Текст книги "Замок (др. изд.)"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Это не он, а она, и мне кажется, она не согласится.

«И ты абсолютно прав», – подумала Магда.

– Пойди и скажи ей!

Это был уже приказ, и Юлиу не мог ослушаться.

Когда на лестнице раздались шаги Юлиу, Магда быстро юркнула к себе в комнату и замерла в ожидании. Поведение незнакомца вывело ее из себя. Интересно, чем это он так напугал Юлиу?

При первом же стуке Магда распахнула дверь и уставилась на услужливого корчмаря, который, обливаясь потом, нервно теребил подол рубашки. Даже усы у него обвисли. Он был перепуган насмерть.

– Пожалуйста, домнишоара[3]3
  Домнишоара – барышня (рум.).


[Закрыть] Куза, – пробормотал он, – там, внизу, мужчина, и ему нужна эта комната. Не могли бы вы ее уступить? Пожалуйста!

Он чуть не плакал. Просто молил. Магде стало жаль старика, но уступать она не собиралась.

– Разумеется, нет!

Магда хотела было захлопнуть дверь, но корчмарь схватился за ручку.

– Но вы должны!

– Нет, Юлиу. И точка.

– Ну, тогда не могли бы вы… не могли бы вы сами ему сказать! Пожалуйста!

– Почему вы его так боитесь? Кто он такой?

– Не знаю. Я на самом деле даже… – Тут он замолчал. – Ну прошу вас, скажите ему сами…

Юлиу буквально трясло от ужаса. Первым побуждением Магды было сказать корчмарю, чтобы сам разбирался со своими делами, но затем она подумала, что не откажет себе в удовольствии лично сообщить этому наглецу, что она не намерена уступать ему комнату.

– Ну конечно, я ему скажу.

Она проскользнула мимо Юлиу и сбежала вниз по ступенькам. Мужчина спокойно ждал в холле, непринужденно облокотившись на тот узкий длинный ящик, который, как успела заметить Магда, был раньше приторочен к седлу.

На сей раз, увидев его при свете, Магда изменила свое мнение. Да, он грязен и скверно пахнет, это чувствовалось еще на лестнице, но у него правильные черты лица, длинный и прямой нос, высокие скулы. Она обратила внимание на великолепные огненно-рыжие волосы, слишком длинные и растрепанные, что, как и запах, было явно результатом длинного трудного пути. Он поднял на нее глаза. Пронзительно-голубые и ясные, они никак не вязались, впрочем, как и все остальное, со смуглой оливковой кожей.

– Я так и думал, что это вы.

– Да, и я не собираюсь менять комнату.

– Но я настаиваю! – требовательно сказал он, выпрямившись во весь рост.

– Пока что в этой комнате живу я. Вы сможете туда перебраться, когда я перееду.

Рыжий шагнул к ней.

– Послушайте, для меня очень важно иметь окна на север. Я…

– У меня тоже есть свои причины наблюдать за замком, – перебила Магда, избавив его таким образом от необходимости снова лгать. – Так же как и у вас. И причины очень важные. Я не перееду.

Глаза мужчины гневно сверкнули, и Магда на мгновение испугалась, не перегнула ли она палку. Но он вдруг так же быстро успокоился и отступил. Слегка улыбнувшись, рыжеволосый произнес:

– Вы явно не местная.

– Я из Бухареста.

– Так я и думал.

Магда уловила в его взгляде нечто похожее на симпатию. Но с какой стати он станет относиться к ней с симпатией, если она заупрямилась и не хочет уступить ему комнату?

– Так вы не передумаете?

– Нет.

– Ну ладно, – вздохнул мужчина. – Тогда, значит, вид на восток. Хозяин! Покажи мне мою комнату!

Юлиу опрометью кинулся вниз по лестнице, споткнувшись и едва не скатившись кубарем.

– Сюда, пожалуйста, господин. Комната наверху по правую сторону – там уже все для вас приготовлено. Я понесу это.

Он потянулся за футляром, но Гленн жестом остановил его.

– Я сам донесу. А вот к седлу привязано одеяло, оно мне понадобится. – Он направился к лестнице. – И проследи, чтобы с лошадью все было в порядке! Это очень хорошее и преданное животное.

Он еще раз посмотрел на Магду – и это не показалось ей неприятным – и зашагал наверх через две ступеньки.

– И приготовь мне ванну! Немедленно!

– Да, господин! – Юлиу кинулся к Магде и крепко сжал ее руки. – Спасибо! – прошептал он с облегчением и бросился на улицу к лошади.

Некоторое время Магда постояла, размышляя над странными событиями этого вечера. Но что они значат по сравнению с тем ужасом, который происходит в замке, совсем рядом.

Замок! Она совсем забыла об отце! Девушка взлетела по ступенькам, пронеслась мимо комнаты Гленна, примчалась к себе и подбежала к окну. Там, в башне, в комнате отца по-прежнему горел свет.

Она перевела дух и прилегла на кровать. Кровать… Наконец-то настоящая кровать! В конце концов, может быть, нынче ночью все будет хорошо. Магда улыбнулась. Пожалуй, не стоит так себя обнадеживать. Что-то непременно случится. Она закрыла глаза, чтобы не видеть отражавшегося в зеркале тусклого света единственной свечи. Как же она устала! Надо дать глазам отдохнуть хоть несколько минут, возможно, она почувствует облегчение… Надо думать о чем-нибудь приятном, например, что они с папой вернутся домой, в Бухарест, немцев прогонят, а это кошмарное чудовище…

Какой-то звук в коридоре нарушил ход ее мыслей. Похоже, этот Гленн спускается вниз, чтобы принять ванну. По крайней мере, от него не будет исходить этот отвратительный запах. Хотя ей-то что за дело до этого? Кажется, он и в самом деле заботится о своем коне, а это признак доброты. Или практичности. Неужели это у него вторая лошадь за сегодняшний день? Как можно за день загнать двух лошадей до такого состояния? Она никак не могла понять, почему Юлиу так испугался незнакомца. Казалось, он был знаком с Гленном, но не знал его имени, пока тот не расписался в регистрационной книге. Что-то здесь не так…

И вообще все перепуталось… Магда никак не могла сосредоточиться, мысли разбегались…

Магда проснулась, когда хлопнула дверь. Не в ее комнату, значит, в комнату Гленна. Заскрипели ступеньки. Девушка вскочила и посмотрела на свечу – та сгорела ровно наполовину. Она подбежала к окну. Свет в комнате отца все еще горел.

Внизу все было тихо, но Магда рассмотрела силуэт мужчины, направлявшегося к замку. Он двигался бесшумно, как кошка. Наверняка это Гленн. Магда продолжала наблюдать. Мужчина свернул в кустарник и остановился – на том самом месте, где недавно пряталась она сама. Туман уже заполнил ущелье и теперь подбирался к его ногам. Стоя как на часах, он наблюдал за замком.

Магда вдруг разозлилась. Что он там делает? Это ее наблюдательный пункт. Она захотела пойти прямо к нему и сказать, чтобы он убирался, но не рискнула. Вообще-то она нисколько не боялась его, но зачем он так быстро идет и с таким решительным видом? Человек он наверняка опасный, но не для нее – Магда это четко осознавала. Например, для немцев в замке. Не был ли он в таком случае ее потенциальным союзником? И все же она побоялась пойти к нему одна в темноте и сказать, что сама хочет занять этот пост.

Но наблюдать за ним Магда вполне могла. Если встать где-нибудь поодаль, у него за спиной, можно выяснить, что его интересует, а заодно и поглядывать за папиным окном. Может, ей удастся узнать, что понадобилось здесь этому Гленну. Ни о чем другом она не могла думать, пока тихонько спускалась по ступенькам, затем прошла через вестибюль и вышла на улицу, спрятавшись за большим камнем неподалеку от Гленна. Уж здесь-то он ни за что ее не заметит.

– Вы пришли занять ваш любимый наблюдательный пункт?

Магда даже подскочила от неожиданности – он ведь ни разу не обернулся.

– Как вы узнали, что я здесь?

– Я слышал ваши шаги с момента, как вы вышли из дома. Вы не очень-то ловкая, надо заметить.

Опять эта снисходительность!

Он обернулся и поманил ее к себе.

– Подойдите ко мне и скажите, зачем, по вашему мнению, немцам понадобилась такая иллюминация в ночное время? Они что, вообще не спят?

Магда немного поколебалась, затем решила все же последовать приглашению. Она встанет вон там, на краю ущелья, но на некотором расстоянии от Гленна. Подойдя ближе, она почувствовала, что от него уже не пахнет так скверно.

– Они боятся темноты, – объяснила Магда.

– Боятся темноты, – задумчиво повторил Гленн. Казалось, такой ответ совсем его не удивил. – А почему?

– Думаю, что там живет вампир.

В тусклом свете, сочившемся сквозь туман из замка, Магда увидела, как Гленн вскинул бровь.

– Вот как? Это они вам сказали? Вы там кого-нибудь знаете?

– Я сама была в замке. А мой отец и сейчас находится там. – Девушка указала на замок. – Нижнее окно башни – то, которое освещено.

Она очень надеялась, что с отцом все в порядке.

– Но почему они считают, что там вампир?

– Погибли восемь немецких солдат, и у всех разорвано горло.

Гленн поджал губы и усмехнулся.

– Значит, вампир…

– А еще говорили о каких-то ходячих мертвецах. И все это они объясняют присутствием вампира. А после того, что я сама видела…

– Вы видели его?! – Гленн резко повернул голову и буквально впился глазами в девушку, напряженно ожидая ответа.

Магда слегка отпрянула назад.

– Да…

– Какой он?

Магда вдруг испугалась.

– Зачем вам это знать?

Гленн подошел к ней и заговорил требовательным тоном:

– Скажите! Он смуглый? Бледный? Красивый? Уродливый? Какой?!

– Я… я не уверена, что хорошо помню. Единственное, что я могу сказать, – он похож на безумца… и в нем есть что-то дьявольское. Понимаете?

Гленн выпрямился.

– О да. Хорошо понимаю. И я не хотел огорчать вас. – Он помолчал. – А его глаза?

у Магды перехватило дыхание.

– Откуда вы знаете о его глазах?

– Я ничего не знаю, – быстро ответил Гленн, – но, говорят, глаза – зеркало души.

– Если так, – голос ее упал до шепота, – если так, то его душа – бездонная яма.

Некоторое время оба молча глядели на замок. Интересно, о чем сейчас думает Гленн? – мелькнула у Магды мысль. Наконец он снова заговорил:

– Еще один вопрос: вы не знаете, с чего все началось?

– Нас с отцом тогда не было здесь, но нам сказали, что первый солдат погиб, когда вместе со своим приятелем выломал какую-то стену в подвале.

Гленн закрыл глаза, поморщился, словно от боли, и пробормотал, как и несколькими часами раньше, что-то похожее на «безумцы». Вернее, не пробормотал, а произнес беззвучно, губами.

Снова открыв глаза, он резким жестом указал в сторону замка:

– Что происходит в комнате вашего отца?

Сначала Магда ничего не заметила. Но затем ее охватил ужас. Свет начал гаснуть. Не задумываясь, она ринулась к мосту. Но Гленн схватил ее за руку и потащил назад.

– Не валяйте дурака! – прошептал он ей в самое ухо. – Часовые пристрелят вас! Или просто не впустят! Вы ничего сейчас не можете сделать!

Но Магда не слушала и отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Она должна быть рядом с отцом! Но Гленн не собирался ее отпускать. Его пальцы вцепились ей в руку и все крепче сжимали ее.

Наконец до нее дошел смысл его слов: к отцу ее не пустят и тут ничего не поделаешь.

В полной растерянности она молча смотрела, как свет в комнате отца постепенно умирает, уступая место тьме.

Глава 18

Замок

Четверг, 1 мая

02 ч 17 мин

Теодор Куза терпеливо и напряженно ждал, уверенный, сам не зная почему, что тварь, которая приходила прошлой ночью, обязательно вернется сегодня. Ведь он говорил с ней на древнем языке. Непременно вернется. Нынче ночью.

Это единственное, в чем он уверен. Возможно, он раскроет тайну, над которой ученые бились столетиями, если, конечно, доживет до рассвета. Профессора била дрожь – как в предчувствии открытия, так и от страха перед неизвестностью.

Все готово. Он сидит за столом, слева от него аккуратная стопка книг, справа – коробочка с талисманами, согласно преданиям, отпугивающими вампиров, перед ним – кружка с теплой водой, без которой он не может обходиться. Под потолком, прямо над головой, – лампочка, единственный источник света. И полная тишина нарушается лишь его дыханием.

Вдруг профессор понял: он не один.

Прежде чем Куза смог что-либо разглядеть, он ощутил уже знакомое чувство близости зла, где-то за пределами видимости, не поддающееся описанию. Оно просто было здесь. Потом стала сгущаться тьма. На этот раз все происходило иначе. Если прошлой ночью тьма поглощала в комнате все пространство и шла отовсюду, то сегодня вползала другим путем – просачиваясь сквозь стены, постепенно обволакивая их и кольцом подкрадываясь к креслу.

Куза прижал ладони к крышке стола, чтобы не было заметно, как сильно трясутся руки. Он слышал стук собственного сердца – настолько громкий и сильный, что даже испугался, как бы оно не разорвалось. Наконец-то наступил долгожданный момент. Существо здесь!

Стены исчезли. Тьма окружила его эбонитовым сводом, свет от лампочки не шел дальше края стола. Стало холодно, но не так сильно, как в прошлый раз, поскольку не было ветра.

– Где ты? – спросил профессор на старославянском.

Ответа не последовало. Но в темноте, там, куда уже не доставал свет лампы, что-то стояло в ожидании и, казалось, оценивало обстановку.

– Покажись, прошу тебя!

Наступила томительная пауза, затем из темноты раздался голос, произнесший с сильным акцентом:

– Я умею говорить и на более современном языке.

Профессор сразу распознал вариант дако-румынского диалекта, на котором говорили в этих краях в те времена, когда был построен замок.

Из темноты появился один угол стола, а вместе с ним и контуры фигуры. Куза мгновенно узнал лицо и глаза вчерашнего посетителя, прежде чем увидел его полностью. Это был мужчина гигантского роста, не меньше шести с половиной футов, широкоплечий, с гордой осанкой. Он стоял с вызывающим видом, расставив ноги и положив руки на пояс.

Черный плащ до самого пола был застегнут на шее золотой пряжкой с камнями. Под плащом Куза разглядел широкую красную рубаху, скорее всего шелковую, свободные черные штаны, похожие на галифе, и высокие сапоги из грубой коричневой кожи.

Воплощение силы и жестокости.

– Откуда ты знаешь старый язык? – спросил пришелец.

– Я… я долго его изучал, – заикаясь, ответил Куза. Голова была словно в тумане, он плохо соображал и забыл все, что собирался спросить, обдумывая это весь день. – Я думал, вы придете во фраке, – в отчаянии сказал он первое, что пришло на ум.

Густые черные брови почти сошлись на переносице.

– Я не знаю, что значит «фрак».

Куза мысленно дал себе пинка – просто удивительно, насколько сильное влияние может оказать один-единственный роман, написанный в прошлом веке каким-то англичанином, на восприятие чисто румынской легенды. Он наклонился вперед:

– Кто вы такой?

– Я – виконт Раду Моласар. Когда-то эта часть Валахии принадлежала мне.

Он явно имел в виду, что в свое время был феодалом.

– Боярин?

– Да. Один из немногих, кто оставался с Владом, с тем самым, кого прозвали Цепеш – Колосажатель, – до самого конца, до самой его смерти под Бухарестом.

Хотя Куза и ожидал услышать нечто подобное, все равно был потрясен.

– Но это же произошло в тысяча четыреста семьдесят шестом году! Почти пятьсот лет назад! Неужели вам столько лет?

– Я был там…

– А где вы находились с пятнадцатого века?

– Здесь.

– Но почему? – Страх профессора уступил место возбуждению, мысли полетели вскачь. Он хотел знать все, и немедленно!

– Меня преследовали.

– Турки?

Моласар прищурился, сверкали лишь черные дыры зрачков.

– Нет… другие… сумасшедшие, готовые преследовать меня до самого края света, только бы уничтожить. Я знал, что в конце концов они настигнут меня. – Тут он улыбнулся, обнажив длинные желтоватые зубы, не очень острые, но все равно устрашающего вида. – Поэтому и решил переждать. Выстроил этот донжон, позаботился о том, чтобы за ним следили, а сам скрылся.

– А вы… – Этот вопрос Куза хотел задать с самого начала, однако не решился, но теперь просто не мог удержаться. – Вы – нежить?

Опять улыбка – холодная, почти насмешливая.

– Нежить? Носферату? Морок? Возможно.

– Но как же вы…

Моласар нетерпеливо махнул рукой:

– Довольно! Хватит с меня глупых вопросов! Мне плевать на твою любознательность. Но ты сам мне не безразличен, потому что мы – соплеменники, а на нашу землю пришли завоеватели. Почему же ты с ними? Ты предал Валахию?

– Нет! – Страх, исчезнувший было, снова вернулся к профессору, таким гневом дышало лицо Моласара. – Они привезли меня сюда вопреки моей воле!

– Зачем?

– Думают, что я могу узнать, кто убивает их солдат. И мне кажется, я узнал… Или нет?

– Да. Узнал. – Гнева как не бывало. Моласар улыбнулся. – Они нужны мне для восстановления сил после долгого отдыха. Причем нужны все, чтобы вернуть прежнюю силу.

– Но вы не должны! – выпалил профессор.

Моласар снова рассвирепел.

– Не смей указывать мне, что я должен, а чего не должен делать в собственном доме! Тем более когда его поганят захватчики! Я позаботился о том, чтобы ни один турок не сунулся на перевал, пока владел этими землями, а теперь, проснувшись, обнаруживаю, что в моем доме полно немцев!

Он бушевал, расхаживал взад-вперед по комнате, сопровождая каждое слово взмахом огромного кулака.

Куза воспользовался моментом, открыл коробочку и вынул осколок зеркала, который накануне добыла по его просьбе Магда. Пока Моласар в гневе метался по комнате, профессор попытался поймать в зеркале его отражение. Но в зеркале отражались только книги, хотя Моласар стоял рядом. У боярина не было отражения.

Внезапно зеркало вырвали у него из рук.

– Все еще любопытствуешь? – Моласар поднес зеркало к лицу. – Да, в сказках говорят правду – я не отражаюсь в зеркале. Хотя когда-то давно был как все. – На мгновение его глаза затуманились. – Но теперь уже нет… Что у тебя там еще в коробке?

– Чеснок. – Куза сунул руку под крышку и достал головку. – Говорят, он отпугивает нежить.

Моласар протянул руку с волосатой ладонью.

– Дай сюда! – Он взял у профессора головку чеснока, поднес ко рту, откусил половинку. Остальное швырнул в угол. – Люблю чеснок!

– А серебро?

Старик вынул серебряный медальон, оставленный Магдой.

Моласар взял его и потер между ладонями.

– Какой же боярин боится серебра!

Казалось, ему нравилась эта игра.

– А вот это? – спросил Куза, доставая последний талисман. – Говорят, самое сильное средство против вампиров.

Это был серебряный крестик, одолженный Магде капитаном Ворманном.

Испустив нечто среднее между хрипом и воем, Моласар отшатнулся и отвел глаза.

– Убери!

– Он действует на вас? – изумился профессор. Сердце сжалось при виде съежившегося Моласара. – Но почему? Как…

– Убери это!!!

Куза тотчас же убрал крестик в коробку, плотно прикрыв ее крышкой.

Моласар готов был броситься на старика и, оскалившись, злобно прошипел:

– Я думал, что найду в тебе союзника в борьбе с иноземцами, но вижу, что ты такой же, как они!

– Я тоже хочу, чтобы они убрались! – испуганно воскликнул профессор, вжимаясь в спинку коляски. – Даже больше, чем вы!

– Будь это так, ты не принес бы эту мерзость сюда, в комнату! И уж во всяком случае, не стал бы мне ее показывать!

– Но я же не знал! Это могла быть очередная сказка, как чеснок и серебро!

Необходимо, чтобы Моласар поверил ему. Моласар помолчал.

– Возможно. – Он повернулся и зашагал во тьму, ярость его немного поутихла. – Но я все равно в тебе сомневаюсь, калека.

– Не уходите! Пожалуйста!

Моласар ступил во тьму и, когда она начала медленно его обволакивать, повернулся к профессору. Но ничего не сказал.

– Я ваш союзник, Моласар! – крикнул Куза. Нельзя позволить ему уйти просто так, ведь осталось еще столько вопросов! – Пожалуйста, верьте мне!

Теперь во мраке виднелись лишь глаза Моласара. Остальное поглотила тьма. Неожиданно из темноты возникла рука, и указательный палец погрозил профессору.

– Я буду следить за тобой, калека! И если увижу, что тебе можно доверять, снова приду. Тогда и поговорим. Но если предашь наш народ, я убью тебя.

Рука исчезла. Затем – глаза. Но слова, сказанные Моласаром, остались висеть в воздухе. Тьма постепенно отступила, втягиваясь в стены. Вскоре комната стала такой, как прежде. Единственным свидетельством посещения Моласара являлась надкушенная головка чеснока, валявшаяся в углу.

Долгое время Куза сидел не шевелясь. Потом ощутил сильную сухость во рту, сильней, чем обычно. Он взял кружку и сделал несколько глотков – привычные действия не требовали умственных усилий. Как обычно, с трудом проглотив жидкость, профессор потянулся к коробочке. Несколько мгновений задумчиво водил пальцами по крышке, прежде чем взять ее. Уставший мозг восставал против необходимости достать то, что лежало внутри, но он должен был это сделать. Сжав губы в узкую полоску, Куза поднял крышку, достал крестик и положил перед собой на стол.

Такая маленькая вещица. Серебряная. На концах что-то вроде орнамента. Не распятие. Просто крест. Символ человеческой жестокости.

С высоты тысячелетних традиций и из глубины своей культуры Куза всегда смотрел на ношение креста как на варварский обычай, признак незрелости веры. И действительно, христианская религия была относительно молодой по сравнению с иудейской. Ей нужно время. Как Моласар назвал крест? «Мерзость»? Нет, это не так. Во всяком случае, для него, профессора Кузы. Гротеск, возможно, но не мерзость.

Однако теперь эта вещица приобрела иной смысл, впрочем, как и многое другое. Стены комнаты, казалось, давили, заставляя сконцентрировать внимание на крестике. Кресты очень похожи на амулеты, которыми пользовались народы с примитивной культурой, чтобы отвадить нечистую силу. У жителей Восточной Европы, особенно у цыган, амулетов было великое множество, от икон до чеснока. Поэтому профессор и положил крестик вместе с остальными талисманами в коробочку, не видя причин относиться к этому символу христианской веры с большим пиететом, чем к остальным талисманам.

Но Моласар испугался именно креста… не мог вынести одного его вида. Традиционно считалось, что крест отпугивает демонов и вампиров, поскольку символизирует конечную победу добра над злом. Куза всегда считал, что если нежить и существует и крест имеет над ней какую-либо власть, то лишь благодаря человеку, который верит в силу креста, а не самому кресту.

Оказалось, что он не прав. Моласар – зло во плоти. Это аксиома: любое существо, убивающее людей, чтобы продлить собственное существование, несомненно несет в себе зло. А когда Куза показал крест, Моласар сгинул. Куза не верил в силу креста, однако крест имел власть над Моласаром.

Значит, сила заключена в самом кресте, а не в человеке, который им пользуется.

Руки профессора тряслись, голова шла кругом, а мысли разбегались. Мозг пытался переварить информацию. Поистине ошеломляющую.