Текст книги "Дар (ЛП)"

Автор книги: Фрида МакФадден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

IV

Хельга ведет меня в подсобку за магазином, освещенную единственной свисающей с потолка лампочкой. По сути, это складское помещение, заполненное предметами, которые явно не подходят для остальной части магазина: здесь много сложенной в картонные коробки одежды, несколько ламп с кривыми абажурами и манекен, одетый в одно платье поверх другого и фиолетовый парик. Манекен меня очень пугает.

Хельга закрывает за нами дверь. Затем она запирает её. Какая-то часть меня боится, что игра Хельги всё это время заключалась в том, чтобы заманить меня в эту комнату и держать здесь в качестве заложницы – возможно, чтобы проучить меня за то, что я забыла обслужить её сегодня вечером. Опять же, никто не знает, что я здесь, хотя я сказала Бесси, что загляну по пути. К тому же, думаю, я смогу одолеть Хельгу в драке.

Так что я не слишком волнуюсь, хотя всё же немного волнительно.

– Садись, – приказывает мне Хельга.

Она указывает своим узловатым пальцем на деревянный стул в центре помещения, рядом с которым стоит небольшой столик, а на нем – кухонные ножницы, несколько заколок для волос и электробритва.

Я медлю, глядя на собранные Хельгой приборы. Неужели мне так нужна эта цепочка для часов? Может, всё это ошибка?

– Сядь! – рявкает Хельга.

– Послушайте, – начинаю я. – Я не уверена, что хочу это делать…

Старуха в упор глядит на меня своими мутными хрусталиками.

– Это зависит от тебя. Когда-нибудь ты вспомнишь об этом Рождестве и о том, как твоё тщеславие помешало купить мужу значимый подарок.

Я глубоко вдыхаю. Она права. Джастин будет в восторге от этой цепочки для часов, и тот факт, что мне придется пожертвовать чем-то столь значимым, чтобы подарить её ему, делает её еще более особенной.

Это Рождество будет самым лучшим в нашей жизни.

Я опускаюсь на жесткий деревянный стул и снимаю пальто. Не успеваю я повесить его на спинку стула, как Хельга принимается за работу, распуская мой пучок. Несмотря на старческие артритные руки, она быстро разглаживает мои волосы и начинает заплетать густые светлые пряди в шесть раздельных косичек.

«Я делаю это ради тебя, Джастин, ведь я так сильно тебя люблю».

Косы тянутся до корней моих волос, близко к черепу.

– Вам обязательно заплетать их до кожи головы? Не думаю, что мне хочется, чтобы мои волосы были такими короткими.

– Да, – отчеканивает Хельга угрожающим тоном. – Именно так это и должно быть сделано.

Я всё еще могу остановить её. Она ещё не воспользовалась ножницами. Но мне кажется, что я достигла точки невозврата. Я сделаю это. И мне не хочется останавливать её. Я желаю сделать Джастину этот подарок. Я хочу пойти на эту жертву ради мужа.

Хельга тянется к ножницам. Первый взмах задевает кожу головы, и после того, как волос становится меньше, возникает странное ощущение. После еще пяти взмахов моя голова становится намного легче, словно я могу улететь вдаль.

На самом деле это очень приятно. Я люблю свои волосы, но мне приятно от них избавиться. И подумать только – сколько денег я сэкономлю на шампуне!

Жужжание электробритвы прерывает мои мысли. Я резко отдергиваю голову.

– Что Вы делаете?

– Я должна подровнять волосы, – заявляет Хельга, как будто я сморозила глупость. – Сейчас ты походишь на психичку. Я исправлю это.

И тут я чувствую, как электробритва проходится по коже головы, гораздо ближе к поверхности, чем мне хотелось бы. Но, наверное, она права. Волосы нужно выровнять.

Через несколько минут бритва выключается. Хельга отступает, любуясь конечным итогом.

– Готово.

Я лезу в сумочку и достаю телефон, желая посмотреть, как это выглядит. Я отращивала волосы десять лет, и очень здорово что-то поменять в себе. Я должна была сделать это много лет назад! Я открываю на телефоне приложение камеры, поворачиваю устройство так, чтобы посмотреть на своё отражение, и…

Господи.

Я выгляжу кошмарно.

Я и не подозревала, насколько коротко она подстригла мои волосы. Я представляла себе стильную стрижку пикси, но это не то. Все мои волосы длиной около сантиметра, и из-за отсутствия обрамляющих лицо прядей я выгляжу практически сухопарой. А короткие жёлтые волоски на макушке напоминают пушок птенца.

Хотя, конечно, какую еще стильную прическу, сделанную в подсобке ломбарда, я ожидала от полуслепой старухи?

Тем не менее, всё гораздо хуже, чем я могла себе представить. Я смотрю на своё отражение, и мои глаза наполняются слезами. Что же я с собой сделала? Какая чудовищная ошибка. И ради чего? Ради глупого рождественского подарка?

– Не хандри, – говорит Хельга в своей мудрой манере. – Это любовь. Ты идешь на жертву ради него, а он идет на жертву ради тебя.

Она права. Если мы с Джастином будем женаты следующие пятьдесят лет, мы всегда будем помнить о жертве, на которую я пошла ради него. Мои волосы отрастут.

– Спасибо, – отзываюсь я.

Старушка кивает.

– Счастливого Рождества, Стелла.

V

Я никогда не осознавала, до какой степени согревали меня мои волосы, пока мне не пришлось идти домой с побритой головой. Несмотря на то, что на мне шапка, её обдувает ветер. У меня мерзнет кожа головы.

Первая задача на повестке дня: приобрести шапку потеплее.

Снег теперь валит сильнее, поэтому я ускоряю шаг. Хельга положила цепочку для часов в маленькую коробочку и даже обернула её слоем подарочной упаковки. Жду не дождусь минуты, когда мы с Джастином обменяемся подарками. Может, он и купил мне нечто прекрасное, но этот подарок наверняка вызовет у него слезы на глазах. Эти часы так много для него значат.

Я замечаю наш дом ещё в соседнем квартале, потому что он с коротким навесом, который изорван в куски, словно на него позарилась изголодавшаяся моль. Это была самая дешевая квартира, которую мы смогли найти, и мы едва можем себе её позволить. У нас обоих есть кредиты – у меня кредит на колледж, а у Джастина – на колледж и юридическую школу, и каждый день кажется, что нас всё глубже засасывает в яму. Я работаю на двух работах, а Джастин подрабатывал в прошлом году, но в этом бросил, потому что это слишком сильно сказывалось на его оценках. Поэтому я взяла дополнительные смены в закусочной.

Я забегаю в здание, не забыв закрыть за собой дверь, потому что в этом районе ужасная преступность. Моя шапочка намокла от снега, но я не снимаю её. Когда Джастин увидит мои волосы, он потребует объяснений, а я не хочу обламывать сюрприз.

Мы живем на четвёртом этаже, лифта нет, поэтому я поднимаюсь по лестнице, чтобы добраться до нашей квартиры, и всё это время у меня ноют мозоли. Без понятия, чем мы с Джастином займемся на Рождество, но могу сказать, что много ходить не придется.

Когда я подхожу к квартире 4-Е, мой ключ, как всегда, застревает в замке. Когда я наконец поворачиваю его, Джастин сидит в гостиной, а телевизор врублен на полную громкость. Я борюсь с приливом раздражения от того, что он торчит здесь и весь день напролет смотрит «Нетфликс», пока я работаю в две смены. Он мог бы найти работу, хотя бы на время праздников. Магазины всегда ищут мужчин на роль Санта-Клауса.

Но прежде чем я успеваю разозлиться, Джастин выключает телевизор и выходит поприветствовать меня у двери. На нем носки и треники, его светло-каштановые волосы очаровательно взъерошены. Трудно на него сердиться. Первое, что он делает, – целует меня в губы.

– Счастливого Рождества, миссис Хансен, – поздравляет он меня. Обожаю, когда он меня так называет.

Я смеюсь.

– Уже полночь, что ли?

Джастин проводит рукой по своим коротким волосам, чтобы пригладить их. Я завидую, что его волосы теперь длиннее моих.

– Почти. Я уже начал волноваться за тебя. Я думал, ты вышла в одиннадцать.

Я таинственно улыбаюсь.

– Мне пришлось сделать остановку по пути.

– Да ладно? – он отступает назад, чтобы дать мне войти в квартиру. Я чувствую запах гари, доносящийся из кухни. – Любопытно звучит.

Я стаскиваю с себя зимнее пальто, и Джастин пытается взять его у меня, но я отмахиваюсь от него. Он никогда не вешает вещи аккуратно – просто бросает их на вешалку, а они впоследствии сползают с нее. Поэтому я открываю шкаф и беру вешалку для пальто, хотя шапочку оставляю на голове. Только закрыв дверь, я замечаю, что Джастин переместил наш большой чемодан в шкаф в коридоре.

Хм-м. Интересно, может, его подарок мне – это что-то вроде совместного отпуска? Я бы точно от такого не отказалась.

Следуя за ним в гостиную, я бросаю быстрый взгляд на нашу крошечную кухню и, увидев, что там творится, издаю вопль ужаса. Не знаю, чем занимался Джастин, но наша кухня – это катастрофа. Она выглядит так, будто что-то взорвалось: повсюду валяются кастрюли и сковородки, а по всей столешнице размазано что-то коричневое, и я надеюсь, что это шоколад.

Я работала двенадцать часов подряд, а он весь день был дома. И каким-то образом я возвращаюсь домой к такому беспорядку. Кто должен убирать на кухне? Лучше бы это была не я.

Ладно, я не могу позволить себе расстраиваться из-за этого. Это наше первое совместное Рождество в качестве супругов, и я собираюсь сделать ему подарок на всю жизнь. О грязной кухне я побеспокоюсь позже.

– Эй, – окликает меня Джастин, протягивая руку к моей шапочке. – Давай сниму.

– Не стоит, – отшатываюсь я, прежде чем он успевает схватить её. – Мне… холодно.

– Правда? Нам снова дали отопление. Может, включить его?

Я качаю головой.

– Не волнуйся, скоро согреюсь. Давай сначала обменяемся подарками.

Лицо Джастина озаряется. Несмотря на нашу договоренность не тратить слишком много на подарки, он явно в восторге от этого обмена подарками. Я абсолютно правильно поступила. Во многих отношениях мой муж похож на мальчишку. Ему даже присуще это мальчишеское обаяние. А такого человека нельзя разочаровывать в Рождество.

Мы перебираемся на диван, а то я с ног валюсь. Диван стоит прямо перед нашей ёлкой, которая, признаться, не слишком-то эффектная. Мы не можем позволить себе большую ёлку, а даже если бы и могли, у нас нет места для нее в этой крошечной квартире. Но у нас все равно есть ёлка, и она красиво украшена мишурой и игрушками, что создает прекрасную атмосферу для вручения моему мужу подарка в оберточной бумаге. Он улыбается и трясет коробку.

– Ого! – восклицает он. – Что там?

– Ни за что не догадаешься.

Джастин снова трясет коробку, уже возле своего уха.

– Там… щенок?

Я хохочу.

– Открывай!

Джастин разрывает оберточную бумагу, бросая клочки на журнальный столик. Я чуть ли не воспаряю от восторга, когда он снимает крышку с коробки. Он заглядывает внутрь и поджимает губы.

– Ты купила мне… – наклоняет голову Джастин. – Ожерелье?

– Это цепочка для твоих карманных часов!

– Ох! – он достает её и рассматривает серебряные звенья. – Обалдеть, это потрясающе, Стелла. Спасибо.

Он выглядит счастливым. Хотя, честно говоря, я думала, что он будет немного счастливее. Я думала, Джастин будет на седьмом небе от счастья, но вместо этого он просто вежливо улыбается. Но я уверена, что когда он прикрепит её к карманным часам, то поймет, какой это изумительный подарок.

– Это, эм… – прикусывает губу Джастин. – Она выглядит дорого. Я думал, в этом году мы не тратимся на подарки?

– Вообще-то, я получила её бесплатно, – гордо заявляю я.

Он вскидывает бровь.

– Да ладно?

– Ага. – И с этим признанием, я снимаю шапку, являя ему свою обритую голову. – Я продала свои волосы, чтобы заплатить за нее.

– Что ты сделала?

Джастин изумился бы меньше, если бы я сообщила ему, что продала почку, чтобы купить цепочку для часов. У него, кажется, вот-вот отвиснет челюсть.

– Я узнала об одном ломбарде, – объясняю я. – Я пыталась заложить ожерелье, но оно ничего не стоило. Но потом женщина сказала, что готова приобрести мои волосы, чтобы я могла купить тебе цепочку для часов.

– Погоди, позволь уточнить, – Джастин потирает виски кончиками пальцев. – Ты продала свои волосы, чтобы купить мне подвеску для часов?

– Это часовая цепочка, – произношу я сквозь стиснутые зубы. – Я думала, ты будешь счастлив.

Джастин откидывается на спинку дивана, на его лице появляется ошеломленное выражение. Такой реакции я не ожидала. Я представляла, что сейчас он будет нежно целовать меня и мы займемся любовью прямо здесь, на диване. Вместо этого Джастин выглядит так, будто я ему совершенно противна.

– Ну, – говорю я наконец. – Что ты мне приготовил?

Он смотрит на меня еще мгновение, прежде чем подняться на ноги.

– Подарок на кухне. Я схожу за ним.

Я сжимаю руки в кулаки, с волнением предвкушая свой подарок. Не могу представить, что может быть лучше цепочки для часов, но мой муж – очень чуткий мужчина, так что сейчас я очень взволнована.

Джастин возвращается в гостиную. В руках у него сковорода, в которой лежит то, что похоже на кексы. Сверху красуется красный бант.

– Счастливого Рождества, – проговаривает он.

Я хмурюсь.

– Что это?

– Кексики, – отвечает муж. – Я испек их для тебя. Самостоятельно.

Я оглядываюсь по сторонам, будучи уверенной, что где-то припрятан еще какой-нибудь подарок. Не может быть, чтобы моим единственным подарком на наше первое Рождество в качестве супругов был противень с кексами. Сгоревшими кексами, судя по всему.

– Дай-ка я возьму нож, чтобы разрезать их, – предлагает он.

Он спешит обратно на кухню. Ладно, сейчас произойдет подмена. Джастин заставил меня поверить, что мой единственный подарок – эти сгоревшие кексы, а теперь собирается преподнести настоящий подарок.

– Эй, Стелла! – зовет он. – Где все ножи?

– В ящике под микроволновкой, – отзываюсь я.

– Уверена? Я вижу здесь только около десяти тысяч ложек.

Я слышу грохот, когда что-то падает на пол. Мужчины такие беспомощные! Мне так и хочется встать и помочь ему, но я не хочу портить сюрприз. Наконец он кричит:

– Нашел! – я улыбаюсь про себя, ожидая увидеть невероятный подарок, который он приготовил для меня.

Но когда он выходит из кухни, в руках у него только нож.

Я молча наблюдаю, как он отрезает мне кусочек с противня с кексами.

– Я знаю, что ты обожаешь корочку, – говорит Джастин.

Кексы как каменные, поэтому ему приходится приложить немало усилий, чтобы отделить один из них от поверхности. Когда он отрывает его, около пяти миллиардов крошек рассыпаются по журнальному столику, ковру и дивану.

– Я все уберу, – обещает он.

Ага, уберет.

Я беру кекс из рук мужа. Поверхность не поддается укусу. Этот кекс был испечен практически на волосок от своей смерти. Неудивительно, что весь дом пропах горелым шоколадом. Я пытаюсь откусить кусочек, но не уверена, что это возможно. По крайней мере, невозможно откусить без того, чтобы не сломать несколько зубов.

– Я не могу это есть, – сдаюсь я.

– Знаю, что кексы немного подгорели…

– Они сожжены!

Уголок его губ приподнимается.

– Ну, я старался, а это ведь главное, не думаешь?

– Ты что, серьезно?

– Что ты имеешь в виду?

Я складываю руки на груди.

– Ты серьезно говоришь, что твой единственный подарок мне на Рождество – это противень с подгоревшими кексами?

– Эй! – вскидывает руки Джастин. – Мы пообещали друг другу, что не будем покупать дорогие подарки. Я сделал всё, что мог, исходя из нашего бюджета.

– Ты сделал всё, что мог?! – кричу я. – Я продала свои волосы!

Лицо Джастина розовеет.

– А кто просил тебя их продавать? Я не хотел, чтобы ты это делала!

– Я продала их ради тебя! – рыдаю я. – Потому что я люблю тебя и хотела сделать тебе изумительный подарок!

– Изумительный подарок? Я даже не понимаю, что это такое. Что, черт возьми, я должен делать с этим?

– Это цепочка для часов! Этим ты цепляешь свои часы к одежде!

– На кой черт она мне сдалась?

– Дело в том, – начинаю я. – Что я пожертвовала чем-то важным, чтобы подготовить для тебя лучший подарок!

– Знаешь, что было бы еще лучшим подарком? – огрызается Джастин. – Жена, которая не побрилась налысо, чтобы подарить мне ожерелье!

– Я не лысая!

– Ну у тебя же нет волос! Я бы назвал это лысиной.

Моё лицо пылает. Я не знаю, ссорились ли мы когда-нибудь настолько сильно, и не могу поверить, что это происходит во время нашего первого Рождества в качестве супругов. И все же я испытываю к нему ярость. Без понятия, была ли я когда-нибудь так зла.

– Я только и делаю, что жертвую собой ради тебя! – огрызаюсь я на него. – Я работаю на двух работах, чтобы ты мог сосредоточиться на учебе. Я работала допоздна в канун Рождества. Я даже продала свои волосы, чтобы купить тебе потрясающий подарок. И что же я получила в конце? Подгоревшие кексы!

С этими словами я поднимаю противень с кексами и бросаю их через всю комнату. Они приземляются у основания нашей ёлки, которая недостаточно прочна, чтобы выдержать удар этих каменных мучных изделий. Ёлка колеблется секунду-другую, а затем опрокидывается, рассыпая украшения по полу. Звук бьющегося стекла наполняет комнату.

– Господи Боже, – вздыхает Джастин.

– Что? Это же не ты украшал ёлку, а я, как обычно.

– Знаешь, ты ведешь себя как психичка! – качает головой Джастин. – Боже мой, ты ещё хуже, чем твоя мать.

Хуже, чем моя мать? Он не смеет меня в этом упрекать!

– Что с тобой не так? – продолжает Джастин. – С чего ты взяла, что я хотел, чтобы ты побрилась налысо?

– Я сделала это, потому что люблю тебя, – отвечаю я сдавленным голосом.

– Серьезно, я знаю, что у нас нет денег, но тебе нужно сходить к психотерапевту, – он бьет кулаком по колену, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – Я серьезно. Я больше не в состоянии терпеть такое безумное поведение.

Джастин продолжает распинаться, перечисляя на пальцах все мои недостатки и то, что он уже не уверен, что сможет жить со мной, и нам нужно какое-то время «побыть порознь». Похоже, он все это планировал.

Погодите-ка, так вот почему наш чемодан стоит в шкафу? Он планировал съехать?

Почему он со мной так поступает? Я подарила ему изумительный подарок, и после всего этого ему он даже не понравился. Я думала, что эта цепочка для часов решит наши проблемы, но кажется, что всё стало еще хуже.

О Боже, он всё ещё продолжает и продолжает болтать. Почему он не затыкается? Мне хочется, чтобы он просто заткнулся.

И все время, пока Джастин говорит, я смотрю на нож, которым он резал кексы. Он оставил его на журнальном столике, и нож безвольно лежит там. В мою голову закрадывается мысль том, что этот предмет наверняка заставил бы его замолчать.

Возможно, это и к лучшему.

VI

Я и не думала, что вернусь в «Чердак Хельги», и вот, спустя всего лишь день после обмена моих волос на цепочку для часов, я здесь.

Я не была уверена, что магазин будет работать в Рождество, но Хельга сказала, что он всегда открыт. Конечно, когда я прихожу в магазин, внутри уже горят огоньки света. А когда я открываю дверь, Хельга стоит за прилавком, как и вчера, когда я уходила. Она словно не сдвинулась ни на дюйм.

– С Рождеством, Стелла, – приветствует она меня.

– И Вас с Рождеством, Хельга, – отвечаю я.

Как и вчера, мой взгляд притягивает большой череп, который она держит на полке у входа. Не то чтобы я понимала, но выглядит он очень правдоподобно. А если учесть, что эта женщина коллекционирует человеческие волосы, то почему бы ей не держать под боком человеческий череп? Мне до смерти хочется узнать, но, конечно, это не моего ума дело.

– Чем я могу тебе помочь? – интересуется Хельга.

– Ну… – я стягиваю с головы небесно-голубую шапочку. – Вообще-то я надеялась купить парик. Оказалось, что короткие волосы мне не идут.

– Да, – задумчиво протягивает она. – Возможно, ты и права. Однако ты должна знать, что мои парики очень дорогие.

– Я надеялась, что мы сможем заключить сделку.

Она медлит лишь секунду.

– Славно.

Старушка ведет меня в угол магазина. Там на головах манекенов висят полдюжины париков. Мои собственные волосы пока не выставлены, что, полагаю, вполне логично. На создание парика должно уйти время.

– Кроме того, ты должна знать, – добавляет Хельга. – Что к нашим парикам прилагаются наборы декоративных расчесок.

Она роется в сундуке возле париков, пока не достает маленькую коробочку. Я открываю ее, и внутри оказывается самый красивый набор расчесок из черепахового панциря. Это самый прекрасный рождественский подарок, который я только могла себе представить.

Хельга щурится на меня своими мутными зрачками.

– Ты хочешь снова стать блондинкой?

– Нет, – задумчиво отвечаю я. Я провожу рукой по одному из рыжих париков. Интересно, как бы я выглядела в нем? Наверное, люди бы меня даже не узнали. – Думаю, настало время перемен, как считаете?

Старуха прочищает горло.

– Что ты хочешь обменять на парик?

Я лезу в карман, достаю карманные часы с серебряной цепочкой и протягиваю ей.

– Прекрасная вещь, – она сжимает цепочку для часов своими узловатыми руками. Старушка проводит пальцем по зеркальной поверхности и останавливается на темно-красном пятне. Её глаза расширяются в тревоге.

– Это томатный соус, – быстро объясняю я. – Он сразу же отмоется.

– Да, – соглашается она. – Бесспорно.

Я не дышу, пока Хельга обдумывает предложение. Наконец она поднимает глаза.

– Меня устраивает.

Она возвращается к своему столу и убирает часы в ящик, при этом всё это время не сводя с меня глаз. Не думаю, что она верит, что пятно на часах – это томатный соус. Наверное, мне стоит взять свой парик и уйти восвояси.

В конце концов, сегодня Рождество. Ещё предстоит многое сделать.