Текст книги "Олимпийский чемпион"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Но Саша на них даже внимания не обращал. Я своего мужа таким счастливым давно не видела. Он ведь из тех людей, которые спокойно жить не могут. Ему все время надо действовать, помогать кому-то, что-то налаживать, обустраивать, исправлять. Он, если день без дела сидит, к вечеру от скуки на стенку лезет.

А тут и новая идея появилась.

«А почему бы нам, – говорит, – для детей-инвалидов не открыть круглогодичный спортивный лагерь?» Сказано – сделано. Опять в администрацию пошел. На этот раз там с ним даже спорить не стали – поняли, что? бесполезно. Отдали бывший заводской санаторий – и опять работа закипела. Так как денег теперь было достаточно, вскоре лагерь открылся. Теперь со всей страны к нам детки приезжают лечиться.

А как лагерь-то открылся, новая проблема встала. Ребят кормить надо чем-то? Сел Саша как-то и подсчитал, что? выгоднее – продукты закупать или свои производить. Ясное дело, вышло, что производить гораздо дешевле. Тогда он купил заброшенную птицефабрику, потом ферму со стадом коров, потом мясокомбинат. Производство постепенно наладилось, и теперь весь Сибирск и окрестности с этих комбинатов кормятся. А начинали-то практически с ничего. Просто с идеи.

Я уже говорила – как дела в гору пошли, так сразу все про Сашу вспомнили. Какие-то давние знакомые появлялись, какие-то родственники – седьмая вода на киселе – все разом объявились, и каждый со своей просьбой, всем помочь надо...

И вот тут Сашин братец объявился, сто лет о нем ни слуху ни духу не было, а тут нарисовался – не сотрешь. Сашка его раньше очень любил, всегда на правах старшего брата заботился, помогал. Когда Андрей маленький был, он на пять лет моложе, без Саши шагу ступить не мог. Когда подрос, тоже к старшему брату всегда во всех делах советоваться приходил. А потом как подменили человека. Саша до сих пор не понимает, что произошло: стали они ссориться. Андрей злой, раздражительный стал. Работать не хотел, говорил, что за нищенскую зарплату и горбатиться не стоит. С какими-то личностями сомнительными связался, какие-то дела проворачивал. Потом сел... Вышел и вскоре опять сел...

Сашка его все образумить пытался, а тот даже не слушал, только хамил в ответ. В последнее время они почти и не виделись.

Но когда однажды Андрей к нам приехал, Саша его очень радушно принял, обрадовался. Поехал на вокзал встречать. Я стол накрыла, долго мы сидели, разговаривали. Мне даже показалось, что Андрей такой же, как раньше, веселый, общительный и к Саше с таким уважением относится... В общем, допоздна засиделись, я пошла для гостя комнату готовить. Через какое-то время слышу, ругань какая-то, крики, выхожу на кухню, говорю: «Тише вы, ребенка разбудите. Идите спать ложитесь, завтра отношения выясните, я уже Андрею постелила». А Сашка как закричит:

– И секунды больше он здесь не останется!

А Андрей уже ботинки надевает, сам красный, руки от злости трясутся.

– Наградил же Бог, – говорит, – братом-идиотом! Другой бы уже давно понял, что делать надо, а ты из себя благородного строишь, порядочного.

Вылетел как торпеда, дверью хлопнул и с тех пор больше не появлялся.

Андрей мужчина предприимчивый. Он, оказывается, Саше предложил какую-то аферу, муж мой, конечно, разъярился, как бык.

Было это весной.

А в остальном так все удачно складывалось, что я даже бояться начала. «Ну не бывает в жизни, чтобы так все хорошо было, обязательно что-нибудь случится», – думала. И как в воду глядела».

Ирина посмотрела на засыпающего Гордеева и поднялась.

– Ну ладно. Пока что вечер воспоминаний закончим. Остальное расскажу с утра.

Глава 4

В это утро губернатора Сибирской области Валеева разбудил будильник. Огромный старый будильник с хрипловатым звонком. Будильнику было лет пятнадцать, но губернатор не хотел его менять. У современных будильников звонки все больше нежные, тихие, такой и не услышишь во сне, а если услышишь – перевернешься на другой бок и продолжишь десятый сон досматривать. Совсем другое дело – этот будильник. Он как зазвонит, будто приказ отдает: вставай, дескать, хозяин, время пришло. Боевой друг...

Вениамин Петрович смотрел на будильник с улыбкой, а тот вертел блестящим ключом в спине и подпрыгивал на коротеньких ножках-штырьках от нетерпения и ярости.

– Милый! – услышал губернатор голос жены за спиной, и улыбка сошла с его лица.

– Да? – Валеев сел на кровати и зашарил рукой в поисках тапочек.

– Машенька вчера звонила... – продолжала лопотать жена.

– Что еще нужно твоей дочери? – Вениамин Петрович поднялся, все так же не глядя на жену. Он специально сделал ударение на слове «твоя». Жена молчала. Валеев нашел тапочки и теперь стоял у окна и смотрел на охранника и шофера, боксировавших во внутреннем дворике его особняка.

Этот дом в итальянском стиле он построил сразу же, как стал губернатором, на волне народной любви, когда избиратели готовы были ему простить все что угодно. Он видел такие дома в фильмах об итальянской мафии и не мог отказать себе в удовольствии поиграть в крестного отца. Тем более средства для этого сразу нашлись.

– Ну так что ей нужно? – Валеев обернулся и встретился взглядом с женой.

Ее глаза смотрели неподвижно и требовательно. Губернатор невольно почувствовал неловкость. «Как она похожа на отца», – пронеслось в голове. Он заставил себя оторваться от ее васильковых глаз и уставился на тяжелый подбородок жены. Тот моментально задрожал, послышались сдерживаемые рыдания.

– Валентина, бога ради, не устраивай истерик! Не по летам нам с тобой! – плач разом смолк. Он знал, чем достать жену: стоило только напомнить о возрасте, и она становилась настоящей фурией. Короткий, быстрый скандал его сейчас устраивал больше, чем долгое нытье.

– Машеньке нужно помочь. – Жена встала с кровати и присела за трюмо. Ее лицо было искажено злобой, но голос звучал ровно и спокойно. «Значит, действительно что-то нужно», – подумал губернатор.

– Деньги? – спросил он, надевая халат.

– Да.

– Сколько?

– Ей нужна новая квартира. Она расходится со своим мужем.

– Та-ак... – протянул Валеев, – что там у них случилось?

– Обычное дело, – пожала плечами жена, – не сошлись характерами...

– Значит, как жениться – они сошлись... – Валеев постепенно повышал голос. Этому искусству он обучился давно, когда его только-только стали выдвигать на руководящую работу. От этого медленного, но неотвратимого повышения голоса подчиненные примерзали к полу и теряли дар речи. А подчиненный, который тебя боится, считал Валеев, – это половина успеха. Боится, – значит, уважает... – Как вселяться в квартиру, которую папа купил, – они сошлись! Как подарки принимать – они тоже сошлись!

– Вениамин! – На жену грозные интонации в его голосе давно уже не действовали. – Девочка не может больше жить с этим балбесом. Она уходит от него, и все тут!

– И оставляет квартиру ему, так? – Валеев открыл зеркальную дверь шкафа и принялся подбирать себе костюм на сегодня.

– А что прикажешь ей делать – размениваться, что ли? – В зеркале жена видела, как он вынул из шкафа темно-серый костюм-двойку, небесно-голубую рубашку и несколько галстуков в тон. Она усмехнулась: смотри-ка, одеваться научился.

– Я предлагаю ей не выходить больше за голодранцев, – сказал Вениамин Петрович, направляясь к двери в ванную комнату.

– Это у нас семейное, – невинным голосом сказала жена.

Валеев остановился и испытующе посмотрел на Валентину. Та спокойно встретила его взгляд. Валеев тут же сник. Да и в конце концов – нервы дороже, чем какая-то там квартира. А тем более в такое трудное время... Надо беречь силы.

– Хорошо, сегодня распоряжусь. На неделе переведут деньги в Москву. Позвони Михалычу, назови сумму. – Валеев скрылся за дверью ванной комнаты.

Через полчаса губернатор вышел к своей машине. Охранник и шофер ждали его. Водитель улыбнулся молодой, белозубой улыбкой и открыл перед шефом заднюю дверь машины. Охранник что-то зашептал в микрофон миниатюрной рации.

– Доброе утро, Вениамин Петрович! – сказал шофер.

– Доброе, доброе. – Губернатор скользнул взглядом по открытому лицу водителя и сел в машину.

«Мерседес» медленно катился по гальке, которой был посыпан двор. Охранник, положив руку на капот, шел рядом и все еще что-то говорил по рации. Валеев посмотрел вверх и увидел в окне второго этажа жену. Она смотрела на него сверху вниз и сейчас была похожа на своего отца больше, чем когда бы то ни было.

Был май семьдесят третьего года. Молодой студент Венька Валеев шел в праздничной колонне со своими однокурсниками. Они несли флаги, транспаранты и портреты членов Политбюро. Валееву достался Андропов, поэтому он нес портрет с особым чувством ответственности.

– Да здравствует Первое мая – День международной солидарности трудящихся! – прокричал, захлебываясь от восторга, невидимый диктор. – Ур-р-а!!

– Му-р-ра! – подхватили соседи Валеева по маршу и захохотали. – Полная му-р-ра!

Двое заводил, Петя Кожинов и Леня Дергачев, под всеобщий хохот троекратно облобызались портретами «членов».

– Да здгавствует День междунагодной солидольности мудящихся! – картавя на ленинский манер произнес Петя и засунул большие пальцы рук под мышки. Студенты снова засмеялись.

– Хватит вам, ребята, – сказал Веня и испуганно посмотрел на трибуну, которая становилась все ближе. А потом покосился на Андропова, который с портрета не сводил с приятелей стального взгляда.

– Не бзди, Валеев, они все равно ничего не услышат, – сказал Дергачев. – Вот смотри, что сейчас будет.

Их колонна шла уже мимо трибун. Грохотала музыка. Неслось над толпой очередное приветствие.

– Беликов – кретин и сволочь! – прокричал в унисон со здравицей из динамика Дергачев.

Валеев с ужасом смотрел, как первый секретарь обкома Беликов поворачивает свою голову, следя васильковыми глазами за колонной студентов. Веничке показалось, что Беликов услышал крик и подозревает именно его в крамоле. Он в ужасе попытался закрыться портретом Андропова. Но тут Беликов отвел взгляд и сказал что-то на ухо стоящему рядом коллеге, оба засмеялись.

– Ну вот, видал? – весело сказал Кожинов.

Валеев кивнул. Он шел, то и дело оглядываясь назад. Эти люди на трибуне были для него вроде небожителей. Конечно, Сибирск не Москва, и все они, наверное, хотели попасть на ту, главную трибуну в столицу. Но здесь в области они были богами.

Неподалеку от Беликова стоял, заложив руки за спину, совсем молодой человек, почти его, Венички, ровесник. И уже наверху! А он? Окончит институт и поедет к себе в село коровам хвосты крутить. Веничке стало грустно и неуютно. Ему так сильно захотелось стоять на трибуне и приветствовать проходящие внизу колонны демонстрантов! Он подумал, что даже будет прощать студентам грубые выкрики из толпы. Только бы ему добиться своего! Только бы добиться!

– Ур-р-ра! – яростно крикнул Веня и посмотрел на веселых Кожинова и Дергачева. Ребята шли впереди и распевали какую-то непристойную песню. Ладно, он знает, что нужно сделать, чтобы выделиться из толпы... Придет время, и он будет стоять на трибуне!

Кортеж машин подъехал к зданию администрации. Охранники открыли дверь, Валеев вышел, секьюрити окружили его и буквально внесли своего шефа внутрь. Валеев поправил галстук, одернул костюм и направился к широкой мраморной лестнице. Через несколько минут у него должна была состояться встреча с представителями энергетиков и Газпрома по вопросам задолженности области Центру.

На лестнице его ждал помощник Роман Соколов. Он вежливо поздоровался и тут же протянул губернатору папку. Валеев, не останавливаясь, кивнул, взял папку. Роман, мгновенно войдя в темп его шагов, пошел рядом. Они шли по широкому коридору. Валеев на ходу просматривал бумаги и все больше хмурился. Дойдя до кабинета, он приказал свите остаться снаружи. Внутрь зашли только он и Роман.

– Это что такое? – с ходу набросился Валеев на помощника. – Ты что, с ума сошел? Что ты мне тут принес? Как я могу согласиться на эти условия?!

– Таковы их требования, – спокойно сказал Роман. – Они не дураки. Время выбрали самое подходящее... Знают, когда пригрозить отключениями.

– Что, и те и другие? – Валеев опустился в кресло.

– Да.

– Но ты же понимаешь, что они устроят, если я подпишу эту бумагу? Какие будут экономические и социальные последствия?

– Понимаю. Об этом и надо договариваться. Чтобы они не давали хода бумаге до конца выборов. А там, как говорится, хоть трава не расти. – По лицу Романа промелькнула мимолетная улыбка. Валеев с тоской подумал, что, возможно, у помощника есть свой интерес в этом деле, – недаром же он проявляет такое служебное рвение в решении этого вопроса... Но губернатор ничего сделать не мог. Просто не было возможности разбираться. Во время выборов каждый пытается урвать свой кусок... В случае успеха победителей не судят. А в случае провала все спишется на неправильное ведение предвыборной кампании. Беспроигрышная позиция.

– Так-так... – Валеев встал и прошелся по кабинету. – Если, не дай бог, проиграю, преемнику останется хорошенькая мина замедленного действия.

– Ну не такого уж и замедленного, – вставил Роман, – уже в первый месяц придется решать этот вопрос. Как говорится, с корабля на бал...

– А уж мы постараемся, чтобы эта мина жахнула погромче. А если я выберусь на новый срок...

– Спишем на происки Москвы, – продолжил Роман.

– Молодец! Значит, просим отсрочку на любых условиях.

– Да! – подтвердил Роман. – И чем хуже будут условия, тем сильнее жахнет мина.

– Давай сюда своих энергетиков-газовиков. – Губернатор крепко уселся в кресле.

Помощник кивнул и вышел из кабинета. Минут через пять кабинет губернатора заполнился серьезными молодыми людьми в одинаковых темных костюмах...

Через час вопрос с долгами был решен. Валеев сидел в своем кабинете и пил кофе с коньяком. После встречи с кредиторами требовалось расслабиться. Позвать Леночку? Словно в ответ на его мысли селектор сказал томным женским голосом:

– Вениамин Петрович, вас Андрей Михайлович из Сиббанка спрашивает.

Это был тот самый Михалыч, о котором Валеев говорил утром жене. Он был казначеем губернатора.

– Соединяй. – Валеев поставил чашку на стол и поднял трубку: – Здорово.

– Здравствуйте. Мне звонила ваша жена по поводу денег.

Валеев услышал в трубке звук автомобильного двигателя.

– Ты что, охренел – по мобильнику звонить?!

– Дело срочное. И не надо кричать. Вы знаете, какую сумму она затребовала? И тоже, между прочим, по сотовому звонила.

– Я тебе перезвоню. В кабинет. Когда будешь на месте?

– Часа через два.

– Лады. – Валеев повесил трубку и выругался.

Кругом враги! Журналисты, энергетики, избиратели и даже собственная жена!

– Вениамин Петрович, к вам посетители, – раздался голос секретарши. Слово «посетители» означало неважных визитеров – такие могут подождать. Те, кто ждать не должен, обозначались словом «гости».

– Я занят, – отрезал Валеев, с ненавистью глядя на фотографию жены в дорогой рамочке. Она осталась на столе со времен его съемок в передаче «Герой дня без галстука». Тогда журналисточка велела притащить в кабинет эту гадость. Для фактуры... Чтобы создать впечатление отличного семьянина, крепкого хозяйственника, вообще своего в доску парня. С той же самой съемки в шкафу завалялся спиннинг – задумывалось, что Валеев будет рассказывать, что любит порыбачить на досуге, и посвятит телезрителей в секреты рыбалки. Правда, съемка у реки сорвалась – Вениамин Петрович так неумело насаживал на крючок наживку и забрасывал спиннинг, что режиссер решил перенести интервью в ресторан.

Во сколько ему тогда обошлись эти телевизионщики московские?.. Ой, лучше не вспоминать. Даже он ощутил образовавшуюся дыру в бюджете.

Валеев зажмурился и убрал фотографию в стол. Отпил из чашки кофе; ничего, пусть посидят, подождут. Он тоже когда-то сидел в приемных.

Веня Валеев сидел в приемной ректора университета. Неделю назад он написал докладную записку (так он назвал этот документ) на имя первого секретаря облисполкома Беликова. В записке он подробно рассказывал об «опасных тенденциях» в стенах родного университета, назвал несколько фамилий преподавателей и студентов. Особо было отмечено недостойное поведение комсомольцев на первомайской демонстрации. Подписался Веня под этим посланием собственными именем и фамилией. Проявил, так сказать, гражданское мужество.

Из кабинета ректора вышли Дергачев и Кожинов. Оба бледные как мел, с пачками документов в руках.

– Выгнали, представляете, Ирина Павловна! – сказал Дергачев. – В диссиденты, что ли, податься?

Он пытался бравировать, но парня выдавал тоскливый взгляд, которым он обвел приемную. Валеев встретился с ним взглядом и не отвел глаз.

– И ты, Вениамин? – удивился Кожинов.

Валеев с сокрушенным видом кивнул. Кажется, они ничего не знали об авторе письма.

– Ну ни пуха тебе... О времена, о нравы! Пойдем, старик. – Два друга вышли из приемной.

Ректор вызвал Валеева сразу же. Долго благодарил за бдительность, жал руку, пряча глаза, а потом предложил возглавить комсомольскую организацию института. Конечно же Веня согласился...

Так началась партийная карьера Вениамина Валеева.

Прием посетителей окончен. Как он надоел, этот электорат! Но ничего не поделаешь – в преддверии выборов губернатор должен быть до предела демократичен. Воля народа – закон. Главное – выслушать, а там разберемся. Порешим, так сказать.

В кабинет без стука вошел молодой человек с папкой в руках. Это был специалист по выборным технологиям, выписанный из столицы.

– Здравствуйте, Вениамин Петрович, – проворковал спец и сел за стол.

– Стучаться надо, – пробурчал Валеев, разглядывая «педрилу» – так они с Романом называли между собой москвича. Правильнее было бы говорить «пиарщик», но это слово резало слух, и Валеев выбрал более привычное выражение. К тому же столичный спец действительно был каким-то жеманным, выражался странно, и жесты у него были довольно женственными. Однако рекомендации имел самые лучшие... Ну и гонорар его соответственно был заоблачным.

– Ну что вы, золотой мой, – всплеснул руками спец. – До того ли теперь! – Он раскрыл папку, разложил перед собой листы в три стопки. – Я приготовил вам программу действий на ближайшие три дня. Очень важно, чтобы вы буквально следовали разработанному плану.

Валеев с сомнением кивнул:

– А если какие-то непредвиденные обстоятельства?

– Это я уже учел. Ваши выступления будут готовиться в нескольких вариантах, чтобы в случае чего можно было легко заменить речь. Значит, так, с завтрашнего дня вы начинаете цикл ежедневных выступлений по местному телевидению. Выступления будут касаться проблем области, так что в агитации нас никто не обвинит. Граждане должны чувствовать заботу власти о них. Вот тексты.

Он протянул губернатору пачку листов. Валеев просмотрел их.

– А что это за вопросы в конце? Кто их задает?

– Телезрители. В конце передачи вы ответите на их вопросы.

– А откуда ты знаешь, что они именно эти вопросы зададут?

– Телефона всего два. Не все смогут дозвониться. – Спец улыбнулся и подмигнул губернатору.

– Ловко. – Валеев положил листы в стол.

– Далее. Вот текст вашего выступления на завтрашней встрече с избирателями на металлургическом комбинате. Манеру поведения и произнесения текста отработаем завтра с утра. И наконец, самое щекотливое дело...

– Что такое?

– Вот список должностных лиц, наиболее часто упоминаемых в оппозиционной прессе. С кем-то из них вам придется расстаться. Выберите сами пару-тройку кандидатов. А мы осветим их устранение в нашей прессе. Возможны публикации и в московских газетах, которые поступают в область.

Валеев просматривал список.

– Ты что, парень, свихнулся?! – Он бросил бумагу на стол. – Тут половина глав районных администраций. С кем я останусь?

– Нельзя бесконечно обещать людям, – неожиданно жестко сказал спец. – Иногда надо что-то делать реально. Пусть люди видят. Я там подчеркнул возможные кандидатуры...

– Я подумаю. – Валеев положил лист рядом с собой.

– И думать нечего. Это политика. Тут нет места сантиментам.

Валеев усмехнулся и посмотрел на «специалиста». Он знал, что такое политика, еще когда этот парень пешком под стол ходил.

Шел восемьдесят восьмой год. Уже много лет Вениамин Валеев был заместителем Беликова и его зятем. Зубр, так называли Беликова подчиненные, души не чаял в своем заместителе и полностью ему доверял. Старик был еще полон сил. Он не принимал новых веяний, но и противостоять им не собирался. «Мы на то и поставлены, чтобы выполнять волю партии и правительства, – говаривал он и с нажимом добавлял: – Любую волю...»

И тут совершенно неожиданно в городе появилась какая-то неподконтрольная газетенка. Откуда брались эти листки, где печатались, кто писал для нее статьи, никто не знал. Но в них печатались такие разгромные материалы о Беликове, что отравленная гласностью общественность потихоньку начала роптать.

Беликов сначала попытался разобраться с газетой негласно. Но ничего не вышло. Оказалось, что она издается и печатается в Москве, где ветры перемен бушевали вовсю. В столице Беликов бороться с бумагомарателями не мог. Тем более мэр Москвы был из главных демократов и покровительствовал подобным начинаниям.

Беликов был в растерянности. Методы, которыми он привык действовать, не работали. Тогда Валеев предложил тестю собрать журналистов местных газет и телевидения, чтобы поговорить о сложившемся положении.

– Что с ними разговаривать? – возмущался Беликов. – Дать указание, пусть опровергнут всю эту гадость.

– Времена не те, папа. Сейчас ими особо не покомандуешь. Почуяли слабину. Теперь к ним подход нужен... И потом, мы-то с вами знаем, что все, что написано в этих чертовых листках, чистая правда. А скоро выборы, настоящие, не как раньше.

– Ладно, созывай свою прессу, – согласился Беликов.

В зал заседаний набилось множество журналистов. Стол, за которым сидел Зубр, был уставлен микрофонами. Старик смотрел на журналистов с высокомерной неприязнью. Валеев, напротив, держался с ними запанибрата. Здоровался со многими за руку, разговаривал и даже лично распределял места в зале. Словом, организовывал процесс.

Наконец все было готово. Валеев сел за стол рядом с тестем, который принялся разворачивать листы бумаги с заранее подготовленной речью. По рядам журналистов пронесся вздох – они были разочарованы. Валеев наклонился к микрофонам и сказал:

– Задавайте вопросы. По очереди.

Беликов с неудовольствием посмотрел на зятя, а тот ободряюще ему кивнул. Началась первая в жизни старого партработника пресс-конференция. И как ни странно, журналисты не испытывали никакой робости или почтения – они забросали Беликова самыми жесткими вопросами. Старик был похож на рыбу, выброшенную на берег. Временами он оглядывался на зятя, но тот словно не замечал этих взглядов. Улыбаясь, он вел пресс-конференцию, указывая рукой на очередного любопытного писаку так, словно дирижировал оркестром или распоряжался лотами на аукционе.

Через час Беликов почувствовал себя совсем плохо. Он физически ощущал почти нескрываемую ненависть к нему со стороны тех, кого он еще недавно мог уничтожить или возвысить в мгновение ока.

– У меня вопрос к товарищу Валееву, – вдруг услышал он голос из зала. Журналист стоял совсем недалеко, но у Беликова все плыло перед глазами, и он никак не мог разглядеть его лица.

– Скажите, на будущих выборах главы администрации вы намерены выставить свою кандидатуру на этот пост? Или будете по-прежнему работать с Беликовым?

– Я буду участвовать в выборах как самостоятельный кандидат. Пришла пора для смены формаций...

Валеев превратил эту пресс-конференцию в свой предвыборный митинг. Вениамин Петрович не обращал никакого внимания на своего тестя, который впал в какое-то оцепенение. Когда через пару часов «баня» закончилась, выяснилось, что у Беликова произошло кровоизлияние в мозг. В больнице он бредил, все просил позвать какого-то Иуду. Вскоре умер. Ну а Валеев приобрел славу демократа.

Поэтому, что такое политика, Вениамину Валееву не надо было объяснять.

Губернаторский кортеж подъехал к старинному двухэтажному особняку в центре города, в котором располагался предвыборный штаб Валеева. Вечерело, и почти все окна в здании были темными. Однако это не значило, что внутри никого не было. Напротив, в этот поздний час как раз и начиналась самая бурная «творческая» жизнь у команды пиарщиков.

Самое большое помещение сразу у входа было похоже на склад продовольственного магазина. Несколько молодых людей собирали в ящики гуманитарную помощь для малоимущего населения и стариков. В небольшую коробку клали килограммовый пакет риса, две пачки чая, полкило сахарного песка, банку консервов «Камбала в томатном соусе», пакет макарон, китайскую тушенку и бутылку кетчупа. На дно каждой посылки, а также поверх собранных продуктов ложилась пачка листов с фотографией улыбающегося Валеева.

– Хороший кетчуп, жалко, – услышал Вениамин Петрович женский голос. Молодая девчонка в майке с предвыборными логотипами Валеева изучала наклейку на бутылке томатного соуса.

– Да клади, пусть подавятся. На нашу долю тоже останется, – ответил ей молодой человек.

Они засмеялись. Вениамин Валеев прошел дальше. Он был хмур и зол. Причиной плохого настроения была статья в одной из московских газет, номер которой губернатор держал в руке. Газету показал ему один из помощников по дороге сюда.

Валеев немного задержался возле комнаты, где за компьютерами сидели три журналиста трех независимых газет Сибирска и под диктовку представителя его штаба писали статьи о губернаторе.

– Не так быстро, я не успеваю переделать текст, – сказал один из них.

– Для правдоподобия я бы немного едкой критики подпустил, – сказал другой, попыхивая трубкой. – Все-таки моя газета в оппозиции.

– Верно. – Координатор сел за стол. – Подготовьте текст, я потом посмотрю. Работайте, я подожду.

Валеев, не останавливаясь, прошел в свой кабинет. Бросил газету на стол. Следом за ним вошел Соколов и остановился у двери.

– Собери мне всех руководителей групп. Через пять минут все должны сидеть за этим столом.

Все сидели за столом ровно через три минуты. Видимо, Роман успел сообщить присутствующим о плохом настроении шефа. Устраиваясь на стульях, многие поглядывали на мрачное, тяжелое лицо шефа. Он бросил взгляд вдоль стола и швырнул на него газету, свернутую в трубку. Она упала на столешницу среди пиарщиков, как палка в свору собак.

– Это что такое? Как это понимать? – тихо сказал Валеев, наблюдая, как подчиненные разворачивают в спешке газету.

– На какой странице, шеф? – спросил один из молодых людей.

– Кто из нас начальник пресс-центра, твою мать! – закричал Валеев. – Это я тебя должен спрашивать! Уволю, на хер, урод!

«Урод» вжал голову в плечи, мгновенно нашел нужную статью и с перепугу прочел ее скороговоркой за несколько секунд. Все это время за столом было тихо, только слышно, как тяжко, будто не спустивший пар котел, дышит Валеев. Девушка из отдела гуманитарной помощи нервно забарабанила длинными ногтями по столу. Губернатор взглянул на нее, и она мгновенно убрала руки за спинку стула.

Начальник пресс-службы положил газету на стол и вполголоса выругался.

– Проняло? – ехидно поинтересовался Валеев. – Кто этот журналист? Как он попал к нам? Откуда у него такая информация?

– Я не знаю такой фамилии. К нам он не обращался. Информация совсем свежая, и получить ее можно только непосредственно на месте. Я думаю, только люди из предвыборного штаба Васильева могли как-то добыть такой убойный компромат... – Он осекся. – Простите...

Губернатор стукнул по столу с такой силой, что все присутствующие вздрогнули от неожиданности.

– А у Васильева откуда могут быть сведения, что председатель администрации района замешан в махинациях с цветными металлами? Он что, Васильев, сыщик? Следователь? Прокурор?

Все молчали. Ответить на этот вопрос не мог никто. То есть ответить могли, но никто не осмеливался.

– Но меня интересует больше всего даже не то, откуда у Васильева такая информация... – продолжал губернатор, – а то, что именно вы сделали, узнав о таком важном шаге нашего противника. А?

Никто не издал ни звука.

– Я еще раз спрашиваю, что было сделано?! – Валеев снова применил прием постепенного повышения голоса. Эффект не замедлил сказаться – подчиненные будто окаменели. Валеев тяжелым взглядом обвел собравшихся. Испуганные глаза, нервно теребящие авторучки пальцы... «А ведь каждый из них надеется что-то с меня поиметь. Даже те девчонки и мальчишки, которые упаковывают гуманитарную помощь... Кто-то пару бутылок кетчупа, кто-то пару миллионов долларов...» Валеев покосился на Соколова. Лицо того было непроницаемым. «Вот этот точно нагреет руки...»

– И это мой предвыборный штаб... Бездельники! – выдержав небольшую паузу, снова загрохотал Валеев. – Вы должны были уже через пятнадцать минут сообразить, что делать, а через полчаса положить мне на стол продуманный в деталях план действий! За что вы деньги получаете?

– Кто у нас в городе распространяет это издание? – произнес наконец Роман.

– У акционерного общества «Алфавит» с ними договор, по-моему, – повернулся к собеседнику тот, кого Валеев обозвал уродом.

Роман переглянулся с шефом.

– Разберись, Соколов, – негромко сказал Валеев, и Роман, кивнув, вышел из комнаты. – Вот что, ребятки-октябрятки, работаем мы с вами херово, – чуть сбавив обороты, продолжал Валеев. – Если дело так и дальше пойдет, я действительно всех вас поувольняю. И не просто уволю, а уничтожу, понятно? Я не для того команду собирал, чтобы такие удары без ответа оставлять. Вы не за меня беспокойтесь, вы о себе подумайте. Это всех касается. Чтоб завтра к вечеру у меня был план мероприятий по каждому из отделов. Все. Идите.

В молчании штабисты покинули комнату. А Валеев подумал, что они, конечно, не предложат хороших идей, но, может быть, кого-то осенит спасительная мысль. Он встал и прошелся вокруг стола.

Васильев, Васильев... Вильгельм Телль, Робин Гуд чертов! Медленно но верно рейтинг действующего губернатора падает, и голоса утекают к этому олимпийцу проклятому, несмотря на ухищрения пиарщиков Валеева... А все реклама – спорт, забота о детях. Хорошо работает штаб Васильева, ничего не скажешь... Что можно противопоставить этому? Может, создать пару кандидатов из карманных оппозиционеров? А что, сработало же это в девяносто шестом у Бори с Лебедем! Нет поздновато, пожалуй...

Вернулся Роман. Он плотно прикрыл за собой дверь.

– Все нормально. Они тормознут остаток тиража. Больше половины. Ну а остальное... – Он развел руками.

– Ничего. Не проблема, – сказал Вениамин Петрович. – Вот у нас и первая жертва наметилась.

– Не понял.