Текст книги "Самое запутанное дело инспектора Френча"

Автор книги: Фриман Крофтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 2
Фирма «Дьюк и Пибоди»

Когда инспектор Френч провел клерка Очарда в кабинет, они увидели, что мистер Дьюк прохаживается по комнате с выражением полного недоумения.

– Послушайте, инспектор, – тотчас обратился владелец фирмы к Френчу, – вот это загадка. Я осмотрел дверцу сейфа и увидел, что ее открывали ключом. Я сначала думал, что его взломали или вскрыли воровской отмычкой. Но теперь вижу, что дверца просто отперта.

– Да, я заметил это, сэр, – ответил Френч. – Но не понимаю, к чему вы клоните. Что в этом загадочного?

– Ну как же, ключ, разумеется. Я твердо знаю, что существует всего два ключа от этого сейфа. Один из них я ношу на кольце, прикрепленном к своему ремню. Он всегда при мне, днем и ночью. Вот он. Второй спрятан в моем банке, и там его никто не найдет. Так вот: откуда же вор взял ключ, что торчит теперь в замке?

– Это один из вопросов, которые мы должны разрешить, – сказал Френч. – Вам, быть может, это покажется странным, но такого рода деталь, будто бы запутывающая все еще больше, часто быстрее приводит к разгадке. Она направляет поиск в более определенное русло, понимаете, и зачастую сужает рамки расследования. Надеюсь, вы не трогали ключ?

– Нет. Я запомнил все, что вы сказали об отпечатках пальцев.

– Хорошо. Так, джентльмены, соблаговолите присесть. Я хочу задать вам несколько вопросов. Начну с вас, мистер Очард. Ваше имя и адрес – Блумсбери-сквер – мне известны. Теперь скажите: это ваш домашний адрес?

Молодой человек отвечал без запинки и сомнений, и Френч одобрительно отметил про себя его прямой взгляд и очевидную искренность, с которой тот говорил. Оказалось, что Блумсбери-сквер – адрес общежития, сам же клерк родом из Сомерсета. Из конторы в ют день он ушел около половины шестого. Мистер Гетинг тоже собирался вот-вот уйти. Мистер Гетинг обычно всегда уходил из конторы последним. В тот день ничего необычного в его поведении Очард не заметил, хотя последние две-три недели он казался несколько печальным и озабоченным. Из конторы Очард отправился на вокзал, откуда на поезде, отходившем в 17.52, доехал до Илфорда. Там он поужинал с другом по имени Форрест, служащим в корабельной конторе на Фенчерч-стрит. Из кафе Очард вышел около половины десятого, а в Лондон вернулся примерно к десяти вечера. К этому времени кончился дождь, и молодой клерк решил прогуляться от станции до дома. Хэттон-гарден был не намного в стороне от его пути и, проходя мимо, он вспомнил, что забыл библиотечную книгу на своем рабочем столе. Очард решил зайти и забрать ее, чтобы немного почитать перед сном. Так он оказался в конторе и обнаружил труп мистера Гетинга. Наружная входная дверь была заперта, и он открыл ее своим ключом. Обе двери в контору были распахнуты. Везде горел свет, только в общей комнате была зажжена всего одна лампочка в центре, лампы па столах были выключены. Никого поблизости он не увидел.

Френч похвалил молодого человека за толковый ответ, пожелал ему спокойной ночи и отпустил домой. Как только служащий вышел из комнаты, инспектор шепнул что-то одному из своих помощников, тот быстро кивнул и скрылся вслед за Очардом. Френч повернулся к мистеру Дьюку.

– По-моему, очень честный и толковый молодой человек, – похвалил инспектор молодого клерка. – А каково ваше мнение о нем?

– Абсолютно честный. – Совладелец фирмы говорил убежденно. – Он работает у меня уже более четырех лет и всегда проявлял себя как добросовестный и толковый молодой человек. Вообще, мне всегда везло с подчиненными. Надеюсь, они думают обо мне так же.

– Очень рад за вас, мистер Дьюк. Возможно, теперь вы что-нибудь расскажете мне о вашей фирме и подчиненных.

Мистер Дьюк, все еще глубоко потрясенный случившимся, уже овладел своими эмоциями и спокойно ответил:

– Наше предприятие не из крупных, и в настоящее время заведую всеми делами я один. Пибоди хотя и моложе меня, но болен и практически превратился в развалину. Он редко появляется в конторе и никогда не берет на себя ответственность за что-либо. Наш младший совладелец, Синнамонд, путешествует по Востоку уже несколько месяцев. Мы ведем обычные торговые дела, связанные с драгоценными камнями, и у нас небольшой филиал в Амстердаме. Вообще-то я практически равное время провожу по делам в Лондоне и Амстердаме. Здесь у нас только эти две комнаты. Наш персонал, работающий в той комнате, состоит… вернее, состоял из пяти человек: главного и доверенною секретаря (это тот бедняга, которого только что убили), молодого человека по имени Харрингтон – он стажируется, чтобы вступить в совладение, – Очарда, машинистки и посыльного. Помимо них мы привлекаем коммивояжера по зарубежным делам, голландца по фамилии Вандеркемп. Он присутствует на торгах и тому подобном, а когда не в разъездах, то работает в амстердамском филиале.

Инспектор Френч записывал все, что говорил мистер Дьюк о каждом из упомянутых.

– Вернемся к мистеру Гетингу, – предложил он. – Вы сказали, что он работал с вами более двадцати лет и что вы ему полностью доверяли. Но я все равно должен задать вам вопрос: ваше доверие было действительно абсолютным? Иными словами, у вас нет подозрения, что он сам хотел украсть ваши алмазы?

Мистер Дьюк решительно замотал головой.

– Я уверен, что это не он, – ответил он с оттенком возмущения. – С таким же успехом я бы мог подозревать собственного сына, будь он у меня. Нет, готов жизнью поклясться: Гетинг не мог быть вором.

– Рад, что вы так считаете, мистер Дьюк, – мягко сказал инспектор. – А теперь, когда все ваши подчиненные разошлись, скажите мне: кого-нибудь из них вы подозреваете?

– Ни единого! – с той же ноткой возмущения заявил мистер Дьюк. – Ни единого! Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь из них пошел на такое. Если бы я мог…

Инспектор Френч задумался.

– Вы, конечно же, понимаете, сэр, что если бы вы кого-либо назвали, то это не вызвало бы у меня предубеждения по отношению к этому человеку. Это означало бы только, что я сделал бы соответствующие запросы. Не бойтесь причинить кому-либо неприятности.

Мистер Дьюк хмуро улыбнулся.

– Не беспокойтесь. Если бы у меня были хоть малейшие подозрения, я бы с радостью их вам высказал. Но у меня их просто пет.

– Сэр, когда вы в последний раз видели своего покойного помощника?

– Примерно в половине пятого сегодня вечером. Я как раз собирался уходить, на час раньше обычного, потому что без четверти пять у меня была назначена деловая встреча с мистером Питерсом из корпорации барристеров[1]1
  Барристер – адвокат высшего ранга, имеющий право выступать в любых судах, состоять членом одной из четырех корпораций адвокатов в Англии


[Закрыть] «Линкольнз Инн». Это мой поверенный.

– И в контору вы не возвращались?

– Нет. Я проговорил с мистером Питерсом полчаса, а потом, поскольку мои деловые проблемы не были разрешены и он попросил день на обдумывание, мы решили пообедать вместе в моем клубе на Тауэр-стрит. Возвращаться в контору не было смысла, поэтому от Питерса мы сразу же направились в клуб.

– А вы не заметили ничего особенного в поведении мистера Гетинга?

– Ничего особенного в тот вечер. Он держался как обычно.

– Как это «ничего особенного в тот вечер»?

– Он был, пожалуй, несколько огорчен чем-то в последние две-три недели, как будто его что-то тяготило. Когда я впервые это заметил, то спросил его, не случилось ли чего. Он ответил что-то неопределенное насчет семейных проблем, нездоровья жены – она ведь с давних пор инвалид, – и не настроен был об этом распространяться, а я не стал доискиваться. Но сегодня днем он выглядел так же, как всегда последние полмесяца.

– Попятно. Что же тогда, по-вашему, привело его обратно в контору сегодня вечером?

– Понятия не имею. – Мистер Дьюк в отчаянии взмахнул рукой. – Ничто не могло! Ничто, насколько мне, по крайней мере, известно. У нас не было напряженного графика, и, насколько я знаю, со своей работой он справлялся своевременно.

– Не поступают ли к вам почтовые отправления с половины пятого до закрытия вашей конторы?

– Конечно бывают, и могла прийти телеграмма, даже посыльные с запиской от руки. Но если предположить, что пришло какое-то важное послание, требующее немедленного рассмотрения… Гетинг никогда бы не стал действовать, не посоветовавшись со мной. Ему стоило лишь мне позвонить.

– То есть он знал, где вы были?

– Нет, но он мог бы позвонить мне домой. Там знали, куда я уехал, и, решив пообедать в своем клубе, я предупредил об этом домашних.

– Но вы пробыли в клубе весь вечер, так? Извините за настойчивые расспросы, но это, по-моему, важно для того, чтобы убедиться: мистер Гетинг не пытался связаться с вами?

– Понимаю вас. Да, я проболтал в клубе с мистером Питерсом почти до половины десятого. Затем, устав от разговоров о делах за весь этот долгий день, я решил, что неплохо будет прогуляться, и пошел домой пешком. Домой л вернулся не позже пяти минут одиннадцатого.

– Вполне убедительно. И все же, сэр, когда вы вернетесь домой, полагаю, вам стоит уточнить, не звонил ли вам кто-нибудь.

– Я обязательно уточню, но моя горничная очень ответственна в этом отношении, и я уверен, что она бы сразу доложила мне о звонке.

Инспектор Френч на несколько секунд углубился в размышления, а затем начал расспрос на другую тему.

– Вы сказали, что у вас в сейфе были алмазы на сумму тридцать три тысячи фунтов. Это не слишком много для хранения в конторе?

– Вы совершенно правы, слишком много. Я очень виноват – и в этом отношении, и насчет страхования. Но я не собирался хранить их здесь долго. Ведь переговоры о продаже большей части этих драгоценностей уже активно велись. С другой стороны, я сам говорил, что сейф снабжен очень современной и эффективной системой защиты.

– Так, сэр. А теперь не скажете ли мне, кто, кроме вас, знал о существовании этих драгоценных камней?

– Боюсь, – с горечью признался мистер Дьюк, – что секрета из этого вообще не делали. Гетинг знал, конечно. Ему я полностью доверял в таких вопросах. Вандеркемп, мой агент по внешнеторговым связям, знал, что недавно я сделал серьезные закупки, поскольку не только вел переговоры, но и лично привез алмазы сюда. К тому же по этому поводу было немало писем, доступных всему персоналу. Боюсь, вы сочтете, что каждый служащий нашей фирмы знал о хранении в сейфе больших ценностей, хотя о точной сумме не догадывался.

– А также, что персонал мог разболтать об этом посторонним. Молодые люди склонны к хвастовству, особенно если они в своей компании, как говорят в Ирландии.

– Да-да, это так, – согласился мистер Дьюк тоном, осуждавшим такие нелепые привычки молодежи.

Получив от мистера Дьюка подробный список пропавших камней, инспектор обратился к новой теме.

– А та тысяча фунтов банкнотами? Их номера вы, наверное, не записывали?

– Нет, к сожалению. Но в банке, возможно, их знают.

– Об этом мы спросим. Теперь, мистер Дьюк, относительно ключа. Это еще один странный момент.

– Удивительный момент. Совершенно не понимаю, откуда мог взяться ключ. Как я уже говорил, один экземпляр всегда со мной, а второй – единственный второй, – столь же надежно спрятан в банке.

– Вы всегда лично открывали и закрывали сейф?

– Всегда. Или, по крайней мере, это делалось с моего разрешения и в моем присутствии.

– Ну, знаете, это совсем не одно и то же. Кому вы поручали открывать или закрывать его?

– Гетингу, и не один-два, а дюжины, если не сотни раз. Но всегда в моем присутствии.

– Понимаю, сэр. А кроме мистера Гетинга?

– Нет, – немного заколебавшись, медленно произнес владелец фирмы. – Никому, кроме него. Он был единственным, кому я доверял настолько. И у меня были причины ему доверять, – добавил он с ноткой раздражения.

– Конечно, сэр, я вас понимаю, – мягко поддержал его Френч. – Я просто пытаюсь правильно выстроить в уме все факты. Значит, как я уяснил, убитый джентльмен был единственным человеком, кроме вас, кто держал в руках ваш ключ? У вас дома никто не имел к нему доступа, например слуги?

– Нет, я никогда не оставлял ключ просто гак. Даже ночью он был у меня на поясе.

Инспектор встал.

– Ну что же, сэр, – вежливо сказал он. – Извините, что пришлось вас задержать так надолго. Позвольте только снять ваши отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с теми, что на сейфе, и я вас наконец отпущу. Я позвоню и вызову вам такси?

Мистер Дьюк взглянул на часы.

– О, уже почти час, – воскликнул он. – Да, конечно, такси, пожалуйста.

Хотя инспектор Френч и сказал, что на тот день все возможное уже сделано, однако не ушел из здания вслед за владельцем фирмы. Вместо этого вернулся в кабинет и приступил к неспешному, более тщательному изучению его обстановки. Начал он с ключа от сейфа. Вынув его из скважины специальными щипцами, он посмотрел, нет ли на ручке отпечатков пальцев, но их не оказалось. Когда же Френч изучил другой конец ключа, его внимание привлекла небольшая шероховатость па одном из выступов в бородке ключа. Под лупой он разглядел ряд тонких царапин, шедших параллельно по всей поверхности ключа.

– Так вот в чем дело, – довольно пробормотал он себе под нос. – На заводах ключи от цепных сейфов обрабатывают как следует. А этот вырезали напильником, и скорее всего, это делал не профессионал. По словам Дьюка, старина Гетинг был единственным, кому доверяли пользоваться ключом. А раз так, то он мог снять восковой слепок. Ну-ну, посмотрим.

Инспектор запер сейф, опустил ключ к себе в карман и занялся камином, продолжая рассуждать сам с собой.

Когда был обнаружен труп, чуть позже десяти часов вечера, огонь еще догорал в камине. Это, вне сомнения, означало, что его специально разожгли, потому что камин в соседней комнате давно остыл. Значит, кто-то намеревался провести в кабинете не пару минут. Кто бы это мог быть?

Насколько представлял себе Френч, это мог быть только Гетинг. Но если Гетинг собирался ограбить сейф, а это заняло бы самое большее десять минут, разжигать камин ему бы не понадобилось. Нет, похоже, ему действительно нужно было сделать что-то важное, что-то такое, что потребовало бы времени. Но если так, то почему Гетинг не посоветовался с мистером Дьюком? Френч отметил про себя этот факт, чтобы потом рассмотреть его в ходе дальнейшего следствия.

Установить личность того, кто разжег огонь, не составит труда. Опять же по отпечаткам пальцев. У совка для угля гладкая лакированная деревянная ручка, исключительно подходящая для изучения отпечатков. Быстрая проверка белым порошком выявила на ней отличный отпечаток большого пальца правой руки.

Вслед за ручкой совка Френч изучил кочергу, и здесь его ожидала вторая находка. Подняв кочергу щипцами так же аккуратно, как до этого он вынимал ключ, инспектор заметил на ней темно-бурое пятно. Рядом с пятном к металлу прилип седой волосок.

Было почти очевидно, что сыщик держит в руках то самое орудие, которым был нанесен смертельный удар. Френч тотчас принялся искать отпечатки на другом конце, но здесь его ждало разочарование: нигде не было ни намека на них. Было похоже, что убийца надел перчатки или стер с кочерги все следы. А это значило, что преступник был хладнокровен, а убийство продумано.

Френч продолжил тщательное изучение кабинета, но больше ничего примечательного не нашел. Наконец, пока его помощники фотографировали найденные им отпечатки, инспектор сел в обтянутое кожей кресло и обобщил результаты осмотра.

Несомненно, многие улики указывали на то, что ограбление хотел совершить Гетинг. Гетинг знал о драгоценностях в сейфе. По словам Дьюка, больше никто не имел доступа к ключу от сейфа; а тот, кто имел доступ, мог сделать слепок. Более того, тело Гетинга обнаружили перед открытым этим ключом сейфом. Все косвенные улики, вместе взятые, были очень красноречивы.

Но если Гетинг и задумал ограбление, то он его не совершил. Алмазы забрал кто-то другой. И тут Френч припомнил то простое предположение, которое пришло ему в голову, как только он услышал первое сообщение офицера полиции. А вдруг преступник – Очард? А вдруг этот самый Очард, зайдя в контору вечером, увидел открытый сейф и склонившегося над ним старого Гетинга? Его моментально мог охватить острый соблазн: так просто все сделать, так легко замести следы, так близко обогащение. Откинувшись на спинку кресла, Френч постарался представить себе эту сцену. Пожилой мужчина склоняется над сейфом, молодой неслышно входит. Остановился в изумлении, неожиданно его охватывает всепоглощающее желание завладеть драгоценностями; вот он хватает кочергу, крадучись подходит к старику; наносит удар, возможно намереваясь лишь оглушить свою жертву. Но удар слишком силен; в ужасе от совершенного, молодой клерк все же понимает, что спастись может, лишь устранив улики. Он вспоминает, что нельзя оставлять отпечатки пальцев, и протирает кочергу и ручки ящика сейфа. С похвальной предусмотрительностью дожидается, пока тело похолодеет, чтобы полицейский, которого он должен позвать, поверил в его непричастность к произошедшему. Потом выбегает, якобы взволнованный и перепуганный, и начинает бить тревогу.

Хотя такая теория подтверждалась рядом фактов, Френч ею не обольщался. Она не объясняла, что Гетинг делал у сейфа, да и к характеру Очарда не очень подходила. Но все равно он велел своему констеблю следовать за Очардом, так как при сложившихся обстоятельствах это было нелишней предосторожностью, и Френч радовался, что не упустил это из виду.

Пока он размышлял в уютном кожаном кресле, ему пришло в голову еще одно предположение. Если бы камни украл Очард, он ни за что бы не стал бить тревогу, имея их при себе. Он обязательно бы спрятал алмазы, а вот как он мог это сделать не выходя из здания, Френч себе не представлял. Сам собой напрашивался тщательный обыск обеих комнат конторы.

Инспектор Френч устал, но, хотя было уже далеко за полночь, три часа кропотливо обыскивал помещения конторы, пока не убедился в том, что там не спрятано ни одного алмаза. Решив, что исчерпывающе изучил место преступления, он закрыл за собой дверь и пошел домой. На востоке уже занималась заря.

Глава 3
Предварительные выводы

Бессонная ночь, но понятиям инспектора Френча, ни в коем случае не оправдывала опоздания па работу на следующий день. Поэтому он появился в Скотленд-Ярде к началу рабочего дня, составил предварительный отчет о преступлении в Хэттон-гарден, а потом приступил непосредственно к разработке этого дела.

Нужно было прежде всего расспросить персонал фирмы «Дьюк и Пибоди».

Автобус, курсировавший по Оксфорд-стрит, доставил его к концу Хэттон-гарден, и сыщик вновь появился на месте вчерашнего преступления. В первой комнате конторы он увидел мистера Дьюка, Очарда, машинистку и посыльного.

– Я как раз говорил этим молодым людям, что они могут расходиться по домам, – объяснил директор фирмы. – Мы откроемся только после похорон.

– Родные мистера Гетинга будут этим тронуты, сэр. По-моему, это очень великодушно с вашей стороны и дальновидно. Но прежде чем эта юная леди и джентльмены отправятся по домам, мне бы хотелось задать им кое-какие вопросы.

– Пожалуйста. Мой кабинет в вашем распоряжении. Проходите, мисс Прескотт, и расскажите инспектору Френчу все, о чем он захочет узнать.

– Боюсь, это будет выше ваших сил, мисс Прескотт, – улыбнулся Френч, стараясь шуткой снять заметное волнение девушки.

От нее инспектору не удалось узнать ничего, кроме того, что мистер Дьюк очень любезный джентльмен, но она его немного побаивается, и что мистер Гетинг всегда относился к пей очень тепло, что на пего всегда можно было положиться и что он позволял ей работать, как она находила нужным. Ни о служащем Очарде, пи о Харрингтоне, готовившемся стать младшим совладельцем, она не распространялась, а посыльного Билли Ньютона и вовсе игнорировала, как надоедливую муху или маленькое неизбежное зло. По словам мисс Прескотт, накануне мистер Гетинг держался, как обычно в последние две-три недели; он, как ей казалось, был чем-то озабочен и взволнован. Самой ей нравится здесь служить, с работой она успешно справляется, а бедного мистера Гетинга ей очень жалко. Накануне она из конторы сразу пошла домой и была весь вечер дома с мамой. Поблагодарив мисс Прескотт за рассказ обо всем, что она знала, Френч снял ее отпечатки пальцев и отпустил.

От Билли Ньютона, не по годам сметливого посыльного, инспектору удалось узнать только одно: накануне вечером мальчик одним из последних уходил с работы, и мистер Гетинг попросил его разжечь огонь в камине в кабинете директора. Гетинг собирался вернуться в контору и заняться каким-то важным делом. Мальчонка разжег огонь как следует и после этого ушел.

Выйдя из кабинета директора в общую комнату, Френч обнаружил там новое лицо. С мистером Дьюком разговаривал высокий молодой человек приятной наружности. Директор фирмы представил его инспектору как мистера Стэнли Харрингтона – клерка-стажера, готовящегося к роли младшего компаньона. Харрингтон извинялся за опоздание. Он сказал, что по дороге на службу встретил старого школьного приятеля, с которым давным-давно не виделся. Тот попросил проводить его до вокзала Кингс-Кросс, откуда в 9.50 уезжал на север. Молодой человек был как будто несколько смущен, а когда Френч провел его в кабинет и начал беседу, Харрингтон уже откровенно занервничал. По колоссальному опыту общения с допрашиваемыми Френч заподозрил в этом нечто большее, чем естественное замешательство при разговоре с полицейским. Инспектор присмотрелся к секретарю, и ему показалось, что перед ним нормальный честный человек, пытающийся однако что-то скрыть. Но ни тени подозрения Френч не выказал и был по-прежнему сама учтивость.

Харрингтон был племянником того самого мистера Вандеркемпа, который работал в фирме коммивояжером. Мисс Вандеркемп, сестра голландца, в свое время вышла замуж за Стюарта Харрингтона, преуспевавшего йоркширского биржевого маклера; он и стал отцом теперешнего визави инспектора Френча. Стэнли Харрингтон хорошо окончил школу и уже год учился в колледже, когда его настиг тяжелый удар: родители погибли в железнодорожной катастрофе неподалеку от Милана. Вскоре выяснилось, что отец, хотя и получал большие деньги, тратил их целиком на текущую жизнь и не оставил никакого наследства. После выплаты долгов отца Стэнли остался почти без гроша. Тогда-то его дядя, Ян Вандеркемп, проявил заботу о племяннике. Из своих не бог весть каких средств он оплатил обучение молодого человека в Кембридже, а потом уговорил мистера Дьюка взять его на работу для начала карьеры.

Вскоре после того как Стэнли Харрингтон приступил к своим новым обязанностям, появилось неожиданное осложнение – по крайней мере, для мистера Дьюка. Дочь директора, мисс Силвия Дьюк, как-то зайдя в контору отца, познакомилась с галантным молодым человеком, и не успел мистер Дьюк понять, в чем дело, как молодые люди без ума влюбились друг в друга. В результате мисс Дьюк объявила потрясенному отцу, что они помолвлены. Все протесты бедного отца были напрасны. Юная леди, как правило, все решала сама, и в конце концов мистер Дьюк был вынужден согласиться. Он примирился с неизбежным и пообещал сделать Харрингтона компаньоном, как только тот докажет свою пригодность. В этом Харрингтон преуспел, и свадьба была назначена на следующий месяц; в тот же день должно было быть объявлено о принятии Харрингтона в младшие компаньоны.

Френч расспросил Стэнли о том, куда он ходил и ездил накануне вечером. Оказалось, что вскоре после окончания работы и возвращения домой ему позвонила мисс Дьюк и сказала, что папа задержится в городе по делам и она с удовольствием бы пообедала с ним, так что пусть приезжает в Хэмпстед. Приглашение такой решительной леди было равносильно команде, которую благоговейно выполняют. Еще не было семи, когда Харрингтон примчался к дому мистера Дьюка. Но вечер его несколько разочаровал. После обеда мисс Дьюк запланировала визит в дамский клуб в Уайтчепеле, которым заправляла ее подруга, некая мисс Эми Лестрейндж. Харрингтон проводил свою нареченную до Ист-Энда, но идти с ней в клуб она ему не разрешила. Поэтому Стэнли пришлось вернуться туда позже и отвезти ее домой, после чего он сразу же отправился к себе.

Только с помощью умелого опроса Френчу удалось выудить все вышеописанные сведения, и теперь он сидел, прокручивая их в уме. В рассказе все сходилось, и если гак было на самом деле, то в невиновности Харрингтона не возникало сомнений. Но Френча озадачило поведение молодого человека. Он мог поклясться: что-то здесь не так. Или рассказ был выдумкой, или кое-что в нем было неправдой, или что-то было недосказано. Инспектор решил, что, как только освободится, проверит поездки мистера Харрингтона накануне вечером, как и все его слова.

Не показывая молодому человеку, что его заподозрили, Френч отпустил его со словами благодарности и подошел к мистеру Дьюку, ожидавшему в общей комнате конторы.

– Теперь, сэр, если вы готовы, мы можем отправиться в ваш банк по поводу ключа.

Директор банка прочел об ограблении в утренней газете, заинтересовался и, обеспокоенный, сам занялся расследованием. Мистеру Дьюку и Френчу он доложил, что ключ находился в условленном месте, и его ни разу не брали с тех пор, как мистер Дьюк его туда положил.

– Была также украдена тысяча фунтов банкнотами, – напомнил Френч. – Можно ли надеяться, что у вас найдутся их номера?

– Ваш кассир, возможно, запомнил эту операцию, – взволнованно вступил в разговор мистер Дьюк. – Я сам обналичил чек на указанную сумму во вторник, за день до убийства. Мне выдали шестнадцать купюр по пятьдесят фунтов, остальные – десятками. Я рассчитывал передать некоторую сумму за алмазы португальскому торговцу, которого ждал. Деньги положил в сейф, как только получил их от вас, но торговец не появился, и больше я о них не думал.

– Мы можем только спросить, – с сомнением протянул директор. – Возможно, о купюрах по пятьдесят фунтов есть запись, а о десятках – вряд ли.

Но, на их счастье, кассир позаботился записать номера всех купюр. Записи передали Френчу, а тот попросил директора банка уведомить Скотленд-Ярд, если такие купюры обнаружатся.

– С банкнотами все вполне ясно, – сказал инспектор Френч мистеру Дьюку, когда они вышли из банка. – Но вы же понимаете, о чем говорит то, что этого ключа никто не брал? Это говорит о том, что слепок снимали с того ключа, который всегда при вас. Следовательно, ключ должен был быть в чьем-то распоряжении достаточное время, чтобы сделать восковой слепок. Операция, конечно, очень быстрая, все можно закончить за пару секунд. Опытный поддельщик держит восковую основу на ладони, «захватывает», как говорят фокусники, ключ, и он вжимается в нес настолько естественно, что непосвященному ничего не заметно. Поэтому прошу вас очень тщательно подумать: если никто, кроме Гетинга, не имел доступа к ключу, то слепок мог снять только он. Никак иначе. Я бы хотел, таким образом, убедиться: никто больше не мог взять в руки ключ, пусть даже на минуту? Вы понимаете меня?

– Конечно понимаю, – слегка раздраженно бросил мистер Дьюк, – но, как бы странно это ни казалось, я не могу поверить, что Гетинг был на такое способен. Вы, инспектор, можете это предполагать, поскольку его не знали. Я же знал Гетинга слишком хорошо, чтобы усомниться в его порядочности. Наверняка ключ взял кто-то другой, но кто – клянусь, не представляю.

– Может, кто-нибудь взял его ночью, пока вы спали?

– Могу лишь ответить, что это маловероятно, – пожал плечами мистер Дьюк.

– Хорошо. Постарайтесь продумать любые возможные варианты. Я должен ехать в Скотленд-Ярд.

– А я к Гетингам, – сказал мистер Дьюк. – Я слышал, его вдове очень плохо. Такой удар совсем подкосил ее. Вы будете держать меня в курсе дел?

– Конечно, сэр. Как только появятся новости, я вам сообщу.

Очень скоро инспектор Френч уже изучал труп Чарлза Гетинга и снимал отпечатки пальцев убитого, чтобы сравнить с обнаруженными на сейфе. Далее он осмотрел содержимое карманов, надеясь, что оно хотя бы немного прояснит цель возвращения мистера Гетинга в контору. К большому сожалению, ни малейшего намека на это обнаружить не удалось.

Осмотр трупа у коронера был назначен на пять вечера, и Френч некоторое время обсуждал со своим начальником те улики, которые надлежало представить со стороны полиции. Относительно заключения коронера никаких сомнений быть не могло.

После совещания Френч подумал, что мистер Дьюк, скорее всего, уже покинул дом Гетингов, и теперь он сам может нанести туда визит. Чем больше он узнает о старом секретаре, тем лучше.

Через пятнадцать минут Френч доехал на такси до Монктон-стрит, узкой и довольно унылой улочки па окраине Фулхэма. Дверь дома номер тридцать семь открыла темноволосая женщина лет тридцати пяти с приятным и добрым, но грустным лицом. Френч снял шляпу.

– Мисс Гетинг? – спросил он.

– Нет. Я миссис Гамидж. Но моя сестра дома, если вы хотели се видеть.

Молодая женщина говорила с тихой печалью, которая очень тронула Френча.

– Боюсь, что мне придется побеспокоить вас обеих, – сочувственно улыбнулся инспектор, представившись и изложив цель своего визита.

Миссис Гамидж отступила в узкий коридор, впуская инспектора.

– Проходите, – пригласила она, – мы очень хотим вам помочь. Кстати, полиция очень любезна, особенно тот констебль, который пришел вчера и сообщил нам о случившемся. Право, все исключительно добры к нам. Только что заходил сам мистер Дьюк. В горькие времена узнаешь людей по-настоящему.

– Мне очень жаль, я слышал, что миссис Гетинг стало хуже, – заметил Френч.

Он последовал за молодой женщиной в крохотную гостиную. Его удивило, что дом обставлен далеко не лучшим образом. Буквально на всем лежала печать почти отчаянной попытки сохранить приличия и достоинство перед лицом жестокой бедности. Старый ковер протерся до дыр и был аккуратно заштопан, как и обивка двух стареньких кресел. Сломанную ножку третьего кресла починили с помощью гвоздей и проволоки. Все было ветхим, но безукоризненно чистым, порядок здесь поддерживался тщательнейшим образом. День стоял очень холодный, но в камине не поблескивало ни искорки огня. Об этом, подумал инспектор, надо будет потом спросить. Если Гетинг действительно был настолько беден, как о том свидетельствует обстановка в доме, то не мог ли он из-за этого пойти на ограбление?

– Мама уже многие годы прикована к постели, – сказала миссис Гамидж, неосознанно отвечая на мысленно заданный Френчем вопрос. – Она страдает артрозом, и лучше ей уже не станет. Мой несчастный отец все свое скромное состояние потратил на врачей и лечение, но, по-моему, маме это лечение не принесло пользы. А такая трагедия окончательно подкосила ее. Она почти не приходит в сознание, и мы боимся, что конец придет в любой момент.

– Позвольте выразить вам мое сожаление, – тихо проговорил Френч с искренней печалью в голосе. – Все, о чем вы рассказали, вдвойне утяжеляет для меня необходимость мучить вас расспросами. Но ничего не поделаешь.