Текст книги "В состоянии необходимой обороны"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Фридрих Незнанский
В состоянии необходимой обороны

Глава 1

Только после того, как первая трава поднимется над жухлым прошлогодним сеном, ярко зазеленеет и скроет оттаявший мусор, будто вывалившийся из почерневших, исчезающих сугробов, после того, как повсюду во множестве расцветут золотистые одуванчики, только тогда весна становится по-настоящему свершившейся – сильной и радостной. А пока... От медленно и неторопливо тающего снега везде грязь. Утром гололед, днем влажная жара. Окно откроешь – простудишься. С закрытым окном на солнце душно. Намучаешься. На пригорок въедешь – асфальт сухой, цепкий, а внизу – обязательно скользкие от грязи лужи! В этих опасных лужах – под водой – и люки открытые прячутся, и битые бутылки могут быть. Камеру проколоть можно...

Вообще-то для таксиста каждая пора года имеет свои приятные сердцу плюсы и отвратительные до невозможности минусы. Сейчас, например, хорошо хотя бы то, что светает намного раньше. После темной, постылой зимы так приятно вывалиться из парка навстречу первым лучам не жгучего, ласкового солнышка! Совсем уже скоро долгожданное лето! А там и отпуск недалеко... Как раз в летнее затишье.

Из автомойки выкатился чистенький, свеженький... Крылья блестят, колпаки отливают хромом. Но конечно, ненадолго. Обязательно какой-нибудь проезжий гад на своем паршивом грузовике через лужу так маханет, так грязью окатит!.. Будто нарочно старается.

Виктор Шишков, как опытный таксист, в таких случаях чуть поддаст газку, чтоб не попасть в параллель с водителем грузовика, а первым проскочить лужу. Мелочь, казалось бы, а на самом-то деле довольно важное и нужное дело. Особенно в наше непростое время. Глядишь, у новичка к середине смены машина уже похожа на ком дерьма. Только клиентов распугивает. Это и понятно! Люди просто боятся прикасаться, испачкаться. А то и гаишник прицепится... А ведь обязательно прицепится, если увидит, что дверцы и крылья облеплены грязью!

А у Шишкова машина чистая, даже сверкает кое-где. Не жалко деньги платить за такой сервис. Вот к нему клиенты и тянутся своими ручками. А в руках – деньги...

– Негусто нынче, – сам себе задумчиво сказал Виктор, выворачивая с перекрестка направо, – но сейчас кого-нибудь подберем... Обязательно кто-то опаздывает, спешит... Проспал, бедолага, а нужно было пораньше. Придумывает, что бы такое соврать начальнику... Про будильник, про понос у детей. Слыхали всякие варианты.

Но вместо сони и разгильдяя первыми пассажирами у Шишкова в этот злополучный день оказалась капризная дамочка с болезненной старушкой.

Дамочка чуть ли не на проезжую часть выскочила, размахивая сумкой. А когда забрались в салон, они тут же с обидой в голосе объявили, что опаздывают в поликлинику, что какие-то там анализы нужно сдавать очень рано, а из-за такси могут опоздать. И тут же перешли на упреки таксопарку: мол, слишком долго ждать, хотя и удобно заказывать такси по телефону, но... Чуть ли не полчаса напрасно простояли на улице.

– Не дождались! Пришлось самим ловить. По старинке.

– Ничего, успеем. Поспешай не торопясь! Так меня батя учил баранку крутить. Добежим вовремя, – успокоил их Виктор и вызвал по рации диспетчера: – Варя! Второй на связи! Я тут клиентов забрал с Делегатской улицы, сорок восемь. Передай отбой. Кто там на заказе был?

– Передам, – холодно отозвалась Варя. Даже через радиопомехи чувствовалось, как ей все это неприятно. – Николай сорок минут ждет их возле подъезда. Я заказчику звоню домой – никто не отвечает.

Значит, у Федьки заказ перехватил. Яснее ясного.

– А он случайно не перепутал Делегатскую с Депутатской?

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – прошипела Варька.

– Не обижайся! Это я по-родственному, – объявил в эфир Шишков и обернулся к пассажирам: – Племянница моя. Потомственная таксистка! А муж у нее бывший мэнээс. В оборонке работал. Головастый мужик, хороший. Но специальность у него! Без поллитра, как говорится, и не выговоришь названия. У нас уже год работает. Старается. И от чрезмерного усердия...

Его благодушные рассуждения прервала рация:

– Сорок второй! Прими заказ, – с нескрываемой ненавистью приказала Варька. – Улица Спортивная! Записал? Не Партийная. А «спорт»! Спортивная! Дом два! Записал? Будешь там через десять минут. Ты меня понял?

– Понял, – буркнул кто-то в ответ.

Виктор включил рацию и вмешался в разговор:

– Федька, ты на эстакаду не суйся. Там сейчас та-а-кая пробка! До обеда простоишь. Гони на переезд, а оттуда за гаражами. Помнишь, я тебе тропинку показывал? Выскочишь за стадионом, там направо.

– Спасибо, – хрипнула рация.

– Его накажут из-за нас? – жалобно спросила болезненная старушка.

– Вряд ли. – В центральном зеркале Виктор видит, как дочка заботливо поправляет матери шарфик и что-то шепчет ей на ухо. – Варьке попадет. Она должна была предупредить, чтоб вы ждали машину дома, а не улице. Когда машина уже на месте, она звонит вам, сообщает номер.

– Это опять ты виновата, – старушка отталкивает дочь и капризно стаскивает с себя шарфик, – ты меня вечно торопишь, гонишь на улицу. Вот теперь плати за две машины!

– Как? – удивилась дамочка, суетливо озираясь. – А где у вас счетчик?

– Разве вам не объяснили систему оплаты? – в свою очередь удивился Шишков.

– Высадите меня! – захныкала старушка.

– Да, мы уже приехали. – Дочка стала рыться в сумочке, видимо разыскивая кошелек. – Немедленно остановите автомобиль!

Шишков остановил машину у самых дверей поликлиники.

– С вас пятьдесят рублей, – сказал он, печально глядя в сторону.

На самом деле неполный час стоит сотню. Да не хочется слушать упреки, обиды, жалобы... И денег-то, в общем, не жалко. Дело совсем в другом...

Сколько себя помнил, Виктор всегда был рядом с такси. Еще сопливым пацаном вечно крутился у отца в таксопарке. Тут кому-нибудь шестеренки масляной тряпочкой потрет, там дяде Васе подшипник в бензине промоет. Если кому-то надо тормоза прокачать, обязательно Витька в кабине педаль нажимает! И с самого первого рейса до наших дней, как говорится, Шишков постоянно убеждается в правоте народных шоферских примет. Одна из таких примет – первый пассажир! Какого клиента первым на борт возьмешь, таким и будет целый день!

– Вот возьмите. – Дамочка уже вылезла и с улицы протягивает сторублевку. – Спасибо. Мы приехали даже раньше, чем рассчитывали.

Виктор не торопится брать деньги. Покопался в карманах, нашел пятьдесят рублей.

– Ваша сдача, – хотел обменять купюры.

– Мы в подачках не нуждаемся, – поджала губки дамочка. – Нам диспетчер объясняла, что сколько стоит.

Старушка уже вышла, не по возрасту мощно хлопнув за собой дверцей.

Дочка оставила сторублевку на заднем сиденье.

Обиделись! Вот те раз! Шишков потянулся за деньгами. Странные люди. Суетятся, пыхтят. На ровном месте обижаются. Что им не так? Ведь заранее все объяснили.

У каждого человека обязательно есть какая-нибудь своя неповторимая странность. Что-то такое уникальное! Таксисты, врачи, милиционеры, продавцы – все, кто работает непосредственно с людьми, убеждаются в этом постоянно! Каждый день перед глазами движется нескончаемый поток разнообразнейших чудаков. Меняются как узоры в калейдоскопе. Добрые и злые, веселые и мрачные, голодные и сытые, запуганные и наглые... Каждый оставляет след в памяти. И захочешь, да не забудешь.

– В этом-то и главная прелесть нашей работы, – усмехнулся Виктор. – Работаем на воздухе, – пропел он, – работаем с людьми.

Ему действительно повезло в жизни – так уж получилось, но он искренне и по-настоящему всегда любил свою работу. Грязную, опасную, нервную. Неблагодарную... Но увлекательную! Все время случается что-то новое, необычное, удивительное... Дорога, дорога, дорога... И странные люди, спешащие по своим делам. Каждый что-то расскажет, чем-то порадует.

Виктор Шишков всегда был уверен в своей счастливой шоферской судьбе. По многим приметам! Но еще и потому, что в качестве самого первого пассажира ему Бог послал очень странного, добродушного дядьку. И вообще, в тот день все было как положено... С соблюдением всех примет и обычаев! Из парка торжественно проводили в первый рейс. В первую смену новичок обязан облажаться. Не нарочно, а на самом деле. К этому все в парке готовы. И с улыбочкой ждут, что случится с новичком. Какая такая невидаль с новичком приключится. Много анекдотов ходит про первый выезд.

Тогда Витька еще только из армии вернулся. Он и в армии шоферил. Два года на полуторке! А «Волгу» отлично знал с детства! Все модели, все модификации! Двадцать первую мог самостоятельно разобрать до последнего винтика и снова собрать!

К выезду подготовился капитально. Все до последней гаечки проверил. Подтянул, заправил. Ко всему был готов! Втайне подозревал, что оплошает с деньгами. Может статься, забудет с пассажира взять. Или счетчик забудет включить. На такой случай приготовил собственных десять рублей.

А тут... Виктор Шишков – потомственный таксист! – самым невероятным образом... заблудился!

Началось как в сказке... Прямо возле ворот таксопарка сел к нему пожилой дядечка... Приличный такой. В белом полотняном пиджаке.

А машина у Шишкова тогда была старая двадцать четвертая «Волга». Желтая, как полагается... Местами. Дали ржавую развалюху на первое время.

Это уж потом, будучи начальником, Шишков осознал, что старые и битые машины дают новичкам не от жадности, а от жалости. Чтобы им самим не так много было бы платить в случае аварии.

Сел, значит, пожилой дядечка. И что странно – не рядом с водителем на переднее сиденье, а сзади. Разложил возле себя всякие пакетики и кулечки, перебирает их, раскладывает...

– Командир, куда едем? – тоном заправского таксиста спросил Витька, едва сдерживаясь от того, чтоб сразу тут же не сообщить счастливцу: мол, вы у меня самый первый в жизни пассажир, а я выехал в самый первый рейс!

– Тут рядом, – хмыкнул дядечка, не поднимая головы. – По проспекту дом сто сорок пять. Во двор заедешь, пятый подъезд.

– Некоторые даже номер квартиры называют, – Витька к месту вспомнил чью-то бородатую шутку.

– Давно баранку крутишь? – недоверчиво поглядел дядечка.

– Всю жизнь! – честно признался Витька.

– Молодец! – засмеялся первый шишковский пассажир. – Сразу видно серьезного профессионала. Отец тоже шоферит?

– Все! – радостно доложил Витька, лихо щелкнув счетчиком. – Даже мать диспетчером работает. А брат на карьере песок возит!

– А прадед извозчиком, наверное, был?

Так за разговором Виктор и не заметил, как зачем-то выскочил на окраину и внезапно оказался в каком-то длинном тоннеле, какого тут отродясь никогда не было! Уж кому бы не знать все окрестные улочки и переулочки!

Из тоннеля выехал в поле...

Когда доехали к ближайшим домикам и спросили у местных, оказалось, что попали в какой-то военный городок.

– Сколько живу, первый раз о таком слышу! – до глубины души поразился Витька. – Как мы тут очутились, ума не приложу!

Первый пассажир, видя такой шоферский конфуз, почему-то не разозлился, не стал кричать, ругаться, а спросил:

– Это что, твой первый выезд?

– Ага, – понурившись, сознался Витька Шишков.

– Тогда сам выпутывайся, – дядечка откинулся на пружинном диване, – а я подремлю. Все равно уже опоздал...

Шишков не ожидал такой милостивой реакции пассажира.

«Слава богу, что все обошлось без скандала!» – причитал он, с трудом выворачивая тугой руль.

Развернулся, снова нырнул в тоннель...

На выезде его остановил военный патруль. Шишков стал им объяснять, что местный таксист, что первый раз в жизни выехал, что нечаянно заблудился, что сам из армии только месяц назад дембельнулся и про запретные зоны все понимает...

Офицер устало махнул рукой – проезжай скорее!

– Это они тебя испугались, – сказал пассажир. – Так бы ни за что не отпустили.

– Меня испугались? – не поверил Шишков.

– А как же, – уверенно кивнул дядечка. – Они обязаны стоять на развороте, который мы с тобой промахнули.

– Если б они стояли, я бы не промахнул! – Витька сразу же вспомнил, что на разъезде обычно стоит военный пост, перекрывая дорогу прямо. – Там все сворачивают!

– Что-то у них случилось, – сочувственно вздохнул дядечка.

– А я из-за этого так облажался, – неожиданно всхлипнул Шишков и сам испугался такой слезливости. – Но вы не беспокойтесь, я вас обязательно довезу. Без всяких денег!

Он только тут вспомнил о беспрерывно стучащем счетчике – и выключил его.

– Как говорила моя мама, не суетись под клиентом, – хохотнул дядечка. – Я в парк телегу не напишу. Меня не бойся. А счетчик ты все-таки включи. Если менты нас остановят, вот тогда тебе холку здорово намнут. Это уж точно! И с работы могут уволить. Для государства самое страшное, если ты будешь возить без счетчика. Нечем тебя контролировать, не за что ухватить. Да тебе, наверное, отец и сам все хорошенько объяснил?

– Да, – похвастался Витька. – Он у меня человек серьезный! Начальник колонны!

– Тогда, браток, тебе везде зеленый свет! Ты просто обязан стать генералом! По своей шоферской части, – рассмеялся дядька.

Оказавшись в знакомой местности, Шишков моментально сориентировался и все понял, разобрался, куда баранку крутить. А когда доехали, добрый дядечка, вылезая, протянул Виктору сиреневый четвертной:

– Поздравляю! Это тебе мой подарок. От первого пассажира.

– Спасибо. – Витька посмотрел на счетчик: там было одиннадцать рублей тридцать восемь копеек. И он почему-то с грустью подумал: «У меня будет счастливая шоферская судьба! Такой пассажир!»

– Когда-нибудь свидимся! Мы друг другу пригодимся. – Улыбающийся дядечка помахал рукой.

С тех пор Шишкову за баранкой чаще всего везло.

Другой бы на его месте, – допустим, в гололед на спуске... А Шишков!.. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Но и за счастьем тоже надо следить, ухаживать, чтоб оно не отвернулось. Если постоянно будешь лезть на рожон, то и получишь... Если сам не будешь искать клиентов, то и план не выполнишь.

Вот и сейчас. Никакое счастье тебе не поможет в середине дня, когда никто никуда не торопится. Обед...

– Такси! – закричал кто-то невидимый.

Шишков в правом зеркале увидел бегущего за машиной человека и затормозил.

– Сколько натикает до лысого? – будущий пассажир плюхнулся в машину. – Летим стрелой!

Судя по запаху, это был опасный клиент. В смысле денег.

– Стольник, – объявил Шишков металлическим голосом, – но бабки вперед!

– Тут частники двадцатник берут, – вытаращил глаза пьяный. – А ты, шкура, стольник хочешь? Заводи шарабан!

– Ты что орал на улице? Ты частника звал?

– Хорошо. Уговорил. Стольник так стольник. Поехали. Мне срочно надо. Опаздываю на стрелку.

– Без денег я тебя, может быть, и довезу, – сурово произнес Шишков, – но из машины ни за что не выпущу. Ты меня понял? Ни под паспорт, ни под телефон.

– Секу с первого раза, – обрадовался долговязый и безропотно полез из машины. – Облом так облом... Такси! – заорал он кому-то другому.

Виктор включил рацию:

– Второй на связи! Варя, передай своему, тут на Студенческой пьяный жулик лоха ловит.

– Все слышали, – отозвался хриплый мужской голос. – А Федька клиентов в столицу повез.

– Повезло, – кто-то злорадно хихикнул и добавил: – Хотя не известно, кто кого...

– Вернется, расскажет, – подытожила радиодискуссию Варя. – Дядя Витя, у тебя как?

– Голяк, – печально отозвался Шишков, воображая, как бы он здорово обернулся, если б ему обломился такой замечательный столичный заказ. В Москву выгодно мотаться. Длинный конец – раз, во-вторых, в Москве клиентов больше, можно и там кое-что оторвать. Город большой, за всем не уследишь, поэтому там не так строго насчет рабочих зон. Разве что вокзалы да аэропорты... А в-третьих, обратного пассажира можно найти. Надо только места знать. Ну ничего... Фортуне не прикажешь. Пусть и молодежь немножко попользуется.

Страшно сказать, но сорокалетний Шишков считал себя довольно-таки пожилым человеком. Естественно, большой профессиональный и просто житейский опыт... Естественно, как говорится, «мидл-лайф кризис». Тут ничего стыдного нет – на каждого мужика в сорок лет грусть накатывает. Но вот еще что! На шишковском веку сменились эпохи! Он, как допотопный мамонт, помнит еще те времена! Когда рассказывает молодым, как простые граждане косяками носились по улицам в поисках такси, как и сколько платили... И переплачивали! Как уважали таксистов! Даже народные артисты бесплатно выступали в клубе! А как милиция защищала! Всегда прав таксист! А как милиция частников наказывала за провоз посторонних... Остановят машину, водителя выведут – и проверяют! Знает ли он по именам тех, кто в салоне? А пассажиры знают ли фамилию жены водителя? По паспортам сверяли!

Не верят молодые! Смеются, как сказкам или анекдотам. Но не верят. Да и сам уже, вспоминая, не всему могу поверить. Например, как шоферов принудительно в санаторий отправляли. Диспансеризацию не прошел – будь любезен на лечение и профилактику!

– Второй, Второй! Ответь диспетчеру. – Снова голос Варьки.

– Слушаю и записываю, – включился Шишков.

– Не записывай, а на ус мотай.

– Варька, не засоряй эфир!

– Я же серьезно. Звонила Наталья, просила перезвонить.

– На то телефоны есть! А не служебная связь!

– Говорит, что уже два часа не может дозвониться.

– Отбой!

Вытащил сотовый – так и есть! Отключен... Как оно так получается, что сотовый телефон всегда, когда нужно, оказывается отключенным? Может, кнопочка какая за что-то задевает?.. Потрясти? Авось заработает... Ну точно, заработал. Все у нас так...

– Наташ... Алло... Наташ, честное слово, я же не нарочно. Оно само так получается. Ну не знаю как. Ты чего звонила?

Молодая да еще такая симпатичная жена доставляет много хлопот. То ей хочется на турецкий курорт, то она собралась с подружками в Грецию за шубой. Чтоб все как у людей. То вдруг решила мужу дорогую дубленку купить! Тоже, между прочим, горькая напасть... Шишков привык быть в постоянной готовности к ударам судьбы.

– Милый, как дела? – зловеще проговорила Наташка. Уж он-то давно научился разбираться в тоне собственной жены...

– Все нормально, лапуль... – индифферентно проговорил Шишков.

– Ты не забыл про день рождения твоей собственной матери? Уж на этот-то раз тебе никак не удастся обойтись телефонными поздравлениями. Придется заехать. Так и запиши – завтра вечер отдаю мамочке! И последнее! Не забыл, что мы сегодня новый шарабан покупаем? До Ковальского я как-нибудь и сама доберусь. Как сиротиночка... На частнике, – зловредно уточнила супруга, – а ты подваливай часикам к четырем. Но только так, чтобы смена у тебя окончилась! Чтобы потом сразу домой! Вместе поедем! И никаких возражений!

– Только уточнение! – в тон жене притворным, сахарным голосом заговорил Шишков. – В нашем деле самое горячее время, как ты, милая моя, и сама хорошо знаешь, вечер. С пяти до...

– До утра, – тихо подсказала жена.

– Так что лучше будет, если я после Ковальского отвезу тебя домой, а сам вернусь на рейс. Идет?

– Как скажешь, любимый. Ты сам решишь, что и для чего лучше. Только... одна поправочка. На завтра никаких изменений! Потому что всякий раз так получается, что именно на мамин день рождения ты отправляешься на смену. Это уже всем кажется странным. Она не зря обижается. Конечно, тебе маму не жалко... Хотя... Она старается, готовит... А ты, как всегда, прискочишь, букет бросишь, на ходу куски похватаешь – и поминай, как звали!

– А что делать? Такая у нас работа! И моей матери муж так же...

– Вот ты чего добиваешься? Ну... Как скажешь, любимый мой. Хотя я была бы очень рада, если бы ты не для меня, а для своей собственной матери пожертвовал бы двумя часами своей драгоценной работы! Ты в своем эгоизме забываешь, что она уже очень пожилой человек. И ей так важно твое внимание... Особенно теперь... Без отца.

– Ну повело! Ты что, не понимаешь, что мы разговариваем по сотовому? Каждая секунда денег стоит! Короче, Склифосовский! В девять буду у матери. В десять я тебя повезу домой. Целую, любимая моя!

– Шишок, я тебя обожаю! Обедать приедешь?

– Ты нарочно издеваешься? Сама только что про Ковальского говорила... По-твоему, я на смене могу только личными делами заниматься?

– Бедненький, так ты что, будешь голодать? Давай я тебя закажу, ты приедешь, поешь, а потом обратно... Я тебе за вызов заплачу.

– Что такое – поешь, а потом обратно?

– Не болтай попусту по сотовому телефону. Жду, люблю! И неразборчивая подпись – твоя Наташка!

– Балаболка! Целую тебя, родная моя, – расчувствовался Шишков.

Много лет тому назад, вернувшись из армии, Виктор, как и положено настоящему мужчине, устроился на работу и вскоре женился на хорошей и доброй девушке, дочери одного отцовского товарища. Прожили они лет пять, кажется, или шесть. Квартиру двухкомнатную получили в пятиэтажке. Естественно, родители помогли. И на очередь поставили, и продвинули как молодых рабочих специалистов. Живи, как говорится, и радуйся. Но, увы, не сложилось. И причина вовсе не трагическая и не какая-нибудь редкая. А очень даже смешная. Когда другие про себя так говорят, обхохочешься. А вот у самого себя...

Не сошлись характерами!

Виктор старался изо всех сил. Жена, бедняжка, тоже старалась как могла. Молчали целыми днями и ночами, чтоб друг друга не обижать. Потому что любое слово – обида! Что она ни скажет, что ни приготовит – ну как серпом по яйцам! Вроде бы ничего особенного, а так всегда получается. Мучились, мучились... Да и развелись. А когда развелись, естественно, подружились. С удовольствием друг к другу в гости ходили. Сами смеялись, когда рассказывали друзьям о собственных бывших мучениях. Такая вот банальная история. А сердце до сих пор щемит... Жалко ее. Она так и осталась одинокой. Так и не смогла замуж выйти. Знакомые парни ее сторонились. Да и сейчас не очень-то к ней люди тянутся. Живет тоскливо. Сама себя боится. И стыдится.

А чем помочь?

– К доктору надо, – сквозь зубы процедил Шишков.

Сам он исправил свое семейное положение вовсе не у доктора. Пару лет походил в холостяках, изрядно утомился от свободы и неприкаянности. Родителей утомил. А тут как раз и...

Почти каждое лето во время таксистского затишья Виктор с отцом строили домик на дачном участке. Здорово так было! Сами все придумали, сами все сделали. По книжкам. Даже соседи учиться приходили! Ну и им помогали как могли. Тогда весь поселок был как одно дачное братство. Да и сейчас там так же. Все свои, таксисты. А тогда!.. Так радовались участкам!

Все обустраивались помаленьку. Кто во что горазд. По собственным возможностям, способностям и разумению. Многие тогда еще жили в палатках. И Наташкины родители тоже. Была у них пижонская такая желтая палатка с металлическими колышками и противокомариной сеткой. Ночью они в палатке зажигали фонарик – казалось очень уютно! Зачем еще какой-то домик громоздить?

Но крыша над головой – это не палатка. По вечерам соседи часто приходили к Шишковым. Поболтать, радио послушать, пивка попить. С ними приходила их дочка, Наташка. Такая была конопатая, неказистая девчонка. Сидит где-нибудь в сторонке и улыбается. Как какая-нибудь... Джоконда.

И вдруг как-то в самом начале лета... Ни с того ни с сего вдруг заявляет Виктору:

– А мне этой зимой исполнилось шестнадцать лет.

– Поздравляю, – говорит Виктор. – Извини, не знал, подарка не приготовил. А давай вечером устроим тебе праздник? Ты гостей пригласишь, мы на веранде стол накроем, костер во дворе заканителим!

Вот тут-то и пропал старый холостяк Виктор Шишков. С этого все и началось. Веселый получился вечерок, ничего не скажешь. Сначала Наташка хотела устроить праздник вдвоем – только она и Виктор!

Как-то удалось образумить девчонку, позвали родителей. Но Наташка не унималась. Ее смущенные родители сидели потупившись. Видать, догадывались, в чем дело. А Шишковы – ну прямо святая простота!

– Я с самого детства без памяти люблю вашего сына, – заявила девица. – Чуть от горя не умерла, когда он женился...

– Я тоже так переживала, – согласно кивает мама Виктора.

– Хорошо, что они расстались без обид, – говорит отец. – Плохо, конечно, что так получилось, но хорошо, что так...

Совсем запутался Иван Никитич и стушевался.

– Это я наколдовала, чтоб так получилось, – серьезно говорит Наташка. – Я добрая разлучница.

– Разве бывают добрые разлучницы? – удивляется мама.

– Да, тетя Валя! Еще как бывают! Вот она! Перед вами! Это я!

– Уймись, Тотошка. – Наташкин папа тянет ее к себе. – Перестань. Ну посмеялись, и хватит.

– Почему – хватит? Вот Татьяна Ларина своего не добилась, и от этого все оказались несчастными. Вы этого желаете собственным детям?

– Стоп, стоп, стоп! – вдруг спохватывается Виктор. – Мне кажется, тут кто-то обо мне что-то говорит?.. При чем тут дети? Это кто тут дети?

– Да, любимый. – Наташка так и тянется к нему. – Это мы! Родительские дети. Они хотят нас видеть счастливыми. И увидят. Обоих! Мы будем вместе!

– Ну это еще рановато, – отстранился Виктор. – Я, конечно, понимаю... Современные влияния... Эмансипация, как говорится, акселерация... Летом у Наташки ровесников на даче нету... Всякие там юношеские мечтания... Но чтобы так!.. Да ты что придумала?

– Сейчас доложу, любимый! Мы сделаем так!

– Чего? – взревел Виктор, поднимаясь из-за стола.

– Не волнуйся. – Наташка усадила его на место. – Это нужно знать всем. Значит, так! Наша помолвка прошла замечательно! Мы с Виктором объявляем себя женихом и невестой!

– Какая такая невеста? – поразилась будущая теща. – Тебе еще школу закончить надо!

– Успею! Я же не сегодня замуж выхожу. У вас будет время привыкнуть к этой мысли. Ровно год! Школу закончу – и замуж!

– К чему такая спешка? – Папа Шишков, видать, время мерил более крупными категориями. Или не догонял последних фраз. – Зачем торопиться? Ты такая красивая, такая молодая девушка! За этот год ты еще встретишь молодого человека, влюбишься...

Но не тут-то было.

Виктор в тот же вечер смылся от греха подальше. Полгода он прятался от своей самозваной невесты. Разговаривал с ее родителями... Ничто не помогало.

– Ее надо сексопсихиатру показать! – как-то вечером за ужином решил Шишков Иван Никитич. – У девушек в период созревания бывают всякие закидоны.

– Это у вас, у стариков, закидоны. – Мама Виктора, кажется, обиделась за весь женский пол. И мстительно отодвинула от мужа вазочку с зефиром.

– Да, Валечка, и по возрасту тоже, – нахмурился отец, – опять-таки выходит бяка...

– Какая тебе бяка? Сам на школьниц глаза пялит, а сыну... В самый раз! С ровесницей он никак не ужился. А я тебя, дурака, на десять лет моложе. И живу!

– Она, выходит, на сколько лет младше нашего оболтуса?

– Это вы про меня? – Виктор поставил чашку. – На двенадцать.

– Да их и в загсе-то небось не распишут? – еще больше нахмурился отец.

– А мне она нравится, – первой призналась Валентина Владимировна. – Хорошая такая, прямодушная. Дурная баба то же самое делает. Только исподтишка. А наша – честно!

– Она уже ваша? – От изумления Виктор даже поперхнулся.

Родители переглянулись...

К Новому году и Виктор перестал изумляться.

Наташка регулярно являлась в таксопарк. Приносила ему какие-то бутерброды, пирожные. И на «Новогодний огонек» пришла. Были тогда такие мероприятия по линии профкома. Это ей не стоило особого труда. Ее папочка и был профоргом таксопарка. Она у него в кабинете пригласительный стащила.

Ни с кем, кроме себя самой, Наташка танцевать Виктору не позволила. То сама с ним пляшет, то в буфет потащит, то в курилку. Сама, естественно, не курит, но все равно рядом стоит. Товарищи, глядя на такое ее ревностное старание, снисходительно посмеивались над ними. Потом, уже на свадьбе, оправдывались и говорили, что, мол, восхищались влюбленной парой и Виктору завидовали по-настоящему.

Как и следовало ожидать, мало-помалу Виктор действительно влюбился. Втюрился, втрескался, как школьник!

Прошел только год – а Наташка превратилась в самую настоящую раскрасавицу! Глаз не оторвать! На улице ей вслед оборачивались все мужики! Все до одного!

И свадьба, как и было спланировано Наташкой, состоялась в начале лета. Виктор был безумно счастлив.

– Кто бы мог подумать, – смущенно говорил он товарищам, возвратившись из «свадебного отпуска», – что в простой семейной жизни могут быть такие замечательные... штуки?

– Лиха беда начало! – ржали товарищи.

У Виктора Шишкова медовым оказался не месяц, а почти десять лет.

Только в последние годы, когда так осложнились дела в таксопарке, когда приходится не только отрабатывать водительские смены, но и в выходные дни заниматься бумагами, договорами, подрядами, графиками, налогами, отчислениями... Да еще с крышами разбираться, с пожарными, с санэпидстанцией... С электрикой. А надо бы и новый водосток строить. А то мойку закроют...

Тучи дел навалились и затягивали в трясину, уводили от жены... От матери... Когда отец заболел, еле-еле смог вырваться, чтоб привезти его с дачи в больницу. До последних дней Иван Никитич ковырялся на грядках, достраивал, перестраивал дачку. Так и упал... Хорошо, соседи увидели, подняли, отнесли в дом, ухаживали до приезда Виктора. А отец, когда сына увидел, поднялся с постели, стал редиску собирать, еще там что-то такое на огороде.

– Домой отвезу, – шепчет.

Потом только узнали, что у него был инфаркт.

Виктор закрыл дом, попрощался с соседями, повернулся, а отец уже в кабине:

– Не гони меня... Посиди рядом. В случае чего... Может, в последний раз за баранкой.

– Не раскисай, – недовольно буркнул Виктор, а у самого аж сердце похолодело.

Никогда он не видел отца таким старым, таким седым и слабым...

– Вы свободны? – В кабину заглянул молодой человек из новых и ранних. Самое простое, что было на нем, это золотой перстень со сверкающим изумрудом. – Мне бы на Обнорского. К Дому торговли.

Не дожидаясь ответа, он уже расположился на заднем сиденье.

– Вас устроит почасовая оплата? – повернулся к нему Виктор. – Сто рублей в час. Но можно и по километражу.

– Я вижу, у вас цивилизация! Договорные условия, никакого диктата, никакого счетчика. Это радует. Но хочу предложить вам свои условия. Не возражаете?

– Отнюдь, – настороженно кивнул Виктор. – Валяйте свои условия.

– Даю стольник, – пассажир протянул сто долларов, – и до десяти вечера ты работаешь на меня. Идет? Сейчас три часа дня. За семь часов сто баксов. Хорошие деньги, между прочим.

– Согласен, – обреченно вздохнул Шишков, но денег не взял.

– Бери! – Пассажир ждал, что водитель сам дотянется к нему.

– Сперва доедем, а там разберемся. Как говорил мой отец, не зная броду, не суйся в воду! – засмеялся Шишков, заводя двигатель.

– Мудро! – согласился пассажир. – Но деньги возьми. Все равно это тебе. За проезд. Рублей-то не держим...

Он беспечно перебросил банкноту через спинку переднего сиденья. Виктор подобрал и, чтобы не унесло сквозняком, положил под магнит на «торпеде».