Текст книги "Финансовая мафия"
Автор книги: Фридрих Румянцев
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Когда в конце второй мировой войны чиновники секретной турецкой полиции вскрыли банковский сейф, арендованный на имя некоего Джузеппе Беретты, они ахнули: на полках были аккуратно разложены мешочки с драгоценными камнями и золотыми украшениями и объёмистые пачки иностранной валюты. При аресте абонент предъявил паспорт представителя Международного Красного Креста.
Вначале Беретта всячески отпирался, но затем сознался в том, что, используя своё служебное положение, контрабандой ввозил в Турцию валюту, украшения из золота, ювелирные изделия и бриллианты. Получателем был тайный агент фашистской службы безопасности, офицер СД Вилли Гетц. Через Гетца ниточка повела к директору дочернего предприятия крупнейшего коммерческого банка третьего рейха – «Немецкого банка» – в Турции Гансу Вейдеману.
В ходе следствия выяснилось, что депонированные Береттой сокровища принадлежали ранее убитым нацистами голландским гражданам. Из оккупированных стран Европы гитлеровцы вывезли все поддававшиеся транспортировке ценности: тонны золота, платины и серебра, алмазы и миллионные суммы денег в иностранной валюте.
Благородный жёлтый металл поступал в сейфы рейхс-банка – имперского эмиссионного банка Германии – не только из подвалов национальных банков Европы, но и из гиммлеровских концлагерей смерти. В одном только Освенциме ежегодно «добывалось» 90 центнеров золотых мостиков и зубов.
10 августа 1944 г. на тайном совещании руководителей рейха и его секретной службы с представителями крупнейших германских монополий в Страсбурге все эти награбленные сокровища решено было передать имперской службе безопасности. Она должна была позаботиться об их дальнейшей судьбе, надёжно скрыть, сохранить для финансирования послевоенного нацистского подполья и возрождения военного потенциала Германии.
Часть этих богатств вскоре была размещена через подставных лиц в зарубежных банках. Золотые зубы, коронки, мостики, украшения из золота, серебра и платины, полученные эсэсовской индустрией смерти из крематориев, гетто и концлагерей, подверглись переплавке в стандартные слитки, принятые к обращению на мировом рынке. В новой форме эти вещи уже ничего не могли рассказать о своём происхождении. Гигантский концерн цветной металлургии «Дегусса», которому была поручена эта операция, не успевал отливать драгоценные слитки. Ввиду этого часть работ по переплавке ценностей проводилась за границей. «Дегусса» входил в сферу влияния «Немецкого банка», поэтому банк, естественно, был заинтересован в успехе операции. Ничего удивительного, что директор филиала «Немецкого банка» в Турции Ганс Вейдеман получил приказ обойти турецкие законы и наладить переплавку награбленного золота в слитки непосредственно в Турции, что он и осуществил. Полученные ценности Вейдеман согласно решениям страсбургского совещания передавал офицеру СД Вилли Гетцу, а тот делал солидные вклады в турецких банках.
Помимо «Немецкого банка» в сокрытии бандитских сокровищ участвовало 50 германских и иностранных промышленных и банковских предприятий. Распродавая и укрывая кровавое золото, все эти «солидные» фирмы навеки покрыли себя позором. В особенности это относится к «Немецкому банку». Впрочем, тут нет ничего удивительного. Если проследить его 100-летнюю историю, то станет ясно, что финансовая монополия оказалась в одной компании с эсэсовскими палачами совершенно не случайно.
Зачем грабить банк, если можно основать банк?
Б. Брехт
Первые шаги
1870 год. Через несколько месяцев завершится объединение Германии под главенством Пруссии. С побеждённой Франции будет взыскана 5-миллиардная контрибуция. Бурными темпами развивается промышленность. «Пробуждённое» немецкое национальное чувство используется для извлечения новых прибылей. Наступает эра спекуляции и грюндерства, эра акционерных обществ. Только за четыре года – с 1870 по 1874-й – в Германии возникло 857 акционерных обществ с совокупным капиталом в 3306 млн марок. Множество мелких капиталов объединялись в немногие крупные. Пройдёт несколько лет, и из чрева акционерных предприятий выползут тиссены, сименсы, появится тень зловещей «ИГ Фарбениндустри». Эти монополии будут становым хребтом германского империализма, который уже вожделенно смотрит на чужие территории.
События развиваются своим чередом. Создание акционерных обществ ещё больше подстёгивает концентрацию производства и капитала. Появляются крупнейшие коммерческие акционерные банки. Им суждено заменить маломощные частные банкирские дома.
22 января 1870 г. группа банкиров, представлявшая 21 германское государство, основывает в Берлине первый национальный акционерный банк с претенциозным названием «Дойче банк» («Немецкий банк»). На первых порах основатели банка намеревались проводить международные торгово-кредитные операции; в частности, в их планы входило финансирование внешней торговли и промышленности за границей.
Однако для вновь создаваемых фирм требовалось официальное разрешение. Прусское правительство долгое время не решалось узаконить новый банк. Тогда учредители «Дойче банк» – банкир и железнодорожный магнат Георг Сименс (позже к его фамилии прибавится дворянская частица «фон»), Артур фон Гвиннер, отпрыск известной франкфуртской семьи, зять совладельца строительной фирмы «Филипп Гольцман», Людвиг Бамбергер, один из «отцов» золотой валюты, ловкий делец, который в последующие 20 лет был бессменным депутатом рейхстага, и другие не менее «почтенные» коммерсанты обратились с письмом о помощи к канцлеру Бисмарку.
Они особенно упирали на то, что банковское дело
«между Германией и другими частями света, не считая Соединённых Штатов Северной Америки, находится в руках англичан и французов».
Бисмарк, сам помышлявший о проведении более экспансивной финансовой политики, отнёсся к посланию банкиров благожелательно. 10 марта официальное разрешение лежало на столе директора «Немецкого банка» Георга Сименса. Оно и понятно: рейх нуждался в финансовом институте того же «международного ранга», какой становилась «молодая мировая держава» – Германия. 9 апреля 1870 г. произошли, по выражению западногерманской газеты «Ди вельт», «совершенно выдающиеся роды с наложением щипцов»: открылись окошки банка. 100 лет спустя, 9 апреля 1970 г., крупнейшая биржевая газета ФРГ «Хандельсблат» с умилением писала, что история «Немецкого банка» –
«это более чем история фирмы. Это история германской экономики. Она показывает её развитие, её значительные политические связи. Она поясняет ведущую роль „Дойче банк“ как финансиста и одного из основателей индустрии. „Дойче банк“ создал германской экономике доброе имя далеко за пределами страны…»
Факты, однако, говорят, что вся история «Немецкого банка» синхронизируется с летописью преступлений германского империализма.
Правда, первые его шаги выглядели скромно. В то время как другие банки (большинство кредитных институтов Германии ещё находилось в руках отдельных банкиров, хотя уже существовали банки в виде акционерных обществ) располагались, по выражению «Ди вельт», в «римских дворцах», «Немецкий банк» ютился в первом этаже ветхого дома постройки XVIII в. на Французской улице в Берлине.
Это не смутило энергичных членов правления банка; они действуют с невозмутимостью цезарей. Особенно отличается этим качеством Георг Сименс, генеральный директор банка.
«Поклонник всего английского, Георг Сименс, – пишет видный западногерманский экономист Курт Прицколейт в книге „Боссы, банки, биржи“ (Мюнхен, 1954), – заимствовал в своей деятельности методы британского империализма».
Это значило, что Сименс был не очень-то разборчив в средствах, но зато ценил хороший вкус и респектабельность. Отец Георга, Иоганн Сименс, был советником юстиции. Как-то он дал взаймы своему двоюродному брату Вернеру 6843 талера. Прошло немного времени, и Вернер основал на эти деньги фирму «Сименс унд Гальске». С тех пор судьбы фирмы стали неотделимы от успехов «Немецкого банка». Деловые качества Георга Сименса – холодный расчёт, блестящий коммерческий ум, неразборчивость в достижении цели – приводили в восторг Вернера. Он даже назначил двоюродного племянника опекуном своих сыновей.
Георг Сименс стремился увязать имперские притязания Германии с тактикой вывоза капитала, расширить сферу влияния германской экономики до глобальных масштабов. Первая фаза этой финансовой экспансии предусматривала господство в Европе и в самой Германии.
Если спустя год после основания «Немецкий банк» напоминал «гадкого утёнка», то уже через два года в банковских и промышленных кругах о нём говорили с достаточным почтением. Получая всестороннюю поддержку от правительства, банк развивает бурную деятельность. Он раскидывает сеть филиалов. В 1871 г. – в Бремене, в 1872 г. – в Гамбурге, Шанхае, Иокогаме, в 1873 г. – в Лондоне. Паук начал своё дело.
На всех парах к наживе
Экономический кризис 1873 г. на несколько лет приостановил экспансию «Немецкого банка». Германская империя очутилась во власти депрессии. Впрочем, мотор банковского механизма, смазанный капиталом клиентуры, лишь замедлил обороты. В этот период «Дойче банк» устанавливал первые контакты с промышленными магнатами Германии, выявлял возможности создания новых филиалов за счёт поглощения других немецких банков.
В. И. Ленин отмечал, что к моменту своего возникновения «Немецкий банк» был ещё новичком с капиталом всего 15 млн талеров[1]1
См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 331.
[Закрыть]. Впрочем, у новичка были повадки матёрого хищника. В уставе «Немецкого банка» можно было встретить проникнутые экспансионистскими устремлениями статьи. Так, например, в статье 2 речь шла о том, что банк ставит своей целью, помимо всего прочего,
«содействие в установлении и облегчении коммерческих связей Германии с другими европейскими странами и, в первую очередь, с заокеанскими рынками».
«Дойче банк» – первый германский кредитный институт, включивший в свой статус участие в зарубежных финансовых операциях.
К 1880 году – году нового экономического подъёма – капиталы и резервы «Немецкого банка» возросли до 54 млн марок. Существенно пополнились сейфы и других крупных банков. За три десятилетия – с 1870 по 1900 год – банковское дело в Германии достигло гигантской концентрации. Десятки банков лишились своей самостоятельности, став добычей немногих крупных коммерческих банков – «Немецкого», «Дрезденского», «Коммерческого» и др.
Сращивание банковского и промышленного капитала привело к образованию финансового капитала. Всё большее значение приобретали зарубежные финансовые операции. В тот период «Немецкий банк» проглотил семь других банков, создал опорные пункты в Нью-Йорке и Париже, открыл новые филиалы во Франкфурте-на-Майне и Мюнхене. В 1890 г. капиталы банка составили уже 103 млн марок. Молодой хищник прибрал к рукам германо-бельгийский «Ла-Плата банк», что позволило ему закрепиться в Аргентине и Уругвае.
Германский империализм вырос из детских штанишек. Внутренний рынок уже стал для него тесен. Кайзеровская держава приступает к колониальным захватам. В 1884–1886 гг. Германии удалось захватить Юго-Западную Африку, Того, Камерун, восточную и северо-восточную часть Новой Гвинеи, Соломоновы и Маршалловы острова. Для немецких банков и концернов открылись новые источники сырья, рынки сбыта, новые сферы приложения капитала. «Дойче банк» не упускает случая распространить своё влияние. В 1886 г. он основывает «Дойче юберзееше банк» («Германский заморский банк»). В функции этого банка входили страховка экспортного и импортного финансирования и компенсация валютных колебаний при международных сделках, а также учреждение в Латинской Америке крупной сети филиалов. Это был ощутимый удар по конкурентам, которые также рвались на южноамериканский рынок.
И, наконец, в 1888 г. для «Немецкого банка» бьёт звёздный час: он получает концессию на строительство железных дорог в Оттоманской империи. Этот выгоднейший заказ банк вырвал в ожесточённой конкурентной схватке с другими мощными банковскими группами благодаря тому, что обеспечил непосредственное представительство своих интересов в кайзеровском правительстве. В те годы германский капитал весьма активно участвовал в сооружении железных дорог внутри страны и за рубежом. Железнодорожные ценные бумаги высоко котировались на берлинской бирже. Кроме того, как отмечал В. И. Ленин,
Инвестиции в строительство железных дорог в колониях и отсталых странах, каковой являлась тогдашняя Турция, были в те времена особо выгодны. Чтобы расположить к себе султана, «Немецкий банк» в том же 1888 г. предоставил Оттоманской империи пятипроцентный заём в 30 млн марок, подлежавший погашению в течение 25 лет. В последующие годы «Дойче банк» неоднократно предоставлял турецкому правительству займы на закупку германского оружия и боеприпасов. Это подрывало экономику Турции, но зато усиливало позиции банка в Малой Азии.
Успешная экономическая экспансия «Немецкого банка» побудила финансовые круги в Берлине к созданию крупного банка, который взял на себя проведение всех операций в Азии. В 1889 г. «Дойче банк» совместно с другими банками учреждает так называемый «Дойч-Азиатише банк» («Немецко-Азиатский банк»). В то время орган германских колониальных кругов «Алльдойче блэттер» писал:
«Итак, на всех парах вперёд, к Тигру и Евфрату, к Персидскому заливу, чтобы передать сухопутный путь в Индию в те руки, которые одни лишь призваны владеть им, – в воинственные и трудолюбивые немецкие руки».
Такие призывы приятно ласкали слух руководителей «Дойче банк», ибо они сами зарились на сокровища Азии. Особенно «Немецкий банк» был заинтересован в Турции. Почти все международные финансовые операции проходили там с его участием.
В 1889 г. кайзер Вильгельм II впервые посетил Константинополь. Этот визит ещё больше упрочил позиции торгово-финансовых фирм Германии на Ближнем Востоке. В планах ближневосточной экспансии Берлина главенствующую роль стало играть строительство Багдадской железной дороги. Постройка её началась ещё в 1871 г., но затем была прервана.
В 1888 г. концессия на постройку этой линии, как уже отмечалось, была получена «Немецким банком». Его директор Георг Сименс выступил в рейхстаге с воинственной речью.
«Те времена, когда германский капитал был лишь участником английских и французских предприятий в Турции, прошли»,
– заявил он. Сименс заверил депутатов рейхстага, что «Немецкий банк» настолько окреп, что готов в интересах развития экономики рейха выступить в Оттоманской империи самостоятельно. Речь директора «Немецкого банка» произвела на присутствовавших глубокое впечатление, ибо совпадала с их собственными мыслями. Бисмарк охотно согласился помочь «Немецкому банку», и Сименс приступил к операции.
В ней, как в зеркале, отразились новые черты империалистической внешней политики Германии: стремление к захвату источников сырья, рынков сбыта, сфер приложения капитала, создание опорных баз для схватки с другими великими державами за колонии, за передел мира. Не случайно, когда в 1898 г. речь зашла о получении концессии на строительство главной трассы Багдадской железной дороги – от Коньи через Багдад до Басры, банки и банковские объединения главных капиталистических государств вцепились друг другу в горло. На стороне англичан и французов был богатый колониальный опыт, но зато немцы имели то преимущество, что появились на турецкой сцене последними и могли слыть «освободителями магометан от европейского империализма». Британия справедливо опасалась, что захват немцами Багдадской дороги поставит под угрозу Индию и Суэцкий канал, а также английский экспорт в Турцию. Что касается султана Оттоманской империи, то он рассчитывал при помощи строительства дороги не только укрепить в экономическом и военном отношении свою империю, но и лично нажиться. Султан скупил в Мосульском вилайете большие земельные участки, чтобы затем перепродать их по спекулятивной цене.
Между тем неугомонный Вильгельм II снова пустился в вояж по Ближнему Востоку. Его сопровождал не кто иной, как директор «Немецкого банка» Георг Сименс. С 13 октября по 24 ноября 1898 г. кайзер побывал в Константинополе, затем посетил Палестину и Сирию. В Дамаске он выступил с речью, наделавшей много шума в дипломатических кругах Европы. Касаясь строительства Багдадской дороги, Вильгельм сказал:
«Пусть его величество султан и 300 миллионов магометан, рассеянных по всему миру и почитающих его как своего халифа, будут уверены в том, что германский император будет их другом на вечные времена».
Красноречивая демагогия Вильгельма, интриги германских банкиров, в первую очередь руководителей «Немецкого банка», плюс колоссальная энергия, приложенная послом Германии в Турции, выполнявшим по совместительству функции эмиссара финансовых магнатов рейха, увенчались полным успехом. Георг Сименс поставил свою подпись под предварительным соглашением.
«Перед германской промышленностью и торговлей, – писал в те дни статс-секретарь Бюлов, – открылись широкие горизонты. Влияние императорской поездки распространится вплоть до берегов Евфрата».
Действительно, «Немецкий банк» стал играть в жизни Турции столь значительную роль, что в финансовых кругах его прозвали «банкиром султанов». Самые значительные транспортные предприятия «Дойче банк» размещались на турецкой территории, что позволяло ему активно участвовать в финансовых гешефтах Оттоманской империи. Например, «Немецкий банк» семь раз осуществлял эмиссию турецких займов. В самом министерстве финансов Турции банк имел доверенного человека, немца Раффауфа. Раффауф, внештатный консультант министерства, занимал одновременно важную должность в кайзеровском посольстве в Константинополе. Видный советский германист Б. М. Туполев, долгое время работавший над материалами архивов внешней политики Германии и России, писал:
«Ни одно важное решение не принималось министерством (финансов. – Авт.) без рекомендации германского советника, который имел право направлять свои предложения непосредственно в султанский дворец».
Словом, влияние «Немецкого банка» в Турции было столь значительным, что о сколько-нибудь серьёзной конкуренции со стороны других германских кредитных институтов не могло быть и речи. «Дойче банк» контролировал 2500 км действовавших или строившихся турецких железных дорог в Малой Азии и на Балканах. Таким образом, экспорт капитала в виде займов и инвестиций на строительство железных дорог стал на вооружение германской ближневосточной экспансии, а Багдадская дорога – орудием закабаления Турции. Считая войну в Европе неизбежной, германский генералитет рассматривал Оттоманскую империю как будущего союзника. По этой причине турецкие железные дороги приобретали для Берлина не только экономический, но и военно-стратегический интерес.
27 ноября 1899 г. султан Абдул-Хамид издал ирадэ (указ), гласивший, что «Немецкому банку» выдаётся концессия на постройку в течение восьми лет дороги от Коньи через Багдад до Басры. 5 марта 1903 г. «Общество Оттоманской и Анатолийской железной дороги», созданное «Немецким банком» совместно с другими германскими банками, получило вожделенные концессии. Помимо эксплуатации дороги германским банкам предоставлялось право грабить недра турецкой земли в 20-километровой полосе по обе стороны полотна, а также бесплатно пользоваться определёнными участками государственных земель. Экономическую агрессию «Немецкого банка» вынужден был оплачивать народ Турции.
«По мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников во всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран»[3]3
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 326.
[Закрыть],
– отмечал В. И. Ленин, анализируя роль банков в кайзеровской Германии. «Немецкий банк» также перерастал в монополию. Разразившийся в 1900 г. экономический кризис чрезвычайно убыстрил процесс концентрации капитала и производства в Германии. В 1907 г. в кайзеровской империи насчитывалось 30 588 крупных предприятий (0,9% общего числа предприятий), на которых трудилось 39,4% всех рабочих. На крупных предприятиях было сосредоточено 75,3% паровой и 77,2% электрической энергии.
– писал В. И. Ленин.
В экономике капиталистических стран господствующее положение заняли монополии. Капитализм перерос в свою высшую стадию – империализм.
Прежде всего, гигантски увеличились масштабы их деятельности. Всё большее количество денег из безработных сокровищ превращались в капиталы, которые оставалось лишь выгодно поместить.
Депозиты германских кредитных банков выросли с 1883 по 1913 г. в 13 раз. Резко увеличилось число филиалов и депозитных касс гроссбанков. Если в 1900 г. их было 39, то в 1913 г. – уже 600! «Дойче банк» начал свою карьеру, имея 15 млн талеров акционерного капитала, 60 владельцев счетов и вкладов на 200 тыс. талеров. В 1914 г. капитал банка вырос до 250 млн марок. Число служащих «Дойче банк» приблизилось к 5 тыс. (в 1895 г. в 66 германских банках было 7802 служащих). Соответственно выросли и обороты банка. Если в год основания – в 1870 г. они составляли 239 млн марок, то к 1911 г. они достигли 112,1 млрд марок!
Концентрация капитала, колоссальный рост операций банков обусловили коренное изменение их роли, превратив их из скромных посредников в платежах в союз горстки монополистов, распоряжающихся торгово-промышленными операциями всего капиталистического общества.
В «Тетрадях по империализму» Ленин писал:
«Один „Дейче банк“… связан с группой в 12 банков, располагает капиталом в 1 миллиард марок – капитал этой группы и „дружественных“ банков, – поглотил 52 банка, имеет 116 отделений, касс и т. п. в Германии, – имеет места в наблюдательных советах 120 торгово-промышленных обществ и т. д.»[6]6
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 28, стр. 339.
[Закрыть].
Неудивительно, что сфера влияния «Немецкого банка» скоро охватила целые отрасли промышленности. И везде банк чувствует себя полновластным хозяином.
