Текст книги "Синдром власти"

Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Херберт Фрэнк
Синдром власти

Фрэнк Херберт

Синдром власти

Пер. – В.Юрченко.

Гонолулу спокоен, мертвые похоронены, обломки зданий

убраны. Спасательная баржа уходит вперевалку от Даймонд

Хэд, исчезая за выпуклостью Тихого океана. Ныряльщики

следуют за цепочками пузырьков в глубь зеленых вод на

месте крушения воздушного экспресса из Штатов. Это все

наделал Скрэмбл-синдром. На берегу в переоборудованных

бараках психологи безуспешно работают с последствиями

безумия. Отсюда начался Скрэмбл-синдром: только что город

был мирным, а спустя одно тиканье часов он взбесился.

Спустя сорок дней – заражено девять городов.

Черная чума двадцатого века.

СИЭТЛ.

Сначала звон в ушах, перерастающий в свист. Свист переходит в предупреждающий вой кошмарного поезда, с ревом несущегося сквозь его сон.

Для психоаналитика сон является объектом клинического изучения. Но этот сон снился самому психоаналитику. Человек молча свернулся в кровати, обмотав простыню вокруг шеи и подтянув колени к подбородку.

Свист поезда перешел в первоклассное певческое контральто, исполнявшее "Безумный блюз". Сон был пронизан вибрациями страха и исступления.

"Миллион долларов не означает..."

Хрипловатый голос вздымался над звуками медных духовых инструментов, буханьем барабанов, над визжащим, словно испуганная лошадь, кларнетом.

Темнокожая певица, с глазами цвета электрик и одетая в черное, выступила из красного задника. Она раскрыла объятия навстречу невидимой аудитории. Певица и задник пришли в движение, вращаясь все быстрее и быстрее, пока не слились в пятнышко красноватого цвета. Красный свет разросся в колоколоподобный зев трубы, выпевающей минорную ноту.

Музыка звучала пронзительно – это был скальпель, полосующий его мозг.

Доктор Эрик Ладд проснулся. Он тяжело дышал и истекал потом. Он все еще слышал певицу и музыку.

"Мне снится, что я проснулся", – подумал Эрик.

Он скинул верхнюю простыню, спустил ноги и поставил их на теплый пол. Немного погодя Эрик встал, подошел к окну, посмотрел вниз на мерцающую поперек озера Вашингтон лунную дорожку. Он прикоснулся к переключателю сбоку от окна и теперь мог слышать ночь – сверчков, весенних квакш на берегу озера, далекий гул воздушного экспресса.

Пение не исчезало.

Он покачнулся и ухватился за подоконник.

Скрэмбл-синдром...

Эрик повернулся, просмотрел ленту с новостями. Никаких упоминаний о Сиэтле. Возможно, он был в безопасности – это просто легкое недомогание. Но музыка у него в голове не была легким расстройством.

Эрик предпринял отчаянную попытку восстановления самоконтроля. Потряс головой, похлопал себя ладонями по ушам. Пение упорно продолжалось. Он посмотрел на часы – 1:05 ночи, пятница, 1999.

Музыка остановилась. Но теперь – аплодисменты! Ревущая мешанина хлопков, криков, топанья ногами. Эрик схватился за голову.

"Я не сумасшедший... Я не сумасшедший..."

Он накинул халат и прошел в кухонный отсек своего холостяцкого жилища. Выпил воды, зевнул, задержал дыхание, чтобы как-нибудь изгнать шум, состоящий теперь из щебета разговоров, перезвона, шарканья ног.

Он сделал себе хайбол и залпом его проглотил. Звуки прекратились. Эрик посмотрел на пустой стакан в своей руке и покачал головой.

"Новое средство от сумасшествия – алкоголь! – Он криво усмехнулся. – А я каждый день говорю своим пациентам, что пьянство не решает проблем. – Он попробовал на вкус горькую мысль. – Возможно, мне следовало присоединиться к той медицинской команде, которая не осталась здесь, пытаясь создать машину для лечения безумия. Если члены команды, конечно, меня не разыгрывали..."

Эрик отодвинул фанерный ящик, отгораживающий комнату от стока, поставил свой стакан. Из ящика торчала тетрадь, лежащая поверх груды электронных деталей. Он вытащил ее, уставившись на свой собственный, хорошо знакомый заголовок, отпечатанный на обложке:

"Психозондирование Аманти – книга тестов IX".

"Над старым доктором тоже смеялись, – подумал Эрик. – Загнали его смехом прямо в психиатрическую лечебницу. Может быть, я туда тоже направляюсь – вместе с каждым в этом мире".

Он открыл тетрадь и провел пальцем по диаграмме своей последней экспериментальной кривой. У психозонда в его подвальной лаборатории все еще сохранилась проводка, правда, частично демонтированная.

"Что с ним было не так?"

Эрик закрыл тетрадь, затолкал ее обратно в ящик. Он мысленно перебирал хранящиеся в его сознании теории, знания, полученные в результате тысяч неудач. На него навалились усталость и уныние. Кроме того, он знал, что именно видели в снах Фрейд, Юнг, Адлер и все прочие. И какие выводы они из этого делали.

Он рассеянно побрел обратно в свою студию-спальню, забрался в постель. Поупражнялся в дыхании по системе йогов. Вскоре его сморило. Певица, поезд, свист не возвращались.

Утро осветило спальню. Эрик проснулся, прослеживая фрагменты своего кошмара в сознании, уверенный, что до десяти часов никаких встреч не назначено. Лента новостей около кровати предлагала на выбор длинный список сюжетов, в основном озаглавленных "Скрэмбл-синдром". Он отметил кодовые буквы восьми пунктов, переключил машину на режим аудио и слушал новости, пока одевался.

Эрика все еще тревожило воспоминание о ночном кошмаре. Он задумался, сколько людей просыпается ночью, спрашивая себя: "Неужели теперь это случилось со мной?"

Он взял розово-лиловую накидку и набросил ее поверх своей белой спецодежды. Вынув снова тетрадь из ящика на кухне, он вышел в зябкое весеннее утро. Эрик включил терморегулятор своего комбинезона. Унитаб быстро доставил его на берег Эллиот Бэй. Он ел в ресторане, специализирующемся на продуктах моря, раскрыв тетрадь с данными психозондирования рядом с тарелкой. После завтрака Эрик нашел свободную скамейку снаружи, сел, открыл тетрадь. Обнаружив в себе нежелание изучать диаграммы, уставился на залив.

Над серой водой клубилась дымка, заслоняя противоположный берег. Где-то звучала сирена дрейфующего сейнера. Эхо отдавалось от зданий позади него. Мимо торопливо пробегали рабочие, голоса их звучали приглушенно. Униженное выражение на лицах, затравленные взгляды – облачение страха. Холод от скамейки пробирался сквозь его одежду. Он дрожал, вдыхая соленый морской воздух. Ветерок с залива был насыщен запахом водорослей, гармонично сочетающихся с преобладающим горьким мускусом городских испарений. Чайки спорили из-за каких-то мелочей в прибое. Газеты у него на коленях трепыхались. Эрик придерживал их одной рукой, наблюдая за людьми.

"Я тяну время, – думал он. – Это роскошь, которую человек моей профессии едва ли может себе позволить сейчас".

Женщина в красной меховой накидке приблизилась к нему, ее сандалии выстукивали быстрый ритм по бетону. Накидка развевалась позади нее под порывами ветра.

Эрик посмотрел на ее лицо, обрамленное темными волосами. Каждая мышца его тела напряглась. Это была женщина из его кошмара! Его глаза следовали за ней. Она заметила этот пристальный взгляд, отвела глаза и прошла мимо.

Эрик скомкал газеты, закрыл тетрадь и побежал за ней. Он догнал ее и зашагал рядом, бездумно ее разглядывая. Она посмотрела на него, покраснела и отвела взгляд.

– Отойдите, или я позову копа!

– Пожалуйста, мне необходимо с вами поговорить.

– Я сказала: отойдите.

Она ускорила шаг, он подстроился под него.

– Пожалуйста, простите меня, но я видел вас во сне прошлой ночью. Видите ли...

Женщина упрямо смотрела прямо перед собой.

– Мне это говорили и раньше. Отойдите!

– Но вы не понимаете...

Женщина остановилась, повернулась и посмотрела ему в лицо, трясясь от гнева.

– Зато я понимаю! Вы видели мое шоу прошлой ночью! Вы видели меня во сне! – Она мотнула головой. – "Мисс Ланаи, я ДОЛЖЕН познакомиться с вами!"

– Но я никогда не видел вас и даже не слышал о вас раньше, – покачал головой Эрик.

– Послушайте! Я не привыкла, чтобы меня оскорбляли!

Она развернулась и резво пошла прочь, красная накидка развевалась у нее за спиной. Он снова догнал ее.

– Пожалуйста...

– Я буду кричать!

– Я психоаналитик.

Она заколебалась, замедлила шаг и остановилась. На ее лице появилось замешательство.

– Что ж, это другое дело.

Эрик воспользовался преимуществом, которое давала ему ее заинтересованность.

– Я действительно видел вас во сне. Это было тревожно. Я не мог выбросить это из головы.

Что-то в его голосе и поведении заставило ее рассмеяться.

– И однажды сон должен непременно стать явью.

– Я доктор Эрик Ладд.

Женщина взглянула на эмблему на его нагрудном кармане.

– Я Колин Ланаи. Я пою.

– Я знаю, – поморщился Эрик.

– Я думала, вы никогда обо мне не слышали.

– Вы пели в моем сне.

– О-о. – Пауза. – Вы действительно психоаналитик?

Он вытащил из нагрудного кармана карточку и протянул ей. Она посмотрела на нее.

– Что означает "Диагностирование методом психозондирования"?

– Это обозначает используемые мной инструменты.

Она вернула карточку, подхватила его под руку, задав спокойный прогулочный темп.

– Ну хорошо, доктор. Вы рассказали мне свой сон, а я расскажу вам о своих головных болях. Честный обмен?

Она взглянула на него из-под густых ресниц.

– У вас головные боли?

– Ужасные.

Она потрясла головой.

Эрик посмотрел на нее. Вернулось что-то от нереальности кошмара. Он думал: "Что я здесь делаю? Нельзя увидеть во сне чужое лицо, а на следующий день встретить его наяву. Следующий шаг – это воплощение в реальность всего моего подсознательного мира".

– А не может ли это быть проявлением болезни? – спросила она. – С тех пор как мы побывали в Лос-Анджелесе, я... – Она закусила губу.

Он уставился на нее.

– Вы были в Лос-Анджелесе?

– Мы выбрались оттуда всего за несколько часов до... до... – Она содрогнулась. – Доктор, на что это похоже – быть безумным?

Он колебался.

– Это ничем не отличается от нормального состояния для того, кто внутри. – Эрик смотрел на дымку, клубящуюся над заливом. – Синдром проявляется так же, как и прочие формы сумасшествия. Словно что-то выталкивает людей через порог безумия. Все это странно – существует довольно хорошо известный радиус поражения, около шести миль. В Атланте и Лос-Анджелесе, например, и в Лоутоне были совершенно четкие линии раздела. Людей на одной стороне улицы захватило, а людей на другой стороне – нет. Мы считаем, что существует инкубационный период в течение которого... – Он сделал паузу, посмотрел на нее и улыбнулся. – Все, о чем вы спрашивали, просто. Тема моих лекций. Я бы не слишком беспокоился насчет головных болей – может, это связано с диетой, переменой климата или вашими глазами. Почему вы не пройдете полное обследование?

Она покачала головой.

– Я прошла шесть обследований, с тех пор как покинула Карачи. Та же история – четыре новых диеты. – Колин пожала плечами. – С тех пор у меня головные боли.

Эрик резко остановился, медленно выдохнул.

– Вы были еще и в Карачи?

– Ну да. Это было третье место, куда мы попали после Гонолулу.

– И Гонолулу?

Колин нахмурилась.

– Это что, перекрестный допрос? – Она подождала. – Ну...

Он сглотнул, подумав: "Как можно, побывав в этих городах оставаться такой беззаботной?"

– Вы что, язык проглотили? – Топнула она ногой.

Эрик думал: "Как она легкомысленна!"

Он начал загибать пальцы.

– Вы были в Лос-Анджелесе, Гонолулу, Карачи. Вы были в местах массового, поражения и...

– Что, синдром поразил все эти места? – вырвался звериный вопль у Колин.

Эрик подумал: "Как мог кто-то выжить, не зная даже, по каким городам прокатился синдром?"

– Вы не знали? – спросил он.

Колин покачала головой в оцепенении, пристально глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Но Пит говорил... – Она остановилась. – Я была так занята разучиванием новых номеров. Мы восстанавливаем старый добрый джаз.

– Как вы могли все это пропустить? Телевидение полно этим, ленты новостей, трансграфы...

Колин пожала плечами.

– Я была так занята. И не люблю думать о подобных вещах. Пит говорил... – Она покачала головой. – Вы знаете, это впервые за этот месяц я вышла прогуляться в одиночку. Пит заснул и... – Выражение ее лица смягчилось. Этот Пит. Должно быть, он не хотел меня волновать.

– Если вы так говорите, но... – Эрик остановился. – Кто такой Пит?

– Неужели вы не слышали про Пита Серантиса и музикрон?

– Что за музикрон?

Колин отбросила назад завиток темных волос.

– Вы наверное шутите, доктор.

– Нет, серьезно. Что такое музикрон?

Она нахмурилась.

– Вы действительно не знаете, что такое музикрон?

Эрик покачал головой.

Колин подавила гортанный смешок.

– Доктор, вы говорите о моем незнании насчет Карачи и Гонолулу. А где вы сами прятались? В "Вариете" мы в списке лучших.

"Она это серьезно!" – подумал Эрик.

– Я был занят решением глобальных проблем, – ответил он несколько холодно. – Это связано с синдромом.

– О-о! – Она посмотрела на серые воды залива и повернулась, глядя на Эрика. – Вы уверены насчет Гонолулу?

– У вас там семья?

Она отрицательно покачала головой.

– У меня нет семьи, только друзья. – Глаза Колин блестели. – Это поразило... каждого?

Эрик кивнул, подумав: "Нужно чем-то отвлечь ее внимание".

– Мисс Ланаи, могу ли я попросить вас об одолжении? – он продолжил, не дожидаясь ответа: – Вы побывали в трех местах массового поражения синдромом. Может быть, в структурах вашего сознания есть ключ. Не согласились бы вы пройти несколько тестов в моей лаборатории? Это не займет много времени.

– Это невозможно. У меня шоу сегодня вечером. Я только выскользнула на несколько минут, чтобы прогуляться. Пит может проснуться и... – Она заметила умоляющее выражение его лица. – Мне очень жаль, доктор. Может, как нибудь в другой раз. В любом случае, вряд ли то, что вы из меня извлечете, поможет вам в вашей работе.

Эрик нерешительно пожал плечами.

– Но я не рассказал вам про мой сон.

– Вы меня искушаете, доктор. Я слышала множество историй про странные сны. Как раз за одну такую я оценила Маккой. Почему бы вам не пройтись со мной до отеля? Всего лишь пару кварталов.

– Хорошо.

Она взяла его за руку.

– Ну хоть что-то...

Это был худой мужчина со скрюченной ногой и изможденным лицом, носившим отпечаток ненависти. К колену была прислонена трость. Вокруг извивалась паутинная мешанина проводов – музикрон. На его голове был куполообразный капюшон. Шпион, о существовании которого не подозревали, он смотрел глазами женщины на мужчину, представившегося доктором Эриком Ладдом. Презрительно усмехаясь, он слушал ушами женщины: "Ну хоть что-то..."

Эрик и Колин шли рядом по дорожке над заливом.

– Вы так и не рассказали, что такое музикрон.

Ее смех заставил проходившую мимо парочку повернуться и уставиться на них.

– Хорошо. Но я все еще не понимаю. Мы целый месяц были по ТВ.

Эрик подумал: "Она считает меня занудой, возможно, так оно и есть!"

– Я не являюсь абонентом развлекательных каналов. Только научных и сети новостей, – сказал он.

Колин пожала плечами.

– Ну, музикрон – это что-то вроде машины для записи и воспроизведения. Только оператор примешивает любые звуки, какие захочет. У него в голове маленький металлический шарик, и достаточно лишь подумать о звуках, как музикрон их сыграет. – Она быстро, украдкой взглянула на него. – Любой скажет, что это – жульничество, но на самом деле это не так.

Эрик остановился.

– Это фантастика. Ведь... – Он прервался, усмехнувшись. – Вы разговариваете с экспертом в подобного рода вещах. В моей лаборатории есть энцефалорекордер, последнее слово в психозондировании... вот что вы пытаетесь мне описать. – Он улыбнулся. – Психиатры этого города считают меня молодым выскочкой, но подкидывают для меня все самые трудные диагнозы. – Он взглянул на нее. – Так что давайте согласимся, что машина вашего Пита – это артистический эффектный трюк, ладно?

– Но это не просто эффектный трюк. Я слышала записи, до того как они попали в машину и когда они выходили из нее.

Эрик усмехнулся.

– О, вы такой высокомерный, – нахмурилась она.

Эрик положил ладонь на ее руку.

– Пожалуйста, не сердитесь. Просто я знаю, этот предмет. Вы просто не хотите согласиться, что Пит дурачил вас наравне со всеми прочими.

Колин проговорила медленно и сдержанно:

– Слушайте... доктор... Пит... был... одним... из... изобретателей... музикрона... Пит... и... старый... доктор... Аманти. – Она прищурилась. Вы можете быть большой шишкой в своем деле, но я знаю, что я слышала.

– Вы сказали, что Пит работал над музикроном вместе с каким-то доктором. Как имя этого доктора?

– Доктор Карлос Аманти. Его имя есть на маленькой пластинке внутри музикрона.

Эрик покачал головой.

– Невозможно. Доктор Карлос Аманти в сумасшедшем доме.

Она кивнула.

– Правильно. Больница Ваилику для душевнобольных. Там они над этим и работали.

Выражение лица Эрика было осторожным и нерешительным.

– И вы говорите, что когда Пит думает о звуках, то машина их воспроизводит?

– Точно.

– Странно, что я никогда раньше не слышал об этом музикроне. – Эрик облизал губы. – Может, вы и правы. – Он взял ее за руку и быстрым шагом двинулся по аллее. – Я хочу посмотреть на этот музикрон.

В Лаутоне, штат Оклахома, длинные шеренги сборных бараков изнемогают от зноя на пропеченной солнцем равнине. В каждом здании барака маленькие отсеки. В каждом отсеке больничная койка. На каждой больничной койке человеческое существо. Барак XRO-29. Психиатр идет по холлу, позади него санитар толкает тележку. На тележке иглы и шприцы для подкожных инъекций, антисептики, успокаивающие, тест-трубки. Психиатр качает головой.

– Бейли, назвав эту штуку "Скрэмбл-синдром", вы попали в самую точку. Всуньте взбивалку в каждый психоз, какой только может быть у личности, хорошенько их перемешайте и активируйте.

Санитар мычит, уставясь на психиатра.

Тот оглядывается.

– И никакого прогресса в этом деле. Все равно что носить воду решетом.

Дальше по коридору кричит человек. Они ускоряют шаг.

...Перед Эриком и Колин вырос купол лифта отеля, похожий на опрокинутую на аллею половинку арбуза. На вершине купола медленно вращалось кольцо с надписью: "Колин Ланаи, Пит Серантис и Музикрон".

По дорожке перед куполом расхаживал, опираясь на трость, худой мужчина. Он дернулся при появлении Эрика и Колин.

– Пит, – сказала она.

Мужчина заковылял к ним, трость его отрывисто стучала по мостовой.

– Пит, это доктор Ладд. Он слышал о докторе Аманти и хочет...

Пит, игнорируя Эрика, яростно уставился на Колин.

– Ты что не знаешь, что у нас сегодня вечером шоу? Где ты была?

– Но, Пит, сейчас только начало десятого, я не...

Эрик вмешался:

– Я был студентом доктора Аманти. Я заинтересовался вашим музикроном. Видите ли, я продолжал исследования доктора Аманти и...

Худой мужчина рявкнул:

– Нет времени!

Он схватил Колин за руку и потянул ее к куполу.

– Пит, пожалуйста! Что с тобой происходит?

Она, попятилась.

Пит остановился.

– Тебе нравится твоя работа?.

Колин молча кивнула, широко раскрыв глаза.

– Тогда давай работать!

Она оглянулась и пожала плечами.

– Мне жаль.

Пит затащил ее в купол.

Эрик пристально смотрел им вслед. Он подумал: "Пит, бесспорно, тип, склонный к принуждению... очень неуравновешенный. У него не может быть такого иммунитета к синдрому, каким обладает она". Он нахмурился, взглянув на свои наручные часы и вспомнив о назначенной на десять часов встрече. "Проклятье!" Он повернулся, едва не столкнувшись с молодым человеком в спецодежде помощника официанта.

Тот нервно пыхнул сигаретой, сплюнул и посмотрел на него.

– Лучше найдите другую девушку, док. Эта уже занята.

Эрик посмотрел в эти молодые и в то же время старческие глаза, заставив нахала смутиться.

– Ты здесь работаешь?

Юноша снова сунул сигарету в зубы и проговорил сквозь клубы синего дыма.

– Ага.

– Когда оно открывается?

Юноша вытащил сигарету изо рта и щелчком отправил ее через плечо Эрика в залив.

– У нас сейчас завтракают. Представление начнется не раньше семи часов вечера.

– А мисс Ланаи в нем участвует?

Помощник официанта поднял глаза на кольцо с надписью на куполе и понимающе улыбнулся.

– Док, она-то и ЕСТЬ представление!

Эрик снова взглянул на часы, решив вернуться сюда вечером. Он развернулся в сторону ближайшего унитаба.

– Спасибо, – сказал он.

– Лучше сделайте предварительный заказ, если собираетесь посетить нас сегодня вечером, – произнес молодой человек.

Эрик остановился и оглянулся. Он залез в карман, нашел двадцатидолларовую купюру и бросил ее парню. Тощий юнец подхватил наличные, сказав:

– Благодарю ВАС. На какое имя, док?

– Доктор Эрик Ладд.

Помощник официанта спрятал деньги в карман.

– Заметано, док, порядок. Я приду сюда к шести и позабочусь о вас.

Эрик снова повернул к унитабу и немедленно отбыл.

...Высушенный досуха город под пробивающимся сквозь смог лос-анджелесским солнцем.

Мобильная лаборатория N_31 опустилась на землю перед госпиталем Милосердной Богородицы, взметнув в канаве вихрь сухих пальмовых листьев. Перетруженный турбодвигатель хрипло вздохнул при остановке. Японский психолог появился с одной стороны, шведский врач с другой. Плечи их поникли.

Психолог спросил:

– Оле, сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз нормально выспался?

Врач тряхнул головой.

– Я не помню, Йоши. Полагаю еще до того, как покинул Фриско.

Дикий, пронзительный смех, вздох, снова смех из зарешеченной задней части грузового отсека.

Врач споткнулся на ступеньках, ведущих к тротуару у госпиталя. Он остановился, повернулся.

– Йоши...

– Разумеется, Оле. Я отправлю кого-нибудь из свободных санитаров позаботиться о нем. – Он добавил про себя: "Если там еще остались санитары".

Внутри госпиталя в коридоре дул холодный ветер.

Шведский врач остановил человека с переносным пультом.

– Каковы последние данные?

Мужчина поскреб свой лоб углом пульта.

– Последнее, что я слышал, это два с половиной миллиона, доктор. Ни одного нормального больше не обнаружили.

Отель простирался под заливом Эллиота. Сквозь прозрачный потолок можно было видеть обилие морской живности, заключенной в невидимую для посетителей клетку. Осветительные лучи пронизывали воду, предоставляя наблюдателям зрелище в виде желтых лососей, розовато-лиловых окуней, розовых осьминогов, голубых медуз. В огромном помещении была сооружена гигантская открытая раковина из синтетического перламутра – сцена. Цветные прожектора рассвечивали задник клочьями пламени и синими тенями.

Спустившись на лифте, Эрик попал в атмосферу, тревожно напоминающую о его кошмаре. Не хватало только певицы. Официант повел его, прокладывая путь сквозь мутную пелену дыма от ароматизированных сигарет, между столами, окруженными мужчинами в официально черном и женщинами в переливающейся синтетике. Маленькие круглые столешницы мерцали аквамариновыми отблесками – единственным освещением здесь, не считая прожекторов на сцене и лучей в темной воде над головой. В воздухе висел шорох множества голосов. Ароматы алкоголя, табака, духов, экзотических морских продуктов разносились по комнате, смешиваясь с резким запахом пота.

Приютившийся во втором ряду столик был со всех сторон окружен толпой. Официант выдвинул стул. Эрик сел.

– Что-нибудь выпить, сэр?

– Бомбейский эль.

Официант повернулся и растворился во мраке.

Попытавшись передвинуть стул в удобное положение, Эрик обнаружил, что он неподвижно застрял между двумя стульями позади него. Из мрака напротив материализовалась фигура. Он узнал помощника официанта.

– Это лучшее, что я сумел для вас раздобыть, док.

– Все нормально. – Эрик улыбнулся, выудил из кармана двадцатидолларовую бумажку и втиснул ее в руку собеседника.

– Я могу еще что-нибудь для вас сделать, док?

– Ты не мог бы передать мисс Ланаи, что я здесь?

– Я постараюсь, док. Но этот чудак Пит весь день караулил ее, словно бесценное сокровище. Хотя на его месте, как вы понимаете, я делал бы то же самое.

Белые зубы сверкнули в слоисто-дымной тени. Помощник официанта повернулся, пробираясь обратно между столами. Смутный рокот голосов в комнате стих. Эрик повернулся к сцене. Над микрофоном склонился представительный мужчина в эбонитово-черной с меловой белизны полосами униформе.

– А вот и то, чего вы с таким нетерпением дожидались, – сказал он.

Мужчина взмахнул левой рукой. Прожектора изгнали тень, явив взорам Колин Ланаи со сложенными на груди руками. Старомодное платье цвета электрик, под цвет ее глаз, обрисовало все ее округлости.

– Колин Ланаи!

Волна аплодисментов пронеслась по комнате и стихла. Представительный мужчина взмахнул правой рукой. Вспыхнули другие прожектора, явив Пита Серантиса в черном одеянии, опиравшегося на трость.

– Пит Серантис и...

Он подождал, пока утихнут аплодисменты.

– ...Музикрон!

Последний прожектор высветил огромный металлический ящик позади Пита. Тот проковылял вокруг ящика и нырнул в него, исчезнув из виду.

Колин взяла микрофон у конферансье, поклонившегося и ушедшего со сцены.

Эрик начал осознавать давящее чувство неопределенности. Он подумал: "На краткий миг мы забываем наши страхи, забываем о синдроме. Для нас исчезает все, кроме музыки и этого мгновения".

Колин держала микрофон вплотную ко рту.

– У нас есть сегодня для вас кое-что из старенького, – сказала она. Ее облик буквально наэлектризовывал зал. – Две из этих песен мы раньше никогда не представляли. В первой – трио "Ужасный блюз" – музикрон даст вам основную запись Кларенса Уильямса и "Ред Оньон Джаз Бейбиз", а Пит Серантис добавит кое-каких эффектов. Следующая – "Блюз дикого человека" чистый Луи Армстронг. Последняя – "Эпитафия" – старушка Бесси Смит собственной персоной. – Она едва заметно поклонилась.

В комнате зазвучала музыка. Определить ее источник было невозможно. Она наполняла чувства. Колин без малейшего напряжения начала петь. Она играла на своем голосе, как на горне. Голос взвивался ввысь вместе с музыкой и понижался вместе с ней, лаская собою воздух.

Эрик неотрывно смотрел на нее вместе с остальными зрителями.

Она закончила первую песню. Шум аплодисментов оглушил его. Эрик почувствовал боль в кистях, взглянул вниз и обнаружил, что бьет в ладоши. Он остановился, потряс головой и сделал четыре глубоких вдоха. Колин начала выводить новую мелодию. Эрик прищурил глаза, глядя на сцену. Повинуясь внезапному импульсу, он прижал ладони к ушам и почувствовал нарастающую панику, так как музыка не стихла. Эрик закрыл глаза и затаил дыхание, но все еще продолжал видеть Колин. Смазанный, изменчивый поначалу образ, сменившийся затем отчетливым изображением откуда-то рядом и левее.

Видение сопровождалось погребальным звоном эмоций. Эрик прижал ладони к глазам. Образ остался. Он открыл глаза. Образ снова расплылся, затем стал нормальным. Он попытался вычислить точку, из которой Колин была видна именно в таком положении. Эрик решил, что это должно быть внутри музикрона. Он отчетливо различил очертания зеркальной панели на передней стенке металлического ящика.

"Через одностороннее стекло, – подумал он. – Глазами Пита".

Он сидел, размышляя, пока Колин не завершила свой третий номер. Пит появился из музикрона, чтобы разделить с ней аплодисменты. Колин послала зрителям воздушный поцелуй.

– Мы вернемся чуть позже.

Она сошла со сцены вслед за Питом. Они растворились в темноте. Официанты двигались между столами. На стол Эрика подали какой-то напиток. Он положил деньги на поднос. Напротив него возникла синяя течь и скользнула на стул.

– Томми сказал мне, что вы здесь... помощник официанта; – Колин наклонилась через стол. – Пит не должен вас видеть. Он в ярости и просто отвратителен. Я никогда раньше не видела, чтобы он так сердился.

Эрик наклонился к ней, уловив тонкий аромат сандаловых духов. Это вскружило ему голову.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он. – Можем ли мы встретиться после шоу?

– Думаю, что могу вам доверять, – ответила Колин. Было видно, что свое колебание она пытается прикрыть легкой улыбкой. – Вы, похоже, профессионал. – Еще одна пауза. – А мне нужен совет профессионала. – Она встала. – Мне нужно вернуться обратно, прежде чем он поймет, что я не пошла в гримерную. Встретимся наверху, возле грузового лифта.

Колин ушла.

Холодный ветерок с залива развевал накидку Эрика. Он прислонился к бетонному парапету, затягиваясь сигаретой. Тлеющий огонек бросал оранжевый отсвет на его лицо. Прибой бурлил, и волны плескались в бетон под ним. Многоцветное зарево в воде слева от него манило, когда осветительные лучи над отелем угасали. Эрик дрожал от холода. Слева послышались шаги, прошли позади него – мужчина, один. Затем послышался легкий перестук каблуков. Он почуял запах ее духов.

– Спасибо, – сказал Эрик.

– У меня мало времени. Он подозрителен. Томми помог мне воспользоваться грузовым лифтом. Он ждет.

– Буду краток. Я размышлял. Я хочу поговорить насчет вашего путешествия. Я хочу рассказать вам, где вы побывали после того, как вы начали свое шоу в Санта-Розе, в Калифорнии. Потом отправились в Питсбург, Карачи, Рейкьявик, Портленд, Голландию, Лаутон – наконец, Лос-Анджелес. А теперь вы приехали сюда.

– Вы, наверное, просматривали наши гастрольные объявления.

Эрик покачал головой.

– Нет. – Он заколебался. – Пит всячески загружал вас репетициями, не так ли?

– Это отнюдь не легкая работа.

– Я и не говорю, что легкая. – Он отвернулся к парапету. Отбросил щелчком свою сигарету в темноту, прислушиваясь, как она шипит в воде. Как давно вы знаете Пита?

– Пару месяцев, а что?

Эрик отвернулся.

– Что он собой представляет?

Колин пожала плечами.

– Он отличный парень. Сделал мне предложение.

Эрик поперхнулся.

– И вы его приняли?

Она посмотрела на темный залив.

– Вот почему мне нужен ваш совет. Я не знаю... Я просто не знаю. Он помог мне сделать карьеру, вознес на вершину славы. – Она повернулась обратно к Эрику. – И он действительно хороший парень... если постараться его понять.

Эрик глубоко вздохнул.

– Могу я вам рассказать одну историю?

– О чем?

– Сегодня утром вы упомянули доктора Карлоса Аманти, изобретателя психозонда. Вы его знали?

– Нет.

– Я был его учеником. Когда он заболел, все очень переживали, но я был единственным, кто продолжил работу над психозондом. Я работал над ним восемь лет.

– Что такое психозонд?

– Писатели о науке высмеивали его. Они обозвали психозонд "чтецом мыслей". Это не так. Он предназначен лишь для интерпретации некоторых подсознательных импульсов человеческого мозга. Думаю, что когда-нибудь с его помощью можно будет и читать мысли. А сейчас это просто примитивный инструмент, временами непредсказуемый. Целью Аманти было общение с подсознанием, используя интерпретацию энцефалографических волн. Идея заключалась в том, чтобы их усилить, сохраняя четкое разделение по типам, и перевести вариации типов в соответствие с мысленными образами.

Колин прикусила губу.

– И вы думаете, что музикрон поможет вам усовершенствовать психозонд. Что его можно использовать в борьбе с синдромом?