Текст книги "Счастливец Баркер"

Автор книги: Фрэнсис Брет Гарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Конечно, вы этого не хотели, – сказала она со странной усмешкой, – но никто не поймет это иначе, а вы не можете обойти весь Бумвилль и каждому повторить трогательное признание, которое вы мне сейчас сделали. Решительно все скажут, что я приняла ваше предложение из-за ваших денег, все скажут, что всю эту штуку подстроил мой отец, что я вас совершенно недостойна. И, может быть, они будут правы. Не вскакивайте, садитесь, а то я снова начну играть.

– Вот сейчас, – продолжала она, стараясь не смотреть на него, – вам очень приятно вспоминать, что вы влюбились в меня в первый же раз, когда я подала вам кушать в ресторане, но если бы я стала вашей женой, вы бы именно это постарались забыть. А я нет! Мне всегда было бы приятно вспоминать, как вы приходили сюда обедать, а когда у вас не было денег, приходили просто взглянуть на меня; и как мы оба искали предлога, чтобы обменяться несколькими словами, когда я мыла посуду или подавала на стол. Вы не знаете, как много значат такие вещи для женщины, которая... – Она на секунду задумалась, потом отрывисто заключила: – Это все пустяки, такие воспоминания вас не могут интересовать. Значит, – она встала, грустно улыбнулась и крепко стиснула руки за спиной, – самое лучшее сразу же попробовать забыть все это. Будьте разумны и последуйте моему совету. Поезжайте в Сан-Франциско. Там вы встретите другую девушку и при других обстоятельствах, о которых не надо будет потом жалеть. Вы молоды, и ваше богатство, – ее прерывающийся голос как-то не вязался с мелькнувшей на губах лукавой усмешкой, – а главное, ваше доброе и бесхитростное сердце принесут вам любовь. Если это будет любовь девушки вашего круга, все будут уважать ее чувство как совершенно бескорыстное, а про мое чувство все бы думали, что оно куплено на ваши деньги.

– Мне кажется, вы правы, – тихо сказал он.

Она быстро взглянула на него, и брови у нее вытянулись в ниточку. Он встал, лицо его побледнело, голубые глаза расширились.

– Мне кажется, вы правы, – повторил он, – потому что вы говорите то же самое, что сказали утром мои товарищи, когда я предложил разделить с ними мое богатство. Видит бог, я предлагал это так же искренно, как сейчас предложил поделить с вами мое сердце. Наверное, вы все правы: на деньгах, которые мне достались, тяготеет проклятие чванства или себялюбия. Я пока ими не заразился, и моей вины тут нет.

Она слегка пожала плечами и с досадой отвернулась к окну. Когда она оглянулась, его уже не было. Комната была пуста. Комната, которая только что, казалось, дышала его юношеской страстью, теперь, лишившись его, опустела. Девушка прикусила губу и бросилась к окну. На улице мелькнула его соломенная шляпа на каштановых волосах. В отместку она сорвала свой платочек с увядшего кустика и швырнула нежно хранимую реликвию в камин. И, вероятно потому, что платочек оказался у нее в руке, она прижала его к глазам и, прильнув к стулу, на котором только что сидел он, закрыла руками лицо.

Простодушные характеры, приходя в столкновение с тайниками чужой души, имеют жестокость не проявлять снисходительности к поступкам, которых не понимают. Баркеру казалось, что в обоих случаях его искренность натолкнулась на совершенно одинаковый отпор. Ясно, что именно его внезапное богатство так безнадежно изменило его отношения с людьми. Его любовь к Китти от этого нисколько не уменьшилась, он даже не считал, что она была к нему несправедлива. Просто они – и компаньоны, и возлюбленная – умнее его. У этого богатства, очевидно, есть какая-то сокровенная особенность, которую он поймет, когда вступит во владение им. Кто знает, может быть он тогда даже устыдится своей щедрости, – пусть не совсем так, как подумали они, но все же он бесспорно пытался навязать им то, что им не принадлежало.

Надо было немедленно вступить во владение своим имуществом и взять на себя все заботы и всю ответственность, сопряженную с ним. Его щеки снова вспыхнули при воспоминании о том, как он пытался соблазнить им неискушенную девушку, и снова ему стало больно от того, что в глазах Китти не было и тени нежности, которая значительно смягчила отказ его товарищей. Он решил сейчас же, без всякого промедления, продать роковые бумаги и направился прямо в банк.

Директор банка, человек проницательный, но добродушный, встретил его почтительно и ласково. Баркера он знал как человека щепетильного и порядочного, знал и остальных членов бедного, но благородного товарищества на Гельче. Он внимательно и молча выслушал короткий и не особенно гладкий рассказ Баркера и только тогда сказал:

– Вы, конечно, имели в виду Второй участок и по ошибке сказали «Первый».

– Ничего подобного, – возразил Баркер. – Я именно имел в виду Первый участок, о котором писали в бумвилльской газете.

– Ах, да, я видел эту заметку. Так ведь это опечатка. Акции Первого участка были погашены еще два года назад. Но вы несомненно имели в виду Второй. Вы, конечно, следили за котировкой и знаете, какие у вас акции. Идите домой, взгляните на свои акции, и вы увидите, что я прав.

– У меня они с собой, – ответил Баркер и, слегка покраснев, сунул руку в карман. – Я совершенно уверен, что у меня акции Первого участка.

Он вынул бумаги и разложил их на конторке перед директором.

На всех акциях было четко написано: «Первый участок». Лицо директора омрачилось, и он вопросительно посмотрел на Баркера.

– Может быть, это чья-нибудь проделка? – сурово спросил он. – Может быть, это ваши компаньоны снарядили вас сюда с этим хламом?

– Нет, нет! – торопливо запротестовал Баркер. – Никто не виноват. Это моя ошибка. Теперь я все понимаю. Я поверил газете.

– И вы хотите сказать, что никогда не следили за котировкой ваших акций, никогда ими не интересовались?

– Конечно, нет!– воскликнул Баркер. – Я и не вспоминал о них, пока не увидел газету. Значит, они ничего не стоят?

И ошеломленному директору показалось, что на юношеском лице посетителя показалась улыбка.

– Боюсь, что ваши акции не стоят той бумаги, на которой они напечатаны, – сочувственно вымолвил директор.

Улыбка на лице Баркера превратилась в смех, к которому в недоумении присоединился его собеседник.

– Благодарю вас, – неожиданно произнес Баркер и стремглав выбежал из кабинета.

– Ничего подобного в жизни не видел, – пожал плечами директор, глядя ему вслед. – Да этот чудак даже обрадовался!

Он действительно обрадовался. Гнет богатства свалился у него с плеч. Ужасный кошмар, который давил на его сознание и оттолкнул от него друзей, исчез! И не путем безрассудного мотовства он избавился от этих денег. Они не успели испортить ничью жизнь, они никого не изменили в его глазах. Они исчезли, и он снова стал свободным и счастливым. Он сейчас же вернется к своим товарищам. Они, конечно, посмеются над ним, но у них больше не будет оснований смотреть на него печальными, соболезнующими глазами. Может быть, даже Китти...

Но тут он похолодел. Ведь он совершенно забыл о покупке участка. Забыл о злополучном долговом обязательстве, которое выдал ее отцу в безрассудном расчете на богатство. Как он ухитрится заплатить по этому обязательству? И самый факт, что он выдал обязательство, – это уже мошенничество, потому что у него в тот момент не было ни денег, ни надежды на деньги, кроме этих никчемных бумажек. Поверит ли кто-нибудь, что все это была только глупая ошибка? Да, его компаньоны, пожалуй, поверят, но – ужасная мысль – он успел вовлечь и их в свое преступление. Вот сейчас, в эту минуту, когда он в раздумье стоит на дороге, они занимают новый участок, за который он не заплатил и не в состоянии заплатить! Под видом великодушного поступка он покрывает их бесчестием. Но все-таки первым долгом надо повидать Картера и во всем ему признаться. Надо вернуться в гостиницу, откуда он убежал, не простившись с ней, и сознаться ее отцу, что он просто обманщик. Об этом даже подумать страшно! Кто знает, может быть, тут действует все то же проклятие этих денег, которое ему никак не стряхнуть. Все равно, идти надо. У него была простая душа, но в ней были решимость и прямота – то, что принято называть «мужеством».

Он дошел до гостиницы и вошел в контору. Но мистер Картер еще не возвращался. Как же быть? Ждать нельзя, дорога каждая минута. Ах, вот что! Есть еще один человек, который знает, что у него действительно были надежды, и которому можно поведать о катастрофе, – это Китти. Большего унижения и быть не может, но ничего не поделаешь! Он взбежал вверх по лестнице и робко постучал в дверь гостиной. Пауза. Затем тихий голос сказал:

– Войдите.

Баркер открыл дверь. Как в тумане он увидел отброшенный в сторону носовой платок, заплаканные глаза, мгновенно прикрывшиеся броней равнодушия, и изящную, чопорно выпрямившуюся фигурку. Но теперь его не могут задеть никакие оскорбления.

– Я не стал бы врываться к вам, – сказал он просто, – я пришел к вашему отцу, но его нет. Я сделал ужасную ошибку, даже хуже – кажется, это называется мошенничеством. Я считал себя богатым, приобрел у вашего отца участок для своих компаньонов и подписал долговое обязательство. Я пришел вернуть ему право собственности, потому что это обязательство никогда не будет оплачено. Я только что был в банке и узнал, что сделал глупейшую ошибку, перепутал название акций и напрасно вообразил себя богачом. Мои акции не стоят и цента, я такой же бедняк, как прежде, и даже беднее, потому что должен вашему отцу деньги, которых, никогда не смогу заплатить!

Он очень удивился, увидев в ее скорбных глазах никогда не виденное им раньше выражение горя и презрения.

– Какая жалкая хитрость! – с горечью бросила она. – Как вам не стыдно, это недостойно вас!

– Великий боже, вы должны мне поверить. Выслушайте меня только! Все началось с опечатки в газете. В заметке было сказано, что поднялись в цене акции Первого участка, а на самом деле поднялись акции Второго. У меня уже несколько лет лежат старые акции Первого, и я вспомнил о них сегодня, когда прочитал эту заметку. Клянусь вам...

Но в клятвах не было надобности. Не могло быть и тени сомнения в правдивости этого голоса, этого лица. Презрительный взгляд мисс Китти сменился недоумевающим, а затем ее глаза внезапно превратились в два сияющих голубых источника неистощимого веселья. Она засмеялась и прислонилась к окну, Смеясь, она села за пианино. Схватила носовой платок и, наполовину спрятав в нем лицо, продолжала смеяться. Заливаясь смехом, упала в кресло, зарыла свою темную головку в подушку, и оттуда вдруг, без всякого перехода, послышалось всхлипывание. А потом все стихло.

Баркер ужасно испугался. Он слыхал, что бывают истерики. Что-то надо было сделать, это ясно. Он робко подошел к ней и осторожно потянул за платочек. Увы! Голубые источники катили свои струйки по ее лицу. Он взял ее холодные руки в свои. Потом стал перед ней на колени и взял ее за талию. Потом притянул ее головку к себе на плечо. Он несколько сомневался в эффективности всех этих мер, как вдруг она подняла на него глаза, где крупные слезы затопили последние остатки веселости, обвила его шею руками и всхлипнула:

– О Джордж! Что за простая душа!

Наступило красноречивое молчание, прерванное угрызениями совести в душе Баркера.

– Простите, дорогая, я должен идти. Мне надо предупредить моих друзей. Может быть, еще не поздно, может быть, они еще не завладели участком вашего отца.

– Да, Джордж, идите, милый, – воскликнула девушка, и глаза у нее снова заблистали, – и скажите, чтобы они немедленно принялись там за работу.

– Что? – растерялся Баркер.

– Немедленно, слышите? Иначе будет поздно! Идите же скорее!

– А ваш отец? Понимаю, дорогая, вам жалко меня, и вы хотите все сами рассказать ему.

– Такой глупости, Джорджи, я ни за что не сделаю. И вам не позволю! Ведь срок уплаты истекает только через месяц. Послушайте! Вы говорили об этом кому-нибудь, кроме отца и меня?

– Только директору банка.

Она выбежала из комнаты и через минуту вернулась, завязывая ленты чудесной шляпки в прелестный бант на пухленькой шейке.

– Я побегу к нему и все улажу, – сказала она.

– Уладите? С директором? – поразился Баркер.

– Ну да, скажу, что ваши нехорошие товарищи подшутили над вами и чтобы он вас не выдавал. Для меня он сделает все, все.

– Но мои товарищи ничего подобного не делали! Они, наоборот...

– Не спорьте, Джордж, – строго сказала мисс Китти. – Почему они отпустили вас одного сюда с этим мусором? Но дело не в этом! Сейчас же идите туда. И скорее, чтобы не встретиться с моим отцом, а то вы сразу ему все выложите, я знаю вас! Я скажу ему, что вы никак не могли остаться завтракать. Ну, идите скорее, чего вы ждете! Как? Это еще что такое!

К чему относилось это восклицание, точно неизвестно, но прошло некоторое время до того, как мисс Китти удалось выпроводить своего возлюбленного через парадную дверь, в то время как она сама выскользнула черным ходом. Очутившись на улице, Баркер больше не медлил. До Гельча было добрых три мили, он еще может поспеть туда к обеденному перерыву, а хотя посланец мистера Картера и опередил его, Деморест и Стеси вряд ли пойдут на новый участок раньше второй половины дня. Баркер, несмотря на предписание своей возлюбленной, твердо решил не присваивать себе того, за что не мог уплатить. Он сохранит участок в неприкосновенности, пока в это дело не будет внесена полная ясность.

Что касается всего остального, он чувствовал себя на седьмом небе. Китти любит его! Их больше не разлучает проклятое богатство. Они оба бедны, и все становится возможным.

Солнце уже начинало расстилать карликовые тени на восток от деревьев и кустов, когда он добрался до Гельча. Здесь им овладело новое беспокойство. Как отнесутся товарищи к известию о его неудаче? Он-то был счастлив, потому что именно благодаря этой неудаче он завоевал Китти. Ну, а они? Ему вдруг показалось, что он купил свое счастье за счет их интересов. Он остановился, снял шляпу и с виноватым чувством взъерошил свои влажные от жары волосы.

Его смущала еще одна мысль. Он вышел на гребень Гельчской возвышенности, откуда вся площадь их старого участка была видна как на ладони. Но партнеров не было нигде. Их не было и на скале в тени четырех сосен, где они любили отдыхать в полдень. С тревогой он стал разглядывать пространство соседнего участка, но и там не было никаких следов их пребывания. Его охватил страх при мысли, что они, расставшись с ним, погрузились в бездну разочарования и уныния и навсегда бросили Гельч. Он плотно нахлобучил шляпу и бегом бросился к хижине.

Он почти уже добежал туда, как вдруг его остановил резкий окрик из кустов: «Кто там?» На тропинку выскочил Деморест, донельзя суровый и встревоженный. Но увидев Баркера, он просиял, закричал: «Это сам Баркер! Ура!» и бросился ему навстречу. Минуту спустя из хижины выбежал Стеси, и, схватив Баркера за руки, они увлекли его за собой в ликующе-бешеном темпе и втолкнули в хижину. Там востроглазый Деморест резко отшатнулся от Баркера и, пристально вглядываясь в его лицо, спросил:

– Говори, старина, что случилось?

– Случилось такое, – еще не отдышавшись, ответил Баркер, – что эти акции лопнули. Это все ошибка – все окаянное вранье в этой газетке. У меня никогда не было ценных акций. То, что у меня есть, это ничего не стоящий хлам. – И он передал им весь разговор с директором банка.

Оба компаньона посмотрели друг на друга и сразу же, к великому недоумению Баркера, залились таким же судорожным смехом, какой незадолго до этого овладел мисс Китти. Они хохотали, схватив друг друга за плечи, хохотали, цепляясь за Баркера, который от них отбивался, хохотали каждый порознь, то прислонившись к деревьям, то разбежавшись по углам хижины. Наконец, в полном изнеможении, со слезами на глазах, они подошли к Баркеру, дружески прижались к нему и сумели произнести только одно:

– Такого второго праведного осла не сыщешь!

– Скажи, каким же образом, – вдруг спохватился Стеси, – тебе удалось купить этот участок?

– В этом-то и весь ужас, друзья мои, – страдальчески вымолвил Баркер. – Я за него не заплатил.

– Но Картер прислал нам твою купчую, – упорствовал Деморест, – иначе мы не пошли бы туда.

– Я выдал ему обязательство уплатить через месяц, – в отчаянии воскликнул Баркер, – а где теперь достать деньги? Вы сейчас сказали, – порывисто прибавил он, заметив, что приятели переглянулись, – что пошли туда. Великий боже! Неужели это значит, что я опоздал и что вы начали там работать?

– Да, вот именно – мы начали там работать, – как бы выдавливая из себя каждое слово, подтвердил Деморест.

– Отрицать невозможно, – так же медленно и протяжно заключил Стеси.

Баркер беспомощно поглядывал то на одного, то на другого.

– Не повести ли нам этого молодого человека на нашу выставку? – обратился Деморест к Стеси.

– Но только если он сохранит хладнокровие и не будет подходить чересчур близко к экспонатам, – ответил Стеси.

Каждый из них взял Баркера за руку, и они повели его в уголок хижины, где на старом бочонке из-под муки стоял жестяной таз для промывки золота, который чаще употреблялся как квашня. Сейчас он был покрыт грязным полотенцем. Когда Деморест ловким движением сдернул полотенце, под ним оказались три внушительных обломка руды с большой примесью золота. Баркер отшатнулся.

– Ну-ка прикинь, сколько тут на вес, – угрюмо сказал Деморест.

Баркер едва смог приподнять таз.

– Тут на четыре тысячи долларов и ни цента меньше, – отчеканивая каждое слово, воскликнул Стеси. – В одной только ложбинке! При втором ударе кирки! Понимаешь! Мы здорово приуныли, когда ты ушел. Совсем скисли, когда получили купчую. С какой стати ты должен тратить свои деньги на нас! Мы решили отказаться и сразу вернуть тебе документ. Но рассыльный исчез! Тогда Деморест решил, что сделанного не воротишь и что, видно, надо попытать счастья на этом участке. Копнули разок-другой в твою честь. И вот что нашли. А там на склоне холма еще много этого добра.

– Но это золото не мое! И не ваше! Оно принадлежит Картеру. У меня не было и нет денег заплатить за участок.

– Но ты выдал обязательство, а срок истекает только через месяц!

Перед Баркером молниеносно возник дорогой образ.

– Да, – сказал он задумчиво и задушевно. – Китти такого же мнения.

– Ах, вот как, и Китти такого мнения, – промолвили без всякой улыбки оба компаньона.

– Да, – пробормотал Баркер, краснея и отворачиваясь. – И раз я не остался там завтракать, я лучше сейчас же что-нибудь приготовлю.

Он взял кофейник и повернулся к очагу, а его товарищи вышли из хижины.

– Как все это похоже на него, правда? – сказал Деморест.

– В этом весь Баркер, с начала до конца, – подтвердил Стеси.

– И как он беспокоится об этом обязательстве!

– А то, что сказала Китти... – подхватил Стеси.

– Послушай! Мне что-то сдается, что Китти сказала не только это!

– Ну, разумеется!

– Вот счастливец!