Текст книги "Самаэль (СИ)"
Автор книги: Галина Кор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10
Прохожу по коридору и слышу восторженный галдёж танцоров. Да. Такого они не ожидали от мышки… А куда ж она сбежала… Подхожу к ее кабинету и открываю дверь. Ева, как маленький ребенок умостилась в рабочем кресле, подтянула к себе ноги, а ручки сложила под головой, еще и рот приоткрыт. Стою и пялюсь на нее. Кто б дал мне ответ, почему меня так тянет к ней? В моей жизни только одна женщина, к которой я испытываю глубокую благодарность и любовь, и никакого сексуального подтекста, потому что это – мать. Остальные – пустышки, резиновые куклы для удовлетворения моих желаний и потребностей. Нет чувств, нет обязательств, нет… ни-че-го. А здесь, рядом с Евой, меня просто разрывает на части.
Достал в диване спрятанную подушку и плед. Аккуратно поднял Еву и перенес на диван. Во сне она что-то начала бурчать, вот неугомонная, даже там активна. Прошептал ей: «Спи, мышка». Укрыл пледом и ушел от греха подальше.
Решил не ехать домой и тоже устроился у себя в кабинете. Я только закрыл глаза, а такое чувство, что провалился в прошлое.
Мне исполнилось десять. Я помню перепуганное лицо матери, когда она ночью пробралась к нам в детскую и закрыв мне ладонью рот, быстро начала шептать на ухо, чтобы я быстро, а главное тихо, собирался. Я одел свои поношенные вещи, отец сильно нас не баловал, он был очень строг и деспотичен, за небольшую провинность мог всыпать так, что некоторые писались кровью. Выбравшись из барака, мы с матерью пошли в лес. Наша община жила в пару десятках километров от города, поэтому выезжали оттуда редко, и то избранные, которые не раз доказывали отцу свою преданность.
Была глубокая ночь. Мы отошли на приличное расстояние от общины, прежде чем я смог заговорить и спросить у матери причину нашего побега. Я не хочу сказать, что мне там страшно нравилось, но я знал, что, если нас поймают, нам не жить. На мои вопросы мать долго не отвечала, а потом, когда мы вышли на опушку леса и луна осветила ее лицо, я увидел, что она плачет. Мать – единственный человек, который искренне любит меня и всегда защищала меня от отца и других детей. Родился я раньше срока, поэтому был слаб и долгое время отставал в развитии от сверстников.
Она погладила меня по щеке и сказала, что все расскажет, как только мы будем в безопасности.
Наверное, в ту ночь, высшие силы были на нашей стороне, так как стоило нам выйти на трассу, как мы увидели движущуюся фуру. Водитель остановился и пожалел нас. Мать рассказала ему, что сбежала от мужа тирана, а он оказался сердобольным мужиком лет за пятьдесят, пожалел молодую девушку, мать родила меня в семнадцать, и решил помочь. Как оказалось позже, он ехал с грузом из Польши в Украину. Перед границей мы перебрались в кузов и спрятались среди коробок с товаром. Либо пограничникам было лень проверять машину, либо этот водитель, так часто здесь проезжал, и ранее у него все было хорошо, поэтому пропустили нас без досмотра. Так, уже утром, мы были за территорией Польши. Там осталось все: документы на имя Самаэля Ковальского, отец – Тадеуш Ковальский и сводные братья и сестры по секте, которую возглавлял мой отец.
Водитель оказался порядочным, отзывчивым и сочувствующим мужичком родом из села на Западной Украине. Не знаю, чего ему это стоило, но, именно в том селе, родилась новая семья – мать взяла фамилию своей матери и отчество мне дала своего отца. Но, по сей день, мое паспортное имя знают единицы.
Как только мы получили документы на руки, поехали дальше. И конечной точкой стал Сочи.
Мать работала круглосуточно, чтоб иметь возможность меня содержать, а я из забитого парнишки превратился в дворового хулигана. Мы воровали, дрались, наплевательски относились к учебе, да и к взрослым тоже. Пока в один, из таких бесполезно прожитых дней, меня не подрезала шпана с другого района. Помню слезы матери, они были наказанием, страшнее шва на боку и допросов в полиции… Вышел я из больницы с четкой установкой, что-то изменить… И тут мне попался на глаза плакат о приеме на бокс. И это стал мой шанс, что-то доказать себе… Что я лучше, что я могу… И я смог, стал непобедимым чемпионом ММА, заработал кучу бабла, заслужил авторитет… Моя мать больше не работает по двадцать часов в сутки… Но для всех я так и остался Самаэлем – Ангел Смерти.
Уже на много позже, мать рассказала мне о том, почему мы сбежали из общины. Мне тогда уже было лет двадцать пять…, я не торопил ее, я помнил ее обещание в лесу, что как только мы будем в безопасности, она все расскажет. И она рассказала. А причиной стала публикация в польской газете об аресте лидера сатанистской секты… Я не знаю, каким образом она оказалась у нее, но это был для нее знак, что нам больше ничего не угрожает.
Мой отец оказался чокнутым сектантом-сатанистом. Он собирал вокруг себя людей слабых, незащищенных, обиженных жизнью. Как туда попала моя мать – это отдельная история. Хотя, говорит, что поначалу любила, а потом, когда забеременела и все узнала о его религиозных предпочтениях, было поздно. Если б не подслушала разговор моего отца с его помощником, может и дальше б молчала, и мы б продолжали жить в этом сраче.
Приближалась какая-то важная дата для сатанистов и необходимо было принести жертву… Так вот, этой жертвой должен был стать я. И, как оказалось, родился я не случайно недоношенным, матери вызывали роды, чтоб родился я шестого июня в шесть утра, да-да, 06.06 и в 6 утра… И имя – Самаэль, тоже многое значит… Как и сказала Ева, одно из его значений – Отец и предводитель Демонов, уже позже, я это изменил, сделав себе тату Ангела на спине, и так изменив то значение, на новое – Ангел смерти.
Больше двадцати лет, кроме того дня, когда рассказала все это мне мать, я не вспоминал свою прошлую жизнь, а сейчас – что? Что изменилось? У меня никогда не было светлых чувств, кроме как к матери… Так почему внутри меня в данный момент все переворачивается, печет, как будто кровь стала лавой и мне нечем дышать. Как будто только сейчас я узнал, что у меня есть сердце, которое неистово стучит в груди. И мне захотелось содрать свое прошлое вместе с кожей, отмыть себя не мылом и порошком, а кислотой выжечь свое нутро, свою демоническую сущность… Забыть кровь, бои до последнего вздоха, криминальное прошлое…, да все! Все, мать его, что было в моей гребаной грешной жизни!
И вот, сейчас мне тридцать три… Для всех – я законопослушный гражданин; для криминального мира, с которым я благополучно распрощался, я – демон, способный на все; и, вот вопрос, а кто я, для нее?
Чувствую сквозь дрему, как кто-то проводит рукой мне по щеке, нежно и трепетно… Резко хватаю руку и открываю глаза. Передо мной на коленях сидит Ева с перепуганными глазами.
– Что? – спрашиваю ее.
– Я есть хочу…, проснулась, а вокруг никого. Как будто вымерли все.
Глянул на часы – половина четвертого.
– В будние дни ресторан закрывается рано, наверное, все уже ушли по домам. Может только работники клуба еще работают, но они в это крыло не ходят. – Поднимаюсь и сажусь на диване. Потер руками лицо… Спал, не спал…, как выпал из реальности…, – пошли, горе, покормлю тебя. И откуда ты свалилась мне на голову?
– Так, как и всех – мама родила, а приехала, если вы забыли – из Челябинска, – странный он. А главное спокойный, может поспал и подобрел.
– Меньше слов, дешевле телеграмма… Перебирай ногами, а рот на замок. Ясно?
– Ясно. Чего ж не понять… Рот на замок, – а нет все в порядке, а то вдруг решила, что на человека стал похож. Ан, нет…
– Блин, а не думать еще, ты не можешь? А то, твое внутреннее бурчание, прожигает мне мозг.
– Ясно. Молчать и не думать.
Глава 11
Пройдя по слабо освещенным коридорам, Самаэль привел меня на кухню ресторана. Зажег свет над вытяжкой и начал копошиться в холодильнике. Учитывая, что я не ела с обеда, а это почти пятнадцать часов, жрать хотелось страсть как.
– Что любишь? Из еды, в смысле? – спрашивает этот невыносимый мужчина, повернув ко мне лицо.
– Да, все ем… и побольше. Уж больно жрать хочется, – и строю милую мордашку.
– Тццсс…, что за манеры, миледи, – смотрю на него во все глаза. Ба, да мы еще и шутить умеем? – и достает большую тарелку с мясной нарезкой, какой-то салат, большой стейк и соления. Полез в хлебницу и достал нарезанный белый хлеб, – подойдет? Такое ешь?
– Уууу… ем, ем…, еще как ем, – достаю ложку из рядом стоящего шкафчика и вперед, работать челюстями. А он пошел к микроволновке и поставил туда стейк разогреться. Через полторы минуты сигнал оповестил, что еда разогрета и босс вернулся за стол, нарезал отбивную и пододвинул ко мне.
– Что? – смотрю на ее удивленный взгляд и не пойму, что не так.
– Да, не… все норм, – тянусь опять к ящику с приборами, беру еще ложку и пару вилок для него. Подвигаю тарелку с салатом к нему и даю приборы.
– Ты, типа не жадная, – ухмыляюсь. Надо же, решила и меня накормить…
– Типа… нет, все равно еда-то ваша… Чего мне ее жалеть, – говорю набив рот. Да, не красиво, но уж очень голодна.
– В детстве у меня разное было…, и такой, вроде как обычной еды, на первый взгляд, могло и не быть…, – что-то меня потянуло на лирику. Никогда и ни с кем не делился своими переживаниями по поводу детства.
– А, вы не замечали, что все наши проблемы родом из детства? Вот я, лично, не очень доверяю и уважаю мужчин… Вы, например, я так думаю, попали под какое-то влияние взрослых, которые что-то вам вбивали методично в голову, пытаясь разрушить или наоборот, что-то взрастить в вас…, – наверное еда на меня плохо действует. Желудок наполняется, а мозг отключается. Вот зачем, спрашивается, мне нужны эти задушевные беседы с ним?
– Ну, ты в чем-то права…, – вот, психолог хренов, а не Ева. Даже мысленно улыбнулся, что в реале я и забыл, когда делал. – И как, такую умную и проницательную, тебя отпустили из дома? Что тебе не сиделось в твоем Челябинске?
– Некому меня останавливать…, – кусок отбивной стал комом в горле при воспоминании о матери. – Мама умерла в прошлом году, и там больше никто и ничто не меня не удерживало.
– Прости…, – да, язык мой враг. Вот чего я лезу к ней в душу? Умом понимаю – не лезь, а сволочная натура требует еще подробностей. – А отец?
– Где-то, – пожимаю плечами. Что я должна еще сказать, что не знаю даже жив ли он…, – я не видела его больше пятнадцати лет. Что произошло, я не знаю. В один, не прекрасный день, мама собрала за час наши вещи, и мы укатили в никуда… А он остался здесь в Сочи.
– Ясно. А ты его помнишь или фамилию?
– Я все помню, но не хочу вспоминать, – что-то я уже объелась с этими разговорами закидывала в себя еду, как дрова в топку.
– Ты меня боишься?
– Бывает…, – отвечаю я, откинувшись на спинку стула. Какой-то у нас получается странный разговор. Может это по причине отсутствия людей вокруг или слабое освещение, но в данную секунду, я не считаю его монстром или демоном. Напротив меня сидит человек, и имя ему – не Самаэль. – Я считаю, что в вашей жизни, в определенный период, что-то произошло и вы взрастили в себе эту сильную личность.
– А, на самом деле, я мягкий и пушистый?
– Нет, вы человек со стержнем, своими тараканами и явным нежеланием впускать кого-либо в свой мирок. – Задумываюсь на секунду, спрашивать или нет? Но природная любознательность делает свое, – а ваши родители? Живы?
– Да, мать…, мой единственный близкий человек. Но в данное время, она за границей. Пытаюсь дать ей то, чего она была лишена в молодости. Она родила меня рано, в семнадцать и толком не знала маленьких человеческих радостей, – почему-то сейчас, я не думаю, что Ева лезет не в свое дело. Мне легко с ней делиться, но самое сокровенное, все равно оставлю при себе. – Ты наелась?
– Хуже, – тяжело вздыхаю и потираю свой живот. – Я – объелась. Теперь бы домой и продолжить прерванное дело, – он смотрит на меня удивленно, – ну, в смысле, сон.
– Пошли, я тебя отвезу.
Поднимаюсь и начинаю убирать со стола. Собрала столовые приборы и пошла к раковине мыть.
– Оставь, скоро придут работники и уберут, – говорю Еве.
– Нет. Так неправильно. Да и что тут мыть. Две ложки, вилки и тарелку. Это вообще не проблема… Я быстро. Посидите. – Быстро мою посуду, ставлю тарелки в сушилку. Заворачиваю обратно в пищевую пленку остатки еды и ставлю в холодильник. Беру тряпку и вытираю стол от крошек.
Сижу и слежу за ее действиями. Вроде ничего необычного она не делает, но я понимаю, что любая другая моя временная подружка этого б не делала. Каждая я б строила из себя леди, и, во-первых, не ела б при мне, как мужик после смены, в смысле все подряд, а грызла б свои листочки, а во-вторых, не стала б убирать за собой. Простые действия, но подкупают. Веет от нее, какой-то домашней теплотой, заботой… Рядом с ней легко представить большой дом, зеленую лужайку, детей, совместные завтраки… Мои мечты прерывает Ева.
– Я все, готова. Поехали?
– Поехали…
– Я очень близко живу, и могла б пройти сама, но…, – пожимаю плечом, – стремно, как-то… Не хочется вас задерживать, может у вас там… это, дела…, кто-то ждет…
– Не говори ерунды, я же сам предложил. Раз сказал, что довезу, значит довезу. Даже если ехать за угол.
– Ну, – рассмеялась я, – не так близко. Квартал надо проехать. Он встал и пошел на выход. Я выключила свет и пошла за ним. Опять тусклый коридор и мы вышли на улицу через черный выход. Там стояла припаркованная, нет не большая, а огромная машина, по-моему, американская. – Вот это, крутяк… Что это?
– Где? – поворачиваю голову, не пойму, что привело Еву в такой восторг, а когда увидел, как во все глаза смотрит на мою машину, понят, что так ее впечатлило. Ну, да, большая, а мне нравиться. – Это «пятый» Cadillac Escalade. Нравиться?
– А кому-то это, – и провожу рукой по кузову, – может не понравится? И вам под стать. Я уверена, что любая другая была б на вас, как пиджак школьника, на качке.
– Да, у тебя с аналогиями, все в порядке. Садись уже.
Открываю дверь, а там еще лучше, чем снаружи. Коричневый кожаный салон, панель приборов, как у космической ракеты… Села, поджала руки, ноги, чтоб не дай бог, что не испортить…
– Расслабься, что ты так напряглась, как будто в машине первый раз едешь.
– В такой – да. Да, блин, тут и чхнуть страшно, может я все-таки пешком? – и тянусь к ручке, чтоб открыть дверь.
– Сидеть!
О, вот и босс вернулся.
– Адрес говори и не морочь мне голову. Это – просто машина.
– Ага, блин, да если я наставлю тут жирных отпечатков, то разорюсь на автомойке…
– Во-первых, ты мыла руки, а во-вторых – адрес.
Называю адрес. Машина заревела, как только босс нажал на кнопку и по отпечатку пальца она завелась. Сижу молча, чтоб не нервировать. Уже через две минуты мы были возле моего дома.
– Я думал, ты снимаешь квартиру на окраине, а ты еще отлично устроилась? – а может у нее есть хахаль, который оплачивает жилье, за интим услуги?
– А кто сказал, что я бедный и нищий студент. Мне очень помогли мамины сбережения, я не транжира, всегда сама работаю, и сдаю еще квартиру в Челябинске. Так, что я завидная невеста… Мечта некоторых придурков – сирота с миллионом на счету.
– У тебя на счету миллион, хоть долларов? – чудная она. Одно радует, что папика нет. Моя чуйка, меня не подвела, когда я был уверен, что Ева из другого теста. Да еще и эта нелюбовь к мужикам… В чем причина? Может кто обидел? Или из-за отца?
– Ага, тугриков…, – надо прощаться, а то подсела на уши, а оно ему надо, чужие проблемы? – Ладно. До завтра, точнее уже до сегодня… В семь – буду как штык. Спокойного утра.
Вылезла из машины. Аккуратненько прикрыла дверь, не дай бог, сильно хлопнуть. И не дожидаясь, пока босс уедет, помчалась к подъезду.
Глава 12
Я не знаю, что произошло тогда рано утром, может я сказала или сделала что-то не так, но последующие две недели большой Босс игнорирует меня. А если мне приходится согласовывать с ним какие-то нюансы, то он постоянно хмурится и самое классное, для меня, на все согласен. Даже, по моим мерках, заоблачный счет на новые сценические костюмы танцовщицам Гоу-Гоу, подписал не глядя.
Все бы ничего, но меня это цепляет. Почему? Сама не могу ответить на этот вопрос. Может, именно тогда, утром, я рассмотрела в нем человека глубоко раненного и несчастного, и моя сердобольная душёнка решила его пожалеть. Хотя знаю на тысячу процентов, что моя жалость ему и нафиг не нужна. Он же не маленький беленький и пушистенький котеночек. Он – волк-одиночка. Или даже – оборотень.
Так и летели мои дни. Голова была забита либо рабочими вопросами, либо размышлениями о нем. Пока один день, не вернул меня обратно, в начало – в день моего приема на работу. Вернулись – сомнение, опасение и недоверие к мужчинам.
Была пятница. Количество гостей в зале приближалось к максимуму, а еще даже не середина вечера, гости прибывают. Как обычно вожусь за сценой с аппаратурой. Тут заходит, не иначе как топ-модель, длиннющие ноги подчеркивает короткое платье, длинные блондинистые волосы, яркий макияж, ну, и не мои формы – грудь четвертого размера, тонкая талия, сочные, покатые бедра. Яркая и довольно взрослая девушка лет двадцати восьми. Да, на ее фоне я, точно – мечта педофила, вечный подросток.
– А как выйти в зал, – спрашивает она, – а то я ходила поправить макияж и заблудилась.
– Вообще, эти помещения предназначены для обслуживающего персонала, а не для гостей.
– А я – особый гость…, – и передёргивает плечами, откидывая длинные волосы за спину.
И тут происходит следующее. Заходит Он, обнимает ее за талию и притягивает к себе.
– Я же тебе сказал, повернуть налево, а ты куда пошла? – смотрю на мышку, а на ней лица нет. Она все поняла как надо. Это просто необходимо, я спасаю тебя от себя. Может ты когда-нибудь сама поймешь.
– Милый, ну ты же знаешь, что я путаю лево и право. Вот, хотела попросить твою уборщицу проводить меня, а она начала читать нотации, что это помещения для персонала.
– Лика, это – Ева и она хореограф, а не уборщица, – я сейчас готов убить эту тупую курицу, которая, я уверен, специально опускает Еву. Я вижу, как ей все это неприятно. Она закусила губу и начала кусать ее с внутренней стороны, чтоб ничего не ответить, а в глазах вижу, что внутри у нее все горит от желания высказаться. Знала бы ты, детка, как мне самому тошно от всей этой ситуации, как бы я хотел, чтоб ты была на ее месте, но всего не объяснить. Мы слишком разные. Ты – ангел, а я – демон. Мы из разных светов и не можем пересечься.
– Нужно, чтоб ты собрал своих подчинённых и представил меня, как свою девушку. А то кланяйся каждому… Пошли за столик.
– Пошли, – мы разворачиваемся и выходим, но уже почти выйдя, я обернулся и увидел на лице Евы разочарование, а ещё, как будто она уверилась в своих прежних утверждениях, что все мужики – козлы. Да-да, я – козел, а еще и мудак. Может – это самая большая ошибка в моей жизни? Лика что-то рядом щебетала, но я ее не слушал. Дамочка быстро просекла свою выгоду и вцепилась в меня мертвой хваткой. Такие не упускают свой шанс, а как питбули вгрызаются в жертву, но я-то не жертва… И мне глубоко насрать на нее, ее прелести и рядом со мной она лишь по одной причине, убедить Еву и себя, в первую очередь, что я – зло, не достойное счастья.
Головой я понимаю, что он мне никто, а точнее – босс. Но почему ж так, сука, печет в груди… Душит обида… Потекла слеза. Да что со мной. Я-то с ним и разговаривала нормально, только тогда, рано утром. Да и разговор был не о чем. А вот что-то меня зацепило, захотелось узнать его лучше, да блин, я его как мужика захотела. Чего ранее не было никогда.
Я догадываюсь, что душит меня ущемленное самолюбие, что в голове я построила уже розовый замок. Чудовище превращается в принца, а спящая красавица обретает счастье. А по итогу – розовые сопли. И да, я вернулась в начальную точку – я не доверяю мужчинам.
Выступление прошло как по маслу. Ребята относятся ко мне уже не как к пустому месту, а понемногу настраиваются на мою волну. Как-то слышала их разговор, так вот они меня величают ни как иначе как: «Наша Эта». Радует, что – наша.
Прохожу по залу ресторана, мне необходимо пройти в клуб и посмотреть на девочек танцовщиц. Мне стоило невероятных усилий найти достойное ателье, которое занимается пошивом сценических костюмов очень даже приличного качества. А еще больше мне повезло, когда у них оказалась партия из десяти готовых костюмов, которые должен был забрать организатор праздников на лайнер, который совершает путешествие по Средиземноморью. Но, там что-то не очень срослось и костюмы они не забрали. И ателье с радостью продало их мне, еще и со скидкой, так вот через пару дней они должны быть уже в клубе. Правда, пришлось покупать не восемь, как мне надо, а десять, но увидев, как загорелся мой глаз на один из костюмов на витрине, хозяйка ателье продала мне его в пол цены. И теперь и я обладатель супер-пупер сценического костюмчика. Только, когда его выгулять? Я уже пару недель танцую только дома для себя, души и тела, чтоб не потеряло форму.
Иду, на свое волне, не обращая внимание ни на гостей, ни на их разговоры. Мне до них просто нет дела, да и интереса тоже… Я реально понимаю, кто они, и кто я. Для них я – обслуживающий персонал. И девушка босса, Лика – это только подтвердила. Как-то неприятно. Раньше меня сложно было задеть, а сейчас, где-то в глубине души, это задевает и больно царапает. Я понимаю, что мы с ним, вообще, не герои никакого совместного романа… Он…, а что он?
И тут меня кто-то хватает за руку, и я приземляюсь пятой точкой на диван, рядом с каким-то господином. Во все глаза смотрю на него и не пойму, что ему от меня нужно.
Да, он взрослый, на вид лет за сорок, шикарный, ухоженный, все, что одето на нем кричит о дороговизне и статусности. Его хитрая ухмылка, говорит о том, что он не то, что знает себе цену, а еще и готов озвучить ее на зависть всем сидящим. Я непонимающим взглядом смотрю на него, а он продолжает удерживать мою руку и сверлить глазами. Я не выдерживаю первой.
– Извините, но я не гостья ресторана, а работник и нам запрещено садиться за стол к гостям.
– И кем же здесь работает такой ангел, – голос обволакивающий, с хрипотцой, – я раньше тебя не встречал, а я почти каждый день посещаю это заведение.
– Я – хореограф. И я редко выхожу в зал…, – пытаюсь выдернуть руку и встать, но этот хрен с бугра не желает меня отпускать. – Извините, у меня работа, я не могу составить вам компанию.
– Не можешь или не хочешь? – глаза сверкнули огнем. Да, эта оболочка соблазнителя дает трещину и наружу вот-вот прорвется собственник, эгоист и тиран. Этому человеку явно не часто отказывают.
Играя в гляделки, я не обратила внимание, что за столом сидел еще один человек.
– Костя, отпусти девочку, – говорит этот человек, – если сейчас впишется Самаэль, то будет конфликт, а оно нам не надо…
Я поворачиваю голову на голос и замираю… Я узнала его сразу… Жив, здоров и прекрасно себя чувствует. Главное, чтоб он меня не узнал.
– Сергей, ну ты чего, где я такого ангела еще найду?
– Если тебе нужна девка, только свистни… А ее отпусти.
И этот, долбаный искуситель отпускает мою руку. Я подрываюсь и бегу, не разбирая дороги, но сделав всего пару шагов встречаюсь взглядом с боссом. Он стоит возле барной стойки со своей курицей, она что-то шевелит своим клювом, а он прожигает меня. Я чувствую, как он пытается прочитать мои эмоции на расстоянии. Отвожу взгляд и вылетаю из зала.
Я видел, как Ворон, а точнее Константин Игоревич Воронов, не самый честный человек в нашем городе, зато очень влиятельный, в криминальных кругах, схватил Еву за руку и она, не удержавшись плюхнулась рядом с ним на диван. Даже при не очень ярком освещении зала, я увидел непонимание и настороженность на ее лице. Она что – то ответила, и дернула рукой, наверное, он так ее и удерживает под столом за руку… Сделал шаг, хотел вмешаться, но ему что-то сказал рядом сидящий Волк – Самарский Сергей Владимирович, этот парень тоже из той же песочницы криминала. Но он старше Кости и мудрее, он не захочет конфликтовать со мной, да еще и на моей территории. Я вижу, как Костя нехотя отпускает руку Евы, и та пулей летит на выход. Встречаемся взглядами… Да, я последний человек на земле, у кого она попросит помощи. Собственно, я так и сказал ей об этом в первый день нашего знакомства…
