Текст книги "Омут любви"

Автор книги: Фрэнсин Паскаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

13

Никогда в жизни Джессика не вставала так рано, тем более в воскресенье. Но в этот день она уже была одета и звонила в дверь Диди Гордон, моля Бога, чтобы та была дома.

Через минуту дверь открылась. Ди, похоже, встала давно и выглядела хорошо выспавшейся и счастливой. На ней были красная блузка и обтягивающие джинсы.

– Привет, Джес. – Ди не ожидала увидеть Джессику. – Что случилось?

Диди не была приглашена на вечеринку (поэтому, наверное, не пришел и Билл Чейз), а значит, она не могла знать о несчастье, свалившемся на Джессику, и предположить, что требуется ее помощь.

Поэтому Джессика сразу же перешла к делу:

– Я хотела попросить тебя об одном огромном одолжении. – Хитрить с Диди не было смысла, да и вообще, это была идея Элизабет, а сама Джессика ни минуты не верила, что Ди согласится.

С какой стати она должна выручать ее после того, что случилось на прошлой неделе, когда Джессика рассказала ей сплетню о Билле и Дане? Но другого выхода просто не было.

– Лиз посоветовала обратиться к тебе, – уныло произнесла Джессика, заходя в прихожую. – Но она не знает, какую свинью я тебе подложила, Ди. Ты наверняка откажешься помочь мне. Но, может, все-таки...

– Я? Помочь тебе? Но как? – Диди ничего толком не понимала.

Джессика прерывисто вздохнула и начала рассказывать о том, что произошло ночью. Наконец она дошла до истории с чертежами матери.

– Они испорчены. – Джессика была безутешна. – И во всем виновата я.

Диди молча смотрела на гостью.

– Какой ужас! – выдавила она наконец. – Но как...

– Лиз говорит, что ты отлично разбираешься в черчении, ты ведь даже ходила на курсы! И хотя она считает, что вряд ли можно что-то исправить, я решила: спрошу на всякий случай.

Диди задумалась, потом спросила:

– А сильно испорчено? Много этого пива пролили? Хоть какие-нибудь линии видны?

– Да почти все, – уверила Джессика. – Некоторые, правда, сильно размазаны.

– Если честно, Джес, вряд ли я смогу помочь. Во-первых, этот конкурс. Да и задача уж больно необычна...

Джессика покраснела. Ди нужно убедить во что бы то ни стало! Ей казалось, нет, она была уверена, что Диди справится. Только бы она согласилась посмотреть мамины планы!

И Джес решила забыть о своей гордости.

– Ди, я перед тобой виновата. Очень виновата. Я с ума сходила, когда Билл выбрал тебя, поэтому так и надулась. А когда встретила Билла с Даной в кинотеатре, то специально решила все рассказать, чтобы ты помучилась. Конечно, я была дурой, но от ревности и не такое творят. Прости меня! Между ними ничего не было: Билл и Дана только друзья.

– Знаю, – спокойно кивнула Диди. – Ладно, Джес! Не хватало еще, чтобы ты извинялась в надежде на помощь. Если бы между ними что-то было...

– Но мне, правда, жаль, – всхлипнула Джессика. – И чувствую я себя ужасно! Чертежи все равно не исправишь, просто хочу, чтобы ты меня простила за эту мою гадость.

Диди вздохнула и посмотрела на часы.

– Времени в обрез. Пойдем посмотрим твои чертежи. Может, правда...

– Спасибо! – воскликнула Джессика. – Ты самый лучший друг в мире, Ди. Огромное спасибо. Честное слово, я...

– Не надо. – Девушка открыла шкаф и взяла кофту. – Ничего не обещаю. Линии могут быть слишком неразборчивы, да и за год все равно классным чертежником не станешь. Я, конечно, постараюсь, но вдруг у меня не хватит умения...

Джессика была так счастлива, что по дороге домой ей хотелось петь. Она верила в Ди и в то, что та справится с чертежами; а завтра они купят новую вазу, и родители вообще не узнают о вечеринке.

Так мечтала Джессика, пока девушки не подошли к двери дома. Открыла Элизабет. Сначала она посмотрела на Диди, потом на сестру. Теперь она ничуть не напоминала больную.

– Звонили родители, – сообщила она. – Они в аэропорту и через час будут здесь.

В одно мгновение все мечты Джессики разлетелись вдребезги. Как та хрустальная ваза – на тысячу маленьких кусочков. Оставалась лишь надежда на Диди, а та была на удивление спокойна.

– Где чертежи? – уверенно спросила она, заходя в дом. – Похоже, придется поторопиться. Начнем прямо сейчас.

Напряжение следующего получаса Элизабет и Джессика не забудут никогда. Диди молча работала в кабинете. Планы она восстанавливала на листах ватмана, которые нашла в папке миссис Уэйкфилд. Девушка работала тихо и аккуратно, а сестры сидели рядом на кушетке и смотрели на ее работу. Им до смерти хотелось спросить: «Ну как успехи?», но оторвать Ди от работы они боялись.

Наконец Диди повернулась к Джессике и улыбнулась.

«Да она почти красавица», – удивилась та.

– Готово, – тихо сказала Ди. – Как новый. Осталось выбросить это, – смяла оригинал, – и положить чертеж на место. По-моему, неплохо. – Она придирчиво осмотрела свою работу. – Если не всматриваться, ни за что не угадаешь, что это копия.

– Огромное спасибо! – закричала Джессика, обнимая Диди. – Ты спасла меня! Век тебя не забуду!

– Не стоит. – Ди улыбнулась. – Была рада помочь, правда. И совсем не сержусь на тебя, – вполголоса добавила она.

Девушки засмеялись. Обе были довольны: стена вражды между ними рухнула.

– Ди, – тихо позвала Элизабет. – Я тоже перед тобой виновата: на самом деле с голосом у меня все в порядке. Это был лишь розыгрыш – я так хотела, чтобы именно ты готовила конкурс! Я верила, что ты справишься, и теперь вижу, что не ошиблась.

Ди покраснела.

– Господи, никогда бы не подумала... – Она вдруг захохотала. – Здорово ты меня надула! Но я даже рада этому. Ты была права: мне нужно было снова почувствовать ответственность. Я теперь многому научилась.

– И ты не сердишься? – робко спросила Элизабет.

Ди покачала головой.

– Это типичный случай, когда цель оправдывает средства. Я уже совсем было раскисла, и ты правильно сделала, что вправила мне мозги. Так что спасибо тебе за науку.

– Это тебе спасибо! – ликовала Джессика, прикрепляя план к чертежной доске. – Да если бы не ты...

– Дома кто-нибудь? – раздался голос мистера Уэйкфилда. – А где же теплый прием?

Сестры посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Родители вернулись. Слава богу, что все сделано вовремя.

– Ну, как вы тут без нас? – спросил дочерей мистер Уэйкфилд.

Было около полудня, и все только что позавтракали. За столом отец в подробностях рассказывал о своей работе, а мама посвящала Лиз и Джес в прелести ночной жизни Мехико.

– В общем, прекрасно отдохнули, – закончила она. – Ну, а вы как? Что новенького?

Сестры переглянулись. Стивен вернулся в колледж вскоре после приезда родителей, и сестры должны были отдуваться за вечеринку и разбитую вазу сами. Джессика знала, что этот момент наступит, и очень боялась. Но она никак не ожидала, что Элизабет встанет из-за стола и под предлогом подготовки к конкурсу поднимется к себе.

– Мы тоже хотим прийти, – предупредил ее мистер Уэйкфилд. – Специально и приехали вовремя. Ужасно хочется посмотреть, как фокусник Уинстон будет распиливать Джес пополам. Можно, Лиз?

– Кстати, о фокусах Уинстона... – начала было Джессика.

– Фокусы – это моя проблема, – оборвала ее Элизабет и, скрестив на счастье пальцы, пошла наверх.

Джессика выругалась про себя и глубоко вздохнула.

– Знаете... я тут... в общем, я устраивала вечеринку, – приступила она к рассказу. – И мамина хрустальная ваза... ну... с которой вы всегда просите нас быть аккуратными... ну, чтобы не разбить, когда вытираем пыль... Так вот...

Джессика опять вздохнула: как же трудно говорить это родителям. Они приехали – загоревшие, веселые, отдохнувшие. И вдруг она сообщает, что пригласила в дом малознакомых идиотов, чтобы те били их вазы. Но выхода не было...

– В общем, Уинстон Эгберг ее разбил, – робко призналась она. – Мне так неловко. Но мы собираемся скинуться и купить новую, такую же... Он хотел превратить ее в кочан.

– Джессика Уэйкфилд, – процедил отец. – Иногда мне кажется, что у тебя не голова, а...

– Кочан капусты? – подсказала Джессика.

– Это была моя любимая ваза! – грозно вступила миссис Уэйкфилд. – Джес, кто тебе позволил устраивать вечеринки в наше отсутствие?

– Между прочим...

– А мы-то надеялись, что вы будете вести себя как взрослые, – раздраженно продолжал отец. – Больше хоть ничего не произошло? – Он строго смотрел на дочь.

– Ну, еще стиральная машина. – Ноги у Джессики подкашивались. – Но ее починили. И небольшой пожарчик на кухне, но...

– Хватит об этом, – застонала миссис Уэйкфилд и покачала головой. – Может, еще что-то? Выкладывай уж все до конца.

– Все, – быстро ответила Джессика и подумала: «Спасибо Диди».

– Ну ладно. – Элис Уэйкфилд подмигнула мужу. – На этот раз мы тебя простим. Но ты и твои приятели должны возместить ущерб. Правда, Нед?

– Думаю, Джес и так себя наказала. – Мистер Уэйкфилд усмехнулся. – Насколько я помню, на таких вот вечеринках, без разрешения старших, не так уж и весело. Не так ли, дорогая?

– Если бы, пап, ты только знал, насколько прав, – признала Джессика.

Ей даже стало не по себе, когда она вдруг вспомнила, что еще утром белый свет ей был не мил.

«Чудом пронесло! – подумала она. – Слава богу! Богу и Диди Гордон».

14

Свет в зале был приглушен. Когда Элизабет поднималась на сцену, холодок волнения пробежал по спине. Зал был полон. Девушка даже не представляла, что будет столько зрителей. И вот наконец все готово: Элизабет стояла перед публикой. Свет прожектора осветил ее лицо. Прежде чем ведущий программы, мистер Коллинз, начнет конкурс, она должна выступить со вступительным словом.

– Подготовка такого мероприятия отнимает много сил, – начала Элизабет, поискав взглядом в зале знакомые лица: поддержка друзей придала бы ей уверенности.

Наконец она увидела родителей, и робость пропала, а голос перестал дрожать.

– Я говорю вам об этом не для того, чтобы как-то выделить себя и свою работу. Хочется просто заметить, что есть один человек, без которого этот конкурс действительно был бы невозможен.

Лиз имела в виду Диди Гордон.

– Когда готовишься к представлению, в последний момент всегда что-то не клеится, обязательно случаются какие-то досадные накладки. Но Диди все отлично уладила! Многие из вас даже не подозревают, что она столь классный организатор – а ведь Ди еще и рисовала декорации для всех номеров нашей программы. Итак, усаживайтесь поудобнее и давайте посмотрим, какие талантливые ребята учатся в нашей школе. Но сначала, думаю, вы присоединитесь к тем аплодисментам, которыми я хочу приветствовать нашу Ди Гордон. Она их заслужила!

Элизабет села. Зал неистовствовал. «А ведь я даже и не надеялась, что она справится, – думала девушка с восхищением. – Но Ди показала всем, на что способна».

– Ди-ди! Ди-ди! – скандировала группа школьников.

Их восторженный клич подхватили остальные. Стало ясно: зрители не успокоятся, пока не выйдет сама виновница торжества.

Под оглушительную овацию на сцену, едва сдерживая слезы, вышла Диди Гордон.

– Спасибо, – произнесла она, когда все наконец притихли. – Не знаю, что и сказать. Прежде всего я хочу поблагодарить всех, кто участвовал в подготовке конкурса и поддерживал меня. Особенно я благодарна Лиз и Пэтти: именно они рискнули доверить мне все это.

Ди передала микрофон мистеру Коллинзу. Зал снова взорвался аплодисментами. За кулисами ее ждала Пэтти.

– Ты была великолепна. – Она крепко обняла подругу.

– Спасибо, Пэтти, – прошептала Диди. – Знаешь, твой план спас мне жизнь.

– Значит, не сердишься? – обрадовалась Пэтти. – А я боялась, что ты убьешь меня. Но я тебе не врала и действительно верила в твои силы. Но хотела, чтобы в них поверила и ты.

– Какая разница, как вы там с Лиз шустрили, – засмеялась девушка. – сейчас так хорошо! Я горжусь, что тоже в этом участвовала.

– Сегодня будет мой лучший танец. – Пэтти взяла руку подруги. – Ведь он должен быть достоин твоих декораций...

«Наверное, Пэтти права, – подумала Ди. – Ведь декорации и вправду вдохновили ее – когда она их увидела, то готова была взяться за что угодно. Значит, все в порядке: я подготовила конкурс, восстановила чертежи миссис Уэйкфилд. Даже и не помню, когда удавалось помочь стольким людям сразу. Приятное чувство!»

Первой выступала Оливия Дэвидсон. Чистым и мягким голосом она исполняла под гитару песню о любви. Ди даже прослезилась, подумав о Билле, – это же была их любимая песня. Помнит ли он ее? Заставляет ли она, как прежде, учащенно биться его сердце?

Долго думать над ответом не пришлось. В закулисном сумраке показалась фигура крепкого блондина. Билл!

– Я видел тебя на сцене, – прошептал он. – Поздравляю! Ты молодец, Ди.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Ее глаза блестели.

– Можно я тебя поцелую? – тихо спросил он и наклонился к ней.

Диди только кивнула: в такие минуты слова ни к чему. Его губы были нежными и теплыми. Он так крепко прижал ее к себе, что сердце девушки готово было вырваться из груди.

– Я так скучала, Билл. – Она горячо поцеловала его. – Просто ужасно.

– Эта песня. Помнишь? – спросил Билл дрожащим голосом.

Ди вновь кивнула.

– В тот вечер, когда я впервые пригласил тебя покататься, она звучала по радио. – Девушка чувствовала тепло его дыхания. – Не забыла?

– Такое не забывается.

– А если я попрошу тебя снова быть со мной, ты согласишься, Ди? Давай попробуем начать все сначала – вместе.

У Диди перехватило дыхание – она так ждала этого момента. Ждала – но не готовилась. Что же ей ответить, как поступить? Конечно, можно просто броситься в объятия Билла со словами: «Я твоя навеки!», но время кое-чему научило девушку. Диди многое пережила и теперь знала: клятвы и поцелуи – это еще не любовь. Главное другое – прежде чем они с Биллом полюбили друг друга, их уже связала крепкая дружба. Хорошо бы, чтобы их любовь и дальше основывалась на этом прочном чувстве, на взаимном доверии, уважении и восхищении.

Отдать всю себя без остатка – даже такому потрясающему парню, как Билл, – до этого она больше никогда не дойдет. В жизни непременно должно оставаться что-то сокровенное, свое.

– Давай попробуем, – тихо согласилась она, глядя в его голубые глаза. – Но не торопи события. Наберись терпения, хорошо?

– Ди. – Билл взял ее ладонь. – Ради тебя буду ждать сколько нужно. Только уж и ты оставайся самой собой, идет?

Не было необходимости отвечать – влюбленный взгляд всегда красноречивей слов.

Элизабет сидела за столиком жюри в глубине зала и громко смеялась над номером с фокусами: Джессика в ящике, куда Кен и Уинстон ее засунули, выглядела очень забавно. И чем настойчивее они этот ящик пилили, тем смешнее выходило.

«Потрясающе!» – думала Элизабет, вытирая слезы.

Серьезность Кена прекрасно оттеняла дурачества Уинстона. Ну, а изюминкой номера была, конечно, неподдельная растерянность ее сестры. Уинстон пробовал один фокус за другим, но у него ничего не получалось, и у Джессики был такой унылый вид, что зрители просто умирали со смеху.

Наконец троица ушла со сцены. Следующим должен быть Тодд. Элизабет не имела ни малейшего представления о его номере, потому что он держал его в строжайшей тайне. Ничего, скоро все прояснится.

Пока меняли декорации, свет в зале был приглушен. Наконец на сцену поднялся Тодд. Лиз была удивлена его слишком серьезным видом. Может, эта серьезность, как у Кена, часть какой-нибудь шутки, думала она.

Но нет, Тодд на самом деле был грустен. Он откашлялся.

– Сегодня я должен был выступать с шутками, но настроение не располагает к ним. Поэтому, думаю, вы меня не осудите, если я прочту свое любимое стихотворение, которое называется «Не забывай». Его написала женщина по имени Кристина Росетти[2]2
  Кристина Джорджина Росетти (1830—1894), английская поэтесса, член поэтического союза «Братство прерафаэлитов


[Закрыть], а для меня сегодня оно приобретает особый смысл. Надеюсь, и вы в нем найдете что-нибудь для себя.

Элизабет чуть не вскочила со своего места.

«Тодд читает стихотворение? То самое? Да что же с ним случилось?»

Глубоко вздохнув, юноша начал:

Не забывай, когда придет

Черед уйти и сгинуть без возврата,

Когда рука рукой не будет сжата,

Когда ничто не сдержит мой уход.

Не забывай меня, из года в год

Делясь со мною главным, как когда-то.

Не забывай – единственная плата,

Когда слова молитв – пустой расход.

Но если позабудешь – не винись,

И вспомнив чуть позднее – не грусти.

Ведь если я, сказав тебе «прости»,

Но до конца исчезну в зыбкой дали,

То лучше позабудь – и улыбнись,

Чем вспоминать, исполнившись печали.[3]3
  Перевод В.Торопова.


[Закрыть]

Слезы блестели в его глазах, когда он повернулся и ушел за кулисы. В зале воцарилось гробовое молчание. Никто не ожидал услышать грустное, даже трагическое стихотворение от парня, которого все считали веселым и озорным. В одно мгновение настроение конкурса резко изменилось.

Элизабет стояла в глубине зала, не зная, что и думать. Пока Тодд читал, у нее от волнения пересохло в горле. Она обожала этот сонет уже давно – с тех пор как Тодд его впервые прочел.

Но почему он исполнил его именно сегодня вечером? Зачем?

«Случилось что-то ужасное, – с отчаянием осознала Элизабет. – Надо разобраться. И немедленно».

Воспользовавшись тем, что пока меняют декорации, в зале темно, она по стенке пробралась на сцену и исчезла за кулисами, чтобы срочно найти Тодда.

– У меня не хватало смелости рассказать тебе обо всем раньше, – шептал Тодд, а в глазах его стояли слезы. – Какой же я трус! До последнего момента думал, что ослышался. Надеялся, что руководство компании, где работает отец, изменит решение.

– Да что же случилось? – Лиз сжала его руку. – Расскажи, а то я сойду с ума.

– Моего отца переводят на другое место. – Тодд смотрел в пол, его голос прерывался. – Мы переезжаем в Вермонт.

Вермонт? Элизабет не могла поверить своим ушам. Когда наконец до нее дошел смысл его слов, она задрожала всем телом. Вермонт! Не может быть.

– Когда? – Она стиснула зубы.

– Через неделю, – прошептал он. – Лиз, в это трудно поверить, я понимаю. Я сам слушал эти слова отца, как во сне. Но это правда. Он просто не стал говорить нам, пока все не решилось окончательно. Отец сам не хочет, но фирма... И ничего здесь не поделаешь.

Элизабет тихо заплакала, не в силах унять дрожь. Этого не может быть! Она вспомнила стихи Росетти, и слезы ручьями потекли по ее щекам: «То лучше позабудь – и улыбнись».

Забыть? Что угодно и кого угодно, но только не Тодда! Ей показалось, что уже никогда она не сможет улыбаться.

– Тодд! – воскликнула девушка. И в следующую минуту они уже слились в объятиях, пытаясь убедить самих себя, что ничто не может их разлучить.