Текст книги "Интриги королевского двора"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Сара была племянницей Фреда Дарси, дочерью сестры. Отсюда и разные фамилии. А вот зачем ей понадобилось травить графиню…

Вирмане живой ногой метнулись в Буковицу за Фредом с семейством. А Сару продолжили трясти. Но она ничего не знала. Только то, что ей приказывал дядюшка.

Служить в замке? Хорошо, послужим. Почему бы и нет. Место престижное, тихое, удобное.

Подливать графине в пищу дурман? Да со всем нашим удовольствием. Дядя в семье глава, его слушать надо, а то еще огневается, замуж выдаст… Сара оценивала себя трезво. Ее любой муж прибьет на третий месяц после свадьбы.

Сначала это была просто работа. А потом Сара и сама невзлюбила графиню. За что?

А вот просто так!

За то, что она, гадина, на свет родилась. И графиней, а не посудомойкой. И может жрать, хрюкать и спать до полудня. А потом, когда Лиля начала наводить порядок, – еще добавилось. За все хорошее…

У Лили слов не осталось. Просто никаких. «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать?» [1]1
  И. А. Крылов, «Волк и ягненок».


[Закрыть]

М-да…

Девушка как с цепи сорвалась. В довершение всего оказалось, что Джес Иртон не оставил ее своим вниманием, пока гостил в замке. И даже имел неосторожность ляпнуть что-то вроде: «Моей бы жене такую попку, глазки, ушки…» – и подарить колечко.

Ну и все. Много ли надо взбалмошной дуре? Лиля тихо вздыхала про себя.

Принято считать, что преступники должны быть хитры и коварны. Увы. На одного профессора Мориарти приходится две тысячи идиотов, ухлопавших по пьянке соседа сковородкой.

Профессор – исключение. А вот такие Сары – они правило.

Они есть. И гадят.

Просто по злобе душевной. Сказал ей дядя, она и пошла. И ведь исправно старалась, сама у травницы и дурман, и яд брала, бегала, изводила графиню, счастлива была, когда та едва не подохла…

Лиля стискивала кулаки и молчала.

Она не будет ругаться. Она не отхлещет наглую тварь по щекам. И даже на Фреда кобеля не спустит.

О нет.

Личную и вскормленную ядом собаку Баскервилей мы прибережем для заказчика.

Какого? А вот того… Вы что, поверили, что старосте надо травить графиню? Э нет. Ее кто-то заказал. Вот мы и выясним кто.

Выяснения растянулись до поздней ночи.

И Сару, и Фреда, и все его семейство переместили в пыточную. И что с ними делали вирмане Лиля предпочла не знать. Один раз доказала, что может, второй раз лезть и смотреть на пытки уже не хотелось. Радости-то…

А к полуночи в ее покои постучался Лейс.

Лиля накинула на себя халат потеплее (да, и такие штучки у нее в гардеробе уже были, причем шили их вирманские мастерицы) и вышла в коридор.

– Мири спит. Вы узнали?

Лейс кивнул.

Шевалье Авельс, стоящий рядом с ним, и Тарис Брок имели слегка виноватый вид. Как оказалось, у Фреда было слабое сердце. И он немного того-с в процессе дознания. Но что приятно – успел назвать заказчика.

Было это так. Вскоре после того как Лиля поселилась в Иртоне (еще та, прежняя Лилиан), ему понадобилось в Альтвер. На ярмарку. Ну почему бы и нет. Дело житейское.

Там-то он и повстречался с интересной личностью.

Личность предложила ему хорошие деньги – сначала за отчеты о состоянии графини Иртон. Снабдила голубями, деньгами, и Фред, который был обучен грамоте, стал отписываться. Для чего и Сару в замок пристроил, чтобы знать получше о происходящем.

За золотом регулярно ездил в Альтвер один из его сыновей. И платили вовремя. Не чинились. Деньги передавали через купца Кариста Трелони. У него же Фред и вкладывал их в торговое дело, здраво рассудив, что в Иртоне деньгам делать нечего, разве что любоваться на них.

Дальше – больше.

Сделав первый шаг, бегут бегом. Вместе с очередной крупной суммой денег заказчик прислал и склянку. И указал, что надо это подливать графине в пищу.

Фред забеспокоился. Капли проверили на собаке – пес не сдох. Хотя выглядел… ошалелым. Фред пришел к выводу, что это дурман, и приказал Саре постараться.

Та была лишь рада и прекращала опаивать женщину только во время визитов графа. Но лучше от этого не становилось. Ломка – не самое радостное ощущение в жизни.

А когда Лилиан таки забеременела, заказчик сильно забеспокоился. И дал указание – увеличить дозу дурмана. Откуда брали? Так сначала склянку привезли из Альтвера. А потом по-простому стали брать у местной травницы. Рассудив – ежели что, ее и прикопать можно. Невелика потеря.

Сара выполняла все, что ей приказывал дядя. Ну и от себя немного добавляла.

– Госпожа… она призналась, что смазала перила и ступени салом, – потупился Лонс. – Вот вы и упали с лестницы. Беременная, в дурмане… много ли надо…

Лиля делано хлюпнула носом и проскулила что-то вроде: «Мой бедный ребенок, как это ужасно!!!» Благо мексиканские сериалы предоставляли прорву таких сцен для просмотра и освоения.

А в душе…

Вот честно – она даже была немного благодарна Саре. Если бы не девушка – не появилась бы в этом мире и сама Лиля.

Сначала-то… о, она бы выразила благодарность! Поленом по хребтине! Сорок раз – и все поперек! Ибо было плохо, больно, тошно… сейчас же – а что сейчас?

Считай, халявная реинкарнация вне очереди! За такое можно и поблагодарить?

Можно.

– А насчет яда?

– А где первый шаг, там и второй, – махнул рукой Тарис. – После дурмана яд был уже вовсе плевым делом. Взяли у травницы…

– И ее не убили?

– Собирались.

Лиля потерла нос. Она бы точно травницу прикончила… сразу же.

– А чего ждали?

– А ежели яд негодный? Или вас, ваше сиятельство, отравить не удастся? Где тогда что брать? Сам Фред, да и его семейство, травы не разбирают. Ума не хватает. Да и… не только вас изничтожить хотели.

– А кого еще?

– Виконтессу…

Лиля стиснула кулаки:

– Мир-р-р-р-ри?!

Буква «р» раскатилась по коридору глухим рычанием. И мужчинам на миг показалось, что сейчас графиня бросится в пыточную, уничтожать негодяев. Голыми руками.

Ан нет. Опомнилась.

– Запасливые, значит…

Ну да – в рамках ограниченного сознания. Мало ли что, мало ли как… а запасец быть должен. Да и… случись с Лилей беда – кто бы там сразу разбираться стал. Пока похороны, пока туда-сюда, вот время и выгадали бы. И Мири могли бы придавить, а то и отравить. Деточка, скушай пирожок на ночь, ай-ай-ай, какое горе, какая трагедия, вслед за графиней и виконтесса, все рыдают в зеленые платки… Кто ж знал про собачку!

– Что с ними теперь, госпожа графиня?

– А имя заказчика Фред указал?

– Сказал, что звали его вроде как шевалье Керенс, а как уж там на самом деле…

Лиля посмотрела на Тариса:

– Письмо моему отцу уже отправлено?

– Да, ваше сиятельство.

– Отправьте еще одно. С подробностями, ага? А еще… – В зеленых глазах мелькнули хищные огни. – До весны сюда толком хода нет?

– Э-э-э…

– Отправьте от имени Фреда письмо. Пока никто не знает, что его схватили, – и не надо.

– Да, ваше сиятельство…

– Напишите, что я при смерти. И подождем ответа. И поторгуемся… я эту сволочь выведу на чистую воду! Из-под земли достану! Он мне еще заплатит! А мой отец тем временем посмотрит в столице… – Лиля весело скалила зубы.

– В столице, ваше сиятельство?

Лиля ухмыльнулась:

– Тарис, ну думай головой! Не из-за цвета же волос меня убить собрались! Это либо враги отца, либо враги мужа. Вот пусть отец и понаблюдает зимой. А мы покрутим, поторгуемся… еще и денежку срубим с заказчика. И Торию отпишем, пусть про этого купца Кариста узнает, чем дышит, чем живет…

– Ваше сиятельство…

Тарис явно оценил идею. И остальные тоже.

Именно сейчас Лиля глядела в серьезные глаза мужчин вокруг и понимала: она здесь главная. Она – вожак стаи. Она будет решать, куда бежать. И только она. И ее волю примут. Потому что она – умная.

Письмо от имени Фреда Дарси неизвестному заказчику.

«Господин, корова при смерти. Очень плоха, не надеются, что выживет. Девчонка пока жива. Жду ваших указаний».

Лиля лично одобрила. Хотя Тарис и мялся, рассказывая про «корову». Но протокол допроса Лиля все равно увидела бы. Или вирмане просветят. Да и не наплевать ли? Хоть крокодилом назови!

А указаний мы подождем. И Торию напишем… пусть выяснит! Спускать покушение на себя Лиля не собиралась. А если еще и Мири…

Кто бы там ни был, он попал по-крупному. Лиля собиралась найти заказчика и приготовить из него препараты. Лабораторные! То есть расчленить и заспиртовать в банке! И приговор обжалованию не подлежит!

Что? Нельзя органы врага выставлять? Странная у вас логика! Голову оленя, значитца, который вам лично вреда не причинил, можно! А печень врага – нет?

Еще как да!

Пусть хоть мертвым принесет пользу науке!

Голубиная почта Торию Авермалю.

«Барон, прошу вас выяснить все о купце Каристе Трелони. Очень важно. Подробности письмом.

Л. Я.»

Главный вопрос, который мучил Лилю: что делать с семейством Дарси?

Казнить?

Есть за что. Да и не нужны они так уж теперь. Есть имена, как только все проверят и подтвердят, от Дарси можно избавляться. Только вот беда, там же и дети маленькие.

Взрослых казнить, а детей выгнать?

Тогда уж проще сразу убить. Зима уже практически на носу. И лужи покрываются ледком.

Оставить в деревне? Оставлять живых врагов за спиной неразумно. Да-да, сейчас мне скажут, что это – дети. Но дети вырастают. И не питают любви к тем, кто убил их родителей.

Оставить всех в темницах замка?

Опять же Лиля откровенно не хотела привносить в этот мир принцип «отсидел – свободен». Сколько мрази повыходило на свободу в России, она знала. И все – невиновные, ага!!!

А сама девушка твердо придерживалась принципа: покусился на убийство – умри. Знал и не предупредил – туда же!

Да, максимализм. Но в ее возрасте это было простительно.

Она бы перевешала всю семью, но… Дети…

Фреда и его жену можно и казнить. Оба знали. Участвовали и его сыновья. Старшие. Но всего у старосты было шесть детей. Младшему – три годика.

И что же делать?

Вопрос разрешил Тарис Брок, предложив до весны подержать все семейство в заключении. Потом, весной, всех замешанных в покушении на убийство можно и казнить. Безболезненно. Совсем маленьких детей – забрать и отдать на воспитание в хорошие семьи. Старших детей отдать Али.

Работорговля? Нет. Лиля ведь не получит от этого никакой выгоды. Зато выжившим членам семьи будет не до нее.

Лилю это сильно покоробило, но выхода ведь нет, правда?

В любом случае, если он существует, он найдется со временем.

А пока и так есть чем заняться.

Рик все-таки собирался выздороветь. Вопреки всем усилиям докторусов.

Жар и лихорадка все еще иногда возвращались, но заражения крови не было! Раны немного гноились. Но после прочищения и припарок из паутины и болотного мха все повернулось к лучшему. Медленно, уверенно, принц выздоравливал. Хотя пока еще оставался слабее котенка. И сам даже не мог штаны расстегнуть.

Анелия просиживала у постели героя чуть ли не сутки напролет, вытирая платочком то пот (у него), то слезинки (у себя).

Джес переживал за друга.

Послы заранее тряслись, понимая, что Эдоард за такой поворот событий не похвалит. А поди последи за мальчишкой на охоте?! Простите – нереально. Сам должен был не отрываться… ну понесла лошадь принцессу – так другие бы за ней гонялись, на то егеря есть. А ему геройствовать захотелось! Ну не удержит же его Фалион, который старше в два раза и присмотр на охоте не обеспечит.

Только его величеству это не объяснишь. Так что полетят головы.

Впрочем…

Когда пришло письмо от Эдоарда, Рик был искренне удивлен реакцией отца.

Да, отец долго ругал его за неосторожность. И напоминал: случись что, династия оборвется.

Да, он был недоволен. Но между строк ясно читалось – тебе все равно зимовать у Гардвейга. Так что позаботься о своем здоровье, лечись и поглядывай на принцессу. О женщинах узнаешь многое, когда мужчина болеет.

Кто-то самоотверженно выносит судно. Кто-то устраивает истерику из-за сломанного ногтя и убегает в кабак. Кто-то просто уходит…

Все разные. И это хороший повод и способ приглядеться.

Что Рик и делал. Все равно больше заняться было нечем.

Анелия изображала из себя посланницу Альдоная. Вся такая нежная, воздушная, трепетная…

Только вот верилось в это с каждым днем все меньше и меньше. Девушка не всегда могла с собой совладать – и наружу прорывалось настоящее.

Злобная гримаса, раздраженный жест, испуганный взгляд – все это невольно прорывалось из-под маски, и Анелия напоминала принцу крысу, загнанную в угол.

Рик ей немного даже сочувствовал, догадываясь, что Гардвейг – не лучший отец. Но жениться на Анелии с каждым днем ему хотелось все меньше и меньше.

Ответное письмо от Гардвейга Эдоард читал с интересом.

Гардвейг, отбросив все экивоки, прямым текстом предлагал союз. И провинцию Бальи в приданое за Анелией. А кроме того писал, что давить на Рика не будет. Но если его величество подумает – это ведь выгодно обоим. Рядом стоят, вместе и оборону держать…

Да, не уследили. Случайность. Но теперь мы его охраной окружим в три ряда. Нам выгоднее брак, чем смерть наследника. Потому как сам Гардвейг не вполне здоров, ему не до войн. Эдоард тоже немолод…

Король задумался. И решил пока спустить всем с рук происшествие с рысью.

Действительно: ну как ты договоришься с дикой кошкой, чтобы она напала именно на этого человека? Простите, но тут такая подготовка понадобится, что ее и из Ханганата заметят. А шпионы Эдоарда тоже не даром хлеб ели.

Надо только отписать Рику, чтоб больше никаких охот…

– Ты, дура безмозглая!

– А ты шлюха дешевая!

– Эввирская дрянь!

– Гадюка!

– Что случилось? – На кухню заявилась Лиля, которой безумно захотелось кусочек сыра.

Вредно, да. Но захотелось до истерики. И она решила себе не отказывать.

Лория взглянула на одну из местных служанок, с которой ругалась в голос.

– Ваше сиятельство, да все в порядке. Эввиров нигде не любят.

– И что с того?

Все оказалось просто. Эввиров не любили еще и потому, что украсть у них из-под носа не получалось. Лория вела кухню железной рукой. Привыкшие к безнаказанности (ну и к снабжению с господского стола) служанки принялись говорить гадости за ее спиной, портить пищу, подстраивать мелкие неприятности…

Лория кое-как справлялась, но терпение ее тоже было небезгранично.

Впрочем, как и у Лилиан Иртон.

Бабы были… нет, не уволены. Но их семьям было объявлено, что за злословие и мелкое пакостничество графиня переводит их на другой фронт работ.

Замок, простите, та еще махина. И мыть в ней надо много чего. А на кухню Лория подобрала себе тех, кто поспокойнее.

Мелкие склоки, конечно, были. Но Эмма, которой Лиля также сделала накрутку, быстро поставила всех на место. И бабы смирились. Все-таки в замке работать лучше, чем в поле или там за скотиной ухаживать.

Качество пищи заметно улучшилось. Лиля ненадолго расслабилась.

Дни полетели за днями, сливаясь в единую киноленту.

Лиля работала, присматривала за Мири, ждала известий, обучала кружевниц, вспоминала все, что знала о стекле, подолгу разговаривала с Хельке и Тахиром…

Можно сказать, что она была спокойна и счастлива.

Впрочем, письмо, адресованное Фреду Дарси, ее не порадовало.

«Корову добить, малявку удавить. Карист оплатит. Тысяча золотом».

Лиля только присвистнула. Дорого же нынче стоят графини. И их падчерицы тоже.

Ну так… ладно. Больше запрашивать смысла нет. Не дадут. Но есть вариант…

«Господин, половину вперед. За корову».

А еще…

Хочешь спрятать – поручи взрослым. Хочешь найти – поручи детям.

Лиля уже задумывалась, что замка она не знает. Официальную часть – да. Но ведь обязан быть и потайной ход. А часто – и не один.

План замка графине при вступлении в должность не предоставили. Поручить кому-то найти?

Лиля сделала проще. Собирала всех детей – и при случае принималась рассказывать им детективные истории. Из жизни некоего мистера Холмса. Детективные, мистические… А. К. Дойла она любила.

Много ли надо детям для затравки? Тем более местным, не избалованным массмедиа… Джейми и тот был в тихом шоке. А там и еще люди начали подтягиваться… Лиля чуть-чуть корректировала персонажей под местные реалии – и вперед… Слушали с открытыми ртами.

Вскоре ее тактика принесла плоды. Раньше дети просто носились по замку ураганом. Теперь же… Прятки, простукивания, нападения из засады…

Слуги жаловались. Эмма фыркала. Лиля улыбалась. И продолжала «детективить».

Она и не сильно удивилась, когда Мири сообщила ей, что «в потайном ходе ни одного скелета нету-у-у…» Ребенку было искренне обидно.

А Лиля довольно улыбнулась. И попросилась с Мири – вдруг там где и завалялся скелетик?

Оказалось, что дети нашли аж три потайных хода. Один – со второго этажа на кухню. Второй – из хозяйского крыла на волю. И третий – в гостевом крыле. Обрушенный.

С точки зрения Лили все было правильно. Из кухни легче всего попасть на двор. И удрать оттуда. Из хозяйского крыла, случись что, надо спасаться. И осведомляться, чем гости дышат, тоже.

Да, ходы были чисто условными. Лиля в них едва не застревала. А уж грязи собрала – уборки не надо. Но старания окупились.

В потайном ходе, который был в кухне… Лиля сначала и не поняла, обо что стукнулась ногой, но потом осмотрела находку под свечой и кивнула. Что-то такое она и ожидала.

Бочонок. Новенький такой, блестящий, небольшой… Ну так правильно, сундучок может и подозрения вызвать. А бочонок… Дети просто не обратили внимания – чему еще и стоять в тайных ходах, как не бочкам? А что в нем?

На этот вопрос Лиля получила ответ спустя два часа. Когда слуги по ее приказу выволокли находку наружу. Крышка была закреплена так, что с налету не выбьешь. Шум поднимется. Но когда ее сбили…

Монеты – странная штука. Даже если их немного, человек смотрит в шоке. А если они вперемешку с янтарем – еще интереснее.

Эдор был запаслив. Когда Лиля его выгнала, он не стал прихватывать с собой главную захоронку. Зачем?

В замок он попасть мог. Если и не через потайной ход, то стены все равно что лестница. Перелезть – пятнадцать минут. И выкатить потихоньку. Бочонок не сундук, вещь хозяйственная, да и хранилась кубышка под присмотром жены. Если бы кто начал по кухне шастать, Тара мигом бы заметила…

Когда все пересчитали, получилось две с лишним тысячи серебром. Не считая янтаря, который тянул на приличную сумму.

Лиля выдохнула с облегчением. Теперь было на что перезимовать. Тем более что уже наступали холода…

Свинью в очередной раз подложил Тарис, поинтересовавшись:

– Госпожа, а девичью долю вам выплачивали?

Что оставалось делать Лиле? Только развести руками. Она – не знала. Но сейчас у нее было оправдание. Ее опаивали. Так что…

Тарис предложил и об этом написать Августу. И пусть докторуса поспрашивает. Что это за целитель такой, который не заметил, что пациентка в дурмане?

Фреда было уже не расспросить, а семейство глава во все не посвящал. Сара же после применения к ней вирманских методик ответила, что докторусу было заплачено. Но кем и когда?

Одним словом, Лиля понимала – спокойной жизни ей не будет.

В столице? Смеетесь? Выжить бы!

А пока надо выгодно вложить деньги.

Лиля выкинула бочонок, поговорила с Хельке и отдала ему весь янтарь на переработку. А деньги припрятала. В кабинете графа. От греха…

Впрочем, ни одного вора так и не нашлось.

Из Альтвера прибыл Эрик. Корабли встали на зимнюю стоянку.

Вирманин выполнил все поручения, а кроме того, привез несколько вполне симпатичных кобылок. И сильно разочаровал и Лилю и Мири, заявив, что лошадь носит жеребенка почти год. Так что к весне – никак-с… если только через год…

Лиля ругнулась и пообещала Мири, что в таком случае закажет ей аварца у Али. Чистокровного.

Девочка поверила.

Впрочем, последнее время она так привязалась к Лиле, что поверила бы и в луну с неба. Да и Лиля привязывалась к девочке.

Привез Эрик и письмо от Тория Авермаля. Вежливое, красивое… Суть которого можно было выразить в трех словах: «Всего, и побольше!!!»

Лиля и не сомневалась, что ее идеи имели успех. Да, мастерицам пришлось работать не разгибая спины месяц, а ей – постоянно править их работу, но в итоге несколько вещиц для Тория, подарки королю, принцессам, свекрови и сестре мужа были готовы в рекордный срок.

Хотя Лиля понимала, что долго в таком авральном режиме не проработаешь. Поэтому распорядилась набрать по деревням несколько девочек-сирот. Для обучения и в помощь.

Вирманкам она собиралась преподать другие навыки. Вязания, можно художественного. А кружево оставим для себя. Есть такое слово – монополия. Поэтому крючок и коклюшки мы никому не отдадим. А если куда соберемся переезжать – девушки поедут вместе с Лилей.

Об этом уже состоялся разговор с Тарисом Броком. И тот даже отписал Брокленду.

Пока Август еще не отозвался, но и Лиля, и Тарис были твердо уверены, что Август не откажется получить свою мастерскую. Для этого немного-то и надо. Снять дом, поселить там мастериц и исправно снабжать. Ну и платить. Лиля честно выплатила девушкам процент от прибыли, после чего поняла, что Марсия с подругами за нее и в огонь и в воду пойдут. Таких денег ни одна из них в руках не держала.

Девушки были тихо счастливы. А работа… работа просто горела у них в руках.

Сама Лиля могла связать крючком кружевную салфетку длиной в метр и шириной сантиметров тридцать за неделю. Марсия, например, управлялась за три-четыре дня. Видимо, разница была еще и в другом. Для Лили, еще в бытность ее Алей Скороленок, это никогда не было источником заработка. Скорее приятным развлечением. А вот когда от ловкости твоих рук зависит, не ляжешь ли ты спать сегодня голодной или тебя могут вообще выгнать на улицу…

Определенно это тренирует.

Стеклодувная мастерская работала и расширялась. Лиля распорядилась построить еще несколько печей и пыталась вспомнить состав керамики.

Жизнь шла своим чередом.

Единственным исключением стало официальное приглашение весной ко двору от короля – куча виньеток и завитушек, громадная печать, слог, через который без пол-литры не продерешься. Все удивительно официально, мол, его величество желает вас видеть – и только попробуй отказаться, зараза!

И письмо от свекрови.

У Али, вопреки расхожему мнению, проблем со свекровью никогда не было. Галина Петровна, милейшая женщина, мать Лешки, считала, что сыну очень повезло. Дочь военного, медик, профессия полезная, девочка умная и верная… и чего еще надо?

И Алю любила искренне.

Аля отвечала ей взаимностью. А вот в этом мире… сколько девушка ни ворошила свою память, сколько ни расспрашивала – очень осторожно и с оглядкой Марту и Мири, – все было в ноль.

Создавалось ощущение, что свекровь относилась к детям как к щенкам. Родила и отдала на псарню. И отвяжитесь.

То же самое было и по отношению к Лиле. Лилиан Брокленд видела Алисию Иртон, в девичестве Уикскую, один раз. На свадьбе. И второй раз могла, кажется, увидеть на похоронах. Своих.

С таким-то мужем… так и хочется сказать, что итальянское «que bellino» [2]2
  Какой красавчик (ит.).


[Закрыть]не зря созвучно с русским «кобелино»!

Хоть дома бы не гадил. Пришлось после этого случая с отравлением расспросить всех остальных слуг на предмет любви с Джерисоном Иртоном, но вроде бы больше граф никого не огулял. Если только по деревням…

Ладно. Одним словом – письма от Алисии Лиля не ожидала. Там более такого.

«Любезная моя невестка.

Прослышав о бедственном твоем положении, решила написать тебе и предложить помощь. Буду рада видеть тебя весной в своем доме и рассказать тебе все, что требуется. Если же тебе нужны деньги или какая иная помощь – отпиши. Сделаю все, что в моих силах.

К сожалению, раньше мы не могли встречаться и общаться, как то пристало нашему положению, но льщу себя надеждой, что ты не питаешь ко мне неприязни…»

Не льстите, «маменька», мне вы параллельно. А вот с чего вы так прогнулись?

Сахарный сироп Лиля пропустила, практически не читая. А вот последние дворцовые сплетни сохранила. Да, ей плевать на этот гадючник. Было бы. Но придется туда ехать. Так скажешь какой-нибудь швабре «вы выглядите мочалкой», а она с герцогом спит. И будет означенный герцог гадить всю дорогу… Невыгодно.

Эх… вот философию преподавали! Нет бы искусство интриги! Или хотя бы Макиавелли зачитывали – Лиля не читала, но Элка ей весь мозг вынесла на тему интриганства…

А то два часа в неделю уходили на откровенную фигню! Которая медику никуда не уперлась. А важного-то и не дали…

Но теперь уже не исправишь. Надо учиться на ходу.

Его величество с нетерпением ожидал доклада Ганца Тримейна.

Ему действительно было интересно.

Письма из Иртона были слишком короткими, а происходящие события (убийство! работорговля! пираты! янтарь!!!) вызывали здоровое недоумение. Джес уверял, что самое лучшее в Иртоне – охота, а самое опасное – олени. Жизнь явно это опровергала.

Шел малый королевский прием. Если кто не знает – король в это время обычно изображает куклу на троне и разбирает всякую чушь. Важные дела напоказ не решаются. «Показуха» тоже необходима, но… скучно же, господа! И тошно! И тоскливо… Поэтому Эдоард искренне обрадовался, когда церемониймейстер стукнул посохом в пол и громко объявил:

– Ваше величество! Прибыл шевалье Ганц Тримейн и просит принять!

Придворные насторожились.

Эдоард махнул рукой:

– Проси.

Ганц был достаточно рассудительным человеком – и вряд ли станет говорить о чем-то серьезном среди толпы. Для этого есть кабинет. А если он ломится на прием – значит, надо.

Эдоард вообще старался давать своим людям свободу действий. И чаще всего это оправдывалось.

– Ваше величество! – Ганц стремительно ворвался в зал и склонился в глубоком поклоне.

Эдоард милостиво наклонил голову.

– Как дела в Иртоне, Ганц?

– Когда я оставлял поместье, ваше величество, все было благополучно. Доклад у меня с собой, и если ваше величество пожелает…

– Ты мне все доложишь после приема.

Эдоард поднял руку, намереваясь отпустить Ганца, но мужчина предупредил его жест:

– Ваше величество, простите ли вы мне мою дерзость?

– Что случилось? – заинтересовался Эдоард.

– Зная о приеме, я поспешил сюда, чтобы вручить подарки всем, кому прислала их графиня Иртон. С вашего позволения, ваше величество…

Ганц низко поклонился. Эдоард блеснул глазами.

Подарки? Вот как?

Если это нечто вроде того пера – получится интересно. Чем же графиня так заинтересовала Ганца, что тот… Ганц не нарушает никаких установлений, но графиню Иртон примутся обсуждать при дворе. Если подарки будут интересные – хорошо. Если скучные – она станет мишенью для насмешек.

Что ж…

– Пожалуйста. Я не буду возражать. Кому она передала подарки?

– Вам, ваше величество.

Эдоард кивнул. Это естественно.

– Их высочествам Анжелине и Джолиэтт.

Хм… еще любопытнее…

– Своей второй матушке, графине Алисии Иртон. И своей сестре Амалии Ивельен.

Эдоард удерживал на лице привычную высокомерную маску усилием воли.

– Вручайте, шевалье.

Ганц Тримейн хлопнул в ладоши.

Двери зала опять распахнулись. Двое слуг несли в руках большой сундук. За ними еще четверо несли четыре сундучка поменьше. Интересно, что там такое?

Ганц еще раз поклонился, и слуги поставили самый большой сундук у подножия трона. Шевалье снял с шеи большой ключ.

– Ваше величество…

Эдоард улыбнулся:

– Ганц, я король, но я и мужчина. Поэтому вручи сначала подарки нашим милым дамам. Иначе они сгорят от нетерпения.

Принцессы действительно вели себя как дети. Вытягивали шеи, смотрели с интересом…

И Ганц повиновался.

– Ваше высочество, принцесса Анжелина…

Сундучок, скорее даже большая коробка, был протянут принцессе. Такой же светловолосой, как ее отец. Впрочем, дочери Джессимин обе пошли в Эдоарда. Светловолосые, сероглазые, высокие для своего возраста…

– Ваше высочество, принцесса Джолиэтт…

Еще один поклон. И второй сундучок.

Девушки тут же распахнули их. В сторону отлетело белое полотно и пучок какой-то ароматной травы. А потом из коробки было извлечено невесомое бело-розово-золотое чудо.

Лиля поступила мудро, не подарив девушкам одинаковые вещи. У старшей принцессы на белом фоне цвели розовые с золотом цветы. У младшей на розовом фоне летели золотые птицы.

С первого взгляда кажется сложным. Но Лиля очень давно вязала салфетки с этими узорами. И знала об их простоте.

А стыки ниток были замаскированы вплетенными янтарными бусинами. С подачи Лили Хельке отшлифовал их не круглыми, а плоскими и овальными. Оставалось вписать их в рисунок, но с этим справились мастерицы. Над этими двумя изделиями много просидела и сама Лиля. Исправляя, подтягивая, пока не получилось красиво.

Девушки только ахнули.

Два тяжелых гребня, украшенных янтарем, удостоились внимания только через несколько минут.

– Н-но…

Анжелина попыталась воткнуть гребень в волосы, но Ганц взмахнул рукой:

– Ваше высочество, вы позволите показать, как это правильно носится?

Была призвана одна из фрейлин, в несколько секунд сооружен узел из волос – и гребень с мантильей заняли свое место. После этого принцессам потребовалось ровно пять минут. Девушки ахали и радовались словно дети. Его величество улыбался. Надоевший прием превратился в забавное зрелище. Да и дочерей Эдоард любил. И был счастлив видеть их такими – веселыми и беззаботными.

Мантильями дело не ограничилось. Два кружевных пояса тоже заняли свое место.

Вспорхнули два расписных веера, после объяснений Ганца принцессы оценили и красоту и удобство. И в довершение всего на свет появились два зеркальца из стекла. Совсем небольшие, сантиметров десять в диаметре, в тяжелой металлической оправе…

Принцессы погляделись – и только воспитание не позволило им завизжать от восторга.

Эдоард покачал головой.

– Ганц, графиня угодила моим девочкам… Это ты ей подсказал?

Во всеобщем шуме и гуле его услышал только стоящий рядом Ганц. И поклонился.

– Ваше величество, поверьте, Лилиан Иртон – очаровательная и умная молодая женщина. Все, что подарено принцессам, выполнено под ее чутким руководством. Она вложила свою душу в эти вещи не из желания снискать вашу милость. Но из желания сделать приятное девочкам…

– Девочкам?

– Ваше величество, я передаю ее слова. Графиня сказала, что ищет не милости, но справедливости. А девочкам надо дарить подарки. Она обожает детей, а падчерица обожает графиню…

– Миранда Кэтрин хорошо себя чувствует?

– Более чем, ваше величество. Счастливее ребенка я не видел. Графиня заботится о ней, обучает, воспитывает, но при этом балует и любит.

– У нее получается это совмещать?

– Это очень талантливая молодая женщина, ваше величество. Я с нетерпением жду, когда смогу рассказать вам о ней подробно.

– Ганц, ты меня интригуешь…

Эдоард улыбался. Как любой отец, он рад был видеть дочерей счастливыми. А сейчас они были именно такими.

– Девочки, полагаю, вы можете идти вместе со своими игрушками?

Принцессы послушно выполнили придворные поклоны и скрылись, сопровождаемые свитой из придворных дам. А ведь были еще подарки для Алисии Иртон и для Амалии Ивельен.

И если Амалии при дворе не было, то Алисия, Ганц не сомневался, откроет свой подарок сейчас же.

И тоже не останется разочарована.