Текст книги "Системы мира"
Автор книги: Г. Гурев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
XVI. БОРЬБА ЦЕРКВИ С КОПЕРНИКАНСТВОМ
Учение Коперника было еще более ярким свидетельством победоносной смелости человеческого мышления, чем открытие Колумбом и другими мореплавателями заморских земель, раздвинувшее границы обитаемого мира. Между тем великие географические открытия настолько глубоко проникли в практическую жизнь, что никто не остался не задетым ими, в то время как учение Коперника представляло идейное завоевание, которое могли воспринять и разделить только немногие посвященные.
Правда, в течение сравнительно непродолжительного времени разошлось два издания его труда, но подавляющее число ученых заняло по отношению к Копернику отрицательную позицию и старалось замалчивать новое учение или на много умалить его значение.
До работ Тихо Браге, Кеплера и Галилея учение Коперника находило лишь единичных приверженцев. Открытыми сторонниками новой системы мира были Ретик, который еще в 1539 г. дал краткое изложение этой системы, и астрономы Рейнгольд и Ротман, которые старались применять учение Коперника к вычислению таблиц движения небесных тел.
Рейнгольд в 1551 г., т. е. всего лишь 8 лет спустя после смерти Коперника, издал свои астрономические таблицы (так называемые Прусские таблицы) в двояком вычислении – по системе Птолемея и Коперника. При этом в предисловии он категорически заявил: «Мы обязаны Копернику глубокой благодарностью за его многотрудные наблюдения и в особенности за восстановление истинного учения о движении небесных тел». Рейнгольд этим не ограничился: вычислив астрономические таблицы по формулам нового учения (эти таблицы, между прочим, послужили основой для исправления календаря в 1583 г.), он начал готовить к печати комментарии работ Коперника, желая этим способствовать признанию в астрономическом мире заслуг коперниковой системы. К несчастию, в 1553 г. Рейнгольд умер от чумы, а с ним вместе исчез и этот комментарий, которого он не успел издать. Что же касается Ротмана, то этот ко– перниканец жил после Рейнгольда. Он совершенно правильно указал на ненужное усложнение, внесенное третьим движением Земли.
Но таких, как Рейнгольд и Ротман, было чрезвычайно мало: даже те астрономы, которые использовали вычисления Коперника, в подавляющем большинстве решительно отвергали его теорию.
В конце XVI в. имя Коперника появлялось в научных книгах лишь при упоминании о его якобы неудачной попытке возобновить учение Аристарха Самосского. Из студенческой тетради Галилея видно, что в Пизанском университете смотрели на теорию Коперника только как на курьезную попытку оживить систему Аристарха, окончательно отвергнутую приведенными у Птолемея возражениями.
Весьма характерно, что уже в 1552 г. в книге публициста Дони в качестве сторонника новой системы мира выставлен шутник Карафулла, который защищает основные положения Коперника (не называя его явно) против все усиливающихся возражений своего противника самыми нелепыми шутовскими аргументами. Книга Дони позволяет думать, что о движении Земли говорили в то время гораздо больше, чем это можно предполагать на основании ученых книг того времени. Но только с появлением Джордано Бруно, а затем Галилея, открылась возможность сделать учение Коперника со всеми вытекающими из него выводами, достоянием широких масс населения, незнакомых с математической премудростью. Ибо Бруно и Галилей, вслед за Монтенем, предпочитали печатать свои произведения не на языке цеховой науки, не по – латыни, а на родном языке, доступном для широких кругов.
Посмотрим теперь, каково было отношение церкви к коперниковой системе мира.
Когда распространился слух об учении Коперника, вожди реформации Лютер и Меланхтон сразу вооружились против него. При всем своем невежестве в естественных науках Лютер сразу раскусил убийственный для религиозного мировоззрения характер нового учения. Более образованный Меланхтон к тому же не мог примириться с тем, что это учение сокрушает астрологию, и поэтому считал, что власти должны «укротить» этого смелого астронома.
Что лее касается верхов католического духовенства, то, как это ни странно, вначале они отнеслись к коперникан– ству довольно терпимо и даже с некоторым интересом. Это видно из того, что в 1533 г. папа Климент VII, услыхав о том, что Коперник распространил среди некоторых астрономов краткое изложение своего астрономического учения, собрал однажды кардиналов и приближенных к нему лиц в Ватиканском саду, чтобы выслушать сообщения своего ученого секретаря об этом новом учении. Сообщение это было выслушано довольно благожелательно, причем отношение к Копернику осталось неплохим и при следующем папе Павле III. Об этом, между прочим, свидетельствует письмо к Копернику главы доминиканского ордена, кардинала Шенберга, в котором он очень просил «ученого мужа» ни за что «не скрывать от друзей науки своей новой системы», уверяя Коперника, что он «сердечно желает доставить признание его большим заслугам». И такое отношение существовало в течение полувека после выхода книги Коперника в свет: она свободно распространялась, выдержав несколько изданий.
Итак, католическая церковь некоторое время не проявляла особого беспокойства по поводу учения Коперника, не придав значения противоречию этого учения библейским рассказам. Чем же это было обусловлено?
Книга Коперника была совершенно недоступна для широких кругов населения, так как она была написана на «языке ученых», по – латыни, и изобиловала очень сложными математическими формулами. Вместе с тем она составлена была таким образом, что в ней лишь с некоторым трудом можно было отделить руководящие мысли от массы вычислений, на них основанных. В связи с этим даже в образованной среде (при господствовавшем тогда невежестве в вопросах естествознания), вне узкого круга специалистов– астрономов, распространение ее шло очень медленно. К тому же изложение велось очень осторожно, без всяких экскурсов в область религиозных и библейских воззрений – Коперник сделал вид, что он имеет дело только с математикой. «Не знающий геометрии пусть не входит», – предупреждал он читателей. Все это способствовало тому, что церковь отнеслась к этой книге (которая к тому же была посвящена папе) терпимо. Видимо считались также с тем, что от каждого успеха астрономии можно ожидать улучшение церковного календаря.
Но главную роль здесь играло то обстоятельство, что на учение о движении Земли вокруг Солнца вначале смотрели как на гипотезу, полезную математикам, удобную для вычисления движения светил, но не отображающую действительность. Дело в том, что верхи католичества, верные духу средневековой схоластики, смотрели на всякую гипотезу, как на более или менее удобную абстракцию, не претендующую на истину, ибо истину можно найти только в церкви, в откровении. Вот почему вначале теология не отвергла учения Коперника и считала, что раз это учение рассматривается в качестве математической фикции, то оно не может опровергать «священного» писания.
В течение долгого времени многие думали, что сам Коперник смотрел на свое учение глазами средневековых схоластиков. Дело в том, что в первом издании книги Коперника, вышедшем в 1543 г., имелось странное предисловие, в котором новое учение обозначается как гипотеза, которую «не следует считать ни истинной, ни вероятной», которая должна служить лишь для того, чтобы удобнее было вычислять небесные явления. Предисловие это было без подписи и потому приписывалось самому Копернику, но в действительности оно принадлежало богослову и математику Андрею Оссиандру, который воспользовавшись тем, что ему было поручено наблюдение за печатанием книги, самовольно поместил это свое предисловие. Коперник об этом не знал и не мог знать, так как он во время печатания своей работы лежал на смертном одре.
В своем анонимном предисловии Оссиандр объявляет тщетным стремление человека проникнуть в тайны природы, – эта природа скрыта от взоров человека и постигается лишь через «откровение». В связи с этим мы должны «придерживаться того предположения, которое является наиболее легким для понимания», т. е. мы должны ограничиться простым описанием явлений. От гипотез поэтому мы «не должны ожидать чего‑нибудь достоверного»: они имеют служебный «рабочий» характер, ибо их задача – «указывать на согласованность вычислений и наблюдений». Правда, Оссиандр отмечает, что «новые гипотезы» сравнительно со старыми «удивительно прекрасны и одновременно легки для понимания», но он даже и не пытается объяснить, чем именно вызвано это их преимущество.[22]22
Интересно отметить, что на такой же точке зрения стоят представители новейшей «научной философии» – эмпириокритицизма (махизма): их идеи об «экономическом описании явлений», о «рабочих гипотезах», о «чистом опыте» и пр. мы в довольно ясной форме встречаем у Оссиандра. При чтении этого богослова сразу становится ясным и понятным теологический корень той «философии естествознания», которая не перестает твердить о своей «научности», «беспристрастности». «прогрессивности» и пр. А что эта философия, родственная идеализму Юма и блестяще разоблаченная Лениным в его книге об эмпириокритицизме, не отошла еще в область преданий, видно хотя бы из того, что редактор посмертного издания книжки Клейна «Астрономические вечера» Критцингер снабдил изложение мысли Оссиандра безапелляционным примечанием: «Это замечание вполне соответствует воззрениям современного естествознания». Да и сам главарь «эмпириокритицизма» Мах, касаясь в своей «Механике» учений Птолемея и Коперника, писал вполне в духе Оссиандра и прочих католических теологов: «Оба учения одинаково правильны, но последнее (т. е. Коперника) только проще и практичнее». И. подобно Оссиандру, он молчит о том, чем именно вызвано это преимущество…
[Закрыть]
Предисловие Оссиандра – форменное издевательство над трудом жизни Коперника. Ибо последний и не думал выдавать свое учение за геометрическую абстракцию, только удобную для вычисления небесных движений: для него новое учение было изображением действительности. Это видно хотя бы из его дипломатически написанного «посвящения папе Павлу III». В заключительной части он говорил: «Если найдутся пустые болтуны, которые, ничего че смысля в математических науках, позволят себе осуждать или опровергать мое предприятие, намеренно искажая какое‑либо место священного писания, то я не стану на них обращать внимания, а напротив, буду пренебрегать подобным неразумным суждением. Ибо не безызвестно, что знаменитый Лактанций, не особенно впрочем сведущий в математике, довольно ребячески рассуждал о фигуре Земли, насмехаясь над теми, которые считали ее шаровидною. Поэтому люди науки не должны удивляться тому, что мыслящие таким образом станут насмехаться и над нами. Математические предметы пишутся для одних математиков». Таким образом ясно, что Коперник нисколько не сомневался в своем учении и не излагал его как «рабочую гипотезу».
Итак, вначале католическая церковь не отбрасывала учения Коперника, а смотрела на него глазами Оссиандра, старавшегося обезвредить это учение, придать ему приемлемый для церкви характер. Она выступала против копер– никанства только после того, как появился Джордано Бруно (1548–1600), который не только популяризировал это учение, но развивал его. Этот гениальный философ смело отбросил ухищрения Оссиандра, заявив, что учение Коперника не математическая фикция, а картина действительности. Он сделал новые идеи понятными для неспециалистов, излагая их без всяких математических формул на живом, понятном, разговорном языке. И наконец, – и это наиболее важно, – он развил из коперниканства учение о бесконечности вселенной и множественности обитаемых миров, которое нанесло тяжелый удар религиозному мировоззрению.
Благодаря Бруно церковь ясно увидела, что учение Коперника таит в себе глубочайшую ересь, что оно совершен но непримиримо с христианством и всякой другой религией. Поэтому церковь в 1600 г. зверски расправилась с Бруно: сожгла его живым на костре…
Вскоре после этого события гениальный коперниканец Галилео Галилей (1564–1642) своими телеоскопическими открытиями блестяще подтвердил учение Коперника, и в связи с этим римская инквизиция поставила вопрос о ко– перниканстве. В 1616 г. она запретила как «пагубные для католической истины», как «совершенно противные священному писанию» книги всех тех последователей Коперника. которые не хотели признать движение Земли удобной абстракцией, геометрической фикцией. Книга самого Коперника была запрещена условно до тех пор, «пока не будет исправлена». Список исправлений вскоре был действительно обнародован, причем заключался он в удалении тех мест, где Земля называлась небесным телом, и в некоторых изменениях, имевших назначение представить существенные принципы книги в виде чисто математических гипотез, придуманных ради удобства вычислений. В связи с этим официально было подчеркнуто: «Коперник не гипотетически предложил учение о движении земного шара, – учение, противное священному писанию и его точному толкованию католической церковью, – напротив, он считает свое учение истинным и несомненным, потому оно нетерпимо в истинном христианстве». В 1633 г. церковь расправилась с Галилеем и запретила даже излагать коперниково учение в виде гипотезы, – она разрешила только опровергать это «пагубное» для христианства представление о мире. Только в 1835 г., не желая более оставаться в смеш – ном положении, католическая церковь решилась вычеркнуть книги коперниканцев из списка запрещенных книг.
С учением Коперника жестоко боролись не только лютеранская и католическая церкви, но и православная церковь, которая вообще всячески душила науку и просвещение. Хотя уже в 1530 г., т. е. до выхода в свет книги Коперника, о гелиоцентрическом учении уже знали в России, первое изложение этого учения в русской литературе появилось только в пятидесятых годах XVII столетия, т. е. уже после смерти великих коперниканцев Кеплера и Галилея. Однако и это изложение, сделанное Славинецким, не получило распространения (оно осталось в немногих рукописях), ибо православная церковь категорически запрещала всякие объяснения устройства мира, несогласные с «священным» писанием. В учредительной грамоте Московской славяно – латинской академии, основанной в 1682 г., было прямо сказано, что всякий, кто осмелится распространять не одобренные церковью взгляды «без всякого снисхождения да сожжется».
Только в 1717 г., т. е. уже после открытия Ньютоном закона всемирного тяготения, по распоряжению Петра I был напечатан перевод книги Гюйгенса, которая излагала учение Коперника. Но это породило разговоры о том, что подобные «богопротивные книжки» суть «нахождения сатанинские» и служат «на пользу дьяволу». А мастер монетного двора Посошков (1653–1726), всецело стоявший на почве церковной идеологии, в своем «Завещании» очень ярко выявил непримиримость гелиоцентризма с библейским мировоззрением, так как он прекрасно понял антирелигиозный смысл коперниканства. Он говорил о новом учении как об умственном разврате, а Коперника называл «проклятым богу соперником», который «не токмо слово божие, но и дела его опорочиша».
Свое рассуждение о коперниканстве Посошков закончил следующими словами: «А проклятый Коперник, богу соперник, тот творительный глагол божий спорит, и Моисеево писание: иже от откровения божия написанная, ничтожит. И тому своему лжемоставному вымыслу, никакова от божественного писания свидетельства не являет: но токмо своим богопротивным умствованием утверждает. И тыи же лютеране в такое же безумие от высокомерия своего вни– доша, еже и самого бога ничтожиги начинают и глаголют: несть бога. О предельного люторского безумия, законы вся божия превратиша опако: а потом начаша творение его обращати опако же: тягостную землю подъяша на воздух, от кентра земного идеже была от бога сотворена, вознесо– ша на высоту небесную, и со звездами ю уравниша, и планетою ю нарекоша, а лехкость солнечную, с высоты небесные, идеже е устроил бог, снесоша, и поставиша. в средине тверди небесныя, идеже по божию творению и повелению всякая тяжелость собирашеся. Бог сотворил солнце в по– служение и просвещение земли, и живущим на ней человеком, а люторане солнце – в бога почтоша, устроиша ему недвижиму быти, а земле, и с человеки, повелеша служити солнцу, и на кииждо день окрест его творити».
После смерти Петра I притихшие на время церковники принялись всячески препятствовать распространению научных представлений о мире. По настоянию синода была Запрещена выведшая в 1740 г. переводная книга Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», а имевшиеся экземпляры ее были конфискованы и уничтожены. В связи с этим учение Коперника было запрещено как «вере святой противное и с честными нравами не согласное».
В это мрачное время один только Ломоносов (1712–1765) осмелился возвысить свой голос против поповского мракобесия; этот гениальный русский ученый пренебрег запрещением синода излагать учение Коперника и с ри ском для себя защищал и пропагандировал это ненавистное церковникам представление о мире. Стараясь расправиться с бесстрашным ученым, синод в 1757 г. начал против Ломоносова дело, обратившись к царице Елизавете с просьбой «означенного Ломоносова для надлежащего в том увещевания и исправления в синод отослать». Только совершенно случайно это дело заглохло и не имело последствий для первого русского ученого.[23]23
Б. Райков. Очерки по истории гелиоцентрического мировоззрения в России. 1937.
[Закрыть]
Но борьба русских реакционеров с коперниканством продолжалась и после Ломоносова, приняв лишь другие формы.
С тех пор как католическая церковь вынуждена была снять запрет с учения Коперника, богословы разных религий не осмеливаются открыто оспаривать тот факт, что Земля является лишь одним из небесных тел. Но они по– прежнему ненавидят учение Коперника за то, что оно нанесло сокрушительный удар антропогеоцентризму – этому важному пункту религиозно – библейского мировоззрения. Поэтому они бывают чрезвычайно довольны, когда время от времени появляются наивные чудаки или откровенные мракобесы и ловкие шарлатаны, которые с «ученым видом» уверяют, что учение Коперника якобы все еще окончательно не доказано, что оно заключает в себе массу вопиющих противоречий, и т. д. Такие выступления имели место даже во второй половине прошлого столетия, и книги, направленные против учения Коперника благодаря поддержке поповщины выдерживали немало изданий.
Так, в 1866 г. астроному Медлеру пришлось выступить против немецкого педагога Шепфера, который в целом ряде книг и лекций уверял, что учение Коперника – это «ученое шарлатанство последнего времени», что это учение завело астрономию в безысходный тупик, что астрономия должна вернуться к докоперниковскому религиозно – библейскому представлению о неподвижности Земли в центре вселенной. Шепфер не скрывал того, что его «критика» коперниканства вызвана религиозными соображениями, так как отрицание антропогеоцентрического мировоззрения неизбежно ведет к заключению, что «библия – это не более как простая книга, некоторые места которой можно при случае игнорировать, как стесняющие свободу мышления». Одновременно с Шепфером антикоперниковские идеи высказал англичанин Моррисон, который старался даже оправдать астрологию.
Русские мракобесы постарались, чтобы идеи Шепфера стали известны русской читающей публике, уверяя, что они «достойны научного интереса». В 1876 г. Шепфер выпустил большую книгу «Противоречия в астрономии, проявляю щиеся рядом с принятием системы Коперника и исчезающие при гипотезе ей противоположной». В этой книге Шепфер пытался «окончательно опровергнуть учение Коперника» и утверждал, что это учение не справилось с выдвинутыми против него возражениями. Он попросту отвергал все достижения современной астрономии (законы Кеплера, закон всемирного тяготения, телескопические и спектральные данные и пр.). Он уверял, что «современные астрономы знают о небе столько же, сколько знали о нем древние» и что все каши заключения о движении, расстояниях, размерах, массах, температурах и пр. небесных тел «представляют собой не более как пустые мечты пылкого детского воображения». При этом Шепфер пророчествовал: «Придет время, когда астрономы вернутся к геоцентрической системе, т. е. когда они будут считать, что Земля является центральным телом вселенной, около которого сосредоточивается движение всех светил». Все подобные попытки возродить средневековое мировоззрение лишь выявили невежество «критиков» коперниканства и полнейшую непримиримость научного и религиозного представления о мире.
XVII. СМЕСЬ ГЕОЦЕНТРИЗМА И ГЕЛИОЦЕНТРИЗМА
Чтобы подготовить торжество учения Коперника, нужно было прежде всего окончательно разрушить систему мира Птолемея, т. е. показать, что это древнее представление об устройстве вселенной противоречит наблюдениям небесных светил. Это было сделано датчанином Тихо Браге, который был назван «королем астрономов», ибо он превзошел всех прежних астрономов многочисленностью и тщательностью своих наблюдений небесных тел.
Тихо Браге родился в 1546 г., т. е. через три года после смерти Коперника, и вначале готовился к политической карьере, изучая право, риторику и пр. Но под влиянием частного солнечного затмения 1560 г. он чрезвычайно заинтересовался небесными явлениями и стал усердно заниматься астрономией, решив всецело отдаться научным исследованиям. Ему удалось построить вблизи Копенгагена, на небольшом острове Хвене, великолепную обсерваторию. Тихо Браге снабдил ее большим количеством прекрасных инструментов, которые он сам соорудил в своих мастерских. Он работал в этой обсерватории 21 год и за это время (при содействии целого штата помощников) накопил огромное количество весьма точных наблюдений (в особенности планеты Марс). В 1597 г. он вынужден был покинуть остров Хвен и закрыть эту обсерваторию, так как после смерти короля Фридриха остался без покровителя. В конце 1599 г.
Тихо Браге перебрался в Прагу, где приступил к наблюдениям и надеялся обработать весь запас своих наблюдений с целью определить истинную форму орбит планет. Но ему недолго пришлось проработать над решением этой важной задачи, так как в ноябре 1601 г. он внезапно заболел и через несколько дней умер.
Фиг. 34. Тихо Браге.
Во многих отношениях Тихо Браге можно назвать реформатором практической астрономии, так как он значительно усовершенствовал как инструменты, так и самые приемы наблюдений. В результате он придал астрономическим измерениям неизвестную до тех пор степень точности, заложив этим основание для всего дальнейшего развития астрономии. Важно то, что Тихо Браге производил наблюдения не от случая к случаю, как это делалось раньше, а строго систематически. Он проводил непрерывную регистрацию небесных явлений и таким путем получил богатый материал для выводов об устройстве планетной системы и законах движения планет.
Беззаветна была любовь этого великого астронома – наблюдателя к своему делу; даже в предсмертном бреду он неоднократно выражал надежду, что его жизнь не прошла бесплодно, восклицая: «Я жил недаром!». Действительно, труды Тихо Браге не пропали даром: они попали в верные руки Кеплера, который в течение семнадцати лет подвергал их заботливой обработке и в результате открыл законы движения планет. Таким образом работы этих ученых счастливо дополняли друг друга: если без кеплеровой обработки наблюдения Тихо Браге являлись мертвым сокровищем, то и Кеплер мог добиться своих великих открытий только благодаря наследству Тихо Браге.
К периоду астрономической деятельности Тихо относится появление целого ряда комет, которые он наблюдал с все возрастающей точностью. Уже наблюдения над яркой кометой 1577 г. в достаточной степени убедили его в том, что кометы не имеют параллакса и находятся, следовательно, далеко за пределами лунной орбиты. Таким образом он разрушил распространенное тогда мнение Аристотеля (которого он и сам придерживался несколькими годами раньше), что кометы являются порождениями нашей земной атмосферы. Наблюдения привели его к несомненному выводу, что кометы представляют собой самостоятельные небесные тела и что они движутся по совершенно определенным орбитам вокруг Солнца на расстоянии, которое превосходит расстояние Венеры. Этим своим выводам Тихо Браге справедливо гордился, ибо тем самым он весьма серьезно пошатнул старое представление о твердых хрустальных небесных сферах.
Тихо Браге довольно скоро обнаружил значительную разницу между предвычисленными и наблюдаемыми положениями планет. Поэтому он пришел к заключению, что ближайшей задачей астрономии являются точные и систематические наблюдения с целью установить движение планет, а затем, на основании данных наблюдений, выяснить действительную систему мира. Однако смерть помешала Тихо Браге обработать результаты своих наблюдений. Он успел только убедиться в полнейшей несостоятельности птолемеевого представления о движении планет и вследствие этого обратил свое особое внимание на планету Марс. Путь этой планеты издавна представлял наибольшие затруднения для астрономов, потому что он всего менее согласуется с эксцентрическим кругом.
Фиг. 35. Тихо Браге в своей обсерватории руководит измерением положения небесных светил.
Этот астроном вполне сознавал простоту и ясность, с которой система Коперника распутывала сложность планетных движений. Он допускал даже, что это наиболее удобная гипотеза для вычислений, и поэтому не скупился на похвалы Копернику. Но понимая, что видимые движения планет лучше согласуются с новым учением, чем с геоцентрическим воззрением, Тихо Браге тем не менее не решался признать, что новое учение соответствует фактическому положению вещей. И это потому, что никак не мог себе представить движения Земли, хорошо видя те затруднения, которые тогда связаны были с системой Коперника.
Посмотрим, какие возражения приводил Тихо Браге против допущения движения Земли.
Прежде всего Тихо Браге указывал на то, что если Земля движется вокруг Солнца, то она в течение полугода пробегает такое огромное расстояние, что неподвижные звезды должны изменять свое кажущееся положение в пространстве, т. е. обнаруживать параллакс. А между тем Тихо Браге, стараясь проверить правильность теории Коперника, совершенно безрезультатно искал параллакс звезд. Правда, как мы уже знаем, Коперник, предвидя это возражение, наперед отверг его указанием на громадность расстояния неподвижных звезд. Но Тихо Браге не соглашался с этим указанием, так как в этом случае между звездами и солнечной системой оставалось бы «пустое пространство» слишком обширных размеров. Он говорил: «Коперник предполагает невероятное и нелепое расстояние. Во всем должна быть гармония; создатель любит порядок, а не беспорядок. Подобное пространство, лишенное звезд и планет, не служило бы ровно ни к чему».
В письме к Ротману от 24 ноября 1589 г. Тихо Браге писал: «Если допустить годовое движение Земли, то пришлось бы отодвинуть сферу неподвижных звезд в такую даль, чтобы описываемая Землею орбита была по сравнению с этим расстоянием ничтожно малой. Считаешь ли ты возможным, чтобы расстояние между Солнцем, этим предполагаемым центром мира, и Сатурном было меньше одной семисотой расстояния от сферы неподвижных звезд? К тому же это пространство должно было быть лишенным звезд. А между тем так должно быть непременно, если годичный путь Земли, рассматриваемый с неподвижных звезд, составляет по величине только одну минуту». На самом же деле, как это удалось доказать только в– XIX в., параллакс даже ближайших звезд меньше одной секунды, так как звезды действительно находятся на огромном расстоянии от солнечной системы.
Наиболее серьезным и вместе с тем оригинальным казалось следующее астрономическое возражение Тихо Браге против учения Коперника, выведенное им из своих наблюдений движения комет. Тихо Браге считал, что если учение Коперника правильно, то в движении комет должно наблюдаться то же «второе неравенство», которое замечается в движении планет, т. е. в движениях комет, подобно планетам, должны замечаться явления, обратного движения, узлов, стояния. Между тем наблюдения Тихо Браге привели его к заключению, что кометы не меняют направления своего движения, т. е. «не делают» узлов, и в этом он видел ясное доказательство неправильности учения о годовом движении Земли. Он писал ученому Пейцеру: «Две кометы, которые пришли в положение противостояния к Солнцу, показали довольно очевидно, что Земля действительно не движется, так как ее предполагаемое движение не влияло на их предварительно вычисленное и равномерное течение, как в планетах, которые на этом основании, как думает Коперник, изменяют свое движение на обратное». Но все дело в том, что Тихо Браге наблюдал очень мало комет и добытый им материал не позволял делать правильных выводов об особенностях их кажущегося пути. Впоследствии оказалось, что годовое движение Земли сказывается и на видном перемещении комет.
Помимо указанных астрономических возражений против учения Коперника, отрицательное отношение Тихо Браге к представлению о движении Земли основывалось еще на тогдашних «физических принципах», на характерном для того времени отсутствии правильных понятий в области механики. Прежде всего Тихо Браге приводил ходячее возражение, что если бы Земля вращалась вокруг оси, то никакое падающее тело не могло бы достичь поверхности земли по отвесной линии: все подвижные предметы всегда уносились бы к западу. Как известно, Коперник предвидел подобное возражение и пытался его опровергнуть указанием на то, что все земные тела неразрывно связаны с Землей и поэтому они вместе с нею вращаются. Однако это указание не могло быть достаточно убедительным в то время, когда закон инерции был еще неизвестен, и поэтому еще долгое время казалось непонятным, каким образом при вращении Земли камень, брошенный с высоты башни, может упасть у ее подножия.
Далее Тихо Браге подчеркивал, что Земля слишком «инертна и толста», слишком «неуклюжа и тяжела», чтобы быть способной двигаться в пространстве наподобие планеты или другого небесного тела. Упомянутый уже Ротман, в ответ на это, возражал, что по наблюдению самого Тихо Браге Солнце в 140 раз, Юпитер в 12 раз, а Сатурн в 22 раза больше Земли (на самом деле эти числа значительно преуменьшены) и поэтому их надо считать еще менее пригодными для движения. Но Тихо Браге не обратил внимания на это совершенно справедливое замечание, так как вопреки данным о размерах светил, он, очевидно, не считал их тяжелыми.
Затем он указал на отсутствие силы, которая поддерживала бы постоянное направление земной оси. Это действительно было тогда весьма веским аргументом против учения Коперника. Вообще возражения Тихо Браге против системы Коперника нельзя рассматривать как предвзятые, – они вытекали из господствовавших тогда неправильных понятий.
Наконец, Тихо Браге останавливало еще затруднение библейского характера: ведь «священное писание» в книге Иисуса Навина («Солнце, остановись в Гаваоне!») прямо отвергает учение о движении Земли вокруг неподвижного Солнца. Таким образом у Тихо Браге создалось такое положение: систему Птолемея необходимо отбросить, так как она является слишком запутанной, чтобы быть правдоподобной, а систему Коперника, несмотря на ее гораздо более простой характер, нельзя принять, потому что она противоречит как современным ему физическим воззрениям, так и священному писанию. Поэтому уже в 1583 г. Тихо Браге придумал свою собственную систему мира, которая имела ясно выраженный промежуточный, так сказать соглашательский характер: она представляла собой компромисс между системами Птолемея и Коперника. Он изложил ее в 1587 г. в своем сочинении «О новейших явлениях в эфирном мире», написанном по поводу его наблюдений над кометой 1577 г. (оно вышло из печати в 1603 г., после смерти автора, но в списках было распространено гораздо раньше– уже в 1588 г.).
