Текст книги "Миллионщица"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

9

Госпожа судья оказалась той еще хитрюгой.

Когда Серега, притащившийся на полусогнутых к «Трем пескарям», только еще намеревался открыть дверь «стекляшки», за его спиной внезапно рявкнул (так ему показалось, что рявкнул) клаксон машины, заставивший Живчика подпрыгнуть на месте, а уж потом повернуться.

Он увидел припаркованную почти впритык к кафе ярко-красную иномарку с тонированными стеклами. Дверца машины слегка приоткрылась и оттуда высунулась головка совершенно отпадной блондинки с веселыми голубыми глазами и пухлыми губками.

– Сергей Александрович, идите сюда! – Блондинка еще и махнула Живчику изящной беленькой ручкой, на которой в свете заходящего солнца сверкнул крупный бриллиант.

И завороженный этим сверканием, «Сергей Александрович», уже начавший потихоньку привыкать к такой кликухе, как послушный автомат двинул к машине.

И вздрогнул, обнаружив, что из глубины салона на него щурится та самая Екатерина Яковлевна, судья, когда-то «выдавшая» ему условный срок...

– Да садитесь же быстрее! – В голосе блондинки обнаружились раздраженные нотки. – Что это вы такой, право, медлительный?..

Она усмехнулась, одновременно перегнувшись назад и открывая перед Живчиком вторую заднюю дверцу. И не успел Серега опомниться, как очутился на мягком, словно шелк, сиденье, почти прижавшись к судье, пока что не проронившей ни слова. А иномарка уже плавно, постепенно ускоряясь, катила в сторону центра.

Катила она, таким образом, при всеобщем молчании, наверное, минут двадцать, прежде чем Екатерина Яковлевна нервно шевельнулась и, наконец, заговорила.

– Вот что, Живчиков, – произнесла судья официальным голосом, каким зачитывала свои приговоры, – надеюсь, вы в курсе, что в свое время я помогла вам по просьбе вашего друга, рискуя своим положением?..

Серега откашлялся и кивнул. Все двадцать минут пути он ощущал себя в точности так, как, вероятно ощущает себя мушка, по собственной глупости позарившаяся на вкусную ароматную каплю смолы и очнувшаяся вслед за этим внутри янтарного камушка.

– Что ж, я и не сомневалась, что вы – человек благодарный. Сейчас помощь нужна уже моей подруге. Вот она, перед вами. – Екатерина Яковлевна кивнула на пушистую прическу блондинки, ловко управлявшейся с рулем. – Зовут ее Лариса Вячеславовна, а какая помощь необходима, она вам расскажет сама... Ларочка, будь любезна...

Блондинка, названная «Ларочкой», кивнула и, быстренько перестроившись в правый ряд, припарковала машину у табачного киоска, а судья, ухитрившись даже не задеть Живчика, как будто просто взяла да и переступила через него, скользнула прочь.

– Целую, Катюш! – солнечно улыбнулась в спину той блондинка, а Екатерина Яковлевна только кивнула, даже не обернувшись, и уже в следующую секунду торопливо шагала в сторону оказавшегося рядом метро.

Лариса Вячеславовна впервые за все время повернулась к Живчику и внимательно на него посмотрела: на этот раз никакой улыбки не наблюдалось, напротив: лицо судейской подружки сделалось вдруг холодным и надменным.

– Мне удобнее называть вас просто по имени, – сообщила она. – Вы тоже можете звать меня просто Ларисой. Тут неподалеку есть кафе, там и поговорим...

До кафе они ехали минут пять, и, увидев его, Живчик поежился: а вдруг эта прима рассчитывает, что платить за посиделки в дорогущем заведении будет он, Серега?..

Но «прима», как выяснилось очень скоро, на это не рассчитывала. Более того, очень вежливо, хотя и суховато предложила Сереге разделить с ней скромную трапезу: Лариса, как выяснилось, «находилась на диете», и Живчику вслед за ней пришлось удовольствоваться каким-то навороченным крабовым салатом и кофе.

– Ну-с... – Лариса отодвинула от себя быстро опустевшую тарелку, откинулась на спинку стула и красиво закурила извлеченную из крохотной сумочки длинную коричневую сигаретку. На Серегу поплыло голубоватое облачко, пахнущее шоколадом. – Теперь к делу. Скажу сразу, чтобы вы не подумали, что собираюсь просить вас о халявной услуге: я заплачу – и заплачу очень хорошо...

– Что за услуга? – поинтересовался Живчик, успевший успокоиться и даже набравшийся смелости посмотреть своей потенциальной работодательнице в глаза. Та усмехнулась.

– Услуга по нашим временам не оригинальная: необходимо убрать одного человека...

Серега поначалу решил, что ослышался.

– У... Вы сказали – «убрать»?..

Лариса поморщилась и резко затушила едва закуренную сигаретку в пепельнице.

– Орать во всю глотку вовсе не обязательно! – зло произнесла она. – Тем более что вы не ослышались... Пятнадцать тысяч. Не рублей, разумеется!

Живчик вдруг ощутил во рту металлический привкус. Обе они – и судья, и блондинка, – должно быть, спятили... При чем тут он, Серега, бывший высококлассный форточник, за всю свою жизнь не то что человека – паршивого котенка не замочивший?!

– Но почему – я?! – невольно вырвалось у него.

Лариса посмотрела на него так, что вопрос сам по себе замер у Сереги на губах.

– Для вас, уважаемый Сергей Александрович, – усмехнулась она, – дело это, если проведете его умно, практически безопасное. Никто не заподозрит, что бывший воришка надумал податься в... Ну, сами понимаете, о чем я. Ну, закон вам и раньше был не писан. Наконец, деньги. Насколько понимаю, вам они сейчас нужны. Да и кому, когда они не нужны? Надеюсь, можно не напоминать еще и о том, что ваш условный срок не исчерпан, а возобновить дело никогда не поздно? Мало ли какие правонарушения бывают на свете? Поди докажи, что ты к ним ни малейшего отношения не имеешь!

В кафе работал кондиционер, на улице по весеннему времени (тогда только-только образовался на дворе апрель) тоже было прохладно. Вопреки всем этим обстоятельствам Живчик почувствовал, что по его спине ползет капля пота. Правда, тоже холодного...

«Надо потянуть время...» – Мысли его заметались, загудели, точно жуки в банке. Однако в руки себя взять, хотя бы более-менее, он сумел.

– Вы назвали сумму денег, – сказал Живчик почти спокойно. – Этого мало...

Лариса нахмурилась, достала из сумочки еще одну сигаретку, закурила, о чем-то размышляя, за столом образовалась короткая пауза.

Сигаретка кончилась быстро, и Серегина собеседница одновременно с этим мотнула хорошенькой головкой.

– Двадцать, и ни копейкой больше!

– Двадцать пять... – выдавил из себя Живчик.

Лариса посмотрела на него с откровенным презрением.

– Черт с вами! – сказала она. И на этом торг закончился, а про аванс, о котором он и словом не обмолвился, она вспомнила сама. В крохотной сумочке оказался довольно плотный конверт, тщательно заклеенный, и фотография того самого человека, которого, как в дальнейшем выяснилось, его жена и собиралась переместить в компанию давно умерших предков...

– Здесь пять тысяч, – поморщилась заказчица, – остальное получите, когда все останется позади, у Кати... Екатерины Яковлевны.

Серега послушно взял конверт, снимок и засунул все это во внутренний карман пальто, которое в кафе не снял, потому что просто не сообразил снять.

Он сидел и слушал красивую Ларису, которая тщательно, в деталях описывала ему, каким образом и где, а главное, в какое время можно найти типа с фотографии, дабы отправить несчастного к праотцам. Живчик делал вид, что слушает ее внимательно, одновременно пытаясь успокоить свои панически метавшиеся мысли и мыслишки, и с облегчением поднялся из-за столика, едва Лариса, заставив Серегу предварительно записать номер своего мобильного, милостиво кивнула:

– А теперь идите, я еще посижу... Если возникнет необходимость, встречаться будем здесь... Надеюсь, этого не произойдет.

Живчик тоже на это надеялся, но ни одной умной идеи в его несчастную голову в этой связи пока что не приходило...

«И не придет», – с тоской подумал он, выскакивая на улицу и едва не брякнувшись прямо возле кафе. Пока они столковывались с Ларисой, снаружи подморозило и сделалось скользко, образовались какие-то кочки. Даже центр в последнее время чистили плохо, в основном посыпали какой-то дрянью, от которой моментально портилась и приходила в негодность даже солдатская обувка с прочными подошвами: Серега как раз и носил солдатские ботинки, поскольку на модельную обувь пока что не заработал.

– Вот тебе и заработок, – горько усмехнулся он. – И что теперь делать-то?!

Делать оставалось только одно: в очередной раз ползти к Кувейту (Живчик именно так продолжал про себя называть Степана Ивановича). И колоться по полной программе, ведь именно хозяин спас его от этой суки судейской... Спас, называется... Спасибочки большое!..

Никаких слов, даже матерных, на которые Живчик был большой мастак, у него в тот момент не сыскалось, дабы определить эту бабу. То есть обеих баб... Окончательно запутавшись, Серега огляделся, наконец, вокруг, дабы сориентироваться, куда именно занесли его ноги. И, определившись, кинулся к ближайшему метро.

Степан Иванович Куветов вполне достойно существовал в маленьком по нынешним меркам особнячке, выстроенном им на московской окраине – на сегодняшний день все еще почти чистой экологически и не потерявшей многочисленных рощиц и парков благодаря расположенному рядом водохранилищу. Особнячок был одноэтажный и вмещал в себя всего восемь комнат, включая комнату для обслуги. Два прилагавшихся к обслуге охранника проживали вне дома, в специально выстроенном для них флигельке.

Конечно, предполагать, что нынешнее благополучие Кувейта держится на трех магазинчиках, торгующих дешевой бакалеей и пивом, мог исключительно такой наивный пупсяра, как Живчик. Но именно за эту наивность Степан Иванович, сентиментальный, как все жестокие и циничные люди, и ценил Серегу. Правда, до определенной степени. До той самой грани, за которой вся и всяческая сентиментальность заканчивалась.

Когда Живчик внезапно, без предупреждения, приперся к только-только собравшемуся расслабиться в обществе очередной длинноногой модельки Степану Ивановичу, да еще и в одиннадцатом часу вечера, Кувейт не то чтобы разозлился, однако насторожился. Понимал, что без особой причины тот сюда, да еще на ночь глядя, не сунулся бы.

– Пошла вон, – равнодушно бросил он модельке, совсем недавно сменившей предыдущую товарку: потенции Кувейта с учетом его возраста мог позавидовать любой молодой мужик.

Девица хотела обидеться, но потом припомнила, сколько зелени отваливается ей за подобные услады, и, мило улыбнувшись, растворилась в соседней комнате.

– Пусть войдет, – буркнул Степан Иванович, грозно (так, на всякий случай!) поглядев на охранника, решившегося нарушить уединение хозяина под напором Живчиковой мольбы.

Серега не вошел, а, можно сказать, влетел, и поначалу Кувейт с трудом разбирался в его путаной болтовне, которая выровнялась и стала более осмысленной только после того, как он счел необходимым прикрикнуть на своего любимчика.

– В-вот... – завершил, наконец, изложение свалившейся на его голову печали Живчик и тоскливо посмотрел на хозяина. – Вы мне, Степан Иванович, заместо отца родного, можно сказать. Как же теперь быть, а?.. Может, есть чем надавить на эту сучку судейскую, чтобы отвяли от меня со своей шлюхой, а?

Кувейт каменно молчал. Пауза все длилась и длилась, и Серега, горестно опустив голову, словно именно он и был виноват во всей этой гадости, застыл посреди хозяйской спальни, тоже молча разглядывая черно-красный узор настоящего текинского ковра, украшавшего пол.

Между тем в голове Кувейта мысли ворочались тоже не самые радостные, хотя к спасению Сереги имевшие отношение весьма опосредованное. «Давить» на судью он не собирался, и вовсе не потому, что это было невозможно. Еще как возможно, более того, мысль о том, что этой твари, оказывается, не хватило отстегнутых ей за Живчика бабок, ей еще и вон чего, дуре расфуфыренной, подай, вызывала в душе Кувейта ярость в жажду мщения. Увы! Никаким образом привлекать к себе внимание представителей органов больше было нельзя: в случае с Серегиной «условной» он, конечно, прокололся, и слава богу, что его партнер по тайному бизнесу, поставлявший в магазинчики Степана Ивановича под видом муки совсем другой товар, ничего об этом не знал. В точности так же ни под каким видом нельзя было привлекать внимание ментов – не говоря о более серьезных органах – ни к одному из сотрудников Кувейта: все его менеджеры, продавцы и даже фасовщицы были исключительно честными, абсолютно чистыми перед законом людьми...

За исключением Живчика. Вот попутал-то дьявол! И то, что Живчик упомянутое внимание к себе непременно привлечет, если возьмется за мокруху (ну какой из него, лопуха сраного, киллер?!) и даже не взявшись, – тоже было очевидно. И уж тогда-то от упомянутого партнера хрен скроешь, что почем, и откуда, и по каким таким причинам...

Кувейт запахнул тяжелый бархатный халат, напяленный в честь «расслабухи», тяжело поднялся с постели, застланной роскошным атласным бельем, и, подойдя к маленькому барчику в углу спальни, плеснул себе немного виски. Разбавлять не стал – так глотнул. И только после этого повернулся, наконец, к уже совершенно отчаявшемуся Сереге.

– Говоришь, пять косяков ты у нее взял...

Тот испуганно глянул на пахана и кивнул. А куда деваться-то было?

– Это хорошо, – неожиданно кивнул Степан Иванович. – На первое время хватит... Из магазина рассчитаешься завтра же. Выждешь три дня, а лучше недельку. Спросят – скажешь, мол, хозяин, узнав про то, что ты бывший уголовник, на улицу выставил.

– К-кто спросит? – пролепетал Серега.

– Менты любят задавать лишние вопросы, кто ж еще-то? – И увидев, как побелел его протеже, усмехнулся. – Не боись, никто тебе не предлагает стать милицейской сявкой, это уж потом, коли до дела докатит. Пока что выждешь, а потом дунешь к этому заказанному мэну и все как есть ему выложишь: вот, мол, ваше благородие, какая история. Усек? Скорее всего, мужик со своей б... сам разберется, менты и ему наверняка без надобности... Ну а если нет – готовься сказать, что велено. А с бабой этой пока потяни – чтобы пушку достать, тоже время нужно!.. Да благородного из себя не строй, для правдоподобия затребуй с мужика сумму денег, чтоб не подумал, что ты и вовсе лох.

Перед тоскующим взором Сереги мелькнуло личико Зинули, их нежные чайные посиделки... И-и-э-э-х!..

– Ну-ну! – смягчился Кувейт, чутко наблюдавший за физиономией Живчика. – Не боись, пацан... Когда разрулишь с этой бабенкой, назад возьму, если все тихо пройдет. А бабло вам с Зинкой на свадьбу сгодится! Половину, правда, сам понимаешь, отстегнешь, остальное – трать на здоровье, которое у тебя, я вижу, враз пошатнулось!

...Особняк Кувейта Серега, несмотря на то что выход вроде бы был найден, покидал в наипаршивейшем настроении. Степану Ивановичу он верил беззаветно, не сомневался и в том, что, если все сделает, как тот велел, мерзкая история в конце концов останется позади. Скоре бы уж, что ли...

Живчик задумчиво посмотрел на образовавшуюся впереди автобусную остановку: а почему, собственно, он должен выжидать аж целую неделю, прежде чем знакомиться с этим самым Ильей Рудольфовичем Стуловым? Тут хозяин, пожалуй, перестраховался...

Живчик огляделся по сторонам и, приметив неподалеку будку телефона-автомата, ускорил шаг. Телефоном жертвы заказчица его тоже снабдила, решив, видимо, что и это киллеру вполне может пригодиться. С ее слов Серега знал, что живет ее супруг в городской квартире, куда возвращается не раньше полуночи. Именно полночь сейчас и была, так что самое время для звонка: интересующий Живчика персонаж должен был уже прибыть домой...

Серега не ошибся. Илья Стулов появился в своей городской квартире всего-то минут за двадцать до звонка Живчика и успел за это время сбросить обувь и переговорить, очень коротко, по мобильному с Веленой.

Предавая, Веленка, как и было у них с ней условлено, в это время либо запиралась в детской, либо выходила «подышать воздухом» на участок, борясь с «бессонницей».

– Все нормально, Илюша, – ее мягкий, окрашенный теплыми обертонами голос всегда действовал на Стулова успокаивающе и в последние годы неизменно будил в его душе горчайшие сожаления: почему, почему он, вроде бы разумный мужик, поимевший к моменту встречи с Ларисой прямо-таки убийственный опыт, в очередной раз прохлопал Веленку?.. Внезапно вспыхнувшая страсть скрутила по рукам и ногам? Так ведь Лариса и без того охотно отдалась ему буквально после второго свидания! Что ж он дураком-то таким оказался?!

...Впервые он потерял Велену много лет назад. И тогда это была именно потеря. Еще какая!.. Не одна Веленка выросла рядом с ним: вырос рядом с ним и Саша, его ближайший школьный и дворовый друг, верный и преданный Санька, с которым и в институт один тоже поступили вместе. Как выяснилось много позже – и в девушку одну и ту же ухитрились влюбиться. Только вот Санька насчет своей любви понял сразу, а он, дурак набитый, полагал, что относится к ней как старший брат, и тон, принятый в их взаимоотношениях – ласковое подтрунивание, безобидная ирония, волок его и волок по этой дорожке, как это и вообще случается с инертными людьми. Ему и в голову не приходило, что «сестричка» влюблена в него по самые по уши чуть ли не с пяти лет. Такая вот каша с перцем.

Опамятовался он, как она сама ему сказала, «слишком поздно». То ли с отчаяния, то ли и вправду для того, чтоб хотя бы находиться рядом с Ильей, а только Велена не просто согласилась на Санькино предложение стать его женой, но и была уже к тому моменту беременна Дашенькой. Да и не стал бы он никогда в жизни перебегать Саньке, счастливому Саньке, не ходившему даже, а летавшему на крыльях своей любви, дорогу. Стулов ни разу в своей жизни никого не предавал...

Были, конечно, и у него неприятные эпизоды, связанные с бизнесом, особенно вначале. Но чтоб друзей... Да и друг-то имелся, честно говоря, один – ныне покойный Сашка. Столько лет прошло, а до сих пор в башке окончательно не уложилось, что его нет на свете... А ведь предупреждал он Саню, ой как отговаривал от отдельной, как утверждал его друг, беспроигрышной фирмы! Но он, можно сказать, впервые в жизни проигнорировал советы Ильи, тем самым подписав себе смертный приговор.

То дело, как ни странно, менты раскрыли – даже давить особо на них не пришлось. Заказали Саньку «коллеги» по бизнесу из конкурирующей фирмы. Биотуалеты, доставшиеся ему, можно сказать, за полцены после какого-то фестиваля от стащивших их организаторов, были и впрямь неиссякаемым источником дохода. Доход, однако, оказался чужим, давно поделенным опередившими Александра людьми, которых тот недооценил. Вот и вся история...

На момент гибели Велениной семьи Стулов был женат, а потом сразу же ворвалась в его жизнь Лариса. И вот итог.

– Ты сама-то – как? – невольно виноватым голосом спросил Илья. С того единственного разговора много лет назад, перед их с Санькой свадьбой, тему своих личных отношений они не затрагивали никогда.

– Нормально... Обо мне не думай, – усмехнулась Веленка, как показалось Илье, вкладывая в последние слова особый какой-то смысл. – Маринка вот опять двойку схлопотала по английскому. Контрольная по математике – на три с минусом... Илюша, не ругай ее, она не виновата в том, что родилась с повышенным внутричерепным давлением!.. А с Юрочкой все в порядке, он уже вполне прилично читает «Колобка»!

– Чем занята она? – хмуро поинтересовался Илья.

– Ездила сегодня в город, как уехала с утра, так только недавно вернулась, – вздохнула Велена. – Когда я выходила прогуляться, как обычно, накачивалась у бара. Даже не спросила, куда меня понесло. Я точно знаю, что Сергея в городе нет, вероятно, она ездила к своей Екатерине, советовалась... Ты бумаги собрал?

– Мой адвокат уверяет, что все будет готово через неделю, – вздохнул он. – Ты же знаешь, я не могу отдать ей Юрочку ни под каким видом...

– Об этом и речи нет. Все, что требуется, я засвидетельствую, можешь не сомневаться! Тем более что ничего, кроме истинного положения вещей, свидетельствовать и не потребуется... Илюша, я чувствую, ты устал – иди, ложись. Ты ужинал?

– Как обычно, заезжал в ресторан. Спасибо тебе, родная, – неожиданно вырвалось у Ильи, и по ту сторону связи повисла тишина, сквозь которую внезапно вспотевший от вырвавшегося «родная» Стулов отчетливо услышал отдаленный лай собак, потом шум проехавшей, видимо, где-то рядом с Веленой машины. И только потом ее немного дрожащий голос:

– Спокойной ночи, Илюша...

– До завтра, – почти прошептал он и отключил связь.

И в этот момент зазвонил стационарный аппарат, стоявший в кабинете Стулова.

Взглянув на большие напольные часы, Илья Рудольфович, все еще под впечатлением от разговора с Веленой, поднял трубку и мягко произнес «Алло?».

– Господин Стулов?.. – Голос был очень высокий, почти визгливый, но, несомненно, мужской. И совершенно точно незнакомый, хотя домашний номер Ильи знали исключительно близкие ему люди.

– Кто вы? – усилием воли сбрасывая с себя впечатление от вечернего, ставшего в последние месяцы традиционным общения с Веленой, спросил он.

– Илья Рудольфович, – заторопился незнакомец, – вы меня не знаете, но нам надо срочно увидеться, речь... речь о вашей жизни и смерти!..

Визгливый собеседник явно был не просто взволнован, но искренне испуган.

– Неужели? – Илья зло усмехнулся. – Тем более необходимо представиться, если еще и о смерти...

– Серега... Простите, Сергей... Александрович меня зовут... Говорю ж – не знакомы...

– И кто ж вы такой, Сергей Александрович, если, будучи не знакомым со мной, хотите при этом вести столь серьезный разговор, касающийся меня же?..

В трубке послышался тяжелый вздох, затем сопение. Наконец, «Серега» заговорил:

– Я этот... Короче, киллер, которому вас заказали!..