Текст книги "Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации"

Автор книги: Френклин Фоер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

II

В других странах, куда футбол пришел сравнительно недавно, например в Индии и Австралии, к нему относятся довольно безразлично. Но США, наверное, единственное место, где значительная часть населения активно ненавидит эту игру и даже устраивает кампании против нее. Представители этого антифутбольного лобби полагают, выражаясь словами корреспондента «USA Today» Тома Уэйра, что «ненависть к европейскому футболу – это более типичная американская черта, чем любовь к яблочному пирогу, езда на пикапе или субботний вечер перед телевизором, по которому идет трансляция соревнований по сёрфингу». Хотя Уэйр явно преувеличивает распространенность подобных настроений, футболоненавистники обладают немалым влиянием в обществе. Проводники этого влияния -именитые спортивные обозреватели и комментаторы, нападающие на игру в своих колонках, особенно во время чемпионатов мира.

Не только ученые мужи, но и люди, облеченные реальной властью, уверены в том, что европейский футбол угрожает американскому образу жизни. Так считает бывший защитник команды «Буффало Биллз» Джек Кемп, один из наиболее влиятельных консерваторов 1980-х годов, имя которого произносили так же почтительно, как и имя президента. В 1986 году он выступил в Конгрессе против подачи заявки на проведение очередного чемпионата мира в США. Кемп заявил: «Я думаю, это имеет важное значение для тех молодых ребят, которые надеются когда-нибудь играть в настоящий футбол, где можно бросать мяч, бить по нему ногой, бежать с ним, брать его в руки. Нужно проводить различие: американский футбол символизирует демократию и капитализм, а европейский – социализм».

Любители европейского футбола обычно обвиняют подобных критиков в ксенофобии и называют их реакционерами, исполненными чувства культурного превосходства, спортивным крылом консервативного движения Пэта Бьюкенена «Америка превыше всего». Одно время я сам придерживался этого мнения. Однако мне довелось встретиться со многими консерваторами, категорически не соглашавшимися с Кемпом и считавшими, что политику нельзя связывать с футболом. Общался я и с либералами, критиковавшими футбол. Они пишут для таких изданий, как «Village Voice», и вряд ли могут быть отнесены к лагерю троглодитов американской политики. Итак, если ненависть к футболу не имеет ничего общего с политикой, почему многие американцы ощущают угрозу со стороны прекрасной игры?

Несколько лет я собирал досье на представителей этого антифутбольного лобби. Больше всего материала у меня накопилось на чрезвычайно популярного радиоведущего Джима Роума. Он появился в национальном радиоэфире в середине 1990-х годов и привлек большую аудиторию за счет подчеркнутого пренебрежения общественными нормами. Роум создал собственную субкультуру, находящую отклик у широких слоев американских мужчин. Их объединяет общий жаргон, включающий уличные выражения афроамериканцев

– сленг в духе Уолтера Уинчела, который Роум называет «смэк» («чмоканье»). Важная черта этой субкультуры – высмеивание всех, кто к ней не принадлежит. Роум может грубо оборвать звонящего, если тот не следует его образцам, неправильно употребляет «смэк» или пытается выступать с критикой. Этой брани отводится значительная доля его эфира. Говорит он на самые разные темы: хиропрактика, дешевые рыбные рестораны и, разумеется, футбол.

Чемпионат мира, сообщения о бесчинствах футбольных хулиганов – все это дает ему повод разразиться гневной тирадой. «Мой сын не играет в европейский футбол. Я скорее куплю ему коньки и костюм в блестках, чем футбольный мяч. Футбол – это не спорт, мой сын никогда не будет ни смотреть его по телевизору, ни играть в него». В минуты откровенности он признает свою нелогичность. «Если это невероятная глупость и футбол имеет к этому какое-то отношение, значит, футбол и есть главная причина этой глупости», – сказал Роум в одном выступлении, в котором он обрушился с нападками на производителя спортивных товаров Umbro за выпуск одежды под маркой «Zyklon», поскольку это название отравляющего газа, применявшегося в Освенциме. (По этой логике из английского языка надо бы выбросить слова «концентрация» и «лагерь», так как они напоминают о холокосте.) Очень часто Роум приводит весьма сомнительные аргументы. Рассуждая о том, что африканские футбольные команды пользуются услугами колдунов, он заявил: «Можете добавить это к списку причин моей ненависти к футболу».

Создается впечатление, будто Роум гордится своими невежеством и глупостью, что полностью соответствует роли его персонажа. На эти аргументы можно было бы не обращать внимания, если бы речь шла всего лишь о каком-то безумце. Но до уровня Роума зачастую опускаются куда более зрелые умы. Публицист Барра выделяется среди своих коллег тем, что его аргументы всегда чрезвычайно остроумны и тщательно выверены. Но когда дело касается футбола, его просто не узнать. Один из его перлов: «Хорошо, пусть футбол – самая "популярная" игра в мире, а рис – самая "популярная" еда в мире. Ну и что из этого? Может быть, другие страны не могут позволить себе лиги американского футбола, баскетбола и бейсбола. Может быть, если бы у них была такая возможность, они любили бы эти виды спорта больше, чем футбол».

В отличие от Роума, Барра осознает, почему футбол вызывает у него такое раздражение. Это связано с его нелюбовью к яппи, пропагандирующим эту игру. Он говорит: «Американцы – полные болваны во всем, что имеет европейский лейбл. Даже те, кто до сих сопротивлялся модному поветрию, теперь отправляют своих детей в футбольные клубы». Более того, он опасается, что энтузиасты футбола хотят, чтобы США «присоединились к программе остального мира».

Как дает понять Барра, антифутбольное лобби боится того же, что и Эурико Миранда и Алан Гаррисон, – глобализации. Следует отметить, что Барра и Роум – поклонники бейсбола. У динамичной американской культуры не так уж много собственных традиций, передаваемых из поколения в поколение. Бейсбол – одна из них. Потому-то эта игра и вызывает такую ностальгию у киногероев, сыгранных Кевином Костнером, и персонажей книг Стивена Джея Гоулда.

Однако нужно признать: в эру глобализации бейсбол оказался в проигрыше. В отличие от баскетбола и американского футбола, он даже не попытался пробиться на глобальный рынок. А глобальный рынок не проявил к нему интереса. Он быстро сдает свои позиции. По данным Ассоциации производителей спортивных товаров, с 1987 по 2000 год число тинейджеров, играющих в бейсбол, сократилось на 47%. За тот же период молодежный европейский футбол получил заметное развитие. К 2002 году в него играли на 1,3 миллиона ребят больше, чем в Малой лиге. В демографическом плане бейсбол стал более белым. Он не вызывает интереса у афроамериканцев, а из латиноамериканцев в него играют лишь те, кто был знаком с ним в детстве на Карибских островах. Рейтинги Нильсена показывают, что в последние годы матчи Мировой серии больше не привлекают такого же числа зрителей, как вечерние матчи Национальной футбольной лиги по понедельникам.

Неудивительно, что среди американцев такое размежевание произошло на почве футбола. Глобализация лежит в подтексте американского культурного раскола. Это не означает, что американцы сознательно разделились по признаку отношения к глобализации. Но после 11 сентября разгорелись дебаты по поводу внешней политики, и американское общество раскололось на два лагеря. Приверженцы принципов глобализации, пропагандируемых европейскими политиками, считают, что национальные правительства должны считаться с такими организациями, как ООН и ВТО. Эти американцы – как правило, противники войны в Ираке – исповедуют те же культурные ценности, что и европейцы, считая себя частью космополитической культуры, для которой не существует национальных границ. Они – сторонники секуляризации и терпимости к гомосексуализму и легким наркотикам.

Другие верят в «американскую исключительность», полагая, что в силу своей истории и своеобразной формы правления Америка призвана играть уникальную роль в мире и что она не должна подчиняться международным законам и организациям. Они осуждают европейцев за распущенность нравов и обеспокоены угрозой светской терпимости для американской культуры. По их мнению, в результате проникновения релятивизма в американский образ жизни в стране подрываются моральные устои и она утрачивает способность порицать зло. Футбол сам по себе не является злом, но он символизирует отказ Америки от своих традиций и «присоединение к программе остального мира».

Есть много консерваторов, которые ненавидят релятивизм и при этом обожают европейский футбол. Но то, что он стал своего рода критерием в этой культурной войне, отнюдь не случайность.

III

Хотелось бы, чтобы американские любители европейского футбола оказались невинными жертвами в этих культурных войнах. Но я достаточно пообщался с ними и знаю, что они очень часто сами навлекают на себя гнев оппонентов. Это закоренелые снобы. Они не заботятся, каково придется их товарищам из-за необдуманно произнесенных ими слов. Каждый из них уверен, что другие любители ничего не смыслят в игре. Футбол они любят точно так же, как импортный козий сыр. Им неведома подлинная страсть, опаляющая души болельщиков из рабочей среды.

Но не все так плохо. Можно привести и другие примеры. Весной 2001 года сборная США встречалась в отборочном матче чемпионата мира с командой Гондураса на стадионе Роберта Фрэнсиса Кеннеди в Вашингтоне. Эта важная игра собрала полные трибуны. Болельщики были одеты в футболки своих сборных. Железобетонные конструкции так и ходили ходуном от их буйства. В стране с менее строгими строительными стандартами стадион вполне мог бы обрушиться в результате подобного энтузиазма зрителей. По полю бегали служащие, собирая разбросанные туфли. Болельщики снимали их с себя и бросали во вратаря команды-соперника – отдавая дань безумию Глазго и страсти Барселоны. Они безжалостно освистывали и всячески поносили судью на линии – совсем как на матче английской сборной.

Тем не менее между домашними играми в Лондоне и Вашингтоне существует важное различие. Все английские болельщики болели бы за Англию, тогда как в Вашингтоне добрая половина стадиона была одета в сине-белые футболки сборной Гондураса, и именно эта половина громче всех кричала и швырялась туфлями. Участие американцев в финальной части чемпионата мира зависело от этой игры. Но оказавшись в тот день на вашингтонском стадионе, можно было подумать, что это Тегусигальпа.

Путешествуя по Европе, я много наслушался о «гипернационализме» американцев. Но есть ли в мире другая страна, где с такой терпимостью восприняли бы враждебность по отношению к национальной сборной в ее же столице? В Англии, Франции или Италии это наверняка кончилось бы массовым побоищем.

Американские любители футбола совсем не таковы, какими можно было бы вообразить болельщиков супердержавы. «Washington Post» опубликовала призыв Национальной футбольной федерации прийти на стадион в красных футболках в знак поддержки – и чтобы отличаться от гондурасских болельщиков. Но у большинства американских болельщиков не было футболок сборной США, и они не потрудились посетить магазины спортивных товаров, чтобы приобрести их. Но зато у них были красные футболки «Арсенала», «Манчестер Юнайтед» и «Аякса» или, как в моем случае, «Барселоны», вывезенные из поездок в Европу. Проявляя патриотизм, мы одновременно демонстрировали чисто европейский космополитизм.

Я вспомнил эту сцену, потому что многие критики глобализации изображают Америку в виде сказочного злодея. По их мнению, США силой запихивают в глотку остальному миру Nike, Coca-Cola и «Спасателей Малибу», разрушая древние культуры ради имперского господства и прибыли. Но эта версия явно грешит против истины: многонациональные корпорации именно многонациональны, они не представляют американские интересы или американскую культуру. Изменяя вкусы и экономику других стран, они точно так же изменяют вкусы и экономику Соединенных Штатов. Взять хотя бы проводимые у нас кампании Nike и Budweiser, рекламирующие футбол. Ни в одной другой стране не происходит такого свободного притока капитала и рабочей силы и таких стремительных изменений из-за иммиграции, оказывающих постоянное давление на национальную идентичность. Короче говоря, Америка, может, и исключение, но у нее нет исключительного иммунитета к глобализации. Мы в том же положении, что и все остальные.

Источники

О связи между сербскими футбольными хулиганами и Балканскими войнами написано не так уж много. Насколько мне известно, эту тему освещал только антрополог Иван Колович. Его труд можно найти в переводе – «Politics of Identity in Serbia: Essays in Political Anthropology» (New York: New York University Press, 2002). Колович пользовался не слишком надежными источниками – дешевыми романами, телевизионными интервью, спортивными газетами, – но ему удалось сделать очень глубокие и интересные выводы. В отличие от многих культурологов, он прекрасно понимает реальность, а не только закосневшую теорию.

Главой о Глазго я во многом обязан Биллу Мюррею, австралийскому ученому, написавшему две чрезвычайно интересные книги о соперничестве между клубами «Селтик» и «Рэйнджерс»: «The Old Firm: Sectarianism, Sport and Society in Scotland» (Edinburgh: John Donald, 1984) и «The Old Firm in the New Age: Celtic and Rangers Since the Souness Revolution» (Edinburgh: Mainstream Publishing, 1998). Некоторые истории в этой главе почерпнуты из книги Стюарта Косгроува «Hampden Babylon» (Edinburgh: Canongate Books, 1991). T.M. Дивайн издал сборник эссе о религиозном разобщении в шотландском обществе под названием «Scotland's Shame?» (Edinburgh: Mainstream, 2000).

К сожалению, очень мало написано о возрождении еврейского футбола. По этой тематике имеются книга Джона Бунцля «Hoppauf Hakoah: Jiidischer Sport in Osterreich von den Anfangen bis in die Gegenwart» (Vienna: Janus, 1987) и каталог экспозиции Венского еврейского музея «Hakoah: Ein Jiidischer Sportverein in Wien, 1909-1995» (Vienna: Der Apfel, 1995). Кроме того, существует очень важная книга Отто Бара, написанная к пятидесятилетнему юбилею клуба «Хакоах», – «50 Jahre Hakoah» (Tel Aviv: Verlagskomitee Hakoah Tel Aviv, 1959). Венгерский футбол удостоился несколько большего внимания. Историк, культуролог и болельщик клуба «МТК» Тамаш Краус написал великолепное эссе об этническом наследии своего любимого клуба. Его можно найти на сайте http://eszmelet.tripod.com/angoll/krauszangl.html. Миклош Хадаш и Виктор Каради также опубликовали историю еврейства «МТК», помещенную на сайте http://www.replika.c3.hu/ 1718/hadas.htm. Книга Дэвида Уиннера «Brilliant Orange: The Neurotic Genius of Dutch Football» (London: Bloomsbury, 2000) – одна из лучших о спорте. Особенно я рекомендую прочесть в ней главу, посвященную клубу «Аякс» и евреям. Более подробно эта тема освещена в книге Саймона Купера «Ajax, The Dutch, The War: Football in Europe During the Second World War» (London: Orion, 2003). И наконец, о Максе Нордау написано очень много, но я в основном пользовался книгой Майкла Станиславски «Zionism and the Fin de Siecle: Cosmopolitanism and Nationalism from Nordau to Jabotinsky» (Berkeley: University of California Press, 2001).

Главы из рукописи Алана Гаррисона выложены на сайте http://www.chelsea-desktop-wallpaper.co.uk/. За информацией о последних изменениях в английском футболе я обратился к книге Дэвида Конна «The Football Business» (Edinburgh: Mainstream, 1997).

В книге «Futebol, the Brasilian Way» (London: Bloomsbury, 2002) Алекса Беллоса описывается коррупция в бразильском футболе. Я также активно пользовался книгой «Pele: His Life and Times» (London: Robson Books, 2000). Значительную часть своих знаний о бразильской истории я почерпнул из «The Brazilians» (Reading, Massachusetts: Perseus Books, 1995) Джозефа А.Пейджа и «Brazil: The Once and Future Country» (New York: St. Martin's Press, 1997) Маршалла Икина.

«The Dark Heart of Italy: Travels through Time and Space Across Italy» (London: Faber and Faber, 2003) Тобиаса Джонса содержит прекрасную главу об итальянском футболе.

Лучшее, на мой взгляд, сочинение об итальянской политике – это книга Патрика Маккарти «The Crisis of the Italian State: From the Origins of the Cold War to the Fall of Berlusconi» (New York: St. Martin's Press, 1995).

В «Вагса: A People's Passion» (London: Bloomsbury, 1998) Джимми Бернса великолепно описывается история моего любимого клуба. Книга Фила Болла «Morbo: The Story of Spanish Football» (London: WSC Books, 2001) тоже оказалась полезным источником.

Информацией об иранском футболе я обязан Хушану Шехаби. Он позволил мне ознакомиться с сигнальным экземпляром своего эссе «The Politics of Football in Iran». Я также опирался на его эссе «The Juggernaut of Globalization: Sport and Modernization in Iran», опубликованное в «The International Journal of the History of Sport», v. 19. Эссе Кристиана Бромберже «Troisieme mi-temps pour le Football Iranien» можно найти на сайте http:// www.mondediplomatique.fr/1998/04/BROMBERGER/10280.

И наконец, я хочу выразить благодарность Питерджону Крессуэллу и Симону Эвансу за путеводитель «The Rough Guide's European Football: A Fan's Handbook» (London: Penguin Books, 1999). Я пользовался им во время путешествий по Европе. К сожалению, многие его страницы отклеились от переплета, и их унес венский ветерок. Источником вдохновения для меня также послужила книга Саймона Купера «Football Against the Enemy» (London: Orion, 1994).

Примечания

1 – Фении – члены ирландского тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества. – Примеч. пер.

2 – «Привет, мы ребята Билли». – Примеч. ред.

3 – Знаменитая лондонская улица, где сосредоточены лучшие швейные ателье. -Примеч. ред.

4 – Вавилонская блудница – Римско-католическая церковь. – Примеч. пер.

5 – Мараны – евреи средневековой Испании, официально принявшие христианство. Подвергались гонениям со стороны инквизиции, обвинявшей их в тайной приверженности иудаизму. – Примеч. пер.

6 – «Yid forever». Цифра 4 (англ. «four») в данном случае замещает по созвучию слог «for-», в соответствии с известной системой мнемонических и фонетических сокращений, вошедшей в обиход с появлением Интернета. – Примеч. ред.

7 – Специальные группы СС по уничтожению евреев в годы Второй мировой войны. -Примеч. пер.

8 – Легендарная трибуна на стадионе «Стэмфорд Бридж», овеянная хулиганской славой. – Примеч. ред.

9 – Кляйн Н. Люди против брендов. М.: Добрая книга, 2003. – Примеч. ред. 10 -«Хулифан» (игра слов: хулиган и фанат). – Примеч. ред.

11 -Городские трущобы. – Примеч. ред.

12 – Коджак – лысый полицейский, герой популярного в 1970-е годы американского детективного телесериала. – Примеч. ред.

13 -Злокозненное привидение, герой одноименного фильма. – Примеч. ред. 14 14 – «Ювентус» (лат.) – юность. Ирония в том, что это самый старый клуб. – Примеч.Ред.

15 – Имеется в виду песня группы «Queen» «We are the Champions». – Примеч. ред.

16 – На презентации воспроизводится один из самых известных эпизодов прославленного фильма Ф. Ф. Копполы «Апокалипсис сегодня». – Примеч. ред.

17 – Самые популярные мыльные оперы начала 1980-х годов. – Примеч. ред.

18 – Английское название книги Наоми Кляйн «Люди против брендов» – «No Logo» (букв. «Нет – логотипу»). – Примеч. ред.

19 – На каталонском это имя звучит как Чави. – Примеч. ред.

20 – Инцидент, положивший начало активной борьбе североамериканских колоний за независимость от британской короны. – Примеч. переводчика.

21 – Индийский аналог Голливуда. – Примеч. ред.

22 – «Лига плюща» – ассоциация восьми старейших и престижнейших университетов Америки. – Примеч. ред.