Текст книги "Летняя практика"
Автор книги: Галина Гончарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
И вдруг все кончилось. Я открыла глаза и перевела дыхание.
– Эвхаар дгеморгреаз!!!
– Вран рентерр!!!
Мы с друидом высказались одновременно. И поглядели друг на друга понимающими глазами.
– Жив?
– Да. Цела?
– Проникновения не было.
– Хорошо. И хорошо, что я поставил щит. Не сливался, а всего лишь читал.
Меня передернуло. Даже без слияния было… мерзко. Даже вспоминать. А уж пережить это…
Бэ-э-э-э-э…
– Ребята, дайте вина – запить это дело, – попросила я.
Лютик мгновенно протянул мне фляжку, и я с удовольствием сделала пару глотков гномьего самогона, настоянного на травах. Жгучая гадость наждаком ободрала мне горло. В желудке словно взорвалась бомба. Но дрожь отпустила. Я подумала – и протянула флягу друиду. Самйон не чинясь взял флягу – и вылил все остальное в рот, как воду. Лютик только головой покачал:
– Что вы такого накопали?
Я потерла переносицу:
– Знаешь ли, ничего хорошего. Судя по характерному кисловато-металлическому запаху, по ощущениям дерева, да и вообще – я бы сказала, что это колония Доримолис Вивварис.
– Что?! – ахнул Альмер. – Доримолисы на моей плантации?! Но ОТКУДА?!
– Я же спрашивала про врагов, – въедливо напомнила я.
Альмер выматерился так, что наши с друидом скромные комментарии только померкли. И, отведя душу, перевел взгляд на нас.
– Ну и как это можно убрать?
– Надо подумать, – решила я. – Что-то я слышала о борьбе с этой гадостью, но что – надо вспомнить. Сейчас, чуть отойду – и продолжим.
– Вы ей верьте, – поддержал Лютик. – Ёлка – это ходячий и читающий монстр. По-моему, в библиотеке скоро не останется ни одного не освоенного ею учебника.
Я скорчила другу рожу – и постаралась подняться на ноги. И когда я успела их отсидеть? Вроде ж немного времени прошло?
– Ладно. Тогда пока приглашаю всех за стол, – махнул рукой Альмер.
Эвин и Лерг подхватили меня под руки – и потащили в дом. Я вяло переставляла ноги и смутно вспоминала, что такое Доримолис Вивварис.
Эта пакость пролезла к нам при очередном прорыве. Я уже рассказывала. Открываются врата в другие миры – и оттуда вываливается… всякое. Почему-то больше всего плохого. Я вот до сих пор не понимаю: наш мир – это что, мусоропровод, что сюда всякую пакость несет? Но меня-то сюда тоже случайно затянуло. А я – точно хорошая. Если кто не согласен – подавайте заявление в письменной форме каждый третий четверг каждого седьмого месяца в полнолуние. Обязательно рассмотрю, приму к сведению и употреблю по назначению. Так что бумагу выбирайте помягче. Я в этом отношении – привередливая.
Но не в том дело. Так что такое колония Доримолис Вивварис?
Коротко – гадость. Подробно – жуть.
Здоровущий слизистый мешок, лежащий на глубине пяти метров под землей, а то и глубже, – это матка. На поверхность ей подниматься нельзя – высохнет. Зато прекрасно поднимаются ее твари, чем-то напоминающие термитов. Я знаю, есть такие странные существа – энтомологи, которые приходят в восторг от разной ползучей и летучей пакости. Хочу заявить сразу – я к ним не отношусь. А после доримолисов я вообще стала убежденным сторонником инсектицидов. И – не напрасно.
Доримолисы были такой пакостью, которую вывести практически невозможно. Один мешок-матка и пара сотен не очень мелких рабочих муравьев. Скромненький милый муравьишко пяти сантиметров длиной с такими жвалами, что сразу понимаешь: этим насекомым гринписовцы не нужны. Разве что в качестве обеда.
Муравьишки были всеядны. То есть лопали – все. При удаче могли переварить и дерево. Но предпочитали что-нибудь повкуснее. Могли слопать человека. Разумом они не обладали. Доримолисов изучали в Универе как пример коллективного разума. Сами по себе муравьи, абсолютно неразумные, возвращаясь в матку, становились ее органами. И у них появлялось подобие коллективного разума. А хотел разум только двух вещей: жрать и размножаться.
Выглядело это так. Слизистый мешок матки окапывался в земле где-то на глубине пяти-семи метров и оставался там – выше для нее уже было слишком сухо. На воздухе матка цистировалась – покрывалась серой плотной оболочкой, которую можно разбить камнем. Но стоило ей попасть во влажную землю или под дождь – и она опять оживала, зарывалась в землю. А ночью муравьи выходили на добычу. Лопали все и всех, кто не успел убраться с дороги. И приносили съеденное в матку – в своих брюшках. Там они каким-то образом обменивались пищей. Кажется, это называется проктодеальным трофаллаксисом [2]2
Трофаллаксис – специализированная форма такого обмена, для которого используется жидкая пища, накопленная в зобу муравьев. Оттуда она либо отрыгивается (стомодеальный трофаллаксис), либо экскретируется через анус (проктодеальный трофаллаксис). Прим. авт.
[Закрыть]. Плохо помню эту тему, если честно. Меня как раз тошнило от представленной картины. Что интересно, трупы я могла вскрывать одной рукой, другой держа при этом бутерброд и активно уплетая его за обе щеки. Даже трупы всякой нечисти. Но такие вот насекомые вызывали у меня рвотный рефлекс.
Под утро все прекращалось – и матка переползала на новое место. Каким-то образом эти твари обменивались и информацией и знали, куда надо отправляться за следующей добычей. У Альмера на плантации они могли жить долго. И размножаться – тоже. А потом двинуться по округе.
Единственным способом поймать эту пакость было магически просушить всю землю на глубину пяти метров. Единовременно. А потом уже магически сканировать – и выловить ее в засушенном виде. Но в таком случае мы угробим всю плантацию Альмера. М-да. Тот, кто ее сюда притащил, знал свое дело.
– Ёлка, очнись! И скушай ложечку за кошечку! – дернул меня Эвин.
Я тряхнула головой:
– А?
Оказалось, что я сижу за роскошно накрытым столом и держу в руке вилку. Жаркое стынет, вино киснет, а друзья глядят на меня с видом: «Сама очнется – или пинка дать для скорости?»
– Не дождетесь, – порадовала я приятелей и принялась уплетать за обе щеки. Сеанс телепатии меня слегка утомил. А максимальную растрату силы вызвало отвращение. Слишком мне хотелось прервать контакт, чтобы не чувствовать того же, что и несчастное дерево.
Минут десять все молча жевали. Потом заговорил друид:
– Что ж, теперь ты знаешь, кто шкодит у тебя на плантации.
– Мне от этого не легче, – буркнул Альмер. – Спасибо тебе, что пришел, помог…
– Э-э-э, спасибо в карман не положишь, – протянул друид.
– И сколько я должен в золотых?
– Ты мне будешь должен один из ваших трофеев, – спокойно ответил друид. – Когда поймаете.
– Один из?.. – С вилки Альмера прямо в его бокал упал салат. Но Михмон даже не заметил этого. – Один из?!.
– Я думала, вы догадались по количеству обнесенных деревьев за ночь. Их уже три штуки, – сообщила я.
М-да. Таких ругательств я и в Универе не слышала.
– Я – разорен, – коротко заявил Альмер, переставая материться.
– А мне почему-то кажется, что нет, – заметил Аддер, который также присутствовал за столом.
– Да?! – взорвался Альмер. – А ты представляешь, сколько мне надо будет восстанавливать землю?! Их три штуки?! Так?! И эту дрянь так просто нельзя обнаружить под землей! Ни магией, ни чем-то еще! Считай, надо обрабатывать всю плантацию! Деревья погибнут! Мне придется менять распорядок у других деревьев, чтобы хоть как-то компенсировать это! И они начнут гибнуть! Это же как по часовому механизму кувалдой грохнуть! А потом все это восстанавливать?! Проще продать плантацию!
– Ага. Да кто ж ее купит?!
– Вернеро Рлейн в том круге заходил, предлагал…
– А сейчас?
– Сейчас уже не предлагает.
– Альмер, – тихо попросила я. – Вы, пожалуйста, составьте список тех, кто приходил к вам на плантацию где-то за луну до появления «воришки», и проверьте. Где-то среди них и будет ваш враг. А потом, если вы доверите плантацию УМам-недоучкам, мы очистим ее от этой пакости. Или хотя бы попытаемся. Есть у меня наработки…
– Ага, – понятливо закивал Эвин. – А я пошел рыть окоп.
– Зачем? – удивился Лерг.
– Чтобы взрывом не зацепило, когда вы свои наработки применять начнете.
– Так ты же вроде не суслик?
– Но может стать, – издевательств над своей работой я никому не прощала.
Да, уже над своей работой. Все-таки этот мир с его магами стал для меня намного ближе и понятнее родного. И я даже иногда думала: как же я смогу опять вернуться – и жить дома?
Воображение почему-то отказывало. Но очень хорошо представлялись хулиганы с ромашками в ушах, соседи, кричащие ослиными голосами, и колорадские жуки, которые собираются с картошки, чтобы дружным клином лететь в дружественную Америку – как говорится в Израиле, репатриироваться на родину. В Колорадо.
– Ёлка, а что ты придумала? – спросил меня Лютик.
Я зловредно ухмыльнулась:
– Почему мы не можем нащупать эту пакость?
– Они отлично сливаются с землей.
– Правильно. А способ их убить?
– Либо просушить до последнего предела, либо серебром, как и многих других.
Доримолисы относились к нечисти весьма условно. Но серебро не любили.
– Именно! А что такое серебряная вода – ты знаешь?
– В смысле?
– В мире без магии это была вода, настоянная на серебряной ложке. Поэтому мой план прост. Мы берем воду, берем серебро, растворяем в достаточной концентрации – и пропитываем землю на плантации. На это нашего умения и времени как раз хватит.
– А потом?
– Это же просто вода. Воду эта пакость впитает, серебро – нет. И концентрация серебра в этом месте будет повышена.
– Ищем три таких места…
– Именно! Молниеносно вышибаем пласт земли, чтобы уйти не успела, окружаем серебряной сеткой – и вытаскиваем! Потянем?
– Только тащить будем мы втроем. А ты – подстраховывать. – Лютик отлично знал о моем отвращении к насекомым.
Я согласилась. Альмер слушал наш разговор с видом приговоренного, которому на эшафоте вручили мешок золота – и дали напутственного пинка. Не фиг тут палачу мешаться, у него работа.
– Это – возможно? – уточнил он.
– Технически – да, – пожал плечами Лютик. – Практически этого еще никто не пробовал делать. Но Ёлке нравится экспериментировать с заклинаниями.
– Что вам для этого надо?
– То есть деньги вы даете?
– Спрашиваете! Если все получится – я отделываюсь малой кровью. Не получится – я все равно разорен, и эти деньги просто мелочь.
– Логично. Тогда… – я прикинула размеры плантации и необходимую концентрацию ионов серебра в воде…
– Короче. Без выкладок, что вам нужно и в каких количествах? – уточнил Альмер.
Я пожала плечами:
– Чистая вода. Есть?
– У меня на плантации выведен источник.
– Лють, проверишь?
– Без разговоров.
– Серебро.
– Сколько?
Я прикинула объем квадрата, на котором располагались плодоносящие деревья.
– Килограмма три. Чистого. И – сетка из серебра же.
Альмер потер рукой лоб:
– А где у нас можно достать чистое серебро? У гномов?
– Полагаю, что в ювелирных кварталах, – пожал плечами Аддер.
– Хм-м… Ёлка, а серебро нужно натуральное?
Я хлопнула глазами на Лерга:
– В смысле?
– Мы же не на нечисть охотимся. Доримолисы – редкая гадость, но вполне живая. Алхимическое серебро для твоих целей ничуть не хуже натурального. Но оно раза в два дешевле, а достать его намного легче. Не говоря уж о его чистоте.
Я хлопнула в ладоши:
– Лерг, я тебя обожаю! Ты – умница.
Действительно. Я как-то упустила из вида этот момент.
Алхимическое серебро…
То есть серебро, полученное трансмутацией из других металлов, чаще всего из палладия или кадмия, хотя способ тут непринципиален. Важно другое – его свойства.
В мире техники алхимическое серебро в жизни не отличили бы от настоящего. У него те же физические и те же химические свойства. Тот же состав. Те же электроны, протоны и нейтроны. Та же температура плавления и та же электропроводность.
Отличие в другом. В ауре. Но кого в мире техники волнует аура? Кто вообще способен там ее увидеть? Да и нечисти там намного меньше. А именно из-за нее меньше ценится алхимическое серебро.
Из алхимического серебра не сделаешь талисмана. Им не убьешь ни одну нежить. Его не напитаешь магией. А в остальном – те же свойства. Что надо нам? Да просто – серебро. Это же вполне себе животное, хоть и мерзкое до крайности. И не впитывает своей шкуркой и не перерабатывает оно только химически инертные металлы. Алхимическое серебро химически инертно? Более чем! В отличие от серебра натурального, которое может и потемнеть со временем, алхимическое серебро будет блестеть и через пятьсот лет. А колдовать над ним даже легче. Его ведь еще в воде растворить понадобится.
А серебряная сетка… Да то же самое. Эта пакость вырабатывает едкую слизь и любую сталь проплавит. А вот серебро – фигушки. И опять-таки в этом отношении лучше алхимическое серебро. А его запас можно купить у любого алхимика.
– Альмер, вы не хотите взять Лерга и прогуляться за алхимическим серебром? Пусть приятель выберет, а вы оплатите. И купите плетеную сетку из серебра. Ага?
– Ёлка, а кто ее будет здесь плести и на кой черт? Тем более три штуки?
Я зашипела:
– Лерг, меня не волнует, кто, что и как! Опросите ювелиров, потрясите гномов! Даже с наценкой за спешку – это обойдется намного дешевле, чем потом восстанавливать плантацию. Есть вопросы?
– Один. – Аддер глядел серьезно и внимательно: – Куда так спешить?
– Практиканты – существа подневольные, – пожала я плечами. – Буздюк в жизни не одобрит наш план. Спорим?
Спорить дураков не нашлось. Лерг поспешно бросил салфетку на стол – и поднялся на ноги:
– Едем?
Альмера долго уговаривать не пришлось.
– Едем.
Я поглядела на Эвина:
– Ну что, хищнюка, пошли считать?
– Еще раз так меня назовешь – покусаю, – огрызнулся Эвин. – Лютик, как проверишь воду – присоединяйся. Обед был ужасно вкусным. Спасибо.
Я церемонно раскланялась с друидом, благодаря его за оказанную нам бесценную помощь.
И мы засели под ближайшим веласом.
Схема выглядела так. Поливаем все серебряной водой. Ищем места скопления металла. Днем матка неподвижна, серебро она не впитывает, все останется на шкуре. Насторожить ее это тоже не должно. Мало ли с чем дожди выпадают. Неумелые колдуны встречаются даже тут. Был бы хоть кислотный дождь, а так – и не почешется.
Локализовав их местоположение, начинаем работу. Расстилаем сеть – и аккуратно вышибаем нужный кусок земли. Матка попадает в сеть – и мы начинаем ее высушивать. Скоростным темпом. Пока она доримолисов не выпустила наружу. Против них уже ни одна сеть не поможет. Перекусят как кусачками. Да, можно взять и жесткий инертный металл, можно поискать сплав, но это обойдется дороже чугунного моста. И главное – время. Нет у нас столько времени.
– Вода чистая, – доложил Лютик. – Нам подойдет.
– Вот и шикарно. Прикинь пока расход сил на локализацию матки по формуле Ларгельфа. Ага? Считай, как мелкое месторождение.
Метод поиска месторождений драгоценных металлов открыл лет этак двадцать пять тысяч назад гном Рукорд Ларгельф. И с тех пор гномы активно пользовались им в своих целях. А теперь собирались воспользоваться и мы.
Листы покрывались расчетами. Иногда мы ожесточенно начинали спорить, но потом приходили к общему мнению и принимались считать дальше.
Надо было сработать один раз – и филигранно. Второго шанса нам не дадут. Матки уползут, размножатся – и лови их по всему Милотану. Конечно, подставить Буздюка – это можно. И даже нужно. И я бы с удовольствием скормила его матке, но людям-то за что страдать?!
Ближе к вечеру мы таки пришли к соглашению. Вернулся Лерг с сетками и серебром, и мы тут же отправили его вторично – во дворец, за амулетами-накопителями. Своих сил нам решительно не хватало. Даже с подпиткой.
Я дала другу еще одно поручение, Лерг коварно ухмыльнулся – и пообещал выполнить. И улетучился, как утренний туман.
Когда он вернулся с накопителями, все расчеты были готовы – и мы налаживали связь. Я возилась с водой, ребята отрабатывали мгновенное взаимодействие.
Мы договорились полюбовно. Моя функция – поливка, поиск и подпитка мальчишек. Ребята – достают этих тварей и высушивают. Почему так? У них желудки крепче.
Вообще-то я тоже могу справиться с этой работой, но зачем лишний раз так подставляться. Ну, не люблю я насекомых!
И да простят меня все энтомологи планеты! Я же не прошу их – любить меня. Даже в качестве обеда. А какая любовь без взаимности?
Поливку мы закончили еще засветло. Промочили землю на шесть метров в глубину – с запасом. Поверхность плантации практически превратилась в болото. Да, деревьям не слишком полезен такой обильный полив, но все лучше, чем корчевка.
Я аккуратно слевитировала повыше – и запустила поиск.
Знаю, непрофессионально. Можно бы сделать макет плантации – и запустить поиск через него. Но!
Время!
Буздюк!
Левитация – не такое сложное искусство. Справлюсь.
Я впала в транс.
Серебро… серебро…
Я – серебро, я теку с водой, я прохожу сквозь почву, я впитываюсь… я возвращаюсь в родную мне землю…
Первая преграда!
Я щелкнула пальцами.
Есть!
Три скопления серебра были видны очень отчетливо!
Матки впитывали воду, но серебро их не устраивало! Не зря я неделю мучилась в лаборатории над кусочком шкурки, представляя себе доримолисов и едва сдерживая рвотный рефлекс!
Не зря считала!
Самое большое удовольствие для экспериментатора – это видеть, как подтверждаются его расчеты!
Я подпитывала силой ребят, которые занимали нужные позиции. И одновременно наблюдала за матками. Но пока они не проявляли активности.
Мальчишки тоже левитировали рядом с местами их залегания.
– На счет три – делаем! Один! Два!! Три!!!
И одновременно я почувствовала резкое… давление? С чем можно сравнить вытягивание из тебя силы?! С тем, как тащат из живого мяса сломанную кость? Или с выдиранием зуба? Хотя нет. Это – больно. А сила… когда делишься добровольно, это не так мучительно больно. Мне это было просто… неприятно.
Зато мальчишки внизу одновременно подсекли заклинаниями три куба земли – и выдернули их наружу.
Полетели в стороны несколько деревьев – словно они были не тяжелее щепочек. А Лерг, Лютик и Эвин принялись просушивать выброшенную землю раскаленными вихрями.
Слаженно. Как один человек.
Я координировала все действия. Бросила чуть больше силы Лергу, когда наш теоретик слегка дрогнул. Придержала Лютика – за ним пока доримолисы не гонятся. Приняла излишки силы от Эвина, распределяя их в общий котел.
А потом все кончилось.
Просушенная до состояния пыли земля осыпалась вниз. И на сетках остались лежать три большущих буро-коричневых комка. Вовремя успели! Еще дней двадцать – и они бы размножились.
Мальчишки тут же активировали еще два заклинания – и комки оказались плотно увернутыми в сети, так, чтобы наружу ни один муравьишка не пролез.
– Есть!
– Ур-ра-а-а!!! – грянуло снизу.
Я плюхнулась… то есть героически спустилась. Ребята уже левитировали комки к центру плантации.
– Э, минуту! – взвыла я. – А деревья кто восстанавливать будет? Эвин, если их немедленно не зарыть обратно, они же погибнут!
Оборотень вздохнул, передал свою сетку Лютику – и взялся возвращать деревья на место. Это удалось не сразу и только при моей подпитке. Но в конце концов вылетевшие с землей веласы вернулись на свои места.
– А уж все остальное пусть обеспечивают садовники…
– Для всего остального я вас приглашу потом, когда вы отдохнете, отлежитесь… и, разумеется, за отдельную плату, – встретил нас улыбкой Альмер.
Еще бы. Вместо всей плантации – от силы шесть деревьев. И те еще можно реанимировать, если хорошенько полить и подкормить.
– А теперь давайте делить добычу, – решила я.
Один доримолис был вручен друиду. Тот вежливо раскланялся со всеми присутствующими, принял добычу на вытянутых руках – и брезгливо понес в экипаж. Теперь ему надо было отправить эту гадость в лаборатории – на изучение.
Одну матку мы решили оставить себе. Приложим к отчету, если что.
Уничтожить эту гадость удавалось. А вот изловить живьем – и невредимой…
Мы будем первопроходцами!
Что делать с третьей маткой, я тоже уже знала. Лерг – догадывался. Оставалось поставить в известность Лютика и Эвина. Но ребята согласились сразу же.
И мы отправились во дворец. Втроем. Лютика отправили на станцию телепортации – договариваться о переброске матки в Универ. К друзьям. Альмер обещал оплатить доставку.
* * *
Третью матку мы несли со всей осторожностью. Высохнув снаружи, она стала хрупкой. Почти как яичная скорлупа. Но если мы уроним ее и эта зараза разобьется – доримолисы проживут еще часа два. И все это время будут жрать тех, кто случайно (или вполне закономерно) окажется рядом.
Во всяком случае, так говорили. А нам очень хотелось проверить. Подходящий образец был.
Не могли же мы простить Буздюку наглые вопли в наш адрес?
Это в мире техники всяким уродам почет и уважение. А здесь всегда можно расквитаться с нахалом.
Я не зря договаривалась с Лергом. Напротив буздюковского окна и рядом с его дверью теперь были установлены две следилки. А под потолком, аккурат на самом кончике пафосной люстры, – ма-ахонький такой амулет-телепортер, купленный мной в лавке года три назад. Я тогда сама еще не умела такие делать. Сейчас научилась, а тот так и не израсходовала. Вот и пригодится.
Пригодился.
У буздюковских покоев мы сняли сетку, аккуратно подвесили эту гадость левитацией, я примерилась – и активировала одновременно заклинание чуткого уха и амулет.
Все дальнейшие действия уложились в три секунды.
Первая!
Треск раскалывающейся скорлупы из-за двери и шорох, производимый множеством маленьких лапок.
Вторая!
На нас троих ложится покрывало невидимости, и мы отступаем к стене.
Третья!
Активация следилок.
Доримолисы тоже не дремали.
Спустя еще пять секунд из спальни послышался дикий вопль.
И Буздюк с голым задом вылетел через окно.
Мы опрометью бросились на галерею, по которой до самой ночи гуляли придворные. И в большой компании пронаблюдали шикарное зрелище.
Абсолютно голый Буздюк остервенело отдирал от себя доримолисов, не переставая вопить. Он был буквально весь покрыт ими в три слоя. И стоило отодрать одного, как его место занимал другой. Эвин прищурился – и начал по одному отстреливать тех доримолисов, которые летели вниз. Снайпер ты наш зубастый…
Мы с удовольствием наблюдали за спектаклем. Недолго.
– Высшие силы!!!
Визг над ухом принадлежал Березке. Я было развернулась, но подруга уже вытянула руку вперед:
– Hifjhafag kiijhfing l’kajhaadh lesg jekhedflisfidd!!!
Я опознала стандартное заклинание от насекомых. Но сказать и сделать ничего не успела.
На галерее расчихались придворные. Отравленные мощным желтым облаком тараканьей морилки посыпались вниз доримолисы.
Следом за ними, аккурат в куст, изображающий единорога, рухнул слегка погрызенный и потравленный Буздюк.
Я расплылась в довольной улыбке. Теперь ему точно будет не до практики.
Березки уже рядом не было. Она мчалась оказывать первую помощь пострадавшему. Пойти и мне, что ли? Надо бы собрать доримолисов, на опыты… Где я еще такой ценный ингредиент достану?
И как жалко было его на всяких Буздюков тратить!
Третье письмо Ёлки
Ёлка, весело: Привет зубастым! Итак, ТАСС сообщает. На море все спокойно. Ни бурь и ни штормов.
Лютик, с насмешкой: Угу. Только руководителя чуть-чуть покалечило…
Ёлка: Он сам виноват. И вообще, Лють, не встревай в чужое письмо. Его и без шторма покалечило. Со мной все в порядке и все хорошо.
Эвин: Конечно. Плохо только тем, кто попадается тебе под ноги…
Ёлка: Эвин, договоришься – станешь у меня первым волком стильной голубенькой расцветочки в розовую полоску.
Эвин: А ты станешь первой загрызенной таким волком ведьмой.
Ёлка: Доберись сначала.
Эвин: Колдани сначала.
Ёлка: Не мешай! Гав на тебя два раза!
Лерг: Ёлка, а на меня?
Ёлка: А на тебя – три. Молчать всем, пока мяукать не начали! На чем я остановилась? Ах, да. Наш руководитель практики немножечко пострадал, но ничего особо страшного не случилось. Полежит деньков пять-десять – и на ноги встанет. А у нас все хорошо. Поймали тут одного воришку; который обносил плантацию веласов.
Лютик: …и отправили в Универ на опыты.
Ёлка: Лютик! Извини, Тёрн. Эти барбосы совсем распоясались. Это – от безделья. Вот я найду им работу…
Лютик: Ёлка, ты что – в Буздюки записалась?
Ёлка: Ну, вы меня достали!
Лютик: Мяу… Мя… мяу? Мяу?! Мя-яа-а-а-а-ау-у-у-у!!!
Лерг: Ёлка, прекрати издеваться над Лютиком, сейчас охрана подумает, что здесь кота кастрируют с особым цинизмом.
Лютик: Мя-я-я-а-а-ау-у!!! У-уа-а-а-а-ау-у-у-у!!!
Ёлка: Ну если выть не прекратит – все возможно.
Лютик: Мяк…
Ёлка, удовлетворенно: Вот. Так вас, гадов! Я на воришке остановилась? Мы его поймали, получили законный гонорар, теперь поваляемся денек на плантации – и отправимся обратно во дворец. Кому-то же там и работать надо. А не только… буздючить.
Эвин: Ёлка, ты какие-то новые глаголы изобретаешь?
Ёлка, с видом истинного филолога: Ага. Буздюк – козел и бездельник. Буздючить – козлиться и бездельничать.
Лерг: Еще он пыль в глаза пускает.
Ёлка: Я и говорю – бездельник.
Лютик: Мяу?
Ёлка: Ладно. Тёрн, извини, что не могу написать нормальное письмо, совершенно нет никакой возможности сосредоточиться. Тебе огромный привет от ребят…
Лютик: Мяу!
Ёлка: И от меня тоже. У нас все в порядке. А подробности я тебе расскажу, когда доберусь до Элвариона. Или когда ты доберешься к нам сюда. Обещаю. Счастливо!
Лерг: Пока!
Эвин: Чао!
Лютик: Мяа-у-у-у!
Ёлка: Да расколдую я…
* * *
В буздючьей комнате было прохладно – и нестерпимо воняло какой-то медицинской дрянью. Сам хозяин комнаты возлежал на кровати, перебинтованный заботливой Березкой так, что мумификаторам и не снилось. Мы тоже были рядом. Надо же убрать следы своего волшебства! Или хотя бы наколдовать столько, чтобы никто не разобрался, что раньше, а что позже!
Надо!
Наконец Березка закончила перевязки, но пациента в чувство приводить не разрешила.
– Дня через три, – решительно сказала она. – И не раньше. Иначе последствия для организма могут быть плачевными.
Я пожала плечами. По мне, так он бы и вообще в себя не приходил еще два года. Мне же лучше. Так и так, во время моей практики научный руководитель от восхищения нашими талантами впал в кому восторга. И вытрясти его оттуда не получилось. Ни за руки, ни за ноги. В следующий раз подбирайте кого-нибудь с более устойчивой психикой. И не такую дрянь. Или… как правильно? Такого дряня? Как тут сочетать мужской и женский род?
А, проще сказать на гоблинском: такого гварраха бахранда! Вот!
Пока я размышляла над склонениями и спряжениями Буздюка, Березка решила пообщаться. Но я очнулась, только когда она сильно тряхнула меня за плечо:
– Ёлка!
– Ну?
– Не ну, а слушай внимательно! Первые четыре часа на подпитке, подкачке и чистке организма подежурю я. Потом ты, Лерг, Лютик и Эвин. Если мы будем как следует выкладываться, дня через два поставим магистра Никвика на ноги.
Я захлопала глазами:
– Березовая наша, ты лбом об дуб – не билась? Что за чушь ты несешь?
Теперь опешила уже подруга:
– Ёлка, мы должны как можно скорее поставить его на ноги! И можем этого добиться, если будем прокачивать силу через его организм. Это, конечно, тяжело, но…
– Зачем? – Лютик вмешался очень вовремя. Еще немного – и я просто стукнула бы эту медичку-героиню чем-нибудь увесистым.
– Это же основы целительства! Силу прокачивают, чтобы…
– Зачем прокачивать силу я и без тебя знаю, – огрызнулся Лютик. – А вот на кой ляд нам так напрягаться ради паршивого Буздюка? Оно мне – что?
Березка захлопала ресницами. Надо отдать ей должное – очень красивыми. Я отлично знала человек пять, которые сходили по ней с ума. Но на факультете самоубийц таких не водилось.
– Это, – кивая в сторону кровати, разъяснила наша березовая, – наш руководитель. И мы обязаны поставить его на ноги.
– Чушь, – отрезал Эвин.
– Ты можешь заниматься, чем пожелаешь, но мы в этом не участвуем, – подвел итоги Лерг.
Березка еще раз похлопала ресницами. Закатила глаза. Заломила руки. Горестно вздохнула. Пустила слезинку из правого глаза.
И, осознав, что на ребят это не действует, возопила, как баньши:
– Ёлка!!!
Я уселась в кресло и принялась разглядывать ногти. М-да. Какие-то они у меня хрупкие стали последнее время. Надо бы кремния в ткани добавить.
Не дождавшись ответа, Березка подошла вплотную ко мне и постаралась поглядеть в глаза. Не вышло. Но стон получился очень натуральным.
– Ёлка, прекрати эту комедию!
– Какую комедию? – удивилась я.
– Ты что – не слышала, что они сказали?!
– Ребята? Слышала. И что?
– Ты хочешь сказать, что ты – согласна?!
– С чем?
– Оставить человека совсем одного, больного, без помощи, без…
– А вот передергивать не надо, – осадила я подругу. – Во-первых, он не один. К его услугам вся дворцовая челядь. Пусть сидят и следят. Им за это деньги платят. Зарплата называется. Во-вторых, он не болен. Так, слегка покусан, отравлен и ушиблен.
– А этого – мало?
– На такого Буздюка – мало. И потом, это боевой маг. По крайней мере, во дворце он числится именно так. Мог бы и защищаться от доримолисов. А расхлебывать последствия его халатности и некомпетентности я не стану. И в-третьих, он не остался без помощи. Ты сделала все, что могла. Предлагаю отправляться баиньки.
Березка на миг замолчала. А потом выдохнула, буквально впиваясь в меня глазами:
– Ёлка, а как в его комнате оказались доримолисы?
– У них и спроси, – парировала я.
– Матка уничтожена. А муравьев не допросишь, – печально протянул Эвин.
– Это – ваша работа?! – взвилась Березка.
Мы посмотрели на нее одинаково искренними и недоуменными глазами. Но строить из себя идиотов не стали. Как и сознаваться. Чистосердечное признание, как известно, смягчает вину, но увеличивает число полученных оплеух.
– Наша?
– Работа?
– Березка!
– Мы на такое не способны, – подвела итог я. – Если бы мы взялись за это дело – фиг бы ты его откачать успела. Да и… знаешь, отлови я матку – чего вообще-то пока никто не делал – я бы ее не стала тратить на всяких буздюков.
Аргумент выглядел логично. Подруга же не знала, что еще одну матку мы уже отправили в Универ. И магистр Рикард, наш бестиолог, клятвенно обещал поделиться результатами вскрытия и исследований. А то и дождаться нас. Как он выразился: за такое – не жалко и зачета. Но на слове мы его решили не ловить. Пока…
Березка узнает обо всем этом, но – потом. Когда вернется с практики в Универ.
– Хорошо хоть мы муравьев собрали. Ты не могла колдовать поосторожнее? Они же все передохли!
– А ты хотела, чтобы Буздюк пере… помер?! – возмутилась она.
– Скорее доримолисы бы передохли, отравившись этим Буздюком. А чего ты так его защищаешь? – поинтересовалась я.
Упс. В десятку. Березка начала медленно краснеть. Уши, лоб, щеки, шея – и так до самых пяток, медленно и равномерно.
– Березовая наша, ты не влюбилась? – поинтересовался Эвин.
– Не называй меня так, – огрызнулась подруга. – Разумеется, нет! Просто мне приятно общаться с Буздюком! Он очень умный и интересный человек.
– Тебе интересно, как в каждую дырку без мыла лезть? – удивилась я.
– Ёлка, прекрати говорить глупости! Просто мне с ним интересно! Он интеллигентный, образованный, тонко воспринимающий окружающий мир, очень, безусловно, порядочный…
