Текст книги "Шоу для богатых"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Единственное, что удалось пока узнать о хозяине частного спортивного клуба «Геркулес», в котором до последнего дня тренировал дилетантов Стас Крупенин, так это то, что мастер спорта по самбо Мус-тафа Абдураимов уже лет тринадцать как распрощался с профессиональным спортом и полностью отдался тренерской работе. Живет и работает в Москве с девяносто третьего года, то есть с того самого времени, когда в России практически развалилась некогда мощная школа самбо. И в том, что этот борец оказался в Москве, ничего удивительного не было. В те, страшные для страны годы, когда каждый выживал как мог, многие талантливые спортсмены, еще недавно защищавшие спортивную честь и флаг СССР, подались в крупные города России, надеясь схватить за хвост свою собственную жар-птицу. Кто-то подался в бандюки, пытаясь срубить свой куш, кто-то понемногу спивался, кому-то, как тому же Абдураимову, удалось устроиться в довольно приличный коммерческий клуб... В общем, кому-то повезло больше, кому-то меньше, многие из тех, кто с честью защищал флаг СССР и России, вообще сошли с дистанции, что же касается Абдураимова, то ему все-таки улыбнулась госпожа Удача. Четыре года назад он выкупил обанкротившийся коммерческий клуб на Профсоюзной улице и, кажется, не жалел об этом. Те налоги, которые пополняли бюджет Москвы, говорили сами за себя – тридцативосьмилетний хозяин «Геркулеса» не бедствовал.

Этот же вывод подтверждал и рекламно-красоч-ный фасад одноэтажного типового строения на Профсоюзной улице, в котором некогда размещалась аптека. Но так как профилактика болезней всегда превалировала над медикаментозным лечением, то теперь вместо привычней аптеки с сурогатно-паскудными лекарствами в этом же строении, перепланированном под дворец силы, бодрости и духа, накачивали мышцы, постигая азы все того же самбо, рукопашного боя и восточных единоборств, мальчишки, начиная с шестилетнего возраста, люди среднего поколения и убеленные сединами мужики, поменявшие пивную кружку на боксерскую грушу и татами.

Агеев нашел свободное местечко на парковочной стоянке, забитой иномарками, посмотрел на часы. Без семи минут восемь – самое время предстать перед глазами господина Абдураимова.

Обговаривая с Головановым реальные варианты выхода на «Геркулес», Сева предложил поначалу упрощенную схему знакомства с хозяином клуба, но потом сам же и отказался от нее, мудро рассудив, что лобовые вопросы о Крупенине только насторожат Мустафу Абдураимова, если, конечно, убийство Стаса каким-то образом связано с его карьерой тренера, Но, как говаривал некогда, не к ночи будь помянутый, Лаврентий Павлович Берия, попытка не пытка.

Агеев поставил свою «десятку» на сигнализацию и торкнулся в массивную металлическую дверь «Геркулеса». Она легко поддалась перед ним, и Агеев оказался в довольно просторном светлом коридорчике, в торце которого темнела еще одна дверь, из-за которой доносились приглушенные мужские голоса, тяжелые шлепки боксерских перчаток, столь же тяжелые звуки тушируемого о маты тела и еще нечто такое, что присуще только спортивным залам с определенным уклоном. Агеев потянул на себя дверь и оказался в ярко освещенном зале, специфический запах которого говорил сам за себя. Здесь работали, работали до изнеможения, а не били баклуши, как в большинстве модных ныне столичных залов.

На Агеева никто внимания не обратил, он вынужден был окликнуть невысокого, крепко сложенного парня в борцовках, чтобы выяснить где можно найти хозяина заведения. Крепыш кивнул на боковую дверь в центре зала, которая в этот момент открылась, и в дверном проеме застыла крепко сбитая фигура сорокалетнего брюнета в «адидасовском» спортивном костюме и таких же легких кроссовках.

– А вот и он сам, – прокомментировал владелец довольно потертых борцовок, что уже говорило само за себя, и Агеев сделал шаг в направлении хозяина клуба.

– Здравствуйте. Я вчера звонил вам.

– Агеев, если не ошибаюсь? – тяжелым, гортанным голосом произнес Абдураимов, не очень-то поспешая подавать руку гостю и в то же время цепким, бесцеремонно-прощупывающим взглядом останавливаясь сначала на крепкой шее, затем на размашисто-тяжелых плечах невысокого шатена с ярко выраженной славянской наружностью.

– Да, я вчера звонил вам, вечером, – еще раз напомнил о себе Агеев. – Относительно работы.

– Помню, помню, – чуть наклонив голову вперед, словно хотел боднуть незнакомца, буркнул Аб-дураимов и еще раз пройдясь острым, прощупывающим взглядом по надежно скроенной фигуре Агеева, все тем же тяжелым гортанным клекотом произнес: – Насчет работы... Ну что ж, проходи. Потолкуем.

Он сделал шаг в сторону, пропуская гостя в свой кабинет, и Агеев чисто автоматически потянул носом воздух.

М-да, бывший призер по самбо не очень-то утруждал себя изнурительными тренировками, таская своих подопечных по брошенным на деревянный настил матам. По крайней мере в его кабинете не было даже малейшего намека на запах острого мужского пота, да и от него самого, чистенького, аккуратно причесанного и выбритого до синевы, не несло за версту потом, как от загнанной лошади. А именно до такого пота и работали тренеры Агеева и того же Голованова, оттачивая их мастерство в искусстве рукопашного боя.

Да и кабинет хозяина «Геркулеса» не очень-то походил на знакомые Агееву кабинеты-клетушки в спортивных залах, в которых тренировались спецназовцы Главного разведуправления Министерства обороны. Довольно просторное помещение, порог которого он переступил, больше напоминало шикарный офис сверхблагополучной фирмы... Впрочем, разумно рассудил Агеев, новые времена – новые правила игры. А если судить по тому автопарку из иномарок, который выстроился на парковочной стоянке «Геркулеса», далеко не бедные хозяева «БМВ», «Вольвочек» и «Мерседесов», просто не поняли бы хозяина частного спортивного клуба, если бы он принимал их в такой же сиротливой комнатушке, к каким привыкли те тренеры, которые, собственно говоря, и сделали из этого кривоного, плечистого брюнета настоящего борца-самбиста.

Впрочем все это была чистой воды лирика, и Агеев даже мысленно матюкнул себя за изначально предвзятое отношение к Абдураимову, в котором, надо признаться, просматривалась не только ностальгическая тоска по тем тренерам, которые работали и с ним, и с Севкой Головановым, но и элементарная, хоть и тщательно скрываемая зависть к оборотистому брюнету, который, обосновавшись в Москве, смог раскрутиться, чтобы набрать вполне достойные обороты, а вот они с Севкой...

– Садись, – кивнув на шикарное кожаное кресло, предложил хозяин кабинета и тут же сам грузно опустился в кресло напротив. Еще раз окинул прицельным взглядом плечи гостя и негромко спросил: – Самбист?

Агеев пожал плечами.

– Да как сказать?... В общем, всего понемногу.

– Ушу? Тэквандо?

Агеев изобразил на лице снисходительную ухмылку.

– Рукопашный бой.

– Рукопашный бой?!

В черных зрачках хозяина кабинета вспыхнул мгновенный интерес и тут же потух. По нынешним временам каждый третий, встреченный на улицах Москвы, считает себя едва ли не мастером рукопашного боя, не говоря уж о восточных единоборствах, а на деле... Только и того, что научились делать стойку, да и то неправильно. Короче говоря, расчет на дурачков и дилетантов.

– Я действительно мастер рукопашного боя, – поняв сомнения Абдураимова, краешком губ усмехнулся Агеев. – Хотя, впрочем, что слова, могу и на деле показать.

И уж поднялся было с кресла, чтобы направиться в зал, но Абдураимов, кажется, поверил ему.

– Еще успеешь себя показать, – движением руки остановил он гостя. И тут же, с нескрываемым интересом в глазах: – Где занимался?

Это был тот самый случай, когда военная биография Агеева могла бы сыграть на руку, и не надо было придумывать очередную легенду о своем прошлом.

– Где, спрашиваешь, занимался? – хмыкнул Агеев, прочувствовав переломный момент в разговоре и откровенный интерес к нему со стороны хозяина кабинета. – Да как тебе сказать?... Короче, в закрытых залах.

Явно удовлетворенный ответом и в то же время заинтригованный, Абдураимов прекрасно понимал, что такое «закрытые спортивные залы», тем более в советское время.

– Комитет, милиция? – попытался уточнить он.

– ГРУ!

Теперь он уже совершенно по-новому смотрел на невзрачного вроде бы гостя.

– Даже так? – уважительно протянул он. И тут же хлесткое, как выстрел: – Спецназ?

Агеев утвердительно кивнул. Хозяин кабинета долго, очень долго, почти в упор рассматривал гостя, пока не спросил наконец:

– Ну, а к нам-то зачем?

Агеев невольно усмехнулся. Этот брюнет, со своим пониманием и видением столичной жизни, даже представить себе не мог, что бывший спецназовец Главного разведуправления в таком городе, как Москва, может вдруг оказаться без достойной работы или, что еще смешнее, без денег в кармане. И вопрос этот – «А к нам-то зачем?» – прозвучал более чем естественно.

– Деньги нужны. Вот и решил попробовать себя на тренерской работе.

– Много?

– Чего «много»?

– Денег, спрашиваю, много надо?

– Да как сказать? – замялся Агеев. – Кому-то, может, покажется мало, а для кого-то... Короче говоря, ситуация сложилась такая, что... В общем, деньги нужны. И чем больше, тем лучше.

– Оно, конечно, понятно, – согласился с его последними словами хозяин роскошной офисной мебели и тут же задал вопрос, который не мог не задать: – А про нас от кого узнал? Я имею ввиду, кто на «Геркулес» навел?

– Да в общем-то, никто и не наводил. У меня тут товарищ неподалеку живет, вот и увидел, проезжая мимо. Узнал телефон и решил позвонить.

Судя по всему, подобный ответ вполне устраивал хозяина «Геркулеса» и он, утвердительно кивнув крепко посаженной головой на короткой шее, вдруг резко поднялся с кресла.

– Хорошо. А теперь пойдем посмотрим, на какую ставку ты потянешь.

Покосился прицельным взглядом на довольно потрепанную спортивную сумку гостя.

– В чем будешь драться?

– Костюм с собой прихватил.

– А щитки?

– Найдутся.

– Тогда пошли.

Видимо уже приняв какое-то решение, Мустафа словно преобразился и первым вышел из кабинета. И в том, как он шел, как двигался, Агеев вдруг почувствовал острый интерес к его, более чем скромной персоне.

– Али! – гортанным окриком подозвал тот довольно высокого и в то же время плотно сбитого парня в затасканном спортивном костюме, который, судя по его примечательной внешности, был выходцем из того же горного аула, что и хозяин этого заведения. По крайней мере, его земляком.

Поняв, с кем ему придется драться, Агеев прикинул свои личные возможности на фоне рослого, рукастого бойца, который был лет на десять младше своего противника и едва ли не на голову выше, и уже заранее настроился на жесткий, бескомпромиссный бой, хотя и не знал еще, с кем имеет дело. Однако каким бы ни был его противник, сам Агеев уже не помнил, когда тренировался в последний раз, зато даже мозги напрягать не надо было, чтобы вспомнить когда в последний раз пил водку. Не позднее, чем вчера. Правда, грамушек триста, не более.

Однако надо было драться и не думать о том, насколько правы врачи и прочие умные головы, утверждающие, что спорт и спиртное несовместимы.

Абдураимов, между тем, уже отдавал какие-то указания своему земляку, тот кивал согласно, и по тому, с каким любопытством он покосился на русского сорокалетнего мужичка неброской наружности, можно было догадаться, что многоопытный хозяин «Геркулеса» предупредил его о спецназовской подготовке Агеева, а это значило, что первую минуту боя

Али будет просто крутиться вокруг своего противника, пробуя его на вшивость, и только оценив его настоящие возможности, попытается провести пароч-ку-другую своих коронных приемов. Знать бы только, что именно он держит в своем багаже. Однако об этом приходилось только мечтать, и Агеев спросил, как о чем-то, вполне естественном:

– Так, может, я все-таки переоденусь?

Да, конечно, – спохватился Абдураимов, пальцем подзывая того, первого здесь встреченного Агеевым парня в изношенных борцовках. – Тебя проводят. Антон.

Когда шли к раздевалке, которая находилась в противоположном торце довольно вместительного спортивного зала, Антон, то и дело косивший на Агеева вопросительным взглядом, все-таки не удержался, чтобы не удовлетворить свое любопытство:

– С Койотом будешь драться?

– Ты что, Али имеешь ввиду? – вопросом на вопрос ответил Агеев.

– Ну. Я и говорю, с Койотом.

– А чего это вы его так зовете?

– Сам увидишь, когда драться начнешь, – усмехнулся Антон.

Это уже было интересно и Агеев не мог не спросить:

– Что, с подлянкой мужик?

– Я ж говорю тебе, сам узнаешь. – И тут же, с блеском в глазах спросил: – Сам-то с чего вдруг здесь оказался?

– Тренировать вас буду.

– Даже так? – не смог сдержать своего удивления Антон, оценивая бойцовские возможности мужика, против которого хозяин клуба выставил самого Койота. – Ну что ж, ни пуха тебе.

Замолчал и все то время, что переодевался Агеев, более не проронил ни слова.

Когда они вернулись в зал, вокруг обнесенного канатами пятачка уже стояли особо любопытные, подзадоривая Али сделать новичку «прописку». О том, что этот мужик собирается работать в «Геркулесе», никто, видимо, еще не знал.

Покровительственно похлопав Агеева по мощной спине, на которой даже близко не было столь же впечатляющих мышц, как на спине и на груди его молодого и явно более сильного противника, Абдураи-мов показал ему на самодельный ринг. Мол, назвался груздем... Никто тебя не заставлял.

– Бой контактный? – как о чем-то само собой естественном спросил Агеев.

И получил столь же естественный ответ:

– Не на балет же пришли смотреть. – И тут же: – Или, может, ты?...

– Да нет, – успокоил хозяина клуба Агеев, – я тоже настроен на полный контакт.

– Естественно, в пределах разумного, – предостерег его Абдураимов.

– Само собой, – кивнул головой Агеев, приглядываясь, как передвигается по импровизированному рингу Койот. И еще подумал: «Койот! Степной волк, которого не очень-то жалуют американские аборигены. Хитрый и одновременно жестокий, безжалостный зверь. И если земляк Абдураимова и, судя по всему, его правая рука получил подобное погоняло?...»

– Тогда поможет тебе Аллах!

Агеев нырнул под канаты и не успел распрямиться, чтобы пожать руку противнику, как тут же был сбит с ног неожиданным ударом в голову, к счастью скользящим, и уже группируясь в падении, подумал о том, что койот он не только в Америке койот, и если он сейчас не поднимется на ноги, то с карьерой тренера придется, видимо, распроститься надолго. Если не навсегда.

Положение, в котором он оказался, было аховым, и его мозг, мгновенно отреагировал на ситуацию, и вытащив из потаенных уголков памяти, казалось бы давно забытые уроки настоящих мастеров рукопашного боя, вбросил какую-то команду. И теперь каждая частичка тела работала на программу выживания. Боковым зрением заметив наваливающуюся на него в стремительном падении девяностокилограммовую массу тренированного тела, Агеев сделал столь же стремительный перекат, что позволило ему уйти от удара, однако не стал вскакивать на ноги, позволив сделать это зарвавшемуся Али, рывком перевернулся на спину и в тот момент, когда рассвирепевший от унизительного падения Койот занес ногу для удара, стремясь во что бы то ни стало добить верткого, как вологодский уж, мужичка, Агеев сгруппировался для удара ногами и изо всех сил провел страшную по своей силе, помноженной на внезапность, подсечку...

Видимо не ожидавший ничего подобного и оттого не успевший даже сгруппироваться, Али с раздирающим душу треском ударился затылком об пол, хотел было вскочить на ноги, все еще настроенный на бои, но его словно подкосило в коленках и он, словно пикирующий тяжелый бомбардировщик, ушел носом в пол.

Добивать Койота уже не имело смысла, тем более, что из-под его головы уже расползалась лужица крови. И в то же время Агеев понимал, что хозяин «Геркулеса» ждет от него чего-то еще, возможно эффективной концовки, и он, следуя ему же навязанным правилам игры, склонился над Али с занесенным для удара кулаком.

Поднял голову и поразился зависшей над рингом тишине. В этом зале видимо не привыкли к тому, что пришлые неизвестно откуда сорокалетние мужички на первой же минуте пускают в распыл хозяев заведения, а те лежат под канатами, пускают кровавые сопли и даже слова «мама» вымолвить не могут.

Что и говорить, ситуация. Причем не очень-то приятная и для Агеева. Во-первых, он сразу же поимел кровного врага, который во что бы то ни стало постарается отомстить своему обидчику, а во-вторых... Не слишком ли он раскрылся перед хозяином «Геркулеса», предлагая свои услуги в качестве заштатного тренера по рукопашному бою?

М-да. И дернуло этого козла сбить его с ног в тот момент, когда он, по привычке, протягивал ему открытую ладонь для рукопожатия!

Продолжая держать над головой Али занесенный для удара кулак, Агеев покосился на Абдураимова, ожидая увидеть в его глазах по меньшей мере откровенную неприязнь, и поразился вспыхнувшим в них искоркам. Тот был доволен исходом этого скоротечного боя и уже одно это говорило о том, что не так уж и прост этот самбист, как могло показаться при знакомстве.

– Все, молодец, – наконец-то дал отмашку Аб-дураимов и кивнул Антону, который едва сдерживал на своем лице довольную ухмылку, чтобы тот помог подняться на ноги своему помощнику по тренерской работе. И уже повернулся к расслабившемуся Агееву: – Пойдем потолкуем.

Члены клуба уважительно расступились перед нырнувшим под канаты Агеевьм, он двинулся следом за хозяином «Геркулеса» в направлении его кабинета. «Пойдем потолкуем» могло означать одно – его уже считали своим человеком в этом заведении.

Перед тем как открыть дверь своего кабинета, Аб-дураимов спросил негромко:

– В каком звании ушел в запас?

– Капитан.

– А с чего бы вдруг.

Чувствовалось, что его не только заинтересовал, но и заинтриговал этот невысокий плечистый мужик с ярко выраженной славянской внешностью. И Агеев решил дать развернутый ответ:

– Если помнишь первую половину девяностых, то можешь и сам догадаться, с чего бы вдруг стали уходить профессионалы. Мало того, что в то время платили копейки, давая тем самым понять, что мы никому в этой стране больше не нужны, так вдобавок ко всему прочему...

Он замолчал и махнул рукой. В его глазах читалась злость. Мол, додумывай остальное, как считаешь нужным. То есть, в силу своего личного отношения к новой власти. А я тебе главное сказал.

– М-да, – согласился с ним Абдураимов, на какой момент задержавшись в дверях. – Я ведь тоже в те времена в эту мясорубку попал. Думал, что все – и спорту, и жизни конец. Едва не запил с отчаяния, да хорошие люди помогли на ноги подняться. И вот теперь...

Он широко развел руками, переступая порог своего кабинета, которым, чувствовалось, несказанно гордился и лелеял его, как свое детище.

Прошел к бару, вмонтированному в стенную панель, заделанную под красное дерево, открыл дверцу, за которой выстроилась батарея самых разных по конфигурации бутылок с заманчивыми, разноцветными наклейками.

– Выпьем по паре капель?

– Отчего же не выпить? – хмыкнул Агеев. – Тем более, когда тебя твой же работодатель угощает.

– Ну-у, насчет работы – это мы еще с тобой поговорим, – уклончиво произнес Абдураимов, – а вот за твою победу... – И добавил, не в силах сдержать своего восхищения: – Я же думал, что ты сразу же на ноги попытаешься встать, когда этот дебил тебя на пол уложил, а ты...

Восхищенно прицокнул языком и, видимо, вспоминая особо понравившийся ему момент скоротечного боя, не удержался, чтобы не прокомментировать:

– В кошки-мышки сыграл с Койотом. Давно уже не видел ничего подобного.

– Старался, – подыграл ему Агеев. И тут же: – Что, преобладает прямолинейный бой?

Хозяин кабинета только руками развел на это. Мол, сам мог убедиться. Нынешние бойцы – это размашистые лапы да парочка-другая наработанных приемов. А вот чтобы еще и думать, когда дерешься – это увольте. И видимо посчитав обсуждение боя законченным, спросил, беря в руки бутылки:

– Коньяк, водка?

Агеев понимал, что в этот момент не стоило особо привередничать, оттого и отозвался довольно скромно:

– Коньячок – это праздник, а, вообще-то, я к водке привык.

– Тогда считай, что сегодня у тебя праздник, – хмыкнул Абдураимов, направляясь с бутылкой французского коньяка к журнальному столику. – Во-первых, уйдешь отсюда здоровым и невредимым, а во-вторых...

– Что, все-таки берешь на работу?

– Пожалуй.

– А сколько положишь?

– Оплата почасовая.

– И все-таки?

Хозяин кабинета буквально на глазах превращался из профессионального самбиста в бизнесмена, который умеет считать деньги и просто так их на ветер не пускает. Он поставил бутылку на столик, немного подумал и вывел на чистом листе бумаги цифру, которая, видимо, должна была устроить начинающего тренера по рукопашному бою.

Агеев мысленно прикинул, можно ли на такую ставку, причем за довольно короткое время, вполне прилично одеться, обзавестись дорогой электроникой, приобрести столь же приличную иномарку, что сиротливо стояла под окнами дома, в котором жили Крупенины, и не мог сдержать вздоха разочарования. Нет, как ни крути, а дебит с кредитом не срастался. Тем более что надо было учитывать и тот факт, что хозяин «Геркулеса», судя по всему, предложил своему новому тренеру верхнюю планку почасовой ставки, чего, естественно, не мог иметь Стас Крупенин.

Однако надо было на что-то соглашаться и он без особого энтузиазма произнес:

– Оно, конечно, можно и за эти деньги поработать, но...

– Что, мало? – искренне удивился Абдураимов.

– Хотелось бы больше.

На смуглом лице Абдураимова застыла маска изумления обиженного в лучших чувствах ребенка.

– Но я ведь тебе и так... Да и то только потому, что ты профессионал. У меня таких денег никто не получает.

В этом Агеев даже не сомневался, и надо было как-то отрабатывать задним ходом.

– Успокойся, чего ты завелся? Я же ведь не сказал тебе «нет». Но...

– Деньги нужны? – с язвинкой в голосе и в то же время пристально всматриваясь в лицо Агеева, гортанным клекотом выплеснул из себя Абдураимов.

– Считай, что угадал.

– Сколько?

Судя по его возбужденному состоянию, он намертво вцепился в своего нового тренера, и на этом можно было бы сыграть на повышение, однако Агеев решил не рисковать.

– Ну, – замялся он, – не то чтобы много, но и...

– Много это сколько?

– В пределах разумного.

– В таком случае, это не вопрос. Поработаешь немного, а там, глядишь... Короче, будут у тебя деньги!

За это и решили выпить.

Сначала по одной, затем по второй, после чего хозяин «Геркулеса» вышел в зал и вернулся уже вдвоем с Али, который, судя по его потускневшим глазам, еще не смог отойти полностью от хрясткого удара затылком о деревянный настил ринга, и его, видимо, немного подташнивало. Агеев этому не удивился. Подивился мощи затылочной кости Койота. В его практике бывали случаи, что даже очень спортивные мужики после подобной подсечки вообще не могли встать на ноги. И чтобы привести их в чувство, приходилось тыкать под нос флакончик с нашатырным спиртом.

– А теперь пожмите друг другу лапы и чтобы впредь без выкрутасов, – представляя Агеева, как нового тренера, проклекал Абдураимов, наполняя коньяком еще одну рюмку.

Продолжая играть роль на заданную тему, Агеев потянулся было чокаться, однако в потемневших глазах Али было столько едва скрываемой ненависти, что он едва не отдернул руку.

Койот, он и в России – койот.

Утренняя оперативка, которые после прихода в «Глорию» Ирины Турецкой стали проводиться ежедневно, несколько затянулась. После доклада Агеева о начальной стадии разработки версии «Геркулес», к чему кое-кто отнесся скептически-язвительно, надо было решать, на кого переложить несколько затянувшееся дело по синдикату шантажистов, за которое до этого дня отвечал Агеев, и выбор пал на Плетнева.

– Антон, сможешь потянуть эту разработку? – на всякий случай спросила Ирина Генриховна, которой мужская часть «Глории» вручила жезл диспетчера.

– А куда деваться? – усмехнулся Плетнев. – Раз надо, значит надо.

– Тогда на этом и закончим, – подвела черту Ирина Генриховна, однако на всякий случай спросила, обращаясь ко всем сразу: – Может, дополнения какие будут?

– Вы забыли о связи для Агеева, – хмуро пробасил Голованов и тут же пояснил, отвечая на немой вопрос Турецкой, который светился в ее глазах: – Если «Геркулес» действительно повязан на каком-нибудь криминале, что не исключено, то этот самый Абдураимов даст своим людям команду последить недельку-другую за своим новым тренером, на которого он, судя по рассказу Фили, уже сделал какую-то ставку. И засветиться в такой момент Агееву в «Глории»... Это, простите, верх идиотизма.

– Ну, и что вы предлагаете? – слегка повысила голос Ирина Генриховна, принявшая головановский выпад с «идиотизмом» на свой собственный счет. Да, конечно, все они были профессионалами, в отличие от нее, но и она ведь не полная дура.

– А здесь и придумывать нечего, – пожал плечами Голованов. – Велосипед этот уже давным-давно изобретен.

– А более конкретно можно?

– Можно и более конкретно, – согласился Голованов. – На то время, пока Филипп будет работать на Абдураимова, он должен забыть дорогу в «Глорию», а связь поддерживать только по мобильнику. И только в крайнем случае кто-нибудь из нас может выйти на встречу с ним.

– Господи! – вздохнула Ирина Генриховна, театрально разведя руками. – Прямо-таки страсти шпионские.

Вздохнул и Голованов, правда вздох этот получился тяжелым и очень уж обреченным.

– Это не страсти шпионские – это жизнь, дорогая наша Ирина Генриховна. – А еще это те самые азы оперативной работы, благодаря которым тот же Филя Агеев все еще топчет ногами матушку-Землю, а вечерами балуется коньячком.

– Ну, конечно! – не нашла сил отмолчаться Ирина Генриховна. – Вы все здесь...

Однако ее перебил умный, как все компьютерщики, бородатый Макс:

– Счастливый ты все-таки Филя, хоть и ноги у тебя кривые. Сможешь теперь отсыпаться до обеда, потом спортзал, потом...

– Потом суп с котом! – пробурчал было Агеев, но Макса уже невозможно было остановить.

– Светская жизнь, одним словом. И за все это, заметь, тебе еще и бабки будут отстегивать. Сплошной рай, а не жизнь.

Кто-то засмеялся, улыбнулась и Ирина Генриховна. Что и говорить, умница-Макс всегда умел разрядить обстановку. И невольно подумала о Плетневе, который...

С тех пор, как Турецкий загрузил шумиловской «Клюквой», он только один раз появился в «Глории», да и то на несколько минут, чтобы раствориться опять в своих проблемах. И ей так жалко стало самое себя. и она так возненавидела в этот момент деспота Турецкого, что.

Вместе с ночной темнотой на Москву опустилась промозглая сырость, и стоявший за углом здания Плетнев невольно передернул плечами. Подумал было о том, что неплохо было бы в такую погоду и чайком свежезаваренным побаловаться или чашечкой крепкозаваренного кофе, однако он слишком долго ждал, когда на ночное дежурство в лаборатории вновь заступит Модест, и вот теперь наконец-то...

Модест, видимо, был хорошо осведомлен о том, в какое время на территории складского терминала появится «Газель», потому что как только грузчики стали разгружать какие-то коробки и укладывать их на погрузчик, тут же из дверей лабораторного здания вышел вездесущий Модест и почти бегом, с какими-то коробками в руках, направился к водителю, который скучал в это время рядом со своей «Газелью».

С того места, где прятался Плетнев, не только просматривалось хорошо освещенное пространство у складских помещений, но и каждый шорох слышался в ночи.

– Дима, быстрей. Сколько раз я тебе говорил, чтобы сделал дырку в бачке. Час работы молотком и автогеном, а тут. Каждый раз возимся, как дети малые.

Это голос Модеста. А вот это уже Дима, водитель «Газели»:

– Мне нельзя второй бак резать, я в нем спирт для азеров вожу. Они сейчас второй цех в каком-то подвале открыли, паленку гонят, так что.

И снова голос Модеста, на этот раз уже окончательно раздраженный:

– Время, Дима, время! После той ночи здесь такой шухер развели, не приведи господь. Так что, видимо, на пару недель затаится придется.

– Ладно, не суетись... суетливый, – остудил своего приятеля более спокойный Дима. – Давай товар.

Было видно, как воровато оглянулся Модест, подал коробку хозяину «Газели»...

Если бы в этот момент перед Модестом появился Владыка мира сего, даже без пистолета в руке, он бы удивился меньше.

– Вы?!

– Не, – «успокоил» его Плетнев, ткнув дулом в левое подреберье, – Гавриил Архангел. А теперь так, ты, – повел он стволом в сторону опешившего хозяина «Газели», – дожидаешься разгрузки, после чего тебя проводят в мой кабинет. Ну а ты, голубь, давай-ка топай за мной.

Пока шли в ночи, хлюпая по лужам, к административному корпусу, Плетнев успел выяснить, что Модест в спарке с хозяином «Газели» наладил нелегальный вывоз дорогостоящего лекарства с территории склада, что уже само по себе было не очень-то хорошо, и теперь... Видимо догадываясь, что нового начальника службы безопасности интересует прежде всего ЧП в ночь с тридцатого на первое, он готов был в ногах у Плетнева валяться, лишь бы тот замял «его проступок».

– Ни хера себе, «проступок»! – не сдержался Плетнев. – Три тысячи баксов за ночь! Это хищение в особо крупных размерах.

– Да здесь... здесь больше крадут! – взвизгнул Модест. – И ничего.

– Кто крадет?

Модест что-то хрюкнул в поднятый воротник куртки и снова заскулил что-то про жену безработную и детей, которых у него трое.

– Ладно, хрен с тобой, – уже на лестничной площадке, перед дверью в кабинет, остановился Плетнев. – Я подумаю о твоих детях, но только при одном условии...

– Каком? – В голосе Модеста мелькнула нотка надежды. – Я. я на все согласен.

– Ты мне сдаешь того человека, которого вы с подельником провезли в ту ночь на территорию склада.

– Какого человека?

– Того, который уже ночью вскрыл хранилище и сиганул в окно.

– Я. я не понимаю, о чем вы говорите.

Плетнев смотрел на стоявшего перед ним мужика и что-то ему подсказывало, что этот «несун» действительно не причастен к хищению «Клюквы». И все-таки...

– Даю минуту на размышление, после чего звоню в милицию, – на всякий случай пригрозил он.

На Модеста было больно смотреть.

– Я... я здесь ни при чем. А насчет хранилища вы у этого... у прилизанного спросите... у ученого... Савина. У него рука была порезана, и весь карман в крови... К тому же он там раньше нас с Гошей был. Гоша подтвердит.