Текст книги "Айшет. Магия разума (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Лагерь жил своей жизнью.

Непривычной, неуютной…

То животные орали, то люди, то шумел кто-то, то ходил мимо, то Ирш, которому досталось место рядом с телегой, так храпеть принялся, что жуть брала…

Корс подлез ко мне поближе.

Я крепко обняла брата и притянула к себе.

– Давай ко мне?

Два спальника легко расстегивались и соединялись в один, надо было только пуговицы в другие петли всунуть. Несколько минут мы повозились, а потом Корс затих у меня под боком. Всхлипнул носом.

– Шань…

– Солнышко мое, – я погладила брата по вихрам. – Все будет хорошо.

– Правда?

– Обещаю.

– Просто… непривычно.

– Просто потерпи чуток. И родители вернутся, или нас к себе вызовут, и все будет хорошо, и жить мы будем лучше прежнего… хочешь, сказку расскажу?

– Расскажи, – согласился брат.

Такой маленький.

Такой потерянный… ничего, у него есть я, а я младшего не брошу.

Я вздохнула.

Мы лежали рядом, и наши цвета перемешивались. Грустный, тревожно-оранжевый у Корса, зеленоватый с голубыми прожилками спокойствия у меня, я подумала пару минут, а потом попробовала закутать мелкого в свои цвета, как в одеяло.

И зашептала глупую сказку про волшебного коня, который носил на себе короля-чародея…

Корс постепенно успокаивался, а я смотрела. И видела, как утихают тревожные вспышки… братец пригрелся, успокоился и уснул.

Интересно, это мое умение? Или как?

Не знаю…

Я уснула еще не скоро.

* * *

Сыночка староста-таки отловил, когда Мих собирался.

Понятное дело, не просто ж так ехать? Хоть пару рубах на смену взять, плащ теплый…

Милава причитала, провожая сокровище, а Брох кивнул жене, чтобы та сама собирала дитятку мешок, взял сыночка за ухо и вывел в сени.

– Ты что творишь, ушлепок?

– Что тебе не так? – сбросил отцовскую руку Мих. – Что не по душе опять?

– Ты зачем с храмовниками прешься? Медом тебе там намазано?

– Я сказал уже. О Шани узнать.

– Тебе ж Шем ясно сказал – к тетке ее отправит!

– А сам он куда делся? И жена его?

– Может, все вместе решили съездить, дочку отвезти. Наше какое дело?

– Так сказали бы… – не сдавался сын.

Брох махнул рукой. Ага, как же. Не отчитались перед сопляком. Да, сынок, вернешься ты – заплачет твоя задница. Факт.

– Что ты там, по деревням, узнаешь?

Мих вдруг стал серьезным. Словно повзрослел в одночасье лет на десять.

– Ринку-то и правда кто-то убил, бать. И братьев ее…

– Может, еще и несчастный случай.

– Нет. Я подслушал, храмовники уверены, что это умысел. У них в храме при… про… разные штуки есть, чтобы определять мага, его силу и направление. Я так понял, был бы маг слабый, ничего б не произошло. А так – колдовал кто-то, у нас тут колдовал. И если маг разума…

– И что?

– Пусть лучше проедут по деревням, да спугнут эту тварь. Храмовники-то поищут да уедут, а нам тут жить.

Брох только головой покачал.

– Я смотрю, тебя, дурака, не удержать.

– Прости, бать. Надо… а то потом все пожалеем.

Ну, жалеть тут никто и ничего не собирался. Но Броху вдруг подумалось, что и из этой ситуации выгоду свою поиметь можно.

Ведь как представить?

А просто.

Шлялся по округе какой-то маг, семью лесника увел, может, убил, Респенов убил, храмовники его искать поехали, а Мих – их провожать. Так он Милаве и расскажет.

А уж жена постарается, вся деревня знать будет. Чего он не скажет, супруга сама додумает да наплетет. Дня не пройдет, все уже будут знать, что захожий маг еще и над лесником надругался извращенным образом. А что, дом-то на отшибе, кричи, не кричи – не услышат.

Деревня – это место, где все и всё знают. Обо всех. Не только знают, а еще и помнят, и припомнят при случае. Это в городе народа много, там и гулять можно, и блудить, и неузнанным останется, а в деревне такое не пройдет, все видно будет.

Обратная сторона медали тоже есть.

Нормальные люди в деревне не гадят, где живут, поэтому внешне там тишь да гладь. И случись что, языки втрое заработают, год сплетню перемывать будут и спустя десять лет попомнят. А то и внукам.

Так что Миха рядом не будет, оно и неплохо? Сплетни на деревне, это, считай, на всю жизнь. Две девки Миху и нравились за всю жизнь, Ринка да Шанька. И что? И где они?

Одна девка пропала, вторая утонула, а парня скоро женить понадобится. Кто за него пойдет, с такой-то славой?

Шанька?

Что-то Брох сомневался, что вернется сюда рыжуха. Отец ее явно намекнул, и леснику такой зять не надобен, и старосте – невестка. Вот и ни к чему…

Не то, чтобы Брох и сильно против был, лесник тоже папаша неплохой, ничем не хуже мельника, между нами говоря, ему больше спокойствие в деревне нужно было. Вышла б Шанька за Миха – буча пошла бы на всю деревню. Никогда б Ринка не смирилась, пакостила бы, с Респеном бы старосту поссорила…

Да и не вышла бы… слишком уж девка хороша для их деревни. Староста это явно понимал.

А еще Шем – тиртанец. Свои обычаи, законы, порядки, говорят, даже вера не в Светлого Очищающего, а в кого-то непонятного. Нет, не прижилась бы заморская роза в их палисадничке. Сколько не бейся, а все при первых заморозках загнется.

Нет, ни к чему. Ушла – и ладно.

А Мих с храмовниками покатается, сплетни переживет потихоньку, а там и вернется домой. И оженим к лету, и невестку сами подберем.

Деревня ж…

Свои законы, обычаи, правила. Не сможешь ты их понять, так и не приживешься. Брох понимал, и ему хотелось найти для сына хорошую жену.

Заморские пташки конечно, дело красивое. А нам бы курочку, чтобы и яички, и цыплят, и далеко не улетала.

Так что староста махнул рукой и отпустил сына.

Пусть едет. А мы пока подходящую невесту подберем, это не вдругорядь делается, это прикинуть надо, с женой посоветоваться. Вот вечером и займутся.

Сядут рядком на завалинке, на закат посмотрят, поговорят. А там, глядишь, и срастется чего. Хоть и дура его Милава, да муж ей умный достался.

И довольный собой, Брох отправился провожать сына.

* * *

Айнаре было грустно.

Как-то там ее дети? Ее малыши…

И все равно, сколько им лет! Для матери дети и в сорок детьми останутся. И даже в восемьдесят лет!

Шем старался успокоить женщину по мере сил.

– Нари, подожди, мы доберемся до моря.

– А потом что?

– Потом только один выход. Раденор.

Женщина поежилась.

Ох, не хотелось ей туда, совершенно не хотелось. Там король-некромант, там, говорят, маги расхаживают, и огнем жгут всех, кто им не угодил, там…

Муж словно прочитал ее мысли.

– И ты маг, и Шани маг. Выбора у нас нет, больше мы нигде не устроимся. У Шани сила будет только расти, рано или поздно ее найдут. И – Храм.

– Или еще похуже, – согласилась Айнара.

Маг разума – искушение для любого, у кого разум есть. Использовать такого в своих целях – милое дело. Только вот вопрос – у кого и сколько ума?

Рано или поздно такие одаренные попадались. И попадали на кол. Ии на костер. Или – в зависимости от состава преступления, как говорят дознаватели.

В Раденоре-то если магам почет, надо пользоваться.

– А Храм?

– А нам не все равно? – махнул рукой Шем.

Лет пятнадцать назад в Раденоре действительно случилось нечто такое, отчего все страны до сих пор котлом бурлили.

Его величество Эрик Раденор официально обвинил Храм в покушении на свою жизнь и предоставил доказательства. Заявил, что часть храмовной верхушки просто-напросто продала души Темному искушающему, и потому они отделяются от еретиков и безбожников. И образуют в стране Храм Истинного Светлого.

«Еретики» взвыли в ответ. Кому ж такое понравится?

Его величество Эрик Раденор привычно (кто ж за три сотни лет да не привыкнет?) наплевал на весь вой с высокой колокольни и дипломатическими нотами. В коих четко объяснил, что ему мнение еретиков и подлецов безразлично. Если для их сомнительных делишек требуются покушения на законного короля – к Темному в зад такие делишки и их авторов.

Народ, выслушав эти инсви… инси… короче, все это, оглашенное послами его величества Эрика, на площадях, принялся чесать загривки.

Вроде и Храм.

А с другой стороны… не все ли Светлому равно?

В небе-то дверок не открывалось, никто оттуда не вылезал и волю свою не объявлял. А храмовники пусть сами разбираются. Ясно ж что умный человек сначала огород прополет, воды натаскает, пол подметет, пожрать приготовит… уже и вечер? А воевать за идеалы Света когда?

Некогда.

Вот и ладненько, вот и ни к чему.

Если уж Светлый самолично волю свою изъявит, тогда возьмемся за топоры. А до той поры – у вас понимаешь, дележки и пилежки, а у нас куда как попроще. Нам кушать надо, да каждый день, а не раз в год. А для этого – работать.

Так простой люд и поступал.

А уж после того, как принц Александр Раденор показал зубы, пройдясь вдоль берегов Тиртана…

Зомби – это аргумент. Если кому хочется, чтобы его армия зомбяков сожрала за убеждения… знаешь, человече, ты лучше пойди, да и сам утопись. Молча и быстренько.

Так оно спокойнее всем будет.

Храмовники были недовольны, и попытались перекрыть все сообщение с наглым государством, но коса нашла не просто на камень – она врезалась со всей дури в скалу.

Его величество вежливо объявил, что если кто будет притеснять его подданных. Или обижать. Или какое непотребство чинить…

Вы, господа, думайте.

Мы люди мирные, спокойные, но территориями прирастем. Так уж и быть.

И даже спасибо скажем тем, кто в этом виноват. Веревок у нас много, мыла хватает… на цветочное расщедримся.

Торговал Раденор много, государство было отвратительно богатым, импортировало множество интересных и полезных вещей, да и продуктов немало, в тот же Тиртан, в котором почитай, ничего и не росло толком…

Санкции против гнусного некроманта и еретиков подохли, не родившись.

Мелкие притеснения остались, но именно что мелкие, а умный человек с такими легко разберется.

Вот, в такое государство и собрались бежать Шем и Айнара. А там уж устроиться, выписать к себе детей, и зажить всей семьей, спокойно и ладно.

Айнара своего не упустила в тот давний день удирая из гарема. А Шем старался не трогать «золотой запас» без крайней необходимости. Вот и пригодится сейчас.

И доплывем, и домик купим, и детей выпишем.

Почему не все вместе?

Искать будут четверых. И… если родителей схватят, так они про детей промолчат. А если детей, они ничего и не знают. И выручить друг друга смогут.

С тем Ланаты и направлялись в порт.

Лишь бы не перехватили.

* * *

Я достаточно быстро втянулась в дорожную жизнь.

Распорядок был простой, главное не мешкать и о судьбах мира не рассуждать, тогда все и ладно будет.

Подъем на рассвете. Час на умыться-оправиться, а повара тем временем завтрак приготовят. У меня обычно уходило десять минут на себя, потом я помогала поварам, потом уже, когда начинали завтракать, будила Корса.

Умывала его, одевала, кормила, братик у меня – совенок. Может встать на рассвете, но потом весь день глазенками хлопать будет. Его лучше поднимать попозже. Я, вот, жаворонок, а ему бы поспать, а потом полуночничать, и чем дольше, тем лучше. Папа смеялся, что сын весь в него, Шема вечно первого на караул ставили. Как раз он постоит, остальные выспаться успеют.

Я поднимала братика, ели мы уже потом, когда караван тронется, сидя на телеге. Так тоже можно, если оплачено. Папа заплатил более, чем достаточно.

После завтрака Корс шел играть с друзьями, которые появились у него на второй же день, а я мыла посуду, если попадется какой родник или речушка, убирала все, и – начинала заниматься.

Если я правильно поняла мамины слова и наставления…

Кузнецы есть разные. Есть тот, кто только подковы и кует. А есть и другие, которые плетут настоящее кружево, хоть из железа, хоть из золота.

Я тогда, у ручья, жахнула молотом со всей дури по чушке. Вот брызги и разлетелись во все стороны. А можно бы иголочкой уколоть, никто и не заметил бы.

Но чтобы колоть – надо знать, куда и как. А на ком мне это изучать?

Да только на окружающих людях. Желательно на тех, кто мне не нравится.

Пешком мы шли до обеденного привала, в это время я и тренировалась. Чаще всего моими жертвами становились Галиксты.

Слишком уж удачные типы попались.

Ирш Галикст так достал всех своими придирками, что появись на дороге некромант и прикажи отдать ему жертву – уверена, люди бы выбрали ее мгновенно и единогласно. Может, поделив первое место с его сыночком.

Дети…

Я искренне считала, что все такие, как Корс, милые, добрые и вообще – лапушки. Зря.

Заблуждение рассеялось, когда Ирш притащил откуда-то подбитого камнем вороненка и предложил сначала выбрать ему перья, посмотреть, как будет выглядеть ощипанный ворон, а потом свернуть шею.

Как я ему шею не свернула?

Гадкий мальчишка. Из тех, что везде лезут, орут, пакостят – не ради выгоды. Просто им это нравится. Подловатый и трусоватый, начинающий при малейшей опасности прятаться за плечом у отца. Ирш-старший тут же принимался верещать, что это происки врагов, что все ходят извести древнейший и благороднейший род Галикст…

Убила бы.

Вороненок, кстати, стал первым камушком.

Когда Ирш подбежал к нам с Корсом, и предложил брату так поступить, Корс аж шарахнулся. А гадкий мальчишка не успокаивался.

– Корт, ты чего? Струсил, да? Зассал? Ха, так я и знал, маменькин сыночек! Сестрин братик!

Корт засопел. Я поняла, что сейчас они подерутся, начнется шум, гам…

Нам не стоит привлекать внимания. А мерзкий Ирш потом будет пакостить…

Я прищурилась на сопляка.

На цветные переливы вокруг него.

Желтый, зеленый, оранжевый, красно-бурый, грязно-серый, все вперемешку. Что это означает?

А, все просто.

Мальчишка развлекается за чужой счет. Предвкушение чужой боли и унижения, превосходство над Корсом, немного злости, зависти… да, парень-то болен?

Может, перерастет потом? А пока в ауре черные кляксы. Не от причиненной кому-то смерти, нет. Просто он нездоров. А почему? Как?

Не мое это дело, я маг разума, а не жизни.

Я шагнула чуть вперед, окутывая его… чем-то это походило на флер.

Не духи, не концентрированный запах, который вырывается из драгоценного флакона, когда его откроешь, а скорее, память о запахе.

Это не та сила, которая может кого-то заинтересовать, просто чуток убежденности.

– Дай мне птичку. Ты же не хочешь никому сделать больно, паренек ты неплохой, просто тебе любопытно.

Янтарные тона высветляли красно-бурые, сглаживали серые…

Ирш сделал шаг ко мне, потом второй.

– Умничка. В мире столько интересного, к примеру, можно пробежаться во-он до того дерева?

Дерево я намеренно выбрала подальше, чтобы бежать до него было минут десять. Ничего, не отстанет. Если дурная голова не дает ногам покоя, значит, надо занимать ноги работой. И побольше, и почаще.

Красные тона вспыхнули.

– Далеко…

– А может, научишься, – мурлыкнула я, забирая птичку. – Гонцом станешь, работа почетная, уважаемая, все не камни таскать?

В ладонях часто-часто билось птичье сердце.

Ирш приосанился – и рванул с места к дереву. Да так, что только пыль столбом поднялась.

Корс посмотрел на меня со странным выражением.

– Шань?

– Братик, давай посмотрим, что с вороненком?

Корсу было не привыкать лечить разных лесных тварей.

В четыре руки мы разобрались быстро. Вороненок был просто молодой и глупый, вот и попался под камень. Переломов нет, есть испуг, ушиб, его надо просто куда-то пристроить, чтобы хищники не добрались, и поесть оставить. И справится.

На птичку сил вообще не надо было.

Сердечко стучало все спокойнее, черные глазки-бусинки светились умом и доверием. Кто сказал, что ворон – глупая птица?

Может, просто попался глупый хозяин? А у этого птенца разум точно был. Птица понимала, что ей ничего не грозит, что надо просто отлежаться в укромном месте, что будет вода и пища, что сразу встать на крыло не получится – через денек, а от мальчишек с камнями надо держаться подальше. Корс тем временем проверял крыло, прощупывая его через слой перьев.

Кости были не сломаны, а ушиб – пройдет.

Ирш все еще бегал.

Я протянула брату птичку, отломила большой кусок хлеба.

– Устроишь его поудобнее?

– Конечно.

– Он все понял, спокойно посидит денек-другой, теперь надо безопасное место найти.

И я, и Корс такие места отлично знали. Не первый раз…

Подранков вообще у себя оставлять опасно. Привыкнут к человеку, подумают, что он им зла не желает, а как объяснить тому же лисенку, что его шкуру потом захотят на шапку? Лучше пусть считает всех людей врагами и стережется лишний раз.

Поэтому мы быстро выпускали зверье в лес.

Корс сгреб все и умчался. Караван двигается очень медленно, успеет и птенца пристроить, и нас догнать, но я все равно следила глазами за братишкой. Мало ли?

Возница, который все это время молча, но одобрительно наблюдал за нашей работой, покачал головой.

– Ишь, ловко ты как со скотиной?

– Так батя – лесник, чего такого? – состроила невинную моську я.

– И то верно.

– Знаете, господин, сколько мы подранков лечили? Выхаживали, вываживали, в лес отпускали? Люди ж как? Поставят силки, да некрепко, зверь и сам уйдет, и силок утащит, мясо иногда до кожи рассекалось. Или стрельнут в белый свет, как в окошечко?

– Дурачье…

– Не то слово, – согласилась я. – Подранки, они ж не забывают. Волки помнят, кабаны помнят… лоси – те глупее, но и они – могут. И потом нападают. На тех же девок, что по ягоды пошли, на бабок, на малявок.

Возница покивал головой.

– Это верно. Дурные эти Галиксты, между нами говоря.

Я была полностью согласна.

– Взгальные. И неудельные.

– Вот-вот, именно оно. Слышь… Шанна?

– Можно Шани, господин…?

– Трош. Дядька Трош, так можешь и называть. Ты во всей скотине понимаешь, или только в лесной?

Я улыбнулась.

– В лесной, конечно, побольше. Но и домашнюю поглядеть могу. Случилось чего?

– Есть такое. Конь у Ленера дурит. Подрядились его доставить, а скотина дорогая, породистая…

– Что с ним не так, дядька Трош?

– Жрет-пьет нормально. Но идем мы, все нормально, а потом коняга вдруг начинает свечить, задом лупасить, да вроде и ни с чего! И понять никто не может? Болит чего? Испугался? Пес его знает…

Я задумалась.

Всякое, конечно, бывает. Но конь – тоже зверюга неглупая. Так в чем же дело?

– А здоровье?

– Есть у нас лекарь, куда ж без него! И по скотине может, и по людям. Но – говорит, что конь здоров, а что с ним не так – не понимает. Хоть убивай.

Оставалось только пожать плечами.

– Тогда смотреть надо. Наблюдать.

– Это я могу с Ленером перемолвиться словечком. Если вечером – нормально?

Я пожала плечами.

– Хотя бы.

* * *

До вечера мы с Корсом успели поиграть в фишки*, подремать в телеге и даже выслушать нотацию от Ирша. Ее вообще весь караван выслушал.

* – аналог – нарды, прим. авт.

И как это Галикст-старший пропустил сыновние бега?

Сын мало того, что набегался до каменных ног, которые переставлять – и то тяжко было, так еще и заявил отцу – может, я гонцом стану?

И услышал.

Сын введет себя недостойно.

Сын позорит славное имя Галикстов.

Сын…

Список претензий был так велик, что умотавшийся мальчишка начал на полуслове клевать носом, а потом глаза его остекленели, и Ирш-младший свалился на дно телеги, к Карне. Но так и не проснулся при этом.

Карна по-моему, была очень довольна. Спящим и тихим она сына точно любила больше.

Дядька Трош свое слово сдержал.

После ужина к нам подошел Лерен Райлен.

– Вечер добрый, господа. Приятного аппетита. Шанна, Корт, как у вас дела. Не обижают вас?

Смотрел он при этом не на Ракашей. Бирк и Рена вообще оказались отличными попутчиками, тихими, спокойными, шли и шли себе, за руки держались, беседовали о чем-то своем.

На Галикстов.

Ирш надулся, но высказать претензии не успел, я покачала головой.

– Благодарю вас, господин Райлен, все хорошо.

– Мне дядька Трош сказал, что ты в скотине чуток разбираешься? – взял коня за рога Ленер.

– Так… немного, по лесному зверью.

– Наше зверье посмотришь?

Отказываться не стоило.

– Сейчас, господин?

– Да. Опять эта тварь бесилась!

Я вздохнула и поднялась.

– Можно мне с вами?

Для Корса это было интересным приключением. Ленер не стал возражать.

Вместо этого протянул руку.

– Только рядом со мной. Скотина непредсказуемая, так что меня слушаться. Договорились?

– Слово, – кивнул Корс, гордый доверием.

– А…

Ирш-младший открыл рот – и тут же закрыл его. Отец смотрел на сына с доброй улыбкой голодного волка. Только ляпни. Вот только открой рот! Ну-ка, попросись?

Рот закрылся, плечи опустились.

Было ли мне жалко парня?

Нет. Слишком уж он дурной и шальной, еще утворит чего, не со злобы, так по глупости. А вот коня – жалко.

* * *

Конь был великолепен! Здоровущий черный жеребец, глянцевый, словно смола, с короткой гривой, которая торчала жесткой щеткой, и изящно выгнутой шеей.

– Какой он красивый, – шепнула я. – А как зовут?

– Неоригинально. Демоном, – хмыкнул Ленер. – Ему подходит.

Конь прянул ушами, Корс похлопал по карманам. Нашлась горбушка.

– Можно…?

Ленер махнул рукой.

– Ладно. Давай, действуй.

Корс медленно сделал шаг, второй, протянул на ладони горбушку.

Конь наклонил голову и медленно, осторожно взял ее. Я следила за эмоциями.

И верно – Демон.

Умный, хищный, сильный, отлично выезженный. Знает, что такое дети, хорошо к ним относится. При виде Корса у него убавилось алых пятен, зато прибавилось голубых, золотистых – конь явно привык к детям. И хорошим.

Он любил этих детей.

– Если не секрет, кому его везут?

– Не секрет, чего уж там. В Эластру везем. Есть там такой маркиз Рошар, бо-ольшой любитель породистых зверей.

Я кивнула.

Конь успокаивался, преобладали голубоватые, зеленоватые тона, золотистые искорки удовольствия, Корс привычно потрепал его по гриве, безошибочно нашел, где почесать, где погладить…

– Может, расчесать его? Ишь, репьев нахватал?

– На то к нему человек приставлен специальный, – хмыкнул Ленер. – Прости, парень, пока не разберемся, из-за чего конь чудит, я тебя слишком близко не подпущу. Дернется еще ненароком.

Я кивнула.

– Вроде бы не болен? И не злой, я же вижу, и детей он любит…

Сомневаться в моих словах было сложно.

Постепенно людей прибавлялось, подходил то один возчик, то второй, Корс продолжал гладить жеребца и оба были довольны, как вдруг…

Если бы я не привыкла вглядываться в переливы цвета – никогда бы не заметила.

Но вдруг…

– Корт, детка, – тихо позвала я.

– Да, Шань?

– Отойди в сторону. Немедленно.

Брат сделал шаг, второй, третий – и вовремя.

Потому что коню, совершенно неожиданно для всех, опять встал на свечку. Ударил задом, раз, другой, третий, опять встал на свечку…

Вокруг него просто полыхало облако кроваво-красной ненависти.

Почему?

Кто-то бросился успокаивать лошадь, но – бесполезно. Конь ярился еще больше. Корс прижался ко мне, весь дрожа. Не с испуга, просто уж очень неожиданно получилось.

– Шани…

Я погладила его по встрепанным темным волосам.

– Все хорошо, малыш. Я тебя в обиду не дала, и дальше не дам, сейчас разберемся, почему такое произошло, все будет в порядке…

Я шептала какую-то успокаивающую чушь, закутывая Корса в собственное спокойствие, как в плащ. Разум напряженно работал.

Почему взбесился конь?

Что произошло?

Откуда взялась такая бешеная, яростная вспышка гнева? Искреннего, алого, чистого?

Мы просто стояли, почти не двигались, ничего странного или страшного не делали, подходили люди, их становилось больше, конь реагировал спокойно, он хорошо выезжен, но потом, в какой-то миг…

Кто-то подошел. Не тот, не такой, опасный? Или кого-то напоминающий?

Коня кое-как успокаивали. Я не лезла, не так я хорошо владею своим даром. Это не вороненок, это здоровущая зверюга, у которой Корс под брюхом пройдет, не сгибаясь. Двинет копытом – и разъясняй потом Светлому, чего тебе надобно было.

Я повернулась к Ленеру, который тоже не мешался своим людям.

– За ним один человек ухаживает?

– Один к нему специально приставлен. А так… все помогаем. В дороге бездельников нет.

– И идет он со всеми, господин?

– Сейчас уже нет. Шани, ты что-то поняла?

Я оглядела стоящих и глядящих на бесплатное представление людей.

– Не то, чтобы сильно, господин. Но хочу кое-что попробовать, если разрешение дадите.

– Дам, – кивнул Ленер. – Я бы не понял, что он сейчас беситься начнет, а ты брата заранее предупредила. Как?

– Как и с дикими животными. Они тоже не предупреждают, они сразу кусаются. А мы не первый год отцу помогает, – развела я руками. – Что вы хотите? Научилась.

– Хорошее умение.

– Фехтовальщики тоже за секунду до удара отстраняются. Если хорошие, – парировала я. – И мастер знает чуть ли не до замаха, куда пойдет удар.

С этим Ленер был согласен.

– Так что ты хочешь сделать?

– Люди. Он среагировал так на кого-то из людей… или… или на запах!

Я поймала то неуловимое, что царапало и тянуло.

Ветер! Конечно же, ветер, который дул нам в спину, а коню в морду.

– Просто пусть те, кто собрался, пойдут рядом с конем. С наветренной стороны? Не вплотную, а так, чтобы он не достал, но видел и чувствовал. Можно, господин?

Ленер пожал плечами.

– Давай попробуем. Может, и так оно…

Так и поступили.

Конь постепенно успокоился, и теперь уж я не сплоховала. Отдала брата Ленеру, и прижалась к конскому боку. Пока спокойствие действовало.

Конь медленно приходил в себя.

– Шанна, ты уверена?

Голос Ленера был напряженным.

– А как я еще замечу? По стуку сердца буду разбираться, по реакции, – вздохнула я.

Я знала, что не рискую. Но Ленер не знал.

– Выдрать бы тебя.

– Могу уйти.

Коня ему было тоже жалко. Ленер махнул рукой.

– Убьешься – выпорю. Так, что путешествовать будешь задом кверху.

Я кивнула.

И принялась наблюдать.

Караванщики проходили мимо коня.

Один, второй, третий, все спокойно, четвертый, конь расслабляется, пятый, шестой…. И вдруг! Конь напрягается, даже невзирая на мои старания, я едва удерживаю его разум, чтобы он не взбесился вновь, животному это вредно. И ищу причину.

Человек, да.

И – запах, я угадала. Он уже совсем выветрившийся, почти не ощущается, но конь намного чувствительнее. Я знаю этот запах! Я его точно знаю… откуда?

И тут же память подкидывает воспоминание.

Отец дарит маме не букет, а связку скромных сухих веточек. Но пахнут они…

Лаванда!

Что связано у коня с этим запахом? Что за воспоминание?

Тянусь к нему, пытаюсь успокоить, и вижу – когда-то, жеребенком, его ударили хлыстом. Просто так. Женщина, от которой пало лавандой.

Конь не забыл.

Такой давний страх, такой гадкий, из детства. Корс боялся черную рогатую гадюку, а конь испугался лаванду.

Об этом я и сказала. И удостоилась недоверчивых взглядов.

– Лаванда? – удивился Ленер. – Откуда?

Ответом ему стал смущенный хмык. А потом еще один. И еще…

Мужчина прищурился.

– Так… Шанна, сможешь побыть с конем? Чтобы никто лавандовый к нему не подходил?

Я кивнула, забыв о вежливости. А Ленер взмахом руки позвал за собой троих мужчин.

– Пойдем, поговорим…

* * *

Окончание истории я узнала через полчаса.

Мне его рассказал сам Ленер, а заодно и гостинчик принес. Мешочек жареных орехов, дорогих, кедровых.

Трое умников решили подзаработать на лавандовом масле. Дорогущая штука, аж жуть, оно по капле идет что в благовония, что в мыла, крема, масла для тела, и стоит чуть не на вес золота. Оно бы и не страшно, поставили на телегу пяток лишних бутылок, но…

Со всего, что перевозят – Ленеру идет доход. Процент.

Платить умникам не хотелось, решили попробовать так провезти. Замаскировали…

Видимо, какую-то из бутылок закрыли неплотно. Их же одеждой перекладывали, чтобы не разбились. А подтекало не сильно, может, просто приоткрылось, или снаружи испачкалось, масло концентрированное должно было и капли хватить, так-то запах не различишь, а конь почуял.

Человек ничего не чувствовал, а я просто в тот момент почти слилась с сознанием коня, вот и получилось как получилось. И запах я узнала, и причину. А Ленер ее и найти-то не мог.

И люди разные, и рубахи, и цвета одежды, да и запах уж очень слабый, и не так часто конь его чуял. Но – хватило.

Пока доискались бы, что, да как, мог бы конь и покалечиться.

А еще за лавандовое масло налог другой. Это как за золото, за предметы роскоши, за него тоже берут дороже. А эти балбесы решили его провезти контрабандой.

И сами нарвались бы, и Ленера подставили… вердикт был ясен. В ближайшем городе – без выходного пособия, на улицу.

– Мало ли у кого какие обстоятельства? – намекнула я.

Ленер покачал головой.

– Шанна, я не сволочь. И о своих людях все стараюсь узнать. Семьи там от голода не плачут и услуги лекаря им срочно не требуются. Просто есть честный, но долгий заработок, а есть быстрый и незаконный. Мне это не нужно.

Ленер немного кривил душой, но не тогда, когда говорил о своих людях.

Сам он тоже перевозит контрабанду, точно. Злило его то, что не поделились, не позвали в долю, а раз так – свободны. И проваливайте на все четыре стороны.

Я бросила в рот орешек. Вкусно, надо Корсу оставить.

– Я все понимаю, господин. Об этом не надо говорить, верно?

– Вы умничка, Шанна. Лучше промолчать об этом случае.

– Я никому не скажу.

– Договорились. А ваши способности, это какая магия?

Ленер пристально наблюдал за мной. И если бы я не ожидала чего-то подобного… глупо же ждать, что ведущий каравана будет передо мной отчитываться. Если пригласил, значит, ему что-то надо.

Что именно?

Да все то же. Не мои прелести, а мои способности. В дороге таким цены нет, но раскрываться я не собиралась. Так, чуток.

– Я особенно ничего не умею. Мама говорит, такое у многих есть.

– Такое – что?

– Да почти ничего. Вижу, когда кто-то рядом лжет. Или сильно нервничает… почему – не вижу. Может, там любовь, может, ненависть, просто человек напрягается, вот и все.

Ленер задумчиво кивнул.

– У вас в роду магов не было?

– Может, и были, кто ж скажет? – вздохнула я. – Тиртан, сами понимаете, там такое не одобряют.

– Магов нигде кроме Раденора не одобряют.

– То-то и оно. Вроде как магов в нашем роду не было, а вот умельцы, – я выделила голосом это слово, – были.

И не солгала.

Магов – не было. Были магини. Или магички – в любом случае мужчин-магов не было.

– Вот оно как…

– Многого я не сделаю. Но вот так, посмотреть и увидеть…

Ленер кивнул.

– Это очень много, Шанна. Спасибо вам за помощь.

– Не за что.

С тем я и вернулась к костру. Все уже спали, и я полезла в телегу к Корсу. Обняла братишку, притянула поближе к себе.

Брат, не просыпаясь, подкатился под бочок, прижался, вдохнул мой запах и успокоился. Тяжко ему. Это днем он весь из себя беззаботный, а ночью выходят наружу тоска, страх боль разлуки. И вспыхивают алыми тонами.

Я потерлась щекой о темную макушку.

Все хорошо, братик. Прогоним мы злые мысли. Сейчас я тебя обниму, вот так, и твой сон станет прозрачно-голубым, нежным, уютным…

Интересно, а по чужим снам я ходить смогу?

Сон – это ведь тоже мысль? Или лучше не рисковать? Нет, не надо. Только не в дороге, мало ли что приключиться может? Хватит мне уже одного несчастного случая с Рианой.

С тем я и уснула.

И снилось мне что-то очень хорошее.

* * *

Дорога вилась прихотливой серой лентой.