Текст книги "Конец цепи"
Автор книги: Фредрик Олссон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Хорошо, – кивнул Франкен. – Рассказывай.
Вильям посмотрел на него.
– Поведай нам, что, по твоему мнению, не сходится.
Вильям колебался. У него были слишком мелкие карты на руках, и он не хотел потерять свое шаткое преимущество. Но ему требовалось пожертвовать чем-то, иначе он не получил бы ничего.
– Аресибо, – сказал он наконец.
В комнате воцарилась тишина. Вильям окинул присутствующих взглядом, но было невозможно определить, стала ли она реакцией на его слова, действительно ли он сказал нечто важное.
– Город в Пуэрто-Рико, – констатировал Франкен. Это означало продолжай.
– Да, город в Пуэрто-Рико. С радиотелескопом, пославшим сообщение в космос уже почти сорок лет назад. И оно состояло из тысячи шестисот семидесяти девяти пикселей. Двадцать три раза по семьдесят три. Точно как клинописные тексты, которые вы дали нам для работы сейчас.
Ни единого подтверждения ни от кого из сидевших в комнате. Но они с интересом слушали, и это выглядело хорошим знаком.
– И какой вывод ты делаешь из этого?
– Я не знаю. Якобы мы никогда не сдаемся?
– Извини?
Вильям со снисходительной улыбкой покачал головой:
– Можешь назвать меня недалеким человеком. Но, по-моему, было неслыханно самонадеянным с нашей стороны стоять там сорок лет назад, и орать в космос, и верить, что, кто бы ни услышал нас, кто бы ни перехватил наш сигнал, точно будет знать, как его истолковать.
Франкен бросил взгляд на Коннорса, и Вильяму, к его собственному удивлению, показалось, что он увидел слабую улыбку на его губах. Когда же он сам повернулся к Коннорсу, обнаружил улыбку и на его лице тоже. Словно они сидели на маленьком кусочке мозаики, который Вильям не обнаружил.
– И почему, по-твоему, орали именно мы? – спросил он.
Вильям не понял, что тот имел в виду.
Потом до него дошла суть сказанного генералом, но в результате он понял еще меньше.
– О чем ты? – спросил он.
– Мы отвечали, – отрезал Коннорс.
На Вильяма, казалось, вылили ушат холодной воды, когда до него дошел смысл слов Коннорса.
– Чушь, – бросил он.
Но с нотками сомнения в голосе. Чем черт не шутит? Сколь бы невероятным подобное ни выглядело, такой вариант представлялся более логичным, чем все иное.
Вроде бы не существовало разумной причины, почему ученые выбрали оформить свое послание таким образом, как они сделали. Даже просто ни единой. За исключением того случая, если кто-то не попытался бы разговаривать с нами первым точно таким же образом.
Он покачал головой. Неужели пятнадцать серьезных мужчин, сейчас сидевших с ним в одной комнате, действительно утверждали, что шифр, который ему требовалось расколоть, пришел из космоса? И что сообщение, задание написать которое сейчас получил Вильям, было ответом, который они собирались послать туда?
Он закрыл глаза, потер ладонями лицо, попытался взять себя в руки.
Что-то здесь не сходилось. По-прежнему какое-то звено отсутствовало.
– В таком случае, – сказал он, – как вирус вписывается в данную картинку?
Сидевшие вокруг стола мужчины посмотрели на него. Без намека на удивление, с мрачными минами, пятнадцать пар глаз, просившие его объяснить, почему он заговорил о вирусе.
– Карантин. Женщина, которую мы видели, та, в стеклянном ящике. Это же вирус, не так ли? И оттуда же приходят тексты?
– Почему ты так считаешь?
Сейчас вопрос задал Франкен.
– Четырехзначная основа. Кто, черт побери, шифрует что-либо с помощью четырехзначной основы?
Он услышал нотки недовольства в собственном голосе и удивился, что ему не удалось обуздать себя. Но разговор уже стал раздражать его. Вокруг сидели пятнадцать господ в военной форме и знали все, но, похоже, решили не рассказывать ему ничего из того, до чего он не дойдет сам.
Никто не произнес ни слова. Они ждали, что Вильям ответит на свои собственные вопросы.
– Есть лишь одно разумное объяснение, – сказал он. – Никто не шифрует ничего на базе четырехзначной основы, если только сам способ передачи информации не требует этого.
– ДНК, – сказал Франкен. – Таков твой вывод.
– Я спросил, откуда появился шифр, и вы отказались рассказать. Тексты пришли из генома. Это единственное разумное объяснение. Кто-то связался с нами, отправил нам вирус со встроенным сообщением, и сейчас наша очередь послать ответ. Не может быть никакого другого способа. Мой единственный вопрос: кто?
У Вильяма создалось впечатление, что крошечное преимущество, которым он обладал, исчезло. Он снова находился на шаг позади. Казалось, не он управлял разговором, а наоборот, словно он не успевал сам выбрать, какие вопросы ему надо обдумать, и делал новые выводы на ходу, уже когда формулировал их вслух. И ему не нравились выводы, к которым он приходил.
Где-то в дальних закоулках мозга пряталась мысль, требовавшая внимания к себе. Но он постоянно отбрасывал ее подальше, считая второстепенной.
Коннорс посмотрел на него. Словно точно знал, о чем думает Вильям.
– Тебе уже известен ответ, – сказал он. – Не так ли?
Вильям покачал головой.
– Откуда, по-твоему, берут начало тексты?
Он колебался.
– Я сожалею, – наконец сказал Вильям.
– Попытайся.
– Нет. Я сбит с толку. Как раз сейчас…
Прятавшаяся в глубине мозга мысль попыталась достучаться до него снова.
– Как раз сейчас у меня есть только единственное объяснение. И оно совершенно невероятное.
– Все выглядит невероятным, когда думаешь об этом впервые.
Тишина. Вильям закрыл глаза. Попытался в последний раз расставить все переменные по своим местам в надежде, что логика возьмет верх. Но, как он ни крутил свои мысли, получался тот же самый, полностью невероятный результат.
– Рассказывай.
Он сделал вдох. Тщательно подбирал слова.
– Исходя из того, что я слышал, и из тех выводов, которые сделал, исходя из виденного мной и из сказанного вами сейчас, я не могу объяснить все чем-либо иным, нежели…
Новая пауза. Это выглядело чистым безумием. Но у него не было выбора.
– … Что вы столкнулись с вирусом.
Он ждал возражений. Но они не прозвучали.
– Как и где, я не знаю. Где-то вы случайно напоролись на него. Каким-то образом и по какой-то причине пришли в выводу, что он…
Боже праведный. Ему пришлось сказать это:
– … Что он родом не с нашей планеты.
Он посмотрел на них. Попытался прочитать реакцию по их лицам, но никто ничего не сказал. Никто не остановил его, не посмеялся над ним по поводу той чуши, которую он произнес. Вильям поколебался, но потом продолжил. Если уж зашел так далеко, то вполне мог позволить себе порассуждать на финише.
– Когда вирус изучили, в его ДНК обнаружили спрятанное послание. И сейчас вы… мы… пытаемся найти ключ к шифру с целью ответить им. Им… кем бы они ни были.
Вильям закончил, но в комнате по-прежнему царила тишина. Он закрутился на своем месте, почувствовал необходимость защищаться.
– Это же абсурд, я прекрасно понимаю. Но таково единственное объяснение с учетом всех фактов. Послание Аресибо, возможно, стало неудачной попыткой связаться с ними, по-настоящему дурацкой, потому что никто не понимал, как надо зашифровать его. А сейчас мы сидим здесь с заразным вирусом и посланием, на которое надо ответить, и не знаем как.
Снова тишина. Только вентиляторы вращались в трубах где-то далеко в лабиринтах, заставляя воздух двигаться, и, единственные, нарушали ее.
– Я знаю, это идиотизм, – сказал Вильям. – Мне жаль, если я разочаровал вас. Я с удовольствием приму правильное решение, если вы ничего не имеете против.
Наконец Коннорс кашлянул сбоку от него.
– К сожалению, это не такой и идиотизм.
Вильям посмотрел на него:
– Извини?
– Твой вывод вовсе не глуп. Он просто ошибочен.
То, что он собирался рассказать, требовалось рассказывать крайне осторожно.
– Есть вирус. Все правильно. Но мы создали его сами.
– Мы?
– Да.
– Нельзя ли поточнее?
– Не мы, присутствующие здесь, но наши коллеги. Ученые, которых больше нет в живых.
Вильям кивнул. Было не трудно догадаться почему. Тем более после того, как он видел женщину в аквариуме.
– Что-то пошло не так? – спросил Вильям.
– Да, кое-что пошло не так. Вирус действует не так, как мы предполагали. Десять лет назад здесь работали почти восемьсот человек. Сегодня нас пятьдесят. Никого из тех, кто находится здесь сейчас, не было в то время. Нам пришлось стартовать с нуля.
Больше он ничего не сказал. Повернулся в Вильяму. Пришла его очередь подумать снова.
– И в вирус поместили шифр, – констатировал Вильям.
Коннорс кивнул, но еле заметно.
– Да. Это сделали мы.
Судя по тому, как он расставил акценты, явно напрашивалось продолжение, начинавшееся со слова но, однако он не сказал больше ничего.
– И этот шифр вы придумали сами?
– Да.
То же ударение. Но.
– Тогда я не понимаю, – сдался Вильям. – Если вы написали шифр сами, зачем, черт побери, я нужен вам, чтобы расколоть его?
Коннорс посмотрел на него. Он склонил голову набок, как бы по-дружески давая понять, что Вильям по-прежнему неправильно задает вопросы.
– По той простой причине, Сандберг, что мы говорим о разных вещах. Не этот шифр беспокоит нас.
– Я опять ничего не понимаю, – признался Вильям.
Опять воцарилась тишина. Сомнение проявилось в глазах Коннорса, когда он окинул взглядом сидевших за столом, словно хотел получить подтверждение, что имеет право на следующий шаг. Рассказать оставшееся. Никто, похоже, не возражал, и он снова посмотрел на Вильяма.
– Последовательность, которую ты исследовал для нас, – сказал он. – Шифр, который мы хотим, чтобы ты помог нам расколоть.
Вильям кивнул:
– Да?
Долгая пауза. А потом:
– Он пришел не из вируса.
15
Лео стоял, склонившись над своим компьютером, его пальцы стучали по клавиатуре, а глаза бегали по экрану.
– Я не знал, – сказал он.
Парень все еще пыхтел, как паровоз, но более от возбуждения, чем от физического напряжения. Он бросил короткий взгляд на нее, словно из опасения надолго оторвать глаза от монитора, как будто все зависело от того, поторопится ли он с тем, чем сейчас занимался.
– Если бы только я мог представить себе что-то подобное. Ты знаешь, как мозг работает порой, когда складываешь вещи, вроде не относящиеся друг к другу. Я же понятия не имел.
Кристина стояла, наклонившись над ним, по-прежнему в пальто, сконцентрировав взгляд на большом мониторе Лео.
Он был ужасно взволнован, им требовалось увидеться как можно скорее, и, к ее удивлению, он чуть ли не приказал ей взять такси и немедленно вернуться в редакцию.
Он приказал ей. Вроде следовало разозлиться, но она скорее развеселилась, и, выйдя из кафе, остановила машину и села в нее точно, как он сказал.
Лео что-то нашел, но хотел, чтобы Кристина увидела сама. И она поверила ему. Однако, расплатившись с водителем и войдя в здание редакции через стеклянные двери, подумала, что, вполне возможно, все обстоит совсем иначе. Пожалуй, это было не столь важно, как он считал, и предстоящая встреча могла получиться пустой, глупой и немного мучительной для обоих.
Но Лео встретил ее уже перед дверью лифта. Тоже в верхней одежде, и, насколько она поняла, он сам только что вошел, и лишь тогда до нее дошло, что у него выходной. Но он явился сюда по собственной инициативе, пусть этого от него вовсе не требовалось, и она решила, что, даже если он ошибался, нет ничего плохого в его рвении.
Он шествовал через весь офис широким шагом, и Кристина едва успевала за ним. Если верить его рассказу, он просидел за домашним компьютером всю ночь, зашел в их базу данных под своим логином, просмотрел все старые телеграммы начиная с сегодняшнего числа и за прошедшие полгода. Он знал, что видел что-то важное. В потоке информации пряталась новость, на которую он не отреагировал тогда, но явно важная для них сейчас.
И теперь он повторил то же самое на рабочем компьютере, привычные пальцы быстро пробирались через бурелом сообщений к нужной дате. Искали телеграмму, которая, как он знал, должна там находиться.
– Но я был прав. Я знал, что прав.
Он посмотрел на Кристину. Повернул экран на несколько градусов вправо, словно это могло облегчить для нее чтение, хотя она стояла совсем близко к нему.
– Я был прав.
Кристина кивнула.
На экране перед ними он открыл сообщение агентства Рейтер, с текстом на английском языке. Короткое, ничего лишнего, только факты о не самом важном событии.
Амстердам, 24 апреля.
И заголовок: Никаких следов исчезнувшей студентки.
Кристина пробежала глазами по строчкам. Привычно отфильтровала ключевые слова, чтобы мгновенно понять, насколько это интересно.
Никаких следов – обеспокоенный парень – добровольное исчезновение – полиция считает данный случай раскрытым.
Вот и все.
– Согласна? – спросил Лео.
Кристина действительно не знала, как ей ответить. На самом деле не понимала, подтверждения чего он, собственно, ждет от нее. Ей вспомнилось, что, по его словам, он оказался прав, но теперь ее, честно говоря, одолевали сомнения на сей счет.
Она просмотрела сообщение еще раз.
Конечно, она касалась исчезновения. Но разве мало людей пропадает бесследно каждый год? Речь шла о молодежи, само событие произошло полгода назад, и, если Лео увидел какое-то сходство со случаем Вильяма, она не могла понять, в чем оно заключается. Ну да, ее партнер не хотел верить в добровольное исчезновение, но в остальном ничего общего с ситуацией, в которой она оказалась сейчас.
Она посмотрела на Лео. Улыбнулась, стараясь спрятать свой скепсис. Конечно, мило, что он раскопал все это, но абсолютно напрасно.
Лео понял, о чем она думает.
И, судя по его виду, совершенно не удивился. Наоборот.
– Прежде чем ты выскажешься, – сказал он, – знай, я немного пошарил в Интернете.
Кристина посмотрела на него.
– Исчезнувшая студентка. Имя: Жанин Шарлотта Хейнс. Приехала в Амстердам четыре года назад, получив стипендию, ужасно престижную, если я все правильно понял, сначала грызла гранит науки в Сиэтле, и там, похоже, ее на руках все носили, настолько талантливой она была.
Он повернул экран обратно, чтобы лучше видеть самому.
– И вот еще, – продолжил он. – Ее диссертации. Здесь.
Лео поменял окно на компьютере, убрал длинный список телеграмм, прошелся по открытым программам, пока не добрался до электронной почты. В самом верху находилось послание, которое он отправил себе сам. Имевшее приложение.
– Интернет – великая сила, – сказал Лео, главным образом в попытке заполнить паузу. А потом кликнул мышкой и открыл прицепленный к письму файл.
Кристина невольно выпрямилась.
Она подтащила стул и села рядом с монитором. Ощутила на себе взгляд Лео и поняла, что он доволен произошедшей с ней переменой, и подумала, что Лео достоин этого. Любые сомнения, имевшиеся относительно его, сейчас исчезли, его недостатки в социальном плане не имели никакого отношения к потенциалу по части работы, и она корила себя, что не разобралась в этом раньше.
Перед ней на экране находился отсканированный документ. Объемом почти в сто страниц, согласно миниатюрным картинкам сбоку. Лео поколдовал с ним, и находившееся на первой странице заглавие оказалось посередине экрана и покрывало всю его поверхность от края до края.
Вечные поиски смысла.
Шифры и скрытые послания в текстах древних времен.
– Разве не этим занимался твой муж? – спросил Лео. – Я имею в виду, бывший муж.
Кристина подняла на него глаза. Он смотрел на нее не моргая, словно ушел в свою работу с головой, увлекся ею и внезапно отбросил всякие сомнения. От неуверенного мальчишки не осталось и следа, просто-напросто он на время забыл, каким был.
Лео задал вопрос не потому, что хотел знать ответ, а с целью подчеркнуть свою правоту. И она кивнула. Слишком много сходства для случайного совпадения. А потом спросила:
– Мы можем связаться с ее парнем?
Лео посмотрел на нее.
Он не улыбался. Наоборот. Смотрел серьезно, не сводя взгляда.
Был горд собой.
Кивнул.
А потом протянул ей листок с именем и телефонным номером.
– Я уже оставил ему сообщение.
Бледно-желтый квадратный листок бумаги с телефонным номером шведской ежедневной газеты стал одним из минимум двадцати похожих посланий, оказавшихся под толстой папкой, которую Альберт ван Дийк положил на письменный стол перед собой.
Он был уставший.
Нет. Не уставший, а полностью измотанный.
Опустился в свое жесткое офисное кресло и поудобнее устроился в нем. Оперся локтями о подлокотники и потер лицо рукам, испачканными штрихами от маркеров.
Чтение лекций давалось ему нелегко. Но он знал, что должен продолжать, ведь энергия и адреналин, получаемые, когда он стоял перед аудиторией, стараясь зажечь ее и держать в напряжении, не позволяли ему сдаться. В результате он уставал, но, как ни парадоксально, получал новые силы. И на короткие мгновения становился счастливым, по крайней мере, насколько подобное было возможно в его положении.
Его боль каким-то образом была двойной. Прошло уже более полугода, и ощущение, что воспоминания о Жанин стали притупляться и потихоньку расплываться, вновь возродили печаль по поводу ее отсутствия.
Где-то ведь она находилась. В этом он не сомневался.
Где-то она его ждала, а он не хотел забывать ее, во всяком случае, пока еще мог посодействовать тому, чтобы она вернулась.
Словно он уже не испробовал все.
Он попытался избавиться от этих мыслей, сконцентрироваться на чем-то новом.
За окном продолжалась жизнь, сегодня, как и во все другие дни, студенты болтали друг с другом, что-то громко обсуждали, бежали куда-то через двор, наверняка опаздывая на десять минут. Обычно он любил сидеть здесь. Слушать их разговоры, странствуя глазами по полкам в своем маленьком офисе, время от времени останавливать взгляд на корешке какой-нибудь из книг, оставшихся от кого-то, занимавшего комнату до него.
Однако это больше не приносило ему удовольствия. Он как бы очутился в другом измерении, казалось, все вокруг покрасили серой краской, и хотя все вроде бы осталось тем же самым, но не для него. Он не существовал больше, где бы ни находился.
Возможно, именно поэтому долго не замечал молодого мужчину, стоявшего в дверях и смотревшего на него.
Альберт выпрямился, прежде чем даже успел подумать, почему сделал это. Приподнялся в кресле, словно ему требовалось продемонстрировать свое уважение к помощнику, а не наоборот.
Оба чувствовали себя неловко от затянувшегося молчания.
– Я просто хотел сообщить, что тебе звонили несколько раз, – сказал в конце концов молодой человек.
Он показал на письменный стол и толстую папку, лежавшую на цветных квадратиках бумаги. Ему было чуть больше двадцати, но он казался подростком. И возможно, никогда не увидел бы университет изнутри, если бы не получил данную работу.
– Я заметил, – ответил Альберт. – Займусь этим потом.
– Я просто хотел убедиться, что ты видел.
– Было что-то еще?
Судя по всему, да. Но ассистент колебался, чувствовал себя не в своей тарелке, решил, что это может подождать, и покачал головой. Улыбнулся коротко и повернулся, собираясь покинуть комнату.
Альберт закрыл глаза.
– Ну. Еще одно дело.
Голос помощника звучал спокойно и уверенно, как раньше, но с новыми нотками, и Альберт посмотрел на него, заметил, что парень развернулся снова и стоял точно на том же месте, где и десять секунд назад.
– У нас перестали стучаться?
– Дверь была открыта, – пояснил ассистент.
– Ты сам не закрыл ее.
– Ну, вы же обычно закрываетесь, если не хотите, чтобы вас беспокоили.
Альберт задумался в поисках ответа, но спорить было особенно не о чем. Он жестом предложил сказать парню, что тот хотел.
– Ты знаешь тех, кто работал здесь до тебя?
Странный вопрос.
– О чем речь?
Ассистент покачал головой. Он держал перед собой конверт, запечатанный в воздушно-пузырьковую пленку. И явно стыдился начинать разговор, слишком поздно сообразив, что институтских руководителей не беспокоят подобной ерундой. Но он плохо знал правила и должен был кого-то спросить. И никто ведь не предупредил, что ему придется работать с выбитым из колеи шефом, который пребывал в состоянии глубокой депрессии и отказывался принять, что подруга бросила его.
– Ладно, ничего, – сказал он. – Наверное, письмо пришло сюда по ошибке, такой ведь не работает здесь. Я не знал, как мне поступить с ним.
– Ладно, – сказал Альберт. – Передай в охрану. А они либо переправят адресату, либо вернут отправителю. В наши задачи не входит заниматься поисками людей, не работающих у нас в отделе.
Ассистент кивнул. Поблагодарив за совет, развернулся во второй раз.
Альберт со своего стула наблюдал, как молодой человек положил конверт на свой письменный стол совсем близко от его двери и покинул его комнату. Затопал куда-то по своим делам.
Альберт посмотрел на часы. Было слишком рано для обеда, но это не имело значения.
Ему требовалось побыть одному. Письмо выглядело вполне хорошим предлогом, не хуже других.
Он поднялся, вышел из своего офиса.
– Знаешь, я возьму его с собой.
Он поймал удивленный взгляд ассистента, но даже не попытался объясниться. Просто забрал конверт, полный решимости найти спокойный уголок где-нибудь в библиотеке, или в кафетерии, или, пожалуй, за пределами здания, если не очень холодно. А потом направился в сторону лестницы.
И только тогда посмотрел, кто адресат.
Он бегом миновал охрану. Не собираясь оставлять послание. Явно с единственной целью выйти через высокие деревянные двери навстречу осеннему свежему воздуху и яркому дневному свету, чтобы разглядеть все как следует.
Стоя на лестнице, вспорол упаковку указательным пальцем. Весь дрожал от возбуждения, даже не почувствовал, когда плотная светло-желтая бумага до крови разрезала ему кожу.
Письмо было запечатано при помощи автоматической франкировальной машины. Без имени отправителя или каких-либо других отметок. На краю стояло «Берн» и вчерашняя дата.
А в качестве адреса: Университет Амстердама.
И далее: Эмануэлю Сфинксу.
Он с трудом сдерживал слезы, старался взять себя в руки, когда набирал номер полиции и ждал, пока ответят.
– Я хотел бы поговорить с отделом, который занимается исчезнувшими людьми.
16
Почти десять лет назад Вильям чуть не попал в авиакатастрофу. В течение трех минут, казалось длившихся вечность, военный самолет, в котором он находился, потеряв управление, несся вниз с огромной скоростью, двигатели молчали, бумаги, газеты и кофейные чашки висели в воздухе вокруг него, падали к земле вместе с ним.
Он не мог ничего поделать. Страх смешался с пьянящим ощущением невесомости, и он чувствовал, как органы его тела как бы отправились в свободный полет, и в течение всего времени падения мозг в панике думал, что сейчас, совсем скоро, все закончится, контроль будет восстановлен и ощущение твердой земли вернется к телу.
И каждый раз, когда он доходил до этого пункта, ему становилось ясно, что ничего подобного не происходит. И мысли снова начинали прогулку по бесконечному кругу ужаса и паники, смешанных с надеждой на спасение, которое никак не приходило, а потом еще больший страх охватывал его, когда мозг снова осознавал, что все происходит на самом деле, здесь и сейчас, они разобьются, их больше не будет.
Три минуты. Потом его вдавило в сиденье, когда опять с ревом заработали реактивные двигатели, и самолет резко взмыл вверх навстречу облакам, оставив за бортом горный массив, как знак того, насколько низко они оказались и сколь близко все было.
После этого он знал, что они находились всего в секундах от смерти.
И прошли недели, прежде чем он научился спать снова.
Чувство страха настойчиво отказывалось уходить, и раз за разом он убеждался, что улучшения не происходит.
* * *
Ощущение, которое Вильям Сандберг пережил, стоя на террасе, было с многих точек зрения сродни тем минутам в самолете. Ему почти удалось забыть, как все ощущалось тогда, но сейчас на него обрушился поток мыслей и реакций, следовавших точно тому же шаблону, когда хочется верить, что это только сон, но при этом ты прекрасно осознаешь реальность происходящего, и сознание балансирует на грани недоверия и паники.
Он поднялся со стула и выскочил из комнаты.
Пробежал по футуристичным коридорам с обшитыми железными листами стенами, промчался вверх по многовековым каменным лестницам и наружу навстречу изумительно красивому виду, безымянным горам вокруг, подернутому рябью озеру внизу. Ему требовался свежий воздух, как он считал, возможность видеть небо, но это также не помогло. Он стоял там наверху какое-то время совершенно неподвижно, восстанавливал дыхание, пытался собрать мысли в кучу, а потом прогулялся по террасе вдоль стены, словно что-то могло измениться из-за его чисто географических перемещений.
Как будто он мог убежать от того, что понял.
Кто.
Его мысли ходили по кругу и постоянно возвращались к этому исходному пункту. Кто. Казалось, кошмарный сон, в котором он очутился, вот-вот закончится, он проснется, не сейчас, но почти сразу. Однако время шло, но ничего не менялось, и в конце концов он уже не мог оставаться на месте, и поэтому переместился в следующую точку, затем в следующую и следующую, обшаривая взглядом пейзаж в надежде где-то там вдалеке найти ответ.
Кто.
Вильям не сразу заметил, что Коннорс поднялся вслед за ним, неслышно вышел наружу через тяжелую дверь и сейчас стоял и смотрел на него, ничего не говоря. Снова. Что за привычка у людей подглядывать за другими?
Было невозможно сказать, как долго Коннорс находился там, и он не знал, сколько сам пробыл на террасе тоже. Он был мокрым от росы или, пожалуй, от пота и удивлялся тому, что мог увлечься чем-то столь сильно, и вообще смог на что-то реагировать сегодня.
Все рухнуло, словно кто-то одним ударом разбил его картинку мира, и сейчас ее обломки, перемешанные, валялись там вдалеке.
– Я знаю, – произнес Коннорс. Как подобное чувствуется, подразумевалось далее, хотя он этого и не сказал.
Вильям кивнул в ответ. А потом последовала одна из вечных истин.
– Но ко всему привыкаешь.
И Вильям кивнул снова. Вот и все, тем и ограничился.
Он все равно считал, что с достоинством вышел из разговора. Конечно, они обыграли его, заставили выложить свои козыри слишком рано, но он все равно остался на коне. Держался спокойно, говорил убедительно и даже почувствовал что-то вроде зачатков уважения к своей особе, от чего у него даже возникла надежда, что они позволят ему узнать, о чем идет речь.
Вильям Сандберг держал ситуацию под контролем.
Чувствовал твердую почву под ногами.
Пока они не объяснили ему и он не понял, что это правда.
Разговор в конференц-зале продолжался еще полчаса, хотя ничего важного больше не прозвучало. Он зашел в тупик, и надежда узнать правду до конца становилась все меньше. Его вопросы старательно игнорировали или вместо ответов спрашивали о том, что ему рассказала Жанин Хейнс, а вокруг пятнадцать одетых в форму господ продолжали играть в молчанку и ограничивали свой вклад во встречу только отдельными фразами.
В конце концов Вильям потерял терпение.
Общение больше не приносило ему удовольствие, и от его прекращения он особенно ничего не терял.
Вдобавок был голоден.
– Ладно, – сказал он громко и четко, с резкими нотками в голосе. В неожиданно установившейся тишине его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Вильяма начали одолевать сомнения относительно задуманного им хода.
Но он в любом случае уже сделал первый шаг. Внимание всех в комнате переключилось на него.
– Ну хорошо, – сказал он. – Вы знаете, о чем мне известно. А это не слишком много. Можете не верить мне, если хотите, и продолжать задавать вопросы, пока я не засну, или не умру, или откуда мне знать, чего вы там добиваетесь. Но дальше мы никуда не продвинемся. Так обстоит дело. И сейчас вам решать, будем мы тратить время впустую или нет.
– А что ты предлагаешь взамен? – спросил Франкен.
– Я хотел бы заключить соглашение. Мы можем сделать это?
Никакого ответа. Хотя он и не ожидал его.
– Я предлагаю вам мои услуги. Постараюсь сделать все, что в моих силах. Я не могу гарантировать результат, поскольку в моем деле это невозможно, но даю слово постараться по максимуму для нахождения ключа, который вам необходим. Однако у меня есть одно категоричное условие.
Тишина в комнате.
– Я хочу знать, что делаю.
Шум вентиляторов. Кто-то закрутил головой. И опять никто ничего не сказал.
– Чем я занимаюсь.
По-прежнему тишина.
Но сейчас уже, казалось, она не продлится долго, обмен взглядами над столом явно свидетельствовал о том, что вот-вот будет принято коллективное решение.
– Сандберг?
Голос прозвучал откуда-то сзади, и ему пришлось повернуться.
Коннорс стоял там. Он развернулся к нему, подчеркнутая серьезность во взгляде. Потом сделал вдох, задержал воздух в легких на лишнее мгновение как бы с целью придать больше значимости приближающемуся событию.
Ему ведь предстояло рассказать о сокровенном, пусть он и не в первый раз делал это. Уже докладывал двум десяткам человек ранее, большинство из которых сейчас находились в той же комнате. И все смотрели на Вильяма, прекрасно понимая, что скоро тот окажется в плену мыслей, прежде никогда не посещавших его, и что совсем скоро наступит мгновение, когда его жизнь распадется на две половины: до и после.
До и после того, как он узнает.
Наконец Коннорс решился.
– Ты же программист, – сказал он.
Вильям пожал плечами:
– Для собственного удовольствия.
Коннорс посмотрел на него почти снисходительно. Это ведь в принципе был не вопрос, просто прелюдия к разговору, и все в комнате знали, чем Вильям занимался для шведских оборонительных сил. Вряд ли ведь кто-то сомневался, что он был программистом. Впрочем, для криптолога подобные знания, пожалуй, считались побочными.
Но Коннорс не стал заострять внимания на этом. Разговор предстоял слишком серьезный, чтобы зацикливаться на такой ерунде.
– Значит, тебе известно, что такое комментарии.
Вильям пожал плечами снова. Конечно, он знал. Точно как любой другой, кто когда-либо занимался программированием.
Комментарии представляли собой часть программного кода, которая не обрабатывалась ЭВМ, они не означали ничего для самой функции программирования и писались в качестве чего-то вроде пометок открытым текстом, предназначенных для людей, а не для компьютера. Порой их создавали с целью напомнить, для чего та или иная часть программы существует, иногда с целью объяснить другим программистам, как в ней функционируют определенные последовательности или строки. Или, что также случалось довольно часто, с помощью их коллеги-программисты шутили между собой.
Они просто-напросто не были частью готового кода.
А являлись вставленными в программу сообщениями, созданными тем, кто написал ее.
И все это Вильям знал.
– И при чем здесь они? – спросил он.
Коннорс посмотрел на него:
– Что тебе известно о геноме человека?
– Немногое.
Коннорс кивнул. Вполне ожидаемо, и он сделал вдох, чтобы начать следующий этап объяснения.
