отчего ж не хватало?! Хватало! Раз выросла такой красавицей и не дурой. Ты сама как себя оцениваешь?

– Хорошо оцениваю.

Дочь насторожилась. Она знала эти высокомерные нотки в голосе матери. Если они появлялись, не жди ничего хорошего.

– Моя мать, твоя бабка, всю жизнь простояла с тапками отца у двери, ожидая, чтобы подать ему их, наклоняясь к полу, как бы кланяясь. И вот так каждый божий день! Кроме этих старых, вонючих тапок, он ей ничего не дал. Так она и живёт с этими тапками после его смерти. Блаженная…

– Бабушка любила деда.

– Так кто ж против этого! Только где ж плоды этой любви?

– Ты, мама.

– Это не плоды, это последствия. Вот твой отец сразу знал, что необходимо красивой женщине. А что ты так смотришь? Думаешь, я не ценила твоего отца? Ошибаешься. Только такими и должны быть мужья! А ты со своим парнем где целуешься? На лестничной площадке, на лавочке, в кинозале или на какой-нибудь квартирной вечеринке?! Так, наверное?

– Дед любил бабушку. По-особенному… Сейчас так не любят.

– Забудь это слово. Как-то по-особенному – это никак! Достойно! Только достойно! И оценивать свои достоинства должна ты сама. И поверь, мужчины это чувствуют! Их завораживает твоё достоинство! Они всё сложат к твоим ногам!

– Мам! Я сейчас слышу звон доспехов, мечей и ржанье коней. И вижу, как к их копытам плавно опускается воздушный платочек, прямо в грязь и песок. Только ты не думай, что я тебя не поняла. Твои достоинства отец ценил дорого, а ты вечно бежала от него куда-то, зачем-то, к кому-то.

Мать после этих слов дочери вновь превратилась в несчастную женщину. Сникла, ссутулилась.

– Потому что дурой была… – И заревела.

Ревела долго, пока её не остановил звук пылесоса. Маша решила прибраться. Мать водила глазами за щёткой пылесоса и думала о бесцельности своего теперешнего существования. Как права дочь! Погуливала она от мужа. Всё хотелось лишний раз убедится в своей красоте и достоинстве. И ведь каждый раз зарекалась – это последний раз!

– Значит, не всё он мне дал в полной мере! – раздался новый пафосный аргумент, да так, что его было хорошо слышно за рёвом пылесоса. Маша выключила его и присела на кровать.

– Почему ты никуда не поехала со своим бой-френдом? Это твоя очередная выдумка, или он в действительности существует?

– Опротивело всё, и одним разом…

– И такое бывает. Случилось то, что случилось. Мам, я всё равно вас люблю. И тебя, и папу.

Маша убрала пылесос на балкон. Вернулась, а мать спит. Не оставлять же ее одну, да и ночь за окном. Решила позвонить Сергею в Москву. Ничего что поздно! Если после третьего звонка не ответит, отключусь сама.

Голос Сергея прозвучал, будто рядом. Маша даже вздрогнула.

– Только что хотел тебе позвонить, да что родители подумают! Ночь за окном, – радовался парень звонку девушки. – Я вот думаю, почему ты, почему я? Так внезапно, почти спонтанно.

– Я так не думаю, Сергей.

– Да… А как ты думаешь?

– Есть человек, которому нужен ты, и мне кажется, я нужна ему тоже. Это Мишка. Он нас познакомил, теперь одна его рука будет в моей руке, а вторая в твоей.

Сергей замолчал от неожиданности. Слова были правильными и шли от сердца.

– Ты говоришь серьёзные вещи… Разве я что-либо похожее на это предлагал тебе?

Маша застыла, лопатки свела вместе до боли и осталась в такой позе. Ладонь вспотела, телефон жёг руку. Голова мгновенно опустела. Словно вошла она, не постучавшись, в чужую дверь в самую неподходящую минуту. Или как в детстве забежала без разрешения далеко-далеко вперёд, обернулась, стала говорить о том красивом, что она видит впереди, а её ругают за это родители.

– Алло… Маша! Ты куда пропала?

Как что-то гадкое и ненужное, Маша откинула телефон в сторону. Тяжело упала спиной на постель. Пусть исчезнет всё! Пусть всё катится в тартарары! Теперь предстоит самое трудное – уснуть. Для этого не надо думать. А как не думать? Как распрощаться с мечтой! Да, ей никто не предлагал это, но она это предполагала. Конфуз! Маша вскочила и побежала к телефону. Сейчас Сергей будет ей перезванивать! Так и есть! Экран телефона засветился, и в то же мгновение Маша отключила его. Постояла какое-то время посередине тёмной комнаты, потому как не было желания сесть, лечь или поплакать. Сорвалась с места и побежала на кухню. Нашла коньяк.

– Ух ты…

У Маши скрутило горло. Глаза наполнились слезами. На мгновение стало страшно. Выпила остатки чая с лимоном из чашки матери. Стало легче. Прошло мгновение-другое, и мягкое обволакивающее тепло распустило собранное в тугой комок тело девушки. Во рту появилось приятное послевкусие, но в горле ещё першило. Как легко и здорово! Подумаешь, ляпнула незнамо чего! Нет! Знамо чего!

Сердечко Маши успокоилось целительным действием качественного напитка. Маша заснула. Спали её мать и отец, правда, в разных домах. Спал смешной человечек со смешным именем Хельга. Спали оба Сергея в разных городах. Спал сводный брат. Обожаю, когда все спят по своим кроватям и в своих домах.

Страсти улеглись, люди отдыхают душой и телом. Утром придут новые заботы.